Текст книги "Экономические очерки. История идей, методология, неравенство и рост"

ПРИЛОЖЕНИЕ

Тринадцать добродетелей Бенджамина Франклина

«Вот названия этих добродетелей с соответствующими наставлениями:

1. . Воздержание. Есть не до пресыщения, пить не до опьянения.

2. . Молчание. Говорить только то, что может принести пользу мне или другому; избегать пустых разговоров.

3. . Порядок. Держать все свои вещи на их местах; для каждого занятия иметь свое время.

4. . Решительность. Решаться выполнять то, что должно сделать; неукоснительно выполнять то, что решено.

5. . Бережливость. Тратить деньги только на то, что приносит благо мне или другим, т. е. ничего не расточать.

6. . Трудолюбие. Не терять времени попусту; быть всегда занятым чем-либо полезным; отказываться от всех ненужных действий.

7. . Искренность. Не причинять вредного обмана, иметь чистые и справедливые мысли; в разговоре также придерживаться этого правила.

8. . Справедливость. Не причинять никому вреда; не совершать несправедливостей и не опускать добрых дел, которые входят в число твоих обязанностей.

9. . Умеренность. Избегать крайностей; сдерживать, насколько ты считаешь это уместным, чувство обиды от несправедливостей.

10. . Чистота. Не допускать телесной нечистоты; соблюдать опрятность в одежде и в жилище.

11. . Спокойствие. Не волноваться по пустякам и по поводу обычных или неизбежных случаев.

12. . Целомудрие. Редко вступать в половые отношения, причем не иначе как для здоровья или обзаведения потомством, и никогда до отупения, потери сил и так, чтобы не вредить душевному покою или репутации твоим собственным или ее.

13. . Смирение. Подражать Иисусу и Сократу [Франклин, 2015, с. 48, с исправлениями].

ЛИТЕРАТУРА

Альберти Л.Б. Книги о семье. М.: Языки славянской культуры, 2008.

Барро Р.Дж., Сала-и-Мартин Х. Экономический рост. М.: Бином; Лаборатория знаний, 2014.

Вебер М. История хозяйства. Петроград: Наука и школа, 1924.

Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 44–347.

Вебер М. История хозяйства. Город. М.: Канон-Пресс, 2001.

Вебер М. Хозяйство и общество. Социология. М.: Изд. дом ВШЭ, 2016.

Вебер М. Хозяйство и общество. Общности. М.: Изд. дом ВШЭ, 2017.

Зомбарт B. Современный капитализм. М.: Типолитография Т-ва И.Н. Кушнерев и К⁰, 1904.

Маркс К. Капитал. Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М.: Госполитиздат, 1960. Т. 23.

Франклин Б. Необходимые советы тем, кто хотел бы стать богатым // Франклин Б. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1956.

Франклин Б. Моя автобиография. Совет молодому торговцу. М.: ACT, 2015.

Barro R.J., McCleary R.M. Religion and Economic Growth across Countries // American Sociological Review. 2003. Vol. 68. No. 5. P. 760–781.

Barro R.J., McCleary R.M. Religion and Economy // Journal of Economic Perspectives. 2006. Vol. 20. No. 2. P. 49–72.

Becker G. Replication and Reanalysis of Offenbacher’s School Enrollment Study: Implications for the Weber and Merton Theses // Journal of the Scientific Study of Religion. 1997. Vol. 36. No. 4. P. 483–495.

Becker G. Educational “Preference” of German Protestants and Catholics: The Politics behind Educational Specialization // Review of Religious Research. 2000. Vol. 41. No. 3. P. 311–327.

Becker S., Woessmann L. Was Weber Wrong? A Human Capital Theory of Protestant Economic History // Quarterly Journal of Economics. 2009. Vol. 124. No. 2. P. 531–596.

Cantoni D. The Economic Effects of the Protestant Reformation: Testing the Weber Hypothesis in the German Lands. Munich Discussion Paper 2013–4. Munich: University of Munich, 2013.

Braudel F. Afterthoughts on Material Civilization and Capitalism. Baltimore, MD: The Johns Hopkins University Press, 1977.

Cohen J. Protestantism and Capitalism: The Mechanisms of Influence. N.Y.: Aldine de Gruyter, 2002.

Delacroix J. Review of “Religion and Economic Action”, by Kurt Samuelsson // Journal for the Scientific Study of Religion. 1995. Vol. 34. No. 1. P. 126–127.

Delacroix J., Nielsen F. The Beloved Myth: Protestantism and the Rise of Industrial Capitalism in Nineteenth-Century Europe // Social Forces. 2001. Vol. 80. No. 2. P. 509–553.

Dickson T., McLachlan H.V. In Search of “the Spirit of Capitalism”: Weber’s Misinterpretation of Franklin // Sociology. 1989. Vol. 23. No. 1. P. 81–89.

Durlauf S.N., Kourtellos A., Tan C.M. Is God in the Details? A Reexamination of the Role of Religion in Economic Growth // Journal of Applied Econometrics. 2012. Vol. 27. No. 7. P. 1059–1075.

Easterly W. The Elusive Quest for Growth: Economists’ Adventures and Misadventures in the Tropics. Cambridge, MA: MIT Press, 2001.

Franklin B. The Speech of Miss Polly Baker, 1747. <https://founders.archives.gov/documents/Franklin/01-03-02-0057>.

Franklin B. Poor Richard’s Almanack, 1733. <https://en.wikiquote.org/wiki/Poor_Richard%27s_Almanack>.

Giddens A. Introduction // Weber M. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism / transl. by T. Parsons. L.; N.Y.: Routledge, 2001. P. vii – xxiv.

Gorski Ph.S. The Little Divergence: The Protestant Reformation and Economic Hegemony in Early Modern Europe // The Protestant Ethic Turns 100: Essays on the Centenary of the Weber Thesis / ed. by W.H. Swatos (Jr.), L. Kaelber. L.: Taylor and Francis, 2005. P. 165–190.

Guiso L., Sapienza P., Zingales L. People’s Opium? Religion and Economic Attitudes // Journal of Monetary Economics. 2003. Vol. 50. No. 1. P. 225–282.

Hayward R.D., Kemmelmeier M. Weber Revisited // Journal of Cross-Cultural Psychology. 2011. Vol. 42. No. 8. P. 1406–1420.

Iannaccone L.R. Introduction to the Economics of Religion // Journal of Economic Literature. 1998. Vol. 36. No. 3. P. 1465–1496.

Jacob M.C., Kadane M. Missing, Now Found in the Eighteenth Century: Weber’s Protestant Capitalist // American Historical Review. 2003. Vol. 108. No. 1. P. 20–49.

Kaelber L. Rational Capitalism, Traditionalism, and Adventure Capitalism: New Research on the Weber Thesis // The Protestant Ethic Turns 100: Essays on the Centenary of the Weber Thesis / ed. by W.H. Swatos (Jr.), L. Kaelber. L.: Taylor and Francis, 2005. P. 139–263.

Kalberg S. Introduction to “The Protestant Ethic” // Weber M. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism. Los Angeles: Roxbury Publishing Company, 2002. P. xi – lxxvi.

Lehmann H. Friends and Foes: The Formation and Consolidation of the “Protestant Ethic” Thesis // The Protestant Ethic Turns 100: Essays on the Centenary of the Weber Thesis / ed. by W.H. Swatos (Jr.), L. Kaelber. L.: Taylor and Francis, 2005. P. 1–22.

Lenski G., Nolan P., Lenski J. Human Societies: An Introduction to Macrosociology. 7th ed. N.Y.: McGraw-Hill, 1995.

MacKinnon M.H. Calvinism and the Infallible Assurance of Grace: The Weber Thesis Reconsidered // British Journal of Sociology. 1988a. Vol. 39. No. 2. P. 143–177.

MacKinnon M.H. Weber’s Exploration of Calvinism: The Undiscovered Provenance of Capitalism // British Journal of Sociology. 1988b. Vol. 39. No. 2. P. 178–210.

MacKinnon M.H. Believer Selectivity in Calvin and Calvinism // British Journal of Sociology. 1994. Vol. 45. No. 4. P. 586–595.

MacKinnon M.H. The Longevity of the Thesis: A Critique of the Critics // Weber’s “Protestant Ethic”: Origins, Evidence, Contexts / ed. by H. Lehmann, G. Roth; publ. of the German Historical Institute; rev. ed. Washington, DC: Cambridge University Press, 1995. P. 211–243.

McCloskey D. Bourgeois Dignity. Chicago: University of Chicago Press, 2010.

McCloskey D. The Great Enrichment Was Built on Ideas, Not Capital, 2017. <https://fee.org/articles/the-great-enrichment-was-built-on-ideas-not-capital/>.

Munch P. The Thesis before Weber: An Archeology // Weber’s “Protestant Ethic”: Origins, Evidence, Contexts / ed. by H. Lehmann, G. Roth; publ. of the German Historical Institute; rev. ed. Washington, DC: Cambridge University Press, 1995. P. 51–72.

Noland M. Religion, Culture, and Economic Performance. IIE Working Paper Series. WP03–8. Washington: Institute for International Economics, 2003.

Roth G. Introduction // Weber’s “Protestant Ethic”: Origins, Evidence, Contexts / ed. by H. Lehmann, G. Roth; publ. of the German Historical Institute; rev. ed. Washington, DC: Cambridge University Press, 1995. P. 1–26.

Samuelsson K. Religion and Economic Action: The Protestant Ethic, the Rise of Capitalism, and the Abuse of Scholarship. N.Y.: Harper & Row, 1961.

Schumpeter J.A. Business Cycles: A Theoretical, Historical and Statistical Analysis of the Capitalist Process. 2 vols. N.Y.: McGraw-Hill, 1939.

Stark R. Putting an End to Ancestor Worship. SSSR Presidential Address // Journal for the Scientific Study of Religion. 2004. Vol. 43. No. 4. P. 465–475.

Weber M. Social Psychology of the World Religions // From Max Weber: Essays in Sociology / ed. by H.H. Gerth, C. Wright Mills. N.Y.: Oxford University Press, 1946. P. 267–301.

Weber M. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism / transl. by T. Parsons. L.; N.Y.: Routledge, 2001.

Weber M. A Final Rebuttal of Rachfahl’s Critique of the “Spirit of Capitalism” // Weber M. The Protestant Ethic and the “Spirit” of Capitalism and Other Writings / ed. by P. Baehr, G.C. Wells. N.Y.: Penguin, 2002. P. 425–494.

Zaret D. Calvin, Covenant Theology, and the Weber Thesis // British Journal of Sociology. 1992. Vol. 43. No. 3. P. 369–391.

Zaret D. The Use and Abuse of Textual Data // Weber’s “Protestant Ethic”: Origins, Evidence, Contexts / ed. by H. Lehmann, G. Roth; publ. of the German Historical Institute; rev. ed. Washington, DC: Cambridge University Press, 1995. P. 245–272.

III
Ответ современному не-экономисту (комментарий на комментарий)[59]59
  ^* Опубликовано: Экономическая социология. 2019. Т. 20. № 3. С. 185–205. Настоящий текст представляет собой реплику на статью И.В. Забаева «Ницшеанский взгляд на стодолларовую купюру: чтение веберовской “Протестантской этики” в связи с замечаниями современного экономиста» [Забаев, 2019], где содержатся пространные критические комментарии по поводу моей работы «Гипноз Вебера», посвященной анализу дискурсивных практик в «Протестантской этике» М. Вебера [Капелюшников, 2018a; 2018b]. См. также раздел II наст. изд.


[Закрыть]

С чекистской бдительностью И.В. Забаев указывает в своей критической статье о моей работе «Гипноз Вебера» на крайнюю подозрительность самого факта, что я взялся за Макса Вебера и его «Протестантскую этику»: «Основной вопрос к профессору Капелюшникову: зачем человек, не занимавшийся – насколько можно судить по его публикациям – специально этической теорией и вебероведением [т. е. невежда. – Р. К.], стал делать обзор по фальсификации того, что иногда называют веберовским тезисом?» [Забаев, 2019, с. 46]. И в самом деле – зачем? Подозрительно, очень подозрительно: «современный экономист» – и вдруг про Вебера! За этим наверняка кроется какой-то тайный умысел, потому как «в тексте “Гипноза…” ответа на этот вопрос не дается» [Там же]. В подобной ситуации мне, наверное, не остается ничего другого, как попытаться развеять подозрения бдительного И.В. Забаева, ответив на волнующий его вопрос.

Ответ первый, короткий: написал, потому что стало интересно.

Ответ второй, пространный: я принадлежу к почти уже исчезнувшему племени тех, кого в советские времена называли «критиками буржуазных экономических теорий», и по старой памяти продолжаю от случая к случаю заниматься этой выморочной деятельностью до сих пор. То напишу о Карле Поланьи [Капелюшников, 2005] (а ведь раньше-то никогда им не занимался!). То о Томасе Карлейле [Капелюшников, 2019] (по странному совпадению, и им никогда раньше не занимался!). А то вообще о драматургии Александра Вампилова [Капелюшников, 2017]…

Еще одно важное уточнение. Перед тем, как приступать к предметному обсуждению, я считаю необходимым сделать официальное заявление: «Сообщаем доценту Забаеву И.В., что Капелюшников Р.И. не является профессором ни НИУ ВШЭ, ни какого-либо другого высшего учебного заведения и поэтому не следует произвольно возводить его в это звание». (Как сказано у поэта, «Не начальник я – печальник…»[60]60
  А. Межиров. «Серпухов» (1954).


[Закрыть])

Теперь, наконец, можно переходить к разговору по существу. Но чтобы не разочаровывать читателя, хотел бы заранее предупредить, что ничего нового ни о самом Вебере, ни о его «Протестантской этике» сверх того, что уже было сказано в моем «Гипнозе…», я добавить не смогу. Итак, по пунктам.

ОБЩИЙ ПОДХОД

Основной упрек, который адресует мне И.В. Забаев, состоит в том, что я ограничиваюсь обсуждением веберовского Тезиса о связи «современного» рационального капитализма с аскетическим протестантизмом вместо того, чтобы рассматривать «Протестантскую этику» как моральную проповедь или трактат по этике: «“Протестантская этика” – это произведение про этику» [Забаев, 2019, с. 22]; «всю “Протестантскую этику” можно увидеть как постановку и решение проблем внутри теории этики» [Там же, с. 24]; «в “Протестантской этике” он [Вебер. – Р. К.] решил написать про этику» [Там же, с. 22][61]61
  Напомню, что у истоков практики обозначать центральную идею «Протестантской этики» как Тезис стоял сам Вебер.


[Закрыть]. В такой – этической – аранжировке голос Вебера обретает поистине пророческую мощь и громоподобие: «Вы будете откликаться, – как бы обращается он к своим современникам, а, возможно, и к нам – на зов Божий (призвание), Вы будете искать спасения, полноты жизни, и именно этот поиск сделает вас “приобретаторами” (Erwerbsmachine) и людьми, не способными видеть ничего за рамками своих профессий (Berufsmensch), вы потеряете и полноту жизни и свободу» [Там же, с. 48][62]62
  Именно в этом контексте И.В. Забаев обращается к этическим представлениям Ф. Ницше, оказавшим определенное влияние на мировоззрение Вебера [Забаев, 2019, с. 40–43].


[Закрыть].

Отсюда становится понятно, почему веберовский Тезис И.В. Забаева практически не интересует (упоминания о нем встречаются в тексте его статьи от силы раз пять). Для него Вебер не столько ученый, сколько моральный авторитет, на чью мудрость он хотел бы опереться при осмыслении судеб нынешнего российского общества, в частности – при выборе между различными нравственными тенденциями, прослеживающимися сейчас в русском православии. Он не скрывает своего замысла приноровить Вебера для собственных практических нужд: «Мне кажется, к веберовской “Протестантской этике” стоит относиться по большому счету как к инструменту собственного действия, средству для решения своих вопросов» [Там же, с. 46].

Подобно тому, как Вебер поставил нравственный диагноз западному обществу начала XX в., И.В. Забаев хотел бы поставить такой диагноз российскому обществу начала XXI в.: «Нам нужно искать мировоззрение и связанные с ним практики» [Там же, с. 50][63]63
  Так и подмывает спросить: нам – это кому?


[Закрыть]. Величие Вебера состоит в том, что он выявил доминанту жизни того времени (капитализм) и отыскал ее источник (религия). Сверхзадача, которую ставит перед собой И.В. Забаев, аналогична: повторить интеллектуальный подвиг Вебера применительно к российскому обществу сегодняшнего дня (обнаружить доминанту и определить источник)[64]64
  «…Требуется работа, аналогичная проделанной Вебером в “Протестантской этике”, т. е. работа по прописыванию возможного направления связи между на первый взгляд очень далекими друг от друга доменами жизни» [Забаев, 2019, с. 49].


[Закрыть].

Позволю себе несколько замечаний скептического свойства. Все мы знаем, как Вебер относился к вторжению оценочных суждений в научный анализ, так что мне представляется маловероятным, чтобы он одобрил моралистическую интерпретацию «Протестантской этики», предложенную И.В. Забаевым. Что касается моего подхода к ней, то он совершенно не уникален, и если меня можно в чем-то упрекать, так это в его заурядности: подавляющее большинство читателей, комментаторов и критиков в течение более 100 лет воспринимали и продолжают воспринимать работу Вебера в первую очередь как исследование по экономической истории или, если кому-то нравится больше, по исторической социологии и лишь во вторую – как все остальное. Смысловым центром веберовской книги всегда признавался Тезис, да и трудно думать иначе – достаточно вспомнить о ее названии. Таким образом, как раз общий взгляд на нее И.В. Забаева нестандартен, в то время как мой более чем традиционен.

Хотел бы также напомнить И.В. Забаеву и его коллегам-социологам, что когда Вебер писал «Протестантскую этику», то полагал, что занимается не социологией, а социальной экономией: именно так со ссылкой на Ж.-Б. Сэя он определял дисциплинарную принадлежность своего исследования [Weber, 2002]. (Социологом он стал осознавать себя позже.) Но если это так, то тогда, возможно, комментирование «Протестантской этики» «современным экономистом» не является таким уж тяжким прегрешением? Упрекать меня, как это делает И.В. Забаев, в том, что в моей работе нет того-то или того-то, едва ли корректно[65]65
  «Мне действительно кажется, что она – “Протестантская этика” – не о том, о чем пишет профессор Капелюшников» [Там же, с. 22].


[Закрыть], поскольку я с самого начала четко ограничиваю круг обсуждаемых проблем, предупреждая, что речь пойдет только о дискурсивных приемах, использованных Вебером при обосновании своего Тезиса, и ни о чем другом [Капелюшников, 2018a, с. 27]. То, что моя работа не обзор российской или зарубежной веберианы, не очерк творчества Вебера и даже не целостный «портрет» «Протестантской этики», мне представлялось самоочевидным. Впрочем, я должен быть благодарен И.В. Забаеву за то, что он великодушно прощает мне мое упущение: этической части «Протестантской этики» «вообще можно не заметить (так и получается у профессора Капелюшникова, и винить его тут не в чем)» [Забаев, 2019, с. 38].

Конечно же, я желаю И.В. Забаеву удачи в его дальнейших поисках доминанты и источника, но не вполне уверен в их успешности, потому что нравственный диагноз нашему времени он собирается ставить исходя из жесткой гегелеподобной мыслительной схемы. На каких скрижалях написано, что у нашей современности есть одна доминанта? А не десять? Или нет ни одной? На каких скрижалях написано, что у доминанты есть один-единственный источник? А не 25 или, как красочно выражается сам И.В. Забаев, не целый «словарь переменных»?

Казалось бы, при столь разной исходной оптике, общей территории для дискуссии между И.В. Забаевым и мной практически не остается. Но он все же находит немало конкретных поводов, чтобы продемонстрировать узость и тенденциозность комментариев к «Протестантской этике», которые позволил себе «современный экономист».

НАУКА

Как ни странно, к «Протестантской этике» как научному произведению И.В. Забаев относится гиперкритицистски: «…стиль “Протестантской этики” и не пахнет научностью»; «…не будут не правы те, кто скажет, что это масскульт от социологии»; «…сочинение не научно» [Там же, с. 21]. Куда уж мне с моим «критическим пафосом» [Там же] до подобных посрамлений классика! (Для меня, не скрою, большой сюрприз, что, оказывается, «Протестантскую этику» можно не признавать глубоким, изощренным и вдохновенно написанным научным произведением.)

Собственно моя фундаментальная ошибка в том и состоит, что я воспринимаю «Протестантскую этику» как научное исследование, тогда как на самом деле она таковым не является: «Профессор Капелюшников думает, что Вебер в “Протестантской этике” проверяет гипотезу… о связи протестантской этики и экономического роста. Но Вебер в “Протестантской этике” не занимается проверкой гипотезы» [Там же, с. 22]. Вообще-то непрофессор Капелюшников думает по этому поводу нечто иное. То, что этика аскетического протестантизма проложила дорогу новоевропейскому капитализму, обеспечившему невиданный экономический подъем, для Вебера никакая не гипотеза, а твердо установленный эмпирический факт, оспаривать который способны только обскуранты. Соответственно, в «Протестантской этике» он выступает от имени открывшейся ему абсолютной истины и, как власть имеющий, просто доносит ее до читателя.

Но если в своей работе Вебер занимается не наукой, то чем же? Оказывается, «он создает словарь переменных и показывает, какой характер могла бы иметь связь между двумя из них» [Там же]. Правда, до И.В. Забаева никто не догадывался, что в «Протестантской этике» Вебер составляет «словарь переменных», чтобы им затем могли пользоваться другие, ну а поскольку никто не догадывался, никто и не пользовался. Наконец, «и, возможно, это составляет основную часть “Протестантской этики”, Вебер занят прояснением характера связи между религией и экономикой» [Там же, с. 23]. Вообще говоря, в чем-чем, а в этом ни у кого никогда не было никаких сомнений. Но, видимо, Вебер занимается выявлением связи между религией и экономикой каким-то особым, вненаучным или сверхнаучным способом, что дает И.В. Забаеву основание писать об этом с пафосом первооткрывателя.

Хотя никаких гипотез в «Протестантской этике» Вебер не проверяет, но зато безостановочно генерирует их одну за другой (И.В. Забаев обнаруживает их с десяток). Однако все они настолько сложны, что за их эмпирическую проверку Вебер даже не брался, да и сейчас проверить их на фактических данных практически невозможно: необходимое для этого «регрессионное уравнение довольно сложно построить даже сейчас»; «все имеющиеся современные исследования… не охватывают всю специфичность требуемых Вебером переменных» [Там же, с. 52]. Правда, тогда становится не совсем понятно, какое право они имеют именоваться гипотезами и почему сам И.В. Забаев относится к утверждениям Вебера (например, о существовании в реальности носителей протестантской этики или носителей «духа капитализма») не как к предположениям, а как к непреложным истинам.

По мнению И.В. Забаева, именно потому, что Вебер не был озабочен поиском эмпирических подтверждений своего Тезиса, он поместил таблицу М. Оффенбахера, которая вроде бы такое подтверждение предоставляла, не в основной текст «Протестантской этики», а в примечания (в моей статье анализу этой таблицы посвящен специальный раздел и к этому сюжету нам еще предстоит вернуться позже). Поэтому неправильно придавать оценкам Оффенбахера какое-то особое значение, которое придаю им я, поскольку Вебер «вообще не проверял гипотезу» [Там же, с. 51].

Однако если И.В. Забаев прав, то это, прежде всего, не делает чести самому Веберу, если вспомнить его же собственные методологические декларации о социологии как эмпирической науке. Но допустим даже, что сам Вебер не испытывал потребности в каких-либо эмпирических подтверждениях Тезиса (что, впрочем, более чем сомнительно). Тем не менее несколько поколений его читателей искали в тексте «Протестантской этики» именно их и не находили нигде, кроме как в арифметически дефектной таблице М. Оффенбахера. Собственно с этим и связана ее звездная судьба в истории социологии.

ЭКЗЕГЕЗА

И.В. Забаев высмеивает мою фразу о том, что в богословском споре между М. Маккинноном [MacKinnon, 1988a; 1988b; 1994; 1995] и Д. Заретом [Zaret, 1992; 1995] подход первого выглядит с позиции здравого смысла предпочтительнее, чем подход второго [Капелюшников, 2018a, с. 44]. Какой-такой здравый смысл, когда речь идет о «церковной истории определенной страны в определенное время» [Забаев, 2019, с. 49]? Жаль только, что он при этом не упоминает, что я честно объясняю читателю, почему считаю возможным апеллировать тут к здравому смыслу. Правда, в моем случае, возможно, было бы корректнее говорить не о здравом смысле, а о нехватке воображения. Как я открыто признаю, для меня психологически непредставима ситуация, когда, как это следует из веберовской экзегезы в редакции Зарета, по нечетным числам кальвинистские проповедники рассказывали бы пастве об ужасах Мамоны, а по четным – о том, что только по успеху в мирских делах можно удостовериться, предназначен ты к вечному спасению или нет [Капелюшников, 2018a, с. 43–44]. По-видимому, воображение И.В. Забаева на порядок богаче моего и он не усматривает в подобной шизофренической раздвоенности ничего экстраординарного. Но все-таки я был бы признателен, если бы он растолковал мне с опорой на конкретные тексты, как все это могло уживаться в головах кальвинистских проповедников.

И.В. Забаев утверждает также, что в споре между Маккинноном и Заретом я однозначно встаю на сторону первого [Забаев, 2019, с. 51]. Ничего подобного. Для этого у меня нет необходимых знаний и квалификации. Я вполне допускаю, что прав может быть Зарет и прямо об этом пишу [Капелюшников, 2018a, с. 44]. Но даже и это не спасает веберовскую экзегезу, разве что тогда она оказывается ошибочной не полностью, а «наполовину» [Капелюшников, 2018б, с. 35]. Все дело в том, что смысловым ядром как маккинноновской, так и заретовской реконструкции служит «теология завета», полностью проигнорированная Вебером[66]66
  На самом деле подходы Маккиннона и Зарета чрезвычайно близки: просто первый не стесняется сильных выражений по адресу Вебера, тогда как второй предпочитает сохранять по отношению к Веберу традиционный для социологов пиетет [MacKinnon, 1994].


[Закрыть]. Но стоит только сделать ее центром реформатской картины мира, как отношения верующего с Богом предстают в совершенно ином свете, чем изображает их в «Протестантской этике» Вебер [Капелюшников, 2018a, с. 43].

ЭТИКА

Рассуждения И.В. Забаева на данную тему страдают от непростительного для эксперта по этике смешения понятий. Он, похоже, не видит разницы между анализом этических представлений какой-либо социальной группы или какого-либо мыслителя и этической проповедью от первого лица. В первом случае перед нами наука, во втором – моральная доктрина. Хотя бóльшая часть веберовского текста посвящена разбору религиозных и нравственных представлений различных христианских деноминаций, он не становится от этого богословским или этическим трактатом. С учетом того, какие исследовательские приемы использует Вебер, его работа, конечно же, принадлежит сфере науки. Собственным этическим оценкам он позволяет «прорваться» лишь в нескольких местах в заключительной части «Протестантской этики» («Аскеза и капиталистический дух»). Это едва ли удивительно, если вспомнить, с какой непримиримостью относился Вебер к вторжению оценочных суждений в научный анализ.

И.В. Забаев утверждает, что в моем тексте ничего про этику нет: «В “Гипнозе…” есть про протестантизм, а про этику там нет»; «Этическая сторона “Протестантской этики“ практически не разбирается в “Гипнозе…”» [Забаев, 2019, с. 22, 33][67]67
  Получается так, что когда И.В. Забаев комментирует разделы веберовского текста, посвященные моральным установкам различных протестантских деноминаций, то он занимается этикой, но когда те же самые разделы комментирую я, то это никакого отношения к этике не имеет. А почему? Откуда такая асимметрия?


[Закрыть]. Странно, а мне казалось, когда я его писал (видимо, ошибочно), что он в значительной мере как раз таки про этику – научную. Например про то, что нехорошо обрезать начала и концы цитируемых текстов, не сообщая об этой операции читателю; нехорошо не оповещать читателя, что цитируемый текст представляет собой частное письмо; нехорошо называть куцый фрагмент текста «трактатом»; нехорошо убежденного деиста записывать в «деятели пуританизма» на том основании, что папа у него был кальвинистом; нехорошо со звериной серьезностью истолковывать юмористические тексты; нехорошо вчитывать в библейское изречение смысл обратный тому, который в нем заложен; нехорошо сидеть одновременно на двух стульях, рассказывая, с одной стороны, что «дух капитализма» не имеет ничего общего с наживой, а с другой – что он представляет собой безудержную погоню за ней[68]68
  Про «дух капитализма» нам, с одной стороны, сообщают, что «“стремление к предпринимательству”, “стремление к наживе”, к денежной выгоде, к наибольшей денежной выгоде само по себе ничего общего не имеет с капитализмом» [Вебер, 1990, с. 47]. Но с другой – рассказывают, что «Summum bonum этой этики прежде всего в наживе при полном отказе от наслаждения, даруемого деньгами, от всех эвдемонистических или гедонистических моментов: эта нажива в такой степени мыслится как самоцель, что становится чем-то трансцендентным и даже просто иррациональным по отношению к “счастью” или “пользе” отдельного человека» [Вебер, 1990, с. 75].


[Закрыть]; наконец, нехорошо использовать в качестве эмпирического обоснования своих идей арифметически дефектную таблицу. И в дополнение, специально для И.В. Забаева как эксперта по этике: нехорошо подозревать оппонента в задних мыслях и диверсионных намерениях, даже если это «современный экономист» (т. е. представитель чужого племени, забредший на не свою территорию). Мой текст в первую очередь про то, что в научных обсуждениях желательно избегать дискурсивных приемов, подчас применявшихся Вебером, и в этом смысле он, конечно, про этику.

Естественно, что последнее нехорошо из моего списка относится не к М. Веберу и не к М. Оффенбахеру: никто не застрахован от элементарнейших ошибок, как бы по-детски они ни выглядели задним числом. Оно относится к нескольким поколениям социологов, которые сначала на протяжении примерно полувека воспроизводили в своих статьях и учебниках арифметически дефектную таблицу Оффенбахера (причем не в примечаниях, а в основном тексте), а затем, когда ее дефектность была им предъявлена, все равно продолжали держаться за нее еще примерно полвека, пытаясь даже доказывать, что с ней не так уж все и плохо. Напомню, что героическая гипотеза Р. Мертона о происхождении современной европейской науки из протестантской этики базировалась, прежде всего, на таблице Оффенбахера [Merton, 1936; 1938].

Ссылки И.В. Забаева на работы ряда социологов, пытавшихся в свое время оспаривать несуразность таблицы Оффенбахера, лишены смысла, потому что все попытки такого рода предпринимались до появления исследования Г. Беккера, который обратился к первичным данным баденской образовательной статистики [Becker, 1997]. (Характерная деталь: до Г. Беккера на протяжении почти 100 лет это никому в голову не приходило!) Может быть, из моего поля зрения что-то выпало, но, насколько мне известно, пока результаты беккеровских расчетов никем под сомнение не ставились[69]69
  Рискуя показаться мелочным занудой, все же не могу не заметить, что обсуждение таблицы Оффенбахера занимает менее 10 % моего текста, а не 25 %, как утверждает И.В. Забаев.


[Закрыть]. Его данные демонстрируют настолько крошечные межконфессиональные различия в распределении учащихся Бадена по школам разного типа, что сегодня никто и не подумал бы делать какие-либо обобщения исходя из такой мизерной вариации.

И.В. Забаев считает весомым аргументом против критиков Вебера то, что их опровержения Тезиса нередко противоречат друг другу [Забаев, 2019, с. 51]. Так, из работы Г. Беккера по Бадену следует, что значимых различий в образовательном поведении протестантов и католиков не было [Becker, 1997], тогда как из работы С. Беккера и Л. Воссмана по Пруссии – что они были [Becker, Woessmann, 2009]. Но, согласитесь, Баден и Пруссия – это не одно и то же, и точно так же не одно и то же вопрос о распределении учащихся по образовательным трекам и вопрос об охвате детей средним образованием. Более того, из постановки проблемы у С. Беккера и Л. Воссмана ясно видно, что их исследование тестирует не исходный, а модифицированный Тезис Вебера. Как бы ни выглядели результаты анализа на прусских данных, по отношению к аутентичной объяснительной схеме Вебера они в любом случае будут иррелевантны. Почему? Да потому что прусские протестанты были практически сплошь лютеранами, а лютеранство, как уверяет нас Вебер, является по своему этосу еще более антикапиталистическим, чем даже католичество!

И последнее. Раз уж И.В. Забаев выбрал предметом своего обсуждения этические представления Вебера, то было бы неплохо сообщить читателю, что по их поводу пишут наиболее авторитетные и компетентные комментаторы (например, Р. Арон). А пишут они, что Вебер не разработал никакой системы ценностей, которую мог бы предъявить миру; что у него не было никакой своей этической системы, никакого своего свода правил поведения и никакого своего идеала общества; наконец, что его взгляды отличает глубокая моральная амбивалентность (см.: [MacKinnon, 2001, p. 331]).

ИНТЕРПРЕТАТОР-НОВАТОР

В этой же – «этической» – части статьи И.В. Забаева мы обнаруживаем два совершенно поразительных места, где ключевые идеи «Протестантской этики» трактуются с точностью до наоборот. В обоих случаях источник глухоты к веберовской мысли оказывается одним и тем же: неразличение отдельных этапов эволюции «современного» капитализма и соответствующих этим этапам «этик» или «духов», которые сам Вебер стремился разграничивать.

В своей работе я попытался схематически выделить основные фазы эволюции «современного» (новоевропейского) капитализма в понимании Вебера: 1) подготовительная («героическая») фаза, когда капитализм уже появился, но еще не стал доминирующей формой хозяйства (XVI–XVII вв.); 2) фаза расцвета, когда капитализм превратился в господствующую форму хозяйства (XVIII–XIX вв.); 3) фаза перерождения, когда начал формироваться «пострациональный» капитализм, отличный во многих отношениях от классического «рационального» капитализма (конец XIX – начало XX в.) [Капелюшников, 2018a, с. 35][70]70
  Пострациональный – это определение, предлагаемое мной исходя из характера веберовской аргументации; у самого Вебера его, конечно, нет.


[Закрыть]. На всех этапах этой эволюции, если я правильно понимаю Вебера, общая мотивация экономического поведения оставалась той же самой: стремление к мирскому успеху, погоня за наживой («приобретательство»), верность профессиональному призванию. Однако стоявший за этим «дух» всякий раз оказывался иным, поскольку менялось религиозно-этическое обоснование такого поведения. Наверное, точнее всего было бы сказать, что в «Протестантской этике» Вебер прослеживает «приключения» идеи призвания[71]71
  Должно быть понятно, что нижеследующее описание реконструирует ход занимавшей Вебера культурной эволюции не такой, какой она могла быть «на самом деле», а такой, какой она виделась ему.


[Закрыть].