Текст книги "Непрерывное восхождение. Том 2, часть 2. Сборник, посвященный 90-летию со дня рождения П. Ф. Беликова. Письма (1976-1981)"

Жизнь поставила Вас с детства в трудные условия, однако через все условия Вы почувствовали Путь Света и в Вас родилось устремление к Свету. Значит, через усилия и работу над собой найдутся и средства, чтобы идти этим Путем. Этой верой и нужно жить.

Не старайтесь сейчас, чтобы другие Вас поняли, и не огорчайтесь чужим непониманием. В Вас рано пробудились некоторые центры восприятия, и они сделали Вас особенно чувствительным, особенно ранимым. Чтобы жить среди человеческих несовершенств, необходимо создать «защитную сеть» и оградиться ею от внешних влияний, от всяких привходящих обстоятельств. Нужно запастись и большим терпением. Вы только-только начинаете свой жизненный путь, и многое, сужденное Вам, придет к Вам значительно позже. Будут у Вас встречи и с нужными Вам людьми, как произошла встреча с С. Н. И не нужно эти сужденные встречи призывать, торопиться к ним. Они придут в свое время так же неожиданно и так же естественно, как произошла встреча с С. Н. Необходимо лишь готовить себя к сужденным встречам, готовить упорно, в разных жизненных испытаниях.

Особенно же нельзя терять веры – ни в себя, ни в людей, ни в Высший Разум. Нужно укрепить в себе уверенность и в непреложность встречи с Учителем. При этом не забывайте, что ученик должен сам дойти до Учителя, хотя на всем пути искреннего устремления Учитель следит за всеми, кто следует к Нему. Воспитание самостоятельности – необходимый отрезок Пути к Учителю, на этом отрезке мы готовим себя к подлинному Сотрудничеству. Помните и то, что путь наш исчисляется не годами, а веками и тысячелетиями. Когда Вам особенно тяжело становится на душе, постарайтесь отвлечь свои мысли от всего земного, от всего временного и направить их к Звездам, к Великому Мирозданию, частицами которого мы являемся. Ведь каждая достойно встреченная неудача в сегодняшнем дне может обернуться большой удачей в завтрашнем, каждое страдание может подготовить радость. Нельзя упускать из виду, что в этой своей жизни мы должны рассчитываться и с некоторыми своими старыми долгами, мы обязательно будем встречаться с людьми, плохим или хорошим кармически с нами связанными. Так что запаситесь великим терпением и не отчаивайтесь при неудачах. Иногда они не более как уплата старых долгов. На их примере научимся не делать новых. Ведь карма всегда догоняет нас и иногда чем скорее догонит, тем лучше.

Так что, дорогой Григорий Иванович, не отчаивайтесь от получения жизненных ударов, от обмана людей, от того, что им не понять Ваших лучших устремлений. Чтобы все это не так ранило Вас, постарайтесь мысленно ограждать себя защитной сетью. У Вас нет болезни мании, а есть лишь обнаженность центров, которые требуют сейчас защиты. У всех маньяков и шизофреников есть одна отличительная черта – они никогда не допускают мысли о своей маньячности и действуют уверенно, считая себя во всем правыми. У Вас же есть искренний поиск, большие испытания на жизненном пути и очень сильная чувствительность из-за обнажения центров, которые нужно сейчас поберечь. Поэтому постарайтесь ограничить все возбуждающие центры упражнения и медитации и прибегайте только к укрепляющим защитную зону. В этом отношении очень полезны упражнения типа самовнушения. Как-нибудь я достану Вам литературу по этому вопросу.

В отношении А. Клизовского дело обстоит иначе. Он писал свои книги на основе книг Агни Йоги. С Клизовским я был знаком и переписывался с ним. А[гни] Й[ога] была источником всех его книг.

Сердечный привет Вам от Галины Васильевны.

Всего самого светлого.

Душевно.

П. Ф. Беликов – Б. П. Иноземцеву

22 марта 1976 г

Дорогой Борис,

Как Вы поживаете? Какие новости? Может быть, в прошлом письме я чего-нибудь лишнего написал, вторгся в область «несказуемого» словами, которые никогда не могут полностью передать ни чувств, ни мыслей? Но мне почему-то думается, что наши жизненные пути столкнулись не случайно и нас еще ожидают встречи. Правда, мой путь уже идет «под горку». Годы начинают давать себя чувствовать. В молодости я много болел, так что организм не особенно твердый. Впрочем, в этой области я придерживаюсь формулы «не знаем ни дня, ни часа», а поэтому и не загадываю.

Не так давно в «Известиях» появилась заметка, которую я для Вас вырезал и посылаю. Конечно, я не разделяю мнения автора в оценках общего значения Ауровиля.[13]13
  Ауровиль – город в 8 км от Пондишери (Индия), основанный в 1968 г. Миррой Ришар (Матерью), сподвижницей индийского философа, создателя системы Интегральной йоги Шри Ауробиндо.


[Закрыть] Там многое сделано и многое еще будет сделано. Однако в части материальных затруднений в строительстве можно допустить, что автор прав. «Идеальные островки» в океане нашего далеко не идеального «житейского моря» с трудом выдерживают именно материальные натиски и бури. Поэтому в силе остается Истина: «Где двое или трое сошлись во Имя Мое, там Я с ними». Нерушима лишь сила духа человеческого, облеченного в доспехи веры и устремления, прочность же всего остального – относительна во времени и пространстве. Между прочим, я получил окончание перевода «Синтеза Йоги» А. Гхоша. Если понадобится Вам, то смогу переслать при случае.

Галина Васильевна этой зимой побаливала, и мы решили на весну податься к югу. В самом начале апреля полетим в Сочи, там есть возможность недельки три-четыре отдохнуть и тепла набраться. На обратном пути задержусь на недельку в Москве, а если будет возможность, то на денек загляну и в Ленинград. В Москве буду в конце апреля или в самом начале мая. Может быть, сможем с Вами встретиться?

Большой привет Вам от Галины Васильевны.

Всего самого светлого.

Душевно.

П. Ф. Беликов – Л. В. Шапошниковой

22 марта 1976 г

Дорогая Людмила Васильевна,

Сообщаю Вам, что в моем «расписании поездок» произошли некоторые перемены. Мы решили выехать из дому около первого апреля и Москву «пролетим», не задерживаясь в ней. На обратном же пути домой я поеду через Москву и тогда смогу задержаться на нужное время. Это будет, вероятно, в самом конце апреля. Крепко надеюсь тогда повидаться и обсудить все нужные дела.

В прошлом своем письме я забыл упомянуть, что у меня есть еще копии нескольких очень коротеньких писем Н. К. к Шибаеву в самом начале путешествия. Если Вам понадобится, то я сниму с них копии и пошлю Вам.

Всего самого светлого.

Душевно

П. Беликов

П. Ф. Беликов – Н. М. Иванниковой

25 марта 1976 г

Дорогая Нинель Максимовна,

Вы меня просто «убили» собранной библиографией по первому периоду. Невольно вспомнишь мудрую пословицу: «Век живи, век учись…». Очень многого я не знал. Отчасти это понятно. Ведь родился и жил я в Эстонии, так что именно советские архивы мне были долгое время недоступны. С Николаем Константиновичем я вступил в переписку в середине тридцатых годов, тогда же начал собирать и свой архив. Естественно – он более полон по зарубежному периоду. Для первого периода я больше всего пользовался фондом Рукописного отдела Третьяковской галереи. Там есть ценнейшие материалы, в том числе студенческие дневники Н. К., переписка с Е. И., письма еще малолетних Ю. Н. и С. Н. к отцу. Много вырезок из печати. Не только снять копии, но даже изучить всего как следует – мне не удалось. Сделал лишь самые необходимые выписки и кое-что переснял. Этот архив попал в Третьяковку после смерти брата Н. К. – Бориса Константиновича. Его вдова тоже умерла. Осталась в живых сестра вдовы, но у нее дома уже ничего существенного нет.

Вы спрашиваете о родственниках Н. К. Шведский род Рерихов осел давно вблизи Балтийского побережья около быв[шего] Газенпота[14]14
  Газенпот – официальное название Айзпуте до 1917 г.


[Закрыть] (замок построен еще в XIII веке рыцарями Тевтонского ордена). Оттуда пошло несколько линий Рерихов. Ближайшая, которую я проследил, шла от брата деда Н. К.[15]15
  Так в тексте. Вероятно, речь идет о дяде Н. К. Рериха Александре Федоровиче Рерихе.


[Закрыть] – Александра Федоровича Рериха. У него была дочь Мария, в замужестве за проф[ессором] Кузнецовым. Их дочь – Елена Николаевна (1864–1932) – была замужем за внуком изв[естного] ученого А. В. Советова. Но мужская линия, а следовательно, и фамилия Рерих здесь продолжения не имеют. Фамилия не продолжилась также по линиям братьев Н. К. – Бориса и Владимира. Последний как раз жил после революции в Харбине, и его-то имя упоминается в 141 № третьего раздела посланной Вами библиографии. К Николаю Константиновичу ближе был Борис, в 1934–35 годах Н. К. встречался на Дальнем Востоке и с Владимиром, но близких контактов между ними не установилось. В Латвии оставались в окрестностях Газенпота (теперь Айзпуте) Рерихи, но это уже какие-то очень отдаленные линии, не имеющие прямой связи с самым старым предком, которого мне удалось проследить. Это был владетель имения, числившийся также и в воинских списках Георгий (Юрис) Рерих, 1758 г. рождения. По этой линии глубже проникнуть мне не удалось.

Несколько подробнее удалось о роде Шапошниковых и других родственниках Е. И. Сестра матери Е. И.[16]16
  У матери Е. И. Рерих было три сестры. Речь идет о Евдокии Васильевне Голенищевой-Кутузовой.


[Закрыть] была в первом браке за Митусовым (вторым браком за Путятиным). Сын Митусова – Степан Степанович Митусов – был очень близок семейству Николая Константиновича. Уезжая в Финляндию, Н. К. оставил большинство своих вещей у него, потом часть этих вещей и архив был[и] им передан[ы] Борису Константиновичу. Митусов приходился двоюродным братом Елене Ивановне, а две живущие до сей поры дочери Митусова – троюродными сестрами Юрию Николаевичу и Святославу Николаевичу. Когда Юрий Николаевич приехал к нам, то он отнесся к Митусовым как к ближайшим своим родственникам, так же и Святослав Николаевич. Оба они хорошо помнят их отца «дядю Степу», как его звали в семье Н. К. Людмила Степановна и Татьяна Степановна живут в Ленинграде, их адрес: 4-я Советская <…>. К сожалению, у них нет сейчас телефона, год тому назад дом, где они жили раньше, пошел под капитальный ремонт и им дали новую квартиру в этом же районе. Сестры Митусовы – очень приветливые люди. Вам надо будет с ними познакомиться и побывать у них. У них сохранились некоторые вещи Н. К., в том числе его старинный, петровских времен секретер, рабочий столик Е. И. и пр. Если будете в Ленинграде, то зайдите к ним. Сошлитесь на меня. Они Вас примут очень хорошо.

И. Богданова в родственных отношениях с Рерихами не состояла. Е. И. нуждалась в женской прислуге при путешествии, и в Улан-Баторе ей рекомендовали Людмилу Богданову. Людмила Богданова поступила к Рерихам помогать по хозяйству, еще когда они стояли в Улан-Удэ, и очень к ним привязалась. Временно у нее на попечении была сестра Ираида (от другой матери, отец был женат вторично), за нею должны были приехать, но опоздали, нужно было уже выходить в путешествие. Людмила не захотела с Рерихами расставаться, также и Е. И. очень ее ценила. Людмила попросила взять с собой Ираиду. Рерихи согласились. Так обе сестры оказались с Рерихами. В Кулу они вели хозяйство и других дел не касались. Секретарь Рериха – Шибаев – пробовал подготовить Ираиду к дальнейшей учебе, но способностей она не выказала, немного научилась печатать на машинке, однако лишь перепечатывать, а не под диктовку. Совсем не пошло с языками – хотя кругом и говорили по-английски и хинди. Так функции сестер Богдановых и ограничились в семье Рерихов ведением их хозяйства. Когда Ю. Н. приехал к нам, сестры попросились с ним. Их удалось оформить как «экономок», долгое время проживавших в семье Н. К. В Москве они также занимались у Ю. Н. ведением хозяйства. Уже после кончины Ю. Н. кто-то посоветовал И. Богдановой назваться «приемной дочерью» Рерихов. Близкие друзья отговаривали ее от этого неумного и дезинформирующего шага, но тем не менее она его сделала. Потом уже появилась и «Богданова-Рерих». Возможно, Вы встречались с нею и тогда знаете, что научные, художественные и другие творческие интересы Рерихов ей абсолютно чужды и недоступны. Все публикации подготовляются другими на базе оставшегося на квартире Ю. Н. архива и только подписываются ею. С. Н. остался очень недоволен создавшимся положением и даже не счел возможным в этот приезд побывать на квартире своего брата, дабы своим визитом не санкционировать дезинформирующие слухи и публикации о «приемной дочери». Вопрос «удочерения» сестер Богдановых никогда в семье Рерихов не возникал, ни в каких [делах], кроме хозяйственных дел, сестры участия не принимали. Относились к ним, конечно, очень хорошо, и чувствовали они себя в семье так, как чувствует сжившаяся, ставшая «своею» прислуга, но не более. Мне лично приходилось наблюдать это при посещении в Москве Юрия Николаевича. Так что вопрос о родственных связях Богдановой с Рерихами – отпадает. После кончины Ю. Н., еще до своего отъезда, С. Н. добился для сестер пенсии и постановления Министерства оставить за ними квартиру Ю. Н., из которой их иначе выселили бы, т. к. юридически они наследницами не являлись. В поисках «юридического» основания для назначения пенсий прибегли к варианту «иждивенчества», Министерство культуры добилось того, чтобы излишек жилплощади им не засчитывался бы. Так квартира оказалась в распоряжении И. Богдановой.

Однофамильцы Н. К. в Союзе имеются. Я знаю одного инженера Рериха в Ленинграде. Заинтересовался я именно фамилией. Он сказал, что его отец в свое время специально посетил Н. К., чтобы установить, нет ли родственных связей, но таковых не оказалось. Возможно, что в дальние времена из Курляндии разошлись какие-то линии, но их действительно – мало, и фамилия встречается очень редко.

На этих днях я займусь посланной Вами библиографией. Я очень боюсь перегрузить Вас. Некоторые материалы у меня есть и, несмотря на то, что по этому периоду их мало, я уже обнаружил кое-что, чем можно было бы дополнить Ваш список. Хотя это, конечно, будет «каплей в море». Многое из Вашего списка мне очень хотелось бы иметь. На первый случай выпишу самое необходимое и пошлю Вам до отъезда. С отъездом у меня сейчас не совсем еще все ясно, но так или иначе, как бы сейчас мои маршруты ни сложились, в конце или в середине апреля я буду в Москве. Самое позднее – начало мая. Тогда с большим удовольствием встречусь с Вами. Безусловно, и новое знакомство, о котором Вы пишете, будет для меня радостью.

Весь июнь я полагаю провести дома. Крепко надеюсь, что тогда Вы посетите нас и я смогу Вас кое с чем ознакомить. У меня очень много фотографий, особенно по индийскому периоду жизни Рерихов, много и зарубежных публикаций. Почти все зарубежные издания, связанные с деятельностью Н. К.

С искренним пожеланием всего самого светлого и с большой благодарностью.

П. Ф. Беликов – Е. П. Маточкину

2 апреля 1976 г

Дорогой Женя,

Получил Ваше письмо. О Дьякове я слышал. Если он считает своим учителем Фламмариона, то в его мировоззрении должны быть контакты с Востоком. О Фламмарионе есть упоминания в Книгах Живой Этики. Он – автор некоторых трудов «эзотерического» характера, но я не знаю, где их сейчас можно раздобыть. У нас в 1939 г. переиздавалась его «Популярная астрономия», более поздние издания должны тоже быть, но у меня их нет.

Я получил письмо от Натальи Дмитриевны, в котором она просит послать данные о Потабенко. Прилагаю их. Потабенко хорошо бы предложить тему о значении искусства Н. К. для Индии. Он может эту тему дать очень интересно.

От Анненко я недавно имел письмо. Он какое-то время был в Томске, работал там над дипломом. В Томске больше материала по его теме. Я уверен, что из Анненко с годами выйдет очень ценный сотрудник. <…> Анненко очень серьезный и глубокий человек, он ко многому подходит сейчас с новыми мерками. Для внутренней работы над собою ему, возможно, даже необходимо известное одиночество на какой-то период. К тому же ему нужно будет скоро начинать прокладывать свою стезю в жизни. Сейчас неизвестно – куда его направят после окончания института и как вообще начнет складываться его личная жизнь. Сейчас у него «выжидательный» период. Все это, конечно, не значит, что с ним вообще не надо контактов налаживать. Скорее – наоборот. Однако в этом следует проявить осторожность. У него сейчас идет процесс накопления, а не отдачи, поэтому и ему следует больше давать, чем от него чего-то требовать и ждать. Всему приходит свое время, и жизненный путь каждого должен определиться свободно. Поэтому при встречах с Анненко будьте к нему очень доброжелательны, не отвергайте его попыток сближения, но и не стремитесь особенно включать его в свой «актив». Все сделается само собой. Я поддерживаю с Анненко переписку и очень на него надеюсь, но учитываю все те обстоятельства, которые сложились не по его и не по Вашей воле, а поэтому и твердо уверен, что со временем все получит естественную развязку.

Ваши основные положения по докладу интересны и правильны. Кое-что по своему опыту хочу Вам подсказать:

1. Ни на миг не упускайте из виду то, что основной темой Вашего доклада является сам Н. К., поэтому все другое является «под-темами» и не должно «перевешивать» основного.

2. Покажите в первую очередь отношение Н. К. к понятию «Космическая Беспредельность», «раскрытие» этого понятия в его живописи и литературных произведениях.

3. Покажите органическую связь «Космической Беспредельности» в интерпретации Н. К. с актуальными проблемами нашей эпохи. Именно здесь нужны будут Чижевский, Вернадский, Циолковский.

4. Затронув «подтему» нашей космонавтики, конкретно свяжите ее с широким кругом идей Н. К., вплоть до идей этического характера. Например, можно указать, как заботливо, как тщательно подготовляется к полету космический корабль, как изучают все его свойства космонавты, с какой ответственностью они работают в Космосе, и все это, вместе взятое, гарантирует успех. Находясь в Космическом пространстве, космонавты ощущают себя жителями Космоса, но ведь, по существу, такими жителями Космоса являются и все находящиеся на земле люди, и сама Земля является гигантским Космическим кораблем, и если к нашей Земле все мы будем относиться так же заботливо, как космонавты к своему космическому кораблю, то это предрешит успех всех эволюционных начинаний. Космическое мышление Н. К. призывало именно к этому, как теперь говорят, глобальному масштабу понятия человеческих задач, человеческой ответственности, человеческого восприятия Беспредельного пути развития и безграничных возможностей человечества.

5. Своим искусством, своими этическими и философскими и научными работами Н. К. добивался того «расширения» сознания, без которого вообще невозможно осознание Космических задач новой эпохи. В освоении Космоса участвует не только «техника», но и гуманитарные науки, и одним из ярчайших представителей последних в деле освоения Космоса и являлся как раз Н. К. Его творческое самовыражение, во всех его многочисленных проявлениях, приобретало космические масштабы и внедряло их в человеческое сознание. Именно это определяет современность Н. К., его близость к нам, отношение к нему наших космонавтов, наших ученых, занятых проблемами Космоса, нашей молодежи, для которой Космос уже является, по словам Рериха, «входящим во всю нашу жизнь».

Все эти положения, Женя, конечно, надо развить подробнее. Просмотрите для этого книги Н. К. «Пути Благословения», стр. 13, 69; «Твердыня Пламенная» – 227; «Врата в Будущее» – 49, 152 (цитата «Нет радости вне беспредельности»); «Нерушимое» – из статьи «Предсказания» – стр. 266–270.

Можно найти еще много таких мест в книгах Н. К.

Не увлекайтесь особенно раскрытием понятия «Беспредельность». Это – особая тема, и тема, конечно, неисчерпаемая. В докладе на научной сессии[17]17
  В 1976 г. в Новосибирске на научной сессии, посвященной 50-летию исследований Н. К. Рерихом Алтая, естественнонаучная проблематика была освещена в докладе Е. П. Маточкина «Космос в мировосприятии и творчестве Н. К. Рериха».


[Закрыть] должен именно везде присутствовать сам Н. К., по возможности конкретнее. Книгу «Беспредельность» лучше не цитировать. Это может вызвать ненужные, даже провокационные вопросы на самой сессии и затруднения при публикации материалов в дальнейшем. На примерах Ю. Н., С. Н. и самого Н. К. мы видим, что они не прибегали к методу цитирования книг Ж[ивой] Э[тики]. Н. К. в первых своих книгах еще допускал прямые цитаты, а потом отказался от этого. Книги Ж[ивой] Э[тики] – другая область познания, область непосредственно общения с Учит[елем]. Опыт этого Общения доступен далеко не каждому, поэтому лучше все, что получено в этом Опыте, переводить на «общедоступный язык». Ведь Положения Ж[ивой] Э[тики] присутствуют во всех книгах самого Н. К., но не в цитатах, а «между строк». До времени рекомендуется именно этот метод.

Большой привет Наташе от нас.

Всего самого светлого.

Душевно.

П. Ф. Беликов – Н. В. Роменскому

5 апреля 1976 г

Дорогой Николай Васильевич,

К нашему большому огорчению мы вынуждены были отказаться от уже заказанных на самолет билетов. С супругой случилось нечто серьезнее гриппа – непорядки со щитовидной железой. Сейчас она в Таллинне проходит дополнительные исследования и процедуры, а я сижу у письменного стола и, вместо зелени Сочи, на которую мы рассчитывали, наблюдаю самую настоящую метелицу. И это вопреки только что услышанному прогнозу, предвещающему +2 – +7. Правда, прогноз дается на Прибалтику в целом, а у нас самая ее северная окраина. От утреннего снега ж, забелившего сейчас все, останется к полудню, вероятно, одна грязь, но в этом нет никакого утешения.

Не знаю сейчас, как у супруги все сложится. Сказали, что не так опасно, что операции не потребуется, но, что самое печальное, кроме лечения, курс которого может быть и не столь продолжительным, врачи противопоказали сейчас южное солнце. Поэтому все наши планы на весну этого года рухнули. Мы крепко надеемся, что запрет относительно юга долго не продержится.

Я глубоко сожалею, что сорвалось наше свидание, которого я так ждал. Хотелось бы о многом побеседовать.

Штудирую «Арканы Таро». Их символический смысл (вернее, смысл, зашифрованный в символах) столь глубок и обширен, что эту проблему затрагивать сейчас просто не берусь. Как мне кажется, преимуществом любого языка символов, кроме универсальности, является и непреходящая во времени смысловая «нагрузка». В символ можно вложить (и в Арканы, безусловно, вложено) понятия, которые не имеют точного эквивалента в словесных выражениях. Как и все земное, символ в какой-то степени ограничен и относителен, однако «вместимость» символа неизмеримо обширнее, чем вместимость любого словесного определения. Поэтому и «расшифровка» или «прочтение» символа не однозначны в потоке бегущего времени. Если время принесло человечеству какие-то новые представления, обогатило его новыми знаниями научного характера, то и символы должны читаться по-новому, ибо в них эти знания уже содержались, но у нас не было средств извлечь их. Все познанные и непознанные закономерности Мироздания существуют независимо от степени и времени их познания человеком, однако сознательное восприятие Мироздания человечеством протекает в полной зависимости от времени и степени познания этих закономерностей. Нечто аналогичное представляет собой и символ. Поэтому-то и каждая эпоха должна вкладывать нечто свое в его «прочтение». Так, например, если в свое время Будда выразил закон относительности в представлениях «майи», то Эйнштейн прибег уже к другим формулам, конкретизировавшим этот же самый закон в иных масштабах, плоскостях и понятиях. В обобщенном, многовмещающем символе заложено и то, что «раскрыл» Будда, и то, что поведал миру Эйнштейн.

Остановился на этом предмете потому, что, по-моему, Шмаков, как интерпретатор Арканов, недостаточно учел именно это обстоятельство. Он изучил всю доступную ему так называемую «эзотерическую» литературу и широко пользуется ей. В какой-то мере это хорошо, но в какой-то значительно снижает его разбор Арканов, т. к. в этом методе присутствуют явно несостоятельная попытка подвести под «один знаменатель» Первоисточник и зачастую мало-авторитетные «экскурсы» в область «эзотерики». Свое предисловие Шмаков открывает эпиграфом: «Я не боюсь людей, ибо не жду и не желаю от них ничего» (А. Сент-Ив д’Альвейдер). Между тем именно Альвейдеру нужно было многому поучиться у людей своей эпохи и опасаться человеческого здравомыслия, против суда которого не могут выстоять его «откровения». Е. И. Рерих, хорошо изучившая Восток по многим Первоисточникам и досконально проштудировавшая «эзотерические» писания новоявленных «адептов», в одном из своих писем заметила о Сент-Ив Альвейдере, что он «…посещал Агарту своего собственного воображения и нагромождений Тонкого Мира. Сент-Ив был типичным психиком и медиумом».[18]18
  Письмо Е. И. Рерих от 8 сентября 1934. См.: Рерих Елена Ивановна. Письма. Т. II. М., 2000. С. 354.


[Закрыть]

В теософической литературе, которой широко пользуется Шмаков, много подобных авторов. Ссылки на них вызывают подчас одно недоумение. Я ничего не хочу сказать против теософов. Среди них есть много замечательных людей, их неоспоримой заслугой является то, что они дали определенное движение западным умам в сторону «переоценки ценностей». Единственным Первоисточником, заслуживающим серьезного изучения, в области теософической литературы я считаю работы Блаватской. Шмаков часто ее цитирует. Цитирует «под одну гребенку» с ее далеко не равноценными последователями. При этом цитирует «автоматически», не проанализировав некоторых основных позиций Блаватской, которая сама пользовалась и ссылалась на источники, к которым прибегает и Шмаков. Приведу один только пример: и Блаватская, и Шмаков прибегают к Каббале[19]19
  Каббала (др. – евр. Kabbalah – полученное по преданию учение) – средневековое религиозно-мистическое учение, получившее особое распространение в иудаизме, представляло собой смесь мистических элементов иудаизма, ислама, халдейской теологии, греческой и арабской философии, признавало также колдовство.


[Закрыть] и другим еврейским писаниям. Шмаков – без критического подхода [к] их оценке. Блаватская же пишет: «Что касается евреев, то во всех своих писаниях они обнаруживают основательное знание лишь астрономической, геометрической и числовой систем, символизирующих человеческие и в особенности физиологические функции. Высшими же ключами они никогда не обладали» («Т[айная] Д[октрина]», т[ом] 1, стр. 383). К этому Блаватская добавляет: «Иегова является не очень лестной копией Озириса» (там же, стр. 390). Шмаков и Озириса, и Иегову в одинаковой степени почитает за «оригиналы».

Впрочем, эта «особенность» хорошо замечена и отражена в некоторых Ваших замечаниях на полях. Мне кажется, что интерпретация Арканов Шмаковым во многом выиграла бы, если бы он был более самостоятелен в своих суждениях и подходил бы к прочтению Арканов где-то с позиций своей эпохи, своего времени. Я отнюдь не хочу сказать, что изобилие цитат является минусом его труда. Скорее – наоборот. Но оценка ссылок, особенно если они соседствуют с таким Первоисточником, как Арканы, должна была бы в книге присутствовать в гораздо большей мере, чем это можно обнаружить в выводах самого Шмакова.

Дорогой Николай Васильевич, очень хотелось бы побеседовать с Вами на все эти темы. Надеюсь крепко, что в не так[ом] уж [далеком] будущем мы с Вами свидимся. Сейчас же должен кончать. Посмотрел часы – время близится к отходу автобуса в город, куда я, невзирая на продолжающуюся еще метель, должен сегодня поехать.

Если Елена Павловна еще в Сочи, то не откажите передать ей сердечный привет от нас. Буду писать ей в Ленинград. Может быть, она к нам сможет заехать?

От души желаю Вам всего самого светлого.

Искренне Ваш.

П. Ф. Беликов – Л. В. Шапошниковой

5 апреля 1976 г

Дорогая Людмила Васильевна,

В моих планах произошли некоторые изменения. Из-за расстройства щитовидной железы Галине Васильевне (жене) врачи противопоказали юг. В результате пришлось отказаться от заказанных билетов и остаться дома. В какой-то мере это пришлось даже кстати, т. к. получили ход и потребовали активных «нажимов» некоторые дела, начало которым вольно или невольно положили Вы. Сейчас эти дела находятся в такой стадии, что я считаю долгом «покаяться» перед Вами и ввести Вас в подробности, посвящать в которые кого-либо иного, вероятно, еще преждевременно. Посмотрим, что получится дальше.

Все дело началось с того, что Вы снабдили моим адресом Татьяну Львовну Шевелеву (Калугину). Она написала мне письмо и поделилась некоторыми планами относительно воплощения в жизнь открытий Термена, о котором я знал еще по упоминаниям Н. К. Среди этих планов было выражено намерение попытаться пойти на сближение с И. М. Богдановой, чтобы на базе квартиры Ю. Н. дать продвижение делам Термена. Я пояснил Татьяне Львовне, что это совершенно безнадежная затея, а попутно подробно изложил, что такое Богданова и ее окружение в настоящее время и как на все происходящее смотрит С. Н. Написал также, что многие дела, которые поднял здесь С. Н., находятся продолжительное время на мертвой точке и даже подаренные при посредстве С. Н. картины, принадлежащие m-me Стиббе, до сих пор к нам не привезены и, как писал мне С. Н., Стиббе была в большом недоумении, почему на ее подарок вообще никакой реакции не последовало.

Татьяна Львовна с большим интересом ко всему этому отнеслась и написала, что ее мамаша – Екатерина Васильевна Шевелева, которая встречалась со С. Н. и Д[евикой] и писала о них, берется выяснить причины задержек и помочь в их устранении. Я снабдил Екатерину Васильевну (через Татьяну Львовну) всеми материалами, вплоть до копии «памятной записки», которая была оставлена С. Н. в Министерстве культуры, и описанием свистопляски, которая ведется вокруг новоявленной «Богдановой-Рерих», а также описанием того, как ко всему этому относятся в Дели и Нью-Йорке (Зинаида Григорьевна порвала с И. М. на этой почве все отношения).

Снабженная всеми этими материалами, Екатерина Васильевна, будучи на приеме у Петра Ниловича Дем[ичева], подняла этот вопрос довольно остро. О результатах такого «демарша» Татьяна Львовна сообщила мне следующее (цитирую): «Во-первых, относительно картин m-me Стиббе: П. Н. сообщил, что этот вопрос им недавно поднимался, но ему доложили, что m-me Стиббе отказалась подарить картины. Однако вчера уже была на руках копия ^“памятной записки” С. Н. и ваши письма, так что вовремя (хорошо “вовремя”!!! – П. Б.) вспомнили о дарственной, был вызван помощник и отданы распоряжения немедленно заняться этим делом. Относительно квартиры Ю. Н. теперь говорится, что вопрос о Богдановой может быть решен только самим С. Н., т. к. его последние слова при прошлогоднем визите были: “Богданову пока не трогайте”. Однако просят передать, что уже отдано распоряжение об описи всех ценностей и что будет установлен надлежащий контроль, дабы исключить дальнейшие “подарки”. Это первый шаг. Остальное зависит от решения С. Н. Во всяком случае, было сказано, что как только им будет выражено письменное свое решение по этому вопросу, то будет и решение Министерства. Как видите – все это результат нашей переписки и, очевидно, нужно поспешать с нахождением формы, дабы не заморозить все на точке контроля».

П. Н. оставил у себя материалы и копии моих писем к Татьяне Львовне.

В последнем письме (от 29 марта) Татьяна Львовна сообщила: «Матушка просит передать, что в квартире Ю. Н. уже произведен “учет”, правда, она просит, чтобы кто-нибудь по “естественным” каналам постарался проверить, как это сделано, дабы в случае каких-нибудь недоразумений скорректировать “опечатки”. Сейчас все дела перешли к помощнику П. Н., а он в хороших отношениях с матушкой, и они вдвоем будут стараться “утрясти” теперь все детали. Во всяком случае, желательно как можно быстрее иметь на руках письменные пожелания С. Н.».