Текст книги "Wu-Tang Clan. Путь Дао"

Наша группа строго придерживалась пути хип-хопа. Я ненавидел все остальное. Я сочинял биты для рифм, а не для того, чтобы создать шлягер для вечеринок. Послушайте «It Takes Two» Роба Бейса, это была хитовая вещь, но он не был хорошим эм-си. Ни одному хорошему эм-си не удалось бы состряпать хорошую песню из этого бита. С другой стороны, KRS-One был настоящим эм-си. Его биты были не особо зажигательными, но именно его тексты качали клубы. Или взгляните на дуэт Эрика Би и Ракима. Их трек «Eric B. Is President» стал клубным хитом. Однако песней, которая заставила всех обратить внимание на Ракима как на серьезного исполнителя, стала «My Melody». Отовсюду на улицах и по радио доносились слова песен «Eric B. Is President» и «My Melody». Это был настоящий хип-хоп.

Именно этим я стремился заниматься: уличная музыка, биты, под которые эм-си могли читать рэп, биты, которые заставят вас сломать любую стену. Я был сосредоточен. Но потребовалось немало времени, чтобы до людей дошла моя идея и чтобы я сам осознал, что истинный артист – это ремесленник, который знает свое искусство от и до.

Когда я выступал под псевдонимом Принц Раким, мой менеджер возил меня к разным продюсерам. Я объездил весь Нью-Йорк – Бронкс, Гарлем, Манхэттен – и прослушивал штук пятьдесят битов, прежде чем найти тот, под который захочу читать. Наконец я сказал менеджеру: «Может, купишь мне бит-машину, чтобы я сам писал для себя биты?» Он лишь отнекивался. Он думал, что мои биты странные и мне это не по зубам.

После того как меня выдворили из проджектов Стейплтона, я приютился в квартире на 7-й Перрой-Плейс, этажом выше моей тетки, в паре шагов от дома моей бабушки на Тарджи-стрит. Там я в полной мере ощутил себя в шкуре голодного художника. Приходилось спускать удлинитель к квартире моей тети на нижнем этаже, чтобы подключить свое оборудование. Но именно там мы с Методом записали «Method Man». Там же я сочинил бит для «Wu-Tang Clan Ain’t Nuthin’ to Fuck With». Все это было записано благодаря ворованному электричеству, маленькому восьмидорожечному магнитофону, сэмплеру Emulator X SP1200 и клавиатуре Ensoniq EPS 16 Plu, которую я добыл незаконным путем. Это был самый настоящий хип-хоп продакшн.

Потом мы перебрались на Морнингстар-Роуд в двухкомнатную квартиру, которую делили семь человек, где мы записали бо`льшую часть песни «C.R.E.A.M.». Когда мы начали получать прибыль с наших первых синглов, я перебрался со своей девушкой и ребенком в двухкомнатную квартиру на Мишель Корт, Статен-Айленд Маринерс Харбор. Там я ощутил, что действительно достиг вершины на стезе хип-хоп продюсерства.

Музыка на 36 Chambers — это смесь битов из гетто Стейплтона, Перрой-Плейс и Морнингстар-Роуд. Но на Мишель Корт я обнаружил нечто, чего у меня никогда не было, – собственный подвал. Я перетащил туда студийное оборудование и с тех пор просиживал там дни напролет. Я сочинял биты для всех: записывал их на дискеты и прилеплял наклейки с именами каждого эм-си: 20 дискет для Метода, 20 для Госта – в общей сложности 150 штук.

К моменту моего переселения в этот подвал я уже постиг многие ступени продюсерского мастерства. Когда альбом Метода Мэна Tical за считанные месяцы получил платиновый статус, я поднял солидную сумму на издательском контракте. Но вместо того чтобы купить тачку (или что там покупают рэп-звезды), я превратил свой подвал из кустарной лаборатории звука в полноценную независимую студию, где мы могли записывать целые альбомы. Именно здесь я почерпнул рекордное количество знаний в 1994–1996 годах.

Подвал стал моим «додзе» (с японского языка это переводится как «место, где ищут путь»), местом для собраний, тренировок, духовного роста. Хотя со стороны так не казалось. Все, чем мы занимались в этом подвале, это писали музыку, курили травку, готовили бургеры из индейки, играли в шахматы и видеоигру «Samurai Shodown». Но музыка стояла на первом месте.

Купив свой первый дом в Кливленде, Огайо, я отправил туда свою семью, а сам остался жить и работать в Нью-Йорке. Я буквально годами не вылезал из этого подвала. Ученые утверждают: для того, чтобы стать профи в каком-то деле, нужно заниматься этим 10 000 часов. Я занимался хип-хопом с тринадцати лет, но в своей лаборатории я, вероятно, в несколько раз превысил эту отметку, пока записывал, миксовал, создавал и учился. В этом подвале я создал Return to the 36 Chambers для ODB, Only Built 4 Cuban Linx Рэйквона и Liquid Swords GZA – и все это только в 1995-м.

Когда я работал над Tical и 36 Chambers в студии в Манхэттене, мне всегда казалось, что демо-записи звучали лучше, чем финальные версии. Из них пропадала часть грубоватого первозданного шарма. Вдобавок мне показалось, что опытные звукоинженеры, с которыми я работал, не понимали, что делать с моей музыкой. Поэтому я решил расположиться там, где меня никто не услышит, где не будет никаких звукарей, кроме меня. Сказано – сделано.

Над Cuban Linx мы работали без посторонней помощи. Я лично нес ответственность за каждую кнопку и крутилку. Альбомы Killah Army, Sons of Man мы записали в подвале, не потратив при этом ни цента. Потом я услышал, что люди считали меня эгоистом, потому что на альбомах указывалось: «Аранжировка, микс и производство RZA». Мне говорили: «Да он не умеет микшировать, он ноль в аранжировке, он никакущий звукоинженер». Они понятия не имели, что я знал микшерный пульт вдоль и поперек. Тут по-другому никак. К моменту, когда мы приступили к работе над Cuban Linx, я чувствовал себя в кресле музыкального продюсера как рыба в воде.

Продюсирование музыки подобно игре на музыкальном инструменте – это акт самовыражения. Каждый пианист по-своему прикасается к клавишам, игра каждого скрипача зависит от силы их рук и индивидуальных особенностей кисти. Вот поэтому Майлз Дэвис считается одним из лучших трубачей – из-за неповторимого духа, который он выдавал через свой инструмент. Он был единственным в своем роде. Настоящее творчество всегда уникально, потому что оно воплощение вас. То же самое и с ремеслом продюсера – приходится терпеливо сидеть, искать себя в море звуков.

Совсем не помогает, когда над ухом кто-то нудит: «Может быть, добавишь баса?» или вываливает на тебя научное объяснение того, как все должно звучать. Многие звукоинженеры получали специальное образование в этой сфере, поэтому они могли заявить: «Если вокал на чистоте двух килогерц, то малый барабан должен быть либо выше, либо ниже этого значения, чтобы он не перебивал вокал». Но я понял, что иногда малый барабан должен перебивать вокал, чтобы акцентировать его. Приходится игнорировать научные догматы, даже саму логику. Порой такие реальные открытия заставляют сознание совершить скачок за рамки разумного.

Среди всего прочего я понял, что в песне одновременно могут играть десять несвязанных инструментов до тех пор, пока каждый из них обладает правильным диапазоном. Даже если одна из дорожек не попадает в ритм, громкость ударных и пульсация исправят это. Таким образом, одной дорожке можно задать темп 100 ударов в минуту, другой – 20, а третьей – 150, в то время как ударные поддерживают постоянный темп 95 ударов в минуту. Все остальное (это могут быть струнные, басовый сэмпл из репертуара лейбла Stax Records, отрывок из русского хора) можно подогнать под нужный темп. С помощью синтезатора я вычленяю конкретные ноты и частоты из сэмплов, вытаскиваю их, чтобы слух на них настроился, и создаю форму. Например, в песне «4th Chamber» мелодия клавишных стала связующим звеном между другими звуками.

Однажды один из моих учеников, продюсер по имени Настоящий Мастер, обратил внимание на одну деталь. Мы были в студии, и он случайно задел ползунок на микшере. Всего один несчастный ползунок, одна дорожка, один инструмент, и все полетело в тартарары. В другой раз он слушал, как я микшировал песню. Он просто курил травку, слонялся без дела, слушал и постоянно твердил мне, что одна дорожка выбивалась по звучанию. «Не подходит, не подходит», – говорил он, указывая на ползунок, который отвечал за эту дорожку. Но когда я все настроил, он понял, что дорожка мозолила ухо лишь до тех пор, пока не была сбалансирована. В этом заключается один из секретов продюсера: диссонанс может быть благозвучным.

Музыке требуется лишь пульс. Даже мычание под нос может вдохнуть жизнь в пульс, в бит. Пульс приводит шум в порядок и работает со всем. Мне кажется, в этом и состоит истинное призвание музыкального продюсера: находить музыку, прислушаться и услышать ее.

Для меня создавать музыку и сочинять биты – все равно что дышать. У меня припасены тысячи битов, которые, вероятно, никогда не увидят свет, но я не могу остановиться делать их, так же как не могу остановиться дышать. Человек – сосуд для своего дыхания, а я сосуд для музыки, которая проходит через меня. Если чаще рассматривать ежедневное творчество под таким углом, это помогает быть более продуктивным. Вы начинаете видеть картину в целом. Восточная философия у-вэй учит действию без действия – «у» переводится как «без». Согласно ей, вы используете силу Вселенной, но делаете это непринужденно, найдя баланс с потоком жизни. Это нужно практиковать каждый час каждого дня.

Парой этажей выше меня жили члены хип-хоп группы из района Куинс под названием «Организованный беспорядок» (Organized Konfusion). Я помню, как этот чувак по имени Принц По наведывался ко мне и смотрел, как я работаю над битами и рифмами. Было забавно, что ко мне заходил член «Организованного беспорядка», потому что это было именно то, чем я занимался в своем подвале: организованный беспорядок. Я создавал музыку, но вместе с тем практиковал нечто духовное. Я доверял хаосу и беспорядку – не судил их, не боялся их, не пытался найти сиюминутное решение. Это не просто секрет продюсерского искусства. Это один из секретов жизни.

Вы и ваша жизнь – это неразрывная система, неважно, через что вам приходится пройти. Нужно быть достаточно беспристрастным, чтобы видеть в себе хорошее и плохое и не относиться ни к одному, ни к другому с осуждением. Представьте, что ваша жизнь песня на шестидесяти четырех дорожках – эти дорожки всегда рядом, они всегда с вами. Порой на передний план выходят зубодробительные дорожки, а остальные сходят на нет. А бывает так, что мелодичные дорожки заглушают любую тьму. Но это всегда часть вас.

Я пришел к выводу, что мы многоликие по своей природе. В связи с этим я люблю обращаться к знакам зодиака. По какой причине столь непохожие существа представляют разные отрезки года? Я думаю, они олицетворяют различные качества человека в разные времена года. Участники Wu-Tang Clan скрываются за многочисленными псевдонимами, альтер эго и образами, но вы без труда увидите всех девятерых в одном человеке. Например, во мне есть что-то от Метода и что-то от Dirty. Частица Dirty есть в каждом члене группы. Все мы вобрали личности друг друга.

Когда я подготавливал студию к записи 36 Chambers, я решил использовать восемь разных компрессоров – для каждого голоса в Wu-Tang Clan. Таким образом, как только я определял, как должен звучать тот или иной артист, мне больше не приходилось ничего менять. Каждый раз, как в студии появлялся Гост, я подключал его к специально подготовленному компрессору. Это придавало альбому целостность. Сегодня на своих альбомах Гост может звучать одну минуту так, а в следующую– иначе, потому что в работу вовлечены разные звукоинженеры, разные компрессоры, микрофоны, разное оборудование. Но, работая над 36 Chambers, я почувствовал, как стал частью голосов эм-си, а они стали частью меня. Мне хотелось, чтобы у каждого из нас были параметры, так что можно было прийти и сразу понять, кто ты и как звучишь.

При создании звукозаписывающей компании одним из главных вдохновений для меня послужила книга об истории Stax Records[12]12
  Stax Records – легендарный американский лейбл звукозаписи, основанный в 1957 году. Cлавится записями черной американской музыки.


[Закрыть]. Из книги я узнал, как основатели студии начали компанию со скромного капитала в тридцать пять долларов. Я узнал, как Дэвид Портер и Исаак Хейвс для многих своих хитов, выпущенных до 1972 года, использовали одну музыкальную группу Booker T. & the M.G.’s и гитариста Стива Купера. Я читал эту книгу на пути к основании собственной компании.

Что было у Stax? Звук. Что было у Motown?[13]13
  Motown Records – американский лейбл, первая компания звукозаписи, созданная афроамериканцем. Среди прочих свою карьеру тут начинали Стиви Уандер, Дайана Росс, Майкл Джексон.


[Закрыть] Звук. Где записывалась каждая песня? В Motown, в Stax. Я решил, что каждая песня будет записываться в этом месте, и дал ему самое очевидное название, какое только мог: «36 Chambers». Потому что оно представляло из себя тридцать шестую ступень моего обучения – место, откуда я делился своей мудростью с миром.

Но, как часто бывает в этой жизни, этой ступени суждено было остаться позади. Закончив работать над Cuban Linx, я тут же принялся за Liquid Swords. Члены «Клана» разъехались по турам, начали снимать клипы, занялись своими карьерами. Я остался в подвале и продолжил работать. Но вскоре этой главе пришел конец, круг замкнулся. Как только я закончил Liquid Swords случился потоп.

Городские дома стояли скученно и разделяли одну систему канализации. В тот день был сильный ливень, и пусть даже я расположил все оборудование на один фут выше от пола, вода поднялась на три или четыре фута и разрушила мою студию. Это напомнило мне о наводнении на Дюмон-Авеню в Бруклине, когда я был ребенком. В моей жизни вода приносит разрушение. Как сказал ребенок из фильма «Убийца сегуна»: «Этой ночью все изменилось». Сэмплом с этой фразой начинался Liquid Swords.

Работа над Liquid Swords была практически закончена, но нашей студии пришел конец. В некотором смысле это смахивало на уничтожение шаолиньского храма, после которого монахов разбросало по всему миру. Потоп обрушился на меня в 1996 году, когда мне предстояло записать альбом Ironman для Госта, но теперь этим пришлось заниматься где-нибудь в другом месте. Несмотря на то что публике альбом очень понравился, голос Госта не звучал так же хорошо, как на Cuban Linx, потому что нам пришлось записывать его на чужой студии. Нам пришлось покинуть Шаолинь.

Мы купили дом для нашего «Клана» в Нью-Джерси и оборудовали студию на нижнем этаже. Еще одну студию мы построили на Манхэттене. Я заключил сделку с Sony на 12 млн долларов и основал собственную компанию, Razor Sharp Records, также на Манхэттене. Затем пришло время заняться пластинкой Wu-Tang Forever. За четыре года мы превратились из девяти неизвестных ниггеров из Стэплтона и Парк-Хилл в мировых знаменитостей. Wu-Tang Clan пронес нашу мудрость из Шаолиня в мир.

И в ответ мир не преминул ошарашить нас своей мудростью.

Смятение – это божий дар.

Когда вы больше всего нуждаетесь

в решении, сядьте. Подождите.

Мысли прояснятся.

Смятение должно направить вас.

Стремитесь к невозмутимости и станьте

продюсером собственной жизни.

Поэзия шахмат
Эстетика стратегии

В шахматах существуют две стратегии. Одна, под названием «Королевский гамбит», отличается мощным напором. Если вам по душе тактика и насилие, то это ваш стиль. Вы начинаете партию с того, что ходите пешкой на E4. Если ваш противник ставит свою пешку на E5, вы перемещаете пешку на F4, тем самым открыв свой королевский фланг для атаки королевским флангом оппонента. Если ваш противник забирает пешки, это означает, что он принял гамбит. Затем конь идет на F3 (поскольку ему нужно защитить короля от шаха ферзем на H5), затем вы передвигаете слона на С4. Если ввести в ход ладью, то ваша атака на F7 получится такой массированной, что черным фигурам придется играть осторожно на протяжении всей игры, иначе противника ждет поражение. Это не так сложно, как 32-ходовая игра, но куда жестче.

Другая стратегия – это «Испанская партия», также известная под названием «Дебют Руи Лопеса» (в честь великого шахматного мастера и католического епископа). Этот стиль больше похож на тексты Ракима. Это глубокая позиционная стратегия, за которой стоит много теории. Партия может продолжаться шестьдесят-семьдесят ходов. Это примерно тридцать музыкальных припевов. Все, что вы делаете, – это ставите себя в позицию для выхода в эндшпиль. Используя «Королевский гамбит», вы надеетесь, что эндшпиля не будет. Вы просто пытаетесь поскорее закончить эту игру. Многие из этих партий заканчиваются за двадцать ходов – может быть, за тридцать, если вам попался умелый соперник. Это похоже на стиль меча воинов горы Удан. Молниеносно и неотвратимо.

Подставь другую щеку
Кунг-фу и христианское милосердие

Символы, из которых состоит слово «дао», буквально означают «путь воина». Многим из нас следует вести себя как воинам даже в мирное время.

Воин – это не просто человек, который постоянно дерется. Воин не просто борется – он убивает. Когда воин обретает мудрость, он уворачивается от удара противника, отклоняется назад, парирует и, если нужно, возвращается и убивает его. Это более мудрый стиль боя, и вы можете наблюдать его в самых разных битвах: рукопашных, стратегических, военных, деловых.

Иисус сказал: «Подставьте вторую щеку». Во многом это хороший совет. Во-первых, ударить человека не так-то просто. Вам будет больно это сделать. Но последователь боевых искусств перевел бы совет Иисуса в боевую плоскость. На улицах это значит, что если ниггер собирается ударить вас по лицу, вы отступаете, а потом обрушиваетесь на него и дерете ему зад. Я видел, как это провернул мой двоюродный брат по прозвищу Шестьдесят Второй Убийца. Какой-то парень попытался ударить его по лицу, Шестьдесят Второй повернул голову, и кулак просто просвистел мимо. Вдобавок Шестьдесят Второй использует вазелин, который делает его слишком скользким для противника. Это быстро и мудро. Вот когда подставление второй щеки становится стратегией, а не просто путем благочестивой жизни.

Если позволишь ударить себя по лицу,

Ты покажешь свою силу и милосердие.

Но если тебя ударят снова?

Действуй мудро и срази врага.

Ведь у тебя только две щеки.

Гангстерское ци
Медитация искусства и насилия

В середине 1990-х жестокая музыка отделилась от жестоких текстов песен. С одной стороны был хардкорный хип-хоп с Восточного побережья, который отличался одновременно агрессивным звучанием и текстами под стать. Но затем внезапно на сцене появились джи-фанк и такие исполнители, как Biggie Smalls, – ниггеры, которые зачитывали жестокие песни поверх мягких битов. Спокойная музыка привлекает больше слушателей. Добавьте сахар куда угодно, и народ с удовольствием это слопает. Но изменения в музыке повлекли за собой странные метаморфозы в слушателях.

Если музыка звучит жестоко (например, «Bring the Motherfuckin’ Ruckus»), это позволяет слушателям выпустить свой гнев наружу. Но если жестокие слова наложены на спокойный бит, насилие проникает напрямую в сознание. Что будет, если очень тихо говорить такое дерьмо, как «Я увидел ублюдка и пустил в него пулю», да еще со спокойной подачей и под R&B бит? Таким образом вы не выпустите свою энергию ци. Вас умасливают слащавыми речами, а давление внутри накапливается.

Гангстеры бывают разные. Есть фильмы в духе «Крепкого орешка», которые до краев наполнены насилием. Но в таких картинах, как «Крестный отец», насилие очень деликатное и проявляется в словах, кивке, жесте. Мне кажется, что при просмотре «Крепкого орешка» зритель выпускает свои эмоции в кинотеатре, в то время как «Крестный отец» консервирует их в вас. То же самое с хип-хопом. Спокойное гангстерское дерьмо проникает внутрь слушателя. В некотором смысле это даже круто. Но хардкорная музыка достает из вас эмоции, и, на мой взгляд, это лучше. В противном случае в вас копится эта дрянь, вы садитесь в машину, приезжаете домой и убиваете свою жену.

Мир

В исламе это слово служит универсальным приветствием. Это единственное слово, которым я начинаю и заканчиваю разговор со своими приятелями. «Мир» – это отсутствие беспорядка. «Мир» – это предотвращение конфликта. «Мир» переносит обе стороны на плоскость взаимоуважения, кем бы они ни были. «Мир» универсален. Если на вас из-за угла выпрыгнет пришелец, вы все равно можете сказать: «Мир». Может быть, он даже поймет вас.

Мир. Энергия мира несет в себе благо.

Мир.

Но, как говорят, хочешь мира – готовься к войне.

Ловушка для идей

Мудрость в словах, а слова выступают как силки для идей. Но как только вы обнаружили идею, вам больше не нужна ловушка. Когда медведь пойман, избавьтесь от капкана.

Шестой столп мудрости
Раскол

Как бы это сказать? Жизнь похожа на фильм,

Его сложно монтировать, режиссеры не врубаются в сценарий,

Я слишком импульсивен, принял смертельную дозу.

Враги получают от меня взрывную посылку, когда меньше всего ожидают,

Я с тобой шучу, приготовлю из тебя мясное суфле.

Правитель, Зигзаг, Рука, Нога, Нога, Рука, Голова[14]14
  В оригинале из первых букв фразы «Arm, Leg, Leg, Arm, Head» собирается в слово «Allah» – «Аллах».


[Закрыть],

Разносимся как чума, пьем «Хеннесси» бочками,

У меня золотые яйца плюс золотая несушка.

Сорокаградусный «Абсолют», смешанный

с клюквенным соком,

Заряд женьшеня, и я продел в петлю твою шею,

Мои купюры мятые, сияющая рэп-звезда

с инстинктом убийцы.

Мои слова расходятся большим тиражом, чем брошюры в копицентре,

Мы росли в раздоре, будто зародыши без рук и ног,

И мы возвращаемся, как Иисус, когда весь мир нуждается в нас.

– RZA, «Reunited»

Что пользы человеку, если он приобретет весь мир и поплатится душой?

– Иисус

В 1997 году Wu-Tang Clan начали работать над вторым альбомом. С момента нашего дебюта прошло всего четыре года, но все сильно изменилось. Прежде всего, четверо из нас были платиновыми сольными артистами. Цифра четыре обрела новое значение. В группе из девяти опасайся четверки. Если четверо участников не поддерживают тебя, то вашему судну не достигнуть цели.

Я знал, что у нас получится записать альбом лишь в том случае, если разорвать связи с Восточным побережьем и оторвать всех от родной земли. Итак, группа, которая помогла реабилитировать хип-хоп Восточного побережья, отправилась на запад. Мы перебрались в Лос-Анджелес, расположились в апартаментах «Оуквуд», а записываться начали на студии «Ameraycan Studios» в Западном Голливуде.

На дворе стоял 1997 год – в Божественной математике это очень важный номер. Помню, как говорил всем, что цифры 9 и 7 были годом Рождения Бога. Если к 9 прибавить 7, то получится 16, а если 1 сложить с 6, то получится 7. Это был уникальный год, уникальный шанс. Я даже упомянул об этом в словах песни «Reunited»: «Мы возвращаемся, как Иисус, когда весь мир нуждается в нас». Так я себя тогда чувствовал, словно мы воссоединились, чтобы спасти мир.

Мы провели в Лос-Анджеле несколько месяцев, записывая двойной альбом Wu-Tang Forever, и выпустили его в июне. В первую же неделю он занял верхние строки хит-парадов. Мы были самой известной музыкальной группой в мире. Это был момент триумфа. Пять лет прошло. План сработал.

Когда это случилось, часть меня ощутила, как я утратил былое влияние. Даже когда мы записывали альбом, я осознал, что «Клан» больше не диктатура со мной во главе, отдающим приказы. Теперь группа превратилась в демократию. Это естественный порядок вещей.

Выпустив Wu-Tang Forever, мы осуществили свое предназначение. Мои братья из «Клана» и я были верны обещанию, которое дали пять лет назад. Звезды сошлись, пазл сложился. Не осталось больше никаких пророчеств, все остальное было приятным дополнением. Наше будущее больше не было предопределено.

Альбом вышел в июне. К августу все было кончено. Воины Удана покинули Шаолинь и пустились в странствия, потеряли друг друга.

Последней каплей стал тур вместе с рок-группой из Лос-Анджелеса Rage Against the Machine. Это была моя идея. Поскольку у нас была хитовая пластинка, мы могли заработать больше денег самостоятельно, чем на этом совместном турне, но тогда этот шаг казался мне предусмотрительным. Я хотел найти фанатов из числа мейнстримной Америки.

Не всем пришлась по душе эта стратегия. На этом туре мы были сильны, как черти, но за кулисами братья говорили: «Эй, почему мы гастролируем с этими белыми парнями? Я хочу зажигать со своими ниггерами». Я прекрасно понимал их, ведь им хотелось почувствовать эту энергию, разделить триумф со своими. Но я сказал: «Слушайте, давайте мы выступим с белыми парнями летом, а осенью с черным братьями».

Но вместо этого мы раскололись. Целый мир был у нас в руках, а мы упустили его. Один случай наглядно продемонстрировал, что с нами творилось: тридцать тысяч ребят на концерте респектовали группе, пока на сцене было всего трое-четверо участников. Я был готов сгореть со стыда, так было унизительно. Впервые это произошло в Кливленде, а затем в Чикаго случилась очень неприятная история, в которой были замешаны отсутствовавшие члены Wu-Tang. Насилие, полиция – все по полной программе.

К этому моменту никто в группе не желал меня слушать. У Метода был дважды платиновый альбом, у Рэйквона была платина, у Гостфейса была платина, Dirty и GZA тоже вот-вот должны были получить этот статус – теперь они были настоящими звездами, со всеми сопутствующими атрибутами в виде власти, самолюбия и сумасшествия. Единственными, кто остался прежними, были Дек и U-God, которые каждый день выкладывались на сцене.

Однажды в гастрольном автобусе я наконец-то сказал: «К черту, все кончено. Я не могу больше заниматься этим. Я больше не могу обманывать наших фанатов и самих себя». Мы отменили тур в самом его разгаре, в августе. И Wu-Tang Clan раскололись.

За сожжением храма Шаолиня стояли внешние силы – маньчжуры. В нашем случае такой силой были деньги, слава и раздутое эго. В обоих случаях мастера разбежались кто куда – кто-то с намерением воссоздать былое величие, но другие пошли по иному пути. Шаолинь выжил, но уже никогда не будет прежним. Равно как и я.

Я почувствовал, будто определенная часть меня умерла. Настоятель храма и лидер – этот человек остался в прошлом. Я почувствовал, что посвятил жизнь цели, которая теперь лежала в руинах. На протяжении двух лет я практически не выходил из подвала, и это время изменило меня. Принц Раким исчез. Я уже не был тем клевым чуваком в поло, которого мои друзья знали с детства. Теперь я превратился в какого-то жуткого косматого вурдалака с кладбища. На фотографиях тех лет я выгляжу старше, чем сейчас. Принц превратился в дурно пахнущего трудоголика, который мог три дня подряд провести в своей лаборатории без еды и ванны. Я был словно безумный ученый Франкенштейн, потому что мне было плевать. Я думал, что оно того стоит.

Теперь я уже не был так уверен. Я полагал, что 1997 год станет годом Рождения Бога, но тогда я чувствовал смерть.

Меня предали не только братья, но и жена, которая ушла к другому. Я не мог в это поверить. У женщины RZA интрижка на стороне – как, черт возьми, это возможно? Мое сердце было разбито. В сентябре после отмены тура, потерянный, разбитый и подавленный, я вернулся в Нью-Джерси – в дом, который был куплен для того, чтобы стать резиденцией Wu-Tang Clan.

Я добрался туда поздно вечером седьмого сентября и всю ночь напролет пил, курил и принимал различные наркотики. Я знал, что в это время мои родные были дома, но для меня семья распалась. Я не мог смотреть на жену. Если честно, я даже не мог попасть в собственный дом – все двери были закрыты.

Забрезжила утренняя заря, и я лег на траву. Не знаю, сколько времени прошло, но затем случилось что-то странное.

Мой кореш Кинетик[15]15
  Kinetic 9 – рэпер, который, среди всего прочего, сотрудничал с Wu-Tang Clan и лично с RZA.


[Закрыть] тоже лег рядом со мной на траву и, когда я поднялся, заметил кое-что. Прямо на том месте, где я лежал, был цветок – он словно вырос подо мной ночью. Он сорвал его и показал мне. Я взял его в руку.

Должно быть, я пялился на этот цветок час или около того, погрузившись в себя, а моя душа испытывала странные ощущения, словно я видел Рай. В тот момент этот цветок стал для меня всем миром. Он был красивым, влажным и полным жизни.

Время шло, взошло солнце. Кинетик сорвал другой цветок и запустил пальцы между лепестков. Было видно, что цветок утратил всю влагу. Я посмотрел на цветок у себя в руках и увидел, что он тоже увял. А в следующий миг – бац! – до меня дошло. Просветление. Я почувствовал себя свободным.

Прошло много лет, но я все еще не вполне могу найти нужные слова, чтобы объяснить, что случилось со мной тем утром. До сих пор не уверен, что у меня получится это сделать. Прямо на глазах у меня вырос цветок. Я увидел, как солнце заставляет все живое расти. Но к полудню этот цветок высох и умер. В каком-то смысле я физически ощутил сермяжную правду этого цикла: у всего под солнцем есть начало и конец. Цветок показал мне, что это лишь естественный ход вещей. Подо мной вырос цветок, которого никто не ожидал. Он был красивым, влажным и полным жизни. К полудню он стал сухим и мертвым. Он завершил свой цикл.

Я поднялся с травы.

Я без устали твердил всем, что 1997 год был годом Рождения Бога, призывая окружающих осознать божественное начало внутри себя. Но на седьмой день девятого месяца 1997 года это случилось со мной. Это со мной произошло перерождение. Шестого июня я увидел «36 ступеней» по телевизору, и этот образ вдохновил стиль, хип-хоп группу, целое рэп-явление, все, чем стали Wu-Tang Clan. Седьмого сентября произошло Рождение Бога, которое подарило мне еще один образ, освободивший меня от тяжкой ноши самодовольства и отчужденности.

Это простой урок хип-хопа, который так тяжело усвоить. В ту самую секунду, когда ты берешь микрофон в руку, ты становишься главным героем повествования. Ты рассказываешь людям, кто ты, откуда пришел, с какими проблемами сталкиваешься и как их решаешь. Но даосизм говорит нам, что помнить Великий Путь – значит помнить о своей связи со всем сущим. Эта философия учит находить баланс между нашей личной волей и естественной гармонией Пути. Не передавай штурвал своему эго, если не хочешь попасть в аварию.

По дороге на вершину вами движет эго, но по достижении цели вам нужно избавиться от него. Такого баланса можно достичь лишь в том случае, если вы немного ослабите хватку и будете более щедро распоряжаться временем и творческими силами.

До этого момента я считал, что хип-хоп принадлежит мне. Вы убедитесь в этом, пролистав мои старые интервью. Хип-хоп принадлежал мне и моей группе. Он принадлежал Восточному побережью и Нью-Йорку. Он принадлежал чернокожим. Затем я кое-что понял. Хип-хоп не принадлежал никому из нас – он принадлежал всему миру. Можно сказать, что я почувствовал пульсацию Вселенной, увидел ее гармонию и понял, что никто не может контролировать эти силы.

Но лишь потому, что хип-хоп принадлежит миру, это не значит, что можно позволять осквернять его. В этом загвоздка. Люди хотят защитить священные для них вещи и сохранить их для себя. Иисус сказал: «Не мечите жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас». Поэтому мы так бережно относимся к своему «бисеру».