Текст книги "Шкатулка королевы"

Глава 2. Огненное трио

Март 1661г. По дороге из Гавра в Кале

Тёплый луч заходящего солнца мазнул по лицу. Едва открыв глаза спросонья, Арман зажмурился, но постепенно привыкнув к яркому свету, принялся рассматривать лица своих спутников. Все трое: и сидящие напротив него д'Эстен с Лауделлом, и беззаботно прикорнувший у него на плече Данжюс, крепко спали. Что-то общее было у этой троицы, и это показалось Арману настолько смешным и несуразным, что вызвало у него приступ смеха. И лишь внимательнее присмотревшись к каждому по очереди, он понял, в чём было дело.

Все трое были без шляп, и лучи заходящего солнца ярко освещали их шевелюры разных оттенков каштанового или, как говорят в народе, рыжего цвета – золотисто-соломенные вихры д'Эстена, смешно всклоченные огненно-рыжие кудри Лауделла и ярко-каштановые причудливые завитки локонов Данжюса.

– Что? Уже? – встрепенулся Леон и повернул сонное лицо к де Руже. – Мы уже приехали?

– Ещё немного, граф, и мы будем на месте. А пока можете ещё немного подремать. Вряд ли последующие дни и ночи будут столь же спокойными, – ответил герцог.

Но Леон продолжал смотреть на него с недоумением в глазах: за всё время их знакомства ему не доводилось видеть генерала смеющимся.

– А всё-таки, что вас так рассмешило, ваша светлость?

– О, это так, пустяк! И тем не менее забавный, – с улыбкой ответил де Руже и посмотрел в окошко туда, куда за синеющую на краю горизонта полосу моря катился ярко-огненный шар солнца.

– А всё же, что это за пустяк? – настаивал на ответе Данжюс, чувствуя по интонациям голоса генерала, что тот был расположен к беседе.

– Вы все трое – рыжеволосые, – ответил де Руже, негромко смеясь. – Случайность это или вас специально выбрали для того, чтобы наш приезд в Кале стал бы максимально заметным? Да стоит вам троим вместе выйти куда-нибудь, и даже полуслепые старики будут указывать на вас.

– Эка невидаль – рыжие! – пожал плечами Леон. – Нас в корпусе частенько наказывали всех за компанию, чтобы не разбираться, кто был «тот рыжий паж», который сорвал прогулку фрейлин королевы или оборвал абрикосы в оранжерее.

– А кто ещё был рыжим в вашей компании? – теперь Арману стало действительно интересно, с кем из товарищей по учебе в Пажеском корпусе Данжюсу приходилось делить наказания.

– Да тот же де Виллеруа для начала! Мы с ним частенько попадались Мальфлёру под горячую руку. Де Шатийон тоже часто оказывался в компании с нами во внеочередном карауле. Д’Эффиа закончил учёбу в корпусе за год до меня, а так меня с ним путали не раз. Нас и теперь нередко принимают одного за другого.

– Как интересно! А ведь и в самом деле вы и де Шатийон, да и д’Эффиа тоже, очень похожи. На лицо – нет, а вот телосложением и ростом…

С минуту другую Арман внимательно присмотрелся к своим спутникам, прикидывая, как бы это выглядело, если бы все трое были одеты в одинаковые костюмы.

– Да. Правда, де Виллеруа успел здорово вырасти, – согласился с рассуждениями генерала Данжюс. – А нас троих по-прежнему легко перепутать.

– Да. Кстати, и с Лауделлом вы несколько похожи: и ростом, и телосложением, – де Руже кивнул в ответ на вопросительный взгляд виконта, который успел проснуться и услышать часть их разговора. – А если одеть всех троих в одинаковые камзолы, тогда тем более. Я говорю о вас с Лауделлом и д'Эстеном.

Теперь проснулся и помощник префекта, но де Руже как ни в чём не бывало продолжал развивать эту мысль:

– К примеру, если встретить одного из вас в сумерках, то и не поймёшь кто есть кто. Да, господа, этим можно воспользоваться!

– Рыжее трио! – прыснул со смеху Данжюс, а д’Эстен, глядя на него и на Лауделла в сиянии последних лучей заката, согласно кивнул:

– Признаюсь, я и не ожидал, что сам случай подарит нам это преимущество.

– Что ж! Дело за малым, – скрестив руки на груди, произнёс де Руже и с серьёзным видом задумался.

– Это за чем же? – заинтересованно спросил Данжюс.

Лауделл даже подался вперёд и внимательно прислушался к каждому произнесённому слову с тем, чтобы не упустить ничего важного.

– За костюмами, – с лукавой улыбкой ответил вместо генерала д'Эстен. – Вот тут-то нам и пригодятся ваши связи с лучшими портными Парижа, граф.

– Но связи-то в Париже! А мы едем в Кале, – возразил Данжюс, закинув руки за голову. – Эх, это в Париже я известная фигура, да!

– Я уже имел честь доложить вам, что в преддверии наплыва дворян, которые съедутся со всей Франции для торжественной встречи кортежа принцессы Генриетты, все именитые портные перевезли свои мастерские из Парижа в Кале, – напомнил виконт и весело подмигнул. – Кстати, от заказов уже нет отбоя. Потребуются рекомендации самых влиятельных придворных, чтобы нанять портного даже средней руки.

– Так что же, Леон? Порекомендуете нас вашим парижским портным? – де Руже посмотрел на Данжюса, который посерьёзнел прямо на глазах. – Это дело государственной важности, граф.

– Ну да! Конечно же, если это необходимо! Да что там! Я сразу же наведу справки. Есть у меня на примете один портной. Если и он приехал в Кале, то наше дело в шляпе! Да у мэтра Савари сам герцог Орлеанский новый гардероб в прошлом сезоне заказывал.

– Боюсь, что к столь именитому мастеру очередь расписана на недели вперёд, – скептично проговорил д’Эстен, но Леон с жаром возразил в ответ на его замечание:

– Да мэтр ради постоянных клиентов готов себя самого и всех подмастерьев в могилу свести! Нет! Он не откажет мне. Наоборот, он сделает всё, лишь бы не уступить заказ своим соперникам.

– Прекрасно! Значит, этот вопрос решён? Но у меня есть одно условие, господа, – вмешался в дискуссию де Руже. – В мастерскую к портному отправится только один из вас. Надеюсь, что готовые костюмы подойдут по размерам всем троим. До поры до времени никто не должен видеть вас троих в одном месте.

– Ого! Вот это секретность! – оценил эту стратегию Данжюс, а Лауделл от восхищения даже присвистнул.

– А в чём заключается ваш план, господин генерал? – спросил д'Эстен, увлекшись, он позволил себе вольность при обращении к де Руже, на что тот не обратил никакого внимания.

– Мой план на самом же деле прост, – не считая нужным скрывать свои соображения, герцог поделился ими вслух:

– Вы все будете следить за происходящим в Кале из разных точек. Леон, вы, как один из приближенных герцога Орлеанского, будете появляться в свете и наблюдать за происходящим среди придворных. Вы, д’Эстен, будете присматривать за прибывшими в Кале торговцами, особенно же за галантерейщиками, ювелирами, портными и ростовщиками. Лауделл, вы будете ежедневно появляться в порту и вблизи него. Особенно полезно будет ваше внимание к англичанам и голландцам, если они там появятся.

– А где мы будем встречаться для доклада? – спросил д'Эстен.

– Встречаться вовсе необязательно. Но можно устроить штаб-квартиру в гостинице, в которой я поселюсь, – ответил де Руже после некоторого раздумья. – Но предупреждаю, вы должны вести себя как обычно. И только в случае неординарных событий дать мне знать безотлагательно. Повторюсь, вас троих не должны видеть вместе.

Глава 3. Брандеры

Март 1661г. Кале. Трактир в порту

Услышав последнюю фразу, которую Вандермеер обронил вскользь, словно не придав ей особенного значения, лорд Эссекс резко вскинул голову и поперхнулся. Ложка в его руке замерла в воздухе, и коричневатая струйка мясной похлёбки стекала на его острый подбородок, капая на кружевной воротник рубашки.

– Что вы сказали? Брандеры? Я не ослышался? Брандеры!

– Да, вы не ослышались, – недовольный, что его прервали на полуслове, барон отмёл дальнейшие расспросы вразумительным, как ему казалось, ответом:

– Да, вы не ослышались! Мы используем брандеры для того, чтобы взорвать адмиральский корабль. И пусть скажут спасибо! Я им велел дождаться, пока все лорды и щёголи из Уайтхолла не покинут корабль. Нам ни к чему их убивать, – он понизил голос до шёпота, – сгореть должен только сам корабль, а точнее, кое-что в трюме. Жертвы будут сведены к минимуму. К тому же грохот и шумиха сыграют нам на руку. Этот инцидент отвлечёт внимание шпионов кардинала от других наших планов.

– Шпионов кардинала? – недоверчиво спросил Эссекс. – Вы что же, ничего не слышали о последних известиях из Парижа?

– Слышал. И в чём теперь разница? – Вандермеер нетерпеливо помахал руками, но тут же осторожным взглядом осмотрел зал таверны. – Они – шпионы. Служат они лично кардиналу или кому-то ещё – невелика разница. Покойный Мазарини часто повторял, что служил, прежде всего, королю и Франции. Ага! И себе тоже.

– Ну да! – проговорил Эссекс.

Отодвинув глиняную миску с остывшей похлёбкой, он вытер платком подбородок. Аппетит был испорчен, стоило всего лишь на миг представить себе охваченный пламенем корабль. Одно дело саботировать секретные переговоры за закрытыми дверьми, но оказаться причастным ко взрыву и, как следствие, убийству невинных людей – это выходило за рамки его понятий о целях и неизбежных жертвах. И к тому же такой поступок окончательно отрежет для него возможность отступления. Нет, не с десятком загубленных жизней на совести! Это будет уже прямой дорогой в Тайберн! Да его враги в Королевском совете подсуетятся и найдут способы, как троекратно усугубить это чудовищное преступление и выставить его в глазах короля и судей не только соучастником, но автором плана покушения на убийство принцессы Генриетты.

– Ну что? Что вы скажете? – спросил Вандермеер, пристально всматриваясь в лицо собеседника, погрузившегося в раздумья.

Судя по выражению лица барона, он подозревал, что в мысли Эссекса закрались запоздалые сомнения. Быть может подобная реакция и подтверждала его ожидания, но в итоге Вандермеер ожидал от своего союзника безусловного согласия с его планом.

Вместо этого лорд Эссекс опустил голову на руки, с трудом проглотил комок в пересохшем горле, и прошептал:

– Это чудовищно!

– Я и не спрашиваю вашего мнения по поводу этической стороны дела, – отрезал Вандермеер. – Вы принимаете мой план? Да или нет? Могу я рассчитывать на вас? На ваше участие?

– На моё молчание – да! – поразмыслив, ответил Эссекс. – Но я не одобряю ваши методы и участвовать в этом не стану. Жертвы, сударь! Во имя всего святого, речь идёт о человеческих жизнях!

– Тихо! – приказал барон и несколько раз хлопнул ладонью по столешнице, что было моментально воспринято трактирщиком, стоящим неподалёку от их стола, как приказ подойти к нему.

Широкоплечий толстяк проворно проскользнул мимо столов, за которыми собрались несколько разномастных компаний. С неожиданной при его габаритах грацией трактирщик оббежал вокруг ввалившейся в трактир группы моряков, которых изрядно покачивало после пережитого шторма или от выпитого по дороге в трактир дешёвого вина, которым торговали прямо на пристани. Не дойдя трёх шагов до стола, трактирщик поклонился перед досточтимыми господами. Ожидая приказания, он вопросительно смотрел на Вандермеера, которого справедливо определил как важного, а главное, обладающего большим влиянием человека.

– Эй, там! – криво ухмыльнувшись, барон указал на миску с недоеденной похлёбкой. – Это бросьте на корм свиньям, а нам несите лучшее вино и закуски к нему. И уберите эту дребедень, – он небрежным жестом ткнул в корзинку на краю стола, в которой чернели несколько чёрствых ломтей хлеба и засохшего сыра.

– Сию же минуту, господа! Вам бургундское или бордо? Или предпочитаете испанские вина? Для особых гостей у меня есть отдельные запасы в погребе. Там найдутся даже три-четыре бутылочки амонтильядо.

– Вот как? – барон перевёл на него взгляд мутно-голубых глаз и небрежно хмыкнул. – Пожалуй, я возьму ваше заведение себе на заметку. Что вы скажете, милорд? Достойно ли испанское вино нашего предприятия?

– Мне бордо, – выдавил из себя Эссекс, с безразличным видом глядя перед собой.

– Бордо? Что ж, как по мне, так и бордо сойдёт, – кивнул в знак одобрения Вандермеер. – Холодного мяса на закуску. Свежий хлеб с паштетом и сыр! Несите всё на стол, любезный, и поскорее!

– Сию же… – ответствовал трактирщик и поспешил убраться с глаз долой от господина, грубые манеры которого вызвали у него появление волны холодных мурашек.

Вандермеер, довольный тем эффектом, который он произвёл на хозяина заведения, вытянул ноги, при этом бесцеремонно толкнув кованым каблуком сапога Эссекса, и откинулся назад, упершись спиной о стену.

– Жестковато здесь, – проговорил он, нахмурив брови. – Да и кормят чуть лучше, чем свиней перед тем, как согнать в трюм корабля в качестве живого провианта.

– Вы же не хотите обедать на виду у всей парижской знати в центре Кале? – не удержался от сарказма Эссекс.

– А что в этом такого? Вся эта ваша скрытность, – Вандермеер развёл руками и наклонил голову набок, – и пшика не стоит! Вы что же, думаете, что герцогу де Креки или лорду Суррею уже не донесли о том, что мы здесь? Какая разница в том, что нас видели в центре Кале или в этой дыре на задворках портовых складов?

– Не скажите, – покачал головой Эссекс. – Здесь нас, если и выследят, то только те шпионы, которые скрываются так же, как и мы. А в центре Кале на нас обратят внимание люди самого Хайда или, хуже того, люди короля! Короля Франции, я имею в виду.

– Ха! И что с того? Разве вас объявили вне закона? Разве вас в чём-то обвинили?

– Да, но вы, барон! На вас пало подозрение в покушении…

– Ах да! Я! – Вандермеер достал из внутреннего кармашка жилета маленькую коробочку, раскрыл её и, поднеся к носу, с шумом вдохнул. – Я – персона нон грата в Лондоне, не так ли? Но кто, скажите мне, кто знает меня в лицо здесь, в Кале? Кроме вас, разумеется. И кроме лорда Суррея, который, по моим расчетам, пока ещё находится по ту сторону Ла-Манша.

– Как скажете, – проговорил Эссекс, уже готовый согласиться с доводами барона. – И всё-таки разумная предосторожность будет нелишней.

– Нет, – качнул головой Вандермеер и громко прочихался. – Для вашей репутации и вашего спокойствия осторожность, может быть, и окажется спасительной ниточкой. Но не для дела. А моему животу все эти игры в прятки вредны. Как вообще можно назвать обедом то, что подают в этом богом забытом заведении? Будучи в Лондоне, без необходимости я никогда не заходил в публичные трактиры. А тут мне приходится столоваться в самом захудалом из них!

– Ваша любовь к изящным кушаньям и тонким винам может коварно подвести вас, барон! – заметил Эссекс и предупреждающе качнул головой, чтобы прекратить их разговор, когда к столу подошли слуги с подносами в руках.

– Ну что ж, посмотрим, что тут… – потирая руки, произнёс Вандермеер и, увидев перед собой мальчика, принесшего для них серебряную чашу с розовой водой, одобрительно хмыкнул. – Вот ведь! Догадались! Ну-с, поднимем бокалы за огонь, взрывы и за столь необходимый нам переполох! За брандеры!

– Сколько их будет, кстати? – спросил Эссекс, поднимая стакан с вином.

– Одного, я думаю, хватит. Но если мы захотим поднять на воздух всю флотилию, то я уже присмотрел с полдюжины старых калош. Устроим прощальный фейерверк для её высочества, а? Как вам такая идея? – Вандермеер залпом осушил свой стакан и рассмеялся, глядя на то, как Эссекс медленно пил, морщась от нестерпимого жжения в груди.

Глава 4. Грандиозный сюрприз

Март 1661г. Кале. Трактир «Под знаком солнца»

– Итак, что нового слышно о наших старых друзьях? – спросил, покручивая кончик длинного уса, сержант д’Эльбёф.

– О друзьях? – по выражению лица де Руже было видно, что он был далёк от того, чтобы причислять заговорщиков к своим друзьям и не принял шутку мушкетёра.

– Я имею в виду одного барона из Соединённых провинций и его английского приятеля, – ленивым жестом поправив манжету на левом рукаве, пояснил д'Эльбёф.

– Да. Я понимаю, о ком вы говорите, – Арман на минуту ушёл в свои мысли, сосредоточенно изучая разложенную на столе карту Кале и его окрестностей.

– Так что же? Они предприняли сколько-нибудь решительные шаги? Как по мне, так герцог де Креки и маркиз де Френ изрядно преувеличивают опасность, связанную с этими господами. После громкого фиаско в Лондоне они вряд ли готовы предпринять ещё что-либо серьёзное. Скорее всего, скрываются, как крысы, в подвале какого-нибудь заброшенного сарая на окраинах Кале. Оттуда и следят за нами, тогда как мы заняты их поисками.

– Это известно наверняка?

Несмотря на значительную разницу в годах, де Руже строго смотрел на д’Эльбёфа, будто перед ним стоял проштрафившийся кадет, а не сержант первой роты королевских мушкетёров.

– Не совсем. К этим выводам я пришёл после докладов от тех, кто вели наблюдение за этой парочкой и раньше.

– Эти данные и выводы, сделанные на их основе, неверные, – холодно ответил де Руже и обвёл грифелем на карте маленькую точку в бухте, справа от портовых укреплений Кале.

– Как это следует понимать? – вспыхнул д’Эльбеф. – За ними следят день и ночь! Мои люди не просто так просиживают штаны в том захудалом кабачке за портовыми складами. И доложу я вам, местечко это – далеко не самое лучшее. Там подают прокисшее вино, а на закуску – плесневелый хлеб и окорок, который трижды пережил свой век!

– И тем не менее эти выводы ошибочны, – невозмутимо повторил де Руже, при этом ведя пунктирную линию от точки, обозначенной им в бухте, в открытое море, а оттуда к главной пристани Кале.

– Что это? – спросил д'Эльбёф, заинтересовано рассматривая вырисовывающийся план манёвра. – Чьи это планы? Ваши? Зачем? У англичан, несколько я знаю, кроме флагманского корабля «Повелителя морей», целая флотилия готовится к выходу из Дувра: линейный корабль первого ранга и два корабля второго ранга в качестве эскорта. Кроме военных кораблей, зафрахтовали ещё три торговых судна для перевозки приданного принцессы. Им, разве что ещё пару судов в качестве почётного эскорта с нашей стороны, добавить и полный парад! Но, если без шуток, то я не слышал, чтобы от господина кардинала поступали какие-либо распоряжения. Что же касается адмирала…

– Вы правы, сударь! – прервал его герцог, закончив рисовать пунктирные линии на карте. – У англичан достаточно кораблей, и дополнительное сопровождение им не понадобится. Мы не ведём сейчас открытой войны ни с кем, равно как и они.

Сказав это, де Руже отошёл от стола и со скрещёнными на груди руками прошёлся вдоль и поперёк по всей комнате.

– Эта линия показывает предполагаемый маршрут брандеров, – произнёс он после некоторого молчания, и от услышанного лицо его собеседника вытянулось в удивлении и страхе. Пожалуй, это был тот уникальный случай, когда у находчивого мушкетёра не оказалось ни одной шутливой реплики наготове.

– Да, вы правы в отношении того, что ни Вандермеер, ни лорд Эссекс не покидают окраины. Оба предпочитают отсиживаться в трактире, получившем от вас столь нелестные рекомендации. И всё же, тут дело обстоит совсем не так, как это кажется на первый взгляд, дорогой шевалье.

– Что вы этим хотите сказать? Они что же, сидя в замшелом кабачке, планируют напасть на англичан с тем, чтобы их корабли не смогли подойти к берегам Франции?

– Да, – коротко ответил де Руже и вернулся к столу, чтобы указать на ещё одно место на карте. – Вот здесь, в Малой гавани, стоят несколько голландских шлюпов, которые были задержаны офицерами таможни. Им не разрешено принимать на борт грузы, и закрыт вход в главную гавань. Однако они вольны уйти в море, так как им не запрещено покинуть Кале, если они того пожелают.

– И всё-таки они стоят там, – медленно проговорил д'Эльбёф, до которого начала доходить мысль генерала.

– Да. Причём от моих наблюдателей пришла весточка о том, что кое-какой груз они всё-таки приняли на борт. По десять бочек на каждый из шлюпов. Что это? Бочки с солониной? Провиант для выхода в море? Или что-либо похуже и разрушительнее?

– Мерзавцы, – прошептал д'Эльбёф, сжав кулаки. – Мы должны немедленно арестовать их!

– Так мы и поступим. Но нас должна беспокоить не столько чудовищность этого плана, сколько его правдоподобность, – проговорил Арман, потирая подбородок. – Как-то легко всё это открылось. Слишком просто для такого прожжённого и ловкого интригана, как Вандермеер. К тому же ему наверняка известно в точности то, какими силами располагают англичане. Лорд Суррей со всей предусмотрительностью, какая у него есть, не сумел бы скрыть масштабы приготовлений. И при всём моём уважении к королю Англии, он не только не стал скрывать планы выхода флота из Дувра, но наверняка проведёт там и прощальную церемонию с максимальной помпезностью. Понимаете, речь идёт о долгих и дорогостоящих приготовлениях, на которые только слепой и глухой не обратят внимания.

Чувствуя неодолимое желание крушить всё, что попадётся под руку, д’Эльбёф встал из-за стола и тоже зашагал по комнате:

– Значит, с одной стороны у нас английская флотилия, которая при полном параде и под фанфары выходит из Дувра, а с другой – голландцы, готовящие диверсию, но без особенных ухищрений, и, следовательно, не надеясь на конечный результат?

– Не совсем, – возразил де Руже, но в их разговор вступил лейтенант д’Артаньян, который до того момента хранил суровое молчание:

– Так и что же за всем этим стоит? Говорите, герцог! Уж вы-то наверняка узнали больше того, о чём рассказываете нам сейчас.

– И да, и нет, – ответил де Руже. – Я пока не располагаю достоверными сведениями, это всего лишь мои предположения, что всё это не более, чем дымовая завеса, предназначенная для того, чтобы отвлечь внимание от других планов Вандермеера. А может быть и кое-кого с более жестоким и изощрённым воображением по части диверсий. И в то же время они и в самом деле могут нанести удар по одному из кораблей англичан.

– Вот как? – д'Артаньян сдвинул густые брови к переносице и сурово посмотрел в лицо генерала.

– Да, – не теряя хладнокровия, ответил Арман, – пока мы будем заняты обезвреживанием брандеров и поиском заговорщиков здесь, в Кале, они успеют подготовить нечто более действенное в другом месте. Быть может в самом Париже. Или в королевской резиденции, где предполагается проведение свадебных торжеств. В Лувре об этом знают из моего доклада. Но насколько серьёзно мы сами оценили эту вероятность?

– Ну, о том, что эти мерзавцы не ограничатся только мелкими гадостями в Кале, мы предполагали ещё до отъезда посольской свиты в Лондон, – подтвердил лейтенант.

Он подошёл к столу и склонился над картой, некоторое время изучая очертания береговой линии и отмеченных генералом пунктиров. После этого он поднял взгляд на де Руже и спросил:

– Стало быть, они могут подбросить нам соломенное пугало? А основной удар придётся на… Хм… Так Париж или Фонтенбло?

– Всё зависит от их настоящей цели, – произнёс де Руже. – Пока они нацеливались на то, чтобы устроить максимальную шумиху с целью раздуть скандал и с его помощью сорвать переговоры о заключении брака. Позволят ли они себе перейти черту – без веских оснований я предполагать не стану. Но может статься, что их интересует нечто другое. Что-то, что необходимо уничтожить. Или выкрасть, скрыв следы похищения с помощью пожара после взрыва на корабле, – эти слова Арман прошептал настолько тихо, что его собеседникам показалось, будто им только послышалось это страшное предположение.

– Ясно, – вымолвил после продолжительного молчания лейтенант и выпрямился, расправляя на груди кожаные ремни и перевязь. – Итак! Каков наш план?

– Брандеры необходимо обезвредить прежде, чем они выйдут из Малой гавани. Но так, чтобы Вандермеер узнал об этом как можно позже. Пусть он думает, будто мы клюнули на приманку, и только лишь остаётся ждать того, как будут развиваться события здесь, в Кале.

– А может… – в чёрных глазах д'Артаньяна блеснули огоньки, напомнившие о дьявольской хитрости гасконца, – преподнесём сюрприз? Для всех! И для англичан, и для голландцев, а также и для жителей Кале. Пусть одни думают, что им оказан дружеский приём, а другие – будто бы их гнусные планы удались… Почти удались.

– Но, господин лейтенант, вы же не предлагаете позволить им взорвать те чёртовы брандеры в самой гавани? Так мы рискуем потерять все корабли, стоящие на рейде! – воскликнул д'Эльбёф, впервые в жизни позволив себе усомниться в целесообразности задумки своего командира.

– Зачем же! Они выйдут из Малой гавани, уверенные в том, что их трюмы набиты порохом, и попытаются взорвать их. Вот тогда-то станет ясно, как далеко готовы зайти эти негодяи. Но вместо пороха… – на смуглом лице гасконца заиграла улыбка и он весело подмигнул герцогу, – мы позволим им взорвать…

– Понимаю! – прервал его Арман и помахал рукой, предлагая не оглашать этот план загодя даже в их тесном кругу. – Не могу поручиться за то, что нас не подслушивают даже здесь, – пояснил он приглушённым голосом, – пусть ваши люди сегодня же ночью захватят причал в Малой гавани и задержат всех, кого обнаружат там. Всех до единого! Французов, англичан, испанцев, голландцев – всех под арест!

– Но это же много народу! – протянул д'Эльбёф. – А если они окажут сопротивление? Да мы получим настоящий бунт в канун прибытия кортежа принцессы!

– Нет! Бунта не будет, если ваши люди сумеют провести всё максимально быстро, а главное, вежливо, – возразил де Руже, – пусть поставят заграждения на всех улицах и дорогах, ведущих из Малой гавани. Это небольшой участок на самом деле. Нам не понадобится много людей для оцепления. Привлечём городскую стражу и роту пехотного полка маркиза де Полиньяка.

– Это сложно проделать незаметно. Заговорщики разгадают эти манёвры в три счёта! – упорствовал д’Эльбёф.

– Пустое! – де Руже свернул карту и сунул её в кожаную тубу. – Кто угодно скажет вам, что в канун прибытия такого количества важных особ, в городе необходимо усилить охрану порядка и установить комендантский час. Усиление охраны порта, пристани и улиц, ведущих к губернаторскому дворцу – вот как это должно выглядеть.

– Так-так, а под шумок они захватят те шлюпы с пороховым запасом, – потёр руки д'Артаньян. – Знаете, я даже сам возьмусь за это дело! Пора тряхнуть стариной! К тому же у меня свои счёты с бароном. Вандермеер наверняка вспоминает обо мне в ночных кошмарах. Ну да и я не забыл его прощальный подарок мне.

– Стало быть, мы берёмся за это дело? – подытожил д'Эльбёф. – Тогда я отправляюсь на наши квартиры, чтобы мушкетёры были готовы к вечеру.

– К ночи, дорогой граф, – поправил его де Руже. – Всё необходимо провести максимально быстро и тихо. А главное так, чтобы у заговорщиков не оставалось времени на то, чтобы изменить свои планы. Всех, кого ваши люди встретят там, на причале или в шлюпах, необходимо посадить под арест там же – в Малой гавани. Ни один из них не должен ускользнуть, чтобы предупредить Вандермеера.

– Там, кажется, есть склады, – д’Эльбёф посмотрел на карту. – Но барон… Он наверняка будет наблюдать за происходящим издали. Разве нет?

– Вероятно. Но что он поймёт издали? То же, что и все: оцепление солдатами порта Кале перед прибытием английской королевы и принцессы. Да, про аресты он узнает, но тогда уже будет поздно что-либо менять. Склады можно реквизировать именем короля. Я напишу приказ к губернатору Кале. Он должен отрядить людей из таможенной службы порта и моряков. Они займут шлюпы, чтобы вывести их из бухты. А по прибытии англичан, – тут генерал посмотрел на д'Артаньяна и впервые позволил себе улыбку, – вот тогда-то Франция даст салют в честь прибытия её высочества. И это салют запомнят все!

– Грандиозно, ваша светлость! Браво! Не будь всё настолько серьёзным и рискованным, то я бы заподозрил в вас настоящего романтика, – заметил ему лейтенант, закручивая кончики чёрных усов.

– Отнюдь! – ответ де Руже был слишком резок, а тон голоса чересчур суров, что не обмануло слух гасконца, но д'Артаньян предпочёл не высказывать вслух то, что он думал об истинных мотивах молодого генерала.

– Итак, план ясен! Время действовать! – объявил лейтенант и уже с порога, прежде чем закрыть дверь, протянул к де Руже руку для пожатия:

– Поступайте сообразно ситуации, мой дорогой. Кале – ваш. Мушкетёры сделают в Малой гавани всё, что необходимо.