Электронная библиотека » Саша Кругосветов » » онлайн чтение - страница 15

Текст книги "Полет саранчи"


  • Текст добавлен: 1 марта 2024, 05:11


Автор книги: Саша Кругосветов


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 15 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Двадцать второго мая 2000 года в Тольятти убит легендарный борец с оргпреступностью – майор Дмитрий Огородников. Киллеры на автомобиле нагнали милиционера, когда он на своей белой десятке выруливал на Южное шоссе. Убийцы обогнали его машину и открыли шквальный огонь. В майора, пережившего несколько покушений, попало больше тридцати пуль – он погиб на месте. Водитель и один из убийц получили пожизненные сроки, второй киллер и заказчик преступления Евгений Совков (Совок) сгинули в бандитских разборках.

Страна походила на большой бурлящий котел – все знали всех. Сергею в те времена тоже приходилось встречаться со многими значительными фигурами бизнеса и государства. Их деятельность в девяностые подробно освещалась в СМИ: многие литераторы и журналисты взяли на себя эту опасную миссию. В частности, Пол Хлебников – названия его книг говорят сами за себя. В сентябре 2000-го вышла книга «Крестный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России». В 2003-м – книга «Разговор с варваром», в которой Хлебников излагает и комментирует свою пятнадцатичасовую беседу с полевым чеченским командиром Хож-Ахмедом Нухаевым. Он пишет: «Весь исламский терроризм, который мы видим в России и во всем мире, вызрел из культуры обычного бандитизма». В 2004 году Пол создает русскую редакцию Forbes и публикует список ста самых богатых людей России, многие из которых были недовольны такой известностью. В том же году Хлебников был убит. Остались жена и трое детей.


Преступность не выходила за рамки разумных норм? Нам этого мало? Продолжать перечисление?

«Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною», – сказано в Книге книг.

«И Духа Божия не было тогда видно над водою», – добавим мы с вами.

Маклауд убивал по-братски

Слову о бандитском путеводителе уже 20

«Жанр предлагаемого материала, видимо, не так просто определить» – так 18 ноября 1992 года начиналась статья в «Смене». Вскоре словосочетание «Бандитский Петербург» стало одним из символов буржуазной России. Вначале власть удивилась явному, потом посчитала, что Андрей Константинов опорочил. Сегодня сановники к нему вежливы. 20 лет остается уместным мнение автора: «Есть вещи и понятия, которые знать необходимо – в порядке изучения окружающей среды».

Двадцать лет назад Анатолий Собчак эмоционально стучал пальцем по номеру газеты «Смена» и требовал на коллегии Федеральной службы контрразведки ответа: «Это правда?!»



Петербург девяностых

Невский – витрина Петербурга: была, есть и будет быть. Даже в годы полного упадка хозяйственной деятельности и общественных нравов – а девяностые оказались именно такими – стекла вымыты, фасады подкрашены, милиция так и ходит: взад-вперед, взад-вперед (дворников, правда, в девяностые совсем извели), и люди, люди, люди, а потом – машины, машины и опять – люди, люди… А домам тесно на Невском, домам не продохнуть – так и теснятся они друг на друга.

В 30-е годы XIX века Николай Васильевич писал: «Нет ничего лучше Невского проспекта. Чем не блестит эта улица – красавица нашей столицы! Я знаю, что ни один из бледных и чиновных ее жителей не променяет на все блага Невского проспекта. А дамы! О, дамам еще больше приятен Невский проспект. Да и кому он не приятен? Едва только взойдешь на Невский проспект, как уже пахнет одним гуляньем».

В 10-е годы XX века Андрей Белый устами своего героя Аполлона Аполлоновича Аблеухова тоже признавался в любви к Невскому, но совсем по-другому: «Более всего он любил прямолинейный проспект; этот проспект напоминал ему о течении времени между двух жизненных точек; и еще об одном: иные все города представляют собой деревянную кучу домишек, и разительно от них всех отличается Петербург. Мокрый, скользкий проспект: там дома сливалися кубами в планомерный пятиэтажный ряд; этот ряд отличался от линии жизненной лишь в одном отношении: не было у этого ряда ни конца, ни начала».

А вот что пишет Фотанка. ру – легкая, поэтичная и по-константиновски[61]61
  Константинов – псевдоним Андрея Баконина, российского писателя, журналиста и сценариста, автора известного цикла очерков «Бандитский Петербург».


[Закрыть]
отвязная – в 21 году XXI века о центральном проспекте Петербурга: «С утра до поздней ночи на Невском людно. Тротуары – подиум, где дефилируют городские красотки и модники. Это променад: семейные прогулки с детьми, демонстрация достопримечательностей приезжим. Невский – клуб, здесь назначают свидания, случайно встречаются в толпе с давно пропавшими из вида приятелями, представляют и представляются. Невский – торжище. Раньше подковерное, ныне разрешенное. На Невском кавалеры охотятся за дамами и наоборот. Невский – вече. Тут миссионерствуют, разоблачают партократию или жидомасонский заговор. Здесь, как в Ноевом ковчеге, все представлено и перемешано: анархисты и уголовники, страстные поклонники симфонической музыки и хипстеры»[62]62
  Е. Вышенков, «Петербург наизнанку» (Фонтанка.ру).


[Закрыть]
.

В девяностые Петербург перестал быть примером идеального города строгой горизонтальной планировки, образцом правильных параллелей и перпендикуляров в общественной и культурной жизни страны, но еще не знал, что в XXI веке снова станет образцом – родиной и достойным примером, но теперь уже вертикали – вертикали власти для всей страны. В девяностые Петербург был еще вполне бандитским и по праву мог считаться родиной хаоса и беспредела во всех сферах жизни.

Невский и другие улицы центра изменили прежний облик, не всегда в худшую сторону, но горожане потеряли ряд знаковых точек петербургских тусовок. Мы ведь видим свой город изнутри: кто где собирается; где можно пообедать в обществе VIPob, a где дают кофе с молоком и пышки, которые едят руками, обжигаясь и пачкаясь в сахарной пудре; где можно выпить чашечку лучшего Carraro или Jardin, a где – решить проблемы; куда прийти за шариком мороженого, а куда – за храмовым (гашиш с ЛСД) или за дозой. Посмотрим на изнанку Петербурга, какой она была на переломе, на грани двух последних десятилетий прошлого века. Вспомним несколько популярных мест, привычных точек коловращения андеграунда, студентов, скрытых диссидентов, фрилансеров, простого канцелярского и рабочего люда, белых воротничков (термин офисный планктон появится только в двухтысячные), да и синих тоже, а еще и ординарного криминалитета: без него в девяностые никуда. Как изнутри исполнены счетные швы и загибы этих знаковых точек, какой строчкой – квадратиком, гольбейном, в строчку, в каемочку…

Скажете, ерунда? Совсем не ерунда – недаром в народе говорят: «То нескладно, что сшито неладно».


Возможно, тем, кто любит наш город, будет интересна небольшая экскурсия, назовем ее Изнанкой Северной столицы.

Кафе Сайгон, Невский, 49

В советское время – место встречи ленинградской богемы: поэтов, хиппи, музыкантов и вольных художников. «…И, как у всех, у меня есть ангел, она танцует за моей спиной. Она берет мне кофе в Сайгоне, и ей все равно, что будет со мной», – пела легендарная группа Аквариум. Здесь бывали Борис Гребенщиков, Виктор Цой, Константин Кинчев и другие знаменитости. В кафе запрещали курить, и однажды милиционер сделал замечание одной девушке: «Что вы тут курите, безобразие, какой-то Сайгон устроили». Так и появилось название Сайгон.

У буфета продают коньяк и дорогие бутерброды; здесь кучкуется аристократическая часть кафетерия: не чуждые духовности дамы в лайковых пальто, книжные маклаки из Букиниста, залетные фарцовщики, глухонемые.

Стоя у круглых столиков и сидя на подоконниках – любители дешевого кофе и дури. «Эй, парень, чего глаза закатил, тебе плохо?» – «Отстань от него, ему уже хорошо».

Сергей Турчин, будучи студентом, потом – молодым специалистом, бывал здесь в свободное время – посидеть, выпить кофе, поглазеть на сайгонских клоунов и чудаков, ну и на девчонок, конечно.

Рядом с Сайгоном можно было встретить Сергея Довлатова. Он выходил с Рубинштейна в домашних тапочках и на остановке троллейбуса ждал знакомого – чтобы поболтать, чтобы самую малость, по малёху.

До шестьдесят восьмого там временами бывал поэт и художник петербургского андеграунда Хвост (Алексей Хвостенко, литературная группа Верпа и содружество Хеленуктов).

В девяностые Сайгон перевели в начало Невского, но былого духа там уже не было. В прежнем помещении открыли магазин элитной итальянской сантехники, где продавали в том числе золотой унитаз, потом торговали дисками, затем здание отдали под гостиницу Radisson.

Ресторан Кавказский, Невский, 25

Пристойное и дорогое заведение, которое посещали знатные иностранцы, гости с Кавказа, воры в законе: там проводились банкеты докторантов и юбилеи влиятельных лиц. Хороший выбор грузинских вин, полный ассортимент кавказской кухни, знаменитый шашлык по-карски, подававшийся с живым огнем. Армянская густая похлебка из телячьих ног и рубца, снимавшая похмельный синдром. За углом – бар, в подпольном мире – Кавказ. Здесь опасно. Вольготно чувствуют себя лишь фартовые, а также пиковые, хачи и прочие звери. От них жди неприятностей. Здесь начинал свою карьеру будущий петербургский миллиардер Сергей Васильев, переживший несколько покушений. Рядом стоит памятник герою войны 1812 года. Потому, наверное, и бытовала присказка: «Получишь долю с Барклай де Толли».

В девяностые здание перестроили, появился торгово-офисный комплекс Атриум кипрской компании.

Очки

Очки – огромное заведение вдоль канала Грибоедова (напротив Казанского собора), иногда называлось Нью-Йорк, иногда – Конюшня. Модное место, но скорее транзитное – без постоянного контингента. Легенды Невского запечатлели здесь Гену Петрова – нынешнего миллиардера, пострадавшего несколько лет назад от знаменитого испанского судьи Бальтасара Гарсона, инициировавшего дело о русской мафии под условным названием Тройка. А тогда Гена промышлял покровительством мелких спекулянтов. Магазин оптики сохранился до сих пор.

Метрополь, Садовая, 22

Ресторан славился своей кухней и демократичностью. В Метрополе проводились официальные обеды, бывали здесь, в частности, Леонид Ильич Брежнев, Рональд Рейган, Жак Ширак.

Горожане справляли здесь свадьбы, юбилеи, просто заходили отведать, например, судака Орли. Больше всего ленинградцы вспоминают наборы пирожных, торты Прага, Метрополь, Черный принц и пирожковую, именуемую Щелью. Девушки из Вагановки любили вкуснющие пирожки метрополевских поваров.

Восьмого декабря 94-го в Метрополе состоялась воровская встреча, приуроченная ко дню рождения сибирского законника Петрухи. Собралось более шестидесяти воров в законе и авторитетов, в том числе Дед Хасан, Савоська, Блондин, Шишкан и Якутенок. Планировалось обговорить ситуацию в уголовной среде города, в итоге все были задержаны сотрудниками милиции.

В начале 1990-х финансовая группа Норд братьев Вячеслава и Сергея Шевченко (один – бывший гендиректор Росвуздизайна, второй – выпускник торгового института), а также коммерсанта Зорина владела крупнейшей в городе сетью ресторанов, клубов и казино. В их империю вошел и Метрополь. Ресторан оказался убыточным и вскоре закрылся. Михаил Глущенко – о нем мы уже говорили – потребовал от своего делового партнера Вячеслава Шевченко оплачивать ему крышевание или передать Метрополь. Партнеры не пришли к согласию, а в 2004-м Вячеслав Шевченко и Юрий Зорин были зверски убиты. В наши дни группа Норд и ресторан Метрополь принадлежат семьям братьев Шевченко.

Кафе и кондитерская Север, Невский, 44

Главное ленинградское кафе Норд в пылу борьбы с космополитизмом в конце 1940-х переименовали в Север. В 1970-е годы это был огромный зал под цилиндрическим сводом, который шел от Невского проспекта до нынешней улицы Итальянской – традиционное место для семейных выходов. Москвич или провинциал непременно привозил из Ленинграда торт из Севера с белым медведем на коробке. К концу 1970-х обстановка резко меняется, кафе превращается в кабак с сомнительной публикой – фарцовщиками, проститутками, мажорами. У подъезда демонстративно играют в шмен (азартный подсчет комбинации цифр на купюрах друг друга). В девяностые кафе вошло в группу Норд. Здание было реконструировано с выделением отдельного кафе Север и галереи дорогущих бутиков Гранд Палас.

Катькин садик

Легендарная питерская плешка[63]63
  Место встречи какой-либо группы; место для курения, где происходят разговоры, знакомства, общение.


[Закрыть]
, с XIX века – место встречи геев Северной столицы. Катькин садик – это еще и вечные шахматисты, шашисты. Там играл на деньги – не он один – КМС по шахматам, переводчик и литературный критик Виктор Топоров. Проходя мимо профессиональных шахматистов, обувающих простаков на трешку, гроссмейстер Виктор Корчной возмущался: «Я поставлю вопрос – вы позор шахматного цеха». Вдоль ограды против Александринки блатные шпилили краплеными картами залетных дельцов.

Гуляя по Невскому, мы увидим десятиметровый памятник Екатерине II, но первыми нас встретят – в любое время года и в любую погоду – ряженые, Петр I с супругой. Днем, пока не стемнеет, здесь, помимо шахматистов, обитают книжники, туристы, художники и мамочки, выгуливающие детей.

Но вот наступают сумерки, и в темных аллеях уже совсем другая жизнь: плешка Ленинграда, плешка Санкт-Петербурга собирает людей лунного света. При советской власти активисты голубого Ленинграда подавали друг другу тайные знаки – например, кольцо в ухе. Судя по ведущим ТВ-передач, все и теперь остается в силе. Здесь знакомятся, ссорятся, мирятся, делятся новостями, отсюда разносят сплетни, здесь продают и дарят ночи страсти, любви и порока – волшебное, порочное, порой комичное и страшное место. Каждый месяц из Катькиного садика исчезали малолетние мальчики – проститутки.

Летом 90-го Екатерининский сад стихийно превратился в шумный сувенирный базар. Вдоль ограды выросло кольцо из складных столиков с левым и контрафактным товаром для интуриста: императорские сабли, ножи, ложки, ордена, юбилейные рубли, иконы, расписные платки, матрешки и шкатулки. Торговали открыто, не боясь милиции. Чего бояться? С первого дня торговцы исправно платили дань бандитам. Там царили мир и спокойствие, но это место оказалось последним, которое криминальные группировки смогли по-братски поделить.

В девяностые площадь реконструировали с возвращением планировки XIX века. Но, как всегда, нашлись безбашенные вандалы и беззаветные почитатели сувениров: с величавой груди императрицы сняли тяжелую цепь и орден, у вельмож украли аксессуары, генералиссимус Суворов в очередной раз остался без шпаги.

Европа

Гранд-отель Европа – гостиница номер один города; постояльцы – VIP-москвичи и богатые иностранцы. Там же ресторан Европа в стиле ар-нуво – один из красивейших в Петербурге, украшенный витражами и мозаикой по эскизам Леонтия Бенуа. Здесь бывали Елизавета II, Игорь Стравинский, Федор Шаляпин, Жак Ширак, Билл Клинтон, Майкл Дуглас.

В советское время называлась Европейской и находилась под особым присмотром КГБ. Рестораны Садко и Крыша – излюбленные места ленинградской поэтической и художественной богемы брежневских времен.

В конце шестидесятых в Садко бывали закадычные друзья: Михаил Барышников, тогда уже звезда Кировского театра, и завлит Театра имени В. Ф. Комиссаржевской Виктор Новиков. Однажды во время обеда Барышников, который всегда был очень артистичным, решил сделать подарок другу: стал крутить между столиками фуэте – руки под мышками, выбрасывал при каждом обороте указующий перст: «Россия, вперед!» – смешно пародируя вождя мирового пролетариата. Посетители ресторана, ставшие свидетелями этой смелой для того времени импровизации, аплодировали. В 1974 году Барышников остался в Канаде, а Новиков в 1991-м был избран худруком коллективом Комиссаржевки.

В восьмидесятые гостиница находилась под присмотром КГБ и была доступна, скажем так, спецконтингенту: народным артистам, генералам, иностранцам и, конечно же, преступным авторитетам и ночным бабочкам. «Перед гражданином обыкновенным вставала в рост ливрея швейцара, надетая на тело отставника из органов, и шлагбаум закрывался, а господина центрового пропускали с придыханием»[64]64
  Е. Вышенков.


[Закрыть]
.

Там часто и шумно гулял буйный Владимир Феоктистов (Фека), общепризнанный дедушка русского рэкета; вместе с ним к прелестям Европейской кухни приобщался студент Педиатрического института Михаил Мирилашвили, теперь российско-израильский предприниматель-миллиардер, меценат и общественный деятель. Обычным людям доступен был только кафетерий, выходящий на площадь Искусств, – изысканное место (в сравнении с Сайгоном), где встречались после Русского музея или перед походом в филармонию: хороший коньяк, настоящий кофе, бутерброд с икрой, свежее буше… Рядом находился газетный киоск, в котором будущий нобелевский лауреат Иосиф Бродский иногда покупал The New Yorker.

В девяностые годы гостинице вернули прежнее название Гранд-отель Европа, она была реконструирована и, сохранив историческое лицо, получила атриум с кафе Мезонин под стеклянным куполом вместо внутреннего двора-колодца; первой в России стала пятизвездочной. В Лобби-баре теперь можно встретить авторитетных предпринимателей, в том числе и владельца Петербургского нефтяного терминала, поклонника императорской семьи Романовых, любителя стилей барокко и ар-нуво Сергея Васильева, который в обществе больших парней вел задушевные беседы – наверное, о важности ЗОЖ, коего он тоже был большой поклонник, – братва во всем была согласна со своим лидером и чинно попивала чай или кофе.

Из завсегдатаев Европы самым заметным был создатель 600 секунд Александр Невзоров. Его рафик с телеаппаратурой часто парковался у главного входа под наблюдением охраны отеля, но это не спасало его от обиженных, которые в отместку за репортажи прокалывали шины автомобиля. Стоит напомнить, что, помимо Невзорова, в 600 секундах было еще двое ведущих – Светлана Сорокина и Вадим Медведев (сын знаменитого актера), но об этом теперь почему-то не вспоминают.

Московские руководители Сергея нередко наведывались в Петербург и останавливались в Европе или Астории – ему теперь тоже приходилось бывать в этом роскошном отеле. Европа оставалась самой дорогой гостиницей города, сутки – сто долларов, тогда это казалось огромными деньгами. Рестораны тоже были очень дорогими. Но у представительства в то время появилось достаточно средств, и Сергей мог позволить себе пригласить на ланч или обед зарубежных партнеров, в том числе в восхитительный зал ресторана Европа.

Женский туалет на Думской

Не могу не упомянуть еще одну важную для жизни теневого Петербурга плешку – женский туалет на Думской, – где в девяностые встречались валютные проститутки. Автор, естественно, не посещал дамских уборных, но абсолютно доверяет ментовскому опыту и журналистскому авторитету Евгения Вышенкова, теперь замредактора Фонтанка.ру, и сообщает с его подачи, что именно там, на Думской, вдали от лишних глаз и вездесущей братвы, тусовались интердевочки (именуемые впоследствии путанами), сбывали иностранные шмотки, занимались ченджем, делили точки обслуживания, обсуждали свежие новости рынка продажной любви, морально готовили себя к выходу на работу в интуристские рестораны.

Дом моделей одежды, Невский, 21

Здание Дома Мертенса, памятника неоклассицизма в Петербурге, было построено для фирмы меховых изделий Ф. Л. Мертенса по проекту архитектора Лялевича, тогда одного из главных зодчих Петербурга. В 1918-м архитектор переехал в польскую столицу, а в 1944-м – был казнен во время антинацистского восстания в Варшаве.

В 1944 году в Доме Мертенса открылся первый в СССР Дом моделей одежды. По существу, это было КБ по конструированию коллекций для советской швейной промышленности. Здесь работали лучшие модельеры города, конструкторы одежды, швеи, вышивальщицы; внизу – магазины, на верхних этажах – экспериментальное производство.

Витрины здания выполняли функцию журнала мировой моды и актуализировали доступные советскому человеку коллекции одежды. Городские модницы дефилировали от Адмиралтейства в сторону Гостиного Двора и, глядя на образцы, выставленные в огромных сверкающих витринах, могли получить представление о тенденциях высокого шитья от-кутюр. Образцы расходились между избранными, как и все стоящее в стране победившего социализма, или доставались работникам Дома моделей. Когда сотрудницы КБ в шесть вечера покидали работу, это было шоу для посвященных, настоящее Аристотелево триединство – единство времени, места и действия, – сколько стильных женщин в одном месте в Ленинграде!

В девяностые здание было выкуплено английской фирмой Ede & Ravenscroft, портными королевского двора (это действительно так – без всякого ерничанья), и переименовано в Модный дом Невский проспект. После реконструкции новые владельцы представляли коллекции женской одежды, аксессуары и парфюмерию. Почетным президентом предприятия стал принц Майкл Кентский.

В середине девяностых РПЦ широко обсуждала тему восстановления монархии в России. Приводилось высказывание Иоанна Кронштадтского: «Демократия в аду, на небе – царство». Сбылись сокровенные мечты церкви: патриарх благословил президента, в российский герб вернулось изображение Святого Георгия, восстанавливался храм Христа Спасителя; но церковным консерваторам хотелось большего. Из потомков Романовых на роль наследника больше всего подходил принц Майкл: кровь царской семьи, знание русского языка, внешнее сходство с Николаем II. Принц часто приезжал в Петербург: на открытие Модного дома, на спектакли в Эрмитажном театре, на демонстрации моделей одежды, занимался благотворительностью. Понятно, что коронацией здесь и не пахло, зато английскому менеджменту предприятия, как и всем предпринимателям того времени, пришлось всерьез познакомиться с криминалитетом Северной столицы, но об этом несколько позже.

Свое историческое имя – Дом Мертенса – здание вернуло себе лишь в 2000 году.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации