Текст книги "Кусака"

Глава 6
Черный шар

В десятом часу возле разбитой машины Хэммондов затормозил коричневый пикап. Оттуда вылезла Джесси, за ней – Бесс Лукас, жилистая седая женщина пятидесяти восьми лет от роду. Приятное лицо с острым подбородком, ярко-голубые глаза. Бесс была в джинсах, бледно-зеленой блузке и соломенной ковбойской шляпе. Заглянув в искромсанный мотор, она скривилась:

– Господи! Вдрызг! – Мотор остыл и затих, под пикапом уже почти высохла лужа бензина. – С чего это его так разворотило?

– Не знаю. Я же сказала: мимо нас что-то пролетело, оторвался кусок и угодил в капот. Обломок был примерно вот такой. – Джесси направилась к сине-зеленым останкам, которые уже перестали дымиться. Но в воздухе все равно еще держалась резкая вонь горелой пластмассы.

Бесс с Тайлером тоже слышали шум, и мебель в их доме исполнила короткий танец, но когда они вышли наружу, то увидели только висящую в воздухе тучу пыли. Никаких вертолетов или чего-нибудь похожего на то, что описала Джесси, не было. Цокая языком, Бесс покачала над мотором головой – в двигателе зияла дыра размером с детский кулак – и следом за Джесси отошла от пикапа.

– Говоришь, та штука пронеслась мимо без всякого предупреждения? И куда ж она подевалась?

– Туда. – Джесси показала на юго-запад.

Обзор им загораживал кряж, в небе появилось несколько новых следов реактивных самолетов. Она потянулась к покрытому странными значками обломку, который торчал из песка и все еще излучал тепло, да так, что щекам Джесси стало горячо.

– По-каковски же тут написано? – полюбопытствовала Бесс. – По-гречески?

– Вряд ли. – Подобравшись к непонятному предмету поближе, Джесси опустилась на колени.

Там, где обломок зарылся в землю, песок спекся, а вокруг лежали куски обуглившегося кактуса.

– Ну и ну! – Бесс заметила превратившийся в стекляшки песок. – Должно быть, крепко припекло?

Джесси кивнула и встала.

– Черт знает что! Тихо-мирно едешь по делам, и вдруг тебе средь бела дня разбивают машину. – Бесс оглядела пустынную даль. – Может, тут становится слишком людно?

Джесси слушала невнимательно. Она не сводила глаз с сине-зеленого предмета. Тот, вне всяких сомнений, не был ни обломком метеорита, ни фрагментом какого-либо из известных ей средств воздушного сообщения. Может быть, это часть спутника? Но обозначения были безусловно не английскими, да и не русскими. У каких же еще стран есть спутники на орбите? Джесси вспомнила, что несколько лет тому назад какой-то космический драндулет упал на территорию Северной Канады, а совсем недавно аналогичное происшествие имело место на окраине Австралии. И после информации НАСА о том, что на Землю падают вышедшие из строя спутники, под шутки-прибаутки (как бы, дескать, не огрести обломком по башке) возникла мода носить твердые шляпы: чтобы отбить несколько тонн металла.

Но если сейчас перед Джесси был металл, то чрезвычайно странный.

– А вот и наши, – сказала Бесс.

Джесси подняла голову и увидела, что к ним скачет лошадь с двумя седоками. За спиной Тайлера, пустившего Душистого Горошка легким галопом, сидела Стиви.

Женщина вернулась к грузовику, наклонилась и заглянула в отверстие. Что именно пробило мотор, в этой каше из мятого металла, рваных проводов и выплеснувшегося масла было не увидеть. Прошло ли оно навылет или застряло где-то внутри? Джесси представила, какое лицо сделает Том, когда она скажет, что на пути им встретился падающий космический корабль и к чертовой матери размозжил…

Джесси замерла. Космический корабль! Вот что крутилось у нее в голове. Но ведь и спутник – тоже космический корабль! Однако одурачить себя ей не удалось. Это не наш корабль, не земной. Пришелец из далекого-далекого космоса.

«О господи! – подумала женщина и чуть не расхохоталась. – Надо сходить за бейсболкой, пока мозги не сварились!» Но взгляд Джесси снова метнулся к сине-зеленому предмету в песке и разбросанным неподалеку обломкам. «Прекрати! – велела она себе. – Если тебе эта вещь не знакома, это вовсе не означает, что она прилетела из космоса! Не надо до поздней ночи сидеть у телевизора и смотреть фантастику!»

Тайлер со Стиви, ехавшие верхом на большом золотистом паломино, были уже совсем рядом. Тайлер (крупная кость, продубленное морщинистое лицо, заправленная под изношенное армейское кепи седая грива – ему перевалило за шестьдесят) спешился и легко снял девочку со спины Душистого Горошка. Подойдя к пикапу, он присвистнул:

– Мотор можешь выбросить. Боюсь, эту дыру не залатает даже Мендоса.

До того как выехать из дома, они позвонили на автозаправочную станцию Хавьеру Мендосе, и тот пообещал через полчаса отбуксировать пикап к себе.

– Тут повсюду раскиданы какие-то обломки, – сказала Бесс. Она повела рукой вокруг. – Видел ты когда-нибудь такое?

– Нет, ни разу.

Удалившись от дел (раньше он служил в компании «Техас пауэр»), Тайлер посвятил себя литературе: писал вестерны про зверолова по имени Барт Джастис. Сочинения эти имели успех. Бесс довольствовалась тем, что коротала время, зарисовывая пустынные растения, и вместе с мужем возилась с Душистым Горошком, точно жеребец был щенком-переростком.

– И я тоже, – призналась Джесси. Она увидела, что к ним приближается Стиви. Глаза девчушки опять стали большими и завороженными. В доме Лукасов Джесси тщательно осмотрела дочку и не нашла никаких повреждений. – Стиви? – тихо окликнула она.

Девочку манил перезвон ветряных курантов. Чудесная музыка навевала покой. Следовало выяснить, откуда она раздается. Стиви хотела пройти мимо матери, но Джесси ухватила дочку за плечо раньше, чем та успела приблизиться к пикапу.

– Не влезь в масло, – встревожилась Джесси. – Испортишь одежду.

Тайлер был в рабочих брюках и не боялся испачкаться. Его разбирало любопытство, что же проделало в пикапе такую большущую дыру, поэтому он засунул руку в искореженный мотор и начал ощупывать.

– Осторожно, Тай, не поранься! – предостерегла мужа Бесс, но он только крякнул.

– Док, есть фонарик? – спросил он.

– Сейчас. – В саквояже Джесси лежал маленький фонарик. – Не мешай мистеру Лукасу, – велела она Стиви.

Та безучастно кивнула. Джесси достала из пикапа инструментальный ящик, отыскала фонарик и подала его Тайлеру. Щелкнув выключателем, тот направил луч в отверстие.

– Батюшки, ну и каша! – сказал он. – Что бы это ни было, оно прошло сквозь мотор. Все клапаны сорвало.

– А не видно, что бы это могло быть?

Тайлер посветил туда-сюда.

– Нет, не разобрать. Оно должно быть твердым, как пушечное ядро, и лететь, словно его черти гнали! – Он покосился на Стиви. – Пардон за выражение, лапушка. – Тайлер снова сосредоточился на луче света. – По-моему, оно рассыпалось где-то там на мелкие кусочки. Док, тебе крупно повезло, что эта штука не протаранила бензобак.

– Я знаю.

Тайлер распрямился и выключил фонарь.

– Машина-то застрахована? Небось у Хитрюги?

– Правильно. – Хитрюге Кричу принадлежала компания «Гордость Техаса», занимавшаяся страхованием автомобилей и жизни горожан. Его контора располагалась на втором этаже здания инфернского банка. – Правда, я ума не приложу, как растолковать ему, что произошло. По-моему, ничего подобного моя страховка не предусматривает.

– Хитрюга выкрутится. Старый хрыч даже из камня выдавит слезу.

– Мам, оно еще там, – тихонько сказала Стиви. – Я слышу, как оно поет.

Тайлер с Бесс посмотрели на девочку, потом переглянулись.

– Думаю, Стиви немножечко взбудоражена, – объяснила Джесси. – Ничего страшного, киска. Мы поедем домой, как только мистер Мендоса…

– Оно еще тут, – решительно повторила девочка. – Разве не слышишь?

– Нет, – ответила Джесси. – И ты не слышишь. Ну-ка прекрати ломать комедию, сию же минуту!

Стиви не ответила. Она не сводила глаз с грузовичка, пытаясь сообразить, откуда именно доносится музыка.

– Стиви, – позвала Бесс, – иди-ка сюда, давай угостим Душистого Горошка сахарком. – Миссис Лукас вынула из кармана несколько кусочков сахара, и паломино шагнул к ней в ожидании лакомства. – Сладенькому – сладенькое, – любовно проговорила Бесс, скармливая коню белые кубики. – Ну, Стиви! Дай-ка ему кусочек.

В обычной обстановке Стиви мигом ухватилась бы за возможность покормить Душистого Горошка сахаром, но сейчас она помотала головой, не желая отрываться от мелодичного перезвона ветряных курантов. Джесси не успела остановить дочку, и та сделала еще один шаг к грузовику.

– Гляди-ка, – вдруг сказал Тайлер. Он нагнулся к спущенной правой передней шине. В крыле над колесом вздулся металлический волдырь. Тайлер опять включил фонарик и посветил снизу вверх за колесо. – Там что-то застряло. Похоже, приварилось к железу.

– Что это? – спросила Джесси. – Стиви! Держись подальше!

– Что-то не очень большое. Молоток есть?

Джесси отрицательно покачала головой. Тайлер стукнул по волдырю кулаком – безрезультатно. Он полез под крыло.

Бесс сказала:

– Осторожнее, Тай!

– Эта штука вся скользкая от масла. И крепко же засела, скажу я вам!

Тайлер ухватился за непонятный предмет и дернул, но пальцы сорвались. Он вытер ладонь о штаны и попробовал еще раз.

– Зря стараешься! – раздраженно сказала Бесс, но подошла поближе.

Мышцы на плечах Тайлера вздулись от усилий, старик упрямо продолжал тянуть.

– Вроде пошло, – пропыхтел он. – Сейчас я поднапру.

Затем покрепче ухватил непонятный предмет и снова рванул изо всех сил. Еще секунду-другую тот сопротивлялся, а потом выскочил из своего гнезда в крыле и очутился у старика на ладони. Он оказался идеально круглым, словно Тайлер извлек на свет божий жемчужину, вылущив ее из уютной раковины.

– Вот. – Лукас поднялся. Рука была по плечо в черной смазке. – По-моему, док, оно и набедокурило.

Это в самом деле было пушечное ядро, только размером с кулачок Стиви и гладкое, без маркировки.

– Покрышку небось тоже оно пробило. – Тайлер нахмурился. – Разрази меня гром, но большей чертовщины я еще не видывал! – На этот раз он не потрудился добавить «пардон за выражение». – Подходящие габариты, чтобы проделать такую дыру, только…

– Только что? – спросила Джесси.

Тайлер подкинул шар на ладони.

– Почти ничего не весит. Как мыльный пузырь, ей-богу. – Старик тщательно обтер шар о штаны, но тот по-прежнему оставался черным. – Хочешь посмотреть? – Он протянул шар Джесси.

Она замялась. Это был всего лишь черный кругляш, но Джесси вдруг почувствовала, что он ей абсолютно ни к чему. Захотелось уговорить Тайлера, чтобы засунул шар обратно или просто забросил как можно дальше и забыл о нем.

– Возьми, мам, – сказала Стиви, улыбаясь. – Это он поет.

У Джесси медленно закружилась голова, как перед обмороком. Немилосердно пекущее солнце медленно, но верно добиралось до нее. Джесси протянула руку, и Тайлер положил черный шар ей на ладонь.

Предмет оказался таким холодным, словно его только что вынули из морозильника. Пальцы Джесси пронизал ледяной холод. Но по-настоящему изумлял вес шара. Около трех унций, решила она. Стекло? Пластик?

– Быть не может! Этот шар слишком хрупкий, он не мог пробить грузовик!

– Вот и я говорю, – согласился Тайлер. – Только зря сомневаешься: он достаточно крепкий, чтобы набить на железе шишку и не разлететься при этом на кусочки.

Джесси попыталась сжать предмет, но тот не поддавался. «Тверже, чем кажется, – подумала она. – Черт знает, насколько тверже. И такой идеально круглый, будто его выточил автомат, не оставивший никаких следов обработки. А почему такой холодный? Влетел в разогретый мотор, теперь попал на солнцепек – и все равно холодный».

– Похоже на большое яйцо канюка, – заметила Бесс. – Я бы за это не дала и пары центов.

Джесси взглянула на Стиви. Девочка не сводила глаз со сферы, и Джесси нехотя спросила:

– Ты еще слышишь, как она поет?

Стиви кивнула, подошла к ней и протянула вверх обе руки.

– Мам, можно, я подержу?

Тайлер и Бесс смотрели на них. Джесси помедлила, вертя шар в руках. На нем не было никаких отметин – ни трещинки, ни неровности. Она поднесла его к свету, пытаясь заглянуть внутрь, но предмет был совершенно непрозрачным. «Должно быть, когда эта штука в нас попала, она летела чертовски быстро, – подумала Джесси. – Но из чего она? И что это такое?»

– Мам, ну пожалуйста! – Стиви нетерпеливо подпрыгивала на месте.

Предмет казался не слишком опасным. Да, он оставался странно холодным, но руке не было неприятно.

– Не урони, – предостерегла Джесси. – Будь очень-очень осторожна. Ладно?

– Да, мам.

Джесси неохотно отдала дочке сферу. Стиви бережно приняла ее в ладони. Теперь девочка не только слышала музыку ветряных курантов, но и ощущала, что мелодия вздыхает внутри ее, словно косточки Стиви превратились в подобие музыкального инструмента, – прекрасные и печальные звуки, песенка об утраченном. Слушая, Стиви поняла, каково папе: все, что она знала и любила, скоро должно исчезнуть, остаться далеко-далеко позади, так далеко, что не разглядишь и с вершины самой высокой горы в мире… Сердце девочки превратилось в слезу. Печаль проникла глубоко, но красота мелодии зачаровала Стиви. Лицо малышки стало таким, будто она совсем уж собралась расплакаться и вдруг чему-то удивилась.

Джесси заметила это.

– В чем дело?

Стиви тряхнула головой. Ей не хотелось говорить, хотелось только слушать. Звуки музыки взмывали по ее косточкам и разноцветными искорками рассыпались в голове. Таких красок девочка еще никогда не видела.

И вдруг музыка смолкла. Раз – и все.

– Мендоса. – Тайлер махнул в сторону подъезжавшей ярко-синей машины техпомощи.

Стиви встряхнула шар. Музыка не возвращалась.

– Дай-ка мне, киска. Я позабочусь о ней. – Джесси протянула было руку, но Стиви попятилась. – Стиви! Дай сюда, быстро!

Девчушка повернулась и, не выпуская черный шар из рук, отбежала футов на тридцать. Подавив злость, Джесси решила разобраться с дочкой дома. Сейчас хлопот хватало и без нее.

Хавьер Мендоса, дюжий седой мексиканец с пышными белыми усами, подъехал со стороны Кобре-роуд и поставил машину техпомощи так, чтобы можно было зацепить пикап Джесси. Он вылез из кабины, и его первыми словами было: «Ай! Карамба!»

Стиви отошла еще на несколько шагов, продолжая встряхивать черный шар, стараясь пробудить музыку. Ей пришло в голову, что штуковина, возможно, сломалась, но, если потрясти ее как следует, ветряные куранты внутри вновь оживут. Она встряхнула снова и решила, что слышит слабый плеск, словно шар был заполнен водой. А еще он казался не таким холодным, как минуту назад. Может быть, нагрелся в лучах солнца.

Стиви покатала шар в ладошках. «Проснись, проснись!» – твердила она.

Вдруг девочку как ударило: она поняла, что шар изменился. На нем явственно отпечатались электрически-синие контуры ее ладошек. Стиви прижала к черному шару указательный палец. След некоторое время держался, потом начал медленно исчезать, словно погружаясь вглубь сферы. Стиви ногтем нарисовала на шаре улыбающуюся рожицу; невероятно синяя, в сто раз синее неба, она осталась на поверхности. Стиви изобразила сердечко, потом домик с четырьмя человечками. Все картинки, продержавшись на поверхности пять или шесть секунд, таяли. Она оторвалась от этого занятия, чтобы позвать маму, пусть посмотрит.

Но не успела Стиви и рта раскрыть, как позади взревело, перепугав ее до полусмерти, и девочку поглотил пылевой смерч.

Над машиной техпомощи и пикапом Джесси кружил серо-зеленый вертолет. Примчавшись из ниоткуда (разве что из-за того самого кряжа на юго-западе, сообразила Джесси), он описывал медленные ровные круги. Душистый Горошек заржал и встал на дыбы. Бесс схватила поводья, чтобы угомонить его. Вокруг клубилась пыль. Мендоса ругался по-испански на чем свет стоит.

Сделав несколько кругов, вертолет повернул на юго-запад, набрал скорость и с жужжанием унесся.

– Идиот проклятый! – заорал Тайлер Лукас. – Вот я тебе!

Джесси увидела, что дочка стоит на дороге. Стиви подошла к матери и показала ей шар. Личико девчушки успело покрыться толстым слоем пыли.

– Он опять весь почернел, – вздохнула Стиви. – Знаешь что? – Она говорила тихо, словно делилась секретом. – По-моему, он собирался проснуться… но испугался.

«Чем был бы мир без детских фантазий?» – подумала Джесси. Она уже решила забрать шар у дочери, но не придумала, под каким предлогом это сделать. Ну в самом деле, чем может повредить Стиви этот шар? Все равно они, как только попадут в город, сразу же сдадут его шерифу Вэнсу.

– Не урони! – буркнула она, отвернулась и стала смотреть, что делает Мендоса.

– Хорошо. – Стиви отошла на несколько шагов, продолжая потряхивать черный шар, но ни мелодичный перезвон ветряных курантов, ни сверкающий синий свет не возвращались. – Не умирай! – взмолилась она, но ответа не последовало. Шар оставался черным. На глянцевитой поверхности девочка видела свое отражение.

Где-то в глубине, в центре черноты, что-то словно шевельнулось – осторожно, медленно… Древнее существо, созерцающее солнечный свет, неожиданно проникший к нему сквозь мрак? Вот опять оно замерло, погрузилось в размышления, заодно набираясь сил.

Мендоса прицепил пикап к машине техпомощи. Джесси поблагодарила Тайлера и Бесс. Они со Стиви забрались в «техничку» и поехали в Инферно. Стиви крепко сжимала в руках черный шар.

Юго-западнее, почти невидимый, следом за ними летел вертолет.

Глава 7
Отрава в действии

Пронзительно зазвенел звонок, и через секунду в тихих коридорах поднялась суматоха. Главный кондиционер все еще был сломан, в туалетах воняло табаком и марихуаной, но шум, крики и хохот подчеркивали радостную беззаботность.

Однако многие смеялись неискренне. Все ученики знали, что для средней школы имени Престона нынешний год последний. Как бы жарко и противно ни было в Инферно, все равно он оставался их домом, а покидать родное гнездо всегда тяжело.

Они были воплощением истории борьбы своих предков, в их внешности зеркально повторялись черты рас и племен, пришедших с юга, из Мексики, и с севера, из самого сердца страны, чтобы в поте лица своего выстроить себе дом в техасской пустыне. Там – гладкие черные волосы и острые скулы навахо; тут – высокий лоб и непроницаемый взгляд апача или чеканный профиль конкистадора, а рядом светлые, каштановые или рыжие вихры покорителей Фронтира, сухие гибкие мышцы объездчиков мустангов и широкий уверенный шаг переселенцев с востока, ступивших на землю Техаса в поисках счастья задолго до того, как в миссии под названием Аламо прозвучал первый выстрел.

Все это было здесь – в лицах и осанке, в походке, словечках, манере говорить переходящих из класса в класс учеников. По коридорам двигались столетия, прошедшие в захвате земель, угоне скота и кабацких драках. Но если бы предкам этих детей – одетым в оленьи шкуры истребителям индейцев и их врагам, охочим до скальпов краснокожим храбрецам в боевой раскраске, – представилась возможность выглянуть из страны счастливой охоты и узнать, что за мода воцарилась нынче в мире смертных, они бы перевернулись в гробах. У некоторых парней волосы сбриты наголо, у других начесаны в длинные иглы и выкрашены в возмутительные цвета; кое-кто стригся коротко, оставляя на затылке длинные, до спины, пряди. Многие девчонки удаляли волосы так же безжалостно, как и мальчишки, и красили оставшиеся даже более броско и крикливо. Одним нравилась короткая стрижка а-ля принцесса Ди, другие щеголяли зачесанными назад гривами, уложенными гелем и украшенными перьями, – неосознанная дань индейскому происхождению.

В одежде также царила полная анархия: спортивные костюмы, армейский камуфляж, матрасно-полосатые рубахи, отделанные бахромой из оленьей кожи, футболки, превозносящие рок-группы вроде «The Hooters», «Beastie Boys» и «Dead Kennedys», ядовитых цветов майки для серфинга, собственноручно вываренные штаны цвета хаки, линялые и заплатанные джинсы, усаженные булавками брюки с полосками флюоресцентной краски, походные ботинки, разрисованные от руки кроссовки, гладиаторские сандалии, незамысловатые шлепанцы, выкроенные из старых покрышек. В начале года форму еще соблюдали, но, как только стало ясно, что отсрочки средней школе имени Престона не видать, директор – низенький латиноамериканец Хулио Ривера, прозванный учениками Цезарьком, – махнул на все рукой. Школьникам округа Президио предстоит ездить на автобусах за тридцать миль, в Марфу, а сам Цезарек переедет в Хьюстон, чтобы с сентября преподавать геометрию в Нортбрукской средней школе.

Перемена близилась к концу, и юные потомки первопоселенцев, ранчеро и индейских вождей разбредались по кабинетам.

Рэй Хэммонд рылся в своем шкафчике, отыскивая учебник английского. Беспокойно думая о том, что нужно идти в другое крыло школы, на следующий урок, мальчик не замечал того, что надвигалось сзади.

Он уже достал книгу, как вдруг нога сорок четвертого размера, обутая в стоптанный армейский ботинок, выбила учебник у него из рук. Книга раскрылась (в воздух полетели тетради, закладки и непристойные рисуночки) и звонко шлепнулась об стену, чуть не задев двух девочек у фонтанчика с питьевой водой.

Рэй поднял глаза, которые за стеклами очков казались большими и испуганными, и увидел: судьба наконец его настигла. Мальчика взяли за грудки и приподняли так, что он встал на носки кроссовок.

– Ты, – невнятно проворчал голос с сильным акцентом, – чего стал на дороге?

Парень, который сказал это, весил фунтов на шестьдесят больше своего пленника и был на четыре с лишним дюйма выше. Звали этого обладателя плохих зубов и угреватой ухмыляющейся физиономии Пако Ле-Гранде. По толстой руке ползла вытатуированная гремучая змея. В красных воспаленных глазах плавал туман, и Рэй понял, что парень утром курил в туалете травку и хватил лишку. Обычно свои визиты к шкафчику Рэй рассчитывал так, чтобы разминуться с Пако, чей шкафчик находился справа от его собственного, но от судьбы не уйдешь. Пако накурился и затеял проучить кого-нибудь.

– Эй, Рентген! – За Пако стоял еще один латиноамериканец по имени Рубен Эрмоса. Он был ниже и куда легче Пако, но и у него горели глаза. – Смотри не наложи в штаны, amigo!

Рэй услышал, как рвется его узорчатая полосатая рубаха. Он висел, едва касаясь пола пальцами, сердце в тощей груди бешено колотилось, но лицо отражало лишь космическую пустоту. Зрители попятились, стремясь оказаться подальше от опасной зоны. Ни одного «отщепенца» в поле зрения не было. Пако сжал пальцы в чудовищный, испещренный шрамами кулак.

– Ты же помнишь правило, Пако, – сказал Рэй как можно спокойнее. – Никаких неприятностей в школе.

– Имел я твое правило! И школу! И тебя, четырехглазый кусок…

Бац! Сбоку в голову Пако врезался учебник домоводства в синей обложке. От удара тот покачнулся, хватка ослабла, Рэй вывернулся и на четвереньках отполз по зеленому линолеуму к фонтанчику.

– Ты, гребаная «мокрая спина», молчал бы, кто кого имел. У тебя и яиц-то нет, – послышался прокуренный девчоночий голос. – А то начнешь мечтать о том, чего тебе никак не сделать.

Рэй узнал этот голос. Между ним и «гремучками» встала Отрава. Ростом эта старшеклассница была чуть ниже шести футов, светлые волосы девушка начесывала в могаук[15]15
   Могаук – название одного из индейских племен; прическа могаук – разновидность прически ирокез.


[Закрыть], а виски брила наголо. Ходила Нэнси Слэттери в тесных, обтягивавших зад и длинные сильные ноги блекло-зеленых брюках, а размах атлетических плеч подчеркивала ярко-розовая хлопчатобумажная рубаха. Нэнси была гибкой и подвижной, в прошлом году отлично пробежала кросс за среднюю школу имени Престона и вместо браслетов носила на каждом запястье по наручнику. На щиколотках над бутсами сорокового размера (украденными из форт-стоктонского универмага) поблескивали дешевые позолоченные цепочки. Рэй слыхал, что свое прозвище Отрава получила при вступлении в ряды «отщепенцев» – на посвящении одним махом проглотила содержимое чашки, куда «щепы» сплевывали жеваный табак. И улыбнулась, показав коричневые зубы.

– Вставай, Рентген, – сказала Отрава. – Эти педики больше не будут к тебе приставать.

– Думай, что несешь, сука! – взревел Пако. – Ща как дам, рассыплешься!

Рэй поднялся и начал собирать тетрадки. Внезапно парнишка с ужасом увидел, что листок, на котором он небрежно изобразил исполинский член, атакующий столь же огромное влагалище, проскользнул под правую сандалию светловолосой младшеклассницы Мелани Полин.

– Размечтался, козел, – презрительно сказала Отрава, и в толпе зрителей раздался смех.

Чтобы прослыть красивой, Нэнси не хватало совсем немного: подбородок был чуть острее, чем нужно, два передних зуба – щербатые, а нос она сломала, упав на соревнованиях по легкой атлетике. Из-под обесцвеченных перекисью бровей сердито смотрели темно-зеленые глаза. Но Рэй считал Отраву, сидевшую в классе неподалеку от него, отвальной телкой.

– Ладно, чувак! – поторопил Рубен. – Надо валить в класс! Брось!

– Ага, козлик Пако, беги, пока тебя не отшлепали. – Отрава увидела, как в глазах Пако заполыхал красный огонь, и поняла, что зашла слишком далеко, но ничуть не испугалась; она расцветала от запаха опасности так же, как другие девчонки обмирали от аромата духов. – Давай, – поманила Отрава Пако. Ногти ее были покрыты черным лаком. – Давай отоварю, козлик.

Лицо Пако потемнело, как грозовая туча. Сжав кулаки, он двинулся к Отраве.

– Чувак, не надо! – завопил Рубен, но было поздно.

– Драка! Драка! – крикнул кто-то.

Мелани Полин попятилась, и Рэй схватил злополучный рисунок, освобождая Отраве место, – он видел однажды, что та сотворила с мексиканской девчонкой в жестокой драке после уроков.

Отрава ждала. Пако был уже почти рядом. Отрава чуть заметно улыбнулась.

Пако сделал еще шаг.

Бутса Отравы взвилась вверх. В этот злобный пинок девчонка вложила все свои сто шестнадцать фунтов веса. Бутса угодила точнехонько в ширинку, и потом никто уже не мог вспомнить, что прозвучало громче: глухой стук попавшего в цель ботинка или сдавленный крик Пако, который сложился пополам, схватившись за больное место. Отрава не спеша взяла его за волосы, с хрустом поддала коленом по носу, а напоследок приложила парня лицом к ближайшей запертой двери. Брызнула кровь, и колени Пако подломились, как сырой картон.

Пинком Отрава помогла ему свалиться на пол. Нос Пако превратился в лиловую опухоль. Все произошло в считаные секунды. Рубен уже пятился от нее, умоляюще подняв руки.

– Что здесь происходит?

Зрители кинулись врассыпную, как куры от грузовика. На Отраву надвигалась преподавательница истории миссис Джеппардо, седая, с глазами навыкате.

– Боже мой! – При виде следов побоища она отпрянула; оглушенный Пако зашевелился, пытаясь сесть. – Кто это сделал? Отвечайте сию же минуту!

Отрава огляделась, заражая всех слепоглухонемотой – обычной для средней школы имени Престона болезнью.

– Вы видели, что здесь произошло, молодой человек? – вопрошала миссис Джеппардо; Рэй немедленно снял очки и принялся протирать их рубашкой. – Мистер Эрмоса! – взвизгнула историчка, но тот бегом кинулся прочь.

Отрава знала, что к концу четвертого урока все «гремучки» в школе услышат о происшествии, и им это не понравится. «Крутое дерьмо», – подумала она и подождала, пока миссис Джеппардо отыщет ее выпученными глазами.

– Мисс Слэттери. – Учительница выговорила фамилию так, словно это было что-то заразное. – Думаю, зачинщица вы! Я читаю вас как книгу!

– Да ну? – спросила Отрава, изображая святую невинность. – Тогда прочтите вот это. – И, повернувшись, нагнулась, демонстрируя миссис Джеппардо, что ее тесные брюки разошлись по заднему шву, а нижнего белья, как вместе со всеми увидел Рэй, Отрава не носила.

Рэй едва не лишился чувств. Коридор взорвался оглушительным хохотом и свистом. Рэй, вертевший в руках очки, чуть не уронил их на пол. Водрузив очки на нос, он различил на правой ягодице Отравы крохотную татуировку – бабочку.

– О… господи! – Миссис Джеппардо покраснела, как перезрелый стручок перца чили. – Немедленно выпрямитесь!

Отрава подчинилась, изящно поводя бедрами, как манекенщица. Хаос к этому времени охватил весь коридор – из классных комнат валили ученики, а учителя тщетно пытались сдержать эту приливную волну. Стоя с учебником английского под мышкой в криво надетых очках, Рэй гадал, выйдет ли Отрава за него замуж на одну ночь.

– В канцелярию! – Миссис Джеппардо хотела ухватить Отраву за руку, но девочка увернулась.

– Нет, – решительно объявила Отрава. – Я пойду домой и сменю брюки, вот что я сделаю. – Она переступила через Пако Ле-Гранде и, надув щеки, важно прошествовала к дверям.

Ее проводили многоголосым криком и хохотом.

– Я отстраню вас от занятий! И подам докладную! – мстительно погрозила пальцем миссис Джеппардо.

Отрава остановилась на пороге и наградила учительницу таким взглядом, от которого упал бы замертво и канюк.

– Ни фига подобного. Нечего переполох устраивать. Я всего-навсего порвала брюки. – Она подмигнула Рэю, отчего тому почудилось, будто его посвятила в рыцари королева Джиневра[16]16
   Джиневра – супруга легендарного короля Артура. Один из первых и эталонных образов Прекрасной Дамы в средневековой куртуазной литературе.


[Закрыть], хотя лексикон Отравы можно было назвать каким угодно, только не куртуазным. – Не наступи в дерьмо, пацан, – предостерегла его Нэнси и вышла за дверь. Свет расплавленным золотом засиял в ее могауке.

– Женская тюрьма по тебе плачет! – прошипела миссис Джеппардо, но дверь с размаху закрылась, и Отрава исчезла.

Учительница резко обернулась к зевакам:

– Быстро по классам!

От ее крика оконные стекла буквально задребезжали в рамах. Через полсекунды зазвенел звонок, и все с топотом бросились в классы.

Рэй чувствовал, что пьян от вожделения и что образ выставленной на всеобщее обозрение попки Отравы не изгладится из его памяти, пока ему не стукнет девяносто и все попки на свете не станут ему безразличны. Его «удочка» напряглась; Рэй ничего не мог поделать, словно весь мозг сосредоточился именно там, а прочее стало лишь бесполезным придатком. Иногда Рэй думал, что попал под воздействие чего-то вроде «инопланетного секс-луча», поскольку избавиться от мыслей определенного рода никак не удавалось. Правда, судя по тому, как реагировали на него почти все девчонки, ему суждено до конца дней своих оставаться девственником. Господи, до чего суровая штука жизнь!

– А ты что стоишь? – На него надвинулось лицо миссис Джеппардо. – Заснул?

– Нет, мэм.

– Тогда иди в класс! Немедленно!

Рэй прикрыл шкафчик, защелкнул замок и быстро пошел по коридору. Но не успел он свернуть за угол, как миссис Джеппардо сказала:

– Ну что, хулиган? Ходить разучился?

Рэй оглянулся. Пако с посеревшим лицом поднялся на ноги. Держась за ушибленное место, он, покачиваясь, шагнул к историчке.

– Сейчас мы с вами пойдем к медсестре, молодой человек. – Она взяла Пако за руку. – Я в жизни не видала ничего подобного…

Пако неожиданно качнулся вперед и выплеснул свой завтрак на цветастое платье миссис Джеппардо.

Оконные стекла сотряс очередной вопль. Инстинктивно пригнув голову, Рэй бросился бежать.