Текст книги "Безмолвное дитя"

31

В коротком телефонном разговоре Джози сообщила, что она дома и не ходит на работу уже несколько дней. Хоть я и взяла с неё обещание не бросать работу, это было вполне ожидаемо. По правде говоря, если бы Джейк бросил меня, не сказав ни слова, мысли мои тоже были бы далеки от работы. Поэтому я села в машину, пересекла город и поехала вверх по извилистой дороге, ведущей к дому Барратов. Было необычайно тепло для середины октября, что позволяло выйти из дома без куртки, а голубое небо над головой казалось каким-то искусственным или, по меньшей мере, недолговечным – было ощущение, что мрачные тучи на подходе и скоро погрузят нас во тьму. На фоне моих мытарств погода была ясной и мягкой, резко контрастируя с тем, что творилось у меня внутри.

Мир решил предать меня еще и таким способом.

Я уверенно проделала весь путь по узкой дороге, предусмотрительно притормаживая перед встречными машинами.

От дома Барратов, казалось, веяло каким-то жутким спокойствием. Ввиду хорошей погоды жёлтые анютины глазки Джози в красивых горшках у входной двери были по-прежнему в цвету, но я лишь скользнула по ним взглядом. В те дни мне было трудно даже просто смотреть на всякие красоты.

Джози открыла дверь после первого же стука. Её большие голубые глаза припухли и покраснели, а в одной руке она сжимала мобильник. На ней были легинсы и джемпер-оверсайз.

– Прости, что не пришла раньше, – повинилась я.

– Шутишь, что ли? – возразила она. – Это я должна прощения просить, что не приходила к тебе! В смысле, я понимаю, ты сказала, что ты в порядке, только отдохнуть не мешало бы, но всё равно, мои проблемы – ничто по сравнению с твоими.

– Он выходил на связь?

Джози вздохнула и повела меня на кухню. Она медленно шагала по ковру, и неухоженный пучок волос у неё на голове покачивался вверх-вниз в такт шагам. Внешне она выглядела расслабленной и даже вальяжной, но, похоже, притворялась, испытывая в глубине души настоящее смятение. Я знала её достаточно хорошо и давно поняла, что это её метод справляться со стрессом – притвориться, что ничего не происходит, или, по крайней мере, сделать вид, что она не особо переживает. Такой уж Джози человек – и виду не подаст до самого победного конца. Она предпочитает видеть лишь светлую сторону, и мне интересно, работает ли этот принцип, когда она остаётся одна во тьме.

– Нет, тишина. Даже смс не прислал. Но знаешь что? Он кое-что выложил на Фейсбуке.

– Что?

Кивком головы она указала на открытый ноутбук на кухонной стойке. На экране был профиль Хью, и я вдруг поняла, что он сменил фотографию на аватаре: раньше там было их совместное с Джози фото с горнолыжного курорта, а теперь на аватаре был он один, верхом на гидроцикле и с улыбкой до ушей. В статусе рядом с фотографией была отметка о посещении аэропорта Маккарран в Лас-Вегасе.

– Что за фигня?! – воскликнула я. – Что он там делает?!

– Я ещё раз поговорила со Стивеном. Он, видимо, не отвечает никому из членов семьи. Стивен признался, что знал об интрижке, но не подозревал её масштабов. Пока мы тут беседуем, они там спускают все наши деньги, сто процентов! Блин, Эмма, какого чёрта ты беременна?! Мне необходимо хорошенько выпить.

– Прекрати, я не собираюсь тебя осуждать! – улыбнулась я. Было приятно поговорить о чём-то ещё, кроме расследования похищения. – Однако всё это всё равно на него не похоже. За ним раньше такое водилось?

– В том-то и дело, – сказала Джози, и в глазах у неё заблестели гневные огоньки. – Стивен сказал, что он уже занимался подобными делишками, при моём полном неведении. В частности, ездил с какой-то секретаршей в Корнуолл на выходные, «поразвлечься». – Она откупорила бутылку мальбека и налила себе бокал.

– Чёрт. – Я оглядела кухню в поисках доказательств того, что Джози в порядке. Большинство людей обрадовались бы тому, что на столе не было картонных коробок из-под китайской еды, а в раковине – грязной посуды, но всё было настолько чисто, что это несколько озадачивало. Так ли уж сильно она переживала из-за недостойного поведения мужа? – Мне очень жаль, Джо.

– Я знала, что так будет, – пожала плечами она. – Честно говоря, мне кажется, что стало даже легче. – Она глотнула мальбека. – И не смотри на меня своими большими щенячьими глазами. Я знаю, ты думаешь, что я сейчас распсихуюсь, но беспокоишься ты зря.

– Ты уверена? Ведь ты…

– Всё уже в прошлом. – Джози поставила бокал с вином на стол с такой уверенностью, что я сразу поняла: углубляться в туманное прошлое не стоит. – Ладно, ты хочешь чего-нибудь? Травяного чаю или минералки?

– Сейчас бы всё отдала за хороший джин с тоником, – простонала я. – Или за порцию виски. – Я подняла руку и показала большим и указательным пальцами миллиметр. – Вот столечко мне не хватило, чтобы открыть бутылку водки в день возвращения Эйдена! Но дальше с каждым днём становилось всё хуже. Ты слышала, что этого герцога арестовали?

– Ну и засранец! – сказала она с максимально ядовитым выражением. – Ты думаешь, это он… – Она сглотнула, не зная, что лучше: сказать или предоставить окончанию вопроса висеть в воздухе.

– Вот честно: не знаю, и это хуже всего. Я просто хочу, чтобы человек, который причинил боль Эйдену, сидел за решёткой, и всё это закончилось.

– Что ж, я всегда считала его хитрожопым ублюдком, – кивнула головой Джози. – Не волнуйся, Эм, если это его рук дело, полиция найдёт доказательства, и он будет сидеть. Как у них там с расследованием?

– Вроде бы прочёсывают окрестности на предмет разных подозрительных старых построек и погребов, в которых можно было бы устроить что-то типа тюрьмы, но инспектор Стивенсон сказал, что сведения о таких постройках не всегда присутствуют в документах, а лес очень густой, так что дело движется туго. У полиции много сил уходит на герцога: на обыск одного только Уэтерингтон-Хауса ушла целая вечность, а с картинками на его компьютере они всё ещё работают. – Я не сказала, что полиция ищет среди фотографий именно изображения Эйдена, потому что стоило мне подумать об этом, тут же становилось не по себе.

– Его найдут, Эмма, я точно знаю. – Джози потянулась, взяла меня за руку и легонько сжала её, а потом, нахмурившись, отстранилась. – Ещё какие-то проблемы? Ты выглядишь немного взвинченной.

– Знаешь… это, наверно, глупо…

– Ничего не глупо! – засмеялась она. – Помнишь, я думала, что Аргентина находится в Европе?

– О да, вот это было реально глупо.

– Хуже и быть не может, правда? – предположила она.

– Короче, я про Эйдена. В последнее время он ведёт себя очень странно, я нервничаю.

– В смысле?

Я устроилась на высоком стуле за стойкой.

– Я, конечно не рассчитывала, что он будет здоров после всего того, через что ему пришлось пройти. Конечно, он ещё долго не сможет оправиться от всех этих ужасов, но дело в том, что я начинаю подумывать, а не нужна ли тут помощь посерьёзнее, вдруг я не справлюсь? Его поведение стало немного… выходить за рамки. Сначала он изрезал ножницами шторы, потом разодрал мобиль для новорожденных и заляпал красной краской всю кроватку.

– Вот чёрт, Эмма! Это и правда страшно.

– Вот именно. Джейк считает, что наша малышка не будет в безопасности в одном доме с Эйденом, но я просто не могу себя заставить отправить его жить куда-то ещё.

– Понимаю тебя. Его же у тебя похитили…

– Только вот я начинаю думать, что, возможно, Джейк-то прав. Что, если я не смогу справиться с Эйденом и действительно поступаю эгоистично, действуя так, будто всё в порядке?

– Эгоистично в каком отношении? Эмма, таких альтруистов, как ты, ещё поискать!

– Но если я не в состоянии переселить сына и тем самым подвергаю опасности Джейка и будущего ребёнка, то это, получается, эгоизм!

Джози сделала ещё один глоток из своего бокала.

– Я бы не сказала, что это эгоизм. Но если ты боишься, то тебе и правда нужна помощь. Джейк, вероятно, прав в том, что оставлять Эйдена небезопасно для новорожденного. Только это не твоя вина и не Эйдена, это вина того ублюдка, который его похитил.

– А ты помнишь, чтобы у него в детстве были проблемы с поведением? Просто я помню только хорошее, но, может быть, это из-за того, что с ним случилось, может, я не помню ничего плохого, потому что просто не в состоянии думать ни о чём плохом.

– Честно? – вздохнула Джози. – Вот Хью был с ним более терпелив, чем я. Не пойми меня неправильно, с ним было очень весело, но он немного… утомлял.

– И? – продолжила я, чувствуя, что она что-то недоговаривает.

– Он был довольно капризным, Эм, и у него иногда случались вспышки раздражения.

Я нахмурилась и вспомнила, как он однажды закатил истерику в супермаркете, но ведь всё было более-менее в рамках, он никогда не вёл себя уж совсем из рук вон плохо! Получается, я докатилась до того, что не могла доверять собственному рассудку. Почему я так упорно гнала прочь плохие моменты?!

Час спустя я покинула дом Джози и пошла по гравийной дорожке к машине. На улице поднялся ветер, с завываниями хозяйничая в лесу Дремучей Долины у подножия холма. Я посмотрела в сторону соседнего холма, возвышающегося над Бишоптауном: вот он, Уэтерингтон-Хаус, гордо парит над нашим городком. Когда-то он целиком принадлежал герцогу Хардвикскому, но со временем его семья продала большую часть земель. На время полицейского расследования дом был закрыт для посещения, но я знала удобный проход в задней части участка – однажды мы с Робом пробрались на территорию и обнаглели настолько, что распили бутылку «Ламбрини»[20]20
  Популярная британская марка грушевого сидра.


[Закрыть] прямо на герцогской лужайке.

Я села в машину и запустила двигатель. У меня слегка засосало под ложечкой, но мне нужно было найти ответы на некоторые вопросы. Нервы давали о себе знать, но постаралась максимально аккуратно вывести машину задним ходом на дорогу и дала себе установку не позволять адреналину взять верх, как в тот день, когда была на приёме у терапевта. Нет-нет, сейчас мне нужна холодная голова.

До Уэтерингтона было рукой подать. Под холмами расстилался идиллический пейзаж Бишоптауна: лоскутное одеяло зелёных полей и лесов, усеянное маленькими домиками, пабами и магазинчиками. Кто бы мог подумать, что в этом прекрасном месте живёт чудовище? Самым ужасным во всей этой печальной истории было то, что никто ничего не подозревал – ровно до того дня, когда Эйден, спотыкаясь, вышел из леса. Он явил нам последствия насилия, свершённого над ним, но подробности случившегося держал в голове за семью печатями.

И раз уж Эйден не хочет рассказывать о том, что с ним произошло, то, возможно, об этом поведает кто-то другой.

Петляя по извилистой подъездной дорожке, я подъехала к величественного вида дому. Чтобы всё получилось, мне нужно было попасть в ту часть грандиозного здания, что занимали жилые помещения. Я понятия не имела, находятся ли в данный момент герцог с герцогиней в особняке или отбыли в свою частную резиденцию в Хайленде или в летний домик в Девоне – инспектор Стивенсон не вдавался в подробности условий освобождения герцога под залог.

Поставив машину на ручник, я на мгновение замешкалась. Что я делаю?! А если меня арестуют?! Набираясь смелости, я почесала место между большим и указательным пальцами, покрытое болезненной красной сыпью, и открыла дверь. Тут дело не только в Эйдене, это нужно и мне самой. Нужно поговорить хоть с кем-то, у кого могут быть ответы.

Прежде чем выйти из машины, я стянула с себя тёплый кардиган, и так уже вся вспотела – даже несмотря на ветер, дополнительного утепления не нужно было. По гравию дорожки, ведшей к чёрному ходу, идти было трудно, особенно в моём положении, с дополнительным весом на животе, и я еле держалась на ногах, неровным шагом продвигаясь к двери. За весь путь меня никто не окликнул и не приказал убираться с частной территории, я благополучно добралась до цели и постучала по старинной дубовой двери. Три раза.

Я представляла себе Уэтерингтон-Хаус чем-то вроде аббатства Даунтон, с дворецким, в любую секунду готовым открыть дверь, но на деле всё было совсем иначе. Дверь открыла невысокая ссутулившаяся женщина с седеющими, но аккуратно уложенными волосами. Она оглядела меня с головы до ног, несомненно, отметив удивлённое выражение у меня на лице, и сжала губы в жёсткую тонкую линию.

– Вы знаете, кто я? – выпалила я. В моих устах эти слова звучали странно, особенно учитывая, кто стоял передо мной, но мне хотелось, чтобы она знала. Мне хотелось, чтобы она знала, на кого сейчас смотрит.

– Знаю, – ответила она. – Вам лучше зайти.

32

Следуя за её кашемировым кардиганом приятного кремового цвета, я вдруг осознала, что представления не имею, как обращаться к этой женщине. Герцогиня? Или миссис Грэм-Леннокс? А может, просто по имени – Мейв?

– Его здесь нет, – сказала она. – Если вы хотели знать.

Я как раз думала об этом. Едва переступив порог, я задалась вопросом, дышу ли я сейчас одним воздухом с человеком, похитившим моего сына – то есть если это он его похитил.

– Я попросила его уехать, – сказала она, проходя через изысканно украшенный раствор двери в небольшую, но милую гостиную со старинными комодами и картинами скаковых лошадей на стенах. – После всего того, что полиция нашла у него на компьютере, я не смогла бы выдержать его присутствия в этом доме. Более пятидесяти лет я делила с этим человеком постель, но отныне этому не бывать. Не хотите ли чаю?

– Нет, спасибо, – сказала я. Чем дольше я находилась в этом доме, тем больше чувствовала себя девушкой-подростком, «на слабо» пробравшейся со своим парнем на территорию чужого имения. Я вцепилась в свою сумку и как ребёнок в дорогом магазине смотрела во все глаза на прекрасную антикварную мебель. Меньше всего мне хотелось что-нибудь здесь пролить.

– Устраивайтесь поудобнее, – предложила она, указывая на диван с цветочным рисунком и ножками из красного дерева.

– Спасибо, что пригласили меня в дом. Неожиданно.

Она коротко рассмеялась, устраиваясь в красном бархатном кресле напротив дивана.

– Понимаю. – Макияж на ней был идеальным: розовая помада и немного румян на покрытых морщинками щеках. Она сидела, скрестив ноги, в позе женщины, у которой всё под контролем. – Я хотела встретиться с вами. Я хотела встретиться с вами ровно с того момента, как арестовали моего мужа. Понимаете, я чувствую себя в какой-то степени ответственной. Хоть я и понятия не имею о том, как долго у моего мужа это… эта мания, подозрения зародились уже давно, но я предпочитала их игнорировать. – Она сделала неопределённый жест рукой, словно отмахиваясь от чего-то. – Уверенности у меня никогда не было, и я не знала, в чём именно проблема, но я всегда подозревала, что у мужа есть свои скелеты в шкафу. Вам может показаться это сущим пустяком по сравнению со своими испытаниями, но вы не представляете, какому давлению я подвергалась на протяжении всего брака в плане следования определённым стандартам. Развод с самого начала не был вариантом, так что даже когда я поняла, что вышла замуж за ничтожество, назад пути уже не было.

– Но если вы думали, что он чудовище…

– А что такое чудовище? – спросила она. – Вурдалак из кошмаров, таящийся за дверью спальни? Или ужасный зверь с острыми клыками? Нет, таких монстров в природе не существует. Чудовища – это обычные мужчины и женщины, но они обладают способностью скрывать своё истинное лицо. Нет, я не думала, что вышла замуж за чудовище, я стала подозревать, что вышла за гомосексуалиста. Я не замечала, чтобы Джеймс заглядывался на детей в этом смысле, просто понимала, что я его не особенно интересовала. Мы решили вопрос с продолжением рода, но этим всё и ограничилось.

– А ваши дети?

Она нервно поёжилась и сняла очки, словно тянула время.

– У меня с ними был разговор на эту тему. Никто не смог вспомнить ничего… предосудительного. – Она прикрыла глаза, и я поняла, что очки она сняла для того, чтобы отвлечь меня от своих попыток сдержать слёзы.

– Если вы ничего не знали, то это не ваша вина, – заверила я.

Герцогиня откинулась в кресле и тихонько рассмеялась.

– Разве так о вас пишут в газетах? О, мать виновата всегда, как, в общем-то, и жена. Предполагается, что женщины управляют мужчинами, не так ли? Как там говорится: «За каждым великим мужчиной стоит великая женщина». Нам отведена роль тех, кто поддерживает их, а иногда и сдерживает их порывы. Забудьте о своей собственной жизни, забудьте о карьере, любви и горестях, мы – матриархи! – Когда она произносила слово «матриархи», глаза у неё сузились, а руки сжались в кулаки. Затем она подалась вперёд, и вся её фигура внезапно приобрела уставший вид. – Если уж на то пошло, не думаю, что Джеймс вообще прикасался к вашему мальчику. Последний десяток лет он был малоактивен, его мучили подагра и рак кишечника, который, впрочем, сейчас в стадии ремиссии, так что здоровым человеком мужа никак не назовёшь. Если он когда-либо и приставал к детям – в чём я не уверена – то, по всей видимости, довольно давно. Задолго до пропажи вашего сына. – Она вся съёжилась, повиснув на подлокотниках, как дряхлая старуха. За время нашего разговора она словно постарела лет на десять.

– Спасибо, что уделили мне время. – Я встала и взяла в руки сумку, на мгновение замешкавшись в поисках слов утешения. На ум ничего не приходило.

Я повернулась и вышла, оставив её сгорбленно сидеть в старинном кресле посреди величественного дома. Герцогиня даже не взглянула мне вослед.

* * *

После встречи с герцогиней я не переставала периодически видеть во снах её поникший в кресле силуэт. Её образ преследовал меня. Расследование окончилось, и не прошло и трёх лет со дня нашей встречи тем тёплым октябрьским днём, как герцогиня Хардвикская отошла в мир иной. Я была вместе с Эйденом на её похоронах, которые прошли без всякого шума, с участием удивительно небольшого числа скорбящих. Присутствовавшие говорили о её силе как матери и жены и о том, как эффективно она организовала повседневный быт и работу в Уэтерингтон-Хаусе.

Её дети решили продать дом, и, насколько я слышала, его собирались превратить в музей, а многие предметы антиквариата выставить на аукцион Уэтербис.

Её муж скончался много позже.

* * *

Эйден был с Робом и его родителями дольше, чем я планировала, но возвращаться домой я не спешила: нужно было время, чтобы обдумать слова Мейв Грэм-Леннокс. Мне было жаль её, и я сочувствовала превратностям её судьбы. Столь грязные делишки не приличествуют подобным семьям, для них это скандал, в результате которого их блестящая репутация оказывается вывалянной в дерьме. Репутация для них – всё. Не иссякнет ли поток посетителей Уэтерингтон-Хауса, исправно платящих за вход? Возможно, посетители будут, но их визит теперь будет сопровождаться нездоровым любопытством: «А вот это, дамы и господа, тот самый компьютер, на котором герцог тайно хранил детское порно». Чем больше я думала об этом, тем лучше осознавала, что все мы чудовища. Да-да, все мы! Мы – монстры, ведь нам так нравится читать все эти истории. Нам нравится наблюдать за человеческими страданиями.

Подъехав к дому, я испытала то неприятно-щекочущее чувство, которое возникает, когда что-то не так. Входная дверь дома была распахнута. Не успела я припарковаться, отстегнуть ремень безопасности и выскочить из машины, как меня чуть не сбила с ног светловолосая женщина, тащившая за собой плачущего мальчика лет десяти, который одной рукой держал другую, перебинтованную. За ней выбежал Роб.

– Простите ради бога, что так получилось! – сказал он, протягивая к женщине руки в знак сочувствия. Чтобы не отстать от неё, ему пришлось перейти на лёгкий бег.

Только по прошествии какого-то времени, которое потребовалось, чтобы осознать, что происходит, я поняла, что знаю эту женщину: это была Шивон Майклс. Её сын Билли учился в начальной школе Бишоптауна, а сама она работала менеджером у Сони и Питера.

– Мне неприятно это говорить, Роб, но газеты правы. С ним небезопасно.

– Это с кем небезопасно?! – огрызнулась я, вступая в переполох.

Шивон отпряла от меня:

– Извини, Эмма, то, что случилось с Эйденом, конечно, ужасно, но ему явно нельзя находиться рядом с детьми.

– Ну сейчас да, – сказала я. – Он пока ещё не оправился после всех ужасов. Роб, что, черт возьми, ты тут наделал?

Лицо Роба, искажённое страшной гримасой, было бледным и потным, челюсти плотно сжаты. Его взгляд метался по окрестностям дома, словно пытаясь засечь репортёров, и это не укрылось от моих глаз.

– Я тут ни при чём! Он застал меня врасплох, поняла?

Пока Шивон с плачущим ребёнком садилась в машину, я схватила Роба за руку и заставила его посмотреть мне в глаза.

– Это твои родители затеяли?

– Они просто пытались помочь. Они решили, что если Эйдену будет с кем играть, это поможет его… выздоровлению.

– Что вообще произошло? – спросила я с чуть было не остановившимся сердцем.

– Он ткнул Билли ножницами в руку.

Я отпустила руку Роба и пошатнулась:

– Вот чёрт…

– Билли всё игрался с пультом от телевизора, постоянно выхватывал его из рук Эйдена. Я велел ему прекратить, но, похоже, Шивон избаловала этого маленького засранца, потому что он меня и слушать не хотел. Потом пацан взял и дёрнул Эйдена за волосы, и тогда Эйден взял ножницы со столика и ударил ему по руке. Ножницы-то детские, ими ничего особенного не сделаешь, так, просто кожу поцарапали. – Он закатил глаза. – А реакцию парень выдал такую, будто пулю схлопотал.

– Господи, Роб. Как ты мог это допустить?!

– Прости…

– Давай бери родителей и вали отсюда, – грубо проговорила я.

– Что-о?!

– Я серьёзно. Ты облажался, и вам самое время уйти. – Я повернулась к нему спиной и поспешила в дом.