Текст книги "За чертой"

Штурм

Миновав центр, мы долго ехали по ужасной дороге, не раз останавливаясь, чтобы вытолкать фургон из колдобин или грязи. В итоге мы добрались до полуразвалившейся фермы, где нас ждали остальные мятежники. Рита в последний раз призвала нас подумать хорошенько об участии в штурме и его серьезности, ведь она «не будет ни с кем нянчиться и вытирать сопли». Команда осталась в сборе, и Мать Нижнего леса наконец посвятила нас в подробный план действий, после чего мы перекусили и устроились немного отдохнуть в старом амбаре. Близился рассвет.

Через маленькие окошки амбара, а также щели в досках внутрь проникал светло-желтый свет.

Мятежники уже были наготове. Полсотни мужчин стояли практически плечом к плечу, кое-кто сидел на рассыпанном сене, наша компания, все, кроме Риты, устроилась на валявшихся в углу, накрытых брезентом снопах. Тяжелый, неподвижный воздух был наполнен запахами мокрой земли, отсыревшей травы, табачного дыма и пороха.

Индира спала между мной и Сэтом, положив голову мне на грудь. Такое утро вполне могло наступить в незнакомой квартире после добротной спирит-вечеринки или даже в моей клонской берлоге, но проснулся я именно в Тауне, в про́клятом измерении, где тебя если не сожрут, то обязательно застрелят, а если повезет, то получишь всё и сразу. В таком месте, между каждым словом фразы: «Здравствуй, новый день!» – хочется вставить пару ругательств. Аспекты материального мира воспроизводились там с абсолютной точностью, так что край оборотней идеально подходил для того, чтобы тысячи забывшихся душ увязали в нем на долгий-предолгий срок. Сильвия появилась, словно зыбкое видение, и улетела, оставив за собой невесомую нить надежды, тонкую полоску капризного света, и все это было словно во сне.

– Эй, подъем, Инди! – я схватил охотницу за плечо и потряс немного. – Или ты больше не солдат революции?

– Солдат, солдат… – бормотала она, потягиваясь. – Какого лешего, Айро? Еще же не началось!

– Ты должна быть в тонусе, когда начнется!

– Смотрю, ты сам уже в тонусе!

– Это все физиология. Я же только проснулся. Мы надолго задремали? Пока приедет этот Ханниган, чистильщики уже в полном составе будут жарить в форте барбекю на углях Большого дуба!

– Нет! – сказала появившаяся откуда ни возьмись Рита. – Вы спали-то всего ничего. А чистильщики не из тех, кто просто выполнит приказ и отправится восвояси. Поверь мне, они устроят у Большого дуба колосажание или еще какую-нибудь показательную мерзость, они не люди, а звери, а вообще, даже звери милосерднее. Они – чистильщики, этим все сказано!

– И мы сами им сегодня барбекю устроим! – поддержал Риту толстый рыжебородый мужичок из толпы.

Конечно же, он был в ковбойской шляпе. За плечом мужика красовался начищенный ствол ружья, вообще тот малый был очень опрятен, больше всего мне запомнилась его нарядная бежевая кожаная жилетка, идеально подходившая под цвет штанов.

– Доттерих! – обрадовалась Рита. – Да уж, покажем им, где раки зимуют, где свистят нет-нет!

Бормотание и перешептывания стихли, когда за стенами амбара послышалось бархатное звучание качественно собранного движка. Я решил извлечь пользу из жуткого трипа и во что бы то ни стало поглядеть на технический феномен. Пробравшись к воротам амбара, которые оказались слегка приоткрытыми, вместо ожидаемого помпезного, пижонского седана с блестящими колпаками и выкрашенными белым цветом протекторами, я наблюдал среди желтого бурьяна угрюмый черный бронированный автомобиль с «прищуренными» армированными фарами. Два листа металла с тонкими смотровыми щелями защищали лобовое стекло. На капоте броневика было закреплено запасное колесо, он двигался в сопровождении нескольких всадников на добротных, крепких гнедых конях с блестящими шоколадными гривами. Всадники были в плащах, головы их венчали шляпы всевозможных оттенков коричневого и хаки, под стать блеклому, лишенному свежести, душному рассвету. Вокруг автомобиля в высоком бурьяне паслись лошади, а рядом с амбаром, там, где дорога объединялась с небольшой, свободной от травы площадкой, стоял фургон Риты.

Вместе с шерифом Пурнамой из броневика вышел плотный высокий мужчина, сразу же удививший меня отсутствием шляпы на голове. Мужчина был одет в очень современную камуфляжную куртку. На глазах у него были очки с желтыми стеклами, лицо оказалось гладко выбритым, а седеющие волнистые черные волосы зачесаны назад и аккуратно уложены. Пурнама был в своем темном облачении, том же, в котором он вышел из гостиницы старика Карла. Взгляд его скрывался под полями матовой черной шляпы. Эти двое, в сопровождении двух или трех спешившихся всадников, направились к амбару, я отошел от входа, и мужчина в желтых очках уверенно развел тяжелые створки ворот в стороны крепкими руками. Первый раз в том мире я наблюдал камуфляжный костюм. Рядом с шерифом шагал оружейный барон Ханниган. Оружейник шел быстро, и толпа внутри амбара расступилась, предоставив ему коридор. На своем месте осталась только Рита, которую Ханниган бережно сжал в объятиях и крепко поцеловал в губы. На пару секунд для этих двоих мы все исчезли, исчез и амбар, и революция, но потом кто-то откашлялся и сплюнул на пол. Все вернулось на круги своя. Ханниган, Пурнама и Рита стояли посреди мятежников, образовавших вокруг них плотное кольцо.

– Приветствую! – заговорил Ханниган довольно высоким, но уверенным голом и взглядом поздоровался с несколькими бунтовщиками отдельно. – Пора нам уже поставить точку в вопросе чистильщиков!

Выслушав одобрительные отклики, он продолжил:

– Времени немного, все помнят план?

– Конечно! – раздалось со всех сторон.

Ханниган стоял, обняв Риту за плечо и слегка прижимая к себе. Он говорил, постоянно держа перед собой правую руку с вытянутым вперед указательным пальцем.

– Разбейтесь на две группы, как было оговорено. Одна пойдет со мной и Пурнамой на лобовой штурм, вторую поведет Рита по реке. Вопросы? Вот и славно! Все за мной, будем вооружаться!

Ханн прошел обратно на улицу. За ним волочился скученный организм толпы. Ханниган открыл заднюю дверь бронированного автомобиля, который оказался нафарширован стволами, как рождественский гусь яблоками.

– Если победим, можете оставить их себе! – сказал он, вручая каждому пистолет-пулемет и патронную сумку. – Ну, а если проиграем… тогда они вам точно понадобятся, чтобы застрелиться, пока чистильщики вас живьем не выпотрошили. Все же понимают, что у нас только один шанс?

– О, новые лица! – сказал Ханниган, вручая мне оружие.

Его рука и автомат казались одинаково крепкими, упругими, таящими в себе силу. Это были словно два разных изделия, изготовленные из одного, очень качественного сплава.

– Да, рекруты со мной! – ответила Рита вместо меня.

– Удачной охоты! – улыбнулся мне Ханн.

Ханн подробно объяснил, где что находится у диковинного автомата, который на деле и без лишней скромности оказался «пистолетом-пулеметом Ханнигана», но все называли его автоматом. «Здесь находится предохранитель, все увидели? Положение вниз – огонь… меняем магазин… так, попробуйте сами! Раз-два! Вот, хорошо… теперь режимы стрельбы, тут внимательно!»

Все экземпляры были красивы, начищены, все с лакированным деревянным цевьем и прикладом, от которых пахло свежим, качественным лаком.

Ханниган изрешетил стоявшее неподалеку дерево, летели щепки, все больше и больше, и чем быстрее разрушалось дерево, тем сильнее округлялись глаза и открывались рты бунтарей. Монстр Ханнигана стрекотал и трещал, кутая силуэт стрелка белой дымкой пороха. Ароматное облако медленно сносило к толпе неосязаемым ветром. Уверен, после такой презентации встал даже у добряка Доттериха.

– По коням! – скомандовал Ханн и сел в броневик.

Рассвет недолго баловал нас солнцем, даже тем, что было цвета гниющей соломы. Облака сгустились, и погода обрела традиционный, как я понял, для Тауна характер пасмурного, практически безветренного дня. На землю опустился добрый туман, в его объятиях фургон и всадники ехали по неровной дороге, скрывавшейся посреди леса.

– Рита, ты почему не рассказала о плане, пока мы ехали к месту встречи? – спросил я.

– Я до конца не верила, честно говоря, что вы останетесь. Не хотелось, чтобы произошла утечка информации. Так вот. Мы погрузимся на паром Доттериха и пойдем вниз по реке, пока не достигнем электростанции. Эта штука питает энергией вашу любимую радарную вышку, а главное – от нее к форту и радару ведет тоннель. Как ты уже догадался, мы сначала зачистим станцию, а потом помчимся по тоннелю на помощь Ханни и товарищам. От вас требуется делать то же самое, что вы делали в ночь оборотней, – сражайтесь, пробивайтесь и не стреляйте по своим. Чистильщиков вы видели. Слушайте приказы и свои яйца, они подскажут, что делать, если окажетесь в западне. Задача проста – убить всех до одного чистильщиков сначала на станции, а потом в форте как можно быстрее, занять оборону и разделаться с теми, кто прискачет им на подмогу. Эй, подъезжаем!

Джипс больше не спал позади салона, а сидел рядом с водительским креслом Риты, производя странные вибрации.

– Не волнуйся, милый. Мама вернется домой, – сказала Рита.

Выехали к реке. Впереди по течению, на противоположном берегу стояла крупная каменная постройка в несколько этажей. Со стороны дамбы доносились звуки падающей воды. Объятая туманом постройка явно была слишком современной для Тауна.

Спешившись, бунтовщики переместились на палубу подоспевшего плота-переростка – ветхого, скрипучего, испещренного крысиными ходами парома, оказавшись на борту которого я заранее подготовился к «смерти». Тронулись. Со стороны здания электростанции зазвучали выстрелы – щелчки и треск, уже ставшие привычными. Пули резали воздух, били в воду, врезались в плот – тут и там звучали всплески, глухие, но крепкие удары свинца о дерево. Рита приказала:

– Все в воду! Плывем к берегу, пробиваемся через лес! Осторожней с радиопередатчиком! Держите его над водой!

– Да ладно передатчик, стволы же отсыреют! – таковы были последние слова Индиры.

– Они водостойкие. Ты жопой, что-ли, слушала? – прокричал Сэт с края парома и прыгнул в черно-синюю воду, а Индире пробило голову метким выстрелом из винтовки.

После этого вопросов больше не прозвучало, все бунтовщики, кроме Доттериха, покинули посудину.

Я помог Рите, по колено увязшей в сером иле, выбраться на берег, она ступила грязными сапогами на траву, поправила шляпу и убрала с лица прядь взмокших волос.

– Ну, ты чего, Проповедник?

Теперь уже Рита тащила меня за собой, ухватив за рукав. Мы укрылись за толстым стволом ивы, за ее густыми лозами.

– Индира…

– Да, Айро.

– Я успел к ней привыкнуть.

– Эй, сейчас не время! Мы должны доделать дело! Если ты не возьмешь себя в руки, ее жертва будет напрасной!

– Я в курсе. Просто мне нравилась эта чокнутая.

– Сколько ты ее знал? Представь, каково мне.

– А что Дотеррих не прыгает? Это не тот корабль, с которым стоит идти на дно!

– Прыгнет, когда подожжет фитили.

Выглянув из-за дерева, поглощенная лозами ивы, Рита нажала на курок игрушки Ханнигана. Отчеканив невероятно быструю очередь, она снова скрылась за стволом.

– Вот это да! – довольно произнесла охотница. – С такой тарахтелкой мы можем и выиграть!

– Какие ещё фитили? Мы что, передвигались на плавучей бомбе?

– Детали потом! – сказала Рита и, похлопав меня по плечу, пригнувшись, скрылась среди лоз. Со мной остался только голос охотницы, неустанно призывавший отряд двигаться вперед.

Пройдя сквозь лозы, я побежал следом и успел заметить, как на пароме был убит Доттерих, что есть сил бежавший к воде. Плюхнулся в реку он уже замертво. Вскоре посудину прибило течением к берегу, совсем близко к зданию электростанции.

– Повезло! – сказала Рита. – Ложись! Уши!

Я оглох от неимоверного грохота, будто бы раскат грома пронесся прямо у меня в голове, оставив после себя абсолютную, противоестественную тишину. Будто бы этого было мало, и меня, словно щепку, сбила с ног взрывная волна, повалив на сырой ковер из мягкой гнилой листвы.

С трудом открыв глаза, я увидел нависшего надо мной мужчину с безумными глазами и спутанными, словно комок проволоки, седыми усами. Я видел его раньше среди мятежников, и звали его, кажется, Грим. Грим бесшумно шевелил губами, а я бы предпочел лишиться скорее не слуха, а способности чувствовать боль, которая медленно захватывала тело. Шею Грима окутывал синий платок с каким-то замысловатым узором, чуть ниже, на тяжелой, пропитанной кровью ткани клетчатой рубашки, висела нагрудная кобура, на костяной ручке револьвера было вырезано изображение бычьего черепа. Я постарался оглядеться. Бросив попытки объяснить мне что-либо, Грим копошился в крепившемся к поясному ремню подсумке, рядом подпирал дерево его «ханниган», мой же, без магазина, валялся в траве. Я запустил руку в глубокий внутренний карман куртки, где ранее уместил две запасных обоймы, но и он оказался пустым. Сквозь вакуум пробивались приглушенные крики, треск выстрелов, взрывы гранат со стороны электростанции. Все это было далеко от места моего падения. «Значит, отряд, – подумал я, – значительно продвинулся. И какого дьявола этот Грим нашел меня?»

– Извини, друг! – сказал Грим, словно прочитав мои мысли.

Усатый мятежник набирал зеленоватый раствор из перевернутой вверх дном ампулы в блестящий шприц из стекла из стали.

– Ты такой бледный – жуть, и морда вся в крови, – сказал он. – Ничего, сейчас станешь настоящим воином! А макияж только на пользу, чистильщики будут в штаны ссаться!

– Постой! Не трать на меня! – сказал я. – Я не жилец!

Но Грим уже вводил мне в вену свою зеленую дрянь. Обнажив грязные золотые зубы, он улыбался и маниакально смотрел мне прямо в глаза.

– Чувствуешь? – спросил он.

– Да ничего я не…

Это было последнее, что я произнес, пока принадлежал самому себе. Мои легкие и голова потяжелели, сердце с трудом толкало сгустившуюся кровь, стуча в висках и ушах, мир стал блекло-зеленым, под цвет зелья, которое вколол мне Грим. Он похлопал меня по щеке, а через секунду уже был на расстоянии десяти-двадцати метров от меня, съедаемый дымом, принесенным с места взрыва. Дым пульсировал, озаряясь желто-зеленым светом, а еще через мгновение я заряжал свой «ханниган» невесть откуда взятым магазином. Я стоял на холме, среди деревьев, и рассматривал полуразрушенное здание электростанции и остатки подорванного парома, уносимые вниз по реке прорвавшими дамбу бурными потоками воды.

В окне здания появился черный силуэт, я прицелился, но так и не смог нажать на спуск, ведь силуэт принялся увеличиваться, заполнив тьмой весь проем, а потом и остальные окна. Тьма вырвалась из руин и принялась пульсировать. Электростанция была окружена заросшей плющом и сорняками высокой изгородью из металлической сетки, вдоль которой лежали тела бунтовщиков. Только мне стоило подумать, что кто-то из них испустил дух, как тело начинало подползать к забору или стрелять по зданию, через окна которого струился черный туман. Я старался найти среди отряда Риту, но это происходило как-бы автоматически, неосознанно, ведь в тот момент я понятия не имел, что такое «Рита» и зачем я это ищу. На меня давила всё сильнее темнота, ведь с последним светом должна была исчезнуть и вся моя сущность. Потом я решил, что если не знаю, что я такое в принципе, то и исчезновения бояться нечего, что по-настоящему тьмы не существует и это просто колдовство вколотого Гримом зелья засело у меня в глазах.

В следующее мгновение я уже оказался у изгороди.

– Пошли, пошли! – закричал Макс.

«Макс? – удивился я. – Что это за странное существо ко мне обращается?» Я лежал на животе рядом с забором, поросшим плющом. Его лозы стали шевелиться и терять цвет, а среди них выросли ромашки и розы. Я закрыл глаза, чтобы просто собраться, и долго не мог открыть их, стараясь поймать свои мысли и сфокусироваться на происходящем, но привычное мировосприятие рассыпалось в щепки. Обычное состояние человека казалось далеким, как свет в конце темного тоннеля, вот-вот готовый погаснуть. Из внешнего мира доносились приглушенные выстрелы, я стоял посреди темноты, как бы внутри себя, в самом центре. Внешний я бежал куда-то, он тяжело дышал и обливался потом, а сердце его колотилось, как у испуганного хомяка.

С огромным усилием я открыл глаза и увидел перед собой рыжую обивку дивана и нелепые обои в ромбик, ромбы обвиты лозами ивы, розами и ромашками. Чувствуя небывалую легкость, я поднялся с дивана, потянулся и, осмотрев свою социальную коморку, улыбнулся в предвкушении аромата дешевого кофе. В ду́ше шумела вода, а на приоткрытой дверце ванной комнаты (ну да, комнаты) повисли черные кружевные женские трусики. На крючке у входной двери – знакомая кожаная куртка. Из кармана свисал на цепочке хромированный клык – эксклюзивный декоративный ключ зажигания, полагавшийся счастливым обладателям «турбовэксмэна».

Я зажмурил глаза, глубоко зевнул и развел руки в стороны, как следует прохрустев спиной, а открыл их уже в помещении с белой облупившейся штукатуркой на стенах, с вездесущими фикусами и суккулентами, помещении, полном грязных мятежников, вооруженных пистолетами-пулеметами Ханнигана. Как сильно я ни жмурился, как ни напрягал мозги, чтобы снова оказаться в Эхо, я так и оставался стоять, опершись на стену напротив окна. На подоконнике стояли скучные, но невероятно выносливые растения в коричневых горшках с высохшей землей.

– Ёб твою мать…

– О, Проповедник! – услышал я знакомый женский голос. – Заговорил! А я уже начала волноваться за тебя!

«Когда все-таки ко мне прицепилось это прозвище?»

Свободная рука висела под тяжестью «ханнигана», дуло которого почти касалось пола. Выпрямившись, я обнаружил, что от локтя до запястья измазался белой гипсовой штукатуркой. Я дотронулся до дула автомата – теплое. Оружие пропахло порохом.

– Рита, как я здесь оказался? – спросил я, повернувшись в сторону, откуда слышал голос охотницы.

До этого на глазах у меня словно были шоры, мутное окружение прояснилось, в мозг ударила кровь, и меня слегка повело.

– Хорошо тебя контузило! – сказала Рита, подхватив меня, чтобы я не врезался в зеленый металлический шкаф.

В шкафу, под пристальным надзором лихих тауновских бунтовщиков и Сэта, копошился Макс. Был среди них и Грим, благодаря которому я «побывал» дома.

– Господи, Рита, сколько времени прошло с момента взрыва?

– Айро, расслабься. Ненадолго можешь передохнуть.

– Да, можешь выдохнуть, берсеркер, – сказал Грим, закурив сигару.

Был в комнате и странный долговязый мужчина в черном халате с длинным лицом и пустым взглядом, сидевший в углу под охраной бунтовщика. Черное дуло смотрело мужчине в лицо, на его горбатом носу держались очки с круглыми линзами в очень тонкой оправе, будто бы свитой из невесомой проволоки. Его седая шевелюра казалась безалаберной и спутанной, особенно после удара прикладом в лоб, оставившего после себя кровоточащее рассечение.

– Здесь мы разобрались! – сказала Рита. – Спасибо, мужики!

– А еще спасибо Ханнигану! С такой молотилкой можно и к самому сатане наведаться! – сказал Грим.

– Что нам и предстоит! Первая фаза закончена, переходим ко второй.

Грим улыбнулся и меланхолично отдал Рите почести, прислонив два пальца к брови, как делали герои марафона вестернов – моего любимого ретро-хита на гало-ТВ – истребителя начос, пиццы и газировки.

– В общем, дела такие, – сказала Рита. – Ханниган со своей группой пробился через ворота, но враг накрепко засел в бараках. Но угадайте, куда ведет тоннель от электростанции? Чистильщики наверняка замуровались наглухо, но люди Пурнамы уже готовят взрывчатку.

Я вдыхал запах оружия и смотрел на инженера в очках с кровоточившей гематомой на лбу.

– Рита, я не пойду с вами, – сказал я.

На лице охотницы не дернулся ни один нерв.

– Почему? – спросила Рита. – Дрался же, как настоящий…

– Воин! – договорил Грим.

– Заткнись! – крикнул я ему. – Заткнись, сука! Прежде чем колоть людям свою дрянь, надо спрашивать, ясно? Я был дома! Я видел свой долбаный дом! А потом снова оказался в вашем… ублюдстве! Знаешь, каково это?

– Не знаю. Чудесно, потрясающе? – сказал Грим. – Я же о тебе думал, тупоголовый, ты же мог окочуриться. Ну и еще я не упускаю момент, чтобы опробовать новые снадобья. Видишь, я признался! Я – хороший человек. Рита, пойдем уже убивать дальше!

– Айро! – сказала Рита, и моя рука, сжавшая рукоять «ханнигана», встретилась с ее ладонью. – Ты перегорел, успокойся, нам некогда возиться с тобой. Уходи! Отдай только оружие и патроны.

– Хорошо, – сказал я, следуя её указаниям. – Я не знаю, куда мне деться…

– Я тебя предупреждала, – спокойно сказала Рита. – А деваться никуда и не надо, надо приспосабливаться. Но такие, как ты, только и могут, что рассуждать об иллюзорности мира, оправдывая, таким образом, собственную лень и страх. Знаешь, если этот мир и есть иллюзия, как ты утверждаешь, то я взяла и изменила эту иллюзию на свой лад. Они изменили. Иди, Проповедник.

– Я тоже ухожу, – сказал вдруг Макс, оторвавшись наконец от зеленой распределительной будки с предостерегающим желтым треугольником на дверце, внутри которого бился в агонии череп с вылетающими из глаз искрами.

– Тарелка не работает, – сказал он.

– Естественно, – сказала Рита. – Вы добились своего, да? Отключили радар, как хотела Инди, а теперь сваливаете. Расстрелять бы тебя за дезертирство!

Революционеры заметно напряглись, Грим прищурил свои бешеные глаза, жуя кончик сигары золотыми зубами, а Макс сказал:

– Ты не поняла. Тут все ржавое и давно не работает. Я хотел понять, насколько давно. Похоже, что электростанция не функционировала никогда вообще, а значит и тарелка – тоже. Об этом и пытался сказать инженер, но вы его вырубили.

– Ну и что? – холодно сказала Рита. – Плевать мне на вашу тарелку, работает она или нет, и на инженера – прислужника чистильщиков. Моя цель – форт, куда мы и направляемся. Давай ствол, Макс, и валите к чёрту, чтобы я вас не видела больше никогда! Когда я говорила, что пути назад не будет, надо было слушать… хотя кого я призываю к преданности? Алкашей и сектантов?

– Вот про алкашей обидно, – сказал Грим. – Ладно, Мать, давай уже в тоннель, а то я заскучаю и точно перестреляю этих трусов!

– Мы все поняли, Грим. Не трать на них патроны, на том конце тоннеля жарко. Сэт, ты идешь или тоже в штаны наложил?

– Вы правы, – подал вдруг голос инженер, вытирая кровь с лица черным рукавом халата, а на деле только размазывая её. – Радар никогда не работал. Губернатор был одержим идеей починить его, веря, что он тут был построен кем-то для спасения от оборотней. Но конструкция просто некорректна, а у меня недостаточно технических средств для наладки.

– Значит, наши души озлобились и застряли здесь не по вине тарелки, – обреченно сказал Сэт. – Значит, мы просто уроды. Просто сами по себе.

– Эй, хватит тут сектантской бредятины! – прорычал Грим. – Рита, ну на кой черт ты взяла с собой этих чокнутых?

Губы Сэта сжались, скулы напряглись, уголок рта иногда подергивался, если бы не это – можно было бы подумать, что лицо Сэта окаменело. Вдруг по телу гангстера будто бы пропустили электрический ток, его руки задрожали, а безумный взгляд не вселял надежды на продуктивный диалог.

– Сэт! – сказала Рита, отдав свой автомат другому бунтовщику. – Может, внутри тебя покоя нет, но подумай, скольким людям ты помогаешь, просто идя по жизни! Ты хороший человек, Сэт! Не делай того, о чем пожалеешь, отдай мне оружие, давай!

Рита подбиралась к Сэту, словно укротитель диких зверей к яростному хищнику. Оказавшись очень близко к бармену-гангстеру, она положила одну ладонь ему на плечо, а другой обняла крепкое запястье Сэта и плавно переместила руку на основание приклада его «ханнигана».

– Понимаешь, Рита, – говорил Сэт, отпустив оружие, и я заметил, что клыки у него во рту стали слишком уж большими, – я понять не могу, почему я просто не могу быть спокоен. Я ведь мертв, неужели мертвые не заслуживают этого?

– Сэт, ты не мертв. Смирись, – сказала Рита.

Она отвернулась от бармена-гангстера, повесила его автомат себе на плечо и отдала приказ своим: «Уходим!»

– Вы что, правда, не верите? – удивился инженер, смотря Рите в спину. – Вы думаете, мы – живы?

– И вы туда же, – пробормотала она. – Вы же ученый!

Еле слышно треснуло оконное стекло, с пыльных растений сорвало клочки паутины. Послышался глухой удар, в стену рядом со мной врезалась пуля, осыпалось несколько кусков штукатурки.

– На пол, живо! – скомандовала Рита. – Окно!

Пригнулись либо повалились на пол все, кроме Макса, который оставался стоять прямо, несмотря на дыру в груди.

– Ты не понял, Сэт! – сказал Макс. – Всё нормально!

Макс смеялся, очень добродушно и искренне, пока следующим выстрелом ему не раздробило нижнюю челюсть. Макс стоял в луже крови, но по-прежнему и не думал падать, а в груди его загорелся свет. Свет вырвался наружу, он струился из глаз и изувеченного рта бармена, о жизни которого я ничего так и не узнал, переливаясь всеми цветами радуги. Макс наверняка улыбался, а свет заполнял комнату, всё сильнее и сильнее, оттенки его набирали яркость, но не заставляли жмуриться.

– Вот же засада! – сказал я. – Меня еще штырит!

– Тогда не одного тебя! – изумленно отозвалась Рита.

– Ты тоже это видишь? Вы все это видите?

Ответом для меня послужили еле различимые среди неземного сияния, ошарашенные лица бунтовщиков, которые, как и я, прижались к стенам в ожидании то ли благодати, то ли погибели.

– Что делать, Проповедник? – спросила вдруг Рита. – Я всех люблю! Почему?

По голосу было слышно, что она плачет. Сияние заполнило комнату. Поглотив все силуэты, оно стало невероятно насыщенным, а потом исчезло в один миг вместе с Максом. Грим, Мать Нижнего леса, остальные мятежники, инженер – все мы боязливо поглядывали друга на друга, пока взгляды не перетянула на себя влетевшая в окно чугунная граната с догоравшим фитилём.

Какая-то часть все еще «зависшей» Риты, с запозданием, рефлекторно закричала: «В укрытие!» – но мало кто в комнате хоть немного пошевелился. Я спрятался за торцом распределительного шкафа, а Сэт поднял гранату и бросил её в окно за полсекунды до взрыва.

Снова трещали быстрые очереди «ханниганов». У мятежников не было достаточно времени, а может, и желания отдать последние почести спасшему их задницы Сэту, который лежал на полу рядом с распределительным шкафом, на том самом месте, где нас недавно покинул Макс. Чернокожий бармен-гангстер был без сознания и тихо «умирал» от многочисленных осколочных ран, изувечивших его лицо и грудь. Губернаторский ученый так и остался сидеть в углу, где его бросили убежавшие воевать дальше мятежники, а я сидел на полу, напротив него, рядом с распределительным шкафом. Взрыв гранаты отрезвил бойцов, ведь если Макс и растворился в воздухе, едва ли их ждала такая же участь.

– Надеюсь, ты обретешь покой, – сказал ученый «умирающему» Сэту.

Прошло около двух минут, и я подскочил с места. Тело вроде бы испустившего дух Сэта сковала судорога, он издал истошный крик, больше напоминавший рык зверя.

– Пока что покой ему не светит. Уходите! – сказал я ученому.

Ученый спокойно встал на ноги, отряхнул халат и вышел из комнаты, а Сэт корчился и рычал, мускулы под его кожей словно решили поиграть в чехарду: меняясь между собой местами, они то уменьшались, то увеличивались, а сквозь его кожу прямо на глазах пробивался густой мех.

Словно завороженный, я наблюдал за тем, как мучивший Сэта зверь обретал власть над его телом, но это был скорее манифест бессилия, нежели демонстрация мощи. Помню, как я сказал: «Как же все это мне остохренело!» – и побежал. Я бежал по коридорам полуразрушенного здания, потом оказался в лесу, рядом с взорванной дамбой. Я слышал взрывы и выстрелы, усталость и изнеможение тащились за мной чугунной гирей, резь в мышцах и жжение в легких пронзали изнутри, но я не останавливался, а тело, словно пробивая барьер за барьером, продолжало бежать. Внутри зарождалось что-то, и ему было наплевать на слабость плоти.

Я бежал по лесу, вдоль реки, электростанция осталась далеко позади. Оставшись совсем один, я бежал, и с каждым метром внутри крепло спокойствие, потом я наткнулся на покинутую рыбацкую хижину у небольшого дощатого причала. У реки была пришвартована деревянная лодка, я сел в нее, отвязал веревку и поплыл туда, куда посудину несло течение. Переводя дух и вдыхая аромат реки, я вдруг поймал себя на самом абсурдном ощущении, которое только могло охватить человека в месте наподобие Тауна – ощущении счастья, рожденного на фоне абсолютного спокойствия.