Текст книги "Песнь огня"

Мне следовало догадаться, что именно такие разговоры велись на трибунах, пока мы соревновались. Мне казалось неправильным рассуждать о привлекательности Кора, это выглядело так, будто я оценивающе пялилась на собственного брата, а сравнивать его с Ли – просто смехотворно, но меня не удивило, что Кор пользовался популярностью, особенно среди жительниц Чипсайда. Он возглавлял протесты в том районе во время Бункерных бунтов.

– А кто тебе нравится, Эбби?

– Я думала, вы приписали мне бурный роман с Ричардом Неархоллраб.

Сестры захихикали.

После того как драконы удалились в свои пещеры, Ли занял место рядом с Иксионом в первом ряду Дворцовой Ложи в окружении драконорожденных. Я видела, как он наклоняется к Иксиону, ведя беседу. Я вспомнила слова Мегара об их дружеском общении. Мне было легче уверять ее, что это притворство, пока не увидела это своими глазами.

Но потом я вспомнила, что сказал Рок: Ему нравится повсюду таскать за собой Ли.

Ли может делать вид, будто он наслаждается собой, разодевшись в яркие одежды. Но он такой же пленник, как Рок или Кор.

Я вытащу их отсюда. Я всех их вытащу.

Как?

По другую руку от Иксиона восседала Фрейда Бассилеон, невеста Иксиона и моя новая хозяйка, вуаль скрывала ее лицо от посторонних глаз. Ее дракон возвышался над нами, свернувшись калачиком на вершине Крепости, как спящая кошка размером с кита. Обизут спала так глубоко, что можно было на время забыть об опасности нависшей над нами тени Великого Дракона.

Вики вцепилась в руку Верры:

– Вот мой любимец!

Кор сюр Маурана и Эдмунд Грейхизер показались на вершине Орлиного Гнезда. Кора приветствовали бурными аплодисментами, овации для Эдмунда не столь восторженны. Помимо того, что он сводный брат Ли, о нем мало что было известно. Настоящая звезда здесь – Кор.

Он щурился, словно лучи яркого солнца ослепляли его. Но потом я поняла, что, вероятно, так оно и было. Он сидел в камере, не мог тренироваться, не мог даже увидеть свет дня…

И теперь у него появился шанс на свободу.

Перед началом турнира Иксион произнес речь. Его громкий голос, как в свое время голос Атрея, загремел над ареной:

– Граждане Каллиполиса, добро пожаловать на первый матч Турнира по Отсеиванию! Сегодня мы будем отделять слабых от сильных. Мы создадим лучший, более доблестный флот драконьих наездников, который вы когда-либо знали. Победители отпразднуют одну из великих ценностей Революции: поощрение за заслуги.

Я слышала смех в его голосе. И я к этому привыкла, ведь Иксион насмехался надо мной каждый раз, когда мы разговаривали.

– Кор Саттер, сын простолюдина, будет состязаться с Эдмундом Грозовым Бичом, внебрачным сыном повелителя драконов. Каждый из них в прежнем каллиполийском флоте обладал званием Кварты – четвертого по старшинству чина в их флоте. Сегодня только один сохранит это звание. Пусть лучший наездник обретет почести.

До этого момента я не задумывалась о смысле этих состязаний, какими бы они ни были, для меня они казались лишь обычным массовым зрелищем по сравнению с тем фактом, что мои друзья оказались в плену у врага. Но теперь Иксион подтвердил то, о чем я догадывалась с самого начала.

Это ловушка. И тут же возникал вопрос: какие уловки будут использованы для достижения желаемого результата?

Когда прозвонил колокол и драконы-грозовики ринулись друг на друга, а затем резко разлетелись в разные стороны, я, вцепившись в колени, прищурившись, наблюдала за происходящим. Пепел извергался из двух пастей: оба дракона были загашены, что стало ответом на мое первое подозрение – придется ли Кору встретиться с боевым пламенем в то время, как его дракон не сможет достойно ответить противнику.

Нет. Ничего такого.

Они снова ринулись друг на друга, на этот раз сходясь в контактном бою, и Вики радостно завизжала рядом со мной, когда дракон Кора начал одерживать верх, всеми силами стремясь к победе…

Энви взбрыкнул, когда Маурана выпустила струю пепла. Зазвонил колокол: Кор заработал штрафной удар.

– Держись, Кор!

Мой голос – капля в океане людских голосов; толпа была полна людей, выражавших поддержку. Наездники разошлись для отдыха, и Эдмунд открыл клапаны резервуаров с охлаждающей жидкостью, чтобы смягчить боль от ожога.

Затем снова раздался колокол, и наездники бросились друг на друга.

Лишь когда Эдмунд нанес штрафной удар, я догадалась, в чем дело.

Он уже вновь занял свою позицию на дистанции сброса; колокол замер в ожидании Кора.

А Кор продолжал возиться с клапаном охлаждения.

– Давай, Кор! – завопила Вики. И не только она. – Почему он не возвращается на позицию?

– В его костюме нет охлаждающей жидкости.

– Нет чего?

Она слишком увлечена происходящим, чтобы слушать меня. Кор еще немного повозился с клапанами, и его плечи поникли: он тоже догадался, что это ловушка.

Этот поединок и не должен был быть честным. Долгие дни, проведенные в темнице, он, снедаемый страхом, жил единственной надеждой, а теперь у него вот-вот ее отнимут.

Я видела, что он все понял, по его поникшим плечам.

Кор занял позицию. Однако теперь он сгорбился, тесно прижавшись к своему дракону и напряженно застыв в седле. Штрафной удар задел его правый бок; он держал поводья левой рукой, потому что только ею еще мог пользоваться.

Я поняла, что закрыла лицо пальцами лишь тогда, когда Верра потянула меня за руки.

– С ним все будет в порядке, это всего лишь турнир, Эбби!

Но к концу поединка даже она расплакалась. Эдмунд медленно поджаривал его. Не в силах облегчить боль, Кор все сильнее и сильнее прижимался к спине своего дракона.

Ему удалось нанести Эдмунду еще один штрафной удар, но у Эдмунда было предостаточно охлаждающей жидкости, и он моментально восстановился, словно и не почувствовал ожога. Получив еще один удар, Кор перестал реагировать на происходящее, оставив своего дракона без управления. Маурана взяла управление на себя, чувствуя мучения своего наездника, она издавала пронзительные вопли, пытаясь уберечь его от выстрелов. Но в конце концов она выдохлась. Для последнего выстрела, хотя это должен был быть всего лишь штрафной удар, дракон Эдмунда выпустил полновесную струю пепла, поглотившую Кора и его дракона.

Это так называемый убойный удар.

Служителям приходится уносить с арены Кора и его дракона.

– Как ты думаешь, с ним все будет в порядке? – спрашивает Верра, поглаживая Вики по спине.

– Выстрелы пеплом не смертельны, – ответила я, – если ему будет оказана медицинская помощь.

Если.

Меня пронзила ужасная мысль: Что, если они хотят, чтобы это было смертельно?

– Я просто думала, – сказала Вики, вытирая глаза, – что он окажется достаточно хорош. Но думаю, что тот драконорожденный лучше.

Я обернулась, чтобы посмотреть на нее:

– Думаешь, поэтому Кор проиграл?

Вики пожала плечами, выглядя пристыженной и озадаченной.

– Кор проиграл Лео в прошлый раз, не так ли?

В полуфинале турнира на звание Первого Наездника, когда я победила Пауэра, Кор уступил победу Ли. Тогда каллиполийцы не догадывались о происхождении Ли, но теперь об этом знали все.

Иксион вышел вперед.

– Народ Каллиполиса, – произнес он, – вы просили о демократических реформах, и теперь я даю их вам. Вы видели исход этого поединка, но не мне диктовать, кто будет летать за ваш флот. Сегодня выбор за вами. Отдадите ли вы лавровый венок Эдмунду и примете ли его как вашего Кварту? Скажете ли вы «да»?

Мои ладони сжались в кулаки, когда я поняла, что происходит. Ему мало было опозорить наездника из низов перед всем городом: Иксион заручился поддержкой демократии, предоставив народу осознать, что Кор не достоин этого звания. Я зажмурилась, чтобы не видеть, как взлетают в воздух руки в подтверждение, но не могла не слышать, что происходит. Нараставший гул голосов, выкрикивавших «за», сначала тихий и нестройный, становится все громче. Пока наконец не превратился в громогласное скандирование, заполнившее арену, и даже Вики шептала рядом со мной:

– Да.

Я с трудом разлепила глаза, горящие от слез. Эдмунд Грозовой Бич, сводный брат Ли, поднимает кулак из Дворцовой Ложи, куда он приземлился, чтобы получить лавровый венок Фрейды, его спутанные светлые волосы сияют в солнечных лучах. Испуганные возгласы одобрения звучали в ответ на его награждение.

Ли, единственный из драконорожденных, забыл об аплодисментах.

– Позвольте представить вам Эдмунда Полугрозовой Бич, – провозгласил Иксион, – вашего нового Кварту!

Когда мы выходили с арены, я прислушивалась к приглушенным разговорам других людей, вроде Вики наблюдавших, как проигрывал их герой. Может быть, у следующего Стражника получится победить, говорил кто-то, но я уже знала, что это глупая надежда. Иксион уничтожит все сомнения в превосходстве драконорожденных, испортив все резервуары с охлаждающей жидкостью в огнеупорных костюмах Стражников.

На негнущихся ногах я брела обратно во дворец, но вдруг вспомнила, что должна подать кофе Фрейде, и бегом ринулась в ее покои.

ЛИ

Я готов был крышу сорвать, если они не позволят мне увидеть Кора, но Иксион, похоже, посчитал, что гораздо забавнее разрешить это.

Я нашел его на носилках, в крытой телеге, на пути из внутреннего дворика Обители к ближайшим боковым воротам во Внешней стене. Они собирались отвезти его в Подземелье. От него пахло паленой кожей.

– Кор!

– Ли…

Шлем защитил большую часть его лица, но вокруг него видны участки кожи, покрытые вздувшимися волдырями. Врача не вызвали, повозкой управляли военные. Взглянув на меня, Кор закрыл глаза. У меня не было кинжала, поэтому я обратился к охраннику:

– Снимите с него огнеупорный костюм.

– Милорд, у нас приказ доставить его прямо…

Я, не опуская глаз, смотрел ему в лицо, и у солдата, узнавшего меня, сдали нервы. В любом случае мой статус драконорожденного и Стражника пока еще давал мне возможность принимать решения на правах старшего по званию. Я потребовал, чтобы мне принесли холодную воду, тряпки и любые мази, которые можно было найти: охлаждающую жидкость, алоэ или, на худой конец, мед из кухни. Мне оставалось надеяться, что после того, как его вернут в камеру в Подземелье, никто не проследит за ним, чтобы убедиться, что он умер от этого. Моей помощи должно быть достаточно, чтобы он не погиб. Я поливал холодной водой самые сильные ожоги вдоль его бока, вымывая гной из ран и промокая их тряпками, и тут он произнес:

– Я правда думал, что дело в шляпе.

Я набрал еще одно ведро холодной воды.

– Это моя вина. Я попросил Иксиона дать тебе шанс.

Кор хрипло рассмеялся:

– Я польщен твоей… верой в меня.

Когда я сделал все, что мог придумать, Кор ухватился за мою руку своей ярко-красной ладонью:

– Не дай им навредить Мауране.

Когда его повезли прочь, я вдруг подумал, увижу ли его когда-нибудь снова.

Я уже почти вернулся в Обитель, когда вспомнил, что больше там не живу. Резко развернувшись, я направился туда, что когда-то было, а теперь снова стало входом в крыло Грозовых Бичей во Внутреннем дворце.

За то время, что мне понадобилось, чтобы помочь Кору, Полукровки уже успели расположиться в обновленных покоях моей семьи и чувствовали себя как дома. Я нашел Эдмунда, все еще в лавровом венке, в гостиной на кушетке, которую когда-то так любила моя мать. Только теперь, заметил я, у этой кушетки была новая обивка. Полукровки окружили его, поднимая бокалы, прославляли его имя; его грозовик, Энви, разбрасывал пепел по свежевычищенному ковру.

Когда я вошел, Эдмунд уставился на мои перепачканные гноем и пеплом руки:

– Выглядишь как дерьмо.

Я бросился на него.

– Ты… лживый… трус…

Я не успел пройти и половины комнаты, как другие Полукровки скрутили меня, а Энви поднял голову и зашипел. Пепел запорошил глаза, и мне стало трудно дышать. Пока я кашлял, Тит и Анджело заставили меня опуститься на колени.

– Это он обманщик, – холодно ответил Эдмунд. – Я не обязан вести себя честно с простолюдином, который украл одного из драконов моей семьи.

От такого лицемерия я разразился хохотом, и слезы ручьем хлынули из моих глаз.

– Твоя мать была простолюдинкой.

Вероятно, так оно и было. Слишком уж Эдмунд походил на крестьянина-горца. И все это было в духе моего отца: внимательный отец, любящий муж, такой человек, который никогда не изменил бы своей жене. Это было злоупотреблением властью, о котором он никогда не думал после, просто откупившись от отца этой беременной дочери, чью жизнь он загубил.

Эдмунд воспринял сомнения в собственной порядочности как оскорбление. Его дракон обнажил клыки и поднял голову. Эдмунд вскочил:

– Да? И, очевидно, ты унаследовал слабость нашего отца к простолюдинкам. Уберите его с моих глаз долой!

Тит и Анджело вышвырнули меня из гостиной.

Снаружи ко мне подбежал лакей, помогая встать на ноги, и принялся оттирать испачканный мундир. Я пропустил мимо ушей его имя и не слушал его взволнованную болтовню, пока он вел меня по коридору. Я пришел в себя лишь тогда, когда он привел меня к спальне, принадлежавшей мне в восемь лет.

– Лорд Эдмунд потребовал себе покои хозяина, поэтому мы подготовили комнату, которая раньше была вашей, милорд.

Мою маленькую кроватку заменили взрослой кроватью. Дверь, которая вела в покои моей кормилицы, была закрыта. Занавески и постельное белье были новыми, хотя по-прежнему украшены вышивкой с изображением вереска, теперь дополненной цветками черного клевера. Картина над камином осталась прежней: кладка яиц дракона-грозовика, одно из яиц треснуло, и в щель выглядывает глаз новорожденного дракона. В детстве я качал головой, чтобы создать иллюзию, что картинка движется.

Я обернулся к лакею и вдруг понял, что знаю его.

– Барт. Ты работал в Лицейском клубе.

Барт поклонился:

– Да, милорд. Но до этого я служил здесь.

Его морщинистое лицо было абсолютно бесстрастно, хотя мне интересно, как он жил, сменив один режим на другой, что повидал и чем занимался. Некоторые из слуг отвернулись от своих господ. Другие были наказаны за то, что вообще им служили.

– Милорд! Ее Божественное Высочество передает вам это и свой привет.

Он протянул мне свисток для призыва Пэллора. Его извлекли из браслета Стражника, и теперь он был нанизан на цепочку, как когда-то у моего отца. Арочное окно, выходящее на балкон, откуда открывался вид на Огненную Пасть, треснуло, впуская прохладный ветерок, который боролся с пламенем в очаге. Когда-нибудь, Лео, ты сможешь призвать собственного дракона с этого балкона.

Чувствуя исходивший от меня запах боли Кора, оцепенев от своей неудачи, я вдруг так отчаянно захотел увидеть Пэллора, что даже мысль о неуважении к памяти отца не в силах остановить меня.

Я сделал два шага к стеклянной двери, распахнул ее и высунулся на балкон. Свисток издавал звук, слишком высокий для человеческих ушей, и этот звук проник в Огненную Пасть, распахивавшуюся внизу. Мне недолго пришлось гадать, услышал ли Пэллор мой призыв. Через минуту он появился из пещеры, кружа в восходящем потоке, и легко приземлился на драконий насест рядом с балконом моей детской спальни. Я прижался к нему, вдыхая знакомый запах его пепла. Его чешуя, вычищенная хранителем, блестела, он был без седла.

Барт напряженно ждал меня в дальней части комнаты, подальше от драконьего насеста.

– Принцесса также приглашает вас на кофе, если у вас нет других дел до начала пира.

Одного взгляда на меня было достаточно, чтобы понять, что мне сейчас не до визитов вежливости.

– Не думаю, что я…

– Я подготовил тазик для вашего омовения и могу помочь вам.

– Я все сделаю сам.

– Я настаиваю, милорд, – упорствовал Барт.

Он был похож на тех слуг, которых я помнил. Его вполне беглый драконий язык выдавал в нем уроженца Нижнего берега, делая его речь слегка отрывистой. Я смотрел на него в упор, но, вздрогнув под моим взглядом, он тем не менее не отступил. Возможно, он получил приказ от лица, более влиятельного, чем я… От Иксиона или Фрейды.

Я чувствовал, как усталость сковывала мое тело. От меня разило пеплом, запахом горелой плоти. И на краю моего сознания мельтешила мысль, что ожоги Кора – моя вина.

После всего, что произошло, перетерпеть привычные для аристократа гигиенические процедуры – сущая мелочь.

Я опустился в ближайшее кресло, а Барт подтащил ко мне таз с теплой водой.

– Вот так, милорд.

Я позволил ему вымыть меня.

И хотя были причины, по которым все это казалось странным – этот слуга, ухаживающий за мной, и Пэллор, нежившийся в лучах солнца на старом драконьем насесте, были и причины, почему это казалось правильным.

И я слишком устал, чтобы бороться с ощущением этой правильности.

Тени удлинились на стенах Внутреннего дворца, сияющие золотисто-теплым светом зимнего полуденного солнца, когда Барт наконец закончил вытирать полотенцем мои волосы. Только когда я наклонился, чтобы расстегнуть свой огнеупорный костюм, то вспомнил о письме, которое дала мне Дора Митрайдс.

Я развернул листок бумаги, и слова поплыли у меня перед глазами.

Это документ на поместье в горной местности, зарегистрированный на имя Доры. A небольшой эскиз дома и его поэтажный план не оставляют сомнений в том, что это за дом. В оцепенении читал я список имущества: без феодальных земельных владений собственность включала особняк и окружавшие его акры виноградников, фруктовых садов и термальных источников для выведения драконов. К собственности прилагались сторож и собака, поместье. Расписка Доры о покупке датировалась послереволюционным периодом.

В дополнение к документу указывалось, что в случае смерти владельца поместье должно вернуться его изначальному владельцу, Лео Грозовому Бичу.

Здесь же была записка, сделанная тонкой рукой Доры. Помнишь, я как-то сказала, что нам есть что обсудить, кроме гобелена? Вот это оно и есть.

Барт заговорил, и ему пришлось повторить дважды, чтобы я его услышал.

Он спросил, намерен ли я нанести визит Фрейде в духе старинных традиций. Вытерев глаза, я ответил:

– Почему бы и нет.

Дора Митрайдс до самого конца следовала традициям, и думаю, она хотела, чтобы и я был таким же.

Барт кивнул:

– Тогда я все подготовлю, милорд.

Визит в духе старинных традиций означал, что я должен явиться верхом на драконе. Барт снял небольшое дворцовое седло со стены у балконной двери. Оно было не толще ковра и использовалось для перемещения по Внутреннему дворцу, куда можно было попасть через Огненную Пасть. Похоже, Барт, ко всему прочему, обладал и навыками смотрителя драконов и, соблюдая все традиции, действовал с невозмутимой уверенностью. Отвесив короткий поклон, он приблизился к Пэллору. Пэллор взмахнул хвостом. Холодно взглянув на Барта, он в ответ тоже склонил голову.

Барт положил дворцовое седло ему на круп.

– Все готово, мой господин и дракон. Принцесса в Аврелианском крыле.

За долгие годы я впервые услышал, чтобы покои, в которых раньше располагалась канцелярия Первого Защитника, кто-то так называл.

– В Розовом зале?

– Да, милорд.

Я запрыгнул на спину Пэллора, и мы влетели в Огненную Пасть. Окна и драконьи насесты Внутреннего дворца вихрем закружились вокруг нас, в некоторых царила темнота, другие лучились вечерним светом канделябров. На мгновение на меня снова нахлынули воспоминания: отец верхом на драконе, перелетающий с одного светского раута на другой в недрах Огненной Пасти, наполненной суетой сновавших туда-сюда других повелителей драконов. Годы спустя вместе с Энни я нашел офис Атрея по воспоминаниям о старом режиме, когда мы явились сообщить об обнаружении питианского флота.

Сейчас эти события казались такими далекими, но воспоминание об отце стало настолько близким, что казалось, я могу прикоснуться к нему.

Мы с Пэллором пересекли Огненную Пасть в длинных лучах фонарей и приземлились на насесте у покоев Фрейды. Розовый зал – место, где Атрей принимал сановников и высокопоставленных чиновников. До этого это была самая уединенная приемная Арктура Аврелианца. Она была отделана в традиционном стиле и ярко освещена. Фрейда в одиночестве сидела на кушетке, а служанка разливала кофе, и когда мы приземлились, принцесса подняла глаза, и сквозь узорчатое стекло я увидел ее улыбку.

Я спешился и направился к стеклянной двери, которую открыла мне служанка.

Фрейда поднялась мне навстречу. Улыбка преобразила ее лицо, растапливая лед безразличия и наполняя глаза теплом.

– Я вижу, ты получил свой свисток-призыватель.

– Да. Благодарю тебя. Надеюсь, ты не возражаешь, что я привел с собой Пэллора.

– Вовсе нет, – ответила Фрейда. – Я слышала, это традиция вашего двора. Это умно.

– Но, конечно, благодаря великим голиафанам ваш двор драконорожденных выглядит гораздо величественнее, – ответил я, пока служанка забирала мою мантию.

– Возможно, если размер делает двор величественнее, бесчисленный флот свидетельствует о прозорливом уме.

Мы с легкостью перебрасывались мячиком светской беседы, которой я не вел уже много лет, и это происходило так непринужденно, что мне не нужно было задумываться над словами.

После возвращения в старые покои моей семьи радости от того, что мне вернули свисток для призывания Пэллора, и глубокого чувства собственной бесполезности, накатившего на меня после поединка Кора, у меня словно что-то оттаяло внутри. Я снова был способен воспринимать дворцовый юмор.

Я перестал бороться с собой.

– И теперь с твоим Великим Драконом и нашим многочисленным флотом наш двор станет и величественным, и умным.

Фрейда звонко рассмеялась. Вошла служанка с кофейным сервизом.

– Я сожалею о том, что случилось сегодня с твоим другом. – Тон Фрейды сделался серьезным, когда она взяла свою чашку. Чашки в два раза меньше каллиполийских, а дымящийся бассилеанский кофе, даже отфильтрованный, похож на черную землю. – У меня были подозрения, но я надеялась, что ошибаюсь. Ты не знаешь, он…

– С ним все будет в порядке. Спасибо.

Ее сочувствие так же нежелательно, как и ее упоминание о Коре. После того как я постарался смыть с себя неудачу этого дня, я не заинтересован в том, чтобы мне о ней напоминали. Кофе, даже бассилеанский сорт, показался мне недостаточно крепким.

Фрейда кивнула. Она слегка барабанила пальцами по столу, поднося крошечную чашку к губам.

– А мое предложение? Вы думали о нем сегодня?

– Как же иначе?

– Я надеялась, что так и будет. Пожалуйста, – добавляет она с нетерпением, подталкивая служанку вперед, чтобы наполнить мою чашку, потому что девушка застыла возле моего кресла.

Служанка шагнула вперед, наклоняясь, чтобы налить мне кофе. Я взглянул на нее.

Это была Энни.