Текст книги "Офицеры. Книга первая. Излом"

3

Не все всегда получается так, как хотелось бы. К сожалению, на Новый год Дина приехать так и не смогла, и поэтому встреча его прошла для Рэма тихо и буднично. Праздник семейный и одному в чужом городе делать нечего. Подумав об этом, Рэм решил вообще никуда не ходить. Под вечер заглянул на училищную елку, которую поставили в помещении клуба, вынеся из зала все кресла, но и там ничего интересного для себя не нашел. На пару с Мишкой пристроились смотреть передачи по «ящику». Ровно в двенадцать под бой курантов чокнулись стаканами с такими же, как и они, друзьями по несчастью и пожелали себе и своим товарищам всех благ и осуществления заветных желаний в наступающем году. Жизнь покажет еще, сбудутся ли они…

Началась и быстро, как-то даже совершенно незаметно, пролетела первая зимняя экзаменационная сессия. По математике – «автомат», по физике – «автомат». Потом еще, еще.…

Только зачет по тактике хорошо запомнился Рэму, когда полковник Трапш добрый час гонял его по доске с мелом в руке, желая выжать из неуступчивого и несговорчивого младшего сержанта реальную и полную картину всех его знаний. Рэм отбивался довольно успешно, хотя некоторые вводные порой ставили его на какое-то время в тупик, явно выходя по своему масштабу, уровню и глубине решаемых задач за пределы изученного ими к тому времени материала. Наконец-то, удовлетворенно махнув рукой, старший преподаватель разрешил заканчивать затянувшийся ответ по билету. Завтра можно лететь домой…

Начало февраля не самое лучшее время для путешествий воздушным транспортом. Самолет, на котором они должны были лететь, безнадежно застрял где-то в Красноярске, никак не желал выбираться из Сибири. Рэму и его друзьям пришлось сдать билеты и поменять их на рейс, следующий в Горький. Разница в погодных условиях в аэропорту отправления и на месте, куда они прибыли, оказалась просто ошеломляющей. Из мягких плюс десяти они сразу за какой-то час с небольшим попали в колючие минус тридцать. К такому резкому повороту событий юноши были явно не готовы. Обычная курсантская шинель от такого мороза не спасает. На улице в ней долго не выстоишь. Шустрый таксист за приличную сумму согласился доставить их в славный город Арзамас на родину Аркадия Гайдара, откуда легче всего было уехать в нужную им сторону. Это были целых два часа сумасшедшей езды в кромешной темноте, по узкой и скользкой дороге, пробитой в толще снега, достигающего местами высоты человеческого роста. Хотя их прилично кидало из стороны в сторону, водитель был невозмутим. Зато на поезд, как и обещал им таксист, ребята успели. Утром уже были в городе на Волге, где два года проучились в суворовском училище. Краткий визит в родные стены альма-матер и скорее дальше – домой, где его уже, наверное, как Рэм себе думал, с большим нетерпением ждали. Должны были ждать…

Не зря, не зря он так торопился, как чувствовал. Марат уже собирался сам идти и встречать автобус, на котором обещала приехать Дина, когда к нему ворвался, наконец-то, добравшийся до этого затерявшегося на бескрайних просторах России городка Октябрьский, радостный и возбужденный курсант.

– Ну, слава Богу, – с облегчением протянул хозяин. – Ты вовремя. Она приезжает в одиннадцать. Беги уже, встречай. Я же… остаюсь…

Мавр сделал свое дело, мавр может уходить… То есть, никуда не ходить.

Когда девушка выпорхнула из дверей автобуса, она тут же попала прямо в руки своего Рэма.

– Ты приехал, мой милый, родной! – радость так и светилась в ее чуточку взволнованных глазах. – А я все боялась, что ты где-нибудь, да задержишься. У меня всего два дня, – Дина поспешила ввести его в курс дела. – Вчера сдала экзамен, следующий через три дня. Это я сейчас, вообще-то, к математике по плану готовлюсь. Между прочим, все бросила ради тебя, – она шутливо постукала по его груди своими кулачками.

Пусть знает, на какие жертвы идут ради его персоны…

– Вот и прекрасно. Я могу тебе помочь. Будем считать, что ты приехала сюда за консультацией, – Рэм поймал ее кулачки и резко развел их в сторону.

Расстояние между ними вдруг стремительно сократилось до минимума, и ее лицо внезапно оказалось в опасной близости от его губ. Они стояли и с наслаждением целовались, не обращая внимания на оглядывающихся на них прохожих. Время остановило свой бег.

Первой опомнилась Дина и, засмущавшись, тут же поспешила увести его подальше в сторону от того людского столпотворения. Они заговорщицки переглянулись и весело рассмеялись. Взялись за руки и, не спеша, зашагали по знакомой улице.

– А я, было, уже подумал, что-то случилось, – встречал их с улыбкой Марат. – Небось, стояли в подъезде и целовались, как малые дети. Холодно для этого сейчас на улице. В такую погоду на лыжах надо кататься, а не мерзнуть и целоваться на морозе.

– На лыжах? – мечтательно спросила и потом уже с грустью вздохнула Дина.

– Лыжи-лыжи. Идея заманчивая, – Рэм сразу же загорелся. – Только где их сейчас возьмешь? – он задумчиво прищурил один глаз и уставился на подавшего эту идею брата.

– Где-где… вечно я за вас должен все делать, – заворчал хозяин. – Когда уже вырастете и станете, сами заботиться о себе? Спиногрызы, пристроились тут за моей шеей. Езжайте к деду и там найдете все, что вам будет нужно. Идите-идите, не мешайтесь здесь. Мне на днях тоже экзамен сдавать, – с этими словами он открыл дверь и недвусмысленно показал своим гостям на выход.

Конечно, он бы и сам с удовольствием с ними, но в следующий раз…

Экипировавшись и встав на лыжи, они взобрались на самую вершину Туркменской горы. Рэм взлетел на нее с ходу, оставляя за собой след похожий на елочку. Дина карабкалась вверх «лесенкой», что-то, весело выкрикивая и отчаянно требуя ни в коем случае ее не бросать. Потом она долго и тяжело дышала, будучи не в состоянии совладать со своими легкими, и грозила ему пальчиком за то, что заставил ее, бедную, лезть на такой крутой подъем. Зато теперь весь город лежал перед ними как на ладони.

– Лепота, как сказал бы Иван Васильевич, – разведя руками, Дина давала оценку увиденной картине. – Это тот, что менял профессию, – так, на всякий случай, уточнила она. – А откуда взялось название Туркменская? – вдруг поинтересовалась любознательная девушка.

– Точно не знаю, но потом, если захочешь, могу рассказать. Ты лучше скажи, падать умеешь? – прищурившись, спросил он.

– Чего-чего? Ты это серьезно? – от изумления она захлопала своими чудесными ресничками.

Улыбаясь, он терпеливо объяснил степной жительнице, что взобраться на гору это еще далеко не все. Самым тяжелым будет спуск. Лишнюю скорость, так или иначе, придется гасить. А притормаживать лучше всего «плугом». Но если лыжи начнут сходиться или, что хуже всего, расходиться, разъезжаясь в обе стороны, надо немедленно валиться набок, приседая при этом на ноги, в крайнем случае, на свое самое мягкое место. Иначе сильнейшего удара лицом об жесткий снег никак не избежать. Ощущение при этом будет не из самых приятных. Она внимательно слушала и послушно кивала головой.

Рэм дождался, пока Дина с несколькими коротенькими остановками не оказалась внизу, и тогда, лихо оттолкнувшись, полетел вслед за ней, оставляя за собой клубы белой пыли. Эффект был потрясающим. Та, на кого он был рассчитан, сполна оценила его мастерство…

Прогулка пошла девушке на пользу. Лицо порозовело. Глаза ярко блестели от избытка полученных эмоций. День подготовки к предстоящему экзамену пропал окончательно. Но сейчас, стоя рядом с ним, Дина об этом нисколько не жалела. Девушка от всего своего сердца была благодарна ему за его умение устроить праздник из любого самого обыкновенного дня. И все это исключительно только ради нее. Ну, кому бы такое не понравилось. Рядом с ним всегда было так хорошо и спокойно. Она просто отдыхала душой. Значит, это стоило того, чтобы все бросать и лететь на встречу с ним. Быть рядом с ним и ничего большего…

Горячий чай с блинами, испеченными его бабушкой специально к их возвращению, пришлись как нельзя кстати.

– Девушка, а как насчет того, чтобы сейчас сходить в баню? – совсем неожиданно предложил он и пристально посмотрел ей в глаза.

– В баню? – она на мгновение перенеслась в то время, когда и с чего все это и началось. – Баня… – глаза ее затуманились, пушистые реснички часто-часто захлопали, она нежно дотронулась до его руки. – Конечно, если ты только составишь мне компанию, – девушка, повеселев, улыбнулась. – Конечно, пойду…

– Я Водяной, я Водяной, – напевал он, купая свою Русалку. – Доволен я тобой, доволен я собой…

Она была на вершине блаженства. Она любит, и ее любят. Вот он рядом с нею и все невзгоды позади. И ничего, ничего другого ей не надо, не надо…

Смотрела, смотрела на оплывшую свечку в плошке, вспомнив прогулку за орешками, Дина озорно шепнула:

 
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела…
 

С обольстительной усмешкой на губах Рэм продолжил, с чувством пропел в нежное ушко то, чего не решился сделать летом:

 
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенье рук, скрещенье ног,
Судьбы скрещенье…
 

Словно про них написано…

Девичьи губки в притворном смущении тихо произнесли, оказывается, и она знала эти строфы:

 
И падали два башмачка
Со стуком на пол,
И воск слезами с ночника
На платье капал…
 

И никто этого не замечал в пылу страсти…

Ласковые мужские руки легли на вздрогнувшие плечики:

 
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно…
 

– Ох, Рэмка! – выгибаясь, простонала она. – Что ты делаешь со мной?!

– Я так тебя люблю!..

Постелили, хоть и в одной комнате, но каждому отдельно. Дина окинула взглядом свою кровать, слегка поморщилась, вздохнула, молча разделась и легла. Кругом все стихло. Но только вынести такую пытку одиночеством девушка долго не смогла и серой мышкой проскользнула к нему под бочок, немного там пошебуршилась, устраиваясь поудобнее и ненадолго затихла. И снова в комнате повисла тишина.

– А кто это обещал мне на ночь сказку? – чей-то нежный голосок весьма требовательно напомнил о своем присутствии.

Собираясь с мыслями, Рэм чуть-чуть помолчал.

– Хорошо. Вот послушай такую историю. Правда это все или же нет – пускай об этом спорят сами историки. Когда-то давным-давно в этих, тогда еще диких и дремучих местах жил юноша, настоящего имени которого потомки уже не помнят. Занимался он земледелием, но не забывал и про охоту с рыбалкой. Правду говорят или, может быть, врут, что в те времена в урманах водились не только бурые медведи, но и много другого зверья, и даже львы забредали порой. Жил себе юноша и никого не трогал. Редко кто к нему заглядывал. Так и дожил бы, наверное, в одиночестве в своей глуши. Но однажды на его жилище вышли два беглых каторжника, едва унесших свои ноги с рудников Демидовых. Сами ушли живыми, да еще и умудрились прихватить с собой бочонок с серебром, тайно отчеканенного в подземной мастерской полновластного хозяина уральских металлургических заводов. Беглые пытались уйти на юг, туда, где жил вольный народ, но везде, на всех дорожках и тайных тропках натыкались на кольцо расставленных на их пути засад. Долго уговаривали они юношу помочь им, суля за это хороший куш. В конце концов, тот согласился стать их проводником, но при одном условии, что беглые каторжники будут выполнять все его команды без всякого обсуждения и слушаться его во всем. И маршрут он выбрал другой. Соорудили они плот и поплыли по течению реки Ик вдоль всех Уральских гор, только не на юг, где их все ждали, а на север. Несколько дней двигались только по ночам. В то время река Ик была еще не такой узкой, как сейчас, но все же побаивались, что шальные выстрелы с берега могут до них достать. А когда уже влились в Каму, то пошли полным ходом, нигде не останавливаясь, пока не достигли древней столицы Булгарского царства. Там присмотрели себе небольшой струг, прикупили сполна всяких товаров, не забыв про сафьяновые сапожки, сшитые умелыми местными мастерами и ценившиеся далеко за пределами тех мест. Подняли парус и под видом купцов поплыли вниз к Волге, куда, в свою очередь, впадала несшая их на своих водах река. Почему притоком оказалась Кама, которая в месте слияния с Волгой намного ее полноводнее, да и длиннее, они, конечно, и не задумывались. Прямая дорога на Астрахань лежала перед ними, а там по Каспийскому морю и до самой Персии было рукой подать…

Где потом еще несколько лет пропадал наш Проводник, об этом наша история умалчивает. О нем уже стали потихоньку забывать, но однажды он вернулся сухим путем, придя со стороны оренбургских степей. Пришел не один, а привел с собой красавицу жену-туркменку с годовалым ребенком на руках. За ним шел небольшой табун лошадей, отара овец, пара верблюдов, величественных кораблей пустыни, что-то лениво пережевывавших своими длинными отвислыми губами, невозмутимо вышагивавших перед изумленным невиданным зрелищем местным людом. И поселился он отдельно от всех у подножия горы. И прозвал его народ Туркменом, а гору ту Туркменской.

А спустя много лет после этого русская императрица Екатерина Вторая, пожелавшая посмотреть на свои подневольные народы после жестокого подавления Пугачевского восстания и хоть как-то приободрить своим появлением насмерть перепуганных дворян, совершила путешествие по булгарской земле, начав его с посещения Казани.

– А кто такие булгары? – решилась она перебить рассказчика.

– Великий народ булгарский, как и многие другие народы до и после того населявшие Европу, вышел вместе с гуннами из глубин Азии, достиг берегов Днепра, где, по мнению некоторых историков, заложил там поселение под названием Киев и разделился. Одна часть ушла на Балканы, вытеснив оттуда древних славян и частично перемешавшись с ними, и основала там Болгарское царство. Другая часть булгар ушла на Запад и под именем угры расселилась на благодатных и щедрых землях Карпат на территории современной Венгрии. Остальные откочевали на Север и основали там могучее царство со столицей Булгар. Потом столицу перенесли в Биляр, древние развалины которого еще можно увидеть на берегу Камы рядом с современным городом Чистополь, известным всем своими часами «Восток» и «Командирские», разрушенным несметными ордами Чингисхана, родство с которым им, булгарам, почему-то стали впоследствии приписывать. Издревле на берегах Волги и Камы жили не татары, как принято их сейчас называть, а булгары…

– Вот тебе и раз! А я и не знала…

Снисходительная улыбка скользнула по губам рассказчика. Выдержав паузу, он продолжил:

– Так вот, сейчас многие, скорее, ошибочно говорят, что царица, или не разобравшись толком, или не желая их путать с Болгарией, велела прозвать проживающий там народ татарами, поставив этим их в один ряд с крымскими, астраханскими и сибирскими татарами, чьи ханства, действительно, возникли на месте Золотой орды после ее распада на Синюю и Белую орды с последующим дроблением на мелкие отдельные части. Насколько мне об этом известно, к этому приложил свою руку великий вождь всех народов.

– Сталин, что ли? – даже в темноте было заметно, как девушка прищурила один глазок. – Чем ему булгары вдруг помешали?

– Говорят, его так напугали возможностью отделения булгар и создания ими отдельного государства, что он поддался настойчивым уговорам кучке «татаристов» и распорядился назвать волжских булгар татарами…

Возможно, такие опасения имели место. Болгария на Дунае существовала, и Булгария, родственная ей, имела право на свое существование на берегах Волги и Камы…

Легким прикосновением тоненьких пальчиков Дина дотронулась до его щеки, тихо спросила:

– Рэмка, а такие эти «татаристы»?

– Националисты, мечтавшие создать единое государство так называемых «татар» от Черного моря до Тихого океана. А так как наш «милый» грузин в истории не очень был сведущ, то провести его особого труда не стоило. Так и дали целому народу с древними корнями чужое имя…

Но вернемся к царице Екатерине. Проезжая неподалеку от этих мест, она вышла к собравшимся на встречу с нею горожанам. Скорее всего, государыня наклонилась, чтобы что-то подправить в своем гардеробе или, возможно, подобрать ненароком оброненный платок. Старухи тут дружно залопотали: «Бугульма, бугульма!». Конечно, откуда ей было знать, что по-татарски это означает просто-напросто: «Не гнись, не гнись!». Бедные женщины, видать, подумали, что царица оказывает им таким образом честь и засмущались, поспешили предостеречь ее, мол, к чему им, диким, такие почести. «Запишите: город Бугульма», – велела государыня своим сопровождающим. Карета покатила дальше. Подъехали к небольшому селению, приютившемуся посреди возвышающихся гор и холмов. Жажда, как следствие обильного вчерашнего ужина, мучила царицу нещадно. Совсем уж кстати оказался седой старик с кувшином студеной воды. Она с наслаждением пила и слушала. «Баллы чишмя суы» – «Сладкая родниковая вода», все пытался объяснить ей аксакал. «Какое длинное название, – недовольно заметила Екатерина. – Бавлы – так будет лучше и короче». «Баулы, Баулы», – согласились с ней местные людишки. Колеса покрутились дальше, пока не наткнулись на берег небольшой реки, перегородившей им дальнейший путь. На той стороне у подножия красивой горы приютились жилища. На вопрос царицы местный дьяк ответил, что это Туркменево поселение. «Туркменево, так Туркменево, – пожала она плечами. – Кого только нет в моей державе!». С тех далеких пор эти данные ею названия так и остались.

– Ух, ты! Как интересно! – вырвался из девичьей груди восхищенный вздох. – Дальше, дальше…

– Много воды утекло с тех пор. Начался перевернувший все и вся двадцатый век. Теперь по этой земле ходил угрюмый старик по имени Топаз – прямой потомок Туркмена. И был он единственным и полновластным хозяином большей части окрестных лесов и пашен…

Суров был богатей. Стонали под его гнетом местные жители. Имел, как положено, несколько жен. Выросли дети. И была у него красавица внучка. Полюбил ее Хузя, сын бедняка Валиша. Не видать бы ему никогда своей возлюбленной, если бы не грянула революция…

Новая власть отобрала у старика все его богатства, в один миг пустив его по миру. Не выдержал такого удара Томаз, стал заговариваться, перестал узнавать людей. Старший сын его, несостоявшийся наследник несметного байского состояния, метался в бессильной ярости, выл по-волчьи, сидя на берегу реки, затаил лютую злобу, но ничего поделать или изменить не смог.

Ничто теперь не мешало красавице выйти замуж за своего любимого Хузю. Уровняли тогда всех в правах, на их счастье, большевики. Стали жить они на том месте, где сейчас стоит мечеть. Вот там и родился мой отец.

– Выходит, что ты потомок того бая? – словно уже ничему не удивляясь, спросила она.

– Выходит, – Рэм усмехнулся, – что так. Вот почему у нас тут кругом родня, хотя мои родители и живут сейчас в другом месте. А вот в этом дворе родилась моя мать, тут жили ее родители. Когда началась война, оба деда ушли на фронт и сложили там свои головы на степных просторах от Дона до Волги, а обе бабушки ненадолго пережили своих мужей. Голод, болезни и горе быстро подточили их силы. Мою мать воспитала ее родная тетка со своим мужем вместе со своими многочисленными детьми. Так что, получается, что это мои внучатые тетя и дядя, а не бабушка и дедушка. Да это, в принципе, и не так-то уж и важно сейчас.

– А дальше? Дальше, что было? – теребила она. – Город этот, откуда тут взялся?

– А ты, – Рэм нежно провел пальцем по чудным губкам, – случайно, не устала слушать эти байки?

– Нет, нет! – Дина мотнула головой. – Так интересно все, как будто сама участвую во всем этом. Ну, давай, пожалуйста, рассказывай!

Чтобы подкрепить свою просьбу, она прижалась губами к его щеке. Кто же смог бы устоять перед этим, и Рэм кивнул головой.

– Тогда слушай. В середине тридцатых годов академик Губкин, сидя у себя в московском кабинете, используя только ему одному известные методы, определил, что в этих местностях где-то поблизости к поверхности должна залегать нефть. Сначала пришли разведчики, взяли пробы грунта, пробурили пробную скважину, и она зафонтанировала. Тогда в тридцать седьмом за это дело взялись основательно. Рядом с двумя поселками Туркменево и Муллино заложили поселок нефтяников, названный в честь революции Октябрьским. То, что место было выбрано не совсем удачное – Шайтан-поле, со всех сторон обдуваемое ветрами, тогда высокое начальство нисколько не волновало. Это была самая настоящая аэродинамическая труба, там даже сорняк расти не хотел. Но об этом никто не думал. Главное, чтобы жилье было поближе к скважинам, чтобы, как можно, меньше терять времени, пока добираешься до места работы. Заложили самую первую улицу и назвали ее Девонской в честь открытого здесь Девонского месторождения нефти. Кстати, Марат как раз и живет на этой улице. Только те первые саманные постройки давно уже снесли и возвели новые современные дома. Потом началась война, и некоторые работы пришлось свернуть до более лучших времен. А пятого апреля сорок шестого года поселку дали статус города. Но об этом я тебе, кажется, уже рассказывал… Ты это еще помнишь?

Ответа он так и не дождался. Девушка сладко спала, доверчиво положив свою голову ему на грудь. Губы ее во сне слегка шевелились, по нежному лицу блуждала едва заметная улыбка. И снились ей то Проводник-Туркмен, на удивление похожий на Рэмку, смело пробирающийся сквозь ряды стражников, то путешествующий поезд царицы, то старый седой бай, то его красавица-внучка, в которой она почему-то узнавала себя…

Когда бабушка утром заглянула к ним в комнату, они так и спали вдвоем на одной узенькой кровати. «Ах, дети-дети», – покачала она головой и не стала их будить. Потихоньку закрыла за собой дверь и ушла. Ничего, завтрак может и подождать.

Потом, от души накормив их, она с видимым удовольствием наблюдала, как любимый внучок час за часом, ни на что не отвлекаясь, что-то упорно объясняет своей девушке, а та терпеливо слушает его, что-то пишет, решает и чертит. Лицо ее постепенно светлеет, появляется удовлетворенная улыбка. Он сумел разобраться с путаницей, царившей до этого у нее в голове. Вместе они смогли, наконец, разложить все ее знания по своим полочкам.

– Дина, послушай меня внимательно. Ты иногда не совсем правильно подходишь к решению той или иной задачи. Вот смотри, почти каждая сложная формула состоит из нескольких совсем простых. Надо просто научиться видеть их. На самом деле, математика это весьма строгая наука, подчиняющаяся определенным правилам, которых, кстати, не так-то уж, если хорошенько вникнуть, и много…

И, действительно, оказывается, что все так просто. Мудреный логарифм это всего лишь навсего степень, и поступают с ней по соответствующим правилам. Производная это лишь скорость изменения функции, которая равна тангенсу угла наклона касательной к графику функции в заданной точке. Интеграл – производная наоборот и так далее…

Немного уставшая девушка упросила своего увлекшегося учителя, сделать небольшой перерыв. Да и кушать ей очень захотелось. После обеда он вытащил ее на небольшую прогулку по свежему воздуху. Снова перед глазами замелькали равенства и неравенства, уравнения и их системы. Но теперь она, к своей неописуемой радости, уже свободно ориентировалась в их кажущихся неразрешимыми хитросплетениях. В качестве поощрения способной ученице решили вечером позволить себе немножко расслабиться на местной дискотеке. А следующим утром они уже сидели в автобусе. Он настоял на своем и поехал вместе с ней, сказав, что вернется обратным рейсом. Впрочем, она сильно не сопротивлялась. Ей тоже очень хотелось побыть с ним еще несколько лишних часов. Это так приятно ехать и дремать, прислонившись к родному плечу. Вот так бы всю жизнь…

– Вернулся путешественник? – как всегда, буркнул Марат. – Заходи. Я уже, было, подумал, что ты решил остаться там. Эх, как крутит-то вас. Даже жалко мне вас стало, – и непонятно было, шутит он или нет. – Ладно, ты вот что, – брат посмотрел на него с некоторой задумчивостью во взгляде. – Раз пришел, объясни-ка как-нибудь попроще эти эпюры крутящих моментов, балки все эти чертовы с защемленными и свободными концами. Достала уже меня вконец эта сопромуть. О, Боже! – он поднял руки к потолку. – Сколько же я еще должен буду мучиться из-за вас двоих? Заварили кашу и смылись кто и куда, а я тут ее расхлебываю один.

Казалось, что Марат уже про Зойку забыл, вслух ее имени не упоминал, только время от времени глаза туманились, он тяжело вздыхал, бросал ручку, невидяще смотрел на Рэма и еще больше мрачнел.

– И за что мне только такое наказание? – не выдержал он и ушел на кухню, вернувшись оттуда с бутылкой вина.

– А как же подготовка? – Рэм попытался его остановить. – Это тебе не помешает?

Губы старшего брата сложились в ироничной усмешке:

– Мастерство, брат, не пропьешь, если оно, конечно, все-таки есть. А если его нет, то от этого и не убавится. По небольшому стаканчику, я думаю, никому не навредит. Зато на душе станет немного спокойнее…

Утром Рэм уехал к себе домой. Родители тоже хотели посмотреть и полюбоваться на приехавшего издалека сына. Но ничто не радовало его в родных стенах. Непонятное чувство какого-то беспокойства никак не покидало его. Он бродил по дому и не мог найти себе места. Мать посмотрела на него, и потом коротко кинула: «Ты, сынок, езжай-ка лучше к ней. Вижу, как неймется тебе».

Благополучно сдав свой последний экзамен и ощущая внутри себя полную опустошенность, Дина, слегка пошатываясь, неторопливо вышла из дверей учебного корпуса. Дневной свет, отраженный от искрящегося снега, резко ударил по глазам. Девушка на миг зажмурилась. Вдруг кто-то совершенно неожиданно обхватил ее со стороны спины, а перед ней чудесным образом появилась рука с букетом темно-красных гвоздик. Она ахнула, вся ослабла, перестав вырываться из крепких объятий, и крепко прижала его руку к себе.

Краешком глаза Дина все-таки успела заметить топтавшегося неподалеку Марата. Братья, видно, снова, при чем самым нахальным и бессовестным образом воспользовались дядиной «копейкой». Милой девушке дали немного времени на краткие сборы, и они укатили.

– Ты сумасшедший, сумасшедший… – все тише и тише, слабея в его руках, шептала Дина. – И я с тобой становлюсь такой же…

Но она… она больше нисколько не жалеет об этом, лишь благодарит свою судьбу, за то, что дала ей шанс встретить этого милого и наивного мальчишку.

К сожалению, зимний отпуск очень короткий. Теперь уже она провожала, а он уезжал на поезде, более не рискуя лететь в такую погоду на самолете, боясь опоздать и не вернуться к назначенному сроку. Перрон давно опустел, а девушка все стояла и словно ждала, будто все, как по взмаху волшебной палочки, вернется назад. Поезд даст задний ход, и Рэм, улыбаясь, выйдет из своего вагона. Нет, на этом свете чудес не бывает, разве только в кино, если вдруг запустить пленку в обратном направлении. Поезд назад не вернулся, и он не вышел.

От нахлынувшего на девушку горького разочарования жгучие слезы предательски брызнули из ее глаз.

– Ну вот, дождался, – на этот раз ласково заворчал Марат. – Не хватало мне еще тут влажность подтирать у сопливой девчонки.

– Я уже не девчонка, – она капризно надула губки.

– Да-да, я совсем забыл. Ты же уже давно спишь с моим братом, – он специально сказал так, чтобы слегка разозлить ее, и предусмотрительно отошел подальше.

– Какой ты все-таки противный. Нет, чтобы пожалеть, – высказала Дина свое мнение о нем, но слезы почему-то стали быстро высыхать.

Гордо выпрямив спину, она не преминула показать парню кончик язычка и зашагала к стоянке. Какие же они, все-таки, чудные эти братья…

Сделав пересадку в Москве, Рэм оказался в скором фирменном поезде, следующим на Украину. И чем дальше шел этот состав, тем больше в нем оказывалось пассажиров в курсантских шинелях. А с такими попутчиками и ехать веселее. Там где двое – небольшое застолье, а там где трое и больше – веселая попойка. В такой компании время летит незаметно, да и думы грустные уже не так одолевают. Но тринадцатое число – это тринадцатое число. Ну, а если еще и вагон тринадцатый, то это уже о чем-то говорит. Чуть-чуть не доезжая до Киева, у их вагона загорелись колеса.

Когда Рэм рано утром проснулся, они почему-то слишком долго стояли на одном месте. А когда он выглянул в окно, чтобы оглядеть прилегающую местность, то к своему изумлению не увидел землю, казалось, что их вагон парит в воздухе. Просто их тринадцатый вагон со своими мирно спящими и ничего не подозревающими пассажирами отцепили от состава и загнали в депо. Там же его плавно подняли на домкратах и поменяли колесные пары.

Пока, значится, все обошлось. Но теперь уже шли с опозданием на несколько часов. Оставалось проехать совсем уж немного, всего-то часа четыре, как снова произошла непредвиденная остановка. Впереди, где-то недалеко от Рыбницы, следовавший по их освободившемуся графику товарный состав столкнулся со встречным.

А что было бы, если бы у них перед Киевом не загорелись колеса? Что поделаешь, тринадцатое число, да и только. Конечно же, безнадежно опоздали, приехали в училище уже поздно ночью. Но в этом уже виноваты были не они, курсанты, а непредвиденные обстоятельства и некоторые не совсем фартовые числа…