Текст книги "Земля обетованная"

16

Утром, еще мокрые после душа, мы обратно отправились на Кейп, остановились по пути в закусочной, позавтракали бифштексом и яйцами и приехали в мотель, где я снимал номер, около полудня. Туман поднялся, солнце было таким же чистым и ярким, как мы, но менее изысканно одетым. В моем почтовом ящике лежала записка с просьбой позвонить Харву Шепарду.

Я позвонил ему из номера, пока Сьюзен переодевалась в купальник.

– Спенсер, – сказал я. – Что тебе нужно?

– Ты должен мне помочь.

– Именно это я говорил тебе недавно.

– Нужно увидеться, ситуация вышла из-под контроля. Мне не справиться, нужна помощь. Этот поганый ниггер толкнул моего ребенка. Мне нужна помощь.

– О'кей, – сказал я. – Заеду как-нибудь.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты приезжал сюда. Я сам приеду. Ты в том же отеле?

– Да. – Я назвал свой номер. – Буду ждать.

Сьюзен, извиваясь, пыталась влезть в купальник.

– Что-нибудь случилось?

– Да. Шепард разваливается на части. Кажется, Хоук задел кого-то из детей, и Шепард запаниковал. Скоро приедет.

– Хоук пугает меня, – сказала Сьюзен. Она просунула руки в бретельки.

– Меня он тоже пугает, любовь моя.

– Он... – Она поежилась. – Не надо идти против него.

– Лучше я, чем Шепард.

– Почему лучше ты, чем Шепард?

– У меня есть шанс, у Шепарда – ни единого.

– Почему не полиция?

– Об этом следует спросить у Шепарда. У меня нет никаких возражений по поводу полиции. У меня нет особой заинтересованности играть с Хоуком в русскую рулетку. Шепард назвал его ниггером.

Сьюзен снова поежилась.

– К чему это может привести?

– Не знаю. Но предпочел бы, чтобы он этого не делал. Это оскорбительно.

– Господи, Спенсер, Хоук угрожал жизни этого человека, избил его, издевался над детьми, а ты беспокоишься о расистских намеках.

– Хоук, надо отметить, не такой, как все.

Она покачала головой.

– И ты тоже, – сказала она. – Я пошла к бассейну и буду заниматься своим загаром. Когда закончишь, можешь присоединиться ко мне. Если, конечно, не решишь тайно сбежать с Хоуком.

– Смешанный брак, – сказал я. – Какой ужас.

Она ушла. Примерно через две минуты появился Шепард. Сейчас он двигался много лучше. Некоторая скованность движений исчезла, но уверенность так и не сменила ее. Он был одет в свободный костюм западного покроя в черную клетку, белую рубашку с черной прострочкой, концы воротника выпущены на лацканы пиджака. Черные мокасины начищены до ослепительного блеска, лицо же – серое от страха.

– Есть что-нибудь выпить? – спросил он.

– Нет. Но могу заказать. Что предпочитаешь?

– Бурбон.

Я позвонил в обслуживание номеров и заказал бурбон со льдом. Шепард подошел к окну и уставился на площадку для гольфа. Сел в стоящее у окна кресло, но мгновенно вскочил.

– Спенсер, – сказал он, – я напуган до смерти.

– Не могу упрекнуть тебя за это.

– Никогда не думал... Всегда считал, что могу справиться с делами, понимаешь? Я имею в виду, что я – бизнесмен, а бизнесмен должен справляться с делами. Предполагалось, что я знаю, как заключить сделку, как заставить ее работать. Предполагалось, что я умею управлять людьми. Но это... Я не какой-то слащавый молокосос. Все видел, бывал во многих передрягах, но эти люди...

– Я знаю, кто эти люди.

– Я имею в виду, этот проклятый ниггер...

– Его зовут Хоук, – сказал я. – Называй его так.

– Ты что, борец против расовой дискриминации?

– Называй его Хоуком.

– Да, о'кей, Хоук. Мой младший вошел в комнату, когда они разговаривали со мной, а Хоук схватил его за рубашку и выкинул из комнаты. Прямо на моих глазах. Черный ублюдок.

– Кто они?

– Они?

– Ты сам сказал, что ребенок вошел, когда они разговаривали с тобой.

– Ах да. – Шепард снова подошел к окну и посмотрел на улицу. – Хоук и мужчина по фамилии Пауэрс. Белый. Мне кажется, Хоук работает на него.

– Да, я знаю Пауэрса.

Официант принес выпивку на подносе. Я подписал счет и дал на чай доллар. Шепард копался в своих карманах.

– Послушай, я сам рассчитаюсь.

– Внесу в твой счет, – сказал я. – Что хотел Пауэрс? Нет, лучше я скажу тебе, чего он хотел. Ты должен ему, но не можешь расплатиться, а он обещает снять тебя с крючка, если ты уступишь ему часть своего бизнеса.

– Да. – Шепард налил солидную порцию бурбона поверх ледяных кубиков и присосался к ней. – Откуда ты знаешь, черт возьми?

– Я уже говорил, что знаю Пауэрса. К тому же это не очень новая идея. Пауэрс и другие люди до него много раз занимались подобными махинациями. Парень типа тебя неосмотрительно обошелся с деньгами, увидел возможность сделать большой скачок или слишком широко шагнул в неудачное время и не может обеспечить финансирование. Появляется Пауэрс, снимает напряжение, назначает космические проценты в неделю. Ты не можешь расплатиться, он посылает Хоука, чтобы ты понял, что все серьезно. Ты по-прежнему не можешь расплатиться, тогда появляется сам Пауэрс, заявляет, что ты можешь либо уступить ему часть дела, либо еще раз потанцевать с Хоуком. Тебе повезло, ты можешь прибежать ко мне. У большинства людей нет никого, кроме полиции.

– Я не обходился с деньгами неосмотрительно.

– Да, конечно. Почему бы тогда тебе не обратиться в полицию?

– Никакой полиции! – Шепард еще выпил.

– Почему?

– Они сразу заинтересуются, зачем мне понадобились деньги Пауэрса.

– А ты срезал несколько углов?

– Черт возьми, я был вынужден. Все срезают углы.

– Расскажи мне о тех, которые срезал ты.

– Зачем? Для чего тебе это знать?

– Расскажи, и я отвечу тебе, зачем мне это.

Шепард выпил еще бурбона.

– Меня загнали в угол. Нужно было что-то делать. – Штора с правой стороны висела криво, и Шепард поправил ее. Я ждал. – У меня были дела с «Истейт Менеджмент корпорейшн». Они рассматривают различные зоны отдыха, после чего сговариваются с кем-нибудь из местных и разворачивают строительство домов отдыха. В данной местности таким парнем стал я. Мы образовали отдельную компанию – со мной в должности президента. Я занимался разработками, согласовывал все с советом по городскому развитию, с инспектором по строительству, осуществлял надзор над самим строительством. Они обеспечивали архитекторов, планировщиков, осуществляли финансирование и продажу. Все было чуть сложнее, но основную мысль ты понял. Моя компания являлась дочерней компанией «Истейт Менеджмент корпорейшн» с полной обеспеченной собственностью. Пока все понятно?

– Да. Я все понял. Конечно, я не такой проницательный финансовый гений, как ты. Но если ты будешь говорить чуть медленнее, я смогу следить за артикуляцией и надеюсь, все пойму. Как называлась твоя компания?

– Само место мы назвали «Земля обетованная». Компанию, соответственно, – «Земля обетованная инкорпорейтед».

– Земля обетованная! – Я аж свистнул. Толково. – Вы намеревались работать исключительно с еврейской клиентурой?

– А? С еврейской? Почему с еврейской? Всех принимали с радостью. Конечно, мы вряд ли обрадовались бы, если бы здесь поселились черномазые, но религия не имела решающего значения.

– О'кей. – Я уже жалел о попытке пошутить. – Итак, ты стал президентом дочерней фирмы «Истейт Менеджмент» под названием «Земля обетованная инкорпорейтед». Что дальше?

– "Истейт Менеджмент" накрылась.

– Обанкротилась?

– Да. – Шепард допил свой бурбон, я вновь наполнил его стакан. Предложил лед, но он покачал головой. – Все должно было сработать примерно так. Люди «Истейт Менеджмент» должны были посмотреть участок, действительно превосходный, связаться с заказчиками, обеспечить бесплатные поездки во Флориду, все остальное. Покупатель вносил задаток за землю и подписывал контракт относительно строительства требуемого ему дома. У нас были шесть проектов на выбор. Потом клиент вносил задаток за дом, и деньги шли на специальный депонентский счет.

– Что происходило с задатком за землю?

– Уходил к «Истейт Менеджмент».

– О'кей, кто контролировал депонент на дом?

– Я, – сказал Шепард.

– И когда «Истейт Менеджмент» канула в туман, ты остался с вложенными в дело огромными средствами и безо всякой поддержки, поэтому вынужден был запустить руки в депонированную сумму.

– Да, вычерпал до дна. Мне пришлось. Когда «Истейт Менеджмент» свернулась, городские власти задержали выдачу разрешений на строительство. У нас остались только огороженные строительные площадки. Мы еще не подвели коммуникации. Ну, понимаешь, воду, канализацию и все прочее.

Я кивнул.

– Городские власти заявили, что никто не получит разрешения на постройку, пока не будут подведены коммуникации. Они просто меня зарезали. Вынуждены были это сделать. Когда обанкротилась «Истейт Менеджмент», пошла вонь. Огромная часть денег исчезла, все эти задатки за землю, и многие люди стали интересоваться, что же случилось. Воняло исключительно противно. Но я был повязан. Весь мой капитал был вложен в эту проклятую землю, и вернуть его я мог, только построив дома и продав их. Но я не мог этого сделать, так как невозможно было получить разрешение на их строительство, пока не подведены коммуникации. А я не мог подвести коммуникации, так как у меня не было денег. И никто не хотел финансировать этот проект. Банки хотят давать деньги только в одном случае – если ты докажешь, что они тебе не нужны, сам знаешь об этом. И они действительно не хотели иметь с «Землей обетованной» никаких дел, так как к тому времени слухи достигли финансовых кругов, и налоговая инспекция, прокурор Массачусетса и куча других заинтересованных организаций, вложивших деньги в землю, подали на компанию в суд. Поэтому я запустил лапу в деньги за дома. Мне некуда было деваться. Либо это, либо закрывать контору и начинать искать работу в условиях, когда денег не хватает даже на то, чтобы напечатать собственное резюме. Мне сорок пять лет.

– Да. Я знаю. Позволь предположить, что случилось дальше. Группа людей, подавших в суд на «Истейт Менеджмент», решила вернуть внесенные задатки за дома.

Шепард кивнул.

– А ты не мог их вернуть, потому что использовал на подведение коммуникаций.

Он продолжал кивать, пока я говорил.

– Итак, ты где-то разыскал Пауэрса, и он одолжил тебе денег. Под какой процент? Три в неделю?

– Три с половиной.

– И несомненно, постоянные выплаты.

Шепард кивнул еще несколько раз.

– И ты не смог.

Кивок.

– И Хоук избил тебя.

– Да. В действительности, сам он ничего не делал. С ним были двое парней, а он, как это сказать, надзирал.

– Хоук делает карьеру. Дорос до управленца. Всегда подавал большие надежды.

– Он сказал, что теперь занимается только убийствами, а потную работу предоставляет другим.

– Такова ситуация.

– Да. – Шепард прислонился головой к стеклу. – Самое главное, что деньги Пауэрса освободили меня. Я уже возвращался к делам. Должен сейчас только Пауэрсу и не могу расплатиться. Я так близок к победе, а единственный способ победить – это проиграть.

17

Закончив исповедоваться в своих грехах, Шепард с надеждой уставился на меня.

– Чего же ты хочешь? – спросил я. – Отпущения грехов? Считаешь, что стоит два раза прочитать «Отче наш» и три раза «Аве Мария», и сразу наступит истинное раскаяние? Исповедь, возможно, благотворно действует на душу, но она не спасет твое тело, если мы не найдем выход.

– Что я мог сделать? – спросил он. – Меня загнали в угол, я вынужден был запустить руки в эти деньги. «Истейт Менеджмент» ухитрилась отвалить, захватив с собой четыре или пять миллионов долларов. Я должен был сидеть смирно и смотреть, как все валится в тартарары? Все, над чем я работал всю жизнь? Все, чем я сам являлся?

– Когда-нибудь мы сможем поговорить о том, над чем ты работал, и, быть может, даже о том, что ты за человек. Но не сейчас. Как горячо Пауэрс дышит тебе в спину?

– Мы договорились о встрече завтра.

– Где?

– В номере Хоука в «Холлидей Инн».

– О'кей, я пойду с тобой.

– Что ты собираешься предпринять?

– Еще не знаю. Нужно подумать. Но это лучше, чем идти одному, правда?

Шепард быстро вздохнул.

– Конечно, – сказал он и допил бурбон.

– Быть может, удастся договориться об отсрочке, – сказал я. – Чем больше будет времени, тем больше шансов найти выход.

– Но что мы можем сделать?

– Не знаю. Запомни, то, что делает Пауэрс, противозаконно. Если не останется другого выхода, мы можем настучать на него, ты станешь свидетелем штата против Пауэрса и выйдешь сухим из воды, если развяжешь язык.

– Но я буду уничтожен.

– Все зависит от того, что ты подразумеваешь под этим. Если ты станешь партнером Пауэрса, бедным ли, богатым ли, это будет похоже на уничтожение. Если тебя убьют – тоже.

– Нет, – сказал он. – Обращаться в полицию я не могу.

– Пока не можешь. Но чуть позже, возможно, придется.

– Как я верну Пам? Разоренный, без работы, ославленный газетами, как мошенник. Думаешь, она вернется, чтобы жить со мной в четырехкомнатном коттедже и ждать, пока я получу пособие?

– Не знаю. Кажется, она и сейчас не собирается возвращаться, хотя ты еще на вершине, по ее мнению.

– Ты ее не знаешь. Она за всем следит. Кто сколько получает, чей дом лучше или хуже нашего, чья лужайка более зеленая или более запущенная. Ты ее не знаешь.

– Это совсем другая проблема. Над ней будем ломать голову потом, а сейчас мы не можем заниматься семейными распрями, не решив главной проблемы.

– Да, но запомни, все, что я тебе сказал, является строго конфиденциальной информацией. Я не могу рисковать всем. Должен быть другой способ.

– Харв, – сказал я, – ты ведешь себя так, будто тебе предоставили выбор. Выбора нет. Возможность выбора снизилась, как только ты залез в деньги задатка, и почти исчезла, когда ты занял деньги у Пауэрса. Мы говорим о людях, которые могут убить тебя. Помни об этом.

Шепард кивнул:

– Должен же быть выход.

– Да, вероятно, он есть. Дай мне подумать. Во сколько должна состояться встреча?

– В час.

– Я заеду за тобой в двенадцать сорок пять. Сейчас возвращайся домой и никуда больше не отлучайся. Если понадобится, я всегда должен иметь возможность связаться с тобой.

– Что ты собираешься делать?

– Думать.

Шепард уехал. Полупьяный, слегка успокоенный. После обсуждения проблемы иногда возникает иллюзия, что ты реально что-то сделал для ее решения. По крайней мере, он не стал разбираться во всем в одиночку. Чудесные у меня клиенты. Полицейские разыскивают Пам, мошенники разыскивают Харва.

Я пошел к бассейну. Сьюзен, в красном цветастом купальнике, сидела в шезлонге и читала «Детей мечты» Бруно Бетельхайма. На ней были крупные темные очки в золотой оправе и большая соломенная шляпа с красной лентой, которая гармонировала с купальником. Я остановился, прежде чем она увидела меня, и принялся рассматривать ее. «Господи! – подумал я. – Какой идиот мог с ней развестись? Наверное, это она развелась с ним? Мы никогда не говорили об этом. Но даже если и так, где он сейчас? Если бы она развелась со мной, я преследовал бы ее до конца своих дней». Я подошел, уперся руками в шезлонг и стал делать отжимания прямо над ней. Опускался до тех пор, пока не соприкасались наши носы.

– Если бы мы были женаты и ты со мной развелась, я бы стал преследовать тебя до конца своих дней, – сказал я.

– Врешь, – ответила она. – Ты у нас слишком гордый.

– Я нападал бы на всех, с кем ты стала бы встречаться.

– Вот в это я могу поверить. Но ты не женат на мне, поэтому слезай с меня, дуралей. Ты просто работаешь на публику.

Я сделал еще пять или шесть отжиманий на шезлонге.

– Почему ты так сказала?

– Слезай. – Она ткнула меня указательным пальцем в солнечное сплетение.

Я еще раз отжался.

– Догадываешься, о чем я думаю сейчас?

– Конечно догадываюсь. Слезай с меня немедленно, ты мнешь мою книгу.

Я еще раз отжался и соскочил с шезлонга, как гимнаст с брусьев. Вытянулся по стойке «смирно», как только ноги коснулись земли.

– Если отбросить твои мальчишеские причуды, ты можешь показаться вполне привлекательным мужчиной, немного переразвитым физически, но привлекательным. Зачем приходил Шепард?

– За помощью. Должен ростовщику, как мы и предполагали, а ростовщик решил прибрать к рукам его дело.

Я принес от бассейна складной стул, сел рядом с Сьюзен и рассказал ей о Шепарде и его проблеме.

– Значит, тебе придется иметь дело с Хоуком, – сказала Сьюзен.

– Возможно.

Она сжала губы в тонкую линию и глубоко вздохнула.

– Что собираешься делать?

– Не знаю. Собирался пойти в бар, посидеть и подумать. Хочешь пойти со мной?

– Нет. Останусь здесь. Почитаю, немного поплаваю. Когда что-нибудь придумаешь, дай мне знать. Можем пообедать или еще чем-нибудь заняться, чтобы отпраздновать такое дело.

Я наклонился, поцеловал ее в плечо и направился в бар. Посетители в основном обедали, выпивавших было мало. Я сел в дальнем углу бара, заказал кружку разливного пива «Харп» и вплотную занялся солеными орешками, стоящими передо мной в темной деревянной чашке.

У меня были две проблемы. Я должен был заставить Кинга Пауэрса оставить в покое Шепарда и оградить Пам Шепард от уголовного преследования за вооруженное ограбление и убийство. Кретины. Мне были отвратительны оба. Это – профессиональное заболевание, решил я. Через какое-то время все начинают презирать своих клиентов. Преподаватели начинают презирать студентов, врачи – пациентов, бармены – пьяниц, продавцы – покупателей, клерки – посетителей. Клянусь Богом, они – полные кретины. «Земля обетованная». Боже праведный. Чашка с арахисом опустела. Я постучал ею по стойке, бармен подошел и наполнил ее. С презрением, как мне показалось. Оружие. Достать оружие и разоружить фаллическую власть. Где, черт возьми, они собирались взять оружие? Они могут посмотреть в «Желтых страницах» адреса торговцев оружием. Я могу их познакомить с кем-нибудь типа Кинга Пауэрса. Потом, когда он продаст им оружие, они его пристрелят, и это решит проблему Шепарда... Или я могу подставить Пауэрса. Нет, не подставить. Заманить в ловушку. Именно так. Я могу заманить в ловушку Пауэрса. Не за ростовщичество, в этом случае в ту же кашу попадет и Шепард. А за незаконную торговлю оружием. Если все сделать правильно, он надолго отстанет от Шепарда. Это к тому же уберет из жизни Пам Шепард Роуз и Джейн. Но разве они не потащат за собой Пам? Нет, ведь я могу договориться с местным прокурором: Пауэрс и две радикальные феминистки на тарелочке. Если он не станет впутывать в это дело Шепардов. Мне понравилось. Следовало немного поработать над формой и содержанием. Но мне нравилось. Могло сработать. Единственной альтернативной идеей было воззвать к лучшим чувствам Пауэрса. Не слишком стоит на это рассчитывать. Ловушка обещала результаты получше. Я собираюсь одурачить старину Кинга. Возможно, под аккомпанемент тихой музыки Скотта Джоплина. Я заказал еще пива, погрыз еще орешков, поразмышлял.

От бассейна пришла Сьюзен в чем-то, поверх купальника, кружевном до бедер. Она скользнула на стул рядом со мной.

– Cogito ergo sum[6]6
  Мыслю – следовательно, существую (лат.).


[Закрыть], – произнес я.

– О, несомненно, – сказала она. – У тебя всегда такой бледный вид от постоянных раздумий.

18

После обеда я позвонил в «Стандард таймс» Нью-Бедфорда и поместил следующее объявление в частный раздел: «Сестры, позвоните мне по 937-1434. Пам».

Потом я позвонил 937-1434. Пам Шепард сняла трубку после первого звонка.

– Послушайте, – сказал я и прочитал объявление, – я только что поместил этот текст в «Стандард таймс» Нью-Бедфорда. Когда сестры позвонят, договоритесь о нашей встрече. Вы, я и они.

– О, им это не понравится. Они не поверят.

– Придется вам заставить их согласиться. Скажите им о долге и женской общности. Скажите, что у меня есть торговец оружием, который хотел бы поговорить с ними. Договаривайтесь о встрече как хотите, только договоритесь.

– Почему это так важно?

– Потому что это спасет ваши с Харви шкуры и обезопасит демократию во всем мире. Объяснять сложно. Вы еще не сошли с ума от скуки?

– Нет, все не так плохо. Смотрю передачи по телевизору.

– Не увлекайтесь, зубы испортятся.

– Спенсер?

– Да?

– Что случилось с Харви? Почему вы сказали, что нужно спасать его шкуру?

– Не следует ни о чем беспокоиться. Просто меня тревожит его система ценностей.

– Он в порядке?

– Конечно.

– А дети?

– Конечно. Они очень по вам соскучились, Харв – тоже, но в остальном все превосходно.

Ах, Спенсер, сладкоголосый дьявол. Откуда мне, черт возьми, знать, как они себя чувствуют? Я видел только одного ее ребенка и лишь в первый день работы.

– Странно, – сказала она. – Я не знаю, соскучилась я по ним или нет. Иногда мне кажется, что да, а иногда – что просто я должна скучать, а потому чувствую вину, когда не могу этого сделать. Тяжело разобраться в собственных чувствах.

– Да, бывает. Вам что-нибудь нужно? Я собираюсь вешать трубку.

– Нет, спасибо. Все отлично.

– Хорошо. Сьюз или я позвоним вам.

Я повесил трубку.

Сьюзен, в линялых джинсах и темно-синей блузке, собиралась пройтись по Кейпу в поисках старинных вещей.

– Может быть, подцеплю молодого жеребца, который еще учится в колледже, и претворю в жизнь свои самые дикие фантазии, – сказала она.

– Г-р-р-р-р, – прорычал я.

– Женщины в моем возрасте находятся в высшей точке сексуальной потребности, – сказала она. – Мужчины в твоем возрасте уже катятся вниз.

– Я молод сердцем, – заявил я.

Но Сьюзен уже вышла. Сунула в дверь голову:

– Я говорю не о сердце.

Я взглянул на часы. Час пятнадцать. Прошел в ванную, поплескал в лицо водой, вытерся насухо полотенцем и отправился в Нью-Бедфорд. В пять минут третьего я припарковался в запрещенном месте рядом с полицейским участком Нью-Бедфорда на Спринг-стрит. Здание было трехэтажным с А-образными слуховыми окнами на крыше, кирпичным, с кремово-желтой отделкой. По обе стороны от входа стояли две железные колонны, увенчанные белыми шарами. На шарах черными буквами написано: «Полиция Нью-Бедфорда». Перед входом две светлые патрульные машины с синими щитами на дверях. В одной из них сидели люди, и я заметил, что полицейские Нью-Бедфорда носят белые шляпы. Интересно, а мошенники как же, носят черные?

В приемной я спросил у женщины в полицейской форме, кто занимается расследованием ограбления «Бристол Секьюрити». У нее были светлые волосы, глаза подведены синими тенями, губы накрашены блестящей помадой. Она смотрела на меня секунд десять.

– А кому это интересно?

Ни пол, ни национальные корни не могут ничего изменить. Полицейские остаются полицейскими.

– Меня зовут Спенсер. Я – частный детектив из Бостона, и у меня есть информация, которая поможет кому-то стать сержантом.

– Не сомневаюсь, – сказала она. – Почему бы тебе не поделиться со мной и не посмотреть, какое впечатление она произведет на меня.

– Вы расследуете это дело?

– Я – дежурная. Но это произведет на меня впечатление.

– Детективы, – сказал я и покачал головой. – Я имею дело только с детективами.

– Каждый хочет иметь дело с детективами. Каждый день я сижу здесь, отращиваю задницу, и каждый день приходят парни, похожие на тебя, которые хотят поговорить с детективом. – Она сняла трубку со стоящего на столе телефона, набрала четыре цифры и сказала: – Сильвия на месте? Это Маргарет, дежурная. Да. Хорошо, скажи ему, что пришел парень, утверждающий, что у него есть информация о «Бристол Секьюрити». О'кей. – Она повесила трубку. – Дело ведет детектив по имени Джеки Сильвия. Присядьте, он спустится через минуту.

Прошло не меньше пяти, прежде чем он появился. Коренастый лысый мужчина с темной кожей. Он был одет с иголочки, насколько это возможно для человека ростом пять футов шесть дюймов, весящего двести фунтов. Рубашка в розовые цветочки, бежевый свободный костюм, красно-коричневые кожаные мокасины с парой золотых звеньев цепочки по самому верху. Возраст определить было трудно. Круглое лицо не покрыто морщинами, но коротко остриженные волосы, вернее, та часть, что осталась чуть ниже лысины, были седыми. Он подошел ко мне легкой походкой, и я заподозрил, что он не такой жирный, как кажется.

– Меня зовут Сильвия, – сказал он. – Вы меня искали?

– Да, если вы ведете дело по ограблению «Бристол Секьюрити».

– Именно так.

– Мы можем где-нибудь поговорить?

Сильвия кивнул в сторону лестницы за столом дежурной, и я последовал за ним на второй этаж. Через дверь с надписью «Ограбление» мы вошли в комнату, окна которой выходили на Секонд-стрит. Здесь было шесть письменных столов, расставленных по два, каждый с кнопочным телефоном и вращающимся креслом из светлого клена. В дальнем углу был выгорожен кабинет. На двери висела табличка с надписью: «Сержант Круз». За одним из столов, задрав на него ноги, сидел и разговаривал по телефону тощий полицейский с чахлыми светлыми волосами. Одет он был в черную футболку, на правом предплечье – татуировка, изображающая мечущего молнии орла с надписью: «Боевой 45-й». На краю стола лежала и дымила полуистлевшая сигарета. Сильвия схватил у одного из столов стул с прямой спинкой и подтащил к своему.

– Садитесь, – сказал он.

Я сел. Он скользнул в свое кресло и откинулся назад, поставив ноги на основание кресла. Носков на нем не было. Большой напольный вентилятор гонял горячий воздух поверх столов, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.

На столе у Сильвия стояла пустая бумажная кофейная чашка и лежал недоеденный бутерброд с ореховым маслом на пшеничном хлебе.

– О'кей, – сказал Сильвия. – Выкладывай.

– Вы знаете, кто такой Кинг Пауэрс? – спросил я.

– Да.

– Я могу сдать вам людей, ограбивших «Бристол Секьюрити» и могу сдать Пауэрса, но мы должны договориться.

– Пауэрс не занимается ограблением банков.

– Знаю. Его я могу сдать совсем по другому делу и могу сдать людей, ограбивших банк, связать их вместе, но должен кое-что получить взамен.

– Что тебе нужно?

– Мне нужно, чтобы два человека, замешанные в этом, оказались незамешанными.

– Один из них – ты?

– Нет. Я тоже не занимаюсь ограблением банков.

– Дай посмотреть на то, что объяснит, чем именно ты занимаешься.

Я показал ему свою лицензию. Он изучил ее и вернул.

– Бостон, да? Знаешь парня по имени Эйбел Маркум, который служит там в отделе по расследованию ограблений?

– Нет.

– А кого знаешь?

– Знаю лейтенанта отдела по расследованию убийств по имени Квирк. Сыщика по имени Фрэнк Белсон. Парня из отдела по расследованию ограблений по имени Херчел Паттон. А еще у меня есть друг, который стоит на школьном переходе в Биллерике по имени...

Сильвия прервал меня:

– О'кей, о'кей. Я имел дело с Паттоном. – Из кармана рубашки он достал упаковку жевательной резинки без сахара с виноградным ароматом и бросил две подушечки в рот. Мне не предложил. – Ты понимаешь, что если ты стал обладателем информации относительно совершенного уголовного преступления, то не имеешь никакого законного права скрывать ее от властей?

– Можно попросить у вас жевательной резинки?

Сильвия сунул руку в карман, достал упаковку и бросил ее на стол передо мной. Там оставались три подушечки. Я взял одну.

– Возьми хоть две, – сказал Сильвия. – Из одной не надуть хороший пузырь. Поганая резинка.

Я взял еще одну подушечку, бросил в рот и пожевал. Сильвия был прав. Поганая резинка.

– Помните, как «Дабл-бабл» выбросил на рынок огромные куски розовой резинки, а для хорошего пузыря больше ничего и не требовалось?

– Все меняется, – сказал Сильвия. – Утаивание информации об уголовном преступлении противозаконно.

Я надул маленький лиловый пузырь.

– Да, я знаю. Хотите поговорить о сделке?

– А если мы запрем тебя в камере на какое-то время как соучастника преступления?

Я тщательно пережевывал резинку. Она была недостаточно эластична. У меня получалось надуть только маленький пузырь, не больше шарика для настольного тенниса, и он лопался с резким хлопком.

– А если мы, пока ты сидишь в камере, начнем тебя допрашивать? У нас есть ребята, которые во время допроса могут выбить из человека все дерьмо. Понимаешь?

– Она прилипает к зубам, – сказал я.

– Перестанет, если зубов не будет.

– Зачем, черт возьми, кому-то понадобилось производить резинку, которая прилипает к зубам? – сказал я. – Дьявол, никому нельзя верить.

– Не нравится, выплюни. Я не заставлял тебя жевать ее.

– Лучше, чем ничего.

– Будешь говорить о деле «Бристол Секьюрити»?

– Буду говорить о сделке.

– Черт тебя подери. Спенсер, ты не можешь, приплясывая, войти сюда и указывать, какую сделку хочешь со мной заключить. Не знаю, как обстоят дела в Бостоне, но здесь я определяю условия сделки.

– Очень хорошо, – сказал я. – Всего один взгляд на лицензию, и ты сумел запомнить мое имя. Я даже не заметил, как ты шевелил губами, читая ее.

– Не умничай, Джонни, не то придется рассматривать пол с очень близкого расстояния. Понимаешь, о чем я говорю?

– Перестань, Сильвия, не пугай меня. Запаниковав, я начинаю стремиться к насилию, а вас всего двое в комнате.

Полицейский с чахлыми волосами и татуировкой повесил трубку и подошел послушать.

– Джеки, – сказал он, – может быть, стоит открыть окно? Если он рассердится, будет возможность позвать на помощь.

– Или выпрыгнуть, – добавил Сильвия. – Второй этаж, но все же лучше, чем связываться с подобным зверем.

– Ребята, – взмолился я, – скажите, вы уже готовы поговорить о сделке или будете продолжать репетировать сценку для ночного клуба?

– Откуда я знаю, на что ты способен? – сказал Сильвия.

– Даже если я ни на что не способен, что ты теряешь? Положение не будет хуже, чем сейчас.

– Только без провокаций, – сказал второй с чахлыми волосами. – По крайней мере, без действий, которые могут выглядеть как провоцирование на преступление в суде. Мы уже обожглись на этом пару раз.

– Нет проблем.

– Насколько плохи те люди, которых ты хочешь вывести из дела?

– Вред они могут причинить только себе, никому больше. Погнались за лживыми обещаниями и попали в ситуацию, с которой не смогли справиться.

– Охранник, которого убили в банке, – сказал Сильвия, – я знал его, он работал здесь в управлении, понимаешь?

– Понимаю, мои люди не хотели, чтобы так все получилось.

– Убийство во время совершения преступления считается предумышленным без смягчающих вину обстоятельств.

– Это я тоже знаю. Знаю также, что люди, которые мне нужны, не такая плохая цена за то, что получите вы с моей помощью. Кто-то должен понести наказание за убийство охранника.

– Фицджеральд, – прервал меня Сильвия. – Его звали Фицджеральд. Все называли его Фици.

– Как я уже сказал, кто-то должен понести наказание за случившееся. Так и будет. Я только хочу спасти пару набитых дураков.

Полицейский со скудной растительностью на голове посмотрел на Сильвия:

– Джеки, пока мы ничего не услышали о деле. Один воздух.

– У тебя есть план?

Я кивнул.

– Никаких гарантий. Что бы ты ни сказал, я все предварительно проверю.

– Знаю.

– О'кей. Говори.

– Я думал, что вы никогда не попросите.