Текст книги "Варварство. Эксклюзивные свидетельства о вторжении США и Великобритании в Ирак и его оккупации"

САЛЯМ МУСАФИР: Если позволите, то в этой связи рассказывают занятную историю. Когда Саддаму Хусейну предстояло обсудить данный вопрос на встрече с Леонидом Брежневым, иракская делегация привезла для этого случая особый подарок – ковер с вытканной на нем по-русски надписью «Да здравствует советско-иракская дружба!» Предполагалось, что Саддам Хусейн вручит подарок после встречи с Леонидом Брежневым и достижения соглашения по всем вопросам. Однако встреча завершилась отказом Брежнева предоставить Ираку ядерный реактор, и Саддам Хусейн сказал работникам протокольного отдела отвезти этот ковер обратно в Багдад.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Как бы то ни было, Саддам Хусейн прекрасно сознавал, что есть и другие страны, к которым можно обратиться за помощью в достижении его цели – получении ядерной технологии. Конечно же, он не обратил своего взора на США или Британию, а выбрал Францию. Хусейн направился в Париж в 1976 году, то есть через год после своего неудачного визита в Москву. В ходе парижского визита он договорился с французами о строительстве большого ядерного реактора, названного «Озирак». Проект курировала исследовательская лаборатория «Изис». Ежегодно этот реактор должен был вырабатывать 72 кг обогащенного урана, то есть урана со степенью обогащения 93 процентов. Стоимость сделки составила 3 млрд долларов. Этот ядерный реактор был построен Францией в 1979 году, то есть через три года после заключения сделки. Реактор был подготовлен к перевозке в Ирак морем, однако был уничтожен во французском порту Ла-Сен-сюр-Мер неподалеку от Тулона в ходе операции, проведенной Израилем против судна, на котором реактор предстояло доставить в Ирак. Однако Франция построила другой реактор и передала его Багдаду в 1980 году – в этот раз не на своей территории. Место для реактора было выбрано в районе Ат-Тувейса. Реактор получил то же название – «Озирак», контроль со стороны Международного агентства по атомной энергии не осуществлялся. Франция дала согласие без колебаний – деньги сыграли важнейшую роль. Уже после этого Ирак заключил сделку с Италией.

САЛЯМ МУСАФИР: Как вам известно, реактор, построенный французами, подвергся израильскому бомбовому удару.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Об этом поговорим чуть позже. Сделка с Италией предполагала предоставление Ираку так называемых «горячих камер» (hot cells). Данная технология позволяет получать плутоний для создания оружия, а не для выработки ядерной энергии и, соответственно, не в мирных целях.

САЛЯМ МУСАФИР: Не в мирных целях. Итак, Западу об этом было хорошо известно. И именно Запад предоставил Ираку эти средства.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Конечно, конечно.

САЛЯМ МУСАФИР: Хорошо. Это о том, что относится к ядерному досье…

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Уран Ираком был получен из Нигера. Уже впоследствии американцы провели инспекцию по этому вопросу. Да, он получал его еще из Бразилии и Португалии.

САЛЯМ МУСАФИР: Теперь относительно средств производства вооружений…

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Программа ядерного вооружения осуществлялась в Ираке наиболее успешно, поскольку у Саддама Хусейна имелся план по завершению этого проекта в апреле 1991 года. Он намеревался разместить ядерное зарядное устройство в Кувейте на случай ввода американских войск для освобождения Кувейта. Однако Америка нанесла упреждающий удар, и этот шаг не был реализован по причине американской бомбардировки с воздуха. Ответственность за иракское ядерное досье была возложена на Хусейна Камиля, мужа старшей дочери Саддама Хусейна. До создания собственных бомб Ираку оставался всего лишь год. По тогдашней российской оценке, Ирак смог бы производить ядерные бомбы и ядерные боевые части уже через пять лет. После войны американцы пришли к выводу, что Ирак смог бы получить ядерное зарядное устройство всего через год.

САЛЯМ МУСАФИР: М ы спрашивали тех, кто работал в рамках иракского ядерного проекта, и они сообщили нам, что Ирак не был готов к развертыванию данного производства.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Всё было уничтожено.

САЛЯМ МУСАФИР: Компании, которые поставляли Ираку химическое оружие, были в основном западными. Помните так называемое преступление в Халабдже? Американцы заявляли, что оружия, которое применялось в Халабдже, у Ирака не было. Им-то известно, какое оружие они экспортировали в Ирак. Вы, конечно, помните то событие.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Это очередная ложь. Америка поставляла Ираку сырье для производства химического и биологического оружия, в дополнение к компьютерам и производственному оборудованию, начиная с 1984 года, после визита Дика Чейни в Багдад. Он в то время (в ходе Ирано-иракской войны) занимал пост заместителя министра обороны США.

САЛЯМ МУСАФИР: Кстати, Дональд Рамсфелд тоже приезжал в Ирак.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Вскоре после визита в Ирак Дика Чейни. После того визита, в 1985 году, Министерство торговли США дало разрешение на поставку в Ирак всего. Экспорт в Ирак сырья проводился по статье «производство химических удобрений», «изготовление продукции для домашнего скота» или обосновывался потребностью Ирака в сырье, необходимом для развития птицеводческой отрасли. Но исчислявшиеся тоннами огромные объемы, которые экспортировались в Ирак, свидетельствовали о том, что поставки явно не были связаны с гражданскими сферами.

САЛЯМ МУСАФИР: А поставщиками выступали американские компании…

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: В области химии центральное место занимали германские компании. Что же до биологической сферы, то львиная доля рынка принадлежала Америке. То же относится и к компьютерам. Напомню вам лишь некоторые компании, чьи названия фигурировали в торговых сделках с Ираком, а также в отчете, составленном в 1991 году Сэмюелом Джеденсоном, одним из членов американского Сената от штата Коннектикут, возглавлявшим сенатский комитет по проверке компаний, которые экспортировали современные технологии из США в Ирак. Согласно отчету, с 1985 по 1990 год американское правительство выдало 771 лицензию на экспорт в Ирак современных технологий, в том числе оборудования для производства оружия массового уничтожения, включая электронные устройства для иракских ракет, приборы воздушного контроля для иракской системы ПВО, гироскопы для иракской комиссии по научным исследованиям, аккумуляторы, а также биологические вещества и оборудование для иракского Агентства по атомной энергии и вычислительную технику для Министерства промышленности и природных ресурсов.

САЛЯМ МУСАФИР: Стало быть, американцам было практически доподлинно известно, какими средствами производства этого вида вооружений располагал Ирак.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Да. Так, в феврале 1989 года глава американской компании «Консарк» Реймонд Робертс уведомил Министерство торговли США, что такие устройства могут быть использованы для производства ядерного оружия. Это же касается и Управления по защите оборонных технологий (DTSA). У меня есть целый перечень с названиями компаний, приведенный в отчете Рольфа Экеуса за 1996 год, озаглавленном «Полное, окончательное и всеобъемлющее раскрытие» («Full, Final and Complete Disclosure»); к этому отчету был приложен список из сотен американских, германских, швейцарских и бельгийских компаний, не оставивших после себя ни единого следа.

САЛЯМ МУСАФИР: И никто из них не подвергся санкциям, не понес ответственности и не отчитался за свою деятельность?

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Тогда решение по этому досье принималось Советом Безопасности, однако всё закончилось направлением обвинения в адрес Ирака. Что же до причастности западных компаний к этой деятельности, то данная тема была окружена гробовым молчанием.

САЛЯМ МУСАФИР: Как бы вы оценили сотрудничество иракских властей с группами инспекторов, особенно учитывая роль национальной контрольной комиссии?

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Откровенно говоря, подход со стороны комиссии был предельно продуктивным, даже когда в ряде случаев совершались подлоги. Глава национальной контрольной комиссии, инженер и специалист-ракетчик генерал-майор Хусам Амин, мой большой друг, в ходе наших еженедельных встреч для обсуждения путей закрытия досье по оружию массового уничтожения всегда говорил: «Владимир, вам необходимо понять один ключевой момент: я полностью открыт и готов предоставлять информацию, но при условии получения распоряжений от Саддама Хусейна. Если Саддам скажет “нет”, то что я могу сделать?» Нередко в ходе встреч с глазу на глаз он объяснял, что отрицает наличие тех или иных объектов или субстанций потому, в особенности, что они не опасны, да и досье по ним уже закрыто. Комиссия не скрывала ничего еще и из-за давления на нее со стороны международных инспекторов, в том числе российских. Надо учитывать, что российские инспекторы специализировались на ядерной и ракетной программах.

САЛЯМ МУСАФИР: На одного из российских инспекторов иракцы постоянно жаловались. Это был некто Никита Смидович. В чем секрет подобной агрессивности этого инспектора по отношению к иракцам?

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Н икита Смидович не был полевым инспектором, он являлся советником Рольфа Экеуса. Не могу подозревать его в работе на Америку, он не шпионил в пользу Америки. Однако в силу своего положения чиновника ООН он считал, что оказывает услугу Рольфу Экеусу и что если исполнять свои обязанности наилучшим образом, то всё сложится прекрасно. Но, к огромному сожалению, установки и ориентиры Смидовича были американскими, а вовсе не русскими. Он держал сторону Экеуса и американцев, не желая слушать ничего из того, что сообщали иракцы, а во время наших встреч в Багдаде постоянно твердил одно и то же: «Иракцы врут». Я спрашивал его: «Что именно заставляет тебя, Никита, говорить так?» Ведь я осматривал те же объекты, которые инспектировала специальная комиссия, видел всё своими глазами и не заметил ни производственных установок, ни ракет. Я также был в составе большой группы представителей государств-членов Совета Безопасности, в которую вошло более тридцати послов, находившихся в тот момент в Багдаде; мы побывали на всех главных объектах и во всех ключевых местах, посещали их в течение двух недель, но так ничего и не нашли.

САЛЯМ МУСАФИР: А он настойчиво утверждал, что иракцы врут?

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Да, да!

САЛЯМ МУСАФИР: Были ли вы, как посол, как ответственное лицо и участник событий, убеждены в отсутствии оружия?

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Оружия не имелось. Возможно, документы… Возможно, были скрыты документы. Но что касается оружия…

САЛЯМ МУСАФИР: Всё это, безусловно, в полном объеме доводилось до российского руководства. Не могла ли Россия занять в Совете Безопасности более решительную позицию в отношении удара, который был нацелен на Ирак?

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Мы заняли четкую позицию.

САЛЯМ МУСАФИР: Верно, Россия была против удара по Ираку, но она не предприняла энергичных усилий, чтобы воспрепятствовать этому.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Есть один весьма важный момент. Он никому неизвестен. Возможно, сейчас я впервые раскрою его всему миру. Или, по меньшей мере, арабскому миру, в своем нынешнем качестве координатора по делам Ирака в российском Министерстве иностранных дел. После возвращения из Багдада я в течение двух лет занимал должность заместителя директора Управления по Ближнему Востоку и отвечал за иракское досье. Вместе с моими коллегами из министерств иностранных дел и обороны, а также из СВР мы подготовили проект резолюции Совета Безопасности о порядке снятия санкций с Ирака в рамках досье по оружию массового уничтожения. Данный проект состоял из двух частей. Первая часть касалась снятия экономических санкций, а вторая – снятия даже военных санкций на длительный период времени. Всё должно было документироваться пошагово. Единственная копия проекта данной резолюции находится у меня дома. Первым делом я и группа экспертов направились в США, в Госдепартамент в Вашингтоне, где нас принимали на высоком уровне в присутствии директоров по безопасности, советников (заместителей) при Госдепартаменте и Министерстве обороны, Агентстве по атомной энергии США и т. п., а также представителей ЦРУ. Ознакомившись с подготовленным нами проектом резолюции, они заявили: «Это отличная программа, но необходимо в первую и последнюю очередь получить согласие Саддама Хусейна». Дело происходило в июне 2001 года. После этого я отправился в челночную поездку по всем без исключения государствам-членам Совета сотрудничества стран Персидского залива, побывал в Саудовской Аравии и Кувейте. Я встретился с министром иностранных дел Кувейта и хорошо помню его реакцию, выразившуюся в одном слове: «Отлично». Мы заручились согласием шести государств Персидского залива. Ко всему сказанному нельзя не добавить, что мы побывали даже в Иране. И иранцы дали свое добро. 2 июля я отбыл в Багдад, сопровождая Николая Картузова, представителя российского руководства, направленного в Ирак для вручения этого документа, то есть проекта резолюции. Наша встреча с Саддамом Хусейном прошла во дворце Ар-Радвания в предместьях Багдада…

САЛЯМ МУСАФИР: Похоже, вы знаете Багдад лучше меня…

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Конечно, ведь Багдад для меня – вторая родина, если не первая. Я очень люблю этот город. На той встрече присутствовали Саддам Хусейн, Николай Картузов, Тарик Азиз и переводчик, который позже стал послом Ирака в России. Это доктор Аббас Халаф, последний иракский посол, назначенный Саддамом Хусейном на эту должность. К сожалению, он уже ушел из жизни. Тогда на встрече он выступал в роли переводчика. При этом я и Николай Картузов говорили по-арабски. Мы вручили иракской стороне документ, то есть проект резолюции, сообщив, что получили согласие США и шести государств-членов Совета сотрудничества, а также Ирана. Мы попросили иракскую сторону принять к сведению, что это – единственный путь для снятия с Ирака блокады, в том числе военных санкций.

САЛЯМ МУСАФИР: Саддам Хусейн дал согласие?

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Прочтя документ, Саддам Хусейн стал задавать мне вопросы, один за другим, поскольку именно я отвечал за подготовку досье. Он всё спрашивал и спрашивал, а я разъяснял. Как мне показалось, текст документа вызвал у него некоторое замешательство, поскольку это было совсем не то, чего он ожидал. Но по его взгляду я отметил, что он полностью согласен с нашим предложением. Он произнес: «Ей-богу, это хороший план. Но нужно время, чтобы подумать и проконсультироваться с друзьями». Что до Тарика Азиза, то он отнесся ко всему весьма сдержанно.

САЛЯМ МУСАФИР: У Тарика Азиза этот вариант не вызвал воодушевления?

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Нет. Было очевидно, что Тарик Азиз не в восторге. Тарик Азиз повел речь о том, что называется зонами свободной торговли с государствами-соседями. Я отвечал ему, что это – иллюзорная идея, она не пройдет, поскольку американцы не позволят.

САЛЯМ МУСАФИР: К сожалению, наше время ограничено. Вкратце, пожалуйста. Итак, вам показалось, что Саддам Хусейн склонен дать согласие.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Саддам Хусейн дал согласие. Обсуждение продолжалось ровно два часа пятьдесят минут. Саддам Хусейн вышел из дворца, чтобы лично проводить нас к машине. Затем он вложил свою руку в мою и сказал: «До встречи, с позволения Аллаха, брат мой Владимир». Вечером того же дня я уже был в гостинице «Ар-Рашид», а наутро меня пригласил на встречу Тарик Азиз. При этом предполагалось, что встреча вновь пройдет с участием Саддама Хусейна. В ходе встречи Тарик Азиз сообщил мне, что после консультаций президент отверг это предложение как «американский обман и пустую болтовню». Таким образом, иракцы не приняли предложение.

САЛЯМ МУСАФИР: Несмотря на представленные подробные разъяснения и попытки убедить, вами через Тарика Азиза был получен ответ Саддама Хусейна об отказе от этого предложения. Можно сказать, что тот шанс был последним.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: После того как Тарик Азиз передал нам отказ Саддама Хусейна, а отказ исходил фактически от Тарика Азиза, я сказал ему: «Дорогой мой господин Тарик Азиз, вы прекрасно знаете суть проблемы. После того как американцы оккупировали Афганистан, Ирак занял центральное место в списке американских целей. Я был в Вашингтоне, и всё, что я говорю сейчас, – это слова высокопоставленного американского чиновника Райана Крокера, заместителя государственного секретаря США».

САЛЯМ МУСАФИР: Кстати говоря, нет сомнения в том, что и Тарик Азиз, и Саддам Хусейн, да и все из их окружения понимали, что они неизбежно станут целью удара, зная, в частности, примерное время «Ч» и время объявления войны Ираку, о чем в ходе интервью с нами сообщил офицер разведки высокого ранга.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Нет-нет. Трудно сказать, известна ли была иракскому руководству дата предстоящей войны, но нет сомнения в том, что именно непринятие текста этой резолюции открыло двери для войны. При этом точных данных о времени «Ч» не было и у меня. Отказ, со всей очевидностью, разжег фитиль войны, предоставив основание для возвращения специальной комиссии, в новом обличье и под новой вывеской UNMOVIC (Комиссия ООН по наблюдению, контролю и инспекциям), чему предшествовал нажим со стороны США. Но пользы это уже не принесло. Я вернулся в Ирак в качестве посла, после чего произошло то, что произошло.

САЛЯМ МУСАФИР: Так был упущен и этот шанс, как и многие другие, что ввергло Ирак в авантюры, не принесшие ему ни пользы, ни выгоды, и в конечном итоге обезглавило страну. Я говорю даже не о главе государства, а об Ираке в целом, как о важном государстве региона. Ирак превратился в государство, ослабленное целой чередой внешних агрессий. Будем надеяться, что Ирак еще поднимется с колен усилиями своего народа, который вы хорошо знаете.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Для меня иракский народ – братский народ.

САЛЯМ МУСАФИР: И он вполне в состоянии залечить свои раны и подняться.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Я собираюсь опубликовать свою книгу.

САЛЯМ МУСАФИР: Мы уже не первый год ждем ее появления.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Весь мир ждет ее выхода. И, инша-Алла, она поведает людям правду во всех подробностях.

САЛЯМ МУСАФИР: Надеемся на это. А также на то, что вашей жизни ничего не будет угрожать.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Надеюсь, не будет.

САЛЯМ МУСАФИР: Многие из числа тех, чьи имена будут упомянуты в книге, вряд ли простят вам объективную оценку их неприглядной роли.

ВЛАДИМИР ТИТОРЕНКО: Да, это так.

САЛЯМ МУСАФИР: Большое вам спасибо.

Часть вторая
Ошибки иракской армии

Бывший секретарь министра обороны Ирака раскрывает тайны сражения за Багдадский аэропорт

ВАЛИД АБДУЛ МАЛЕК АР-РАВИ,

бригадный генерал, секретарь министра обороны Ирака (1996–2003 гг.) 27.03.2019

САЛЯМ МУСАФИР: В рамках нашей серии программ, посвященных очередной годовщине вторжения в Ирак, мы пригласили выступить выдающегося военного деятеля, сыгравшего определенную роль в тех событиях. Он стал не только их свидетелем, но и участником. 0 нами на связи из американского штата Флорида господин Валид Абдул Малек Ар-Рави, в прошлом – бригадный генерал иракской армии. Доктор Валид, вы уже несколько лет прожили в США, работая консультантом при авторитетных аналитических центрах. Расскажите нам, пожалуйста, как освещается в американских военных источниках война, развязанная против Ирака в 2003 году.

ВАЛИД АБДУЛ МАЛЕК АР-РАВИ: Рад встрече с вами. Американские офицеры различных уровней, от командующих армиями и командиров дивизий до командиров бригад, да и всех частей в целом, приводили немало подробностей об этой войне в своих мемуарах. В дополнение к их воспоминаниям, официальными информационными центрами при американской армии издавались иллюстрированные картами книги о военных операциях, которые проводились во время вторжения в Ирак. Последним из таких сочинений, увидевших свет на сегодняшний день, стала первая часть книги, изданная в январе 2019 года комитетом при Министерстве обороны и Военным колледжем армии США. В моем распоряжении имеется ее электронная копия из 695 страниц. Несколько удивляет, что, как указано на первой странице этой книги, авторы освещают в ней аспекты вторжения, а также внутреннего противодействия силам вторжения и гражданской войны лишь за период с 2003 по 2006 год. Американские военные документировали все свои боевые действия и регистрировали потери, исходя из реального положения вещей. Возможно, некоторые из авторов той книги вели записи с включением в них подтверждений и доказательств.

Я не говорю, что это целиком неверная информация лишь потому, что она служит интересам таких авторов… К тому же сам ход сражения отражен вполне достоверно. Здесь я хотел бы отозваться с похвалой о наших военачальниках, которые не просто участвовали в этой крупномасштабной битве, но и вели ее летопись, поскольку число тех, кто писал об этой войне, крайне невелико. Нам хотелось бы, чтобы их было больше, поскольку это позволило бы пролить свет на действия иракской армии и на ее историю.

САЛЯМ МУСАФИР: Это важная и похвальная миссия. Особо отмечу, что нам доводилось общаться с неординарными людьми, владеющими большими массивами весьма ценной и уникальной информации. Они выражали желание побеседовать с нами, но только не под камеру. При этом немалое число таких людей, к великому сожалению, не ведут записей, а человеческая память, как известно, охватывает лишь весьма ограниченный временной период, не говоря уже о том, что и земная жизнь человека – в руках Аллаха. В нашем распоряжении оказалась рукопись бывшего высокопоставленного офицера иракской армии – генерал-полковника Сейф Ад-Дина Ар-Рави, занимавшего пост командующего Республиканской гвардией. Сам отправитель рукописи предстать перед телезрителями не может, в силу особых причин. Эта рукопись, которую мы считаем крайне важной, содержит очень много информации. Ее автор пишет следующее: «Мы подготовили множество планов по противодействию вторжению и агрессии и разработали несколько сценариев». Вы, доктор Валид, являлись в то время секретарем министра обороны. Какие меры были приняты после того, как наступила полная ясность относительно неизбежности удара, вторжения и оккупации, после того как стало понятно, что, по сути, – это уже свершившиеся факты?

ВАЛИД АБДУЛ МАЛЕК АР-РАВИ: Генерал-полковник Сейф Ад-Дин Ар-Рави относится к числу военачальников, известных своею проницательностью и храбростью. Его жизненный путь богат знаменательными событиями. И это вполне объективная оценка, продиктованная отнюдь не нашим родством, каковое для меня – настоящая честь. Я служил вместе с ним в шестой дивизии во время битвы Аль-Хасад (букв, «жатва»; название одной из операций периода Ирано-иракской войны. – Примеч. пер.], в его бытность штабным офицером в звании полковника. Уже тогда он отличался способностью предвосхищать события. Касаясь вопроса о разработке планов, следует отметить, что Республиканской гвардии было поручено встретить главный удар американских сил, – в частности, в составе второго корпуса на направлении к югу от Багдада, а также первого корпуса с сектором ответственности от города Сувейры до территории багдадского международного аэропорта имени Саддама. Были подготовлены планы для всех вариантов предстоящего столкновения. Но, говоря о соотношении сил, мы не можем проводить сравнение между нашими войсками и силами американцев и их союзников, участвовавшими в агрессии; сравнение наземных сил невозможно, учитывая превосходство противника в воздухе. О наличии нескольких планов, особенно что касается рассматриваемой нами сейчас темы, то есть сражения за аэропорт, свидетельствует тот факт, что 26-я бригада боевых пловцов, созданная по образцу частей морской пехоты и располагавшая командным пунктом в низменности Ат-Тартар, использовалась в районах, ближайших к Багдаду, и участвовала в первый день сражения за освобождение аэропорта. В этом состояла главная часть плана.

САЛЯМ МУСАФИР: Поговорим о сражении за аэропорт чуть позже. Какова была роль министра обороны, находящегося сейчас в заключении, несмотря на многочисленные призывы к его освобождению, которые никто не слышит? Какую роль он играл? Господин Султан Хашим запомнился нам своими почти ежедневными появлениями на экранах телевизоров с сообщениями о выходе американских войск к очередному населенному пункту. Не подрывали ли моральный дух армии и народа слова о том, что силы противника продвигаются вперед и захватывают всё новые и новые рубежи? Какую цель преследовал министр, столь открыто информируя общественное мнение о ходе войны?

ВАЛИД АБДУЛ МАЛЕК АР-РАВИ: Насколько мне известно от близких к нему источников, обнародование им данных о продвижении американских сил в направлении Багдада соответствовало принятым нормам информационной политики. Он, как государственный деятель, был уполномочен вести летопись войны совместно с командующими различных видов вооруженных сил, гвардии и армии; он отвечал за информирование народа Ирака. Не говоря уже о том, что, как мне стало известно, это делалось по распоряжению президента, о чем было заявлено на пресс-конференции, чтобы подобный шаг не оказался для нас неожиданностью. В таких сводках содержался и позитивный моральный посыл: четко заявлялось, что в обстановке на фронте наступил решающий этап и в сложившихся условиях руководство страны, военные и народ должны готовиться к великому противостоянию с врагом. Если мы обратимся к истории армий, то увидим некоторые параллели с данной ситуацией. Руководству страны было несвойственно врать народу и убаюкивать его победными реляциями, чтобы потом неожиданно оказаться перед фактом падения Багдада и оккупацией. С другой стороны, Главное командование произвело распределение ролей, согласно которому Республиканской гвардии отводились свои обязанности, а армии – свои. Когда Ирак был разделен на операционные сектора, министр обороны стал еще и заместителем командующего центральным округом, то есть принял на себя дополнительные обязанности, помимо обязанностей министра. Президентом и военным руководством проводились ежедневные совещания, где отслеживался ход боев на уровне всех фронтов Ирака, но не на уровне иракской армии – ею занимался министр обороны, во взаимодействии и в координации с Республиканской гвардией. Ведь это была битва за Ирак в целом, а не битва Министерства обороны или Республиканской гвардии.

САЛЯМ МУСАФИР: По вашим словам, господин Султан Хашим был заместителем начальника или командующего центральным округом. Как мне известно, командующим центральным округом являлся Кусей Саддам Хусейн.

ВАЛИД АБДУЛ МАЛЕК АР-РАВИ: Да.

САЛЯМ МУСАФИР: Допустимо ли, с военно-протокольной точки зрения или с точки зрения пирамидальной иерархии, чтобы министр обороны, со своим высоким званием и имеющимся у него многолетним опытом, был по рангу ниже лица, ответственного за этот округ? Господин Кусей ведь не был военным человеком, в классическом смысле слова.

ВАЛИД АБДУЛ МАЛЕК АР-РАВИ: Идея формирования секторов в основном была реализована с учетом того, что коалиционные силы вторжения были в состоянии парализовать систему управления и контроля Ирака с использованием как электронных средств, так и других возможностей. Поэтому мы и пошли на такой шаг, как распределение усилий, разделив Ирак на сектора и предоставив командующим этими секторами абсолютные полномочия. Они получили административные полномочия, сопоставимые с полномочиями президента. Всё управление осуществлялось политическим руководством – а все его представители были членами региональных правительств (в южном секторе – Али Хасан Маджид, в северном – Иззат Ибрагим Ад-Дури) – с тем условием, что функции помощников будут выполнять военачальники с большим опытом. Это касалось южного, центрального и северного секторов. Цель разделения Ирака на сектора состояла в том, чтобы обеспечить устойчивое командование и контроль при утрате территорий вследствие превосходства противника в области электронных средств и наличия у него других передовых технологий. Следовательно, командующим округами были предоставлены полномочия по принятию стратегический решений в случае невозможности установления связи с вышестоящим командованием или Верховным Главнокомандующим.

САЛЯМ МУСАФИР: Сегодня битва за аэропорт описывается как сражение, решившее исход войны. Было ли это сражение единственным? На самом ли деле оно продолжалось всего одни сутки? Каковы его подробности? Учитывая многочисленные неясности, домыслы и легенды, окружающие сражение за аэропорт, не могли бы вы описать, как оно происходило, ведь вам довелось оказаться в центре принятия решений и, что называется, в самом пекле событий?

ВАЛИД АБДУЛ МАЛЕК АР-РАВИ: На самом деле, о сражении за аэропорт написано много. Правда, какая-то часть опубликованной информации не соответствует действительности, поскольку было не одно сражение, а, скорее, целых три. После вторжения американская армия нанесла свой главный удар южнее Багдада. Противник, пройдя город Кербелу, подошел к району Ал ь-Юсефия, а затем стал продвигаться далее, в направлении Багдада. Соответствующие документы у нас имеются. Третьей пехотной дивизии США была поставлена задача занять багдадский международный аэропорт. Дивизия выдвинулась 3 апреля и заняла аэропорт. Иракские части, которым было поручено оборонять аэропорт, совместно с 26-й бригадой Республиканской гвардии (боевые пловцы) нанесли контрудар, который возглавил старший офицер бригады из числа героических защитников города Мосула. Ими был уничтожен авангард наступавшего противника и первые семь танков. Затем американцы, поднявшись с переводчиками-арабами на контрольно-диспетчерские вышки аэропорта, обратились к иракским подразделениям с призывом сдаваться в плен. По вышкам и по всем, кто находился на них, был нанесен удар, разрушивший эти сооружения. Офицер, руководивший операцией, разделил свою часть на мелкие группы, вооруженные автоматическими гранатометами, а также противотанковыми гранатометами РПГ-7 и СПГ-9. Тогда же, 3 апреля, американские силы стали отходить в направлении автострады, связывающей Аль-Юсефию с Абу-Грейбом, и возвратились в район Ар-Радвания. После этого, уже ночью, начался обстрел, который помнят все жители Багдада, принявшие его за землетрясение. Более чем с семи огневых позиций наносились удары артиллерии, были применены специальные средства. Результатом стало уничтожение всех сил, оборонявших и освободивших район, – как гвардии, так и армии. Следует отметить, что в сражении за освобождение аэропорта участвовала также 76-я бригада иракской армии, то есть битва за Багдад проходила с участием сил охраны аэропорта под отдельным командованием, а также Республиканской гвардии – в соответствии с разработанным для нее планом, 26-й бригады боевых пловцов, нанесших контрудар, и части подразделений иракской армии. После артобстрела с применением неконвенциональных средств аэропорт, при воздушной поддержке, был взят повторно. Третьей американской пехотной бригаде была поставлена задача зачистить аэропорт. Как они потом вспоминали, их продвижение осложняла разветвленная система траншей, тоннелей, баррикад и других оборонительных сооружений. На территории летного поля их продвижению мешали бетонные блоки. 5 апреля командование приняло решение нанести контрудар силами Республиканской гвардии с использованием бронетехники, но все они были уничтожены. Таким образом, битва за Багдад представляла собой не одно, а несколько сражений, продолжавшихся 3, 4 и 5 апреля 2003 года.