Текст книги "Песнь огня"

Взмахнув хвостом, Гефира скрылась в полосах тумана.

Бекка разжала ладонь, отпустив мои пальцы. Гарет стряхнул с себя руку матери. Мы поднялись, и взгляд Агги задержался на облаках, в которых исчезли Дело с Джепайрой.

– Бедный мальчик, – пробормотала она. – Они заставят его сделать это.

Я вспомнила, как дрожал голос Гриффа, когда я учила его писать имена его семьи и он попросил добавить еще одно. Как он старательно выводил имя «Дело Небесная Рыба» в тетради. Я поднялась на ноги, смахивая веточки с колен.

– Я думал, что драконорожденные часто брали любовников из крестьян в свои постели.

– В постели – да. Но не в сердца.

Итак, это было не похоже на поведение прежних повелителей драконов, а больше походило на меня и Ли. Или на ту ситуацию, если бы его отец был жив, а Ли был бы предан своему народу, когда он учился любить меня.

Возвращайся ко мне, сказал Ли.

И я вернусь, как только закончу эту работу.

– По крайней мере, Грифф будет единственным, кого ему придется бросить.

Оруженосцы рассказывали мне, что в последний раз, когда норчианскую наездницу сбросили с дракона, вместе с ней была сброшена и ее семья. Они шепнули мне ее имя: Мабалена. Эта история и их благоговейный ужас были слишком мне знакомы и не добавляли уверенности. Наши земли разделяли многие мили и море, но и здесь, и там, с огнем или без, повелители драконов наказывают семьи одинаково. Я стала Мабаленой своей деревни.

Поэтому именно я настояла на том, чтобы перевезти Аггу и ее детей сюда, ради их безопасности, пока план не будет завершен.

Поскольку это была моя забота, меня немного удивили следующие слова Агги:

– Я благодарна вам за помощь сегодня. – Дети не слышали ее приглушенный голос за свистом ветра. – Но хочу, чтобы ты знала: когда я услышала, что он встречался с тобой, я плакала.

В ее глазах горел огонь, похожий на огонь в глазах Гриффа, когда она крепко вцепилась в плечо своего сына, осмелившись посмотреть мне в глаза. Ей потребовалось огромное мужество, чтобы сказать это: «Я вижу, как ее взгляд скользит по моему дракону, а затем возвращается ко мне».

Должно быть, это было похоже на то, как мой отец представил себе подвал, который он мог бы вырыть, и решил рискнуть, и это обрушило драконий огонь на наши головы.

Агга понимала, и я тоже, что я стала такой же авантюрой для Гриффа.

Я стала источником силы. Последним средством. В лучшем случае я меньшее зло.

Я – наездница дракона и явилась сюда, чтобы сделать свою работу.

– Ты была права, когда плакала.

Я потянулась к седельной сумке Аэлы. Сняла свой огнеупорный костюм и доспехи под прикрытием ее крыльев в дюнах далеко отсюда всего несколько часов назад; дрожащие пальцы Ли расстегивали застежки. Платье и платок для волос, которые сейчас на мне, принадлежали Агге, и я чувствовала на себе ее взгляд, когда разворачивала их. Возможно, под шрамами от ожогов она видела такое же тело крестьянина, как у нее. А может, она просто видела городскую девочку, досыта наевшуюся во время своей службы, пытаясь компенсировать голодное детство, и это превращало меня в нечто неузнаваемое. Дрожа, я разделась и втиснулась в свой огнеупорный костюм. Застегнула застежки, которые расстегивал Ли, чувствуя, как колючие ветки ежевики касаются моей обнаженной кожи, по которой бегут мурашки.

Когда я потянулась за баллоном с охлаждающей жидкостью, то обнаружила, что маленькие руки держат седельную сумку.

– Я могу помочь тебе.

Рука Агги дернулась, чтобы удержать Бекку.

– Бекка, не мешай…

Но Бекка отстранилась, и я услышала свой голос:

– Все в порядке.

Бекка оказалась очень старательной помощницей. Она наблюдала за мной, пока я откручивала клапаны охлаждающей жидкости шлема и заливала внутрь жидкость из канистры. Когда пришло время заняться задней частью моего костюма, она подошла ближе:

– Я могу помочь.

Я опустилась на колено, чтобы быть на уровне ее роста.

– Спасибо.

Я чувствовала, как маленькие пальчики закручивают каждый клапан вдоль плеч сзади.

– Для чего это?

– Если я обжигаюсь, то заливаю костюм охлаждающей жидкостью. Тогда не так больно.

Наблюдая за нами, Агга так сильно потирала подбородок, что мне казалось, что она натрет мозоль.

– Я хочу стать наездницей дракона, когда вырасту. Как ты. Я буду Первой Наездницей.

Пока она не произнесла эти слова, я почти забыла, что когда-то тоже мечтала об этом звании.

– Это нелегкая работа.

Бекка пожала плечами:

– Я не боюсь. – Она поставила канистру на землю. – Теперь доспехи?

– Теперь доспехи.

Я показала ей, как закреплять пластины, кирасу, панцирь, наручные и ножные щитки. Когда пришло время вооружить Аэлу, я показала, как нагрудник застегивается на мягком подбрюшье, чтобы обеспечить дополнительный слой защиты от копьев снизу. Аэла сидела неподвижно, следя за работой Бекки одним прищуренным глазом, слегка подергивая хвостом.

«Ты ей нравишься».

Бекка взглянула снизу вверх на дракона и непонятно было, кому она задала вопрос – Аэле или мне:

– Ты собираешься спасти моего дядю?

Аэла выдохнула небольшую струйку дыма.

– Да, – ответила я.

– Ты собираешься освободить Норчию?

Агга, наблюдающая за происходящим, казалась потрясенной. Аэла опустила морду к протянутой ладошке Бекки, и дрожащие пальцы девочки коснулись ярко сияющей янтарной чешуи между ее ноздрями.

– Я на это надеюсь.

– Я могу помочь, – сказала Бекка.

Я вспомнила, как тянулась за лопатой около маминой могилы и говорила своему отцу те же слова. Теперь я поняла, почему он обнял меня, вместо того чтобы ответить. Я показала свои нарукавные щитки:

– Ты помогла мне. Видишь?

На горизонте, где обрывались низкие облака, забрезжил розоватый свет. Звон колоколов из крепости слабым эхом разносится по воде. Крепостные ворота открывались, шествие вот-вот должно было начаться. Когда я потянулась за шлемом, Агга протянула его мне.

– Да хранят тебя святыни, – произнесла она.

ЛИ

КАЛЛИПОЛИС

В утро первого Народного собрания я проснулся, испытывая тревогу за Энни и судьбу Революции, которую она отправилась разжечь на Новом Питосе. Я не беспокоился о том, что случится сегодня дома, в Каллиполисе. Даже когда сотрудник министерства предупреждает меня о том, что над нами нависла угроза, а именно триархистский заговор с целью вернуть мою семью к власти, я не придал этому значения.

Я не обращал на это внимания до того момента, как Иксион Грозовой Бич, мой кузен, не приземлился рядом со мной в центре Орлиного гнезда на открытии Народного собрания.

Иксион изучил историю Революции так же хорошо, как и я. Он знал, как происходят удачные перевороты и какие провалы случаются. Не тратя времени зря, он сообщил мне, что ворота в драконьи логова заблокированы, высокопоставленные чиновники революционного режима окружены во дворцовой ложе, а Стражники изолированы в Обители.

Затем он предложил народу хлеб Фрейды и приписал эту милость мне.

Мы стояли плечом к плечу в Орлином гнезде, глядя на первое за последнее десятилетие Народное собрание. Над головой в голубом небе, озаренные ярким солнечным светом, кружили голиафан и его принцесса, отбрасывая тень империи на город-государство Каллиполис.

– Вы наблюдали, как революционный режим потерпел неудачу, – обратился Иксион к Народному собранию. – Вы страдали из-за некомпетентности Атрея Атанатоса. Вы жаждали вернуться к правителям, которые были рождены, чтобы служить вам.

Он взял меня за руку.

Я мог бы вырвать ее и осудить его поведение. Но мне было любопытно, насколько далеко он зайдет. Перед Народным собранием Миранда Хейн предупредила о тайной организации, триархистской группировке, которая сговорилась с Иксионом, – Орден Черного Клевера. Если предположить, что у Иксиона больше поддержки, чем мне казалось, Стражники и их драконы в опасности. И если он не лгал, когда сказал, что Дак жив и находится в плену на Новом Питосе, у него есть рычаг давления на близкого друга Энни и брата Кора.

И я не оттолкнул его руку, позволив ему поднять ее вверх.

– Давайте вернемся к нашим корням, – продолжал Иксион. – К тому, что правильно. К тому, что естественно. И пусть голод, несправедливость и невзгоды, пережитые за десять лет, канут в прошлое.

Народное собрание проголосовало за восстановление представителей триархии как полноправных правителей Каллиполиса. Они приняли предложение Фрейды о продовольственной помощи от ее империи.

Они так долго страдали и голодали, что, кажется, даже не вспомнили, что именно воздушные удары Иксиона вызвали нехватку продовольствия.

Или, возможно, из-за надвигающейся тени голиафана они не хотели протестовать против этого.

– И все благодаря моему кузену, Лео Грозовому Бичу, чье приглашение сделало возможным наше возвращение, – сообщил Иксион Народному собранию.

Ужасно наблюдать, как реформа, за которую я боролся, моментально была отменена. Но еще хуже слышать, как мое имя произносили, благодаря за это. Народом, чьей помощи мы просили, был народ Деймоса, демократическое государство без драконов. Но теперь уже слишком поздно исправлять Иксиона.

Аплодисменты оглушили меня.

– Ты идиот, – сказал я Иксиону, потому что чувствовал себя самым большим идиотом на свете.

– Громкие слова от того, кого так просто обвели вокруг пальца.

– Меня обвели вокруг пальца? – Я указал на бассилеанскую принцессу, кружившую в небе на своем голиафане, которая только что добавила еще одну провинцию к своей империи.

– Ты имеешь в виду мою будущую жену?

Я пристально взглянул на него. Конечно, не мог же он быть настолько глуп. Но он ухмыльнулся в ответ, так что, похоже, я не ошибся в своем предположении.

– В любом случае, – он махнул рукой в сторону толпы, – я думаю, мы знаем, кто сейчас настоящие идиоты.

– Они голодны.

– Ну, скоро они не будут голодными. Зерно Фрейды должно прибыть в течение недели.

– Вместе с ее войсками?

Иксион вскинул плечо. Уклончивое подтверждение.

Значит, мы должны быть заняты. Какую бы сделку он ни заключил, она в обмен пообещала нашим врагам каллиполианскую автономию. Референдум Народного собрания, одобривший ее, был лишь декорацией; войска Фрейды прибыли бы в любом случае. Граждане на этом Народном собрании, которые еще не догадались об этом, скоро все узнают.

Тень от медленно спускающегося голиафана Фрейды охватывает весь Верхний берег, и мы спускаемся по пандусу Орлиного гнезда под его сенью. У дворцового входа на арену, вне поля зрения публики, нас встретили Люциан Ортос, начальник штаба генерала Холмса, и адъютант. На лацкане Ортоса я увидел знак черного клевера Триархии в изгнании.

– Вы?

Он всегда был невыносим в классе и для Энни на заседаниях Военного совета, но сейчас все гораздо серьезнее. Люциан едва взглянул на меня.

– Холмс и Верховный Совет были помещены вместе с Атанатосом, мой господин.

Это более редко использовавшаяся фамилия Атрея…

– Отлично, – сказал Иксион.

Пальцы помощника дрожали, когда он ощупал мою форму Стражника, но он все равно выполнил свою работу, стараясь не встречаться со мной взглядом. Он вытащил кинжалы из моих сапог наездника и показал инкрустацию на одном из них Иксиону.

Вереск дома Грозовых Бичей переплетается с инициалами, общими для моего отца и меня, Л.Г. Нож принадлежал моему отцу, но Иксион не знал, что именно Энни нашла и подарила его мне. Он внимательно рассмотрел реликвию, а затем взглянул на меня.

– А ты, – произнес Иксион, – вовсе не такое уж и дерьмо.

– Забавно. А я собирался сказать, что ты самое настоящее дерьмо.

Иксион разразился хохотом.

Он кивнул помощнику Ортоса. Тот изо всех сил ударил меня кулаком в живот. Я согнулся, хватая воздух ртом.

Вот и все.

2
Падение с дракона

ГРИФФ

НОВЫЙ ПИТОС

Единственный вопрос, который всплыл в моей голове, когда меня вывели из камеры, провели через крепость и к Кургану Завоевателя прямо перед рассветом, – это что будет с моей семьей, когда меня сбросят. Семью Мабалены убили, и у меня нет причин ожидать чего-то иного. Я боялся даже задавать себе вопрос, добрались ли Антигона с Аэлой из Каллиполиса и были ли отравлены кормушки, как мы и планировали. Все мои мысли были о сестре, ее малышах и дедушке, который все еще ждет, когда потерянный сын вернется из моря, которое его поглотило.

Я обещал Агге защищать их.

Мир по-прежнему выглядел серым и бесцветным, рассвет еще не забрезжил на лицах тех, кто собрался посмотреть на наше шествие. Чайки слишком сонные, чтобы кричать, а соленый воздух неподвижен и влажен. Кажется, будто весь остров ждет, затаившись.

– Грифф, я вымолил помилование!

Тонкий голосок, говорящий на драконьем языке, раскалывает тишину, и я обернулся и увидел юного Полуаврелианца – Астианакса. Он трусил рядом со мной, пока меня со скованными руками вели за телегой Спаркера. Я слышал, как няня мальчика шипела на него позади нас, но он не обращал на Ши никакого внимания. Он ровесник Гарета.

– Мне? – удивленно спросил я.

Астианакс, радостно улыбаясь, покачал головой:

– Спаркеру!

Он был так горд собой, что у меня замерло сердце. Лучше Спаркер, чем я.

– Этого будет достаточно, юный господин, – сказал я ему.

Он вернулся к своей мрачной семье, а меня повели на вершину кургана.

Все это слишком напоминало мне тот день, когда сбросили Мабалену: Спаркер, привязанный к телеге передо мной, его хвост тщетно бьется о цепи. Родные просторы, оруженосцы и Полуаврелианцы, и драконорожденные изгнанники, собравшиеся посмотреть, как я принимаю удар; а вокруг нас серое море прищуренных глаз и хмурых лиц, нахлынувшее на курган, – норчианцы, которых заставили в этом участвовать. Астианакс нервно раскачивался на руке своей матери рядом с Великим Повелителем Радамантом.

Я оглядываю людей из клана Наг в поисках своей семьи и не нахожу никого из них.

Где же они?

Охватившая меня паника заставила меня придумывать множество объяснений. Их похитили. Их держали взаперти, чтобы в последний момент вытащить в цепях и бросить следом за мной…

Дело шагнул вперед. Его небесная рыба, Джепайра, ждала позади него, и нас окружают остальные драконы триархов и их наездники: Феми, сестра Дело, длинный серебристо-голубой хвост ее небесной рыбы прорезал просеку в толпе дрожащих жителей деревни; Уран и Орион, младшие двоюродные братья Полуаврелианцы, застывшие бок о бок на своих короткошеих драконах-аврелианцах, злобно взирая на нас, и Роксана и Роуд, старшие дети Великого Повелителя, стоявшие рядом с родителями, как почетный караул верхом на драконах.

Роуд подмигнул мне. Он, вероятно, должен был взять на себя ответственность, если Дело струсит. А это, похоже, не за горами. Кожа Дело, обычно теплого смуглого оттенка, теперь приобрела пепельный оттенок. Пот каплями струился по его кудрям. Его глаза метались, он то и дело переводил взгляд с меня в сторону. Если он получил мое сообщение о том, что должен выполнить свой долг, он не в восторге от этого.

Но у меня сейчас были более важные дела, чем беспокоиться о Дело Небесной Рыбе.

Как только меня отвязали от телеги, я бросился на колени и произнес:

– Помилуй, господин мой, раба твоего недостойного, пусть не будет заслуженное им наказание возложено на его семью, ни в чем не повинную…

Я выкрикнул Мольбу в надежде, что драконорожденный будет удовлетворен моим унижением. Я с удивлением слышал, как срывается мой голос, но я не пытался это скрыть. До меня донеслось хихиканье Роуда.

Голос Дело звучал едва слышно:

– Твоя Мольба принята твоим господином. Встань.

Я поднялся на ноги, голова кружилась от нахлынувшего облегчения. Мы стояли в метре друг от друга. Взгляд Дело скользнул мимо меня, в сторону клана Наг.

– Грифф, – выдохнул он, – где твоя семья?

Это меня удивило.

– Я думал, они у вас.

– Нет.

И тут я это заметил.

Самка дракона Роуда, Райла, вдруг поникла. Когда она обернулась, я увидел глаз, затянутый слизью.

Другие драконы тоже поникли, хвосты приникли к земле, крылья обвисли. И как никто из драконорожденных не заметил этого? Но затем я понял, что наездники выглядели не лучше. Обычно оливковая кожа Полуаврелианцев казалась почти зеленой; Феми потирала затылок с таким видом, словно ей чего-то не хватало.

За всю свою жизнь я видел такое только у одного человека. Нестор. Их отец, небесный вдовец.

Я перевожу взгляд с этих поникших драконов на серолицых драконорожденных, и святыни помогают мне, я чувствую желание громко кричать от восторга.

Антигона все-таки пришла.

Моя семья пропала, потому что они в безопасности.

А эти проклятые драконы еще не мертвы, но они точно были отравлены. Если я не ошибаюсь, драхтаназия вот-вот их доконает. Эти бедные глупцы еще не знали, что именно заставляло их чувствовать себя больными.

На самом деле единственный дракон, который не поник, – это дракон Дело.

Я вспомнил инструкции, которые дал Мабалене, и едва не улыбнулся.

Похоже, Дело с Джепайрой получили мое сообщение, совершили долгий полет, и дракон пропустил завтрак.

ДЕЛО

Я думал, что мне это привиделось, когда мы с Джепайрой пролетели через Приют Моряка перед рассветом. Я думал, что мне привиделась янтарная чешуя, сверкнувшая на карстовой колонне клана Торнроуз.

Теперь, оглядывая курган, я уже не был так уверен. Где семья Гриффа? И почему остальные наши драконы выглядят так, словно вот-вот свалятся с ног?

Он велел мне передать тебе, чтобы ты забрал Джепайру. Отправился в долгий полет.

Что, если в этом предложении было что-то большее, чем обычная заботливость? Несколько недель назад был момент, когда мы с Гриффом обнялись во мраке драконьего логова и я как дурак просил его пощадить близнецов и моего дракона, что бы он ни задумал.

Янтарная чешуя на карстовой колонне клана Торнроуз Карст. Я был уверен, что видел их.

Я был почти уверен, что Грифф специально избегал моего взгляда. Но я и сам теперь не знал, что думать о нем. Сжав кулаки, я обернулся и подошел к Великому Повелителю Радаманту. Он стоял со своей семьей в месте, отведенном для этой церемонии. Маленький Астианакс прыгал, держась за локоть леди Ксанты, их старшие дети, Роуд и Роксана, возвышались на драконьих спинах, выглядя такими позеленевшими и потными, что от их вида накатывала тошнота.

– Я думаю, нам стоит отменить это.

– Дело струсил? Какой сюрприз, – пробормотала Роксана.

Она вытерла вспотевший лоб.

– Это не трусость. Что-то случилось. Его семья пропала…

– Значит, мы бросим их позже, – прорычал его отец из ложи Небесных Рыб.

– Я не это имел в виду…

Остальные слова застыли у меня на языке: янтарная чешуя, эти зеленолицые всадники. Неужели никто из них не видит поникших драконов? Но в голову закралась предательская мысль, и хотя я должен был бы беспокоиться о том, что этот заговор мог означать для моего народа, я обнаружил, что думаю о том, что это может означать для одного человека.

Потому что, если я действительно видел янтарную чешую, у Гриффа, возможно, появится шанс.

Отец шагнул вперед:

– Или ты сбросишь его, – произнес он, – или это сделает Руод.

Судя по его тону, он не скрывал, что подумает обо мне, если я ослушаюсь.

Знакомое разочарование в его голосе запускает мою извращенность как часовой механизм. Какие бы доводы я ни приводил, я знаю, что отец воспримет это как еще одно доказательство моей слабости. Я стиснул челюсти и, развернувшись, направился к Джепайре, засунув ногу в стремя.

Да будет так.

Поднявшись в воздух, я ринулся вниз. Грифф, замышляющий недоброе, потный от волнения негодяй, исчезает под нашим крылом. Я ощутил инстинктивное удовлетворение Джеп так ястреб пикирует на добычу, – когда она вцепилась когтями в его плечи. Потому что, в отличие от этих угасающих драконов вокруг нас, моя Джеп летала просто отлично. Похоже, ее спасло предупреждение моего вероломного любовника.

Не знал, на кого больше злился в этот момент – на Гриффа или на себя.

Я слышал, а может, только представлял его вопль боли.

Мы поднимались все выше.

И я окинул взглядом горизонт. Деревни, усеивавшие склон холма. Берег, спускавшийся к морю. Карстовые колонны, ближайшие пролива Моряка. Жизнь Гриффа была сейчас в когтях Джеп, я чувствовал страстное, прорывавшееся сквозь ярость так же отчетливо, как видел свет, пронзающий покрывало северных облаков. Я не могу спасти тебя. Но, возможно, кто-то другой сможет.

И конечно, я хотел этого.

Мы поднимались все выше. Оглядывались по сторонам, ждали.

Ну же.

Мы прошли точку безопасного падения. Еще выше. Курган Завоевателя становился все меньше. Ветер усилился. Джепайра кружила в восходящем потоке воздуха, пытаясь удержать позицию. Если мы станем дрейфовать, место падения изменится.

Капля приземлится не в том месте. Шоу будет не столь удачным.

Но у меня будет другое шоу.

Ну же. Давай уже.

Приходи, пока это слабое сердце еще не набралось храбрости.

Грифф кричит снизу:

– Я думаю, мы уже достаточно высоко!

Ветер обдувает нас обоих.

– Не совсем.

– Дело, заканчивай с этим!

Его голос сорвался.

Наконец-то я увидел ее, эту янтарную вспышку, и уперся пятками в бока Джепайры под ее крыльями.

Сейчас.

Грифф упал вниз.

Антигона сюр Аэла прорывается сквозь облачный покров и ныряет следом.

ГРИФФ

Это безумие, что все так закончилось, в воздухе, ведь воздух всегда был моим спасением. Как по-разному чувствуешь себя в полете, когда между тобой и землей нет ничего, кроме твоих собственных болтающихся ног.

Я никогда не любил и не ненавидел Дело с Джепайрой так сильно, как в эти томительные мгновения.

И тут я ощутил, как Дело ударил ее в бок каблуками и все ее тело вздрогнуло.

Когти Джеф отпустили мои плечи.

Ветер вырвал крик из моих легких. Мои внутренности сделали кувырок. Земля взлетела вверх…

Смерть мчалась мне навстречу, твердая, как камень, и такая же беспощадная…

И тут меня отбросило в сторону. Другая пара когтей уцепилась за мою тунику и пояс на моей талии. Я уставился на янтарную перепонку крыла дракона-аврелианца.

– Держись! – крикнула Антигона.

Мои легкие были полны ветра, а я заливался, потрясенный, смехом. Мы нырнули вниз. Антигона напрягла голос, пытаясь перекричать свистящий ветер:

– Агга и малыши в безопасности. Прячутся на карстовой колонне клана Торнроуз. Твой дед приготовил оружие в деревнях. Мы сделали остальное.

Она имела в виду драхтаназию и намордники. Сквозь дымку облегчения я ухватился за единственное, что сейчас имеет значение:

– Отнеси меня к Спаркеру.

– Мы летим туда.

Курган Завоевателя устремился нам навстречу. Норчианцы и драконорожденные разбегались врассыпную, а высокородные наездники пытались, но безуспешно, поднять в воздух своих осоловевших, отравленных драконов. Антигона нацелилась на черную громадину, скованную цепями, которой был мой прекрасный Спаркер, гордость нашего флота. Я чувствовал, как он бьется в своих цепях, и подтолкнул его вперед, передав ему любовь, которая цвела в моем сердце.

Борись с ними. Сломай их. Иди ко мне.

Железные болты сорвались с его оков. Послышался скрежет металла. Спаркер встал на дыбы, сломанные цепи его ошейника раскачивались в разные стороны. Воспользовавшись ситуацией, он изо всех сил ударил намордником о деревянные заграждения телеги.

Намордник развалился. А я ощутил облегчение от нашей свободы и смог разжать стиснутые челюсти.

И тут я вспомнил, что должен сказать Антигоне. Это и хорошие, и плохие новости, но у меня было всего около двух секунд, поэтому я выбрал хорошую новость.

Потому что сейчас я чувствовал очень хорошо.

– Антигона, твой друг жив!

– Что?

– Дак жив. – Спаркер прямо под нами, и я прокричал последние слова: – Он в Подземелье Крепости! ТЕПЕРЬ бросай!

Аэла отпустила меня. Я пролетел последние десять футов и упал на спину Спаркера.

На мгновение я застыл, лежа плашмя без сил. Затем радость от нашего воссоединения дала Спаркеру новый прилив сил. Он рванулся, цепи лопнули, и я прильнул к его голой спине, обхватив коленями суставы крыльев. Ветер снова ворвался в мои легкие.

Это все, что мне нужно.

Спаркер выгнул спину и изрыгнул мощное пламя грозовика в небо. Мне вдруг показалось, что я тоже способен изрыгать пламя. Нас окружили изумленные зрители, которые пришли посмотреть на наше падение. Норчианцы переминались с ноги на ногу. Драконорожденные смотрели во все глаза. Все разговоры тут же стихли.

– Что это будет, Норчия? – ору я.

Леари Торнроуз, марионеточный король норчианцев, вышел вперед, на его лице застыла притворная усмешка. Рядом с ним Роуд и его покрытый слизью аврелианец раскачивались, словно корабль на волнах, и дракон зарычал на меня. Тебе понадобится удача, чтобы поднять его в воздух, подумал я, но этой самке дракона совсем не обязательно подниматься в воздух, чтобы сунуть свою пасть Брану в лицо и опалить огнем. Они согнали норчианских оруженосцев, без драконов, в центр кургана, и их безоружные руки подняты вверх. Но глаза оруженосцев были устремлены к горизонту. И я знал, чего они ждали.

– Мы не станем участвовать в этом предательстве, – выплюнул король-марионетка Леари.

Кто-то с криками показывал на небо.

К нам приближались драконы.

Обернувшись, я увидел самое прекрасное зрелище в своей жизни.

Норчианские драконы вылетали из логовищ крепости. Под их крыльями – я слышу, как я смеюсь вслух, – красуются звезды норчианских кланов. Оруженосцы нарисовали их вайдой, синей боевой краской норчианцев, которой пользовались раньше, еще до завоевания Норчии. Сегодня вайда поизносилась, но в ином смысле.

На наших драконах.

Крики страха норчианцев сменило узнавание. Вайда, крикнул кто-то. Они выкрашены ватой. Они наши.

И они были без намордников и ревели огнем.

Норчианские наездники использовали отвлекающий маневр, чтобы наброситься на драконорожденных, стоявших поблизости. Бран бросился на Роуда, вырвал его из седла скулящего аврелианца, и сначала мне показалось, что он его душит, пока он не сорвал цепь с шеи Роуда. Его свисток, призывающий дракона, был у Роуда, повелителя, которому служил Брэн.

До этого момента. Брэн поднес свисток к губам и подул в него, словно выдохнул сдерживаемое всю жизнь дыхание. Он не единственный. Фионна борется с Роксаной; Мойра вцепилась когтями в цепь со свистком, все еще болтающуюся на шее Феми…

И наши призванные драконы падали с неба, как градины. Норчианцы и драконорожденные вопили, трясясь от ужаса при виде их яростного возвышения…

– Взять его! – вопил Роуд, но даже когда его дракон устремил на Брэна замутненные слизью глаза и двинулся к нему с оскаленными клыками, между ними приземлилась аврелианка Брэна, Берия. Она впилась в горло другого дракона, стиснув клыками мягкую чешую, и с хрустом стиснула челюсти.

Роуд перевернулся на спину и закричал.

При звуке его крика осознание распространилось дальше.

Роуд, первенец Великого Повелителя и наследник Нового Питоса, осиротел.

Один убит, остальной флот последует за ним.

Роуд пополз прочь на четвереньках. Великий Повелитель Радамант, стоявший с женой и младшим сыном, выглядел так, будто слова застряли у него в горле. Края его черных глаз побелели. Роксана, увидев, что произошло, начала вопить, как и ее брат. Ее свисток схватила Фионна; ее дракон метался, не в силах подняться в воздух, а норчианцы смыкали ряды.

Наш король-марионетка отступил, словно желая незаметно раствориться в хаосе, но ему не хватило проворства. Спаркер набросился на него. Его челюсти сомкнулись над головой Леари.

И вот уже все кончено и у норчианцев больше не будет марионеточного короля.

Брэн прыгает на голую спину своего аврелианца и вскидывает кулак. У ног дракона лежал мертвый дракон повелителя, которому он когда-то служил.

Норчия! – кричал Брэн сюр Берия. – Норчия!

Вокруг зазвучали песнопения, которые подхватил его клан, Туррет; затем мой, Наг, распространяясь дальше, Фионна передала его клану Нолл, а к ней присоединился Коллин из Кракена. Окружавшие меня норчианцы вытащили из туник ножи и тесаки, которые сегодня им не понадобятся на кухне.

От рева норчианских драконов дрожала земля.

И драконорожденные бежали прочь.