Электронная библиотека » Роберт Ладлэм » » онлайн чтение - страница 12

Текст книги "Стратегия Банкрофта"


  • Текст добавлен: 28 мая 2022, 10:01


Автор книги: Роберт Ладлэм


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Сходив в ванную, Белнэп смыл кровь с лица, после чего поспешно покинул гостиницу. Только сев во взятый напрокат в ближайшем отделении агентства «Хертц» джип и отъехав от стоянки, он внимательно изучил список.

Некоторые фамилии были ему знакомы. Корреспондент итальянской газеты «Репубблика», известный своими журналистскими расследованиями, недавно павший от руки наемного убийцы. Судья из Парижа, о чьем убийстве также недавно сообщали газеты. Приговорены к смерти? Большинство остальных фамилий из списка не говорили Белнэпу абсолютно ничего. Правда, одной была Лючия Дзингаретти.

Другой – он сам.

Глава 7

Добираться до штаб-квартиры фонда Банкрофта в Катоне самостоятельно оказалось совсем не то же самое, что ехать в машине с водителем, знающим дорогу. Андреа Банкрофт была рада тому, что обращала внимание на последовательность поворотов, путешествуя на заднем сиденье. И все же пару раз ей пришлось немного поплутать, поэтому дорога заняла больше времени, чем она рассчитывала.

В дверях главного подъезда Андреа вежливо встретила женщина с жесткими медно-рыжими волосами, которая, похоже, была несколько озадачена ее неожиданным появлением.

– Просто приехала провести кое-какие исследования, – объяснила Андреа. – Понимаете, готовлюсь к следующему заседанию попечительского совета. Насколько я помню, на втором этаже у вас весьма внушительная библиотека. – В конце концов, она ведь действительно член попечительского совета. Истинная ее цель заключалась в поисках возможного применения двадцати миллионам долларов, которые выделил ей Поль Банкрофт, однако Андреа рассудила, что лучше никому не говорить про этот неожиданный его поступок. Возможно, кто-то увидит в нем избирательную симпатию. В данный момент молчание казалось Андреа самым мудрым решением. – Кроме того, я хочу вернуть те документы, которые ваш человек привез мне вчера.

– Вы очень обязательны, – холодно улыбнулась женщина. – Это отрадно. Я принесу вам чай.

Один за другим из комнат выходили технические сотрудники фонда, здоровались с Андреа, предлагали ей помощь в том случае, если у нее возникнут какие-нибудь вопросы. Андреа поражалась, как заботливо к ней отнеслись.

Быть может, даже чересчур заботливо? Не стоит ли за желанием помочь в работе стремление проследить за ней? На протяжении первых двух часов Андреа усердно копалась в данных, получая цифры относительно программ здравоохранения в отсталых странах. Она была вынуждена признать, что спектр доступных источников информации производил впечатление и представлены они были соответствующим образом. На полу из темного паркета возвышались изящные, но крепкие шкафы, облицованные шпоном орехового дерева, полки которых были заставлены книгами и объемистыми папками. В одном углу библиотеки Андреа наткнулась на мальчишку со светлыми вьющимися волосами и пухлыми розовыми щеками. Брэндон. У него на коленях лежала кипа книг: толстый труд по естествознанию, работа какого-то русского математика по теории чисел и экземпляр «Критики практического разума» Канта. Не совсем то, что читают тринадцатилетние подростки! Увидев Андреа, Брэндон просиял. Он выглядел уставшим; у него под глазами темнели круги.

– Привет! – улыбнулся он.

– Привет, – ответила Андреа. – Решил запастись легким чтивом?

– Вообще-то да. Вам что-нибудь известно про ланцетовидного печеночного сосальщика? Я тут просто протащился. Это такой крошечный червячок, а жизненный цикл у него – просто дух захватывает.

– Так, дай-ка догадаюсь сама. Каждый день он мотается на работу в Нью-Йорк, и так до самой пенсии, после чего он перебирается в Майами и живет там до тех пор, пока не кончается завод пружины.

– Нет, вы несколько ошиблись. Ланцетовидный сосальщик добивается того, чтобы улитка исторгла его из себя, потом муравей, которому очень нравятся улиточные испражнения, его съедает. Оказавшись у муравья внутри, сосальщик забирается к нему в мозг и, по сути дела, его «лоботомирует», то есть препарирует. Он программирует муравья забраться на вершину травинки, после чего парализует ему челюсти, и муравей так и остается прикованным к травинке, где его рано или поздно съедает овца.

– Гмм. – Андреа скорчила гримасу. – Червячок программирует муравья быть съеденным. Очень любопытно. Наверное, у каждого свои представления о том, как нужно проводить время.

– На самом деле речь идет о борьбе за существование. Понимаете, внутренности овцы – это то самое место, где ланцетовидный сосальщик занимается размножением. Так что, как только овца покакает, мир обогатится миллионами новых сосальщиков. Готовых проникать внутрь муравьев и программировать их на самоуничтожение. Ланцетовидный печеночный сосальщик правит.

– А у меня ум за разум заходит, когда я пытаюсь разобраться с птичками и пчелками, – покачав головой, усмехнулась Андреа.

Через какое-то время, когда молодая женщина ставила обратно на полку коробку с компакт-дисками, на которых была собрана информация о заболеваниях и смертности в странах третьего мира, предоставленная Всемирной организацией здравоохранения, она поймала на себе пристальный взгляд седовласой библиотекарши.

Андреа приветливо улыбнулась. Женщине было лет шестьдесят; выцветшие волосы обрамляли розовое, слегка оплывшее лицо. Определенно, Андреа видела ее первый раз в жизни. На столе перед женщиной лежал лист с наклейками, которые она закрепляла на коробках с дисками.

– Прошу прощения, мэм, – робко промолвила библиотекарша, – но вы напомнили мне одну женщину. – Она замялась. – Лору Банкрофт.

– Это моя мать, – ответила Андреа, чувствуя, как ее лицо заливается краской. – Вы ее знали?

– Ну конечно. Она была очень добрая. Глоток свежего воздуха, я так всегда считала. Она мне очень нравилась. – Судя по произношению, женщина была родом из Мериленда или Вирджинии – в нем чувствовался южный акцент, но очень слабый. – Лора Банкрофт была из тех, кто обращает внимание на окружающих, – вы понимаете, что я хочу сказать? Она обращала внимание на таких, как мы. Для некоторых людей – например для ее мужа – библиотекари и секретари являются чем-то вроде предметов обстановки. Ну вроде, если они исчезнут, будет плохо, но на самом деле их никто не замечает. А ваша мать была другой.

Андреа вспомнила слова мужчины в сером костюме, приезжавшего к ней домой: «Вы очень похожи на свою мать».

– Наверное, я даже не догадывалась, насколько активно мама работала в фонде, – помолчав, сказала она.

– Лора Банкрофт никогда не боялась идти наперекор общему мнению. Как я уже говорила, она обращала внимание на окружающих. И, по-моему, ей очень нравилась ее работа. Настолько, что она не желала получать за нее деньги.

– Вот как.

– К тому же, после того как Рейнольдса вывели из попечительского совета, она могла больше не бояться, что они случайно столкнутся друг с другом на заседаниях.

Андреа присела рядом с библиотекаршей. От пожилой женщины исходила аура искреннего сочувствия.

– Значит, моей матери предложили работать в фонде. Даже несмотря на то что к семейству Банкрофтов она принадлежала только благодаря браку, этого оказалось достаточно, не так ли?

– Знаете, все правила четко прописаны в хартии. Так что с этим никаких вопросов не возникло. Насколько я понимаю, мать ни словом не обмолвилась вам о своей работе в фонде.

– Вы совершенно правы, мэм, – подтвердила Андреа.

– Что меня совсем не удивляет. – Женщина бросила взгляд на лист с наклейками. – Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, будто мы здесь только и делаем, что сплетничаем, но кое-какие слухи об этом браке до нас доходили. Неудивительно, что мать хотела защитить вас от всей этой суеты – она опасалась, что Рейнольдс просто найдет способ заставить вас возненавидеть себя, как это произошло с ней самой. – Она помолчала. – Извините – знаю, о мертвых нельзя говорить плохо. Но если мы будем молчать, кто скажет правду? Наверное, вы и без меня знаете, что Рейнольдс был тем еще фруктом.

– Кажется, я вас не совсем понимаю. Я имею в виду беспокойство мамы.

Женщина бросила на нее взгляд своих васильково-голубых глаз.

– Иногда, когда у женщины на руках ребенок, она пытается представить разрыв с бывшим супругом полным и окончательным, хотя на самом деле это не так. Ибо в противном случае ей пришлось бы слишком много объяснять. Возникало бы слишком много вопросов. Надежды бы расцветали и рушились. Я сама развелась с мужем, и у меня четверо детей, теперь все они уже взрослые. Так что у меня на это своя точка зрения. На мой взгляд, ваша мать старалась вас защитить.

Андреа сглотнула комок в горле.

– Именно поэтому она в конце концов отказалась от работы в фонде?

Женщина отвела взгляд.

– Кажется, я не совсем понимаю, о чем вы говорите, – помолчав, сказала она. В ее голосе прозвучал легкий холодок, словно Андреа перешагнула какую-то невидимую грань. – Итак, я могу вам чем-нибудь помочь? – Ее лицо приняло профессиональное выражение и словно закрылось, став таким же равнодушным, словно полированная крышка стола.

Торопливо поблагодарив ее, Андреа вернулась в свою кабинку. Однако у нее снова защипало в глазах, а внутри начинало нарастать смутное, гложущее беспокойство. Казалось, угли, тлевшие на протяжении многих лет, внезапно снова вспыхнули.

«Лора Банкрофт никогда не боялась идти наперекор общему мнению». Определенно, просто констатация черты характера. «Лора Банкрофт обращала внимание на окружающих». Но что подразумевалось под этими словами помимо того, что ее мать не задирала нос? Андреа строго выругала себя за манию преследования, за неспособность совладать с собственными чувствами. «Страсти должны оставаться в пределах рассудительности», – сказал Поль Банкрофт. Ей следует научиться подчинять свои чувства жестким требованиям действительности. Но, несмотря на все старания, ей не удавалось полностью избавиться от нахлынувших подозрений. Они были подобны осам, налетевшим на выбравшуюся на природу компанию, маленьким, но настойчивым, и как ни размахивай руками, их все равно не прогнать.

Андреа попыталась сосредоточить внимание на странице ежегодника ВОЗ, но тщетно. Ее мысли постоянно возвращались к фонду Банкрофта. Несомненно, в нем имеются архивы, в которых описана его собственная деятельность, неизмеримо более полные, чем то, что требуется предоставлять по запросу федеральных органов. Если ответы есть, они, возможно, находятся в архивах, в самых древних, где хранятся все документы, имеющие отношение к деятельности фонда.

Выходя из библиотеки, Андреа снова увидела Брэндона. Поймав его взгляд, она почувствовала, как внутри у нее что-то всколыхнулось.

– Знаете, баскетбольного кольца здесь нет, – по-детски хихикнув, сказал он, – а то я обязательно бы вызвал вас на матч один на один.

– Как-нибудь в следующий раз, – ответила Андреа. – Увы, сейчас мне предстоит снова рыться в архивах. В самых скучных, тех, что спрятаны в подвале.

Брэндон кивнул.

– Все добро в ящиках, заперто за решеткой, подобно порнографическим журналам.

– А что ты знаешь о таких вещах? – с притворной строгостью спросила Андреа.

Лицо подростка снова растянулось в радостной улыбке. Хоть, несомненно, и гений, он оставался мальчишкой.

Ящики: действительно, редко используемые архивы, скорее всего, уложены в обычные ящики. Андреа нужно было добраться именно до этих ящиков, и на этот раз ей обязательно потребуется помощь. Однако она не собиралась обращаться к одному из старших сотрудников; лучше воспользоваться услугами какого-нибудь молодого младшего техника. Андреа прошла по коридору мимо автоматической кофеварки и аппарата с питьевой водой и, войдя наугад в один из кабинетов, представилась двадцатилетнему парню, разбиравшему груду почты. Парень, бледный, как луна, с короткими зализанными волосами и темными от никотина ногтями, узнал ее имя. Он уже слышал, что Андреа недавно ввели в попечительский совет, и, похоже, ему было приятно, что она решила потратить часть своего драгоценного времени на знакомство с ним.

– Итак, – после первых любезностей сказала Андреа, – я хочу узнать, не смогли бы вы мне помочь. Если я отвлекаю вас от каких-то важных дел, вы так прямо мне и скажите. Хорошо?

– Я с удовольствием вам помогу, – ответил парень, которого звали Робби.

– Все дело в том, что меня попросили разобраться в кое-каких архивах, понимаете, в документах о деятельности попечительского совета, а я забыла ключ от подвала, – солгала она с изобретательностью, о существовании которой даже не догадывалась. – Мне так неудобно…

– Ну что вы! – чистосердечно успокоил ее парень, радуясь возможности отдохнуть от ножа для вскрытия конвертов. – Ну что вы! Я мог бы… Ну конечно же, я вам помогу! – Он обвел взглядом кабинет. – Не сомневаюсь, у кого-нибудь из этих добрых людей должен быть ключ. – Порывшись в ящиках письменных столов, Робби действительно нашел ключ.

– Какое благословение, что я вас встретила, – сказала Андреа. – Не успеете оглянуться, как я вам его верну.

– Я пойду с вами, – предложил парень. – Так будет проще. – Несомненно, он рассчитывал успеть при этом быстро курнуть.

– Мне очень неловко вас беспокоить… – виновато промолвила Андреа.

Однако она была рада тому, что Робби вызвался ее проводить, потому что вместо главной лестницы, бывшей у всех на виду, он воспользовался узкой черной лестницей, спускавшейся в подвал несколькими крутыми зигзагами. Подвал оказался совсем не похож на то, что принято понимать под этим словом: изящная отделка, легкий запах средства для протирки полированной мебели с ароматом лимона, старой бумаги и даже древнего трубочного табака. Стены обшиты деревянными панелями, полы застелены дорогими широкими уилтширскими ковровыми дорожками. Архив был разделен на две части, одна из которых, как и говорил Брэндон, была отгорожена запертой железной решеткой. Впустив Андреа, Робби поспешил наверх, даже не стараясь скрыть свое стремление утолить никотиновый голод.

Андреа осталась в архиве одна. Перед ней длинными рядами уходили вдаль черные фанерные ящики с условными буквенно-цифровыми обозначениями. Их были сотни, и Андреа понятия не имела, с чего начинать. Открыв ближайший, она перелистала одну из папок. Ксерокопии счетов пятнадцатилетней давности – за ремонт здания, за содержание сада. Поставив ящик на место, Андреа перешла к другой полке. Это было сродни взятию проб почвы. Андреа стала просматривать документы медленно, вчитываясь во все подробности, в надежде наткнуться на какую-то аномалию. Однако ее взгляд ни на чем не задерживался.

В пятом ящике, который открыла Андреа, хранились подробно расписанные счета за телефонные разговоры из штаб-квартиры в Катоне; то же самое оказалось и в следующем ящике. Она стала двигаться дальше и в конце полки наткнулась на ящик, в котором лежали счета за тот период, когда погибла мать. И снова Андреа не нашла ничего необычного, ничего такого, с чем стоило бы ознакомиться более внимательно. Наконец она открыла картонную коробку, в которой лежали телефонные счета за последние полгода. Без всякой задней мысли Андреа взяла список телефонных разговоров за последний месяц и убрала его в сумочку.

Перейдя к другой секции, она открыла один ящик, затем еще один. Ее заинтриговала пара ссылок на какой-то научный центр в Исследовательском треугольнике[31]31
  Исследовательский треугольник – район в центральной части штата Северная Каролина, в округе Дарем, между университетскими городками университета Дьюка, университета штата Северная Каролина и университета Северной Каролины. Создан в 1959 году с целью привлечения в регион новых промышленных предприятий. Более половины из 40 тыс. сотрудников компаний района работают в транснациональных корпорациях.


[Закрыть]
в штате Северная Каролина. Андреа принялась быстро просматривать содержимое других коробок, останавливаясь на тех, в обозначении которых имелся префикс «ИТ».

Что это за странный центр? Опустившись на корточки, Андреа наугад открыла один из ящиков ИТ с нижней полки. Строчки расходов на второстепенные с виду нужды показали, что финансируется центр очень щедро. Щедрое финансирование – однако на заседании попечительского совета о нем не упоминалось даже вскользь. Что бы это могло быть?

Погруженная в раздумья, Андреа подняла взгляд и вдруг вздрогнула, увидев перед собой широкоплечего крепыша, приезжавшего к ней домой в Карлайл.

Он стоял подбоченившись. Судя по всему, он спустился в подвал только что, – но как он узнал, что она здесь? Несмотря на бешено колотящееся в груди сердце, Андреа решила сохранять ледяное спокойствие. Медленно поднявшись с корточек, она протянула руку.

– Я Андреа Банкрофт, – подчеркнуто раздельно произнесла она. – Как вы, наверное, помните. А вы?.. – Это был ее способ перейти в наступление.

– Пришел сюда, чтобы вам помочь, – кратко ответил мужчина. Андреа показалось, он смотрит сквозь нее. Несомненно, он здесь для того, чтобы присматривать за ней.

– Вы слишком любезны, – ледяным тоном ответила Андреа.

Ее ухищрения, похоже, позабавили его.

– Любезный настолько, насколько это нужно, – заверил ее он.

Наступило долгое молчание. Андреа чувствовала, что у нее нет моральных сил для длительного противостояния. Ей необходимо поговорить с Полем Банкрофтом. У нее есть вопросы. А у него должны быть ответы. Однако известно ли ему самому обо всем том, что происходит в фонде? История знает немало примеров, когда идеалиста бесцеремонно использовали другие, те, кто имел далеко не такие возвышенные цели.

«Андреа, не торопись с выводами».

– Я как раз собиралась поговорить с Полем, – наконец промолвила она в надежде на то, что доверительные отношения с великим человеком станут ее оружием. Она натянуто улыбнулась.

«И, в частности, мы поговорим о том, действительно ли он нуждается в услугах таких, как ты».

– Его нет в городе.

– Знаю, – солгала Андреа. – Я как раз хотела ему позвонить. – Она уже поймала себя на том, что чересчур много оправдывается. Она ни в чем не должна отчитываться перед этим человеком.

– Его нет в городе, – невозмутимо повторил мужчина, – и с ним невозможно связаться. Вам должны были это объяснить.

Андреа попыталась посмотреть ему прямо в холодные глаза, но, к своему сожалению, вынуждена была отвести взгляд.

– И когда он вернется?

– Чтобы успеть на следующее заседание совета.

– Хорошо, – уныло промолвила Андреа. – В любом случае, я уже уходила, – добавила она.

– Если так, позвольте проводить вас до машины, – подчеркнуто официально произнес мужчина.

Больше он не произнес ни слова до самой вымощенной щебнем стоянки, где Андреа оставила свою машину. Там мужчина указал на капли машинного масла под картером двигателя.

– С этим нужно разобраться, – сказал он. Голос его был учтивым, но глаза были похожи на щели бойниц.

– Благодарю вас, обязательно разберусь, – ответила Андреа.

– В машине много чего может сломаться, – продолжал мужчина. – И это может привести к гибели людей. Вы, как никто другой, должны это понимать.

Садясь в машину, Андреа ощутила пробежавшую по телу волну холодной дрожи, как будто ее лизнул аллигатор. «В машине много чего может сломаться». Внешне – обычный дружеский совет.

Однако почему же эти слова прозвучали, словно угроза?

Дубай, Объединенные Арабские Эмираты

– И что тебе удалось установить? – спросил Тодд Белнэп, крепко стиснув сотовый телефон.

– Почти у всех людей из этого списка есть кое-что общее, – ответил Мэтт Гомс. Белнэп чувствовал, что тот прижимает трубку к губам и говорит тихо. – Они умерли. Причем произошло это в течение последних двух недель.

– Убиты?

– Причины смерти самые разные. В некоторых случаях речь идет об откровенном убийстве. Двое покончили с собой. Кто-то погиб в результате несчастного случая. Кто-то умер своей смертью.

– Готов поспорить на большие деньги, все эти люди убиты. Просто в некоторых случаях следы удалось замести лучше. Ну а Джанни?

– Острая сердечная недостаточность. Скончался каких-нибудь несколько минут назад.

– Твою мать… – в сердцах выругался Белнэп.

– Ты перечислил мне все фамилии из списка?

– Абсолютно все, – подтвердил Белнэп, оканчивая связь. Все, кроме одной: Тодд Белнэп.

Что все это значит? Естественно предположить, что во всех этих людях сеть Ансари, точнее, ее новые хозяева видели угрозу для себя. Но какую именно? Быть может, внутри сети зрел заговор? Если так, какое отношение это имело к похищению Джареда Райнхарта, если вообще имело какое-то?

От напряженной работы мысли у Белнэпа разболелась голова. Список. Налицо все признаки зачистки. Как правило, так тщательно наводят порядок перед началом серьезной операции. Вполне вероятно, времени на то, чтобы отыскать Поллукса, у него еще меньше.

А может быть, он уже опоздал.

Белнэпу не давала покоя еще одна мысль. Принимая в расчет очевидную безжалостность тех, кто стоял за всеми этими убийствами, становилось еще более непонятно, почему молодая итальянка не была убита сразу же, еще в Риме. Почему потребовалось ждать появления в Дубае Белнэпа, которое ускорило кровавую развязку? Быть может, девушка представляла для своих хозяев какую-то ценность? Но какую именно? Белнэп не находил этому объяснений. Однако, каким бы мерзким ни было то, с чем пришлось столкнуться в Дубае Лючии Дзингаретти, в этом была и надежда, призрачная, словно струйка дыма, надежда на то, что и Поллуксу тоже сохранили жизнь.

Девушка-итальянка сказала, что ее держали на Марват-роуд, за судостроительными верфями. Белнэп решил съездить туда на взятом напрокат джипе. Вдруг там остаются те, с кем Лючия говорила по душам. А может быть, хозяин заведения располагает какой-либо информацией.

Неожиданно зазвонил телефон, который Белнэп забрал у предводителя отряда убийц. Нажав кнопку, он ответил одним неопределенным полуслогом:

– А?

К его удивлению, звонившей оказалась женщина.

– Алло, это… – Женщина, судя по голосу американка, выжидательно умолкла.

Белнэп ничего не ответил, и через мгновение женщина, пробормотав слова извинения, прервала связь. Что это было? Проверка того, как выполнен заказ на убийство? Или неправильно набранный номер? По определителю Белнэп понял, что это был международный звонок, из Соединенных Штатов. И номер был набран не ошибочно; в этом он был уверен. И снова ему пришлось обратиться за помощью к Гомсу.

– Послушай, Кастор, черт бы тебя побрал, я не нанимался к тебе в подручные, – проворчал тот, когда Белнэп продиктовал ему последовательность цифр. – Ты что, издеваешься надо мной?

– Ну будь другом, помоги, ладно? У меня тут запарка. Без твоей помощи никак не обойтись. Просто пробей этот чертов номер, договорились?

Гомс перезвонил через полминуты.

– Так, слушай, я установил личность этой дамочки и навел о ней кое-какие справки.

– Все шансы, это еще одна принцесса мрака, – угрюмо произнес Белнэп.

– Ну, так или иначе, в миру она известна как Андреа Банкрофт.

Белнэп опешил.

– Банкрофт из тех самых Банкрофтов?

– В самую точку. Совсем недавно стала членом попечительского совета фонда Банкрофта. – Помолчав, Гомс насмешливо добавил: – Ну, как тебе это нравится?

Андреа Банкрофт. Какое отношение имеет она к убийствам? Насколько высокое положение занимает? Известно ли ей что-либо об исчезновении Джареда Райнхарта? Слишком много вопросов, слишком много неопределенностей. Но Белнэп не верил в случайные совпадения. Не может быть и речи о том, что эта женщина просто ошиблась номером. Все указывало на то, что Андреа Банкрофт – очень опасный человек. Или, в крайнем случае, водится с очень опасными людьми.

Белнэп позвонил одному вышедшему в отставку оперативнику. Он не разговаривал с этим человеком уже несколько лет, но это не имело значения. Кодовое имя оперативника было Красный Навахо, и Красный Навахо был перед Белнэпом в долгу.

Через несколько минут впереди показалось здание из шлакоблоков. Находящееся на удалении от дороги, в окружении промышленных сооружений, уныло-серое, оно производило впечатление заброшенного и пустующего. Казалось, под палящими лучами солнца здание буквально вибрировало. Судя по описанию молодой итальянки, это была ночлежка для проституток. Несомненно, на своем веку дом повидал самых разных людей, из самых разных областей жизни. Но ему еще не приходилось видеть никого, похожего на Тодда Белнэпа.


Нажав кнопку отбоя, Андреа Банкрофт набрала следующий из номеров, который наиболее часто встречался в счете за телефонные разговоры. Это оказался питомник растений в Нью-Джерси, чьими услугами, вероятно, пользовались садовники, которые ухаживали за территорией поместья. Молодая женщина вычеркнула строчку. Надо как-то систематизировать поиски; вряд ли она чего-либо добьется, если будет просто набирать номер и ждать, кто ответит. В случае международного звонка ответивший мужчина вообще не сказал ни слова – что, конечно же, было подозрительно, но едва ли можно было назвать информативным. Убрав счет за телефонные разговоры в сумочку, Андреа задумалась. Ей не давала покоя какая-то странная деталь, но она никак не могла за нее ухватиться.

Но что же это такое?

Как ни тяжело было Андреа, она снова пережила болезненные подростковые воспоминания о гибели матери. Полицейский в дверях… принесший скорбное известие. Но только она уже все знала – кто же ей позвонил? С тех пор прошло уже больше десяти лет. Однако Андреа отчетливо вспомнила, что ей позвонили и сообщили о гибели матери. И тут до нее дошло: отчего, когда она услышала грубый, прокуренный голос того сотрудника фонда, который позвонил ей насчет требований безопасности и секретности, у нее заледенела кровь.

Это был тот самый голос, который в ту ночь сказал про гибель матери.

Тогда Андреа решила, что звонили из полиции, – однако полицейский, пришедший к ней домой, удивился, услышав про звонок. Быть может, она ошибается. Быть может, ей это просто мерещится. И тем не менее… в событиях той ночи всегда было что-то такое, что не давало ей покоя, подобно попавшей в глаз ресничке. Андреа сказали, что содержание алкоголя в крови ее матери составляло 0,1 процента – однако та спиртное не употребляла. Когда Андреа сказала это, полицейский учтиво поинтересовался: а разве ее мать в свое время не лечилась от алкоголизма? Да, но, вылечившись, она уже несколько лет капли в рот не брала. Полицейский кивнул, признавшись, что сам в свое время вылечился от алкоголизма. Однако практически все рано или поздно срываются снова. Все возражения Андреа были вежливо, но решительно отброшены, – негодование дочери, не желающей взглянуть правде в глаза.

«Когда это произошло?» – спросила семнадцатилетняя Андреа. Около двадцати минут назад, объяснил полицейский. Нет, возразила Андреа, это произошло раньше – мне звонили по меньшей мере полчаса назад.

Полицейский как-то странно посмотрел на нее. Больше Андреа практически ничего не помнила, потому что остальное было смыто океаном горя.

Надо будет рассказать обо всем Полю Банкрофту. Андреа приняла решение обязательно поговорить с ним. А что, если ему уже все известно? Что, если ему известно гораздо больше, чем он показывает? У нее начинала раскалываться голова.

Проезжая по Старой почтовой дороге, Андреа включила стеклоочиститель. До нее не сразу дошло, что дождя нет, а взор ей затуманивают навернувшиеся на глаза слезы.

«Андреа, так ты только отдаляешься от правды», – строго отчитала себя она. Однако другой голос, тихий, вкрадчивый, возразил: «А может быть, Андреа, ты, наоборот, приближаешься к правде. Может быть, ты к ней приближаешься».


…Ловкие пальцы проворно летали по компьютерной клавиатуре. Эти пальцы знали, какую клавишу нажать; сложные последовательности команд они набирали четко и быстро. Стремительная дробь приглушенных щелчков – и готово сообщение для электронной почты. Еще несколько ударов по клавишам – и сообщение зашифровано, затем отослано на анонимный сервер где-нибудь на Багамских островах, очищено от всех идентификационных кодов, расшифровано и, наконец, переправлено конечному получателю, чей адрес имеет префикс ussenate.gov.[32]32
  Адрес электронной почты Сената США.


[Закрыть]
Меньше чем через минуту в кабинете одного из сенаторов запищал компьютер. Сообщение поступило адресату, подписанное одним словом.

«Генезис».

Затем были отправлены другие сообщения, разосланы другие инструкции. Цифровые последовательности переводили деньги с одного номерного счета на другой, двигали рычагами, которые, в свою очередь, воздействовали на другие рычаги; дергали за ниточки, которые сами дергали за другие ниточки.

Генезис. Для одних это кодовое имя действительно означало начало. Для других оно означало начало конца.


У Тома Митчелла ныло все тело. Так он чувствовал себя или после напряженных физических упражнений, от чего он уже давно успел отвыкнуть, или после обильного возлияния спиртного. Физических упражнений не было. Далее методом исключения, так? Протерев глаза, Том посмотрел на мусорное ведро рядом с мойкой. Оно было доверху забито пустыми банками из-под пива – «жестянками», как называют их его друзья-австралийцы. Сколько же ящиков он вчера опорожнил? При одной мысли об этом у него разболелась голова. Том перестал думать о вчерашнем, но это не помогло: голова продолжала раскалываться.

Потянуло сквозняком, и с грохотом хлопнула дверь. «Как шоковая граната», – подумал Том. В комнату влетела оса, а ему показалось, у него над головой кружит истребитель времен Второй мировой войны. А когда какое-то время тому назад зазвонил телефон, звонок прозвучал сиреной воздушной тревоги.

Впрочем, наверное, в каком-то смысле это действительно была сирена воздушной тревоги. Позвонил Кастор, и не для того чтобы одолжить пакетик сахара. Не важно. Он не из тех, кому отказывают в просьбе, и Том Митчелл – когда он еще был на оперативной работе, его звали Красным Навахо, – рассудил, что ему следует радоваться возможности отплатить долг. С Ищейкой шутки плохи, это точно. Потому что у Ищейки есть зубы, и укус ее гораздо страшнее лая.

В любом случае, безмятежная идиллия жизни в Нью-Гемпшире все равно убивала Тома. Он просто не создан для спокойной и тихой жизни – и все тут. И нечего надеяться, что выпивка принесет ему то восторженное возбуждение, которым была наполнена его прошлая жизнь.

Это местечко нашла Шейла. Каркасно-брусовый дом, что бы это ни означало, черт побери. Под паркетной доской – широкие деревянные половицы; Шейла вопила от радости так, словно она раскопала гробницу Тутанхамона. А чуть дальше по дороге – убогие щитовые домишки, полуразвалившиеся хибары и трупы сбитых машинами енотов, с облачками мух над каждым. Но за домом достаточно места, чтобы время от времени снимать со стены «Люгер» с оптическим прицелом и стрелять в лесу белок – олицетворявших для Тома вьетконговцев[33]33
  Так американцы называли южновьетнамских повстанцев, получавших поддержку вооруженных сил ДРВ во время войны во Вьетнаме.


[Закрыть]
семейства грызунов. Кормушки для птиц предназначались исключительно представителям пернатого царства: древесная крыса, дерзнувшая посягнуть на угощение, рисковала своей жизнью.

Но не в этом заключалась самая трудная сторона «простой жизни». Тридцать лет скитаний по всему земному шару на службе Соединенных Штатов, черт бы ее побрал, Америки – в том числе по целому месяцу даже без радиосвязи, – и Шейла преданно ждала его. Тридцать лет – если совсем точно, тридцать один с половиной. И жена стойко перенесла все это. Она радовалась, когда он возвращался домой, и старательно скрывала огорчение, когда ему приходилось снова уезжать. И вот наконец расплата за все долгие годы терпения: Шейла получила мужа насовсем, в свое полное распоряжение, как и должно быть, так? Они перебрались в собственный домик в сельской глуши, о чем всегда мечтали. Несколько акров зелени, приобретенные почти без долгов. Долгожданный рай, если только летом не обращать внимания на полчища мух.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации