Текст книги "Полет саранчи"

Бывали времена, когда этот магазин считался лучшим рыбным в городе: живая рыба плескалась в аквариумах, можно было купить карпа, судака, лосося, форель, горбушу, икру и, конечно же, обычную треску. Однако к концу семидесятых аквариумы убрали, а рыбу продавали попроще – в основном замороженную.

Англичане, ставшие в девяностые хозяевами Дома Мертенса, хотели избавиться от рыбного соседа: запах даров моря из магазина и с его помойки, разносившийся по всему зданию, был несовместим с имиджем дома необыкновенно высокой моды. Тони Уорд, тогдашний исполнительный директор, неоднократно пытался полюбовно договориться с красным директором Владимиром Даниэляном и его партнерами по Дарам моря (так назывался тогда рыбный магазин). Ему предлагалось выехать из этого помещения – взамен англичане приобретут для него эквивалентное помещение на участке Невского от Садовой до площади Восстания – самая выгодная дислокация на Невском. Даниэлян оставался непоколебим.

Рыбный вопрос неожиданно разрешился в майские праздники 2005 года, когда рейдеры подделали документы и переоформили помещение на фиктивных владельцев Джанелидзе и Пситидзе, граждан Грузии с липовой пропиской в Тбилиси. В магазин пришли представители новых собственников в камуфляже и в штатском, объявили работникам, что помещения проданы, а сотрудники уволены; магазин закрыли по техническим причинам.

В феврале 2006 года зампрокурора Петербурга В. Владимиров возбудил уголовное дело по факту мошенничества в отношении имущества магазина. В августе был задержан известный рейдер Андрей Леухин по прозвищу Медведь. В пик великой рейдерской волны 2004–2007 годов он в определенных кругах пользовался почти таким же авторитетом, как ныне осужденный Барсуков-Кумарин.

Так получилось, что Сергей когда-то виртуально пересекся с группой Медведя. В середине десятых, когда Турчин уже расстался с ЛогоВАЗом, к нему обратилось руководство сети продовольственных магазинов Дикси и предложило возглавить принадлежащий им убыточный гипермаркет Мегамарт на улице Фучика. Сергей познакомился с документами и выяснил, что гипермаркет уже переоформлен на новых собственников, причем для присвоения Мегамарта группа Медведя использовала ту же схему, что и при захвате Даров моря. Сергей от предложения Дикси отказался.

Впоследствии группу Леухина осудили по ряду эпизодов захвата предприятий. В. Даниэляна признали потерпевшим по делу, и в дальнейшем в арбитражном суде он сумел защитить свои права собственности. Закон восторжествовал, но дарами моря с тех пор на Невском, 21 не пахнет.

Один из старейших торговых домов был открыт в 1848 году; на первом этаже размещались склады, на втором – торговые помещения, на третьем – квартиры. Со стороны улицы Итальянской располагался концертный зал, где устраивались научно-просветительские лекции и литературные вечера, там выступали И. С. Тургенев, Н. А. Некрасов, Ф. М. Достоевский, Н. Г. Чернышевский, Т. Г. Шевченко. В 1901-м здание, реконструированное архитектором С. Козловым, стало четырехэтажным; в обновленном Пассаже расположилось шестьдесят четыре торговых зала. В 1904-1906 годах в концертном зале работал Новый драматический театр В. Ф. Комиссаржевской, с 1908-го ежегодно гастролировал Московский театр С. Ф. Сабурова.

В 1992-м универмаг стал акционерным обществом, а в мае 2006-го был приобретен на аукционе за 50 миллионов долларов московским бизнесменом Шалвой Чигиринским.

В девяностые годы рынок недвижимости России был на подъеме. Долларовые цены росли на сотни процентов в год, и бизнесмены стройными рядами шли в девелопмент. Mirax Group незабвенного Сергея Полонского собрала портфель проектов свыше 7 миллионов квадратных метров. Девелоперы заявляли проекты один другого масштабнее. Однако никто в смелости замыслов не мог сравниться с Шалвой Чигиринским. В начале девяностых он познакомился с мэром Москвы Юрием Лужковым и его супругой Еленой Батуриной и с их помощью запустил несколько многообещающих проектов.

В конце девяностых Сергей Турчин подыскивал партнера для совместного финансирования будущего бизнес-центра ЛогоВАЗа, расположенного непосредственно у арки Главного штаба. В Москве он встретился с братьями Чигиринскими и провел переговоры: братья оставили впечатление ненадежных партнеров – продолжения не последовало.

В начале двухтысячных Шалва Чигиринский присматривался к петербургскому Пассажу, а заодно и к Театру Комиссаржевской. Авторитетный предприниматель, близкий к руководству столицы, настаивал, чтобы художественный руководитель театра В. А. Новиков помог ему выкупить театр, а взамен обещал финансирование реконструкции. Театр оказался в тяжелой ситуации, но его выручил губернатор Владимир Анатольевич Яковлев (мне кажется, лучший губернатор Петербурга в новейшей истории), который в те непростые годы выделил средства, необходимые для поддержки театра и проведения его полной реконструкции – были и тогда примеры некоррумпированных чиновников!

Большинство строительных проектов Шалвы Чигиринского остались незавершенными (башня Россия в квартале Москва-Сити, отель на месте снесенной гостиницы Россия, культурно-деловой центр Хрустальный остров в Нагатинской пойме); в 2008 году его компаниям предъявили обвинение в неуплате налогов. Ш. Чигиринский покинул страну. Миллиардер Игорь Кесаев в 2009 году так отзывался о своем партнере Чигиринском: «Лицо, нарушившее отношения взаимного доверия и сотрудничества в результате обмана и нечестности». Довольно витиевато, но понятно.

В июле 2009 года Высокий суд Лондона по иску банка ВТБ наложил арест на недвижимость бизнесмена: особняк Hugh House в Лондоне, виллу Maria Irina во Франции, отель Советский на Ленинградском проспекте в Москве, земельный участок 24 гектара, на котором строится башня Россия, 50 процентов в проекте Новая Голландия, Олимпийский центр в Красной Поляне (Краснодарский край) – всего двадцать девять объектов. В марте 2016 года полиция Коннектикута (США) задержала бизнесмена за связь с несовершеннолетней.

Особо следует сказать о судьбе старинной резиденции Maria Irina на живописном мысе Кап-Мартен на Лазурном Берегу стоимостью четверть миллиарда евро. Когда-то дворец принадлежал африканскому диктатору Заира, не буду называть его неподъемное имя – в переводе с языка нгбанди оно означает «Воин, идущий от победы к победе, и никто не сможет его остановить». Чигиринский в 2010 году, сразу после низложения Лужкова, потерял дворец; сейчас он находится на балансе Газпрома, и что за прекрасные дивы теперь нежатся там под лучами средиземноморского солнца, нам неведомо.

Обновленный Пассаж сейчас, кстати, благоденствует и принадлежит инвестиционной компании Дженсен Груп, а Театр Комиссаржевской – несомненно, один из лучших театров культурной столицы страны.

Автор, конечно, не может точно свидетельствовать обо всех этих поистине революционных событиях в жизни Санкт-Петербурга (как, впрочем, и Сергей Турчин), но о многих из них он знает не понаслышке и рассказывает достоверно, так что читатель может с полным основанием сказать: врет как свидетель. А почему, собственно, свидетель врет? Да потому, что «вы ошибаетесь, графиня; статский советник Сергеев Юрий Федорович не крал шубу, напротив того: именно у него и украли шубу» – ни у кого нет точного знания, у каждого свидетеля своя правда.

Забавная улица Рубинштейна

Правильная дебютная идея – залог успеха в шахматной партии.

Переход в ЛогоВАЗ был на тот момент неплохим решением, дела у Турчина быстро пошли в гору. В начале 93-го они все – представительство и дочернее предприятие – перебрались в новый просторный офис на Рубинштейна. Посадили на ресепшене двоих секретарей; заключили договор с милицией и при входе в офис поставили пост охраны. Выделили помещение под столовую с кухней. Теперь сотрудники Сергея получали на работе бесплатные обеды, могли накормить и гостей, прибывших из других городов.

В помещении на Кавалергардской открыли небольшой магазин подарков. Арендовали этаж в здании бывшего таксопарка на Краснопутиловской, организовали там новый склад для продажи автомобилей. Открыли еще один автосалон с большой стоянкой на Бухарестской.

Бадри подписал выгодный контракт о поставке в ЛогоВАЗ партии из двухсот джипов Чероки из Франции. Модель была несколько устаревшей, зато цена машин – не заоблачной. Авто прибыли морем в Петербургский порт. Их растаможили, пятьдесят машин перегнали в свои торговые точки (на Краснопутиловскую и Бухарестскую), остальные – поджарые, нарядные вездеходы цвета серебристый металлик – отправили в Москву. Самат согласился одну машину оставить в представительстве для зама Сергея.

Турчин договорился с двумя готовыми автосервисами о создании предприятий ЛогоВАЗ Северо-Запад и ЛогоВАЗ-Нева. ЛогоВАЗ вошел в эти общества с долей 50 процентов на условии финансирования реконструкции станций. Предполагалось, что это будут автосервисы, сертифицированные Volvo и Mercedes. Создано торговое предприятие на базе двух больших промтоварных магазинов. Готовились строительные проекты. Машина бизнеса набирала обороты.

Здание по адресу Большая Морская, 4 вплотную примыкало к величественной арке Главного штаба на Дворцовой. Фасады (солидная петербургская эклектика) сохранились, но со стороны двора все было разрушено. КУГИ готовило продажу объекта на аукционе. В один из приездов Березовского Сергей показал ему дом: «С этого места начинался штурм Зимнего дворца в 17-м. Отсюда твой ЛогоВАЗ может начать штурм Петербурга». Борису идея понравилась, он обсудил с Сергеем, сколько это может стоить, и выдал доверенность от ЛогоВАЗа на участие в торгах. Сергей удивился, что Борис легко согласился: «Наверное, решил, что без лоббирования все равно не получится». Турчин оформил участие и внес залоговую сумму. Наступил день торгов.

Аукцион проводил тогдашний председатель КУГИ Сергей Беляев (впоследствии председатель Госкомимущества РФ). Когда число участников торгов сократилось до трех, стало заметно, что председатель нервничает. Он приостановил торги, удалился – возможно, надо было сделать звонок, – потом вернулся, продолжил торги и опять убежал. Из претендентов на объект осталось только двое. «Похоже, была договоренность, кому достанется здание, и этот кто-то – явно не ЛогоВАЗ», – подумал Сергей. Беляев краснел, бледнел, но изменить ход публичного аукциона не мог. ЛогоВАЗ выиграл торги и в дальнейшем оплатил и зарегистрировал на себя престижную собственность. Это событие имело заметный резонанс в городе. По согласованию с московским руководством планировалась реконструкция здания с превращением его в элитный бизнес-центр класса А+.

Дела накатывались словно снежный ком. Поездки, встречи – партнеры, банки, строители, охранные структуры, юристы, правительство города, посещение презентаций, зарубежных и отечественных автосалонов. К Турчину стали наведываться директора направлений из московского ЛогоВАЗа, иногда с подружками не самой высокой социальной ответственности, – не столько по делам, сколько развеяться и погулять. Лишняя машина с водителем для поездок гостей по городу теперь всегда была под рукой.

У Сергея появился собственный кабинет. В этом не было чего-то нового – в недавнем прошлом (и в Академии, и в Граните) он работал в отдельном кабинете. Теперь Турчину приходилось часто встречаться с людьми, занимающими высокое положение. Прежний имидж научного работника – свитера, джинсы, спортивная обувь – пришлось оставить в прошлом. Он отправился в Голландию по поставкам second hand автомобилей, и заодно полностью сменил гардероб. Костюмы, галстуки, фирменные туфли – теперь это кажется привычным, но в те годы все было иначе.

Улица Рубинштейна, на которой обосновался петербургский офис ЛогоВАЗа, неожиданно открылась Сергею разными ипостасями. По соседству – известный Толстовский доходный дом, построенный в начале XX века гением северного модерна Федором Лидвалем по заказу генерал-майора графа Михаила Павловича Толстого (внучатого племянника героя Отечественной войны 1812 года П.А. Толстого). В разные годы здесь жили князья Михаил Андроников и Андрей Гагарин, писатели Аркадий Аверченко и Александр Куприн, балерины Ирина Колпакова и Галина Кремшевская, певец Эдуард Хиль, вице-губернатор Михаил Маневич.

На Рубинштейна, 13 располагался знаменитый Ленинградский рок-клуб, в разные годы его членами были группы Пикник, Зоопарк, Секрет, Санкт-Петербург, Бригадный подряд, Аквариум (Борис Гребенщиков), Кино (Виктор Цой), Алиса (Константин Кинчев), ДДТ (Юрий Шевчук). И рукой подать до Пяти углов, перекрестка Загородного проспекта с улицами Разъезжей, Рубинштейна и Ломоносова. Доминантой перекрестка, ставшей знаковым символом города, был доходный дом с башенкой, построенный в стиле неоклассицизма. В доме в свое время жили прозаик и поэт, диссидент Лидия Чуковская (дочь Корнея Ивановича) и физик-теоретик профессор Матвей Бронштейн, у которых часто бывала Анна Андреевна Ахматова. Перекресток упомянут в «Идиоте» и в «Докторе Живаго».

Сергей мысленно отметил интересные точки в шаговой доступности и благоразумно решил забыть о них – дел невпроворот, какие уж тут культурные сантименты? Хорошо бы добраться до дома к двенадцати, завтра в девять встреча в мэрии.

Из офиса представительства выход в длинный двор-колодец, в конце двора – пункт обмена валюты, там всегда кучкуются и мельтешат малопонятные персонажи и вполне понятные совковые бабули.

Рядовые граждане о черном рынке узнали еще в начале шестидесятых – из публикаций о показательных процессах над валютчиками-перекупщиками. Торговлю иностранными купюрами приравнивали к измене Родине, а валютных королей расстреливали. Боровшийся с тенью Сталина Н. Хрущев оказался успешным эпигоном своего кровавого предшественника. Но проснувшийся в народе интерес к доллару было не остановить.

В 1992 году в России разрешили продавать и покупать иностранную валюту в банках без ограничений. Сейчас граждане предпочитают брать кредиты в рублях, а вкладов в иностранной валюте – не более 20 процентов. Но в начале 92-го ничего такого не было – инфляция подстегивала развитие черного валютного рынка.

Как тогда работали обменники? Собственных денежных средств почти не было – что покупали, то и продавали; очередь – 10–15 человек, все хотят купить валюту, продать – никто. Приходили бабушки, покупали с пенсии – по два, по пять долларов. Пятая часть доходов сразу уходила в валюту – ее копили, дарили и считали, непрерывно считали – в доллары и обратно.

«Доллар в конце 80-х – начале 90-х – это был такой фетиш. Доллар – он и в Африке доллар. Сегодня мы уже понимаем: кому нужен доллар, если на него ничего не купишь?» – говорит экономист Михаил Хазин.

Вспоминает некто Евгений, который в девяностые работал менялой: «Сегодня невыгодно работать валютчиком; раньше была значительная маржа, сегодня ее почти нет». Начальный капитал валютчики брали из собственных сбережений, одалживали, а работать можно было только под крышей. В девяностые с тысячи долларов можно было заработать сотню за день. Однажды Евгений заработал за день 2600 долларов!

Во дворе – сосед представительства, обменный пункт самого известного в городе валютчика. Валюту в пункте продавали, но мало. Пункт был прикрытием для оптовых операций на железке, районе на Рубинштейна неподалеку от Пяти углов. В этот обменник часто приезжали проверяющие органы, милиция. Пункт закрывали, помещение опечатывали, но он неизменно вновь открывался. Со временем валютчик уехал куда-то в Сибирь.

Заниматься валютой в те годы было очень выгодно. В Петербурге стартовала компания ЛЭК – сейчас это крупная строительная фирма Л1, компания номер один, как они себя величают. А тогда, в самом начале стартапа, помимо строительства, они запустили одновременно много направлений, в том числе и валютно-обменные операции. Выглядело это куда как просто: скупали в Петербурге доллары, а специальные люди на поезде везли валюту на Север, где зелень можно продать дороже. Вырученные рубли возвращались назад, и на них вновь покупали валюту. Незамысловатая, но опасная крысиная возня. Так и работали челноки – до тех пор, пока курсы валюты по регионам не выровнялись.

Рядом – еще один сосед, офис лидера ассирийцев (есть такая национальность; ассирийцы женятся только на своих, интересно, где они их берут?). Раньше ассирийцы держали в городе сапожное дело, теперь они – авторитетная группировка. Связаны с московскими блатными, со знаменитым Дедом Хасаном, Асланом Усояном, – езидом по происхождению, лидером кавказских преступных группировок (тбилисского и курдского кланов) и вообще одним из самых могущественных уголовных лидеров и воров в законе России.

Ассирийцы по-соседски не трогали ЛогоВАЗ.

Сосед сам пришел знакомиться, представился: «Иосиф Марыч» – улыбчивый и по-восточному скользкий человек. Впоследствии любил иногда заскочить на чаек, поболтать, обменяться городскими новостями – что держат дагестанцы, а у кого ментовская крыша. С виду – просто облако в штанах, но между тем любимая тема – огнестрельное оружие; рассказывает о своих вольтах весело, с детским азартом, шутит и сам же от души смеется собственным шуткам. «Еду на своем форде по Приморскому, менты увязались… А у меня, ты представляешь, полный багажник стволов: Макаровы и калаши – что делать? Жму на газ… Повезло, ушел-таки. А может, им повезло – мы с напарником всех бы положили, пришлось бы…» Шутник, однако, или просто стеб такой? Хотя на выборгском направлении в начале девяностых что угодно могло случиться.

На трассе Скандинавия между Выборгом и Петербургом – ее отдельные части были запущены еще в восьмидесятые годы, а дорогу в целом завершили в 94-м – постоянно барражировали грабители и рэкетиры. Отбирали дорогие тачки, ловили частников-перегонщиков из Хельсинки. Особенно рисковали водители автовозов – их подрезали, останавливали, забирали несколько автомобилей.

В представительство к Сергею постоянно приходили логовазовские автовозы с иномарками из Финляндии. Один водитель-перевозчик – очень крутой мужик с соответствующей немецкой фамилией Хартман, не раз гонявший автовозы до Петебурга и Москвы, – рассказывал, как однажды ему удалось уйти от грабителей. Вечером на трассе его подрезали и остановили. На подножку вскакивает крепенький браток и говорит: «Давай тихонько, встанешь чуть дальше, где обочина шире». Едут тихим ходом, едут, еще, еще чуть-чуть… Когда машины нападающих остались позади, водитель вытащил заранее подготовленный обрез и приставил к голове крепенького на подножке: «Все в порядке, бро, стой и молчи. Проеду пятьсот метров, тихо сойдешь. Крикнешь – застрелю». Отъехал – и по газам, автовоз на полной скорости никакой легковушке не остановить. Так и ушел. Другим повезло меньше.

Менты про все такое прекрасненько осведомлены были, но связываться с отвязной братвой на трассе остерегались. Крутому водиле в тот раз подфартило, а мог ведь и пулю в лоб схлопотать от хозяев больших дорог. Пожалуй, Йосиф Марыч не врал (наверное, сам из таких, кому, интересно, он стволы вез?) – видно, правду говорил потомственный сапожник: вполне мог и положить преследователей, почему нет? У робких правоохранителей, тем более гайцов, нулевые шансы против автоматического оружия.

После презентации Короны Сергей согласовал с руководством крышевание представительства и стоимость вопроса, после этого встретились с Валентином и ударили по рукам.

Верительными грамотами, скрепляющими устный договор о вечной дружбе, были два здоровенных и довольно нелепых аппарата – весом около трех килограммов каждый – для мобильной связи, выпущенных финской компанией Nokia и приобретенных петербургским ЛогоВАЗом для Сергея и Валентина. Подключение к сети Дельта Телеком обходилось абоненту в 5000 долларов, стоимость минуты разговора тоже была немалой – около одного доллара. Валентин гордился аппаратом – это был один из первых мобильных телефонов в Петербурге. Но разговор по мобильному между Сергеем и Валентином, естественно, не был первым. Эру сотовой связи в Петербурге открыл 9 сентября 1991 года символический звонок мэра А. Собчака своему коллеге из американского города Сиэтл.

К Турчину теперь часто заезжал бронированный роллс-ройс его нового друга – искусно легализованного и довольно накладного захребетника; он ведь сказал: «Присматривать буду да наведываться» – ПСПС (пацан сказал, пацан сделал – нерушимое правило пацанской этики). Огромная машина с трудом втискивалась через арку в узкий двор. Машина блокировала проезд, а рядом стояли – в пиджаках при галстуках – двое цивильных охранников; выглядело это куда как нелепо. Тем не менее на время, пока Валентин гостил у Сергея, жизнь во дворе замирала, никто не смел делать замечания авторитетному покровителю ЛогоВАЗа. Длинному роллс-ройсу было не развернуться во дворе, и когда встреча заканчивалась, тяжелый лимузин выползал задним ходом на Рубинштейна.

«Надо мне еще что-то делать для безопасности?» – спросил однажды Сергей. «Да нет. На сходняке прошла объява, все знают – никто к тебе не придет. Если будут залетные, объясни: „Коммерсы ничего не решают“, просто отсылай ко мне. А мент у тебя пусть сидит – не для безопасности, для порядка».

Валентин был своим среди новых авторитетов. При советской власти он создал в Ленинграде целую пирамиду, вертикаль собственного теневого бизнеса, и был в какой-то момент фигурой покруче Феки. Под ним все ходили – наперсточники, картежники, сутенеры, фарца, валютчики, воры и щипачи – и все, словно ревностные прихожане суровому авраамическому богу, несли ему десятину. Потому что голова… Дороги, вокзалы тоже были схвачены. Только под конец в зону попал. Но не стал там вором в законе – новая волна криминалитета презирала воровскую иерархию (так называемой старой школы), – но жизнь по понятиям впитал всеми фибрами обожженной души, а правильное использование фени не только уважал, но даже особо почитал. В 1987-м откинулся – попал под амнистию в честь семидесятилетия Октября и вернулся в Петербург.

Рассказывают, как в начале девяностых, проезжая в своем навороченном автомобиле по Невскому, он увидел у Гостиного Двора бывшего генсека советской империи Горбачева в окружении охраны. Интересный феномен: Михаил Сергеевич – не в пример нашеньким – не боялся выйти в народ, чтобы поговорить. Валентин затормозил, оставил свой лимузин, подошел к экс-президенту и с чувством пожал руку: «Спасибо. Я бы еще сидел, если б не вы». Горбачев пожал руку человеку, которого увидел в первый раз… Как, новые президенты и премьеры, слабо повторить?

Автомобиль Валентина был хорошо известен в городе. Когда он поворачивал налево – даже там, где не было левого поворота, – встречное движение смиренно останавливалось, а милиционеры вытягивались в струнку и брали под козырек. Не верите? А Сергей сам не раз наблюдал подобную невероятную картину, когда лимузин Валентина делал левый поворот – например, с Лиговского на Витебский.

При первой встрече Петр Ильич объяснил Сергею: «Не смотри, что Валентин сердечный да тихий с виду. Калликтифф-то у него самый крутой будет. Никого не бьют, не калечат. А кто против пойдет, блин, в подвальчике, в укромном местечке к кроватке привяжут – думай, парень, что дальше делать будешь? Ищут его, привязанного, все его дружбаны, упрашивают калликтифф, выведывают, что хотят от них. Сами думайте, сами и решайте. И то предлагают, и это, а как договорятся по существу, так и выпустят субчика, бледненького да как шелкового… А тебе нечего бояться, это с чужими они так; будешь за ними как за каменной стеной».

Валентин на сходняке считался миротворцем. Скромный, неприметный – при этом отличался звериным чутьем и прекрасным знанием человеческой натуры.

Однажды Сергей случайно встретил своего куратора в компании его бригадиров в кафе гостиницы Европа – они часто там тусовались. Вели себя пристойно – неторопливая беседа, чай, кофе. Сергей был с приятелем, партнером по бизнесу. Поздоровались, обменялись с собравшимися ничего не значащими фразами и ушли. На следующий день Валентин сам позвонил: «Ты вчера с человеком приходил. Гнилой чел. Держись от него подальше». Сергей не придал значения его словам – проверенный партнер, друг семьи. А напрасно не прислушался. Друг семьи впоследствии оформил на себя дорогую недвижимость на Невском, которой они как партнеры вместе занимались и покупку которой полностью оплатил именно Турчин. Чтобы оставить себе весь объект, друг написал телегу в Большой дом на Литейном, 4 плюс, как говорят, занес – пытался Сергея закрыть, чтобы не возникал. В общем, создал немало проблем и неприятностей. Позже мы еще вернемся к этому эпизоду. Но Валентин! Каково чутье – хватило нескольких минут, чтобы увидеть то, чего Сергей не понял за несколько лет.

Очень скоро Турчин убедился в том, что ни чиновник из мэрии, которого Чайковский называл почему-то Яшкой, ни сам Петр Ильич не обманули – представительство весьма своевременно обзавелось дружбой с авторитетным предпринимателем. Имя ЛогоВАЗа гремело, и кабинет Турчина теперь частенько навещали лидеры группировок – как местных, так и национальных. Предлагали сотрудничество, иными словами – крышу, предлагали вежливо, но весьма настойчиво. Законы в стране не исполнялись, милиция не работала, а лидеры приезжали и приезжали – в сопровождении своих отморозков, для устрашения, наверное. Если бы это видела интеллигентная Сережина мама! Она сказала бы: «Сынок, что ты делаешь среди этих людей?» – хорошо, что она об этом никогда уже не узнает.

С Турчиным никто грубо не говорил, а он в переговорах умел соблюдать два главных правила. Первый – не прогибаться, твердо держаться своей линии, ни на что не соглашаться. Второй – говорить вежливо, уважительно; слова, поведение и тон разговора не должны показаться обидными или оскорбительными для этих с виду суровых, а на деле – весьма ранимых и чувствительных посетителей.

Сергею позвонили из Москвы, сказали: «Анатолий Александрович пришлет своего человека. Человек приятный и полезный, поговори с ним, поищи точки соприкосновения. Если будет интересно, начинай работать. Если нет, можешь отказать».

Пришел свой человек А. Собчака, представился Геннадием Петровым – Сергей не слышал раньше об этом посетителе и наивно полагал, что речь пойдет о каком-то совместном бизнесе. Они долго ходили вокруг да около. Геннадий явно остерегался точных формулировок, бубнил нечто неопределенное типа «будем вместе работать», пока Сергей не понял: посланник мэра (а в его лице и сам либеральнейший из мэров) просто предлагает петербургскому ЛогоВАЗу крышу. Сергей еще не знал, что Г. Петров – второе лицо в знаменитой малышевской группировке. Потом он будет греметь – и в Петербурге, и в Москве, и даже в Испании, а тогда только вернулся из мест не столь отдаленных и в петербургском бизнесе не успел засветиться. Вернулся – и сразу Анатолий Александрович озаботился судьбой уважаемого человека, сделал звонок Березовскому, а тот через секретаря – в свое отделение. Вспомнилось: человек приятный и полезный. Гость и вправду держался мило, ничего лишнего себе не позволял, но ответ ему был дан стандартный: «Коммерсы» ничего не решают. Обращайся к Валентину. Если порешаешь с ним, будем вместе работать, почему нет? Рекомендант мэра удивился: «Как к Валентину? Я должен бы знать… А если тот не подтвердит, что вы работаете?» – «Ну, тогда вернешься, продолжим разговор». Расстались нормально, без обид, но Геннадий ушел разочарованным. Больше он не появлялся в офисе – формула Валентина оказалась настоящим волшебным словом, а крыша исполняла свои обещания.

Однажды летом Сергей приехал с семьей на Щучье озеро в Комарово. Выкупались и собирались вернуться в поселок. Кто-то окликнул Сергея – метрах в двадцати от него из воды выходила крупная загорелая фигура и весьма дружелюбно махала рукой: «Привет, Сергей!» – это Гена Петров. Сергей помахал в ответ. Это был единственный случай, больше Сергей Петрова не видел.

Интересная сцена на берегу лесного озера – отдыхающие, авторитетный бизнесмен, а рядом цвет петербургской интеллигенции – комаровский мудрец Даниил Гранин, композитор Олег Каравайчук, писатель Валерий Попов. На пляже и в бане все равны.

Несколько раз в офис к Турчину наведывался мрачноватый авторитет – некто Владимир Петрович по кличке Колесо. У Сергея был проект – создать спортивно-оздоровительную зону для горнолыжного отдыха в поселке Токсово, было даже зарегистрировано предприятие Фристайл. Колесо жил в Токсово, но его тогда интересовал не Фристайл: его интересовали только ЛогоВАЗ и лично Сергей. Он хотел, чтобы Турчин работал в интересах его группировки и возглавил некий подконтрольный ему банк. Сергея обхаживали и соблазняли – стандартный отсыл к Боксеру в данном случае не срабатывал. «Какая договоренность, с кем? – хмурился Колесо, и его смуглое лицо еще больше темнело. – Меня твой Боксер не интересует. Сам должен определиться – даешь согласие, порешаю вопрос с кем хочешь». Группировка Владимира Петровича слыла особо отвязной; отказывать напрямую таким людям – опасная затея. Колесо казался серьезным игроком, с ним китайская ничья – смахнуть фигуры с доски и выйти из-за стола – явно не получится. Сергей осторожно маневрировал, оттягивая развязку.

Турчина пригласили пообедать в подконтрольный Колесу ресторан Тихая жизнь на Энергетиков, одно из самых популярных мест концентрации учетного милицейского контингента, – какое название, насколько трогательно оно гармонирует с расположенной рядом круглой башней милицейского общежития и кладбищем напротив! В ресторане – гостей никого, выбор прекрасный, приготовлено все отменно, персонал вышколенный.

В этом общепите в девяностые собирались знаменитые представители различных ОПГ, да и сам Колесо любил сюда заглядывать. Выжившие очевидцы теперь вспоминают, что любимым местом релаксации известного человека была гостиница Карелия, не раз становившаяся местом кровавых расправ с накосячившими подельниками и последующего спуска расчлененных тел в канализацию. Как сообщают Н. Матвеева и А. Пекарев в Компромат. Ru, в двухтысячные босс продал свои активы и занялся административной деятельностью. Несмотря на жалкие инсинуации этой, несомненно, желтой прессы, Сергей не был уверен, имеет ли его таинственный знакомый по кличке Колесо какое-то отношение к солидному и добропорядочному сегодняшнему токсовскому депутату Владимиру Колесникову.

Но вернемся в девяностые. Тягостные встречи с Колесом скрашивал Сергею неизменно позитивный спутник Владимира Петровича – белолицый брат Андрей по кличке Двуручник, настоящий сказочный Добрыня Никитич. На вопрос «Почему Двуручник?» весело объяснял, что может стрелять на бегу, лежа, с кувырком и по-македонски – с двух рук. Как Двуручник умел радоваться жизни, как гордился своими талантами и тем, что все ему удается! Его расстреляли среди бела дня в том самом ресторане с провиденциальным названием Тихая жизнь. Средь бела дня, когда Андрей обедал, трое вошли в зал, неторопливо достали автоматическое оружие, изрешетили Двуручника и так же неторопливо ушли – но это случилось через несколько лет.