Текст книги "Кусака"

Глава 14
Чего хотелось Дифин

– Что значит «она изменилась»? – Том заморгал, чувствуя полный душевный разброд. Он посмотрел на жену, которая, обхватив себя за локти, прислонилась к дверному косяку. Потемневшие глаза пристально смотрели в какую-то точку на полу. – Джесси, о чем он?

– Я не имею в виду внешнее физическое изменение. – Мэтт Роудс старался говорить спокойно и ободряюще, но не знал, насколько ему это удается: ведь все внутри его содрогалось от нервных спазмов. Он пододвинул свой стул к дивану и оказался с Томом Хэммондом лицом к лицу.

Рэй, не меньше отца потрясенный тем, что обнаружил в доме двух офицеров-летчиков, сидел слева от них. Солнечный свет расчерчивал стены гостиной белыми полосами.

– Физически она прежняя. – Роудс сделал ударение на слове «физически». – Просто… дело в том, что у Стиви изменилась психика.

– Изменилась психика, – повторил Том.

Слова падали тяжело, как камни.

– Объект, с которым утром столкнулась ваша жена, – продолжал Роудс, – мог явиться из любой точки космоса. Мы знаем о нем только то, что он вошел в атмосферу, загорелся и разбился. Необходимо найти черный шар – ту штуку, которая от него отвалилась. Мы с капитаном Ганнистоном тщательнейшим образом осмотрели дом, проверив все доступные для девочки места. Однако, когда мы приехали, Стиви едва могла передвигаться ползком, поэтому догадаться, куда она подевала эту черную сферу, невозможно. В половине одиннадцатого, когда миссис Хэммонд звонила сюда, шар еще был у вашей дочки.

Том закрыл глаза, потому что комната завертелась. Когда он размежил веки, полковник по-прежнему сидел на стуле.

– Что за шар?

– Этого мы тоже не знаем. Как я уже сказал, ваша дочь вроде бы слышала, что сфера издает некие неслышные остальным звуки – по ее выражению, поет. Возможно, это был аудиомаяк, каким-то образом настроенный на излучение мозга вашей девочки, а впрочем, что толку гадать? Но мы с капитаном Ганнистоном имеем основания полагать, что… – Полковник замолчал, подбирая нужные слова. Ничего не попишешь, обходного пути не было. – Мы оба считаем, что произошла трансференция.

Том молча пожирал его глазами.

– Ментальная трансференция, – пояснил Роудс. – Ваша дочь… не та, кем кажется. Она выглядит маленькой девочкой, но это обман. Кто бы ни находился в вашем кабинете, мистер Хэммонд, это не человек.

У Тома перехватило дыхание, словно от сильного удара.

– Возможно, эта трансференция – результат воздействия черной сферы. Почему или как это произошло, нам неизвестно. Мы имеем дело с чертовски странными вещами, – по-моему, это даже слишком мягко сказано. – Роудс натянуто улыбнулся. Лицо Тома по-прежнему ничего не выражало. – Я здесь не случайно, – продолжал полковник. – Когда объект начал падать и следящий компьютер подтвердил, что это не метеорит и не вышедший из строя спутник, мне дали спецзадание. Я шесть лет занимался проектом «Голубая книга» – исследовал посадочные площадки НЛО, беседовал с очевидцами, выезжал на место происшествия в самые разные точки страны. Поэтому феномен НЛО мне знаком.

Том снял очки и протер их рубашкой. Казалось очень важным, чтобы на стеклах не было ни пятнышка. Джесси все еще была погружена в свои мысли, но Рэй вдруг стряхнул оцепенение и спросил:

– Вы хотите сказать… что видели настоящее летающее блюдце? Инопланетное?

– Приходилось, – не задумываясь ответил Роудс. Данному инциденту неизбежно предстояло вписать новую главу в сборники инструкций по безопасности, и полковник решил, что спокойно может сказать правду. – Девяносто процентов поступающих сообщений относятся к метеоритам, шаровым молниям, розыгрышам и тому подобному. Но десять процентов – это совершенно иные явления. Три года назад в Вермонте потерпело крушение ИПСП, инопланетное средство передвижения. Мы нашли образцы металла и останки инопланетян. Еще одно ИПСП упало прошлым летом в Джорджии, но и конструкция, и пилот ничем не напоминали вермонтский случай. – «Я выдаю государственную тайну сопляку с оранжевым гребешком на голове!» – сообразил вдруг полковник. Рэй восхищенно внимал, а Том отключился, сосредоточенно продолжая тереть очки. – Поэтому, изучив все места приземления разнообразных ИПСП, мы пришли к заключению, что Земля находится около… э-э… космической суперавтострады или, может быть, коридора, соединяющего одну часть галактики с другой. Подобно земным автомобилям, некоторые ИПСП ломаются, их всасывает в земную атмосферу, и они разбиваются.

– Ух ты! – прошептал Рэй.

Глаза юноши за стеклами очков стали совсем огромными.

Роудс знал, что за рассекречивание этой информации без каких-либо на то полномочий можно получить пожизненное тюремное заключение, но эти разъяснения оправдывались обстоятельствами. Кроме того, таким историям все равно верит только тот, кто лично столкнулся с чем-либо подобным. Он опять посмотрел на Тома.

– Моя команда подчищает место аварии. К полуночи мы должны уехать. И… мне придется забрать это существо с собой.

– Она моя дочь, а не существо! – Слабый голос Джесси окреп.

Роудс вздохнул. Он измучился, обсуждая этот вопрос уже не в первый раз.

– У нас нет выбора. Мы должны привезти это существо в Уэбб, а оттуда доставить в Виргинию, в исследовательскую лабораторию. Его никак нельзя оставлять на свободе – неизвестны ни его намерения, ни биология, ни химия, ни…

– Психология, – закончил за него Том, трясущимися руками надевая очки.

В голове у него вдруг прояснилось, хотя окружающее по-прежнему казалось туманным и похожим на сон.

– Правильно. И психология. Пока что она… то есть оно не вело себя угрожающе, но кто знает, что у него на уме.

– Отпад, ребята! – сказал Рэй. – Моя сестра – инопланетянка!

– Рэй! – прикрикнула Джесси, и улыбка мальчика растаяла. – Полковник Роудс, мы не позволим вам забрать Стиви. – Голос молодой женщины пресекся. – Все равно она наша дочь.

– Только с виду.

– Пусть! Но то, что вселилось в нее, должно убраться! Если с телом все будет в порядке, может вернуться и сознание…

– Полковник! – В дверном проеме, ведущем из кабинетика в гостиную, появился Ганнистон. Его веснушчатое лицо побледнело еще сильнее, и капитан теперь казался тем, кем и был по сути, – перепуганным двадцатитрехлетним пареньком в форме военного летчика. – Она дочитывает последний том.

– Продолжим разговор после, – обратился Роудс к Джесси, встал и поспешно направился в кабинетик.

Рэй шагал за ним по пятам. Том обнял жену, и они пошли следом. Но, переступив порог, Том остановился как громом пораженный. Рэй, разинув рот, не двигался и смотрел во все глаза.

По всей комнате лежали тома энциклопедического словаря, по полу были раскиданы толковый словарь Вебстера, географический атлас мира и прочие справочники, а посреди всего этого беспорядка восседала Стиви с последним томом Британской энциклопедии в руках. Девочка сидела на корточках, подавшись вперед, как птица на жердочке. На глазах у Тома она открыла книгу и принялась перелистывать страницы. На каждую уходило около двух секунд.

– Словари она уже прочла, – сказал Роудс. «Зови это пришельцем или существом, – напомнил он себе, – но оно так похоже на девчушку в джинсах и футболке, что эти холодные термины кажутся неподходящими». Прежде безжизненные глаза искрились, напряженный взгляд со всепоглощающим вниманием устремился на страницы. – На то, чтобы понять наш алфавит, у нее ушло примерно тридцать минут. После этого настала очередь ваших книг.

– О господи… сегодня утром она еле читала, – удивился Том. – Я хочу сказать… Стиви и в первый класс еще не ходит!

Страницы продолжали переворачиваться. Послышалось журчание. Том увидел, что под дочкой в ковер впиталась какая-то жидкость.

– Тело пока что нормально выполняет свои функции, – пояснил Роудс. – Следовательно, мы знаем, что некоторые отделы человеческого мозга работают, пусть рефлекторно.

Джесси вцепилась мужу в руку. Том покачнулся, Джесси заметила это и испугалась, что муж сейчас упадет. Стиви все еще была целиком поглощена чтением, страницы переворачивались все быстрее, книга превратилась в размазанную полосу.

– Она сейчас выдохнется! – подал голос Рэй. – Нет, вы только посмотрите! – Мальчик шагнул вперед, но полковник поймал его за рубашку и не позволил подойти. – Эй, Стиви! Это я, Рэй!

Девочка подняла голову. Повернулась к нему. В парнишку уперлись любопытные зоркие глаза.

– Рэй! – повторил он и постучал себя в грудь.

Девочка наклонила голову набок и медленно моргнула. Потом выговорила: «Рэй» – и стукнула себя в грудь, после чего вернулась к чтению.

– Ну, – заметил Роудс, – может быть, в колледж ей еще рано, но обучение идет.

Том взглянул на россыпь книг.

– Если… она действительно больше не Стиви… если она – нечто иное, как же она узнала про книги?

Джесси сказала:

– Наткнулась на них и, наверное, догадалась, что это такое. Когда она покончила с алфавитом, то обошла дом, все разглядывая. Кажется, лампа ее совершенно очаровала. И зеркало тоже – она все пыталась в него войти.

Услышав собственный голос, Джесси сообразила, что говорит так же бесстрастно, как и Роудс. «Это же наша дочка. Наша девочка!» Но, наблюдая за мельканием страниц энциклопедии, женщина поняла: где бы ни находилась Стиви, в этом скорчившемся над лужей мочи и жадно поглощающем информацию теле ее нет.

Последняя страница была прочитана. Книгу закрыли и почти благоговейно отложили. Теперь Том наверняка знал, что перед ним не Стиви: дочка не умела осторожно класть вещи – она их швыряла.

Существо поднялось плавным, точно рассчитанным движением. Теперь оно уверенно держалось на ногах, словно привыкло к силе тяжести. «Стиви» посмотрела на замерших на пороге людей, ощупала цепким взглядом их лица. Особенно ее заинтриговали очки Тома и Рэя. Она коснулась своего лица, словно ожидала найти там нечто подобное. Затем поднесла к глазам ладони и принялась рассматривать их, сравнивая с ладонями остальных.

– Теперь у нее в голове алфавит, толковый словарь, атлас мира и энциклопедия, – спокойно проговорил Роудс. – Думаю, она пытается узнать о нас все, что возможно. – Глядя, как шевелятся губы полковника, существо потрогало свой рот. – Ну что ж, кажется, момент подходящий. – Он шагнул к ней, потом остановился, чтобы не оказаться слишком близко и не напугать, и, стараясь как можно яснее выговаривать слова, сказал: – Твое имя? – Сердце трепыхалось, точно птица в клетке. – Как тебя зовут?

– Твое имя, – повторила она. – Как тебя зовут?

– Тебя. – Полковник указал на нее. – Скажи нам свое имя.

Не спуская с Роудса глаз, девочка погрузилась в размышления. Взглянув на Рэя, она ткнула в него пальцем:

– Рэй.

– Господи! – завопил парнишка. – Инопланетянка знает мое имя!

– Тихо! – Джесси захотелось ущипнуть его, чтобы замолчал.

Роудс кивнул:

– Правильно. Это Рэй. А кто ты?

Существо развернулось и грациозной скользящей походкой направилось к двери. Оно остановилось, снова обернулось к ним, сказало: «Имя» – и двинулось в коридор.

У Джесси екнуло сердце.

– По-моему, она хочет, чтобы мы пошли за ней.

Все отправились следом. Существо поджидало в комнате Стиви, подняв руку с нацеленным на что-то указательным пальцем.

– Как тебя зовут? – недоумевая, повторил Роудс.

Оно ответило:

– Ди-фин.

И тут присутствующие увидели, что ее палец указывает на магнитную доску Стиви, где висела картинка с изображением дельфина.

– Ди-фин. – Это было сказано по-детски. Существо вытянуло руку вверх, пальцы коснулись картинки, пробежали по аквамарину воды. – Ди-фин.

Роудс не был уверен, что, собственно, имеется в виду: дельфин или океан. Во всяком случае, полковник не сомневался, что существо, которое стоит перед ними, – нечто гораздо большее, чем дельфин в обличье человека. Глаза гостьи спрашивали, понял ли он, и полковник кивнул. Ее пальцы на несколько секунд задержались на картинке, делая легкие волнообразные движения. Потом интерес «Стиви» переключился на другую картинку, и Роудс увидел, как девочка вздрогнула.

– Ку-сака, – выговорила она, словно попробовав что-то омерзительное.

Будто дотронулась до скорпиона и отдернула пальцы, испугавшись, что ужалит.

– Это же просто картинка. – Роудс постучал по бумаге. – Она не живая.

Дифин еще секунду изучала листок, потом сдвинула магниты, которыми тот крепился к доске, и всмотрелась в изображение, водя пальцем вдоль членистого хвоста. Руки девочки начали что-то делать с бумагой. Складывает, понял Роудс. Придает изображению другую форму.

Джесси схватила Тома за руку. Она наблюдала, как Стиви – или Дифин, или что уж это было – сгибала и складывала бумагу пальцами, которые вдруг стали быстрыми и гибкими. Через несколько секунд образовалась бумажная пирамида. Дифин отшвырнула ее; та перелетела через комнату, ударилась о стену и отскочила.

Ганнистон поднял ее. Он никогда еще не видел более скверного бумажного самолетика.

Существо смотрело прямо на них. В глазах светились ожидание и вопрос, но какой, никто не мог понять. Оно шагнуло к Джесси, которая, в свою очередь, отступила на шаг. Рэй вжался спиной в стену. Дифин положила руку себе на грудь.

– Твоя? – проговорила она.

Джесси поняла, о чем спрашивает это создание.

– Да. Моя дочка. Наша дочка. – И стиснула пальцы Тома так, что чуть не раздавила их.

– Доч-ка, – старательно повторила Дифин. – Отпрыск женского пола.

– Прямо по Вебстеру, – пробормотал Ганнистон. – Думаете, она действительно понимает, что говорит?

– Тихо! – велел Роудс.

Дифин, вздернув подбородок, скользнула к окну и на минуту замерла. Джесси поняла, что инопланетянку очаровала видимая сквозь опущенные жалюзи голубизна. Она заставила себя сдвинуться с места, подошла к окну и дернула за шнур. В окно хлынул золотистый свет послеполуденного солнца, яркой лазурью засверкало безоблачное небо.

Инопланетянка стояла и смотрела. Встав на цыпочки, она вскинула кверху обе руки; тело натянулось как струна, устремляясь к небу. На глазах у Джесси лицо гостьи изменилось, перестало быть пустой бесстрастной маской. Теперь его затопили тоска и такая смесь радости с печалью, которую Джесси не с чем было сравнить. Это было личико Стиви, невинное и любопытное, и в то же время чье-то чужое лицо, старое как мир, лицо пожилой женщины, измученной заботами и грезами о былом.

Маленькие руки потянулись к стеклу, но «Стиви» была слишком низкорослой, чтобы взобраться на подоконник. Дифин нетерпеливо фыркнула, скользнула мимо Джесси и потащила от стола к окну стул. Она взобралась на него, наклонилась и немедленно ударилась лбом о стекло. Пальцы Дифин обследовали невидимую преграду, они бились, как мошки, пытающиеся пролететь сквозь сетку. Наконец руки Дифин безвольно повисли вдоль тела.

– Я… – сказала Дифин. – Я же-лать…

– Что она говорит? – спросил Ганнистон, но Роудс приложил палец к губам.

– Я же-лать… – Дифин повернула голову, и глаза, в которых притаилось что-то древнее, встретились с глазами Джесси. – Я же-лать ше-ве-лить ваш уш-ной рако-вина.

Все молчали. Дифин моргнула, ожидая ответа.

– Думаю, она хочет поговорить с нашим главным, – сказал Рэй, и Том не слишком нежно ткнул его локтем в плечо.

Дифин повторила:

– Ко-ле-бать ваш бара-бан-ный пере-понка.

Джесси решила, что, кажется, понимает.

– Вы хотите… поговорить с нами?

Дифин нахмурилась, обдумывая услышанное. Она издала странный мелодичный звук, вроде тихого чириканья, слезла со стула и мимо Джесси выскользнула из комнаты. Роудс с Ганнистоном поспешили за ней.

Когда Джесси, Том и Рэй добрались до кабинета, Дифин, скрючившись на полу, начала читать словарь, видимо намереваясь вызубрить его от корки до корки.

Глава 15
Плохая карма

В то самое время, когда Дифин постигала тонкости английского языка, в ремонтной зоне автозаправочной станции Хавьера Мендосы на гидравлическом подъемнике трудился Коди Локетт. Ему надо было сменить тормозные цилиндры «форда». Коди был в старых линялых джинсах и оливково-зеленой робе, на которой под звездочкой «Тексако» стояло его имя. Руки у мальчика были черны, лицо – в полосах смазки. Парнишка знал, что весьма отдаленно напоминает чистеньких бензозаправщиков из рекламных телепередач, но, не испачкавшись, работу не сделаешь. За последний час он сменил масло в двух машинах и свечи зажигания в третьей. Гараж был царством Коди: на стенах аккуратными рядами, сияя не хуже хирургического, висел инструмент, от стеллажа с покрышками и большим набором кабелей пахло свежей резиной, с металлических потолочных балок свисали ремни и шланги. Дверь гаража подняли, большой вентилятор усердно гонял воздух по кругу, но везде, где солнце отражалось от хрома, все равно было не продохнуть, и двигатели приходилось постоянно переворачивать.

Застопорив подъемник на необходимой, по его мнению, высоте, Коди взялся за пневматический гаечный ключ и начал снимать покрышки. Работа помогала забыть про папашу. На сегодня дел предостаточно (еще предстояло вытащить мотор из зеленовато-голубого пикапа, стоявшего в соседней ремонтной зоне), а парнишке хотелось выкроить после обеда часок-другой, чтобы повозиться с карбюратором мотоцикла и заделать вмятины на корпусе.

Раздался гудок – снаружи к насосам подъехала машина, но Коди знал, что мистер Мендоса сам займется с клиентами. Санни Кроуфилд закончил работу перед самым приходом Коди. Это тоже неплохо, поскольку Локетт его не переваривал, считая чокнутым полукровкой и «гремучкой» до мозга костей. Санни любил поговорить о том, как в один прекрасный день спихнет Хурадо и станет президентом. По слухам, даже «гремучки» не особенно общались с Кроуфилдом, который жил на окраине автодвора один-одинешенек, если не считать коллекции скелетов животных, – где и как он добывал эти кости, никто не знал.

Вновь загудел клаксон. Коди оторвался от работы и поднял глаза.

У колонок стоял лоснящийся серебристо-голубой «мерседес» с откидным верхом. За рулем сидел мужчина в темных очках и соломенной панаме. Он поднял руку в коричневой кожаной перчатке, делая Коди знак подойти. Рядом с ним восседал крупный доберман, на заднем сиденье лежала вторая собака. Выйдя из конторы, Мендоса отправился поговорить с водителем. Коди вернулся к работе, но «мерседес» несколько раз нетерпеливо просигналил.

Мэк Кейд был настырен, как клещ. Локетт знал, что ему нужно. Клаксон рявкнул снова, хотя Мендоса уже стоял у машины, пытаясь втолковать Кейду, что у парня полно работы. Мэк не обращал на него никакого внимания. Чертыхнувшись под нос, Коди отложил гаечный ключ и, чтобы потянуть время, протер руки ветошью. Потом вышел на ослепительное солнце.

– Ну-ка, Коди, заливай! – приказал Мэк. – Ты знаешь, что он пьет.

– У тебя есть работа в гараже! – Мистер Мендоса как мог пытался выгородить парнишку – он тоже понимал, к чему клонит Кейд. – Нечего выходить на заправку!

Глаза мистера Мендосы были черными и грозными, а из-за седых волос и пышных седых усов он напоминал готового к последней схватке старого гризли. Если б не проклятые псы, он выдернул бы Кейда из этой пижонской машины и сделал из него отбивную.

– Ну-ну, мне совсем не все равно, кто трогает мою машину, – сладким голосом протянул Кейд. Он привык к повиновению. Кейд улыбнулся Мендосе; на очень гладком лице сверкнули мелкие белые зубы. – Скверные тут флюиды, дядя. Ей-богу, у тебя плохая карма.

– Свои дела обделывай в другом месте! И хватит пороть чушь!

От крика Мендосы Сыпняк – пес, занимавший переднее сиденье, – напрягся и заворчал. Второй доберман по кличке Столбняк неподвижно лежал на заднем сиденье, не спуская со старика глаз и прижимая к голове единственное ухо. Оба зверя отличались друг от друга только тем, что Столбняк был корноухим, а Сыпняк – пошире в плечах.

– Да? Хочешь, могу пригнать сюда собственные бензовозы.

– Ага, может, оно и не…

– Хватит, – перебил Коди. – Не надо меня пасти, – сказал он Мендосе. – Я уже самостоятельный. – Парнишка подошел к колонке с дизельным топливом, вытащил пистолет и поставил счетчик на нули.

– Дадим миру шанс, Мендоса, – сказал Кейд, когда Локетт начал заливать горючее. – Идет?

Мендоса сердито фыркнул и покосился на Коди. Мальчик кивнул: все нормально. Мендоса сказал:

– Я буду в конторе. Никакой дряни у него не брать.

Повернувшись, он размашисто зашагал прочь. Кейд крутанул регулятор громкости магнитофона, встроенного в приборный щиток, и хрипловатый голос Тины Тернер загремел: «Лучше будь милым со мной!»

Как только Мендоса вошел в контору, Кейд сказал Коди:

– Еще можно вымыть ветровое стекло.

Коди заработал губкой, поглядывая на свое искаженное отражение в зеркальных очках Кейда. Мэк был в темно-красной шелковой рубахе с коротким рукавом и светлых джинсах, шляпу удерживал кожаный ремешок под подбородком. На шее болталось несколько золотых цепочек. Левое запястье украшал «Ролекс» с бриллиантиками на циферблате, а правое – золотой браслет, на котором было выгравировано: «Мэк». Оба добермана с живым интересом наблюдали, как губка Коди скользит по стеклу из стороны в сторону.

Кейд приглушил музыку.

– Слыхал про метеорит? Обалдеть можно!

Локетт не отвечал. Конечно, он видел вертолет в Престон-парке, но не имел никакого понятия, что происходит, пока мистер Мендоса не рассказал ему. Прознай мистер Хэммонд, что в грузовичок его жены угодил метеорит, он не стал бы задерживаться в школе после звонка.

– А я еще слышал, что метеорит этот горячий. В смысле, радиоактивный. Предполагается, что это тайна, но мне проболталась в «Клейме» Китовая Задница, а ей – помощник шерифа. Думаю, чуток радиации нам не повредит – хоть немного расшевелит окаянный город.

Коди сосредоточенно смывал с ветрового стекла разбившегося мотылька.

– Что-то опять пошли нехорошие флюиды, Коди. Ей-богу, чувак, вы все тут сегодня обожрались ЛСД.

– Ты платишь за бензин, а не за разговоры.

– Фью! Каменная морда разговорилась! – Кейд почесал Сыпняку голову и посмотрел, как мальчик работает. Лицо этого тридцатитрехлетнего мужчины было ангельски-смиренным, но за темными очками прятались холодные, хитрые голубые глаза, они наводили на мысль о безжалостной стали кроличьего капкана. Светлые редеющие волосы, зачесанные с гладкого лба назад, прикрывала шляпа. В левой мочке поблескивали две бриллиантовые сережки-гвоздики. – Завтра ты учишься последний день. – Из голоса Мэка исчезла издевка. – Большой день для тебя, чувак. Важный день. – Он почесал Сыпняку шею. – Ты наверняка задумывался о своем будущем. И о денежках.

«Молчи! – сказал себе Коди. – Не покупайся!»

– Как отец? В прошлый раз, когда я заезжал за пончиками, его не было.

Мальчик закончил протирать ветровое стекло и взглянул на счетчик. Цифры еще щелкали.

– Надеюсь, с ним все в порядке. Понимаешь, город-то сворачивается, так, наверное, скоро и пекарне конец. Что он тогда будет делать, а, Коди?

Локетт отошел и встал возле колонки. Мэк Кейд повернул голову и проводил его взглядом. Улыбка белела подобно шраму.

– У меня есть вакансия механика, – сказал он. – Хорошее постоянное место. Но самое позднее через неделю его займут. Платить буду от шестисот в месяц. Не знаешь человечка, который сумел бы распорядиться такими деньгами?

Коди молчал, наблюдая за сменой цифр. Но в ушах звучало «шестьсот в месяц», с каждым повтором набирая силу. «Боже всемогущий! – подумал он. – Чего бы я только не сделал с такими деньжищами!»

– Да дело-то не только в деньгах, – гнул свое Кейд, почуяв в молчании Коди поживу. – Это выгодно, чувак. Я могу организовать тебе точно такую же машину. Или, если хочешь, «порше». Любого цвета. Как насчет пятиместного красного «порше», чтоб выжимал сто двадцать? Говори, чего надо, – получишь.

Счетчик остановился. Бак был полон. Коди перекрыл кран и вернул пистолет на место. Шестьсот в месяц, крутилось у мальчика в голове. Красный «порше»… выжимает сто двадцать…

– Работа ночная, – продолжал Кейд. – Со скольки и до скольки – зависит от того, что на дворе, и, если случится аврал, я потребую вкалывать по шестнадцать часов. За качественную работу мои толкачи платят классными колесами… Думаю, Коди, тебе это может подойти.

Локетт прищурился, глядя в сторону Инферно. Солнце начало долгий путь к закату, и, хотя темнело лишь в девятом часу, парнишка ощутил, как за спиной подкрадываются тени.

– Может, подойдет, а может, и нет.

– Я видел тебя за работой. Туго свое дело знаешь. Ты прирожденный механик. Нельзя растрачивать Богом данный талант на починку драндулетов, которые дышат на ладан. Ведь так?

– Не знаю.

– А чего тут знать? – Кейд достал из кармана рубашки массивную золотую зубочистку и поковырялся во рту. – Ты, может, из-за легавых кобенишься?.. Ну, здесь-то все схвачено. Бизнес, Коди. Этот язык все понимают.

Парнишка не отвечал. Он думал, что можно купить на шестьсот долларов в месяц и как далеко от Инферно можно уехать на красном «порше». Плевать на папашу, пусть подыхает и кормит червей. Конечно, Коди знал, чем занимается Мэк Кейд, – видел же он, как посреди ночи с главного шоссе съезжают, заворачивая на автодвор, фуры. Подвозили они, ясное дело, краденые тачки. Так же хорошо Коди понимал, что, когда огромные грузовики вновь брали курс на север, они увозили машины без прошлого. После того как механики Кейда заканчивали работу, моторы, радиаторы, выхлопные трубы, большая часть деталей корпуса, даже колпаки и краска заменялись, отчего машины выглядели так, словно только что съехали с помоста в автосалоне. Куда отправлялись эти шедевры подделки, Коди не знал, но догадывался, что их либо перепродают нечистые на руку дельцы, либо используют для своих целей гангстеры. Кто бы ни пользовался ими, Кейду, считавшему Инферно идеальным местом для проведения таких тайных дел, платили щедро.

– Ты же не хочешь кончить, как твой старик? – (Юноша увидел в темных очках Кейда свое отражение.) – Ты ведь мечтаешь чего-то добиться в жизни?

Коди замялся. Он не знал, чего хочет. На закон ему было наплевать, но ничего по-настоящему криминального он до сих пор пока не совершил. Ну да, может, и разбил несколько окон и устроил пару заварушек, но Кейд предлагал нечто иное. Совершенно иное. Решиться – все равно что сделать шаг за черту, у которой долго топтался… то есть отрезать себе путь к возвращению. Навсегда.

– Предложение остается в силе неделю. Где меня найти, знаешь. – Кейд снова включил улыбку на полную мощность. – Сколько я тебе должен?

Коди глянул на счетчик.

– Двенадцать семьдесят три.

Сыпняк лизнул руку Кейду. Тот открыл бардачок – там лежал автоматический пистолет 45-го калибра с запасной обоймой. Кейд извлек скатанную в шарик двадцатку и захлопнул крышку.

– Держи. Сдачу оставь. Там, внутри, еще кое-что для тебя. – Он включил мотор. «Мерседес» ровно, утробно заурчал. Столбняк заволновался, поднялся на заднем сиденье и гавкнул Коди в лицо. – Подумай, – произнес Кейд и, визжа покрышками, умчался.

Коди проводил глазами уносящуюся на юг машину и развернул купюру. Внутри оказался заткнутый пробкой крохотный флакончик, а в нем – три желтоватых кристалла. Коди знал, как выглядит крэк, хотя ни разу не накачивался этой дрянью.

– Все нормально?

Испуганный Коди кинул флакончик в нагрудный карман, приютив кристаллы под звездочкой «Тексако». В шести футах позади него стоял Мендоса.

– Ага. – Коди вручил двадцатку хозяину. – Сказал, сдачи не надо.

– А еще что сказал?

– Да так, язык чесал.

Коди прошел мимо Мендосы к гаражу, пытаясь разобраться, что к чему. Шесть сотен в месяц казались притягательными, как прикосновение холодной руки в чреве домны. «В чем проблема? – спрашивал он себя. – Несколько часов ночной работы, фараонам уже уплачено, есть даже шанс войти к Кейду в долю. Почему я не сказал „да“ сразу, здесь и сейчас?»

– А знаешь, куда отправляются его тачки? – Пришедший следом за Коди Мендоса привалился к стене.

– Не-а.

– Тебе это хорошо известно. Года два или три назад в Форт-Уорте в багажнике обнаружили наркомана с перерезанным горлом и пулей между глаз. Машина стояла перед зданием муниципалитета. Само собой, без номеров. Как ты думаешь, откуда она взялась?

Коди пожал плечами, но он знал.

– А еще раньше, – продолжал Мендоса, скрестив на груди крупные смуглые руки, – в Хьюстоне подложили бомбу в пикап. Фараоны считают, что она должна была отправить на тот свет юриста из отдела по борьбе с наркотиками, но вместо него на кусочки разнесло женщину с ребенком. Как ты думаешь, откуда взялся тот грузовичок?

Коди взял пневматический гаечный ключ.

– Не надо читать мне мораль.

– Да я не к тому. Просто не вздумай хоть на минуту поверить, будто Кейд не знает, как используются его машины. Это только в Техасе – а он рассылает их по всей стране!

– Я просто перекинулся с ним парой слов. Закон этого не запрещает.

– Знаю, чего ему от тебя надо, – твердо сказал Мендоса. – Теперь ты взрослый и можешь поступать как вздумается. Но вот что я должен тебе сказать: мужчина отвечает за свои поступки. Это давным-давно внушил мне мой отец.

– Вы мне не отец.

– Нет, не отец. Но ты рос у меня на глазах, Коди. Знаю-знаю: банда «отщепенцев» и все такое прочее… но это ерунда по сравнению с тем, во что тебя пытается втравить Кейд…

Коди запустил пневматический ключ, и между стенами пошел гулять пронзительный визг. Повернувшись спиной к хозяину, юноша принялся за работу. Мендоса хмыкнул. Черные глаза сделались мрачными, задумчивыми. Коди ему нравился – Мендоса знал, что он умный парень и, если возьмется за ум, может стать не последним человеком. Но его изуродовал сволочной папаша, отравил своим ядом. Мендоса не знал, что ждет Коди впереди, но боялся за него: слишком много жизней на глазах у мексиканца было растрачено впустую ради легких денег Кейда.

Он вернулся в офис, включил радио и поймал испаноязычную музыкальную станцию из Эль-Пасо. Около девяти мимо будет проезжать рейсовый автобус, направляющийся из Одессы в штат Чиуауа. Шофер всегда останавливался возле бензоколонки Мендосы, чтобы пассажиры могли купить в автоматах лимонад и конфеты. Потом шоссе 67 опустеет (разве что проедет случайный грузовик), асфальт под звездным простором начнет остывать. Тогда, закрыв бензоколонку на ночь, Мендоса вернется домой и как раз успеет к позднему обеду и партии-другой в шашки со своим дядей Лазаро, который живет с супругами Мендоса на Первой улице Окраины. Возможно, сегодня ему приснится, будто он гонщик и с ревом носится по грязным дорогам своей юности. Но скорее всего, снов не будет.

Минует очередная ночь, настанет новый день. Мендоса понимал: так проходит жизнь человеческая.

Он прибавил громкости, слушая резкое пение труб музыкантов-марьячес, и изо всех сил старался не думать о возившемся в гараже парнишке, который стоял на перепутье, и никто на свете не мог ему помочь.