Текст книги "Земля обетованная"

23

В мотель я вернулся в одиннадцать двадцать. На бюро лежала записка: «Гуляю по берегу. Вернусь к обеду. А может быть, меня не будет всю ночь». Я взглянул на часы. Позвонил в службу телефонисток и передал, чтобы Роуз позвонила мне в мотель. В пять минут первого она это сделала.

– Вы знаете, где находится продуктовый центр Новой Англии в Челси? – спросил я.

– Нет.

– Сейчас объясню, поэтому возьмите карандаш.

– Уже взяла.

Я объяснил.

– Когда приедете, ступайте в ресторан, закажите кофе. Я буду там без четверти шесть.

– Я хочу, чтобы там была Памела.

– Зачем?

– Я больше вам верю, если она рядом.

– В некотором роде это похоже на использование сестры в своих интересах.

– Мы используем все, что необходимо. Дело того требует. – Как всегда.

– Она там будет?

– Я привезу ее с собой.

– Мы приедем со своей частью.

– Потребуется грузовик.

– Большой?

– Не очень, что-нибудь типа фургона «Эконолайн».

– Возьмем напрокат. Поможете нам грузить?

– Да.

– Очень хорошо. Тогда увидимся. – Она повесила трубку.

Я написал записку Сьюзен, сказав, что вернусь, чтобы отвезти ее пообедать, снизу нарисовал двадцать семь крестиков и заменил своей запиской ту, что она написала мне. Потом позвонил в Нью-Бедфорд. Джеки Сильвия сказал мне, что встретит меня с Макдермоттом в здании суда графства Бристол на Каунти-стрит. Они были уже там, когда я приехал. Стояли прислонившись спинами к колонне рядом с подъездом.

– Пошли, – сказал Сильвия, когда я вылез из машины. – Нужно поговорить с Линаресом.

Мы вошли в здание суда из красного кирпича, проследовали мимо кабинета секретаря, поднялись по ступеням к кабинету, на котором было написано «Антон Линарес. Помощник окружного прокурора». Когда мы вошли, Линарес встал из-за стола и пожал мне руку. Он был среднего роста и очень подтянутый, с аккуратно подстриженными африканскими волосами, в темном костюме-тройке, белой сорочке с галстуком в красно-черные полосы. Его туфли были похожи на «Гуччи», костюм – на «Пьер Карден», а сам он – на будущего окружного прокурора. Рукопожатие было крепким, от него пахло лосьоном после бритья. Готов был поспорить, что «Каноэ».

– Садитесь, Спенсер, рад вас видеть. Джеки и Рич ввели меня в курс дела. Не вижу никаких проблем. Когда все намечено?

– Послезавтра, в шесть часов утра, торговые склады в Челси.

– Это графство Саффолк или Мидлсекс?

– Саффолк, – сказал я.

– Уверены?

– Раньше работал у окружного прокурора графства Саффолк. Эверетт находится в Мидлсексе, а Челси – в Саффолке.

– О'кей. Потребуется некоторое сотрудничество с Саффолком. – Он взглянул на часы. Они были большими, с зеленым светящимся циферблатом, на котором загоралось время, если нажать кнопку. – Никаких проблем, – сказал он. – Свяжусь по телефону с Джимом Кленси. Он поможет.

Он откинулся в крутящемся кресле и задрал ногу на слегка выдвинутый ящик, потом посмотрел на меня.

– Какова расстановка? – спросил он.

Я рассказал.

– Значит, прибудем туда пораньше, – сказал Сильвия. – А во время передачи... – Он громко хлопнул ладонью о ладонь.

Линарес кивнул:

– Правильно. Возьмем их, на какой бы стадии сделки они ни находились. У одних будут украденные деньги, у других – украденное оружие. Я хочу быть там. Хочу участвовать.

– Мы так и думали, Антон, – сказал Макдермотт.

Линарес улыбнулся без раздражения.

– Я сел на это место не для того, чтобы оставаться здесь всю жизнь.

– Да, – сказал Сильвия. – Давайте все-таки постараемся, чтобы сведения не просочились в прессу.

Линарес снова улыбнулся.

– Господа, – он покачал головой с дружеским неодобрением, – как жестоко, господа.

– Сильвия прав, – сказал я. – Это очень осторожные люди. Кинг Пауэрс – по привычке. Джейн и Роуз – по складу характера. Они будут вести себя непредсказуемо.

– Достаточно оправданно, – сказал Линарес. – Как поступим с вашими людьми? Ваши пожелания?

– Я хочу, чтобы их не существовало. Можно ссылаться на них как на двух секретных сотрудников полиции, личности которых должны оставаться неизвестными. Если мое имя станет известно, их личности могут оказаться на поверхности автоматически. Это мои клиенты.

– Мне нужно знать их имена, – сказал Линарес. – Не для того чтобы преследовать по суду, а чтобы зарыть как можно глубже. Если их возьмут вместе с остальными, я должен знать, кого необходимо отпустить.

Я сказал ему.

– Они родственники? – спросил он.

– Да, муж и жена.

– И вы все это придумали ради них?

– Да.

– Как Саффолк мог вас отпустить?

– Трудно понять.

– О'кей. – Линарес снова взглянул на часы. Ему нравилось нажимать кнопку. – Джеки и ты, Рич, приезжайте туда завтра вместе со Спенсером, чтобы обговорить детали. Я позвоню Джиму Кленси, чтобы он ждал вас.

– Нужно договорится с участком, – сказал Макдермотт.

– Об этом я позабочусь, – кивнул Линарес. – Позвоню сержанту Крузу, чтобы он выделил вас в мое распоряжение на пару дней. Мы с Мэнни приятели. Он согласится. Свяжитесь с Бобби Сантосом, он поедет с вами завтра, чтобы потом рассказать мне об условиях ареста. – Он потянулся, нажал кнопку внутренней связи на телефоне и сказал: – Пегги, дозвонись до Джимми Кленси из прокуратуры Саффолка. – Закрыв ладонью микрофон, он сказал мне: – Рад был с вами познакомится, Спенсер. Очень хорошая работа. – Потом Сильвия и Макдермотту: – Вы тоже неплохо потрудились, ребята. – Он убрал ладонь и сказал в трубку: – Джимми, Антон Линарес. Есть для тебя живое дело.

Мы встали и вышли.

– Кто такой Сантос? – спросил я Сильвия.

– Из полиции штата, работает на прокурора. Нормальный парень. Хочет стать уполномоченным по общественной безопасности, но, какого дьявола, стремление никому не мешало. Правда, Рич?

– Не знаю, – сказал Макдермотт. – Сам я ни к чему не стремлюсь. Поедешь завтра с нами, Спенсер, или там встретимся?

– Там встретимся. В кабинете Кленси. Около десяти.

– Тогда и увидимся, – сказал Сильвия.

Мы подошли к моей машине. Из-под дворника торчала квитанция на штраф. Я вытащил ее и засунул в нагрудный карман темно-бордового пиджака Сильвия:

– Докажите, каким влиянием вы здесь обладаете. Распорядитесь этим.

Я сел в машину. Когда отъезжал, заметил, как Сильвия достал из кармана квитанцию и разорвал надвое. Когда я заворачивал с Каунти-стрит, он отдавал половину Макдермотту.

Я вновь углубился в лабиринт улиц, пытаясь попасть к мосту Фэрхейвн. Все закончилось тем, что я оказался у Акашнет-стрит, идущей параллельно реке. Рядом с бюро по трудоустройству была стоянка, и я заехал на нее, чтобы развернуться. Возле бюро стояла длинная очередь, и мужчина с тележкой и полосатым зонтиком торговал горячими сосисками, прохладительными напитками, кукурузой и орешками. Весело.

Со второй попытки я попал на мост и поехал назад по Кейпу. Солнце теперь светило сзади, а впереди, вероятно, меня ждали плавание, теннис и ужин. Надеюсь, Сьюзен еще не поела. В мотель я приехал в пять двадцать. На стоянке заметил машину Сьюзен. Сама она находилась в номере, когда я открыл дверь. Сидела перед зеркалом с бумажной салфеткой в руке, волосы в бигуди, лицо – в креме, одета в цветастый халат и тапочки.

– А-р-р-р-р, – зарычал я.

– Предполагалось, что ты к этому времени не вернешься, – сказала она, стирая часть крема салфеткой.

– Дама, хватит пороть ерунду, куда вы подевали Сьюзен Силверман?

– Пора тебе узнать, милый, как я выгляжу в реальности.

– Господи.

– Означает ли это, что между нами все кончено?

– Нет, но скажи поскорее, через какое время появится поддельная Сьюзен?

– Через двадцать минут. Я заказала столик на семь в «Кунамессет Инн».

– Как насчет того, чтобы поплавать, а потом поиграть в теннис или наоборот?

– Нет, я только что вымыла волосы, не хочу, чтобы они стали мокрыми и потными. Или наоборот. Почему бы тебе одному не поплавать, пока я не спрячу настоящую себя. Потом можем выпить и неторопливо отправиться в отель, и ты сможешь объяснить, где же, черт возьми, ты был, что делал, с кем или кому и все такое прочее.

Я поплавал с полчаса. Бассейн был всего пятьдесят футов в длину, приходилось часто разворачиваться, но все равно это послужило неплохой разминкой, и в номер я вернулся с бурлящей в жилах кровью. Сьюзен ничего не сделала, чтобы замедлить свой ток. Волосы ее были расчесаны, халат и крем исчезли. Она была в платье без рукавов цвета яичной скорлупы, при нефритовых серьгах. Когда я вошел, она подкрашивала губы, наклонившись поближе к зеркалу, чтобы все получалось как надо.

Я принял душ, побрился, почистил зубы пастой с фтором, которая по вкусу напоминала рождественскую конфету. Надел темно-синий летний костюм с бронзовыми пуговицами на пиджаке и жилете, бледно-голубую сорочку, белый галстук с синими и золотыми полосами. Темные носки, черные мокасины с кисточками. Повесил пистолет под пиджак. Нужно наконец приобрести более изысканное оружие. С перламутровой рукояткой, в патентованной кожаной кобуре.

– Держись ко мне поближе, – сказал я Сьюзен, когда мы шли к машине. – Женский клуб Хайанниса может попытаться похитить меня, чтобы использовать в качестве сексуального идола.

Сьюзен взяла меня под руку.

– Лучше смерть, чем позор.

В машине Сьюзен повязала волосы платком, и я медленно поехал с опущенным верхом к мотелю. Мы выпили в баре по «маргарите», потом сели за столик у окна, через которое было видно озеро.

Выпили еще по «маргарите» и изучили меню.

– Никакого пива? – спросила Сьюзен.

– Не подходит по настроению. Быть может, выпью немного за обедом.

Я заказал сырых устриц и термидор из омара. Сьюзен выбрала устриц и запеченного фаршированного омара.

– Все расставляется по местам, Сьюзен, – сказал я. – Кажется, у меня все получится.

– Надеюсь, ты видел Нам Шепард?

– Вчера вечером.

– О?

– Да, я ночевал в своей квартире.

– О? Ну и как она?

– С тобой сравниться не может.

– Я не это имела в виду. Как ее состояние?

– О'кей. Думаю, тебе нужно с ней поговорить. У нее в голове все перепутано. Кажется, необходимо лечение.

– Почему? Ты пытался ее соблазнить, а она тебя отвергла?

– Поговори с ней. Думаю, ты можешь послать ее к хорошему специалисту. Они с мужем никак не могут договориться, какой она должна быть, и большую часть вины за это она берет на себя.

Сьюзен кивнула.

– Конечно, я с ней поговорю. Когда?

– Когда все закончится. Вероятно, послезавтра.

– Буду рада.

– Я не пытался ее соблазнить.

– А я и не спрашивала.

– Хотя все выглядело достаточно смешно. Я имею в виду, что мы много об этом говорили. Ее нельзя считать дурочкой, просто она запуталась, ведет себя недостаточно по-взрослому, трудно определить точно. Верит в некоторые губительные вещи. Как там у Фроста? «Он не сможет нарушить заветы отца»?

– "Треснувшая стена", – сказала Сьюзен.

– Да, очень на нее похоже, как будто она никогда не могла нарушить заветы матери или отца, даже когда они явно не срабатывали. Она просто нашла кого-то с другим набором заветов, которые тоже не могла нарушить.

– Роуз и Джейн? – спросила Сьюзен.

– У тебя чудесная память, – сказал я. – Помогает смириться с твоей настоящей внешностью.

– Таких женщин – масса. Я встречалась с ними в школе, на вечеринках. Жены преподавателей и директоров. Большинство таких женщин приходит со своими дочерьми, из которых вырастут такие же женщины.

– Фрост писал о мужчине, – сказал я.

Официантка подала устрицы.

– Это относится не только к женщинам?

– Да, мадам. Старина Харв так же плох, он так же не может нарушить заветы своего отца, так же слеп, как и Пам.

– Он тоже нуждается в лечении?

Устрицы были превосходными. Свежими, молоденькими.

– Да, мне кажется. Но еще мне кажется, что она более яркая личность, более сильная. У него не хватает мужества на лечение, а может, и мозгов. Я видел его в постоянном напряжении. Не исключено, он лучше, чем выглядит. Он любит ее, любит со всеми ее недостатками.

– Быть может, это один из заветов отца, который он не в силах нарушить?

– Быть может, все в нашей жизни – чей-нибудь завет, ничего, кроме заветов. А любить кого-либо, невзирая на недостатки, – не самый плохой из них.

– Сладкоречивый ты мой, – сказала Сьюзен, – как изысканно ты мне все объяснил. А сам ты любишь кого-нибудь, невзирая на недостатки?

– Ты все правильно поняла, милая.

– Снова пытаешься изобразить Богарта[10]10
  Хемфри Богарт – америк. актер (1900-1957).


[Закрыть]?

– Да, оттачивал мастерство в зеркале заднего вида, когда мотался между Бостоном и Нью-Бедфордом.

Устрицы исчезли, появились омары. Пока мы занимались ими, я рассказал Сьюзен обо всем, что должно произойти послезавтра. Очень немногие могут сравниться с Сьюзен Силверман в технике поедания омара. Она не оставляла ни единой ножки с целым панцирем, ни единой впадинки с прилепившимся мясом. И в то же время она умудрялась не испачкаться и не выглядеть дикаркой.

Я мог только пораниться, если заказывал запеченного омара. Поэтому я старался заказывать термидор, или салат, или тушеное мясо, или еще что-то там, что уже освободили от панциря.

Когда я закончил говорить, Сьюзен сказала:

– Трудно все это держать в голове? Многое непредсказуемо. Многое не решено и останется таковым, если нарушится намеченный порядок.

– Да, все это нервирует.

– Ты таким не выглядишь.

– Привык. У меня неплохо получается такая работа. Должно выйти и на этот раз.

– А если нет?

– Тогда еще больше запутается, и я вынужден буду придумать что-то другое. Но я сделал все, что мог. Стараюсь не беспокоиться о том, что от меня не зависит.

– Предполагаешь, если все сломается, тебе удастся восстановить?

– Вероятно так. Или почти так. Я всегда был способен сделать то, что от меня требовалось.

На десерт мы заказали вкусный пирог с черникой и вернулись в бар попить ирландского кофе. На обратном пути в мотель Сьюзен откинула голову на сиденье, но платок не повязала и позволила ветру трепать волосы.

– Хочешь посмотреть на океан? – спросил я.

– Да.

Я поехал по Си-стрит к берегу и припарковался на стоянке. Было уже поздно, на берегу никого. Сьюзен оставила туфли в машине, и мы пошли по песку в сочной темноте, а океан мягко шумел, накатываясь на берег слева от нас. Я взял ее за руку, мы молчали. Где-то справа, в глубине, играл старый альбом Томми Дорси, а вокальная группа исполняла «Время от времени». Звук в неподвижности позднего вечера скользил над водой. Странный, несколько старомодный, но знакомый.

– Хочешь искупаться? – спросил я.

Мы сбросили одежду в одну кучу прямо на песок, забрели в черное зеркало воды и проплыли рядом и вдоль берега примерно с четверть мили. Сьюзен была сильной пловчихой, и мне не приходилось снижать темп, чтобы она не отставала. Я наблюдал за движениями ее белых плеч и рук, как они почти беззвучно резали воду. Все еще слышалась музыка. Певец, мальчишка, пел «К востоку от солнца, к западу от луны», а мужская вокальная группа подпевала. Сьюзен, плывшая впереди, вдруг остановилась и встала по грудь в воде. Я обнял ее скользкое тело. Она глубоко дышала, но не запыхалась, я чувствовал, как сильно колотится ее сердце совсем у моей груди. Она поцеловала меня, и соленый вкус океана смешался со сладким вкусом ее помады. Она откинула голову – мокрые волосы прилипли к ее лицу – и посмотрела мне в глаза. Капли морской воды блестели на ее коже. Зубы блестели очень близко, когда она улыбалась.

– В воде? – спросила она.

– В воде я еще не пробовал, – ответил я неожиданно охрипшим голосом.

– Я утону, – сказала она, повернулась и нырнула в сторону берега.

Я бросился за ней, догнал в полосе прибоя, мы легли на песок и занялись любовью, а Фрэнк Синатра и «Пайд Пайперс» пели «Случается и такое», а волны набегали на наши ноги. К тому времени как мы закончили, полуночный любитель музыки поставил альбом Арти Шоу, и мы стали слушать «Танцы в темноте». Немного полежали неподвижно, позволяя волнам ласково омывать наши тела. Начинался прилив. Накатилась волна покрупнее, и на мгновение мы оказались под водой. Мы вскочили, отплевываясь, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Деборра Керр[11]11
  Деборра Керр – америк. актриса.


[Закрыть], – сказал я.

– Берт Ланкастер[12]12
  Берт Ланкастер – америк. актер.


[Закрыть], – подхватила она.

– Отныне и вовек.

– По крайней мере, как можно дольше.

Мы прижались друг к другу на мокром песке и лежали, омываемые морем, пока наши зубы не застучали от холода.

24

Мы оделись, вернулись в мотель, вместе приняли очень горячий душ, заказали бутылку бургундского в номер, легли в постель, а затем потягивали вино и смотрели поздний фильм «Форт Апачи», один из моих любимых. Потом уснули.

Утром мы заказали завтрак в номер, а когда я в восемь тридцать выехал в Бостон, Сыо-зен еще лежала в постели, пила кофе и смотрела программу «Сегодня».

Суд графства Саффолк на Пембертон-сквер располагался в огромном сером здании, его трудно было заметить на восточном склоне Бикон-Хилла, потому что постройки нового Правительственного центра заслоняли его от Боудоин-сквер и Сколлей-сквер. Я припарковал машину на Боудоин-сквер, напротив административного здания Солтон-стейт, и поднялся по склону к зданию суда.

Усы Джима Кленси – как у Эррола Флинна[13]13
  Эррол Флинн – америк. актер.


[Закрыть] – смешно смотрелись на его круглом и блестящем лице, а волосы поспешно отступили ото лба к затылку. Сильвия и Макдермотт уже были здесь, а вместе с ними два парня, один из которых ужасно напоминал Рикардо Монтаблана[14]14
  Рикардо Монтаблан – америк. актер.


[Закрыть], а второй – федерального агента. Макдермотт их представил. Рикардо оказался Бобби Сантосом, который в свое время мог стать уполномоченным по общественной безопасности. Федеральный агент – человеком из министерства финансов по имени Клаус.

– Людей из Челси встретим на месте, – сказал Макдермотт. – Мы уже ввели Бобби в курс дела, а сейчас собирались все рассказать этим господам.

Сегодня Макдермотт был в зеленой футболке с карманом на левой стороне груди и в серых вельветовых брюках и сандалиях. Его пистолет был засунут под футболкой за ремень, как раз над пряжкой, и выпирал как протез. Клаус, в костюме «Палм-Бич», широкой шелковистой рубашке и галстуке в горошек, посмотрел на него как на микроба. Потом поинтересовался у Сильвии:

– Какова роль Спенсера?

– Почему бы вам не спросить об этом у него самого?

– А я спрашиваю у вас.

Сильвия взглянул на Макдермотта и поднял брови. Макдермотт сказал:

– Боже праведный.

– Я когда-нибудь объяснял тебе, – спросил Сильвия у Макдермотта, – почему педерасты носят бабочки?

– Я тот человек, – объяснил я Клаусу, – который все устроил. Я тот человек, который знает людей и который будет наблюдать за ходом сделки. Можно назвать меня ключевой фигурой.

– Давай, Макдермотт, – сказал Кленси. – Расскажи нам обо всем. Нужно все расставить по местам.

Макдермотт прикурил сигарету жалкого вида, которую достал из пачки, лежащей в нагрудном кармане футболки.

– Ну, мы с Джеки в один из дней сидели в участке, думали о преступлениях и всем таком прочем, день был достаточно нудным, но потом приперлась вот эта ключевая фигура.

– Ну быстрее, ради Бога, – поторопил Клаус.

– Рич, – сказал Сантос.

– Да, да, о'кей, Бобби. Просто не хотел говорить быстро, чтобы этот федерал все понял.

– Рассказывай все, Рич, – сказал Сантос.

Он подчинился. По плану требовалось два грузовика – продовольственных фургона, на которых примерно в пять тридцать на место прибудут Сильвия, Макдермотт, Сантос, Линарес, Клаус, несколько полицейских Челси и пара полицейских штата из службы Кленси. Они припаркуют грузовики у загрузочных окон по обе стороны от ресторана и будут ждать развития событий. В нужный момент я подам сигнал, сунув обе руки в карманы брюк.

– И мы с Джеки, а также Джон Эдгар Гувер[15]15
  Джон Эдгар Гувер – директор ФБР.


[Закрыть], – сказал Макдермотт, – набросимся на них, как саранча.

Кленси открыл лежавшую на столе папку и раздал глянцевые фотографии Кинга Пауэрса шесть на десять дюймов.

– Это Пауэрс, – сказал Кленси. – У нас заведено на него досье.

– Двух женщин, – вставил я, – мне, видимо, придется описывать.

Я так и поступил. Клаус конспектировал. Сильвия чистил ногти маленьким лезвием перочинного ножа. Остальные сидели и смотрели на меня. Когда я закончил, Клаус сказал:

– Хорошее описание. Спенсер.

Макдермотт и Сильвия переглянулись. Будет лучше, если завтра они окажутся в одном грузовике, а Клаус – в другом.

– О'кей, – сказал Кленси. – Вопросы есть?

– Ордера на арест? – спросил Сантос.

– В данный момент в работе, к завтрашнему дню будут готовы.

– Как насчет признания? – спросил Сантос.

– Какого признания? – удивился Сильвия. – Нам сообщил осведомитель, что намечается незаконная сделка с оружием. Мы устроили засаду, нам повезло.

Кленси кивнул.

– Все должно быть чисто. Мы договариваемся только о слежке. Никакого отношения не имеем к хитрости Спенсера.

– Там будет мой человек, – сказал я, – Пам Шепард. Вероятно, вам придется задержать ее. Если так, держите ее отдельно от других и передайте мне сразу же, как других увезут.

– Ты с кем говоришь. Спенсер? – воскликнул Клаус. – Черт возьми, можно подумать, что ты руководишь операцией!

– Операция, Джеки, – сказал Макдермотт. – Вот в чем нам, оказывается, предстоит принять участие.

– Мы обо всем договорились, Клайд, – сказал Кленси. – Мы меняем женщину и ее мужа на Пауэрса и террористок.

– Клайд? – спросил Сильвия у Макдермотта.

– Клайд Клаус? – Лицо Макдермотта расплылось от удовольствия.

Клаус слегка покраснел.

– Клайд Клаус, – в унисон произнесли Сильвия и Макдермотт, их голоса едва не срывались на хихиканье.

– Хватит пороть чушь, вы, клоуны, – сказал Сантос, – предстоит серьезная работа. Круз передал вас в мое распоряжение, ясно? Слушайте, что я вам говорю.

Сильвия и Макдермотт напустили на себя серьезный вид, хотя сдерживаемый смех периодически «прорывался».

– Еще что-нибудь? – спросил Кленси. Он сделал движение головой, охватив всех взглядом. – О'кей, поехали посмотрим на место.

– Эту часть я пропущу, пожалуй, – сказал я. – Посмотрю позже. Если кто-то из плохих людей установит за местом то, что Клаус называет наблюдением, я буду бледно выглядеть в компании странных, внешне официальных мужчин.

– А если они увидят тебя одного, – подхватил Сантос, – то решат, что ты просто проявляешь осторожность, как и они. Да, хорошая мысль.

– Знаешь место? – спросил Кленси.

– Да.

– О'кей. Люди из Челси будут находиться под командованием лейтенанта по имени Каплан, если тебе захочется проверить там что-нибудь.

Я кивнул.

– Спасибо, Кленси, приятно было с вами познакомится, господа. До завтра. – Я вышел из кабинета Кленси. Не закрыв плотно за собой дверь, сунул в кабинет правую руку с оттопыренным большим пальцем. – Удачной охоты, Клайд.

Я ушел. За спиной услышал, как уже открыто захихикали Сильвия и Макдермотт.

Когда я закрывал двери, Клаус сказал:

– Послушайте!..

На улице я купил два хот-дога и бутылку крем-соды у уличного торговца и принялся жевать, расположившись у фонтана на Сити-Холл-Плаза. Многие женщины, работавшие в Правительственном центре, обедали здесь же, на площади, и я стал рассматривать их на предмет выяснения общей привлекательности. Я осмотрел уже шестнадцать, когда есть стало нечего, и тогда я отправился работать. Обычно за это же время мне удавалось изучить человек двадцать пять, но на этот раз возникли затруднения с седьмой женщиной, и я потратил массу времени, пытаясь их преодолеть.

Челси был захудалым городишком, любимым жителями противоположного от Бостона берега реки Мистик. Здесь обитали торговцы рухлядью и тряпьем, располагались несколько контор по оптовой продаже автомобильных покрышек, красовался огромный, заросший сорняками пустырь, – после пожара, поглотившего половину города и оставившего, вероятно, крупнейшую в мире незастроенную площадку. На северо-западной окраине города, там, где Челси граничит с Эвереттом, располагался продовольственный центр Новой Англии, один из двух крупных торговых складов Бостона, через которые в город текло продовольствие. Место было непривлекательное, рядом с нефтяным заводом Эверетта, но тут в старом железнодорожном вагоне размещался ресторан. Я остановил машину возле ресторана и вошел внутрь. Меня слегка беспокоил тот факт, что моя машина так хорошо вписывается в окружающую среду.

Я взял заварное пирожное, чашку черного кофе и все еще раз обдумал, хотя это уже не имело смысла. Я не мог знать, где именно произойдет передача. Ничего полезного внешний осмотр не давал. Нужно было полагаться на быстрое появление полицейских, которое последует, как они сказали, после того, как я засуну в карманы руки.

В полупустом ресторане было спокойно, и я осторожно оглядывался, чтобы определить, не пасет ли меня кто-нибудь. Или подозрительно выглядит. Никто не протирал пулемет, никто не ковырял в зубах ножом с выкидным лезвием, никто вообще не обращал на меня внимания. Я привык к этому. Иногда люди не обращали на меня внимания несколько дней подряд. Нижняя корочка моего пирожного оказалась сырой. Я расплатился и вышел.

В Бостон я возвращался через Эверетт и Чарльзтаун. В Чарльзтауне разобрали возвышавшуюся там башню, и Сити-сквер выглядела без нее странно голой и беззащитной. Как человек без привычных очков. Нужно было сохранить ее, разбить там небольшой парк.

По причинам, которые для меня до сих пор не ясны, движение в середине дня в Бостоне ничуть не отличалось от движения в часы пик, и мне потребовалось почти тридцать пять минут, чтобы доехать до своей квартиры. Пам Шепард, впустившая меня, выглядела аккуратной, но очень взволнованной.

– Я как раз ем суп, – сказала она. – Хочешь?

– Я обедал, – ответил я, – но посижу с тобой, выпью кофе, пока ты ешь. Нам придется провести вместе еще одну ночь.

– И?

– И потом все, как мне кажется, закончится. Ты сможешь отправиться домой.

Мы сидели за столиком, она ела свой томатный суп, а я пил свой растворимый кофе.

– Домой, – сказала она. – Господи, как давно это было.

– Соскучилась по дому?

– Да, очень, но... не знаю. Еще не решила по поводу возвращения домой. Что изменилось с того момента, как я ушла?

– Не знаю. Мне кажется, тебе следует отправиться туда и выяснить это. Вероятно, ничего не изменилось. Но завтра Роуз и Джейн окажутся в тюрьме, а ты не можешь спать здесь вечно. Моя сдержанность имеет пределы.

Она улыбнулась:

– Это комплимент.

– Поговорим об этом завтра. Я не стану пинками прогонять тебя.

– Что произойдет завтра?

– Мы около шести часов отправимся в Челси, на рынок, осуществим сделку с оружием, а когда она, так сказать, подойдет к логическому завершению, нагрянет полиция, и у вас с Харви появится еще одна возможность попытаться наладить совместную жизнь.

– Почему я должна ехать? Я не хочу сказать, что не поеду или не должна ехать, но какая от меня польза?

– Ты будешь кем-то вроде заложницы... Роуз решила, что, если ты будешь участвовать в сделке, я не стану их обманывать. Она мне не верит, но знает, что я забочусь о тебе.

– Ты имеешь в виду, что если ее арестуют, то арестуют и меня?

– Это ее теория. Я сказал ей, что с сестрами так не поступают. Она сказала мне что-то о святом долге.

– Господи, быть может, ты единственный человек, на которого я могу положиться.

Я пожал плечами.