Текст книги "CLIO-SCIENCE. Проблемы истории и междисциплинарного синтеза: Сборник научных трудов. Выпуск III"

Правила реформирования в России совсем иные, чем в западном обществе. В России не существовало социальной базы для реформаторства в силу господства традиционной культуры, ориентированной на идеальную имперскую власть. Чтобы осуществить реформы, нужно, по крайней мере, сформулировать их конечную цель. Россия же вместо этого всегда начинала подражать странам западного типа, с тем, чтобы стать государством, способным активно противостоять Западу.

Однако существуют ситуации, когда реформы необходимы, и с их помощью можно предотвратить революцию. Тогда необходимо учитывать условия успешности реформ:

• зрелость общества, которое может оказывать поддержку реформам или мешать их проведению;

• соответствие реформ логике внутреннего исторического развития, национальным традициям, национальной идее (например, сильное государство, как во Франции);

• решительность реформатора, его готовность идти до конца;

• реформы должны усилить эффективность деятельности государства и мобилизовать общество на решение новых задач;

• реформы должны проводиться продуманно и комплексно;

• необходим отказ от бездумного копирования опыта других стран.

Размышления на тему реформирования и реформ приводят к выводу о том, что страна может удерживаться за счет сохранения ее культурно-исторических основ. Искусство реформатора состоит в том, чтобы построить такую комбинацию, которая продвигала бы страну в желаемом направлении, но при этом не разрушала ее, не деформировала ее цивилизационных основ[56]56
  Синюгин В. Ю. Указ. соч. – М., 2007. – С. 5.


[Закрыть]. Однако как бы ни были серьёзны исторические предпосылки, реформы не начинаются, пока не появляется фигура реформатора, способного осознать проблемы страны как свои собственные, выявить социальные противоречия и предложить программу действий по их разрешению.

Трансформация образа императора Японии: проблемы исторической имагологии

Смирнова Л. А.

магистрант исторического факультета МПГУ

С древнейших времен и до сегодняшнего дня одним из главнейших символов Японии является император (тэнно).

Происхождение императорского дома окутано тайнами, легендами и невероятными фактами. Один из таких фактов: правящая династия Японии не прерывалась, по меньшей мере, в течение полутора тысяч лет. Положение уникальное, не имеющее аналогов в мире. Еще одна уникальная особенность положения императора Японии заключается в том, что он позиционируется как «отец и мать для народа». Согласно книге «Основные установления относительно императорского дома», изданной в 1913 г., единственной вещью, которую невозможно будет никогда скопировать у Японии, является именно императорский дом. «В нашей Японской империи императорский дом и народ не находятся в отношениях ненавистного правителя и повелеваемого. Они находятся в отношениях главы семьи и члена этой семьи. И поскольку такие отношения продолжаются не век и не два, а в течение долгих тысяч лет со времени основания государства, то эта идея, передаваясь из поколения в поколение, сформировала естественное чувство подчинения и любви по отношению к императорскому дому, чувство, которое прочно запечатлелось в умах народа – в каждом представителе японского народа без изъятия, превратившись в его неотъемлемое свойство»[57]57
  Цит. по: Мещеряков А. Н. Япония и Корея: источники непонимания // Япония: путь кисти и меча. – 2004. – № 3. – С. 14.


[Закрыть].

До недавнего времени фигура императора была священной и неприкосновенной. Он не появлялся на изображениях, приравниваясь по статусу к синтоистским божествам; не становился объектом словесного творчества. Исключение составляли летописные своды, являющиеся единственными источниками, способными поведать нам о внешности и деяниях представителей правящей династии.

Императорская власть была безгранична и распространялась на все сферы жизни японского общества вплоть до политического переворота и установления правления сёгуната Токугавы (1603–1868). Однако, несмотря на то, что реальной властью в Японии с того времени обладал сёгун, император Японии в Киото оставался законным правителем Японии. Право управления страной было официальным образом делегировано императорским двором клану Токугава, а в конце периода Эдо в ходе реставрации Мэйдзи (1866–1869) также официально возвращено императорскому двору.

Традиция сокрытия лика императора от «народа» в период правления Токугава сохраняется. Даже сёгун был вынужден общаться с императором через специальные загородки. Лишь самому ближайшему окружению дозволялось лицезреть правителя страны, чье поведение подлежало строжайшему подчинению традициям и запретам. Подобная традиция доходила до уровня ритуальной практики. Император не мог покинуть здание дворца без специального зачарованного зонта, скрывающего его лицо не только от палящих лучей солнца, но и отрицательных флюидов внешнего мира[58]58
  Мещеряков А. Н. Япония в объятиях пространства и времени. – М.: Наталис, 2010. – С. 120–1128.


[Закрыть].

Реставрация Мэйдзи не смогла обратить те изменения в политическом статусе императора, которые произошли в течение правления Токугава. Свершившаяся революция лишь номинально вернула власть в руки императорского Дома. Согласно конституции, принятой в 1889 г., императорская власть ограничивалась парламентом. Кроме того, политическая элита поставила жизнь императора и его семьи в условия жесткого контроля, регламентированного ритуалом и протоколом. Один из внуков Мэйдзи говорил, что императорская семья подобна «птице в клетке». Япония сбросила с себя гнет сёгуната, но Сыновья Неба и Дочери Неба так и остались в заложниках у прошлого[59]59
  Стигрейв С., Стигрейв П. Династия Ямато. – M.: ACT, 2005. – С. 56–57.


[Закрыть]. Иными словами, император становился ритуальным и символическим центром, лишаясь возможности единолично принимать политические решения.

Однако сама ситуация в стране и мире изменилась. Теперь нельзя было просто так запереть императора во дворце, отдав в его руки лишь ритуальные полномочия. Япония перестала быть изолированным островным государством. Пусть и насильно, но ее заставили вступить в открытую международную игру, где ей предстояло занять свое место. Следуя европейской традиции, японское правительство вывело императора, признанного главу государства, на первый план. Мэйдзи начал появляться на улицах, площадях, военных парадах, маневрах, выставках, в театре, ипподроме. Его образ был запечатлен художниками и появлялся в местах большого скопления людей. Он стал главным символом «новой» Японии.

В период правления Мэйдзи Япония из «захолустной страны на самом краю цивилизованного света»[60]60
  Мещеряков А. Н. Быть японцем. История поэтика и сценография японского тоталитаризма. – М.: Наталис 2009. – С. 14.


[Закрыть] превратилась в «Великую Японскую империю» – мощную державу, с которой следовало считаться всем. За это время Япония создала эффективную систему управления, армию, в войнах с Китаем и Россией доказав всем и каждому, что японский солдат ничем не уступает европейскому, добилась всеобщей грамотности, приступила к индустриализации, получила колонии в Корее и Тайване. Безусловно, до Запада Японии было еще далеко, но в Азии у нее было неоспоримое превосходство.

После смерти Мэйдзи был провозглашен «великим императором». И было не важно, что на самом деле император не сыграл практически никакой роли в преобразовании страны, а был лишь ее символом. Об этом знали лишь единицы, а для миллионов японцев грандиозные изменения были неразрывно связаны с именем Мейдзи. По итогам его правления изменился и сам образ императора. Теперь он выступал не как «скрытый в облаках» первожрец синто, а как активный созидатель. Кроме того, он стал для японцев образцом морали и покровителем образованности.

Будущее великого правителя ожидало и сына Мэйдзи Ёсихито – императора Тайсё. Однако, он не оправдал возложенных на него надежд. Перенесенная в детстве болезнь (менингит) подорвала здоровье наследника престола, лишив его возможности в полной мере исполнять свои обязанности и на посту правителя государства. Правящая элита и народ были поставлены в тупик, так как вторая статья конституции 1889 г. гласила: «Корона наследуется в мужской линии императорского дома, согласно постановлениям семейного статута»[61]61
  Конституция Японской империи (11 февраля 1889 г.) [Электронный ресурс]. URL: http://www.japaneselaw.ru/ru/modernlaw/constlaw.html (дата обращения: 12.09.2011).


[Закрыть]. Ёсихито был единственным сыном императора Мэйдзи.

В обязанности императора, прежде всего, входила представительская функция. Он должен был отправлять синтоистские ритуалы, давать аудиенции, открывать и закрывать сессии парламента, принимать парады, участвовать в торжественных церемониях, появляться перед народом. Это не требовало от человека большого ума, но отнимало огромное количество сил и здоровья. И именно этого у императора Тайсё не было. Церемония интронизации Тайсё прошла в 1915 г., а последний официальный выезд императора за пределы Токио состоялся в 1919 г. После этого жизнь императора делилась между дворцом в Токио и загородной резиденцией в Хаяма, расположенной на побережье. Туда его всегда сопровождала жена, которая была для него «не столько императрицей, сколько титулованной сиделкой»[62]62
  Мещеряков А. Н. Быть японцем… – С. 29.


[Закрыть].

В 1921 г. был опубликован указ, по которому Тайсё ввиду своей тяжелой болезни назначал принца Хирохито своим опекуном. Что характерно, указ был подписан уже не императором, а его сыном. Это должно было указывать на их сакральную нерасторжимость, двойственность в одном лице. В это же время он полностью исчез из поля зрения тысяч японцев. Его место в полной мере занял Хирохито. 5 декабря 1926 г. императора Тайсё не стало. Но его смерть не произвела такого ошеломляющего эффекта, как кончина Мэйдзи. Японские газеты писали, что Тайсё продолжил те дела, которые начал его великий отец. Зарубежная пресса была еще более сдержана. Люди редко связывали изменения, произошедшие с Японией за эти годы, с именем императора. Все понимали, что тяжелобольной человек не имел никакой возможности влиять на судьбу страны. В это время получают большое распространение идеи о том, что император является «органом» японского государства. Верховным, но все же органом, полномочия которого огромны, но все-таки ограничены законом. Консерваторы по-прежнему утверждали, что без императора не существует государства, но видя беспомощность Тайсё, несколько принижали роль императора, не связывая судьбу страны с одной фигурой. Однако Тайсё в некотором роде все-таки можно назвать реформатором. Он стал первым моногамным императором. Все его предшественники на троне имели наложниц. Сам Тайсё был рожден вовсе не женой императора, а его наложницей Янагихарой.

Эту традицию поддержал и наследный принц Хирохито – император Сёва, который отказался взять наложницу после того, как его жена Нагако принесла ему четырех дочерей и пережила выкидыш. Наследный принц Акихито был рожден 23 декабря 1933 г. и исполняет обязанности императора по сей день. Именно на долю императора Сёва выпали самые тяжелые испытания, которые и привели институт императора к тому состоянию, в котором он есть сейчас.

Вся довоенная система управления страной была выстроена так, что фигура императора являлась для нее «несущей». Еще в 1912 г. юрист и профессор Токийского университета Какэхи Кацухико в труде «Великий смысл древнего синто» утверждал: «Японский народ не может существовать без своего императора. Только августейший император дает ему жизнь, без императора было бы невозможно его рождение, без него японский народ прекратит свое существование»[63]63
  Цит. по: Мещеряков А. Н. Быть японцем… – С. 463.


[Закрыть]. В связи с этим, первое, что было необходимо сделать Хирохито, придя к власти, это восстановить престиж и силу титула императора. Будучи человеком деятельным, он легко добился признания народа. Он, как и его дед, исправно исполнял все представительские функции, но в отличие от Великого Мейдзи делал это с большим рвением. Например, играл в гольф с наследником британского престола Эдуардом, взбирался на гору Фудзи, учредил кубок, который вручил на чемпионате Японии по легкой атлетике. Всего император и его братья учредили 13 кубков. Это было сделано, чтобы показать, что династия полна жизненных сил и здоровья.

Активное присутствие в жизни императорской семьи спорта было не единственным нововведением. На территории дворца в 1927 г. было разбито два поля (заливное и суходольное), на которых Сёва выращивал рис. Он преподносил рис родовому святилищу Исэ, где из него готовили ритуальное сакэ. Супруга императора Нагако ухаживала за тутовыми деревьями, листья которых служат кормом для шелкопрядов. Таким образом, супружеская чета рсализовывала функцию древнего правителя – покровителя плодородия.

Взойдя на престол, Хирохито из местоблюстителя превратился в императора настоящего. С этого момента он становился не только главным жрецом страны, но и ее главнокомандующим. В связи с этим у императора появилось как бы два лица. Одно, которое нельзя было демонстрировать народу – император лишь раз во время своей интронизации был снят в традиционных синтоистских одеждах. В остальное время образ императора-жреца, его священная сущность, заменялся изображениями моста Нидзюбаси, ведущего через ров к императорскому дворцу, императорского экипажа, на которых сам император отсутствовал. И второе – публичное. На людях Сёва показывался исключительно в военном мундире главнокомандующего. Такое проявление его сущности вкупе с белым конем служили олицетворением могущества Японии и ритуальной чистоты ее императора. Белый цвет издавна в Японии считается священным. Кроме того, согласно традициям император должен был избегать «загрязнения», потому касаться земли ему не пристало[64]64
  Цит. по: Мещеряков А. Н. Быть японцем… – С. 131.


[Закрыть]. В конных портретах была олицетворена небесная сущность государя, а земная суть в тех изображениях, где облаченный в военный мундир он твердо стоит на земле.

На фотографиях Сёва никогда не улыбался. Он никогда ни с кем не разговаривал. Никогда не произносил речей. «Это создавало ту дистанцию, которая выводила его за пределы человеческого»[65]65
  Там же.


[Закрыть]. Портреты императора и его жены были разосланы во все общественные места (школы, университеты, правительственные учреждения и пр.). Однако, публике они предоставлялись только во время праздников или торжественных мероприятий. В остальное время они или хранились в специальных несгораемых ящиках, или были закрыты занавесками. «Традиционная японская культура искала компромиссы с культурой нынешней, но по-прежнему полагала, что мозолить глаза народу – дело не царское»[66]66
  Там же. – С. 132.


[Закрыть].

В первую треть правления Сёва – с 1926 по август 1945 г. – появление императора на коне, в автомобиле и экипаже должно было донести до подданных идею «мобильного» императора. Движение создавало впечатление динамизма – как самого Сёва, так и всей страны. В послевоенное время отношение к императору внутри страны нисколько не изменилось. Американцам, получившим возможность на правах оккупантов активно вмешиваться во внутреннюю политику страны, император представлялся угрозой. Но исследования, проведенные американскими учеными, показали, что устранение императора может привести к еще большему дисбалансу внутри страны, так как послевоенная японская элита продолжала считать, что император является центром японского государства.

В связи с этим было принято решение внести серьезные изменения в образ императора и его функции. Тело императора должно было приобрести человеческое измерение (несмотря на все трансформации, которые претерпел образ императора за последнюю сотню лет, никто не имел права прикасаться к Сёва). Император сменил военный мундир на западный костюм (теперь главнокомандующим считался Макартур) и был освобожден от ответственности за развязанную войну. Теперь его стали позиционировать как символ новой мирной Японии.

Первая встреча Сёва с Макартуром произошла 27 сентября 1945 г. О чем говорили сильные мира сего остается тайной, но свидетельством той встречи служит фотография. Макартур был большим специалистом в области связей с общественностью, поэтому настоял на том, чтобы по итогам встречи был сделан памятный снимок. Когда фотография увидела свет, она повергла народ Японии в шок. «Она не оставляла сомнений в том, кто здесь хозяин»[67]67
  Там же. – С. 465.


[Закрыть]: по сравнению с Сёва, Макартур казался гигантом, кроме того, генерал был старше императора (Сёва было 44 года, а Макартуру – 65 лет). Неравенство подчеркивалось и тем, что Макартур стоял слева – занимал сторону, приличествующую мужчине. И это все при том, что раньше никому не разрешалось появляться на фотографиях вместе с императором. Фактически Сёва вернулся в то время, когда он был не императором, а всего лишь наследным принцем. И на этом Макартур не остановился. Он запретил печатать в газетах фотографии императора, направившегося с паломничеством в Исэ. А после 15 декабря 1945 г., в связи с указом об отделении религии от государства, Сёва потерял право посещать святилище Ясукуни, где покоились духи воинов, которые отдали свою жизнь за Японию в прошедшей войне.

Идея о том, что следует развенчать божественное происхождение императора, блуждала в умах американцев уже давно. В связи с этим 1 января 1946 г. Сёва подписал указ. В общих чертах, его содержание было следующим: «Во-первых, император обещал, что отныне он будет управлять страной, опираясь на «общественное собрание». Во-вторых, прокламировался принцип, что элита и подданные обязаны объединиться ради благополучия страны. В-третьих, всем подданным предоставлялось право проявлять личную инициативу. В-четвертых, обещалось, что «будут устранены дурные обычаи прошлого», а управление станет основываться на «Пути Неба и Земли». В-пятых, говорилось, что “знания будут обретаться во всем мире”»[68]68
  Там же. – С. 468–469.


[Закрыть]. Кроме того, а указе говорилось: «Пребывая в единении со своим народом, Мы всегда готовы разделить с ними радости и горести. Связь между Нами и народом всегда основывалась на взаимном доверии и привязанности, а не просто на мифах и легендах. Не основывается эта связь и на ложной идее о том, что император является явленным божеством (акицумиками), и на том, что японский народ стоит выше других народов и его предназначением является управление миром»[69]69
  Там же. – С. 469.


[Закрыть].

«Отречение» от своей божественной сущности далось Сёва легко. Дело в том, что в японской традиции император не является «Богом», каким он рисуется в христианстве. Не считается он, впрочем, и синтоистским божеством. Он является потомком богини солнца Аматэрасу, и текст указа этого не отрицал. Японцы считали сведения относительно императорского дома историей – реальными событиями, а не мифом. Да и слово «миф» на тот момент не имело в японском языке значения небылицы. Но для американцев это было несущественным, тем более, что в официальном переводе указа на английский язык стояло не «акицумиками», а «Emperor is divine»[70]70
  Там же. – С. 470.


[Закрыть].

Трактовки указа могли быть различны, но остается фактом, что после его обнародования компания по «очеловечиванию» императора стала набирать обороты. Американское командование требовало новых мер по лишению Сёва ореола божественности. Для этого нужно было сделать так, чтобы как можно больше людей увидело императора, убедилось, что он сделан из плоти и крови. С февраля 1946 г. Сёва начал серию поездок по стране. К моменту окончания этого путешествия он посетил практически все префектуры. Поездка Сёва принесла свои результаты. Миллионы людей воочию увидели императора и не ослепли. Они видели его нерешительную походку, слышали его голос.

Апогеем всех задуманных американским командованием преобразований стала конституция 1947 г. Она была написана на английском языке, но это держалось в строжайшем секрете. На японском языке проект был опубликован в марте 1946 г. от имени самого Сёва. Он был внесен на обсуждение в парламент как дополнение к уже существующей конституции имперской Японии. В отзыве парламентского подкомитета по конституции говорилось: «Первая статья конституции исходит из положения, что за императором, как представителем вечной династии, сохраняется его монаршее положение, при котором он, исходя из своей суверенной воли, одновременно и навечно объединяет их с Небом и Землей. Таким образом, подтверждается тот непреложный факт, что император, находясь в гуще людей, стоит в стороне от реалий политики и по-прежнему сохраняет свое положение в качестве центра жизни людей, являясь источником морального руководства. Это положение заставило подавляющее большинство членов комитета принять его с чувством предельной радости и удовлетворения»[71]71
  Там же. – С. 481.


[Закрыть]. Такое понимание первой статьи конституции радикально отличалось от того, что задумывали американские разработчики. Но они не могли повлиять на мнение японской элиты и народа.

Сёва провозгласил принятие конституции 3 ноября 1946 г. – в 94 годовщину рождения Мэйдзи. Новая конституция вступила в действие 3 мая 1947 г. В этот же день было выпущено несколько миллионов брошюр под названием «Новая конституция – светлая жизнь». В брошюре утверждалось, что император стал теперь символом единства народа – подобно тому, как Фудзи символизирует природную красоту Японии, а сакура – благородство японской весны. Даже в уставах демократических партий значилось, что император – источник всего.

Таким образом, несмотря на то, что на протяжении сотен лет образ императора претерпел значительные изменения, он остался ключевой фигурой для японского общества. Император потерял возможность принимать какие-либо политические решения, в связи с указом об отделении религии от государства лишился своего статуса первожреца синто, был отстранен от поста главнокомандующего армией, но остался тем якорем для государства и народа, который позволил японцам не растеряться в стремительно меняющемся мире. Император стал связующим звеном между обществом и его историей, позволяя японцам сохранить свою самобытность и идентичность как нации.