Текст книги "Роковая весна"

Миранда на секунду задержала дыхание. Дэниел улыбался, но его взгляд был явно неодобряющим. Очарование вечера исчезало…

– Ну, что смотришь? Может, поспорим? Не обращаешься за помощью к близким… Выбираешь местом обитания социально неблагонадежный город…

– Амстердам? – рассмеялась Миранда. – А как же Рембрандт, Вермер, например?

– И вообще связала себя неизвестно с кем… – настойчиво продолжал неприятный ей разговор Дэниел.

– О ком вы говорите? Это Майна и Билли неизвестно кто? – вдруг вся вспыхнула от гнева Миранда.

– Твой стиль, манера одеваться, буквально вопят во все горло: «Смотрите все, какая я необыкновенная».

– Я не богата, чтобы одеваться по-другому, – она гневно продолжала смотреть на него в упор. – Поэтому я покупаю поношенные вещи и… – не успела она договорить, как он прервал ее.

– Это меньше всего доказывает твою независимость, Миранда! Ты это должна понять.

– Оставьте в покое мой образ жизни, Дэниел. Мне не требуются ваши советы.

– Образ жизни, – в его голосе звучали сарказм и презрение. – Я ненавижу это словосочетание.

– Дэниел, мне нравится, как я живу, – настойчиво подтвердила она уже сказанное.

– А тебе не приходит в голову, что это звучит по-идиотски и наивно? – спросил Дэниел.

«Приходит! – подумала Миранда. – Но совсем в другом контексте. Билли как-то сказал: „Глупо хвастаться заплатами на ботинках и тем, что довольствуешься грубой пищей, но я почему-то счастлив“. Они тогда смеялись над этим… Но Дэниел, человек из другого мира, какое право он имеет осуждать их?..»

– Mademoiselle? Monsieur?[7]7
  Мадемуазель? Месье? (франц.).


[Закрыть] – гарсон снова возник около их столика. – Что еще прикажете?

Дэниел взял меню. Миранда нервно отпила глоток вина из бокала. Когда ставила его на стол, заметила, что ее рука дрожит. «Этот безапелляционный тон!

Горбатого могила исправит… Допустим, он больше не считает ее бродяжкой, но, видите ли, его не устраивает, как она живет. Думает, если умеет с шиком заказать ужин или щелкнуть по носу расфуфыренных гордячек в бутике – неизвестно, почему они так носы задирают? – так это и есть настоящая жизнь? Конечно, в этом плане ей до него далеко…»

Миранда посмотрела на соседний столик. «Мужчина и женщина. Улыбаются, болтают непринужденно. Стоп!.. Вот, пожалуйста, вам! Миранда увидела, какой выразительный взгляд бросила та дама на Дэниела. Еще один… Еще… Все правильно! Почему бы и нет!.. Дэниел – самый красивый и элегантный мужчина в зале. И эта его манера гордо запрокидывать голову, парить над столом плечами. Весь вид говорит, что поймал жар-птиц?! Завсегдатай „Фукетса“… Кто же еще? А она кто? – туристочка, которой положено благоговеть, попав в столь элитный ресторан. Как же! Назабываемый выход в свет…»

Миранда приложила руку к горлу. «А я даже и не туристка. Я просто шутиха на чужом пиру в маскарадном одеянии. Приодели, возвысили дорогими кружевами до своего уровня. Такая, какая я есть, я ею не устраиваю.

Дама, сидящая за соседним столиком, явно попала в затруднительное положение. Сколько лишних движений. Бедная!.. Конечно, нелегко гнаться за двумя зайцами – оказывать внимание своему спутнику и успевать стрелять глазами в Дэниела. Дама посмотрела на Миранду с холодным презрением, скользнувшая по ее лицу улыбка как бы говорила: «Милая, не тебе быть с ним рядом. Дорогое платье не спасает тебя. Плебейка ты паршивая, милочка».

– Миранда, с тобой все в порядке? – голос Дэниела вернул ее к действительности. Кивнула:

– Да. Мне хорошо.

– Это правда? А то, может быть, уйдем? – предложил он встревоженно.

– Я сказала, мне хорошо.

– Но если тебе не по себе…

– В чем дело, Дэниел? Не беспокойтесь – локтями в тарелку не влезу.

– Миранда, я не прав. Мне не следовало говорить тебе то, что я сказал. Я не хотел…

– Дэниел, сегодняшний день утомил меня. – Миранда помолчала. – Если честно, я готова уйти. Мы можем сделать это прямо сейчас?

– Но я только что заказал… – его брови поползли вверх. – Кстати, я почувствовал, что ты любишь музыку.

– Ах, да, – Миранда заставила себя улыбнуться. – Я действительно люблю Дебюсси и Равеля. Но как вы догадались об этом? – собрав всю свою волю в кулак, она как можно было непринужденнее продолжила разговор.

– Озарение гения! – сказал Дэниел, не отводя от нее глаз. – Тогда в машине, когда ты слушала «Море» Дебюсси, я обратил внимание на то, что музыка действует на тебя умиротворяюще.

– В твоей машине Дебюсси вызвал во мне другие эмоции, – улыбнулась девушка. – Я подумала тогда, если человек любит Дебюсси, он не может быть плохим.

Подошел гарсон с бутылкой «бургундского».

Вынул пробку, чуть наполнил бокал, подал его Дэниелу. Тот смачно отпил глоток.

– Оставьте! Мне оно нравится, – попросил он. Гарсон, прикрыв горлышко салфеткой, наполнил и бокал Миранды.

«Какая пыльная бутылка! Лет сто ждала своего часа… Пыль веков стирать запрещается, а то как же догадаться, что пьешь драгоценную влагу», – подумала она.

– Миранда, – Дэниел поднял свой бокал. – Мне нравится, что ты меня сурово критикуешь. Только не перестарайся! Твоя суровость может вызвать ответную реакцию. – Улыбнулся. – Я встретил как-то одного парня, который был с ног до головы в наколках…

– Про маму родную и родину милую? – спросила она.

– Не совсем. Все больше черепа и женские головки. А ножичек за поясом вот такой, – Дэниел перегнул салфетку по диагонали. – Зуб золотой и сальная грива..

– Схваченная ремешком? – уточнила Миранда.

– В аккурат! – подтвердил Дэниел.

– И где же вы встретили такого джентльмена? В преисподней или на дьявольском пикнике? – спросила девушка.

– Горячо… Почти угадала. Мы встретились с ним в джунглях на тропинке, где вдвоем не разойтись. , Шагнешь в сторону и все.

– В джунглях? В настоящих джунглях? – изумилась Миранда.

– Да. Мы встретились, и кому-то из нас нужно было уступить дорогу, – внезапно помрачнев, продолжил своей рассказ Дэниел.

– Ему, конечно. Не вам же! Слава Богу, я вас знаю. Даже если бы можно было посторониться, вы не сдвинулись бы и на сантиметр, – саркастически заметила Миранда.

– Такое твое мнение… – Даниел задумчиво намотал ее локон себе на палец, размотал и убрал руку. – Категоричное и непререкаемое…

– Уж не хотите ли вы сказать, что уступили ему дорогу? – усмехнулась Миранда.

– Помню, он стал что-то выкрикивать, а я не понимал, по-португальски, наверное. Но я тогда подумал, что он орал примерно так: «Прочь с дороги, вонючий гринго!»

– Или что-то вроде этого… – улыбнулась Миранда.

– Совершенно верно. Я таких уже встречал.

– Где же это? Не на Уолл-стрит ли? – спросила она.

– Блеск, Миранда! Все-то ты знаешь! – удовлетворенно подтвердил Дэниел.

– Это не я, – вспыхнула она. – Это – Майна. Она где-то узнала, что вы однажды появились в Нью-Йорке… с мешком долларов…

– Можно лихо раскрутить дело в копях царя Соломона, но если нет головы на плечах, все пойдет прахом. Я знаю, что делать с деньгами. Уметь вложить первоначальный капитал… – Миранда не дала ему договорить.

– Вы отправились в джунгли размещать ваш капитал? – она не скрыла насмешки.

– Джунгли были много раньше капитала, – засмеялся Дэниел. – Подобно другим дуракам, искателям удачи, и я оказался в Южной Америке.

– И вам сразу повезло, – было неясно, в шутку ли она сказала это или всерьез.

– Не совсем, – он снова отпил вина. – Так вот! Стою на тропе и думаю: «Покажи я этому уркагану, что готов уступить дорогу, и всему конец». Смотрю на него в упор, соображаю, что бы предпринять. И вдруг он делает шаг в сторону – в том месте тропа была чуть шире – и пропускает меня.

– А почему он уступил вам дорогу? – спросила Миранда.

– Не знаю, – Дэниел опять улыбнулся. – Возможно, в тот день в его планы не входило убийство какого-то паршивого гринго.

– Интересная история, – сказала Миранда. – Тогда бы вы должны были усвоить одну народную мудрость.

– Какую же? – заинтересованно спросил Дэниел.

– Что внешность обманчива. Скажите, разве можно судить о содержании книги, глядя на ее обложку? – задала она наводящий вопрос.

– Минуту назад и ты была не склонна считать его паинькой, – возмутился Дэниел.

– Но вы же нарисовали мне портрет отъявленного злодея, – парировала Миранда.

– А он такой и был. Позднее я узнал, что его разыскивали как опасного преступника. За ним числилось несколько убийств.

«Один ноль в его пользу, – подумала Миранда. – Кто меня дергает за язык. Лучше уж помалкивать».

– Но этого могло и не случиться, – она задумалась. – Все могло быть по-другому, если бы…

– Если бы он был великим путешественником Ливингстоном, но он им не был. Забавная приправа у салата endive[8]8
  Эндивий – садовый цикорий (франц.).


[Закрыть]. – Дэниел кивнул на бледно-зеленые ростки, припудренные чем-то белым. – Французы обожают напускать туману даже в еде.

Endive a chevre. Так это блюдо обозначено в меню. Хотя chevre означает творог из козьего молока.

– Ну и к чему это вы? – Миранда с удивлением посмотрела на него. – Если из цветов нельзя сварить похлебку, то лучше их и не выращивать в огороде?.. Такая у вас философия?

Дэниел нахмурился:

– Вообще, о чем это мы с тобой говорим?

«Я должна сию же минуту сказать все, что думаю», – решила Миранда и спросила:

– Мне хочется понять, что заставило вас изменить мнение обо мне? Признание Мюллера, что он оболгал меня, или моя «приправа», я говорю о платье, так изменившем мою внешность.

– Нет! Конечно, нет.

– Вы уверены?

– Я объяснил уже…

– Выходит, вы изменили свое мнение, оставаясь абсолютно уверенным, что я все та же и что ничуть не изменилась, – в свои слова Миранда постаралась вложить всю горечь обиды.

«Пусть поймет, наконец, что она, Миранда Стюарт, какая была, такая есть и другой не станет никогда», – подумала девушка.

– Здесь, – прижала она руку к сердцу, – здесь я настоящая. И только то, что в моей душе, имеет значение. Все остальное – пустое! – сказала и умолкла.

– Миранда, ну что ты завелась? Я всего лишь рассказал эпизод из своей жизни, – примирительным тоном произнес Дэниел.

– Я всегда буду сама собой. Вы это понимаете? – повысила она голос.

Женщина за соседним столиком громко смеялась. Миранда, не дожидаясь его ответа, посмотрела на нее, встала, отодвинула стул и пошла к выходу. Дэниел окликнул ее, но она не остановилась, а наоборот, почти побежала. Он догнал ее за углом.

– Стой, тебе говорю! – заорал он почти ей на ухо.

Миранда остановилась. Ему захотелось вдруг больно ухватить ее за плечи, встряхнуть, чтобы она пришла наконец в себя, увидела мир в истинном свете, перестала строить свои воздушные замки. Но он молчал, а она, взглянув на него, поняла, какая ярость полыхает в нем, и, усмехнувшись, сказала, поразившись сама тому, как это у нее получилось – не мрачно, не обреченно или хотя бы с сожалением, а с каким-то даже злорадным облегчением:

– В данный момент я возвращаюсь в дом вашей тети, а утром улечу в Амстердам. И не пытайтесь помешать мне. Я вас предупреждаю, Дэниел.

– Почему ты не даешь мне и слова сказать? Это же черт знает что! Объясни, что все это значит? – пытался он успокоить ее.

С удовольствием, – сказала она, не сводя с него взгляда. – Я не Галатея и для вашего «варианта Пигмалиона» не подхожу. Вам ясно? Я это – я, а вы это – вы, – продолжала она стоять на своем.

– Прекрасно! Что еще?

– А то, что я не понимаю, что вам от меня нужно.

– Будто бы? – усмехнулся он с ехидным прищуром.

– Дэниел, пожалуйста, отвезите меня домой.

– А хочешь ли ты домой, Миранда? Подумай. «Нет, – кричало сердце. – Нет! Не хочу!» Но когда она ясно представила себе, что именно ожидал от нее Дэниел и что хотел услышать, то помимо воли и вопреки желанию, твердо сказала:

– Да. Я хочу домой.

Глава 9

Миранда сидела у окна в спальне. Занималась утренняя заря… Кусочек неба над садом из тускло-серого постепенно становился перламутровым. Налево, над крышей соседнего дома, поднималось едва уловимое глазом, окутывающее все вокруг легкой кисеей лилово-голубое марево. Робко щебетнула какая-то пичуга, ей немедленно весело ответили другие. Наступал новый день…

Миранда и прежде рано просыпалась. Она любила встречать рассвет, когда природа, еще не отойдя ото сна, задумчива и полна торжественной умиротворенности. Сегодня Миранда проснулась задолго до рассвета, а когда поняла, что снова заснуть не удастся, встала и долго сидела в кресле, провожая ночь.

Короткое забытье не принесло облегчения. Она чувствовала себя разбитой и вялой. «Отчего так тревожно? Почему так беспокойно?» Думая о своем будущем, она не давала мыслям полной свободы. Хотела хорошенько обдумать свое положение, но боялась этого.

«Как только совсем рассветет и можно будет ходить по комнате, не опасаясь потревожить утренний сон Софи и Полетт, – решила она, – сразу начну складывать вещи. Она уезжает из Парижа! Домой не вернется. У нее – престижная стипендия, она возвращается в Амстердам». Дальше этого она свои мысли не пускала. Нужно было решиться на крутые меры, и она решилась… «Если друзья спросят, почему вернулась, скажу, что Софи уехала в Нью-Йорк. Лгать нехорошо, но это та самая ложь во спасение, без которой не обойтись. Как объяснить друзьям то, в чем сама разобраться не можешь? Во всяком случае, ее отношения с Дэниелом никого не касаются».

Миранда ощущала какую-то тревогу, словно не была уверена, правильно ли она поступает. Вчера, когда он проводил ее до дверей и была разыграна сцена, приведшая к окончательному разрыву их отношений, она почти физически ощутила, как в ней зреет волне определенное и твердое решение стоять на своем вопреки чему бы то ни было. И как уходит, освобождая ее и снимая все сомнения, то расслабляющее, мешающее воле и цели сладостное раскисание, что пришло в ее жизнь вместе с Дэниелом.

– Благодарю вас, – сказала она ему, как только такси подъехало к дому.

– Не стоит благодарности, – любезно ответил Дэниел, подделываясь под ее тон.

– Не провожайте меня, пожалуйста. Теперь я справлюсь сама, – произнесла она, когда увидела, что он, наклонившись, что-то сказал шоферу по-французски и собирается выходить из машины.

– Я провожу тебя до двери, – сказал Дэниел и она поняла, что спорить с ним бесполезно.

Пока они поднимались по лестнице, он молчал и даже не пытался ее обнять. Когда достала ключи и отпирала замок, она была твердо уверена, что все обошлось и что вспышки эмоций не произойдет.

– Миранда, – нарушил долгое молчание Дэниел.

«Миранда… Всего одно слово, а во рту пересохло…»

– Пожалуйста, уходите, – умоляла она.

– Нам нужно поговорить, Миранда, – настаивал он.

– Нам не о чем говорить, Дэниел. Спасибо за… за интересный вечер. Спокойной…

– Черт возьми, нельзя же так просто взять и уйти! – он порывисто и крепко обнял ее. – Миранда, посмотри на меня!

– Я уже все сказала… – попыталась она открыть дверь.

– Взгляни на меня, – сказал Дэниел, прижимая ее к себе.

Миранда не отвечала. Тогда он, забрав в ладони ее лицо, с мягкой настойчивостью заглянул прямо ей в глаза.

– Пожалуйста, Дэниел, – шептала Миранда, – пожалуйста, умоляю вас.

– Что, пожалуйста, Миранда? Что? Скажи мне, чего ты хочешь, – говорил он, осыпая поцелуями ее лицо.

– Дэниел… – почти выдохнула она его имя.

– Ты этого хочешь? – спросил он, целуя ее волосы, руки, прижимаясь к ней все крепче. – Скажи мне.

– Дэниел, Дэниел, – стонала она, когда он вновь приникал к ее губам.

«Зачем, для чего ты пыталась убежать из ресторана? Зачем отстранялась от него, когда ехали в такси? Куда делись злость и чувство оскорбленного самолюбия?» – сполохами прорывалась рассудочность, пока сердце ликовало на этом пиру страстей.

– Миранда, поедем ко мне! – его рука гладила ее грудь. – Ну, поедем же ко мне…

– Не могу! Нет, Дэниел, не могу, – шептала она, не в силах побороть желание сердца, гулко приказывающего не лишать его сладких воспоминаний.

– Скажи «да»! Скажи, Миранда! Ты же этого хочешь, – шептал он ей на ушко.

«Да. Хочу, – требовательно стучало сердце. – Хочу объятий, хочу ласк. Помню все. Хо-чу-хо-чу-хо-чу…»

«Ты хочешь быть Галатеей, Миранда? – словно бы из ниоткуда появился бесенок и стал нашептывать ей на ухо. – Он не тебя зовет, не тебя… Ту, другую, в новом платье».

– Миранда, пожалуйста. Поедем ко мне! – молил Дэниел.

«Вперед, Миранда! Хи-хи-хи! – веселился бесенок. – Отправляйся. Что же ты? Наплюй… Пусть думает, что хочет. Ты просто умираешь, так хочешь его. Твоя гордость? Эка невидаль!..»

– Нет! – вскрикнула Миранда. – Нет, нет и нет!

Он сразу же отпустил ее.

– Оставьте меня, Дэниел. Понимаете? Мне ничего от вас не нужно. Ни-че-го… – она открыла дверь, вошла и с шумом захлопнула ее за собой.

Но это было вчера, а сейчас солнце заглядывало в окно, озаряя комнату ясным, радостным светом. Миранда вздохнула, поднялась с кресла. Прислушалась. Внизу, на кухне, Полетт гремела посудой. Вкусно пахло кофе.

«Ну что ж, пора собираться! И чем скорее, тем лучше, – подумала Миранда. – Самое трудное – разговор с Софи».

Она открыла платяной шкаф, достала чемоданы, швырнула на кровать. Стала снимать с вешалок кофточки и юбки. «Мои цыганские наряды», – вспомнила она слова Дэниела, взглянув на кучку поношенных вещей.

– Миранда, вы встали? – послышался за дверью голос Софи.

– Нет, – ответила она быстро. – Встала, но… Дверь отворилась, и Софи, постояв на пороге, вошла в комнату.

– Вижу, что встала, – обрадовалась она. – А я слышу: «Топ-топ-топ-топ». Кофе готов. Приглашаете меня?

– Конечно, Софи! С удовольствием, – попыталась она отобразить веселую мину на лице.

– Полетт! – сразу же появилась экономка с подносом. В серебряном кофейнике расточал аромат кофе. Аппетитно румянились круассаны. – Поставь на столик у окна. Merci, Полетт!

Миранда села напротив Софи, взяла круассан, намазала его маслом, поддела ложкой земляничного варенья.

– Миранда, вам, как всегда, черный? – Софи была оживлена и, казалось, не замечала ее задумчивости.

«Что придумать, чтобы смягчить внезапность отъезда?» – раздумывала Миранда.

– Спасибо, Софи, – сказала она, когда та налила ей кофе.

– Ну как концерт? Понравился?

– О, да! Дебюсси, Равель – прелестная музыка. Софи я хочу вам сказать…

– А «Фукетс»? Очаровательное место, не правда ли? Вы попробовали мои любимые пирожные? Забыла название… Ну, взбитые сливки горочкой сверху?..

– Софи, мне трудно начать, но… – попыталась вставить слово Миранда.

– Было что-нибудь не так? – забеспокоилась Софи.

– Нет. Все было хорошо. И концерт, и ресторан, – попыталась успокоить ее Миранда.

– Неужели опять мой негодный племянник? – она укоризненно покачала головой. – Знает ведь, что терпеть не могу, когда дерзит… Он мне обещал, что будет вести себя хорошо.

«Хорошо себя вести… Господи! Думает, что ее паинька-мальчик вчера задирался, как тогда за ужином. Если бы Софи знала, как ненаглядный Дэниел все время ее домогается!..»

– ..утром…

– Простите, Софи. Я задумалась и не слышала, что вы сказали.

– Я сказала, он обещал зайти утром, чтобы я подписала чеки. Ну, задам же я ему перцу!.. – постучала по столу рукой старая дама.

– Ради Бога, не надо. В этом нет необходимости, – взмолилась Миранда.

– Нонсенс, дорогая! Я приструню этого негодного мальчишку. Вот увидите, – Софи помолчала. – Вы, наверное, думаете, чего это она пожаловала с утра пораньше?

– Вовсе нет. Я рада. Мне как раз нужно вам кое-что сказать. Видите ли, Софи… – Миранда снова попыталась начать неприятный разговор.

– Дело в том, дорогая моя, что у меня прекрасное настроение. Просыпаюсь сегодня утром и думаю, отчего мне так хорошо? Правда, Миранда, давно я так себя не чувствовала. А ведь это из-за вас.

– Из-за меня? – удивилась девушка.

– Да. Я уже и не надеялась, что все так хорошо сложится.

– Софи, вы ставите меня в неловкое положение. Позвольте объяснить вам… – Миранда снова попыталась взять ход беседы в свои руки.

– Дэниел иногда бывает невыносим, но теперь мы, как одна семья. Вы, Дэниел и я… Правда, Миранда?

– Да, – Миранда взглянула на Софи и немного помолчала. – Думаю, вы правы.

– Вы, дорогая, и представить себе не можете, как я рада. – В ее старческих глазах сверкнул огонек. – С тех пор, как я потеряла сына, я не переставала думать… я хотела… – голос дрогнул. – Извините, дорогая, – прошептала Софи, – не могу продолжать, сейчас расплачусь…

– Софи, – Миранда подошла к ней. – Успокойтесь. Вы себя плохо чувствуете?

– Нет, нет. Все в порядке. Я только… – Софи покачала головой. – Простите меня, Миранда, за то, что я, старая дура, разнюнилась…

– Может, позвать Полетт? Пусть позвонит Дэниелу… – предложила девушка.

– Глупости. Все в порядке, – Софи провела по глазам тыльной стороной ладони. – Просто утром, когда проснулась, подумала о вас, Миранда. Я так благодарна судьбе, что вы вошли в мою жизнь. Мне хочется жить. Я мечтаю, как мы славно заживем. Со мной давно такого не было, – она улыбнулась и похлопала Миранду по руке. – С тех пор, как умер мой мальчик, я долгое время ощущала себя живым трупом…

– Но у вас есть Дэниел, – Миранда взяла Софи за руку. – Он вас очень любит.

– Я знаю, – Софи достала из кармана платья малюсенький кружевной платочек и высморкалась. – Он изумительный. Приехал вскоре после того, как я потеряла Арона, и взял все в свои руки. Мы друг с другом ладим. Мне нужен человек, который бы вел мои дела, а Дэниелу просто необходимо о ком-то заботиться. Да, ему пора было уезжать из Бразилии. Не жить же ему там вечно. Он мне, конечно, помог. Отличный финансист, должна сказать, – Софи улыбалась как ни в чем не бывало.

– Да, – согласилась Миранда. – Для подобных дел необходим талант, а его Бог им не обделил.

– Вот только таланта разобраться в сердечных делах ему не всегда хватает. Вы меня понимаете? – спросила Софи.

– О, да! – Миранда вспомнила, как сама пыталась объяснить Дэниелу, что главное в человеке – душа. – Я это хорошо понимаю.

– Мужчины все такие, – продолжала Софи. – Особенно, если удачливы и красивы. Время от времени их нужно щелкать по носу. Верно я говорю, дорогая?

– Я не вполне вас поняла, – насторожилась Миранда, но виду не подала, что слова Софи так ее взволновали.

– Портит их успех. Вот в чем дело! Любой успех. В делах, в амурах… Стоит такому красавцу взглянуть на женщину, как она сразу же теряет голову. «Дэниел, ты остепенишься?» – говорю я ему частенько, а он мне в ответ: «Когда встречу такую, как вы, тетя». И еще добавит: «Выбор большой. Боюсь, как бы не ошибиться». Все шуточки! Но ведь так нельзя. Чтобы распознать человека, требуется время. Нельзя же, как мотылек, порхать от одной к другой!

– Софи… – в горле запершило. «Мудрая женщина, она поймет меня», – подумала Миранда. – Я хочу вам сказать…

– Нет, дорогая! Сначала послушайте меня. Это я хочу вам сказать, у вас все будет хорошо. Кончайте возиться со своими вещами и спускайтесь вниз.

– Почему вы так сказали? Вы поняли, что я… – недоговорила Миранда.

– Чего же тут не понять! Я, слава Богу, не слепая, – сказала Софи.

– Я рада, что вы все поняли. Хотела вам сказать… – снова попыталась заговорить об отъезде Миранда.

– Будь я на вашем месте, я бы не спешила от них избавляться. Дэниелу, возможно, не нравится ваш цыганский вид, но в душе, я думаю, он ничего не имеет против ваших нарядов, – снова перевела она разговор на другую тему.

– Я и не собираюсь их выбрасывать, я…

– Почему выбрасывать, Миранда? Я ничего такого и не имела в виду. Я даже этого и не говорила. Разумеется, когда-нибудь вы захотите что-то и надеть…

– Вы не поняли меня, Софи. Я… – Миранда замолчала, увидев, с каким обожанием та смотрит на нее.

«Хорошо! Для объяснений не самый подходящий момент».

– Вы что-то хотели сказать, дорогая? – спросила Софи.

– Я решила убрать зимние вещи. Не найдется ли у Полетт свободной коробки?

– Я спрошу. А вы одевайтесь и спускайтесь вниз. Дэниел будет у нас с минуты на минуту, – торопила ее Софи.

– Не ждите меня, пожалуйста. У меня много дел, – попыталась ретироваться Миранда.

– Нет, Миранда. Побыстрей разберите свои вещи. У меня на сегодня очень интересные планы. Сначала мы позавтракаем в «Де маго»[9]9
  «Zes Deux Magots» («Два китайских болванчика») – известное кафе в Лагинском квартале.


[Закрыть], потом отправимся за покупками в «Прэнтан» и «Галери Ляфайет», а там, если останется время, поднимемся на Эйфелеву башню.

Софи величественно вышла из комнаты, унося с собой запах терпких духов. Миранда присела на кровать и задумалась.

«Хорошо! Вечером, за ужином, она объявит ему о своем решении. А пока остается дней на семь. Недели ему хватит, чтобы найти замену. А потом-потом Амстердам!..»

После полудня, как только они с Софи вернулись домой, планы Миранды рассыпались, как карточный домик. Полетт сообщила, что звонил Дэниел и просил передать, чтобы его не ждали к ужину.

– Жаль. Очень жаль, – огорчилась Софи. – Вечно у него дела!

Миранда промолчала, только подумала, как хорошо, что сегодня его не будет. Вспомнив, что собиралась за ужином поставить его в известность о своем отъезде, решила, что сообщит на следующий день.

Полетт подала легкий ужин, а около восьми Софи, встав из-за стола, сказала, что устала и пойдет отдыхать. Через десять минут ушла к себе и Полетт. Миранда осталась одна и пошла в библиотеку, решив что-нибудь почитать. Взяла с полки книгу и устроилась с нею на диване.

Прошло минут пять, но она не смогла прочитать ни строчки. Захлопнула книгу, поставила на полку. В голове ни единой мысли, так – какие-то беглые, ускользающие обрывки, вялая и утомительная сумятица.

Вернулась в гостиную, походила из угла в угол, остановилась у камина, забарабанила пальцами по мраморной полке. Уедет она в Амстердам, а дальше что?..

Включила телевизор, села в кресло напротив. На экране привлекательная женщина обнимала высокого темноволосого красавца с загадочной улыбкой…

«Интересно, кого Дэниел обольщает сегодня? – подумала Миранда неожиданно для себя. – Один? Или вот, как на экране? Да ей-то что». Встала и выключила телевизор.

«Отчего не находит себе места? Почему мечется?» Взглянула в зеркало. Лицо бледное и осунувшееся, глаза стали больше, темнее, точно чужие.

Где же все-таки Дэниел? Зачем себя терзать, какое ей до этого дело! Разве отношения с ним приносят ей удовлетворение?

Удовлетворение… Ах, Миранда, Миранда! «Того, кто получает удовлетворение от любимой работы, ничто огорчить не может», – вспомнила, как однажды объясняла это Майне.

Через пару минут на кухне она, приспособив доску Полетт для резки овощей в качестве мольберта, рисовала по памяти то, на что обратила внимание днем. Вот девчушка в панамке кормит уток в парке Монсо, а вот старик, сидя на ступенях, сбегающих к Сене у Нового моста, греется на солнышке, а это гигант-полицейский регулирует уличное движение на бульваре Османн…

…Дэниел, худощавый красавец в вечернем костюме на концерте… Дэниел улыбается, рассказывая ей о своей встрече в джунглях… Дэниел злится, когда она…

Миранда отложила карандаш. С огромного белого листа на нее смотрел Дэниел. Улыбающийся, сердитый, задумчивый…

«Что же все-таки происходит»?

Звонок у входной двери оборвал ее мысли, словно колокол прозвучал в абсолютной тишине.

«Дэниел?.. Быть не может! Он же сказал, чтобы его не ждали. Но если это он, она не хочет его видеть…»

Открыла дверь, замерла на пороге.

– Bon soir, mademoiselle[10]10
  Добрый вечер, мадемуазель! (франц.).


[Закрыть], – сказал консьерж, протягивая ей небольшой пакет. – C'est pour vous[11]11
  Это вам (франц.).


[Закрыть].

Посмотрела на листок, приклеенный к пакету. «Ее имя. Да, это ей!»

– От кого?

– Pardon, mademoiselle?[12]12
  Извините, мадемуазель? (франц.)


[Закрыть] – не понял консьерж.

– Кто? кто? – улыбнулась беспомощно, – Хорошо, Спасибо.

Миранда закрыла дверь. «От кого этот пакет? Майна? Может быть, друзья уже узнали ее адрес. Но вряд ли они так разбогатели, чтобы посылать подарки…» Миранда встряхнула пакет.

– Открой и посмотри, – громко сама себе сказала она.

Книга… Старинная книга в кожаном переплете, потемневшем от времени.

– Какая прелесть! – вздохнула Миранда, перелистав первые страницы.

«Это же один из тех молитвенников с изумительными миниатюрами, которыми она любовалась на выставке средневекового изобразительного искусства в музее „Метрополитен“ в Нью-Йорке! Потом эти бесценные шедевры выставлялись в галерее на Пятьдесят седьмой авеню… А этот экземпляр и вовсе особенный – краски как живые, их совсем не изменило время. Тонкое изящное письмо…»

Миранда осторожно переворачивала хрупкие страницы. Стилизованные звери и птицы, загадочные дамы и кавалеры в старинной одежде, выписанной с изящной тщательностью. А буквицы? Миранда ясно представила картину: аскетического вида монах при мерцающей свече, не дыша, завершает свой долгий кропотливый труд. И вот теперь она, Миранда, не может оторвать глаз от этого сокровища, пережившего века. В середине молитвенника лежала записка. На глянцевой плотной бумаге.

«Миранде, которая никогда не судит о книге по обложке. Может ли твое сердце простить меня?»

На глаза навернулись слезы. «Ах, Дэниел, Дэниел! Понимает, что не роскошный букет цветов, не изысканная коробка конфет, не ювелирные безделушки, а эта маленькая книга – бесценное сокровище для нее».

– Дэниел, – прошептала она, – Дэниел…

– Миранда, – услышала она вдруг в тишине свое имя.

Медленно, не в силах даже вздохнуть, она встала с кресла, отложив книгу.

На пороге стоял он.

– Миранда, можешь ли ты простить меня? – сказал Дэниел.

Она не смогла выговорить ни единого слова. Спазм перехватил горло. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он сделал шаг и приблизился к ней.

– Я не хотел приходить, но не смог удержать себя. Весь день думал только о тебе и не смог работать, – произнес Дэниел с явным волнением.

А она? Она тоже думала только о нем! «Кажется, я не убрала рисунки?»

– Я рада, что вы пришли, Дэниел, – сказала Миранда обрадованно.

– Правда, Миранда? Ты рада? – Лицо его ожило и он заулыбался.

– Да, Дэниел, – кивнула она. – Рада. Очень.

Он подошел и обнял ее. И все, что терзало и мучило ее, все, что не давало покоя, с коротким стоном выплеснулось из девичьей груди, и ей стало так легко и покойно.

– Ты никогда не покинешь меня, – расслышал он в этом стоне.

– Никогда, Дэниел! – произнесла Миранда отчетливо.

Тогда он пристально поглядел на нее и нежно поцеловал в губы.

Не было слов. К чему они! Было лишь нежное касание рук, легкое дыхание обоих и что-то более значительное, чем страсть.