Текст книги "Кавказцы или Подвиги и жизнь замечательных лиц, действовавших на Кавказе. Книга I, том 1-2"

Великое число больных, находившихся у Зубова и конная аммуниция, с множества падших в полках лошадей, были доставлены на судах к пристани недалеко от Кизляра, а оттуда первые перевезены в госпитали близ Кизляра и в Екатеринодар, где многие из них выздоровели. Потом, Гудович послал к войскам, выходившим из Персии, необходимое число лошадей и повозок, в которых имели они большой недостаток.

За прежнюю свою долговременную и усердную службу и за эти распоряжения он, 5-го апреля 1797 года, – в день коронации Павла, – Всемилостивейше возведен в графское достоинство Российской Империи.

Из постановлений этого времени по управлению краем, кроме переформирования войск, важнейшими были:

1) Сенатский указ 8-го декабря 1796 года, о порядке зачета в рекруты бежавших в Кавказскую губернию до состояния указа 18-го января 1789 года[111]111
  Полное Собр. Зак., 1 с. XXIV № 17,623.


[Закрыть].

2) Именной указ 12-го декабря того же года, о прекращении самовольнаго перехода поселян с места на место в полуденных губерниях, в том числе и в Кавказской, которые, по Высочайшему мнению, «наносили многим из тамошних обитателей великия в заведениях их расстройства и даже разорения». Вкоренившемуся злу этому, так как оно сделалось там общим, – говорил указ, – до приведения всех жителей тех губерний в общую известность, не было средства воспрепятствовать без употребления самых крайних мер; а между тем, это подавало повод корыстолюбцам, забывшим присягу, отваживаться на подговоры туда к побегу людей и из самых внутренних губерний, в которых многие помещики лишились своих крестьян. Указ определял способы для удовлетворения владельцев, потерпевших от этих переходов, и штрафы за прием и держание беглых[112]112
  Полное Собр, Зак., 1 с. XXIV, № 17,638.


[Закрыть].

3) Именной указ от 18-го февраля 1797 года, о нестроении укреплений на персидской границе, которые графу Зубову повелено было возвести, именным повелением от 1-го октября 1796 года, при местечках Тарки и Руссей-Булаке и городе Баку, – на что и было прежде ассигновано 375,326 руб. 50 коп[113]113
  Полное Собр. Зак., 1 с. XXIV, № 17,854.


[Закрыть].

4) Именной указ 1-го мая того же года, которым, вследствие прошения армян, находившихся в Дербенте и других окрестных местах, Государь препоручил старанию и добрым распоряжениям Ивана Васильевича, чтобы желающие из них, при выводе всех наших из тамошняго края, могли безопасно переселиться в Астрахань или Кизляр и избрать род жизни им свойственный, получа земли для них необходимыя[114]114
  Полное Собр. Зак., 1 с. XXIV, № 17,947.


[Закрыть].

5) Высочайше утвержденный, 19-го числа того же месяца, всеподданнейший доклад Коммерц Коллегии о взимании пошлин с торговавших при астраханском порте персидских купцов, за провозимые ими товары, русскою золотою и серебряною монетою, – вместо медной и ассигнаций, – как те купцы просили. Эта мера основана была на том, что по пребыванию знатной части войск наших, во время похода графа Зубова, и по бывшему там расходу золотою и серебряною монетою, не мог быть в крае и малейший недостаток в этих монетах; а к возвращению их из Персии не предполагалось лучшаго и удобнейшаго средства[115]115
  Полное Собр. Зак., 1 с. XXIV, № 17,966.


[Закрыть].

6) Именной указ, 7-го июля того же года, о том, чтобы построенные в Казани и отправленные в Астрахань, ради услуг Каспийской эскадры и перевозки жизненных припасов для войск сухопутных, 12 галиотов, которым местопребывание назначалось иметь в Бакинском порте, оставить навсегда для такого же употребления в Астрахани; а Бакинский порт, как не настояло в нем, – по мнению Государя, – никакой надобности, уничтожить[116]116
  Полное Собр. Зак., 1 с. XXIV, № 18,037.


[Закрыть].

7) Именной указ, от 24-го августа того же года, которым, – по поводу сделанных горцами нападений на некоторое селение Моздокскаго уезда и убийств и грабежа, – Высочайше повелено Гудовичу, «для прекращения подобных набегов, принять должныя меры осторожности, учредя пограничные разъезды из ближайших тут казачьих войск Уральскаго, Семейнаго или Гребенскаго, и снабдя начальников разъездных команд надлежащими наставлениями», чтобы, в случае покушения горцев продолжать в наших пределах такия нападения, – прибавлял Государь, – они обращены были в собственную их пагубу, и дерзость их достойное наказание получила[117]117
  Полное Собр. Зак., 1 с. XXIV, № 18,108.


[Закрыть].

8) Именной указ, 7-го октября того же года, о принятии в Российское подданство выехавших из Персии двух карабахских армянских меликов: Джи-Шмата, владельца Варадинскаго и Фридона, владельца Гулистанскаго с подвластным им армянским народом, в числе 11,000 семей. На Ивана Васильевича, этим повелением, Государь возлагал сделать все нужныя распоряжения о приведении в действие такого желания, подав всевозможныя, по его усмотрению, пособия, как к охранению этого народа и имущества их от разграбления при переходе, так и относительно поселения их на Кавказской Линии, назначив к тому достаточныя земли и обеспеча спокойное их у нас пребывание[118]118
  Полное Собр. 3ак., 1 с. XXIV, № 18,189.


[Закрыть].

9) Именной указ, от 24-го ноября того же года, утверждавший предположение Гудовича об отпуске соли из Можарских озер соседним народам с Астраханскою губерниею, – именно ногайским татарам, кабардинцам, калмыкам и подвластным шамхалу Тарковскому, – в рассуждении того, чтобы вместо вымена продуктов за соль, ими получаемую, платима была цена, назначенная Иваном Васильевичем, деньгами за каждую 20-типудовую арбу соли по 1 р. 50 коп. Довольствовать эти народы отпуском нужнаго им количества соли, – прибавлял Император, – следовало только до тех пор, пока соседи эти сохранят достойное согласие и причиняющих какое-либо неустройство будут выдавать к довлеющему по законам взысканию и наказанию[119]119
  Полное Собр. Зак., 1 с. XXIV, № 18,254.


[Закрыть].

и 10) Доклад Экспедиции Государственнаго Хозяйства, Опекунства Иностранных и Сельскаго Домоводства, Высочайше утвержденный 13-го февраля 1798 года[120]120
  Полное Собр. Зак., 1 с. XXV, № 18,375.


[Закрыть], об умножении и усовершении винограднаго садоводства по Тереку и Кавказской Линии.

В марте 1798 года, Гудович получил Именной указ сдать, на время, команду генерал-лейтенанту Исленьеву, – бывшему инспектором тамошней кавалерии, – до назначения новаго начальника, а самому явиться к Государю в С.-Петербург, куда тотчас и отправился. Находясь еще в дороге, Иван Васильевич был назначен военным губернатором в Киев, а по прибытии в столицу Высочайше определен военным губернатором в Каменец-Подольский, с подчинением в его команду тамошней дивизии, расположенной в губерниях Подольской, Волынской и Херсонской, и с поручением, по гражданской части, в его управление трех губерний: Подольской, Волынской и Минской. При этом за ревность и усердную службу, ему были пожалованы три тысячи душ в Подольской губернии.

В этом же году Император Павел повелел нашему герою быть готовым с его войсками, в числе 60,000, двинуться на помощь Турции, – находившейся тогда в затруднении от бунта Пославана-Оглу. Об этом Гудович обязан был, чрез посланника нашего в Константинополе, сообщить Порте, но Диван не требовал помощи, а только благодарил.

В начале 1799 года Ивану Васильевичу Высочайше повелено командовать армиею его имени, составленною из трех корпусов, – одного собственно под его начальством, в Волынской губернии, на Буге, впадающем в Вислу, где на границе, в местечке Рожеемполе, он и занял свою квартиру; другаго, под командою генерала от кавалерии Михельсона, в Подольской губернии, и третьяго, под командою генерал-лейтенанта Шица, на Днестре и в Херсонской губернии. При этом нашему герою было поручено также иметь смотрение и наблюдение за корпусом принца Конде, в Волынской губернии расположенным. Но, в июне месяце, последнему корпусу, с самим принцем Конде, повелено выступать за границу, приняв от Гудовича гусарский полк Баура[121]121
  Ныне лейб-гусарский Павлоградский Его Величества.


[Закрыть], взамен котораго оставить, до времени, в команде последняго два полка драгунских: Дворянский, – имевший шефом Дюка де Берри, – и другой, в котором находился шефом Дюк д’Анген; но после и эти два полка двинуты за границу. Велед за тем, и самому Гудовичу повелено находиться в постоянной готовности в двадцать четыре часа выступить на Рейн. За границею он должен был принять в свое главное начальство и армию генерала от инфантерии Ласси. Но войска остались без движения до октября, когда армия Гудовича расположена на квартиры в Волынской губернии; а в начале 1800 года она и совершенно распущена. Сам Иван Васильевич тогда отправился к своему месту, в Каменец-Подольский. Находившись здесь, он имел счастие удостоиться нескольких милостивых Именных повелений; но потом, производя инспекторский смотр в Кинбурне баталиону, там стоявшему, получил приказ об отставлении от службы.

Сдав в исправности полк, тогда своего имени, в Каменце стоявший, и все дела, ему порученныя, Иван Васильевич уехал в имение.

На Кавказе, с оставлением начальства над краем Гудовичем, ход дел быстро изменялся.

Внимая мольбам царя Георгия ХШ, Император Павел приказал в 1800 году двум полкам двинуться с Линии в Тифлис, а вслед за тем, манифестом 18-го января 1801 года, Грузия (то есть Карталиния с Кахетиею) была объявлена присоединенною к России на вечныя времена и занята нашими войсками. В это время Грузия отвсюду еще окружена была врагами. Отрезанная от России хребтом Кавказа с его постоянно готовыми на грабеж и резню обитателями; с запада – к Черному морю, соседняя с Имеретиею, страною хотя единоплеменною и единоверною, и считавшеюся, с 1774 года, уже независимою ни от которой из соседних держав, но, тем не менее, продолжавшею еще находиться под влиянием фанатически мусульманской и политически враждебной нам Порты. Лежавшия далее к западу, также единоплеменныя и единоверныя, Мингрелия и Гурия, испытывали на себе это влияние еще в сильнейшей степени. С юго-запада Грузия соприкасалась, с составлявшими уже полную собственность оттоманов, пашалыками Ахалцыхским и Карским. К югу рубежем ее служило ханство Эриванское, с лежавшими за ним такими же ханствами Нахичеванским и Хойским, а к юго-востоку – ханство Ганжинское, которое управлялось владетелями, находившимися в зависимости от Персии. Наконец, к востоку, за рекою Алазанью, в обращенных на юг долинах Кавказа, граничила она с вольным союзом джаро-белоканских лезгин, с владениями независимаго султана Элисуйскаго и присяжным Персии ханством Шекинским. На юг и на восток от ханств Ганжинскаго и Шекинскаго, далее к Каспийскому морю, находились ханства: Карабахское, Талышское, Ширванское, Бакинское и Кубинское. Из них три первыя признавали над собою власть Персии. Бакинский Гуссейн-Кули-Хан в зубовский поход присягнул на подданство России; но это не мешало ему, отправляя послов в Петербург с изъявлением покорности, в то же время сноситься тайно с Персиею и грабить явно наших купцов. Кубинское ханство, за измену Шейх-Али-Хана, в 1795 году, отделено было от Дербентскаго и отдано Гассан-Али; но, по смерти последняго, в 1799 году, Шейх-Али снова дозволено было владеть обоими ханствами. На преданность этого, не раз уже изменявшаго владельца можно было полагаться столь же мало, как и на покорность хана Бакинскаго. Не более надежна была и зависимость от России Дагестанских владений Табасарани и Кара-Кайтага, – считавшихся в подданстве нашем с 1772 года, – хотя присяга повторяема была со стороны уцмиев Кара-Кайтагских и кадиев, и майсумов Табасаранских уже несколько раз, в 1796 и 1802 годах.

Верным присяжником России можно было считать единственно Муртаза-Али, шамхала Тарковскаго, вступившаго в подданство наше в 1786 году. Кроме того, с 1796 года считалось еще в подданстве нашем небольшое ханство Джангу-тальское, лежащее между владениями шамхалов и уцмиев. Наконец просился, и в конце 1802 года был принят в подданство султан Ахмет-Хан Аварский, преемник страшнаго Омар-Хана; но, известно, что значило такое подданство.

В таком положении цел принял начальство в Грузии князь Цицианов. Вступление в должность незабвеннаго для Кавказа героя ознаменовалось немедленно изъявлениями со стороны владетеля Мингрелии, Григория Дадиана, желания поступить в подданство России, – на что и последовало Высочайшее соизволение 23-го мая 1804 года. За тем необходимость наказать коварнаго владельца ганжинскаго Джават-хана повела к тому, что против него перваго обращено было оружие русское в Закавказье: сильная крепость Ганжа, 3 января 1804 года, взята была приступом и все ханство составило уезд Грузии. Вслед за тем, на противоположном конце края, генерал-майор Гуляков разбил джаро-белоканских лезгин, которые издавна разоряли Кахетию беспрерывными набегами своими, не смотря на хана Казикумухского Сурхая и многочисленныя толпы загорных лезгин, пришедших к ним на помощь. Вследствие этого, крепость Джары занята без бою, а 3 апреля 1804 года прибыли в Тифлис депутаты от всех обществ Джаро-Белоканскаго союза и владений султана Элисуйскаго с изъявлением вечной покорности; их оставили управляться по своему и только обязали платить ежегодную дань. Тотчас же после этого, путем мирной сделки, присоединено еще было целое древнее царство: трактатом 21-го апреля 1804 года признал себя подданным России Имеретинский царь Соломон II; во владение его введено было только небольшое число наших войск. Успехи эти имели следствием то, что горские народы на время успокоились, то-есть не тревожили наших линий и границ, а ханы, управлявшие в сопредельных Грузии, с юга и востока, областях, стали просить наперерыв о принятии их под покровительство России. Это, разумеется, не могло нравиться персиянам, и Двор тегеранский стал употреблять все усилия: с одной стороны, чтобы удержать в своей зависимости преклонившихся к России ханов, с другой, чтобы возмутить спокойствие самой Грузии, содействуя замыслам бежавшаго в Персию царевича Александра. Угрожаемые местию шаха за попытки сделаться от него независимыми, ханы Эриванский и Нахичеванский решились передаться совершенно в подданство России и обратились к нам с просьбою о помощи против выступивших, для наказания их, персидских войск. Князь Цицианов поспешил на призыв: но, когда главнокомандовавший, разбив на пути несколько персидских отрядов и нанеся сильное поражение главным силам Аббас-Мирзы, сына шаха, приблизился к стенам Эривани, владевший в ней Магомет-хан перешел опять на сторону персиян. Вследствие этого была осада Эривани, в виду вспомогательнаго персидскаго войска; оказаны были подвиги неимоверной храбрости, стойкости и мужества, возможные только для Русскаго воина; Персияне были поражены несколько раз, но недостаток провианта и болезни, которые терпел наш малочисленный отряд и важные беспорядки между горцами, возбуждаемые персиянами на разных пунктах, заставили князя Цицианова возвратиться в Тифлис, где присутствие его было крайне необходимо. Единственными плодами этаго похода было присоединение к Грузии, в 1805 году, Шурагельского участка Эриванскаго ханства и переселение в укрепление Талынь хана Хойскаго, Джафар-Кули, с 400 семей его подданных. Возмутившиеся горцы были счастливо усмирены, только Бакинский хан не прекращал своих грабительств. Баку была осаждена русскими, но коварное убийство князя Цицианова под ее стенами заставило наши войска отступить. Во время этой осады, ханы Шекинский, Ширванский и Карабахский, признали над собою верховную власть Российскаго Императора и обязались платить дань и принять наши гарнизоны.

Смерть грознаго для Кавказа князя Цицианова все изменила: возникли повсеместный беспокойства, началось отпадение разных тамошних владельцев, покоренных скипетру России.

Смерть князя Цицианова (8 февраля 1806 года)

Ибрагим-хан Карабахский, данник наш, которому не нравились русские законы, воспрещающие грабеж, насилие и самоуправство, склонился на убеждения персидскаго шаха, своего зятя, чтобы, пользуясь благоприятными обстоятельствами, разорвать договор, заключенный с Цициановым, – и обещал, по приближении персидских войск, сдать им крепость Шушу, в которой находился небольшой русской отряд, под командою храбраго майора Лисаневича. С другой стороны, горцы, особенно джаро-белоканские лезгины, начали оказывать непокорность. Шекинский хан Селим взбунтовался и, соединясь с ханом Казикумыхским, начал явно неприятельския действия.

В таких трудных обстоятельствах необходимо было принять решительныя меры, чтобы возстановить спокойствие и наказать непокорных и убийц князя Цицианова. Император Александр вознамерился возложить это на графа Гудовича. В апреле 1806 года, из Подольской губернии, где, как сказано, проживал заслуженный старец, он был вызван в С.-Петербург и Высочайшим приказом 2-го июня того же года назначен главноуправляющим в Грузии, губернии Астраханской и области Кавказской. Другим Высочайшим приказом 19-го июня, по ходатайству нашего героя, принят из отставки и определен в помощники ему, славившийся тогда своею храбростию, генерал от инфантерии Булгаков.

Развалины замка царицы Тамары близ Кара-Агача Тифлисской губернии

Прибыв в Георгиевск, Гудович нашел в нем и в других местах по Линии чуму. Поэтому первым его попечением было прекращение заразительной болезни. В то же время он немедленно отправил генерала от инфантерии Булгакова командовать войсками, в Дагестане находившимся[122]122
  В Биографии Русских Генерал-Фельдмаршалов (III, 23) и Словаре Достопамятных людей земли Русской (II, 177) наверно показано, что отправление Булгакова произошло по причине болезни, постигшей Гудовича; из слов Записки фельдмаршала видно, что самому ему помешали отправиться распоряжения по прекращению чумы. Зубов – Подвиги Русских воинов в странах Кавказских, (т. 1, ч. 2, стр 4) говорит, что действовать Булгакову в Дагестане, а Гудовичу на южной стороне – было предназначено (в С.-Петербуге?). То же повторено и в Военно-Энциклопедическом Лексиконе, 2 изд, ч. IV. 603.


[Закрыть], предписав ему сделать предприятие на Баку и взять этот город. Сам же по укрощении чумы, – когда уже оставалось только незначительное число больных, – в сентябре поехал, чрез горы, в Тифлис.

По извещению из Грузии, что Шекинский хан отложился, Карабахский, подозреваемый в измене, убит и ханство осталось без хана, а лезгины, – «народ бойкий, – говорит Иван Васильевич, – имеющий порядочные каменные домы и все хозяйство в лучшем порядке, нежели в Грузии, упражняющийся в шелководстве»[123]123
  Слова Записки Гудовича.


[Закрыть],– призвали к себе в помощь Хамутая, хана Казикумухского, намереваясь грабить Грузии, Гудович дал предписание генерал-майору Несветаеву, приготовить одну часть войск на левом берегу реки Куры, у Джавата, против устья реки Араксы, впадающей в нее, а другую в Кахетии.

В это время, по несчастию, наш герой, в Владикавказской крепости, сильно заболел, так что десять дней пролежал в постели; но как только мог встать, то, не смотря на чрезмерную слабость, отправился в горы, на носилках, которые несли нанятые осетины.

В самой средине гор он получил известие о покорении Дербента и Баки, и что оба тамошние хана спаслись бегством[124]124
  Дербент, как известно, взят Глазенапом; но Гудович в своей Записке говорит, – «получил я рапорт от генерала от инфантерии Булгакова, что он выгнал из ханства Дербентскаго хана».


[Закрыть].

Глазенап, исправлявший должность главноуправлявшаго до прибытия новаго начальника, по покорении первой из этих крепостей, получив известие, что персидския войска имеют намерение вступить в Карабахское ханство, для содействия Ибрагим-хану, дал повеление генерал-майору Небольсину, с двумя баталионами мушкатеров и командою егерей, вступить в Карабах. В то же время он командировал из Дербента генерал-майора Мейера с отрядом, для изгнания войск хана Казикумухского из табасаранских владений. Ибрагим, в ожидании прихода персиян, расположился лагерем близ Шуши. К нему был отправлен с конвоем для переговоров майор Лисаневич; произошла драка, в которой погибли сам хан с семейством и служителями, а сын его, Мехти-Кули-Хан, человек кроткий, тут же провозглашен преемником отца, и этим водворилось спокойствие во всем ханстве.

Между тем наследник персидскаго престола, Аббас-Мирза, с 20,000 войска, вступил в Карабах. Другие два неприятельские отряда двинулись, один – по направлению к Елисаветполю, под начальством Гуссейн-Кули-Хана, и расположился у устья р. Джагама, а второй, под начальством царевича Александра, у Торчая, близ озера Гокча. Небольсин встретил неприятеля между Шах-Булахом и Аскераном. 13-го июня произошло упорное сражение близ Хонашинскаго дефиле. Аббас-Мирза, раздраженный постоянными неудачами, потребовал от войска своего клятвеннаго обещания победить или умереть. Но, не смотря на выгодную позицию, на данную клятву, персияне, после пятичасовой упорной борьбы, бежали за Аракс, оставив до 1000 чел. убитыми. Весь же русский отряд состоял из 1644 чел. В то же время царевич Александр был отбит с уроном, командовавшим войсками на границе Грузии, подполковником князем Эристовым; а генерал-майор Мейер, вступив в табасаранския ущелья и взяв приступом укрепленныя деревни: Арчан, Эндагир и Штал, возвратил их законному владельцу, Мустафе-Беку-Майсуму. Наконец, вслед за покорением Баку, покорилась также Куба и все ханство Кубинское.

Среди этих успехов нашего оружия, Иван Васильевич, после труднаго для больнаго пути, прибыл 27-го октября в Тифлис, поправившись настолько, что мог уже сидеть на лошади.

Отсюда главноуправлявший предписал генерал-майору Небольсину идти на покорение изменившаго хана Шекинскаго.

Это было блистательно исполнено: войска Селима-Хана разбиты наголову, он сам успел спастись в горы только с несколькими нукерами, а вслед за тем была взята штурмом крепость Нуха, – главное место ханства, – сильно защищенная природою и мужественно обороняемая, и во владении водворено совершенное спокойствие.

В это ханство, по представлению Гудовича, Высочайше определен ханом усердный Джафар-Кули-Хан Хойский, изгнанный Баба-Ханом и сражавшийся с его войсками, а ханом Карабахским утвержден, назначенный Лисаневичем, Мехти-Кули-Хан.

Потом, будучи обеспечен со стороны Дагестана особенно отличным усердием и всегдашнею приверженностию к России шамхала Тарковскаго, одного из сильнейших тамошних владетелей, и полагаясь вполне на преданность новых, ханов Карабахскаго и Шекинскаго, Гудович почел возможным приступить к наказанию лезгин, и дал повеление генерал-майору Орбелиану, с отрядом, под начальством его состоявшим, к которому приказал командировать часть пехоты из отряда генерал-майора Небольсина, в Шекинском ханстве расположеннаго, и с грузинскою конницею, – нарочно для того собранною, – выступить за реку Алазань, имея предосторожность не вдаваться в ущелья[125]125
  Зубов, т. 1, ч. 2, стр 14–16, и в Военно-Энциклопедическом Лексиконе 2 изд IV, стр. 604. В Записке Гудовича о каязе Орбельяне не упомянуто; а сказано: «предписал я генерал-майору Небольсину зайти в тыл к лезгинцам, а войскам, приготовленным в Кахетии, наступить оттуда на лезгинцев».


[Закрыть]. Князь Орбелиан принял столь искусныя меры, что все лезгинское войско (до 10,000 чел.), с пришедшею к нему на помощь конницею Ахмет-Хана Аварскаго, было окружено в тесном Чарском ущелье; Ахмет-Хан предстал с покорностию и был прощен; лезгины покорились, обязавшись заплатить недоимки податей и отпустить всех захваченных в плен русских подданных.

Не довольствуясь этим, лезгины отправили к главноуправлявшему для испрошения прощения 12 человек из первых у них людей. Эти последние, прибыв в Тифлис, в знак чистаго раскаяния в своих преступлениях, совершенной покорности и смирения, явились к графу Гудовичу с повешенными на шеех саблями, испрашивая пощады и помилования. Нельзя описать восторга грузинскаго народа при этом зрелище: в первый раз заклятые враги его явились в таком униженном положении. Иван Васильевич с достоинством напомнил им, что они должны не забывать данную клятву быть вечно верными подданными Российскому Монарху; что в настоящем случае одно милосердие Государя Императора позволяет ему простить их с тем, чтобы их вредные поступки никогда более не возобновлялись, и чтобы все обязательства, ими на себя принимавшия, исполняли свято. Вслед за тем, по Высочайше данному ему полномочию, главноуправлявший выдал им письменное объявление прощения, и отправив половину старшин, удержал прочих до присылки аманатов. Таким покорением лезгин обеспечивались и границы Грузии со стороны реки Алазани.

Государь Император удостоил Гудовича за эти подвиги следующим Высочайшим рескриптом:

«Граф Иван Васильевич!

Усматривая из последних донесений ваших, что лезгинцы Джарской провинции, возчувствовав гибельныя следствия, навлекаемыя на них собственными их неустройствами, покорены без кровопролития, и вступили уже во все обязанности своего подданства, Я не могу не приписать столь приятных для Меня успехов единственно вашему благоразумию, объемлющему пользы обстоятельства того края в полном и точном их виде. Усмирение народа, столь неукротимаго, чрез кроткия средства, Я признаю за успех весьма важный, поколику оный представляет образ поведения, с пользами государственными наиболее сходственный; а потому изъявляю вам чрез сие особенную Мою признательность. Рекомендованных вами Я повелел наградить, сходно с вашим представлением, о чем вы получите пространнейшее уведомление от министра иностранных дел, генерала от инфантерии Будберга. Впрочем в тех чувствованиях полной уверенности Моей в усердии вашем к службе отечественной пребываю к вам Благосклонный».

«АЛЕКСАНДР»

В это же время Гудовичу предстояли затруднительныя сношения с Персией и Турциею.

По приезде еще графа Ивана Васильевича на Линию, прислан был в Астрахань посланец Баба-Хана, – как тогда звали будущаго шаха, – который, по просьбе его, был доставлен в Георгиевск, и привез главноуправлявшему письмо от перваго чиновника бабаханова, с изъяснением, что его повелитель желает прекратить неприятельския действия. Ответ с нашей стороны был сходственный Высочайшему достоинству Великаго Государя Императора. Но как персияне на этом и остановились, то сам Гудович, по Высочайшему повелению, посылал в Тегеран, для переговоров, своего адъютанта. Тогда же главноуправлявший приметил, что с турецкой стороны происходят неприятельския намерения, хотя Ахалцыхский паша и прислал к нему своего чиновника с письмом, будто в приятельском намерении. Карский паша, переговариваясь с генерал-майором Несветаевым, – стоявшим на границе Карскаго владения, – послал, мимо графа Гудовича, с армянином, покупавшим у него лошадей для казенных заводов, прошение к Государю, изъясняя, что «будто готов покорным быть Великому Государю Императору, когда ему подана будет помощь против турок». Поэтому из Петербурга было прислано к графу Гудовичу алмазное перо для отсылки паше; но оно не могло быть передано, так как тогда паша уже совершено открыл свое коварство.

18-го декабря 1806 года Турция объявила России войну.

Император Александр повелел Гудовичу обратиться на азиатския владения Порты и удерживать там анатолийския войска, назначенныя Диваном для отправления на Дунай. Подвиг предстоял трудный. Под начальством графа Ивана Васильевича всего находились только две пехотныя дивизии, в которых считалось до 22,000 человек. 19-я дивизия на Кавказской Линии оберегала пределы государства и долженствовала укрощать горцев, а 20-я была расположена против Персии. Таким образом, с 11,000 человек, нашему герою надлежало охранять Грузию и воевать с турками и персиянами! К счастию, за несколько дней до разрыва с Портою, было подписано перемирие с шахом.

«Признавая прекращение военных действий с персиянами началом будущих успехов против турок», Император Александр повелел, от 7-го января 1807 г., графу Гудовичу стараться заключить мир с Персиею, начать немедленно наступление на турецкие пашалыки и иметь в виду, что Кавказскому Корпусу не отправят никакого подкрепления, доколе Наполеон не будет отражен от Вислы.

Хотя перемирие с персиянами и начавшиеся с ними переговоры в Тегеране развязали руки Гудовича, но желая, однако ж, обеспечить себя на случай внезапнаго впадения персиян в ханства Карабахское, Шекинское и Грузию, главнокомандовавший приказал бригаде генерал-майора Небольсина расположиться впереди Елисаветпольской крепости. В то же время, в начале 1807 года, сам граф Иван Васильевич выступил в лагерь, с войсками, находившимися в Грузии и Кахетии.

Узнав здесь о неприязненных намерениях Ахалцыхскаго паши, собиравшаго войска для впадения в Мингрелию и Имеретию, граф Гудович выступил в поход в Ахалцыхский пашалык, с 9-ю баталионами пехоты, 3-мя эскадронами драгунов и 3-мя полками казаков, в намерении прежде всего схватить крепостцу Ахалкалаки.

Засевшие в ущельях лезгины старались затруднять марш наших войск, но были прогоняемы, и граф Иван Васильевич беспрепятственно пришел к Ахалкалаку, но нашел ее изготовленною к обороне.

Ахалкалаки, – небольшая крепость, в 68-ми верстах от Ахалцыха и 110-ти от Тифлиса, – лежит при слиянии речек Топараван-Чай и Гендера-Су, на возвышенном местоположении, между обрывистыми ущельями. В рассматриваемое время она была обнесена толстою каменною стеною, в иных местах очень высокою, с одной стороны зубчатою, с другой прорезанною окнами в два яруса и каменным банкетом вокруг стен. По углам и в средине над воротами, заваленными до половины диким камнем, возвышались каменныя башни, увенчанныя также зубцами. Городские дома были построены таким образом, что три части каждаго дома находились под землею и только четвертая выходила на поверхность, да и та была обложена камнем и покрыта землею.

Взятие Ахалкалак было важно для нас: оно обеспечивало сообщение корпуса с Тифлисом и упрочивало дальнейшия предприятия на Ахалцых.

На двукратное требование сдачи, паша ничего не отвечал, а потом открыл огонь. Граф Гудович начал бомбардирование; но двухдневное действие орудий, – хотя поставленных в 250-ти саженях от крепости, – не было успешно, от образа постройки стен и домов[126]126
  Михайловский-Данилевский, Описание Турецкой войны, ч. I стр. 77. В Военно-Энциклопедическом Лексиконе, 1 изд. ч. I, стр. 729 – сказано: что огонь открыт «с такого дальнаго расстояния, что выстрелы не оказывали никакого действия», – без объяснения влияния на такую неуспешность местных причин.


[Закрыть], Поэтому граф Иван Васильевич решился взять Ахалкалаки приступом, и не сомневался в успехе, зная малочисленность гарнизона, состоявшаго только из 1,500 человек[127]127
  Михайловский Данилевский, Описание Турецкой войны, I, 77; по Военно-Энциклопедическому Лексикону, 1 изд., ч. 1, стр. 729, гарнизон состоял только из тысячи человек. Тоже и по Бутурлину.


[Закрыть].

Для штурма были сформированы три колонны, из полков Херсонскаго и Кавказскаго гренадерских и 9-го и 15-го егерских, – в числе 2,900 человек. Начальниками их назначены генерал-майоры: Титов, Портнягин и граф Гудович, сын главнокомандовавшаго. Ночью на 9-е мая атаковавшие подошли к крепости, и на заре, – в день Св. Чудотворца Николая, – по условленному пушечному выстрелу, – двинулись на приступ.

Турки, предупрежденные о нашем предприятии бежавшим татарином, вывели заблаговременно из крепости всех безоружных и оставили в ней одних военных, которые встретили штурмовавших жестоким ружейным и картечным огнем, бросая в них камни и бревна и обливая их кипятком. Половину войск наших составляли солдаты, выбранные из гарнизонов, и рекруты прошлогоднего определения, не бывалые в делах. Они, вопреки запрещения стрелять, доколе не взойдут на стену, открыли огонь слишком рано, потом поставили лестницы не в надлежащих местах, там, где банкеты, весьма возвышенные над внутренностью крепости, не имели сходов и где, следовательно, хотя представлялось возможным взлезть на стену, но спуститься с нее в крепость было очень трудно. Не смотря на это, старые солдаты в двух колоннах взошли на стену, овладели одною башнею, взяли пушку и знамя, и начали спускаться внутрь города; но молодые не поддержали ветеранов. Граф Гудович ввел в дело резерв, оставя при себе только 150 человек пехоты, три эскадрона драгунов и казачий полк, – для удержания показавшейся в тылу его неприятельской конницы.

Приступ продолжался почти пять часов; но все усилия были бесполезны. 200 человек, которые пробрались, поодиначке, в крепость, были обезглавлены. Наконец, неприятель взорвал башню, занятую нашими войсками. Тогда граф Гудович велел отступить. Турки сделали вылазку и отбили орудие, стоявшее от крепости в 40 саженях, откуда оно стреляло в ворота и уже до половины их разбило. Потеря наша простиралась убитыми и ренеными до 897-ми человек[128]128
  Донесение графа Гудовича Государю, от 21-го мая, приводимое Михайловским-Данилевским в Описании Турецкой войны, ч I. стр. 79; по Военно-Энциклопедическому Лексикону, 1 изд. ч. I, стр. 729 мы потеряли 1,500 человек одними убитыми и два орудия. По Бутурлину – Русские отступили с великим уроном.


[Закрыть].