Текст книги "Древний Египет. Сказания. Притчи"

Тогда писец удалился и сообщил об этом правителю Библа. Выслушал Закар-Баал его печальную весть и заплакал. Он отправил ко мне своего писца и прислал с ним два кувшина вина и барана. И еще послал он ко мне египетскую певицу Тентниут, которая находилась при нем. Повелел он ей:

– Спой ему! Отгони от него печальные мысли!

Повелел он сказать мне:

– Ешь и пей! Отгони печальные мысли! Все, что я смогу сказать, я скажу тебе завтра.

И вот, когда наступило утро, правитель Библа созвал совет старейшин. Он встал среди них и сказал чакалам:

– Зачем вы пришли сюда?

И они ответили:

– Мы пришли сюда, преследуя эти ни на что не годные, разбитые корабли, на которых ты хочешь отправить в Египет наших врагов.

Тогда сказал им правитель Библа:

– Я не могу задерживать посланца Амона в своей стране. Дайте мне отправить его, а потом догоняйте его и задерживайте сами.

И вот посадили меня на корабль, и я покинул эту морскую гавань.

Сильный ветер пригнал меня к земле Алашии[92]92
  Земля Алашия – остров Кипр.


[Закрыть]. Жители города устремились ко мне, чтобы убить меня. Но я пробил себе среди них дорогу к тому месту, где пребывала Хетеб, правительница того города. Я увидел ее, когда она шла от одного своего дома к другому. Я приветствовал ее и спросилу людей, которые ее окружали:

– Нет ли среди вас кого-нибудь, кто понимает египетскую речь?

И один из этих людей ответил:

– Я понимаю египетскую речь.

Тогда я сказал ему:

– Скажи своей госпоже, что я слышал повсюду, вплоть до Фив, где пребывает Амон, что несправедливости совершают везде, и только в стране Алашии хранят справедливость. Но теперь я вижу, что и здесь совершают несправедливости каждый день!

Выслушала она это и сказала:

– О чем ты там говоришь?

И ответил я ей:

– Море разбушевалось, и ветер пригнал мой корабль к этой земле, где ты правишь. Неужели же ты позволишь, чтобы меня, посланца Амона, схватили здесь и убили? Подумай еще вот о чем: меня будут разыскивать до скончания дней! Что же до команды правителя Библа, которую тоже хотят убить, то разве не сможет он убить десять команд твоих кораблей, когда они ему попадутся?

И тогда повелела Хетеб успокоить своих людей. А затем сказала мне:

– Ступай и отдыхай!

На следующий день судила меня Хетеб перед своим двором. Я рассказал все, что произошло со мной, и отпустила меня Хетеб с миром, в изобилии снабдив всем необходимым.

* * *

Долго еще скитался я, покинув землю Алашии. Бури и ветры гнали меня от берега к берегу. И прошло много дней, прежде чем я достиг Таниса, где пребывает Несубанебджед и супруга его Танутамон. Здесь ожидала меня часть моих кораблей, груженных кедровым лесом для обновления великой и славной барки Амона-Ра, царя богов. Остальные погибли посреди моря, а многие захватили чакалы.

От Таниса я поднялся на юг и достиг Фив, где пребывает Амон. Принял меня верховный жрец бога Амона, мой господин Херихор, и поведал я ему о своих злоключениях.

Осмотрел Херихор доставленный груз и нашел, что кедрового леса достаточно для обновления великой и славной барки «Могучая грудь Амона». И смилостивился он надо мной, ибо не было в том, что случилось, моей вины. Наградил он меня рабами своими и оставил меня старейшиной первого зала храма Амона.

Здесь благополучно завершается рассказ о злоключениях Унуамона, как записал его от начала и до конца писец Амона, чьи руки чисты.

Царь Рампсинит и неуловимый вор

Царь Рампсинит был настолько богат и имел так много золота, что ни один из последующих царей не только не мог его превзойти, но и не в силах был даже сравниться с ним. И вот, желая надежно спрятать свои сокровища, он приказал построить каменное хранилище, примыкающее к внешней стене его дворца[93]93
  В действительности речь может идти лишь о фараоне XX династии Рамсесе IV, правившем в 1209–1180 гг. до н. э. В построенном им храме в Мединет-Абу, недалеко от Фив, до сих пор сохранилась сокровищница – особое помещение без окон, примыкающее к задней стене храма.


[Закрыть]. Но зодчий, которому было это поручено, со злым умыслом сделал так, что один или два человека легко могли вынуть каменную плиту из стены сокровищницы. Когда хранилище было построено, царь поместил в нем все свои богатства.

Спустя некоторое время зодчий почувствовал приближение смерти и призвал к себе своих сыновей, а их у него было двое. И вот он открыл им, что он сделал во время постройки сокровищницы, заботясь о том, чтобы они могли жить в достатке. Он подробно объяснил им, как можно вынуть каменную плиту, указал приметы этого камня и сказал, что если они сохранят все в тайне, то будут хозяевами царских сокровищ.

Когда зодчий умер, его сыновья, не теряя времени, приступили к делу. Ночью они отправились к царскому дворцу, легко отыскали каменную плиту в стене хранилища и вынули ее руками. В ту ночь они унесли с собой немало сокровищ.

Но случилось так, что царь приказал открыть хранилище. С изумлением он увидел, что в сосудах недостает сокровищ. Однако обвинить кого-нибудь в краже он не мог, ибо хранилище было заперто и все печати на двери остались целыми.

Через некоторое время царь приказал открыть свое хранилище во второй, а затем в третий раз, – и каждый раз он замечал, что сокровища его убывают. Воры не переставали его обкрадывать.

Тогда царь Рампсинит сделал так: он приказал изготовить капканы и поставить их вокруг сосудов, в которых хранились его богатства.

И вот воры пришли, как обычно, к хранилищу. Один из них проник внутрь, но едва он приблизился к сосуду, как тут же попался в капкан. Увидел он, что ему не вырваться, и тотчас позвал своего брата. Он объяснил ему, что с ним случилось, приказал поскорее приблизиться и отрубить ему голову, ибо если бы кто-нибудь увидел его и узнал, погиб бы не только он, но и его брат.

Брат выслушал его и согласился, что иного выхода нет. Он исполнил приказ несчастного, выбрался из хранилища, поставил на место каменную плиту и отправился домой, унося с собою голову брата.

Едва наступил день, царь вновь приказал открыть хранилище. С удивлением увидел он в капкане труп вора без головы. А между тем хранилище оставалось целым и нигде не было ни входа, ни выхода.

Подивился царь и придумал вот что: он велел повесить труп вора на стене, а возле него поставить стражу. И приказал он стражникам хватать и приводить к нему всякого, кто при виде трупа заплачет или выкажет печаль.

Когда повесили труп вора на стену, мать его охватила скорбь. Она призвала своего сына, оставшегося в живых, и велела ему любым способом избавить тело брата от надругания и принести к ней. Мать грозила, если он этого не сделает, пойти к царю и указать ему похитителя его сокровищ. Мать не давала сыну покоя, и все его увещевания не могли ее утешить.

Тогда вот что придумал вор. Он навьючил несколько ослов мехами с вином и погнал их. Когда ослы приблизились к тому месту, где висел труп его брата и где стояла стража, вор потянул за завязки двух-трех мехов и развязал их. Вино хлынуло на землю, а вор громко закричал, хватаясь за голову, и заметался, словно не зная, к какому ослу вперед броситься.

Увидели стражники вино, текущее в изобилии на землю, сбежались с сосудами в руках и принялись его черпать, говоря, что пролитое вино – это их законная доля. А вор их ругал и поносил в притворном гневе.

Тогда стражники стали его утешать. Вор сделал вид, что гнев его прошел, и успокоился. Наконец, он согнал ослов с дороги и принялся их перевьючивать. Стражники вступили с ним в разговор. Кто-то из них заставил его рассмеяться веселой шутке, и в награду за это вор подарил стражникам еще целый мех вина. Стражники тут же принялись распивать вино и пригласили вора выпить вместе с ними. Он согласился и остался.

Стражники обходились с вором любезно и ласково, и за это он дал им еще один мех вина. Так стражники пьянствовали беспрерывно, пока не повалились и не заснули на том же месте, где сидели.

Как только стемнело, вор снял со стены тело брата и погрузил на осла. Потом он в насмешку отрезал всем стражникам правую половину бороды и погнал своих ослов домой. Так исполнил он волю матери.

Когда царю сообщили, что тело вора похищено, он пришел в страшный гнев. Решил он любою ценой обнаружить, кто посмел это совершить, и сделал следующее: царь поселил свою родную дочь в отдельном доме и приказал ей принимать у себя всех мужчин без разбора при одном лишь условии: каждый из них, прежде чем лечь с ней в постель, должен рассказать ей о самом бесчестном и о самом ловком поступке, совершенном им в жизни. И приказал ей царь, если она услышит от кого-либо рассказ про вора, схватить того человека и не отпускать.

Дочь царя поступила согласно воле отца, но вор догадался, ради чего все это придумано. Решил он превзойти в хитрости самого царя и сделал так: у свежего еще трупа брата он отрезал руку до плеча, спрятал ее под плащом и отправился к царской дочери.

Царская дочь приняла его, как и всех, и попросила ответить на свои два вопроса. Вор сказал ей, что самый бесчестный поступок в жизни он совершил тогда, когда отрезал голову брату, попавшемуся в капкан в сокровищнице царя. А самый ловкий поступок в жизни он совершил тогда, когда напоил стражу допьяна и похитил повешенное на стене тело брата.

Как только царская дочь услыхала это, она схватила вора. Но он в темноте успел подсунуть ей мертвую руку, и царская дочь уцепилась за нее, думая, что держит руку вора. А вор оставил ей мертвую руку и поспешно выскользнул в дверь.

Когда царю донесли о случившемся, изумился он смелости и ловкости этого человека. И приказал царь оповестить по всем городам, что он дарует прощение неуловимому вору и обещает хорошо наградить его, если тот к нему явится сам.

Поверил вор обещанию царя и явился к нему. Рампсинит был так поражен его разумом, что выдал за него свою дочь как за самого умного человека в своей стране. Он считал египтян самым мудрым из всех народов, но на этого человека Рампсинит смотрел как на умнейшего среди египтян.

Сказания о Сатни-Хемуасе

Сатни-Хемуас и мумии

I

У фараона Усер-Маат-Ра[94]94
  Усер-Маат-Ра – тронное имя фараона XIX династии Рамсеса II (1317–1251 гг. до н. э.).


[Закрыть], да будет он жив, здоров и могуч, был сын по имени Сатни-Хемуас. Славился он своей ученостью, знал он письмо, и тайное было открыто ему. Он знал силу чудодейственных талисманов, он знал священные слова заговоров, он умел произносить могущественные заклинания, ибо он был мудрым писцом и великим чародеем, и не было равных ему во всей стране.

Все дни свои проводил Сатни-Хемуас в некрополе Мемфиса, в городе мертвых. Здесь разбирал он священные надписи на гробницах, здесь читал он священные книги молитв и заклинаний, здесь совершенствовал он свои познания.

И вот однажды, когда ходил Сатни-Хемуас среди могил и разбирал священные надписи на надгробных стелах, встретился ему человек в одеяниях жреца, служителя Исиды. Увидел он, что Сатни-Хемуас разбирает священные надписи на надгробных стелах, и засмеялся.

Спросил его Сатни-Хемуас:

– Кто ты? И почему ты смеешься?

И ответил ему человек:

– Я жрец Исиды из Коптоса. А смеюсь я потому, что вижу, как ты теряешь здесь время, разбирая эти надписи. Если ты хочешь познать истинное, найди священную книгу, которую написал своею рукою бог Тот. В ней сокрыты все тайны жизни и смерти, в ней сокрыты могущественные заклинания, и если ты их узнаешь, ты станешь сам подобен богам.

Сказал тогда Сатни-Хемуас:

– Я сделаю все, что ты пожелаешь, если ты мне укажешь, где эта книга!

И ответил ему человек в одеяниях жреца Исиды:

– Ищи эту книгу в городе мертвых. Она хранится в гробнице Ноферка-Птаха, сына фараона Мернеб-Птаха. Но только не отнимай у него священную книгу Тота, ибо если ты унесешь ее из гробницы, он заставит тебя возвратить ее с покаянием: ты придешь к нему с колом в руках, посыпав голову горящими углями[95]95
  Приходить с колом в руках, посыпав голову горящими углями, – обряд искупления какой-либо вины перед мертвыми.


[Закрыть].

Так сказал человек в одеяниях жреца Исиды и исчез. С этого дня Сатни-Хемуас утратил покой. Он отправился к фараону Усер-Маат-Ра, да будет он жив, здоров и могуч, и сказал ему:

– Разреши мне спуститься в гробницу Ноферка-Птаха и отыскать священную книгу Тота. Я возьму с собой моего молочного брата Инара и найду эту книгу.

И фараон Усер-Маат-Ра дозволил ему сделать все, что он просил.

Вместе с братом своим Инаром вернулся Сатни-Хемуас в город мертвых, и они стали искать гробницу Ноферка-Птаха. Три дня и три ночи они разбирали надписи на надгробных стелах и читали заклинания. На четвертый день они нашли то место, где покоился Ноферка-Птах, сын фараона Мернеб-Птаха.

От радости Сатни-Хемуас позабыл все на свете. Вместе с братом Инаром они отвалили каменную плиту, и Сатни-Хемуас хотел спуститься в гробницу. Но тут свет померк, и каменная плита упала на свое место. А когда снова стало светло, Сатни-Хемуас увидел, что он и его брат Инар лежат на песке в пустыне, и пирамиды города мертвых еле виднеются вдали.

Вернулись они в город мертвых. Три дня и три ночи провели они в поисках, но найти то место, где покоился Ноферка-Птах, уже не могли.

На четвертый день снова увидел Сатни-Хемуас того человека в одеяниях жреца Исиды. И сказал ему человек:

– Ты забыл, что никто не может войти в покои мертвых! Ты забыл свои священные заклинания! Только тот, кто их знает, может переступить порог вечного обиталища Ноферка-Птаха!

Так сказал человек в одеяниях жреца Исиды и удалился. А Сатни-Хемуас приказал своему молочному брату Инару:

– Принеси мне ларец из эбенового дерева, где хранится моя книга заклинаний!

Принес Инар ларец из эбенового дерева, и Сатни-Хемуас открыл свою книгу заклинаний. Он прочел, что там написано, и произнес заклинание. В тот же миг вороны и орлы-стервятники слетелись к нему отовсюду и закружились над его головой. Они сбились в стаю и полетели над гробницами города мертвых, а Сатни-Хемуас и его брат Инар последовали за ними.

Вороны и орлы-стервятники опустились всей стаей на каменную плиту одной гробницы, и Сатни-Хемуас узнал то место, где покоился Ноферка-Птах, сын фараона Мернеб-Птаха. Тогда произнес он второе заклинание. С криком улетели вороны и орлы-стервятники, а каменная плита поднялась сама собой.

Спустились Сатни-Хемуас и его молочный брат Инар в гробницу Ноферка-Птаха. И тут увидел Сатни-Хемуас, что человек в одеяниях жреца Исиды и был сам Ноферка-Птах. Но теперь он лежал в погребальных пеленах в виде мумии.

Три дня и три ночи искали Сатни-Хемуас и его молочный брат Инар священную книгу Тота в гробнице Ноферка-Птаха. Они разобрали и прочли все надписи на стенах, они осмотрели все сосуды, они сдвинули все статуи и положили их на спину, чтобы узнать, не хранится ли эта книга под ними. Но они ничего не нашли.

Тогда встал Сатни-Хемуас и произнес могущественное заклинание. Он сказал:

– Именем Тота всеведущего и всемогущего, явись!

И вдруг сияние, подобное солнечному, озарило гробницу. Оно исходило от мумии Ноферка-Птаха. И Сатни-Хемуас увидел, что это светится священная книга, прибинтованная погребальными пеленами к груди Ноферка-Птаха, сына фараона Мернеб-Птаха.

Сатни-Хемуас протянул руку, чтобы взять священную книгу, которую Тот начертал своею рукой. Но тогда заговорил вдруг Ноферка-Птах:

– Не отнимай у меня священную книгу Тота! Из-за нее я покинул землю раньше, чем было мне предназначено. Не уноси ее! Ибо если ты ее унесешь, я заставлю тебя вернуть ее с покаянием: ты придешь ко мне с колом в руках, посыпав голову горящими углями.

Но Сатни-Хемуас протянул свою руку к священной книге и воскликнул:

– Я возьму ее!

Тогда Ноферка-Птах сотворил заклинание и сказал:

– О жена моя Ахура и сын мой Мериб, чьи тела покоятся в Коптосе! Пусть явится ваше Ка сюда! Помогите мне сохранить священную книгу Тота, из-за которой мы покинули землю раньше, чем было нам предназначено!

И вот Ка жены Ноферка-Птаха и сына его Мериба явились в гробницу. Ахура встала перед Сатни-Хемуасом, прижала к себе своего сына Мериба и сказала:

– Не бери эту книгу, из-за которой мы покинули землю раньше, чем было нам предназначено! Выслушай прежде, что я тебе расскажу.

Мое имя Ахура, я родная дочь фараона Мернеб-Птаха. А это мой брат и муж Ноферка-Птах, родной сын фараона Мернеб-Птаха. Мы родились от одного отца и одной матери, и у наших родителей не было больше детей. Мы росли вместе, и я любила брата моего Ноферка-Птаха и не желала себе в мужья никого другого. И вот, когда пришло время выдавать меня замуж, привели меня к отцу моему фараону. Он увидел меня и сказал:

– Дочь наша Ахура стала взрослой, и пришло время выдавать ее замуж. Надо найти ей достойного супруга!

Так он сказал и отослал меня. Но я любила только брата моего Ноферка-Птаха и не желала никакого другого мужчину. И вот призвала я приближенного слугу фараона и повелела ему передать моему отцу такие слова: «Дочь твоя Ахура любит сына твоего Ноферка-Птаха, и он тоже любит ее. Сделай по желанию детей твоих и отдай Ахуру в жены Ноферка-Птаху!»

Отправился приближенный слуга к фараону и сказал ему:

– Дочь твоя Ахура любит сына твоего Ноферка-Птаха, и он тоже любит ее. Сделай по желанию детей твоих и отдай Ахуру в жены Ноферка-Птаху! Пусть брат и сестра будут супругами по обычаю фараонов!

Но фараон рассердился и ответил ему:

– Я женю своего сына на дочери военачальника моей армии и отдам свою дочь в жены сыну другого военачальника моей армии!

* * *

И еще сказал фараон:

– Не гневай меня! У меня только двое детей, и может быть, больше других не будет. Разве я поступлю по закону, если женю их друг на друге? Нет, я женю Ноферка-Птаха на дочери военачальника, и я отдам Ахуру в жены сыну другого военачальника, чтобы потомство мое умножилось!

И вот, когда пришел час и все собрались на пир, послали за мной и призвали меня к фараону. Сердце мое было опечалено, и я сама на себя не походила.

Сказал мне тогда фараон:

– Ахура, это ты послала ко мне моего приближенного с такими неразумными словами: «Отдай меня в жены моему старшему брату Ноферка-Птаху»?

Ответила я ему:

– Пусть он женится на дочери военачальника и пусть отдадут меня в жены сыну другого военачальника, чтобы потомство твое умножилось!

И тут засмеялась я, и фараон тоже засмеялся. И сказал он своему приближенному, надзирающему за дворцом фараона:

– Пусть Ахуру этой же ночью отведут в дом брата ее Ноферка-Птаха и пусть принесут за ней следом всякие свадебные подарки из наилучших!

И вот я вошла как супруга в дом брата моего Ноферка-Птаха. Фараон прислал мне золотые и серебряные украшения, и все приближенные фараона принесли мне свои дары. Ноферка-Птах провел со мною счастливый день, принимая у себя приближенных двора фараона. И в ту же ночь он остался со мной и познал меня и увидел, что я девственна и прекрасна. Он познал меня еще и еще, ибо мы сильно любили друг друга.

Но вот настала пора месячных очищений, но у меня месячные не пришли. Сообщили об этом фараону, и он обрадовался всем сердцем. Повелел он взять из сокровищницы своего дворца всякие драгоценные вещи и послал мне прекрасные подарки из золота и серебра и одежды из царского полотна.

А когда пришло время родов, родила я сына, которого ты видишь перед собой. Дали ему имя Мериб, и занесли его в списки Дома Жизни[96]96
  Дом Жизни – школа при храме, где обучались чтению священных книг, астрологии и магии.


[Закрыть].

Прошло после этого много дней. Супруг мой и брат мой Ноферка-Птах, казалось, только затем и живет на земле, чтобы бродить по городу мертвых, близ Мемфиса, и разгадывать надписи на стенах гробниц фараонов и на погребальных стелах писцов Дома Жизни. Он разбирал и читал все надписи, ибо думал все время только о них.

И вот однажды Ноферка-Птах увидел торжественное шествие в честь бога Птаха. Следом за шествием он вошел в храм бога, чтобы там помолиться. Но когда он шел позади и разбирал надписи, сделанные там, где стояли статуи богов, увидел его один жрец-старик и засмеялся.

Спросил его Ноферка-Птах:

– Почему ты смеешься надо мной?

Но жрец ответил ему:

– Я смеюсь вовсе не над тобой. Однако я не могу удержаться от смеха, глядя на то, как ты разбираешь здесь надписи, не имеющие никакой силы. Если ты хочешь познать истинное, пойдем со мной! Я расскажу тебе, где хранится книга, написанная рукой самого бога Тота в те времена, когда он спускался на землю вместе с другими богами. Есть в той книге два заклинания. Если ты скажешь первое заклинание, заворожишь ты небо и землю, горы и воды и загробный мир. Ты поймешь язык птиц в небесах и ползучих тварей земных, ты увидишь рыб из бездонных глубин, ибо чудесная сила поднимет над ними воды. А если ты скажешь второе заклинание, ты сможешь даже в гробнице принять тот облик, который имел на земле. И ты вновь увидишь, как солнце свершает в небе свой путь в окружении сонма богов, как луна зарождается в высоте, и ты увидишь звезды в их истинном образе.

Сказал тогда Ноферка-Птах жрецу:

– Заклинаю тебя жизнью фараона! Я дам тебе все, что ты пожелаешь, если ты скажешь мне, где хранится та книга!

И жрец сказал Ноферка-Птаху:

– Если ты хочешь, чтобы я указал тебе место, где хранится та книга, дай мне сто дебенов серебра, чтобы устроить мое погребение, и прикажи изготовить мне двойной саркофаг, как подобает жрецу.

Ноферка-Птах тотчас же позвал слугу и повелел дать жрецу сто дебенов серебра. Затем повелел он изготовить двойной саркофаг. Он сделал все, о чем просил жрец.

Тогда жрец сказал Ноферка-Птаху:

– Книга, о которой я говорил, покоится посреди Нила близ Коптоса. Там лежит на дне железный сундук. В железном сундуке лежит сундук бронзовый. В бронзовом сундуке лежит сундук из дерева лавра. В сундуке из дерева лавра лежит ларец из эбенового дерева и слоновой кости. В ларце из эбенового дерева и слоновой кости лежит серебряный ларец. В серебряном ларце лежит золотой ларчик. А в том золотом ларчике хранится книга, о которой я говорил. Скорпионы и змеи окружают то место кольцом длиною в двенадцать тысяч локтей. А вокруг сундука обвился бессмертный змей.

Когда жрец рассказал это, Ноферка-Птах потерял покой. Вернувшись из храма, он поведал мне обо всем, что с ним было, и сказал:

– Я отправлюсь в Коптос, я достану ту книгу, а потом вернусь сюда, в Мемфис.

Разгневалась я на того жреца и сказала ему:

– Да покарает тебя Амон за то, что сказал ты Ноферка-Птаху! Ты принес в мой дом раздор, а мне – горе.

Потом я простерла руки к Ноферка-Птаху, чтобы удержать его и не пускать в Коптос, но он не стал меня слушать. Он пришел к фараону и рассказал ему обо всем, что узнал от жреца.

Спросил его фараон:

– Что желает сердце твое?

И ответил ему Ноферка-Птах:

– Пусть дадут мне корабль фараона, полностью снаряженный. Я возьму с собою сестру мою Ахуру и ее маленького сына Мериба и отправлюсь с ними в сторону юга. Я хочу поскорее достать ту книгу и возвратиться в Мемфис.

И вот ему дали корабль фараона, полностью снаряженный, и мы взошли на него. Мы отправились в путь и прибыли в Коптос.

Когда сообщили о нас жрецам храма Исиды, владычицы Коптоса, и верховному жрецу Исиды, они спустились на берег навстречу к нам. В тот же час явились они к Ноферка-Птаху, а их жены пришли ко мне.

Мы высадились на берег и направились в храм Исиды и Гора-Младенца. Ноферка-Птах повелел привести быка и принести гуся и вино. Он принес жертвы и совершил возлияния перед Исидой и Гором. Затем отвели нас в превосходный дом, полный всяких прекрасных вещей.

Четыре дня провел здесь Ноферка-Птах, пируя со жрецами Исиды, владычицы Коптоса. А я в это время пировала с их женами.

Когда наступило утро пятого дня, Ноферка-Птах повелел принести ему побольше чистого воска. Он изготовил из воска барку с гребцами и корабельщиками. Он произнес над ними заклинание, вдохнул в них дыхание жизни, спустил барку на воду и поставил ее впереди корабля фараона. Затем он наполнил корабль фараона песком, попрощался со мной и взошел на корабль. А я села на берегу Нила и сказала:

– Если что-нибудь с ним случится, я сразу узнаю!

И вот повелел Ноферка-Птах созданным им гребцам:

– Гребите! Гребите, пока мы не доплывем до того места, где хранится та книга!

И они принялись грести и гребли три дня и три ночи. Когда достигли они того места, где хранилась на дне книга Тота, и привели за собой корабль фараона, Ноферка-Птах бросил в Нил песок с корабля, и река осушилась в том месте. Увидел Ноферка-Птах кольцо в двенадцать тысяч локтей из змей, скорпионов и прочих ползучих гадов, а в середине того кольца – железный сундук, в котором хранилась книга. Увидел он бессмертного змея, который обвил тот сундук. Тогда произнес Ноферка-Птах заклинание, и все кольцо в двенадцать тысяч локтей из змей, скорпионов и прочих ползучих гадов сразу замерло.

Затем он спустился туда, где лежал сам бессмертный змей, и напал на него. Он убил бессмертного змея, но тот снова ожил и стал таким же, как прежде.

Он второй раз напал на бессмертного змея и убил его. Но бессмертный змей снова ожил и стал таким же, как прежде.

В третий раз Ноферка-Птах напал на бессмертного змея, убил его и рассек пополам. Между двумя половинами он бросил песок, и змей не смог стать таким же, как прежде, и умер.

Тогда подошел Ноферка-Птах к сундуку и узнал тот железный сундук. Он открыл его и нашел в нем сундук из бронзы. Он открыл его и нашел в нем сундук из лаврового дерева. Он открыл его и нашел в нем ларец из эбенового дерева и слоновой кости. Он открыл его и нашел в нем ларец из серебра. Он открыл его и нашел в нем ларчик из золота. Он открыл его и увидел книгу, которую так искал.

Тут вынул Ноферка-Птах эту книгу из золотого ларчика и произнес первое из начертанных в ней заклинаний. Заворожил он небо и землю, горы и воды и загробный мир. Он стал понимать язык птиц в небесах, язык рыб в водах и речи зверей в горах. Произнес он второе из начертанных в книге заклинаний и увидел, как солнце свершает свой путь в небесах в окружении сонма богов, он увидел, как восходит луна, и увидел звезды в их истинном образе. Он увидел рыб из бездонных глубин, ибо чудесная сила подняла толщу вод над ними.

Потом он произнес заклинание над рекой, и она вернулась на прежнее место. Ноферка-Птах взошел на корабль и повелел гребцам:

– Гребите! Гребите, пока мы не вернемся туда, откуда отплыли!

И они принялись грести и гребли три дня и три ночи, пока не привели корабль к берегу, где я их ждала. Я сидела на берегу, я не ела и не пила и не двигалась, словно мертвое тело, принесенное в Дом Погребений[97]97
  Дом Погребений – помещение, где производилось бальзамирование и пеленание мумий.


[Закрыть]. И сказала я Ноферка-Птаху:

– Заклинаю тебя жизнью фараонов! Покажи мне ту книгу, из-за которой нам пришлось столько претерпеть.

И он дал мне в руки ту книгу. Я произнесла первое из начертанных в ней заклинаний и заворожила небо и землю, горы и воды и загробный мир. Я поняла язык птиц в небесах, и рыб в бездонных глубинах, и зверей на земле. Я произнесла второе из начертанных в книге заклинаний и увидела солнце, свершающее свой путь в окружении сонма богов, и луну, восходящую в небе, и все звезды в их истинном образе. И я увидела рыб в глубине, ибо чудесная сила подняла толщу вод над ними.

Я не умела писать и сказала об этом Ноферка-Птаху, моему супругу и старшему брату. Но он был искушенным писцом и великим мудрецом. Он повелел принести ему свиток чистого папируса и начертал на нем все слова, которые были в той книге. Потом он смочил свиток пивом и растворил его в воде. И когда он увидел, что все уже растворилось, он выпил ту воду и познал все, что было начертано в книге Тота.

В тот же час мы вернулись в Коптос и провели счастливый день перед храмами Исиды, владычицы Коптоса, и бога Гора-Младенца.

Затем мы взошли на корабль фараона и пустились в обратный путь. Но мы успели проплыть на север от Коптоса только двенадцать тысяч локтей.

Бог Тот узнал, что Ноферка-Птах овладел его книгой. В тот же час он явился к Ра и сказал ему:

– Узнай, что Ноферка-Птах, сын фараона Мернеб-Птаха, да будет он жив, здоров и могуч, нарушил закон и присвоил себе мои права. Он проник в мои владения и ограбил меня. Он овладел моим сундуком, в котором хранилась книга заклинаний. Он убил моего стража, который стерег тот сундук. Рассуди меня с Ноферка-Птахом.

На это сказал ему Ра:

– Отдаю тебе Ноферка-Птаха и всех его ближних. Они твои!

Затем повелел Ра Небесной силе спуститься на землю и приказал:

– Сделай так, чтобы Ноферка-Птах и все его ближние не смогли прибыть в Мемфис целыми и невредимыми!

В тот же час маленький сын мой Мериб вышел из-под навеса корабля фараона, упал в воду и пошел ко дну во исполнение воли Ра, а все, кто был на корабле, громко закричали. Тогда вышел на палубу Ноферка-Птах. Он произнес над мальчиком заклинание и заставил тело его всплыть наверх, и чудесная сила подняла его над водой. Он произнес над ним еще одно заклинание и заставил мертвого заговорить. И тогда рассказал мертвый все о том, что с ним было, а также о жалобе бога Тота и приговоре Ра.

Мы вернулись в Коптос и отнесли тело мальчика в Дом Погребений. Мы повелели, чтобы над ним совершили все, что нужно, и его набальзамировали, как подобает бальзамировать знатного человека. Мы повелели положить его в саркофаг, и его погребли в городе мертвых Коптоса.

Сказал тогда Ноферка-Птах, мой брат и супруг:

– Отправимся в путь на север! Не будем задерживаться! Оповестим фараона о том, что случилось, и пусть сердце его скорбит вместе с нашими!

Мы взошли на корабль фараона и отправились в путь. Но мы успели проплыть на север от Коптоса только двенадцать тысяч локтей. Когда мы достигли того места, где мой маленький сын Мериб утонул, я вышла из-под навеса корабля фараона и упала в воду. Я пошла ко дну во исполнение воли Ра, а все, кто был на корабле, громко закричали.

Тогда вышел на палубу Ноферка-Птах. Он произнес надо мной то же заклинание и заставил тело мое всплыть, ибо чудесная сила подняла меня. Он повелел достать меня из воды и произнес надо мной другое заклинание. И тогда рассказала я все о том, что со мною было, а также о жалобе бога Тота и приговоре Ра.

Ноферка-Птах вернулся со мною в Коптос, и меня отнесли в Дом Погребений. Он повелел совершить надо мной все, что нужно, и тело мое набальзамировали, как подобает бальзамировать самых знатных людей. И меня погребли в той же самой гробнице, где уже покоился мой маленький сын Мериб.

Ноферка-Птах взошел на корабль фараона и отправился в путь. Он проплыл на север от Коптоса двенадцать тысяч локтей и достиг того места, где я и мой сын упали в воду. Тогда обратился он к своему сердцу и спросил его: «Не лучше ли мне вернуться в Коптос? Ведь если я возвращусь сейчас в Мемфис и фараон меня спросит, что стало с его детьми, как я ему отвечу? Разве смогу я ему сказать, что вот я увлек за собою твоих детей к Фивам, погубил их, а сам остался жив и возвратился в Мемфис?»

И тогда повелел Ноферка-Птах принести ему полосу тончайшего царского полотна и сделал из нее волшебную перевязь. Он перевязал ею книгу Тота и крепко прибинтовал ее к своей груди. Затем он вышел из-под навеса корабля фараона, бросился в воду и пошел ко дну во исполнение воли Ра, а все, кто был на корабле, громко закричали:

– Великое горе! Великое несчастье! Ушел от нас искусный писец, ушел мудрец, которому не было равных!