Текст книги "Дорога Патриарха"
Автор книги: Роберт Сальваторе
Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
– Д'эрт, – перебил его орк. – Слово «Вааса» может использоваться, когда речь идет о временах прошедших, а не о настоящем.
– Ты должен согласиться, что провозглашение королевства монархом и лордом, о которых до недавнего времени никто в Бладстоуне не слышал, – событие исключительное, – закончил Уингэм, стараясь говорить обтекаемо и не вступать в открытое противостояние. – И конечно, мы все изумлены, поскольку есть другой король, провозгласивший эту землю своей.
– Король Гарет правит в Дамаре, – поправил его орк. – Он официально не присоединил к своим владениям землю, ранее называвшуюся Ваасой, он лишь настаивал на том, чтобы очистить ее от «мрази», в числе коей он также подразумевает народ, кровь которого течет и в ваших жилах, добрый господин, или это не так?
Толпа полуорков заволновалась, начались громкие перешептывания.
– Но, разумеется, его величество предвидел ваше удивление, – продолжал орк – И наверное, еще более бурной, как считает лорд Джарлакс, станет встреча, ожидающая вашего гонца, который будет послан к Воротам Д'эрт, ранее известным как Ворота Ваасы, и далее через перевал Бладстоун в город с таким же названием. – И он протянул Уингэму другой свиток, скрепленный восковой печатью. – Король Артемис Первый лишь просит вас, и это, безусловно, в ваших же интересах, отправить гонца к королю Гарету и сообщить о рождении королевства Д'эрт. Со стороны короля Гарета будет мудро тотчас же прекратить беззаконные убийства в пределах этой страны ради мира между нашими государствами. Воистину, – завершил орк с церемонным поклоном, – мир и гармония – все, чего жаждет его величество король Артемис Первый.
Уингэм молчал: а что тут скажешь? Он принял пергамент, посмотрел на незнакомую печать из странного, зеленого воска и озадаченно переглянулся с ошарашенными старейшинами.
Орк же тем временем невозмутимо направился к городским воротам, и никто даже не пытался его задержать.
* * *
– А тебе понравилось, – сказал Джарлакс с хитрой улыбкой, на которую Киммуриэль не ответил.
– Я теперь неделю буду чесаться после этой орочьей шкуры, – проворчал он.
– Но смотрелся ты в ней неплохо.
Псионик зло посмотрел на него, что было нехарактерно для обычно невозмутимого дроу.
– Теперь вести быстро достигнут Дамары, – довольно проговорил Джарлакс. – Наверняка Уингэм поторопится отправить туда Аррайан или другого мага, пока снег не завалил дороги.
– Почему же мы не подождали, пока пойдет снег? Ты предоставил Гарету возможность добраться сюда быстрее и легче.
– Предоставил возможность? – переспросил Джарлакс, облокачиваясь на перила. – Друг мой, да я рассчитываю на это! Мне совсем не хочется, чтобы этот ненормальный Нелликт оказался здесь один, без всякого противовеса, а Гарет, я надеюсь, более рассудителен, чем обведенный вокруг пальца глава Цитадели Убийц. Прибудет Гарет – начнется политика, а один на один с Нелликтом – это просто сведение личных счетов.
– Просто твой приятель – дурак.
– Разве можно ждать терпения от человека? – возразил Джарлакс. – Они ведь так мало живут. Он лишь поторопил события. Гарет все равно начал бы действовать, какая разница – сейчас, до прихода зимы, или с началом весенних дождей? Лучше уж стравить его с Нелликтом здесь, у стен замка, чем иметь дело с каждым по отдельности.
* * *
Плачевность положения Атрогейта, заключенного в тюрьму, несколько скрашивало обилие еды и выпивки, щедро доставляемых тюремщиками. И дворф компенсировал свое горе – правда, слова такого он не знал и предпочитал говорить «заливал» – галлонами эля и заедал горами еды.
Так он целыми днями сидел на жесткой койке в маленькой камере, которая была не так уж и плоха, набивал рот хлебом и пирогами, опрокидывал в себя целые фляги напитков, а чтобы убить время в промежутках, орал свои любимые дворфские песни, вроде «Скакалочка из орочьих кишок» и «Расти бороду, женщина, а то зимой отморозишь сиськи». Последнюю он приберегал для тех дней, когда за дверью дежурила женская смена, и в особенно пикантных местах принимался кричать во всю глотку.
Но как ни пытался Атрогейт делать вид, что ему все нипочем, он помимо воли прислушивался к мерному стуку, доносившемуся сквозь высокое окошко его камеры. Как-то лунной ночью, когда охранник за дверью мирно сопел во сне, дворф приставил койку к стене и, забравшись по ней, смог выглянуть наружу.
Там строили виселицу с длинным люком и длинной балкой, на которой могло поместиться не меньше семи петель.
Атрогейта обвинили в преступлениях против короля Гарета, и он отлично знал, какое наказание бывает за измену. И хотя он, как мог, помогал следствию и даже выдал нескольких шпионов Цитадели в Гелиогабалусе – эти люди, кстати, никогда ему не нравились, – королевские дознаватели ничем не намекнули, что с него может быть снято обвинение или хотя бы уменьшено наказание.
Зато у него были мед, эль и вдосталь еды. Можно откормиться настолько, что балка переломится, и тогда он просто сломает себе шею, а не будет болтаться на глазах у толпы зевак, судорожно дергая руками и ногами. Атрогейт несколько раз видел повешение – позорный конец для дворфа, на счету которого столько подвигов.
Может, попробовать договориться, чтобы имя его сохранили в списке лучших в Воротах Ваасы…
Однажды днем, когда он в очередной раз обмозговывал эту мысль, дверь его камеры неожиданно распахнулась и на пороге возникла знакомая фигура.
– Ах, Атрогейт, даже нашей затяжной зимы не хватит, чтобы ты хоть чуть-чуть сбросил вес к весне, – сказал вместо приветствия Селедон Кирни.
– Эльфы пусть худеют, – буркнул Атрогейт, зная, что в жилах обаятельного посетителя течет немало эльфийской крови. – Это им надо выгибаться и выкручиваться, чтобы уклоняться от боевого молота.
– По-твоему, это глупо?
– Пф! – презрительно фыркнул дворф.
– А если представить вместо молота отличный эльфийский меч?
– Да я бы схватил его и сломал, а потом так бы сдавил тебя в объятиях, что мало не показалось бы.
Селедон усмехнулся.
– Что, не веришь? – воскликнул Атрогейт. – Тогда иди за своим мечом да прихвати смычок! Я согну твой меч в дугу, а потом сыграю тебе такую музычку, что сам отплясывать начнешь.
– Я нисколько не сомневаюсь, что все это в твоих силах, Атрогейт, – миролюбиво ответил Селедон, и дворф посмотрел на него с подозрением. – Слава о твоих подвигах в Ваасе прогремела по всему Бладстоуну. Думаю, король Гарет, когда прибудет вечером, согласится со мной в том, что связь такого героя, как ты, с типами вроде Тимоско достойна всяческого сожаления.
– С Папашей-то? Пф, да я его и в глаза-то никогда не видел!
– Ну, с Нелликтом – этого ты отрицать не можешь.
– Пф! Хотите меня повесить ни за что.
– Повесить? – с преувеличенным недоумением переспросил Селедон. – Да что ты! Нам бы такое и в голову не пришло! Нет, мы собираемся всенародно чествовать тебя в благодарность за помощь в поимке стольких опасных преступников из пресловутой Цитадели Убийц!
Атрогейт с ненавистью воззрился на изящного вельможу: да по сравнению с этим даже перспектива быть повешенным покажется приятной! У дворфа дрожь пробежала по спине при одной мысли о том, как разгневается Нелликт!
– Возможно, тебя даже произведут в рыцари. Раньше ты был героем Ваасы, а теперь тебя станут величать героем всего королевства, – продолжал Селедон.
– Ах ты мерзавец! – сплюнул дворф.
Селедон расхохотался и вышел, но в дверях обернулся:
– С завтраком тебе пришлют складную лесенку. – И он поглядел на высокое окошко. – Все-таки удобнее, чем койка. Публичная церемония справедливого воздаяния состоится, когда прибудет король Гарет.
– Вот удовольствие-то, да, эльф?
– Нет, любезный дворф, твердость закона, да еще практические соображения. Камер у нас мало. К тому же держать этих преступников в камере и вести следствие ни к чему, они же напали на рыцаря Ордена – пусть и младшего, – так что дело ясное, разве нет?
– Ты и сам знаешь, сколько грязи здесь намешано, – пробурчал Атрогейт. – Всем известно, что произошло в замке и какими связями замарала себя племянница вашего короля.
– Ни о чем таком мне не ведомо, – ответил Селедон. – Я знаю одно: Орден нерушим и Цитадель Убийц сама себя наказала.
– И все-таки госпожа Эллери мертва.
– А Гарет все-таки король.
И с этими словами Селедон вышел, с грохотом закрыв дверь.
Однако лестницу Атрогейту, как он и пообещал, прислали вместе с обильным завтраком. Дворф громко жевал и чавкал, поглощая еду, чтобы не слышать звуки, доносившиеся из окна. Там громко зачитывали обвинения, требовали раскаяния, и многие обвиняемые плаксиво и жалко каялись.
– Фу, хоть бы постыдились; умирать – так уж достойно, – бормотал Атрогейт и еще громче хрустел сухарем.
Но ему все же не удалось совладать с любопытством. Он приставил к окну лестницу и выглянул как раз в тот момент, когда под семью преступниками опустилась платформа и их тела закачались на веревках. Большинство, и среди них Джуримо Паскадедл, умерли быстро, но двое, среди которых Атрогейт узнал и Киникипа Короткого – мастера Киникипа, как его называли при жизни, – еще некоторое время дергались.
«Да, мастер Киникип, – думал Атрогейт, возвращаясь к завтраку, – один из самых уважаемых членов Цитадели»
Он вдруг содрогнулся, вспомнив угрозу Селедона о публичном чествовании. И, пожалуй, впервые в жизни кусок не полез Атрогейту в горло.
Глава 12
КОТ И МЫШЬ
– И что мне делать? – волнуясь, спросила грозного мага девушка.
Нелликт посмотрел на нее так, что она невольно съежилась. Нельзя было задавать таких вопросов. Ее задание в Воротах Ваасы было очень простым и за пять лет ни разу не менялось.
Все же она закусила губу и решила не отступать: то, что могло с ней случиться, казалось гораздо страшнее, чем раздражение чародея.
– Прошу прощения, господин, – проговорила девица, тщательно выбирая слова. – Но ведь людей вешают. Дозорные везде рыщут… и здесь тоже. Найдут кого-нибудь из наших, заставляют показывать на других, а кто отказывается – на юг и пеньковый воротник…
Нелликт смерил ее ледяным взглядом. Несмотря на свой страх, девушка не выдержала, опустила глаза и едва слышно прошептала:
– Простите меня, господин.
– Тогда считай, что тебе повезло: ты не знаешь никого, на кого могла бы показать, – процедил Нелликт и, взяв ее за подбородок, заставил посмотреть на него.
Встретив его жестокий, холодный взгляд, девушка почувствовала, как под ней подгибаются колени.
– Потому что все, что могут сделать с тобой Дозорные, – ерунда по сравнению с муками, которые ты испытаешь, попав ко мне в руки. Всегда помни об этом. А если вокруг твоей нежной шейки затянется петля, представь, что засыпаешь, и расслабься, и тогда шея может переломиться, когда платформа опустится. Мне говорили, что так легче.
– Н… но, господин, – заикаясь и дрожа, промолвила девушка.
Нелликт приложил палец к ее губам.
– Сегодня ты снова хорошо послужила мне, – сказал он, и перепуганной подавальщице показалось, что она уже слышит, как ей зачитывают обвинение. – Впрочем, как всегда, с тех пор когда несколько лет назад ты сама решила на меня работать. – Он помолчал. – Поэтому сегодня будет надбавка, – добавил он с холодной усмешкой и, отпустив девушку, достал из-за пояса небольшой мешочек. – Полный золотых, – сказал маг.
В глазах молодой женщины на мгновение вспыхнул алчный огонь, но она тут же подумала, как объяснит такое богатство Дозорным, если они найдут у нее золото, и в горле у нее пересохло.
Но золотые взяла.
* * *
Появилось облако дыма, и сиплый кашель возвестил королю Гарету и его друзьям о появлении в Гелиогабалусе Седого Эмелина. Только непонятно было, почему чародей решил телепортироваться в аудиенц-зал королевского дворца, а не в здание гильдии чародеев на другом конце города, что было бы значительно надежнее и безопаснее. Однако еще более удивительным оказалось то, что Эмелин прибыл не один.
Гарет, Селедон, Кейн, брат Дугальд и барон Даймиан Ри с недоумением рассматривали хорошенькую девушку с круглым личиком и ярко-рыжей шевелюрой, стоящую рядом с магом.
– Привет тебе, непредсказуемый ты наш, – сухо приветствовал волшебника Селедон. – Ты, как всегда, предельно точен. Еще немного, и опоздал бы.
– Я твоего мнения не спрашивал, – огрызнулся Эмелин, – хотя ты настолько самовлюблен, что, по-твоему, любой, кто действует сам по себе, не спросясь твоего совета, делает все не так. Если бы все слушали только господина Кирни, этот мир был бы совершенен.
– А ведь он умнеет с возрастом, не правда ли? – обернулся к остальным собравшимся Селедон.
Эмелин замахал на него руками, что-то пробубнил и снова закашлялся.
– Я считаю, ты появился весьма вовремя, – примирительно проговорил Гарет и перевел взгляд с чародея на своего давнего тайного недоброжелателя, барона Ри, владевшего Гелиогабалусом.
Поговаривали, что Даймиан Ри, правивший самым густонаселенным и стратегически важным баронством, был близок в некоторых делах с Цитаделью Убийц. Так что Гарет и его соратники не слишком удивились, когда утром этого дня разъяренный барон прибыл в королевский дворец, негодуя на многочисленные казни в его прекрасном городе.
– Барон Ри, – холодно приветствовал его Эмелин, не поклонившись.
– Седой, – ответствовал правитель Гелиогабалуса.
– Наш друг барон протестует против законного суда в его городе, – пояснил брат Дугальд.
– Я только что прибыл, – напомнил чародей.
– Дозорные обнаружили здесь многочисленных агентов Цитадели, – пояснил король. – Они дерзко напали на младшего рыцаря Ордена.
– На этого типа, Энтрери?
– Именно, – подтвердил Гарет. – Но в этот раз наши враги просчитались. Они не знали, что в городе находятся мастер Кейн и Селедон со своими подчиненными.
– Так вы их перевешали? Что ж, прекрасно! А могу я узнать, что такого неприятного для себя нашел в этом барон Ри? Может, повесили кого-то из его близких?
– Постарайся выбирать слова, Седой! – процедил барон.
– А ты не забывай, – презрительно глядя на него, ответил чародей, – что несколько лет назад, когда мы победили Женги, я не убил тебя лишь благодаря милосердию человека, которого ты сейчас видишь на троне.
Девушка, стоящая рядом с ним, испуганно съежилась, слушая их перепалку.
– Довольно, Эмелин! – строго сказал Гарет. – И вы успокойтесь, – добавил он, обводя всех по очереди суровым взглядом, после чего обратился к разозленному барону: – Бесспорно, барон Ри, Гелиогабалус – ваш город. Но ваш город находится в пределах моего королевства. И я не собираюсь спрашивать вашего разрешения на въезд сюда.
– Вы всегда желанный гость здесь, ваше величество.
– В этом вы крупно заблуждаетесь, барон, я не ваш гость, – осадил его Гарет. – Когда ваш король прибывает в Гелиогабалус, вы его гость.
Все затихли, а Даймиан Ри нервно переминался с ноги на ногу, как лисица, затравленная сворой собак.
– И если я предлагаю свою помощь, например силы Дозорных, чтобы сделать ваш город спокойным и безопасным, то жду за это изъявлений благодарности.
Даймиан Ри облизнул пересохшие губы, но промолчал.
Гарет не сводил с него взгляда.
– Исполняйте свой долг, и вы свободны, – сказал он.
Ри оглянулся на Кейна и Эмелина, которые из всех друзей короля открыто выражали свою неприязнь к барону.
– Давай же, недотепа, король ждет, – вдруг прогремел от дверей чей-то бас.
Обернувшись, все увидели в другом конце зала громадного, неуклюжего Ольвена Друга лесов, а рядом с ним – изящного Риордана Парнелла, которых недоставало из семи ближайших соратников короля.
– Не тяни, – сказал Ольвен, вперевалку подходя ближе. Он и сам по себе был страшен, но еще более грозным его делал огромный боевой топор Древоруб, который он держал одной рукой. – Скажи своему королю, что твоя признательность безгранична и сегодня весь город будет праздновать его прибытие.
– Разумеется, ваше величество, – обратился барон к Гарету. – Я лишь жалею, что не был приглашен на публичную казнь, а также о том, что городскую стражу не оповестили о возможных уличных беспорядках.
– Ага, а они бы подбросили монетку, решая, на чью сторону стать, – громким шепотом обратился Эмелин к стоящей рядом девушке, так чтобы слышали все.
Не улыбнулись только Гарет да барон, метнувший в старого чародея взгляд, полный ненависти.
– И очень интересно, скольких из этих закоренелых преступников барон хотел бы помиловать, – с вызовом добавил Эмелин в ответ на взгляд барона.
– Ну, все, довольно! – резко сказал король. – Любезный барон Ри, вы свободны. Благодарю вас за… выражение своего мнения. Все ваши пожелания мы выслушали.
– И забудем, – добавил Эмелин, которого не смутил даже гневный взор короля.
– Надолго ли его величество почтил своим присутствием Гелиогабалус? – с наигранным подобострастием поинтересовался Ри.
Гарет глянул на Кейна, и тот молча кивнул.
– Полагаю, мое пребывание здесь почти завершилось, – ответил король.
– Совершенно верно, – снова вмешался Эмелин и мотнул головой в сторону стоящей рядом с ним девушки.
– Барон. – Гарет привстал и жестом показал Даймиану Ри на дверь.
Тот, чуть помедлив, отвесил поклон и вышел из зала. Не успел он еще скрыться в дверях, как все оставшиеся бросились к Ольвену, спеша обнять его и выразить соболезнования по поводу кончины Странника Мариабронна, которого он любил, как родного сына.
– Я все равно узнаю, что же там произошло, – заверил друзей Ольвен.
– И вот эта девушка может нам отчасти помочь в этом, – объявил Эмелин, указывая на робко жавшуюся в сторонке спутницу. – Представляю вам госпожу Аррайан из Палишука.
– Полукровка, что ли? – не подумав, брякнул Ольвен и тут же громко закашлялся, надеясь, что его неуместную реплику никто не расслышит.
– Аррайан? – переспросил Гарет. – Подойдите же, сударыня. Мы очень рады. Я надеялся лично посетить Палишук и воздать вам должные почести, но, к сожалению, обстоятельства помешали.
Аррайан несмело приблизилась, но вдруг заметила, что ей весело подмигивает Риордан, и почувствовала себя немного увереннее.
– А мне говорили, что дальше ворот вы не поедете, – продолжал Гарет.
– И я так думала, ваше величество, – наклонив голову, едва слышно ответила девушка и попыталась сделать реверанс, но у нее это вышло очень неуклюже.
– Прошу вас, не смущайтесь, – подбодрил ее Гарет. – Ваше присутствие – большая честь для нас. Хотя мы и не ожидали вашего визита, но все же весьма польщены.
Увидев, однако, полный тревоги взгляд девушки, брошенный ею на Эмелина, Гарет понял, что она прибыла не затем, чтобы засвидетельствовать свое почтение.
– Как ты велел, я отправился к воротам, узнать, не там ли наши друзья – Энтрери и Джарлакс, – наконец снизошел до объяснений Эмелин. – Я их нашел.
– В крепости? – спросил Гарет.
– Нет, они там уже побывали, причем спустя всего пару часов после заварухи в Гелиогабалусе.
– Значит, не обошлось без колдовства, – заметил брат Дугальд, и никто ему не возразил.
– И куда направились, на север? – в один голос спросили Гарет и Селедон.
– В Палишук? – добавил король.
– Дальше, – ответил Эмелин, глядя на Аррайан.
Девушка смутилась, и маг, приобняв ее за плечи, подтолкнул к трону. Аррайан, минуту постояв в нерешительности, извлекла наконец из-под плаща свиток.
– Меня просили отправиться сюда, чтобы прочесть вам это, ваше величество, – сдержанно заговорила она, – но мой язык отказывается произносить эти слова. – И она протянула пергамент королю.
Гарет взял его, развернул и изумленно поднял густые брови. Потом он прочитал про себя всю грамоту, в которой провозглашалось создание королевства Д'эрт и начало правления короля Артемиса Первого, и лицо его потемнело.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Ольвен у Эмелина.
Старый чародей смотрел на короля, а тот, словно почувствовав его взгляд, оторвался от чтения пергамента, обвел взором шестерых своих соратников и сказал:
– Поднимайте Армию Бладстоуна, все основные подразделения. Выступаем через две недели.
– Выступаем? – переспросил Ольвен, выразив всеобщее изумление.
Невозмутимыми остались лишь Эмелин, знавший содержание свитка, да Кейн, уже давно подозревавший, что события могут развиваться таким образом.
Гарет протянул свиток Дугальду:
– Зачти вслух. А я пойду молиться.
* * *
– Имей в виду, бежать некуда, – предупредил Калийю Нелликт, внезапно возникнув посреди ее комнаты. – И хвататься за меч я бы не советовал, – добавил он, заметив ее взгляд, брошенный на клинок, лежащий у противоположной стены. – Равно как и за кинжал, что ты носишь на спине за поясом. Собственно, любое неверное движение, уважаемая Калийа, грозит тебе самой мучительной смертью. Ты знаешь, кто я?
– Да, господин, – с трудом выговорила она, вспомнив, что нужно опустить глаза долу.
– Ты хотела убить Энтрери за то, что он сделал с твоей подругой, – спокойно сказал он. – Вполне понятное чувство.
Калийа несмело посмотрела на него.
– Но потом глупая девчонка забыла о праведном желании отомстить, – с напускным прискорбием вздохнул он. – До чего же слаба плоть! – И он погладил Калийю по щеке.
Она инстинктивно отпрянула, но Нелликт щелкнул пальцами, и мощный порыв ветра толкнул ее в спину.
– Ты стала любовницей моего заклятого врага, – сказал он и укоризненно поцокал языком.
Калийа пошевелила губами, но ничего не сказала.
– Мне не составило бы труда сжечь тебя живьем, – задумчиво протянул Нелликт. – Устроить небольшой костер, чтобы горел д-о-олго, а ты чувствовала, как от жара лопается кожа. Знаешь, даже сильные мужчины начинают при этом плакать, как младенцы, и звать свою мамочку. Довольно забавно. – Маг пожал плечами. – Хотя для такой красавицы, как ты… Раньше ведь ты была красивой, пока чей-то клинок не сделал тебя страшной, как смертный грех. – И он издевательски расхохотался.
Калийа была слишком напугана, чтобы ответить на оскорбление. Она прекрасно знала, что маг не из тех, кто бросает слова на ветер.
– Все же ты женщина, – отсмеявшись, продолжил он. – А женщины так тщеславны! Я могу создать тучи насекомых, они набросятся на тебя, искусают твою нежную кожу, забьются под нее. И пусть ты из породы упрямых и будешь упорно кусать губы, чтобы не кричать, ужас застынет в твоих глазах, когда ты увидишь, как маленькие твари копошатся у тебя под кожей.
Больше вынести Калийа не смогла. Метнувшись вперед, она ногтями вцепилась в его гадко ухмыляющееся лицо.
Но под руками оказалась пустота, и молодая женщина едва не упала. Устояв на ногах, она обернулась, но образ чародея уже рассеивался.
– Не составило труда ввести тебя в заблуждение, – раздался голос мага рядом с тем местом, где лежал ее меч. – Ты была так напугана, что хватило простейшей иллюзии и парочки заклинаний, чтобы ты ощущала даже мое прикосновение.
Калийа облизнула губы и вся подобралась, готовясь к прыжку.
– Ты все же не оставляешь, надежды добраться до меча? – спросил бесплотный голос Нелликта.
Женщина в мгновение ока выхватила кинжал из-за спины и метнула его туда, откуда доносился голос. Мелькнула голубая вспышка, и клинок словно вонзился во что-то мягкое, но невидимое и повис в воздухе.
– О, да у тебя не обычный кинжал, а волшебный! Он даже разрушил самые простенькие из моих чар! – проговорил Нелликт.
Зная теперь, где он находится, Калийа усилием воли подавила в себе страх и бросилась к мечу. Но вдруг маг, в складках мантии которого застрял кинжал, материализовался и протянул к ней руку. Из его пальца вырвался зеленый луч и ударил Калийю под ребра.
Она согнулась пополам, схватившись за живот, и невольно громко закричала – луч превратился в дротик, из которого толчками начала вытекать кислота.
– Видишь, мои стрелы тоже волшебные, – сказал Нелликт. – Исходя из собственного опыта, могу сказать, что подобные раны надежнее всего нейтрализуют врагов, – непринужденно заметил он. – Ты согласна?
Калийа, покачиваясь, сделала шаг.
– Ну, ты ведь такая храбрая, что ж остановилась? – поинтересовался маг язвительно и отступил на шаг, оставляя дорогу к оружию свободной.
Калийа с диким криком выдернула дротик. Из ранки брызнула желто-зеленая кислота, затем желчь, потом хлынула кровь. Отшвырнув дротик, женщина схватила меч.
Но едва она его коснулась, как сильнейший разряд энергии пронзил ее тело, и Калийа отлетела в противоположный угол комнаты. Она машинально попыталась свернуться клубком, но тело била такая сильная дрожь, что оно ей не подчинялось. Суставы страшно ломило, волосы встали дыбом, а зубы так стучали, что разбили ей язык до крови.
– Как же тебе удалось выжить в Ваасе? – проговорил маг, склонившись над ней, но лица его она почти не различала. – С тобой справился бы и чародей-первогодок.
Калийа еще почувствовала, как Нелликт схватил ее за волосы, и успела подумать, что хорошо бы он перерезал ей горло.
Потом наступила темнота.
* * *
Первой из ворот на промерзшую равнину выехала тяжелая кавалерия. Панцири рыцарей и коней тускло поблескивали под свинцово-серым небом. Воины ехали по четыре в ряд, а потом разделялись и парами разъезжались по обе стороны от ворот. Копыта гулко стучали по мерзлой земле, пока весь эскадрон не покинул крепость и не выстроился отрядами друг напротив друга. Все сорок пять человек в каждом отряде были закаленными в боях воинами, одинаково блестяще владеющими копьем, луком, пикой и мечом. А посреди каждого нечетного ряда выделялся человек в снежно-белой мантии, на груди которого, как и на панцирях воинов, сверкало изображение Белого Дерева – королевской эмблемы. Это были воины Эмелина, чародеи Армии Бладстоуна, постигшие все премудрости оборонной магии и умевшие сдерживать колдовские уловки противников и защищать от них обычных бойцов. Солдаты в доспехах относились к ним с большим почтением и называли их Расчаровывателями.
Вслед за кавалерией рядами по десять выступила легковооруженная пехота. Ее стройный марш сопровождался угрожающим ритмичным грохотом палиц о щиты. Пехотинцы не стали делиться на две части, они двигались вперед, пока все пятьдесят рядов не вышли из крепости. Расчаровыватели шествовали также и среди них, и мало было в Бладстоуне чародеев, способных пробить их магическую защиту.
Вслед за пехотой выехала конная гвардия короля Гарета Драконобора, под защитой ее строя ехал сам король и шесть его ближайших советников, среди которых был и Седой Эмелин, величайший маг всех окрестных земель.
Потом показалось ядро Армии Бладстоуна, тяжеловооруженные пехотинцы, также пятьдесят рядов по десять человек, маршировавшие, как один, под грохот палиц и щитов. Едва они вышли на поле, кавалерия снова тронулась с места и растянулась вдоль рядов пехотинцев, защищая их с флангов. Среди тысячи ста пеших воинов, и мужчин и женщин, многие были детьми тех солдат, которые в свое время помогли Гарету одержать победу над королем-колдуном.
За основными отрядами выехала легкая кавалерия. Это были конные разведчики Ольвена, более самостоятельные в своих действиях. За ними двигались пехотинцы с копьями, которые в бою, как правило, защищали лучников.
Ряды бойцов, казалось, никогда не закончатся. Опять шла пехота, затем жрецы с повозками, набитыми перевязочным материалом и лекарствами, обозы, шеренги могучих солдат, тащивших необходимые для штурма лестницы, лошади, груженные частями осадных башен и машин…
Народ высыпал на стены крепости и много часов наблюдал за этим величественным маршем, пока на закате ворота не закрылись и восемь тысяч солдат Армии Бладстоуна не двинулись на север.
– Мне странно, что Гарет решил выступить так быстро и с такой значительной силой, – обратился Риордан Парнелл к Ольвену и Кейну, рядом с которыми ехал.
– Этим он и силен, и когда-то Женги довелось это узнать, – отозвался монах.
В отличие от остальных, он шел пешком, лицо его было, как всегда, бесстрастно. Ольвен же, сидящий на высоком жеребце, весь кипел.
– Но все же, – не сдавался Риордан, – кроме этой грамоты, у нас ничего нет. Так ли уж много она значит?
Кейн указал подбородком вперед, где рядом с Гаретом и Дугальдом ехали Эмелин и Аррайан.
– Из слов полукровки ясно, что замок снова пришел в движение, – напомнил он. – Младший рыцарь и темный эльф балуются с наследием Женги, и это «не много значит»?
– Ты прав, – согласился Риордан, – но стоило ли поднимать всю армию и бросать Дамару в тот момент, когда Цитадель Убийц начала с нами открытую войну?
– Цитадели нанесен серьезный удар, – возразил Кейн, но Ольвен его перебил.
– Стоит отправиться туда хотя бы ради того, чтобы узнать, почему погиб Мариабронн! – прорычал он таким голосом, словно вот-вот мог и вправду обернуться медведем.
Риордану вдруг пришло в голову, как это воспримет его конь. Бард, конечно, промолчал, но в уме стал сочинять на этот сюжет песню.
– Убежден – без этих двоих там не обошлось, – добавил Ольвен.
– Мы не можем быть в этом уверены, – возразил Кейн. – Мариабронн по собственному желанию, ослушавшись приказа Эллери, отправился в разведку. Учитывая его отчаянный нрав и любовь к риску, это вполне правдоподобно.
Фыркнув, Ольвен отвернулся, так вцепившись в поводья, что костяшки пальцев побелели.
– Это всего лишь двое безрассудных людей, – подхватил Риордан, чтобы увести разговор со столь болезненной для друга темы. – Пусть они легкомысленно связались с магией Женги, как это явствует из сообщений полуорков и со слов дракониц, неужели это настолько опасно, что мы оголяем свои позиции, рискуя тем, что страна может стать легкой добычей Тимоско и Нелликта?
– Ничего мы не оголяем, – заверил Кейн. – Дозорные отслеживают каждый шаг Цитадели, и в случае нужды Эмелин перенесет нас всех обратно одним взмахом волшебной палочки.
– Так почему Эмелин не сделает это сейчас, а Гарет пусть остается командовать войском?
– Потому что подобной возможности утвердить свою власть над Ваасой король терпеливо ждал многие годы, – раздался голос Селедона Кирни. Он услышал разговор и придержал свою лошадь, чтобы поравняться с друзьями. – Гарета интересует не замок, точнее, не только он.
Риордан умолк на мгновение.
– Палишук?… – спросил он, бросив взгляд на Кейна, и тот кивнул.
По виду Ольвена непонятно было, слышал ли он вообще, о чем речь.
– Значит, он хочет показать горожанам, как много они для него значат, и в случае опасности он готов немедленно встать на их защиту, как если бы под угрозой оказался Гелиогабалус, – размышлял вслух Риордан.
Судя по выражению лиц Селедона и Кейна, его догадка оказалась совершенно верна.
– Вот потому он и король, – с улыбкой закончил бард.
– Надеюсь, когда мы вернемся в Ворота Ваасы, королевство обретет целостность и Вааса с Дамарой вместе встанут под знамя Гарета Драконобора, – сказал Селедон.
А Риордан заметно повеселел.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.