Текст книги "Кавказцы или Подвиги и жизнь замечательных лиц, действовавших на Кавказе. Книга I, том 1-2"

Глазенап скончался 10-го марта 1819 года, на 69-м году от роду, в Омске, прослужа Государю и отечеству 55 лет и оставив по себе живое воспоминание.

Наружности он был привлекательной; рост имел выше средняго; взгляд приятный, внушавший доверие. Это был человек, посвятивший себя навек службе с честию, беспримерным бескорыстием, даже до педантизма, тонким знанием своего дела, чрезвычайною деетельностию и редкою добротою сердца.

Одушевленный усердием к службе, он и в преклонных летах, удрученный болезнями, всегда подавал пример подчиненным: без мундира никому не показывался; был гонителем праздности; один день не объездить всего по службе считалось у него важным упущением; правильное расположение занятий давало подчиненным возможность успевать во всем, хотя ничего в дальнее не откладывалось, и курьеры с ответом отправлялись тотчас же по получении запроса; Он был веселаго нрава, говорил чрезвычайно приятно и до старости был любезный дамский кавалер. Строгий по службе и вполне добродетельный, Григорий Иванович был беспредельно любим своими подчиненными. Все, кто имел счастие соприкасаться к нему, не могут, до сих пор, без восторга о нем вспомнить. Кавказская Линия и Сибирь не забудут его ввек, да и как можно забыть такого друга человечества, от котораго никто не утирал слез и который часто принимал грехи других на себя. Если впавший в несчастие признавался чистосердечно в своей вине, то получал, конечно, горячий выговор и угрозы; но, выпроводив виновнаго, Григорий Иванович тотчас спрашивал близких к себе: «Скажите мне, как я могу спасти этого несчастнаго?» Тут придумывал он справедливыя средства спасения, и, не окончив этого, не мог лечь спать; когда же приходилось подписывать приговор, то часто плакал. С обер-аудитором своим, законником и человеком необыкновенно злобным, по привычке осуждать и выказывать все мелочи к усилению обвинения, он был постоянно в большом разладе, подвергая сильным замечаниям его доклады.

Честность и бескорыстие составляли всегда отличительную черту Григория Ивановича. Без всякаго наследственнаго состояния, одним жалованьем, жил он не великолепно, но пристойно; не терпел долгов и их не имел. Любил он незванных гостей к столу и с ними предавался веселости без принуждения, – отпечаток истинной доброты сердца и спокойствия совести. Все наперерыв искали его благосклонности, искали случая угождать доброму и справедливому начальнику; гонимых никогда не было. Потому невозможно выразить глубокой печали об его смерти: старики и молодые окружали гроб почившаго и, как дети, неутешно рыдали. Григорий Иванович умер как жил, в тишине, христианской покорности, оставив в наследие детям только добрыя дела.

Первым делом подчиненных, отдав ему последний долг, было изявить признательность сооружением на могиле его памятника. В самое короткое время собраны деньги, и воздвигнут монумент в Омске, на Немецком кладбище, состоящий из высокой белой пирамиды, отлитой из алебастра, по рисунку Академии Художеств, с бронзовыми украшениями и фамильным гербом, обнесенной чугунною решеткою.

Надписи на пирамиде, – сочиненныя Карлгофом, – помещены по чугунным лакированным доскам бронзовыми литерами, и заключают следующее:

На первой стороне под гербом:

Здесь лежит тело усопшего Командира Отдельнаго Сибирскаго Корпуса, генерал-лейтенанта Григория Ивановича Глазенапа, родившагося в 1751 году, преставившагося в Омске 1819 года Марта 10 числа.

На второй:

Признательные подчиненные, на память любимому начальнику, соорудили сей памятник в лето от Рождества Христова 1826-ое.

На третьей:

«Тем же прежде времен ничтоже судите, дондеже приидет Господь, иже во свет приведет тайная тьмы и объявит советы сердечные – и тогда похвала будет коемуждо от Господа».

На четвертой:

Эпитафия.

 
Он действовал, как муж, жил как дитя счастливый;
Неправду он всегда неправдою считал,
Но сердце доброе, рассудок справедливый
На пользу родины счастливо сочетал.
Не славы громких дел искал в полезной жизни,
Старался кротостью привлечь к себе сердца,
И имя чистое взял в гроб без укоризны!
Здесь дети погребли прах добраго отца.
 

Подвиги при обороне крепостей Чхери и Мухури

Подвиг команды Белевского мушкетерского полка под начальством унтер-офицера Чеботарева во время блокады крепостей Чхери и Мухури (1810 года)

В 1810 году две команды Белевского мушкетерского полка, одна при подпоручике Шеншине, другая при унтер-офицере Яковлеве, обе вместе простиравшиеся до 40 человек, обороняли в Имеретии крепости Чхери и Мухури, во все продолжение бывших в том краю беспокойств.

Целый месяц находились они в строгой блокаде и, по недостатку провианта, стали уже ослабевать в своих силах; но мужество подкрепляло дух их по прежнему. В это время они произвели несколько самых важных предприятий, так что признано было справедливым довести об этой защите до общего сведения в приказе Военного Министра.

Особенно отличили себя: унтер-офицер Чеботарев, который с несколькими рядовыми, посыланный в ночное время из крепости за водою, храбро отбился на обратном пути от множества неприятелей, и доставил в крепость воду; и рядовые Иван Терещенко и Адриан Никифоров, которые, отправленные с известием к ближайшей нашей команде о бедственном положении оборонителей крепости, с неустрашимостию миновав все толпы неприятельские, исполнили свое поручение, и потом с новою очевидною опастностию, пройдя мимо их, возвратились с ответом.

По донесении об этих подвигах от главнокомандовавшего в Грузии Государь Император Александр Павлович Всемилостивейше пожаловать соизволил подпоручика Шеншина – в поручики; унтер-офицерам Яковлеву и Чеботареву знаки отличия военного ордена, жалованье гвардейских фельдфебелей в пенсион по смерть и единовременно по сту рублей; рядовых Терещенко и Никифорова в унтер-офицеры; сверх того им же знаки военнаго ордена и единовременно по пятидесяти рублей; всем же прочим нижним чинам, оборонявшим обе крепости, каждому по 25 рублей.

ГЕРОЙСКИЯ ЗАЩИТА КОМАНДЫ МИНГРЕЛЬСКОГО ПОЛКА

В 1853 году была выслана из крепости Закатал команда из 30-ти человек, под начальством подпоручика Мингрельского полка Барабашева, для доставления, на 60-ти вьючных лошадях, провианта войскам, находившимся на горе Месельдигере. На половине подъема, у оврага, команда наша наткнулась на сильную засаду, в числе 300 человек горцев. Подпоручик Барабашев, не смотря на потерю 9-ти нижних чинов убитыми при первых выстрелах неприятеля, не теряя присутствия духа, ободрил своих мингрельцев, и не только что с остальными 21 человеками устоял против горцев, но успел их рассееть, так что горцы оставили на месте этого происшествия 12 человек своих убитыми. По получении известия о нападении горцев на нашу команду, князь Реваз Иванович Андронников с двумя ротами Тифлисского полка был командирован на место происшествия; но уже неприятель был рассеен, и в числе убитых горцев шесть человек умерло от ран, нанесенных штыками. Это доказывает сильный напор горцев на нашу команду и геройскую защиту со стороны ее.

Генерал-фельдмаршал граф Иван Васильевич Гудович

Граф Иван Васильевич Гудович

Граф Иван Васильевич Гудович, сын тайнаго советника Василья Андреевича[17]17
  Гудовичи происходят от выехавшаго, в 1680 году, в Россию из Польши дворянина Павла Станиславвча Гудовича. (Гербовник I, 128, и IV, 8.)


[Закрыть], родился в Малороссии, в 1741 году и обучался, вместе с братом своим, Андреем Васильевичем, в Кенигсберге, Галле и Лейпциге и, на девятнадцатом году, по экзамену коммиссии, наряженной из инженернаго генерал-майора и артиллерийских и инженерных штаб-офицеров, «за приобретенныя науки в иностранной земле, на собственном иждивении, по узаконению блаженной и вечной славы достойной памяти Петра Великаго»[18]18
  Слова Формулярнаго о службе графа Гудовича списка за 1817 г.


[Закрыть], 1-го января 1759 года, принят в службу прямо инженер-прапорщиком. В следующем году, 1-го октября, он поступил флигель-адъютантом к генерал-фельдцейхмейстеру графу П. И. Шувалову. Когда скончалась Императрица Елизавета Петровна, он произведен, по повелению Петра III, 28-го декабря 1761 года, в генерал-адъютанты при генерал-фельдмаршале графе А. И. Шувалове[19]19
  Бантыш-Каменский в Словаре достопамятных людей Русской земли (1836; ч. II, 165) и в Биографии Российских Генералиссимусов и Генерал-Фельдмаршалов (1840, ч. III, стр. 11.) принял графов Петра Ивановича и Андрее Ивановича Шуваловых, про которых состоял Гудович, за одного перваго. Эта же ошибка сделана: в Энциклопедическом Лексиконе Плюшара (XV, 216), в Военно-Энциклопедическом Лексиконе (1 изд. т. IV стр. 525.) и в Справочном Энциклопедическом Словаре Старчевскаго (III 499).


[Закрыть], подполковничьяго чина, без выслуги майорскаго; по кончине графа Шувалова, в феврале 1762 года, переведен, по именному повелению, к принцу Голштинскому, числясь при Конной Гвардии ротмистром; а по отходе Его Высочества определен в драгунские полки, без означения в который именно.

Быстрым этим возвышением одолжен Иван Васильевич своему брату, бывшему тогда генерал-адъютантом и первым любимцем Императора Петра III.

В 1762 году последовала перемена в правлении, – Императрица Екатерина Великая взошла на престол. Гудовичи лишились своего значения при Дворе, а Иван Васильевич был даже арестован и три недели содержался под строгим караулом; но 17-го апреля следующаго года он пожалован, по старшинству, полковником Астраханскаго пехотнаго полка.

В это время, по смерти короля Августа III (в 1763 году), Польша сделалась театром беспорядков, распрей между партиями католиков и диссидентов и дерзкаго своеволия аристократии. Екатерина, в таких обстоятельствах, вознамерилась Сама дать Польше короля, и Ее выбор пал на Станислава Понятовскаго, который, находясь некогда при Дворе Русском с английским посольством, обратил на себя внимание Монархини. Напрасно Франция, Австрия, Пруссия и часть самых поляков, защищая права малолетнаго курфистра Саксонскаго, противились этому избранию; Екатерина повелела своим посланникам в Варшаве (графу Кейзерлингу и князю Репнину) дать знать чинам польским о Своей воле, в подкрепление которой двинула к Варшаве значительный корпус войск. Фридрих Великий, сначала державший противную сторону, вскоре заключил союз с Россиею и, 7-го сентября 1764 года, на избирательном сейме, Понятовский объявлен был королем, под именем Станислава Августа.

Гудович при этом сделал первый свой поход, находясь в корпусе генерал-поручика Штофельна[20]20
  Христофор Федорович, умерший в 1770 году, близ Ясс, от моровой язвы.


[Закрыть], и оказал значительное содействие в избрании Станислава Августа тем, что, быв послан к гетману Ржевускому, находившемуся тогда в нынешней Галиции, – котораго зять, Радзивил, действовал неприязненно против наших войск, – склонил на сторону России как самого Ржевускаго, так и князя Чарторижскаго. Потом он был отправлен, с своим полком, за Вислу, в Сандомир, для наблюдения за сеймиками в Кракове и в окружных местах. При возвращении в Русския границы, по избрании короля, в начале 1765 года, Гудовичу повелено было забирать наших беглых, и он успел переловить их слишком три тысячи человек, большею частию старообрядцев.

В Польше вскоре образовались конфедерации, наши войска были усилены и, 13-го февраля 1768 года, заключен трактат, по которому Россия получила решительное влияние на тамошния дела. Франция и Австрия с неудовольствием видели эти происшествия, и, не смее действовать открытою силою, прибегли к тайным проискам. Особенно французское правительство с завистью и беспокойством смотрело на возраставшее могущество России в Европе, и, не имея никакого непосредственнаго способа к ослаблению нашего Отечества, решилось воспользоваться своим влиянием в Константинополе, чтобы восстановить турок против нас. Ничтожный повод был причиною войны. Один из наших отрядов, преследуя мятежных конфедератов, перешел, по ошибке и неведению, границу на турецкую землю и сжег небольшое селение Балту. Порта, по проискам герцога Шуазеля, управлявшаго в то время Версальским кабинетом, начала настоятельно требовать, чтобы Русския войска вышли из Польши, и, получив отказ, объявила, 1-го октября 1768 года, войну России.

Екатерина достойным образом приняла вызов. Армии, предводимые князем А. М. Голицыным и графом П. А. Румянцовым, и корпуса генералов барона Медема и графа Тотлебена выступили к границам Турции. Флоты Кронштадтский и Архангельский поплыли в Средиземное море, для освобождения древней Греции, от тягостнаго над нею ига. В этой, блестящей и славной для нас, войне Гудович принимал самое деетельное участие.

Замыслы турок при начатии военных действий были весьма обширны. Они хотели, увеличив до 300,000 человек армию великаго визиря на Дунае, овладеть Каменец-Подольском и наводнить области польския для изгнания оттуда русских. Этой армии долженствовали помогать крымские татары.

При внезапном вторжении хана, в начале ноября 1768 года, в Новороссийский край, далее крепости Елисаветградской, с многочисленною ордою, Гудович, с полком своим, был поспешно отправлен к стороне Днепра, в город Перееславль. Но как наступившие холода и выпавший глубокий снег вскоре заставили хана отступить, то Астраханский полк и оставлен был в Перееславле до 2-го января 1769 года, когда Гудович двинулся, чрез бывшую Польшу, на рандеву армии, собиравшейся близ Днестра, ниже Хотина.

Это была армия князя Голицына, в числе 65,000 человек, имевшая главнейшее назначение воспрепятствовать туркам утвердиться по сю сторону Днестра, и, между тем, не пропускать случая к нападению на отдельные неприятельские корпуса. Преимущественно главнокомандовавшему Высочайше предписано было распорядиться так, чтоб начать действия наступательныя к осени, когда турецкия войска обыкновенно распускались и уходили по домам.

14-го и 15-го апреля армия Голицына перешла Днестр и двинулась к Хотину. Трехдневный поход к этой крепости от переправы, хотя и происходил без малейшаго от неприятеля сопротивления, но «великия, однако ж, в тамошних гористых местах трудности преодолевать надлежало, так что артиллерию, по большей части, на канатах спускать должно было, причем недостаток в хорошей воде, днем великий жар, а по ночам стужа, не малое безпокойство причиняли»[21]21
  Журнал действий армей Ее Императорскаго Величества в 1769 году, под 18 апрелем.


[Закрыть]. Голицын надеелся, что одного его появления будет достаточно для занятия города без бою, и, вероятно, эта надежда исполнилась бы, если б в Хотин не прибыл Караман-Паша, который явно восставал против коменданта, желавшаго сдать крепость. Раздраженный гарнизон изрубил коменданта и объявил своим начальником Караман-Пашу. Турки, сверх 20,000 гарнизона в городе и крепости, имели еще 40,000 человек, стоявших в лагере, под самыми пушками Хотина. Русский генерал, обманувшийся в своих ожиданиях, решил напасть на укрепления, разбить турок и тогда, смешавшись с обращенным в бегство неприятелем, ворваться в крепость. 19-го апреля, в день Светлаго Воскресения, часть наших войск, в которой, кажется, не находилось полка Гудовича, произвела нападение. Турки, не дожидаясь атаки, бежали из укрепления в величайшем беспорядке. Наши преследовали их до прикрытаго палисадом пути, но не могли вторгнуться в крепость. Чрез день после этой неудачи, 21-го, в уважение, что Хотин, без прямой осады брать невозможно, и что важность этой крепости не могла вознаградить потери на штурме, армия отступила и, 24-го, перешла обратно Днестр, для сближения с своими магазинами.

В мае месяце верховный визирь переправился чрез Дунай и, направясь вверх по Пруту, достиг Рябой Могилы, в 60-ти верстах от Ясс и во 100 от Бендер.

Князь Голицын, не желая допустить турок к Днестру, снова двинулся в Молдавию и, 26-го июня, переправился через эту реку.

2-го июля, приближась к самому Хотину, наша армия атаковала неприятеля, расположившагося в ретраншаменте.

При самом выступлении из лагеря резервному корпусу Штофельна надлежало проходить дефиле. Турки воспользовались этим, и несколько тысяч их конницы произвело нападение, жесточайшее до того, что, доезжая до самаго фронта гренадер, они рубили рогатки. Такими суще отчаянными стремлениями неприятель, хотя и сделал в легких войсках небольшой урон, но, наконец, непоколебимою твердостью гренадеров и произведенным, спустя несколько времени, стройным и беспрерывным ружейным огнем, при помощи артиллерии, с превеликим уроном совершенно отбит и прогнан, оставя при фронте пехоты одно знамя.

По занятии резервным корпусом высот, вся армия двинулась вперед, для предосторожности, баталионными каре. Отойдя около двух верст, наши снова встретили неприятеля, в числе 70,000 человек, с артиллериею, под начальством Румельскаго сераскира Магомет-Паши.

Стремления или атака турок были весьма непорядочныя – только великими с разных сторон кучами, – но, тем не менее, самые жестокия, с упорным намерением, прорвать наш фронт. Твердость и мужество войска Румянцова сделали тщетными все такия стремления: нападения несколько часов сряду следовали одно за другим и всегда оканчивались уроном турок, особенно от действия артиллерии, а наши продолжали движение вперед; наконец, неприятель, не терпя более своей траты, отчаявшись остановить поход победоносной армии, а главное – опасаясь быть загнан в свой ретраншамент под Хотином, и там вынужденным принять генеральную баталию или быть запертым, ударился в бегство во все стороны, и преимущественно за Прут. Победители следовали за бегущими с распущенными знаменами, музыкою и барабанным боем и торжественно вступили в лагерь, в трех верстах от Хотина.

Легкия войска, продолжавшия погоню, по скорости бегства турок, настигли только обоз их, котораго большую часть и взяли в добычу.

В этом сражении, может быть первом, в котором находился наш герой, по официальному свидетельству[22]22
  Журнал действий армей Ее Императорскаго Величества в 1769 году, под 2 апрелем.


[Закрыть], штаб и обер-офицеры ревностно исполняли каждый свой долг и звание, а рядовые и вообще все войска Ее Императорскаго Величества «подали новые опыты своего мужества, храбрости и неустрашимости, пылая ревностным желанием с нападавшим по местам и великими кучами неприятелем, не смотря на его превосходную силу, генеральное дело иметь и, конечно, победить, а многие из гренадеров и просились выпустить за рогатки, чтобы ближе к неприятелю быть».

После этого упорнаго боя армия приступила к блокаде Хотина: 3-го числа были заложены батареи для бомбардирования, а на другой день открыта по крепости жестокая ядрами и бомбами стрельба.

Малыя траншеи еще нс были окончены, как 11-го июля, турки сделали сильную вылазку на левый фланг. Гудович, находившийся с астраханцами в тот день, по очереди, в траншеех, принужден был с одним баталионом своего полка, в продолжении слишком четырех часов, выдержать нападения турок; но успел отразить их стремления, хотя и с некоторым уроном в людях.

Крепость была доведена довольно скоро до крайности от недостатка в съестных припасах и от чрезвычайнаго числа войск, причинявшаго повальныя болезни; но гарнизон, ожидая помощи от великаго визиря, не помышлял о сдаче. В самом деле, Молдаванчи-Паша, соединившись с татарами, двинулся к Хотину.

Князь Голицын, полагая, что общая битва неизбежна, стянул свои войска, но сераскир, – успевший подать помощь осажденным, – повидимому не хотел вступать в бой и рачительно окапывался в своем лагере. Соображая, что нападение на турок, даже при победе, не поведет к сдаче Хотина, и чувствуя недостаток в фураже, главнокомандовавший, в конце месяца, перешел сперва обратно на левый берег Днестра, а потом стал против крепости, при селении Княгинине.

В этом месте расположения, 14-го августа, воинство наше получило приятную для себя ведомость, что неприятель, в значительном числе, начал переходить на пашу сторону. Армия немедленно оставила лагерь при деревне Княгинине и заняла другой – при деревне Гавриловцах, в трех верстах от берега, в виду крепости, чтобы турки, если хотят решительной баталии, не были от нее удержаны. Но, между тем, неприятель, переправившийся на нашу сторону, был уже совершенно прогнан обратно, с великим уроном. Этот подвиг совершил Гудович. Вот подробное его изложение[23]23
  Мы заимствуем описание этого дела, известнаго под именем сражения в Рачевском лесу, из Журнала действий армей Ее Императорскаго Величества в 1769 году, под 14 апрелем, дополнив из Записки, составленной самим Гудовичем о своей службе, внесенной в Формулярный его список за 1817 год и напечатанной в Русском Вестнике 1841 г. № 3.


[Закрыть].

Часу в первом пополудни перебрались на сю сторону реки человек 60 турок, которые и вступили в перестрелку с казаками; потом постепенно число неприятеля умножалось и он заставил казаков и высланный им на подкрепление гусарский эскадрон отступить за гору. Неприятель въехал и туда. Тогда началась, с скрытных батарей легкой артиллерии, находившихся на наших флангах, пушечная пальба, вскоре принудившая неприятеля, с немалым уроном, несколько отступить. Но потом, спешившись, турки кинулись, почти не стреляя, с одними саблями наголо, атаковать майора Фабрициана, стоявшаго с баталионом на правом фланге, в лесу, и, сверх того, с ужасным стремлением окружили редут подпоручика Бишова. Фабрициан примкнул, с своим баталионом, ближе к редуту и к поставленной позади его еще одной пехотной роте и, безпрерывным пушечным и ружейным огнем, так хорошо встретил это нахальное стремление, что турки забыли увозить своих убитых и великое число их оставили на месте. Между тем, на подкрепление нашим посланы четыре гусарские полка; но как прежде, во время лагеря, на этом месте сделаны были волчьи ямы, теперь затруднявшия движение, то бригадир Текелли[24]24
  Петр Абрамович, впоследствии бывший генерал-аншефом.


[Закрыть], с своим полком, пошел направо, неприятелю в тыл, а остальные гусарские полки – Ахтырский, Острогожский и Венгерский[25]25
  Гудович в своей Записке упоминает всего только о трех гусарских полках.


[Закрыть], двинулись левее от лесу, с намерением, чтобы «сколько между лесом и Днестром неприятеля найдется, атаковать и разбить». Хотинския пушки доставали последние полки, и гусары наши несколько приостановились. В то же время число переправившагося неприятеля уже гораздо умножилось и он, показывая будто желает напасть на гусаров, вместо того бросился, великим числом пехоты, внутрь леса, и атаковал отдельную батарею и баталион капитана Анрепа столь жестоко, что наши принуждены были отступить на соединение с двумя ротами, находившимися позади этой батареи. Но, по великому числу неприятеля, капитан Анреп и тут со всех сторон был окружен; не смотря на то, майор Фабрициан, с своим баталионом и несколькими охотниками из гренадеров, поспешил к нему на подкрепление. Тогда, для усиления наших, наряжен был весь Астраханский пехотный полк.

Гудович двинулся поспешно и, чтобы скорее подать помощь гусарам, с первым баталионом прошел чрез угол кустарников, приказав, по тесноте леса, двум пушкам, принадлежащим к баталиону, идти в обход.

В это самое время явился к нему майор Фабрициан[26]26
  Записка Гудовича. Журнал действий армей Ее Императорскаго Величества в 1769 году об этом поражении Фабрициана умалчивает.
  Федор Фабрициан загладил описываемую свою неудачу в том же 1769 году, 15-го ноября, разбитием, у Галац, многочисленнаго турецкаго отряда и взятием самых Галац. За этот подвиг, был он, в чине подполковника, награжден (первым) орденом Св. Георгия 3-го класса. Он скончался в 1782 году, в С.-Петербурге, имея чин генерала.


[Закрыть] один, без людей, и объявил, что два баталиона, которыми он командовал, разбиты неприятелем и четыре пушки, к ним принадлежавшия, потеряны. Тогда Гудович приказал своему второму баталиону – майора Розена, с двумя пушками, двинуться в лес, по дороге, и стараться собрать рассыпанные баталионы, поражая, сколько можно, неприятельскую пехоту. Сам же наш герой, с первым баталионом, перейдя быстро лес, где нашел уже наши гусарские полки отретировавшимися, наипоспешнейше выстроил фронт, примкнув правым флангом к лесу, а левый завернув двумя плутонгами, немедленно двинулся в атаку против неприятельской конницы. Турки, оставив преследование гусаров, будучи перерезаны астраханцами, скучились во множестве. Гудович, хотя не имел еще при себе пушек, продолжал наступление. Приблизившись на половину ружейнаго выстрела к неприятелю, который уже стрелял и ранил несколько рядовых и двух офицеров, наши также открыли пальбу плутонами. Три плутонга регулярно выстрелили, а четвертый, командир котораго при изготовлении был ранен, открыл батальный огонь, тотчас поддержанный всем фронтом. Неприятель вскоре понес сильное поражение: потерял много людей и лошадей, и начал поспешно ретироваться. По поднятии несколько дыма, Гудович двинулся преследовать турок, послал к гусарским полкам приказание к себе подвинуться, а из двух орудий, обошедших уже лес, начал метать гранаты, чтобы нанести страх неприятельской пехоте, против которой был отправлен второй баталион. Турки зверски бросались, с одними ножами и саблями, на солдат Гудовича, но зато тем сильнее понесли потерю и были поражены, так что из находившейся в лесу их пехоты не многие спаслись. Наши преследовали неприятеля до пушечных выстрелов крепости Хотинской, в которую турки поспешно, чрез Днестр, ретировались.

Урон, понесенный неприятелем, – котораго было до 10,000 человек, – при беспрерывно, четыре часа продолжавшемся огне, долженствовал быть весьма знатен и простирался не менее как до тысячи человек убитыми и ранеными; с нашей же стороны утрата была весьма незначительна и состояла убитыми в одном капитане, двух капралах и 15-ти рядовых; ранеными 3 обер-офицера и 45 нижних чинов.

Во время этого дела и вся армия, как сказали, сняв лагерь при Княгинине, считая неприятеля весьма сильным, шла на помощь к авангарду; на походе она слышала плутоножные выстрелы, но прибыла на место боя, когда уже дело было кончено. По собрании прежде рассыпанных в лесу двух баталионов и по возвращении к ним, отнятых было неприятелем, четырех пушек, Гудович, с четырьмя баталионами, – двумя своего полка и двумя на посту стоявшими, – расположился против Хотина, под его пушечными выстрелами, прикрыв себя краем леса, так что наши были совершенно скрыты от неприятеля, а сами ясно видели все происходившее в крепости; турецкия ядра переносились чрез место стоянки.

Здесь провел Гудович пятеро суток в сухоядении, посылая за водой, при наступлении ночи, за шесть верст. Неприятель не делал уже более покушений. Наконец, наш герой был сменен генерал-майором Каменским[27]27
  Михаил Федотович, впоследствии бывший генерал-фельдмаршалом и графом.


[Закрыть], с тремя полками.

За этот мужественный подвиг он был произведен, 16-го марта 1770 г., не по старшинству[28]28
  В Энциклопедическом Лексиконе Плюшара (XV, 217) и Военно-Энциклопедическом Лексиконе (т. IV, 526.) неверно сказано: «по старшинству».


[Закрыть], в бригадиры.

По занятии Хотина, 9-го сентября, армия возвратилась из-за Днестра и вступила сперва, в октябре, на кантонир-квартиры, а потом, в ноябре, на зимния квартиры. Но, Гудович, будучи еще полковником, в исходе декабря, был отправлен на Буг, к городу Браславлю, командовать отдельным деташаментом, состоявшим из четырех регулярных полков, – своего Астраханскаго пехотнаго и трех карабинерных, – и двух Донских казачьих. Здесь он прикрывал левый фланг первой армии со стороны Балты, где находился главный неприятельский пост и от Бендер и служил связью этой армии со второю.

Между тем, Императрица, недовольная нерешительными действиями князя Голицына[29]29
  Говорит большая часть военных историй и биографий князя А.М Голицына. Но, в Журнале действий армей Ее Императорскаго Величества в 1769 году, под 19 октября сказано, что в этот день Голицын представлялся Государыне, и «принят был Монархинею наимилостивейшим образом с изъявлением Высочайшаго Ее удовольствия, в рассуждении оказанной им во всю нынешнюю кампанию ревностной и усердной службы, учиненных столь славных неприятелю поражений и знаменитых завоеваний».


[Закрыть], назначила на его место графа Румянцова. С этого времени начинаются быстрыя и блистательныя успехи наших войск.

Румянцов еще осенью 1769 года занял всю Молдавию, во время зимы овладел Букарестом и значительною частию Валахии и принудил турок очистить весь левый берег Дуная.

В 1770 году Императрица предположила довершить покорение областей, лежащих на левом берегу эгой реки и утвердиться на нем. Вторая армия, вверенная графу Панину, осадила Бендеры, а Первая назначена была для прикрытия осады. Порта надеелась поправить прошлогодния неудачи назначением новых начальников в своей армии: великий визирь Молдаванчи, не исполнивший возбужденныя им надежды, сменен был Халил-Пашою; а Крымским ханом, вместо Девлет-Гирее, назначен Каплан-Гирей. В то же время турки усилили свои войска до 250,000, и новому визирю предписано освободить Бендеры, а 80,000 татарам надлежало вторгнуться за Днестр.

До открытия военных действий главной армии, происходили дела между нашими отрядами. Таким образом, в феврале месяце Гудовичу, по его рапорту главнокомандовавшему о впадении татар в Польшу и пленении ими в местечке Крутых нескольких жителей, повелено было отправить партии, для поиска над вкрадывавшимся неприятелем.

Вследствие этого, 24-го февраля, посланный им разъезд донских казаков, под местечком Крутых, съехался с татарскою партиею, в 200 человек, убил из нее 10, а прочих обратил в бегство и освободил 9 человек, плененных ими, поляков; 27-го февраля, другая партия, из 50-ти донских казаков, посланная с подпоручиком Астраханскаго полка Кутузовым, атаковала 300 татар, покушавшихся напасть на местечко Бертады, разбила их, 25 положила на месте и одного взяла в плен; 5-го марта, третья партия, из 60-ти тобольских карабинер и 70-ти казаков, предводимая ротмистром Стукаловым и тем же Кутузовым, настигла, под татарским селом Перелетами, на речке Колиме, между Балтою и Егорлыком, 600 человек татар, положила на месте 46, в том числе самого мурзу, полонила одного татарина, получила в добычу 60 лошадей и весь военный прибор убитых и освободила из плена 70 человек, со всеми их пожитками; наконец, в тот же день, партия из эскадрона карабинер и сотни казаков, при том же ротмистре, соединясь с сотнею гусаров Второй армии, напала, в трех верстах от деревни Будеи, на лагерь нескольких татарских партий, в числе 3,000 человек, вместе возвращавшихся из Польши, и расположенный на четырехверстном пространстве, овладела всем их обозом, гнала татар с милю за Балту; положила убитыми 236 человек, в том числе одного султана и двух мурз; освободила 862 человека христиан и евреев, плененных было в Польше; в добычу получила 300 лошадей, множество оружия, и отбила много награбленнаго татарами церковнаго и частнаго имущества; а сама имела только ранеными 2-х гусаров и 4-х казаков.

Армия Румянцова, в апреле, собиралась против Хотина, на левом берегу Днестра, куда на рандеву пришел и Гудович и получил бригаду, состоявшую из двух полков[30]30
  Расписание полков армии по дивизиям и бригадам последовало 13-го мая.


[Закрыть]. Когда же армия, перейдя, 15-го мая, Днестр, двинулась, 25-го числа, далее к Дунаю, навстречу туркам, он вел вторую колонну[31]31
  Так говорит сам Гудович; но в диспозиции марша, утвержденной главнокомандовавшим 14-го мая (Журнал действий армей Ее Императорскаго Величества в 1770 году), которою предписано армии маршировать повзводно в 7 колонн, о второй сказано: «оную составляет бригада господина генерал-майора Вейсмана, парки артиллерии с крыл (с крыльев?) под № № 1 и 2-м, а бригада бригадира Гудовича замыкает. Муромский полк следует наперед, за оным Бутырской, потом парки артиллерии с крыл, под № № 1 и 2-м, за оными первый Московский, а Астраханский замыкает колонну; оная марширует в первой линии слева, а вторая линия справа».


[Закрыть].

28-го мая граф Румянцов достиг леваго берега Прута, а между тем верховный визирь, начавши также наступательныя действия, прибыл в Исакчу; но, не нашед средства перейти через Дунай, по причине разлития реки, переправил на левый берег только 10,000 отряд, который, соединясь с татарами, пошел к Пруту, для освобождения Бендер. Крымский хан, усилившись до 80,000, расположился в укрепленном лагере за рекою Ларгою. Граф Румянцов, узнав об этом и желая разбить хана, прежде нежели подойдет к нему на помощь верховный визирь, решился напасть на татар. 7-го июля произошло знаменитое сражение, где 18,000 Русских победили в несколько крат многочисленнейшаго неприятеля.

Гудович со своею бригадою находился во второй дивизии армии, бывшей под командою генерал-поручика Племянникова, которая составляла особый корпус, долженствовавший атаковать левое крыло неприятельской позиции, примыкавшее к реке Пруту[32]32
  Племянников получил от главнокомандовавшаго особый ордер, который мы приводим, так как он касается и до нашего героя (Журнал действий армей Ее Императорскаго Величества, 1770 года, под 6-м июля).
  «Из приложенных у сего диспозиций и плана к атаке предстоящаго нам неприятеля Ваше Превосходительство изволите увидеть, что особливой назначивается корпус от правой вашей стороны, чтоб ударить ему на левое неприятельское крыло тогда, как армия с прочими корпусами будет его атаковать в правый фланг. Сей пост как преимущественная есть уважения, и что от храбрости и искусства предводителя определенной к тому части войск зависеть будет и облегчение действий армии и споспешествование само и над неприятелем победы за владением его лагеря: то первенство и достоинство ваши, толь праведно отличающия вас между искусными генералами опытами и самым временем службы, преклонили мой выбор составить сей корпус из дивизии вашей, к которой определяется еще один баталион егерей подполковника Фабрициана, шесть эскадронов кавалерийских от корпуса генерал квартирмейстера Боура и часть легких войск. Ожиданию моему есть надежною порукою известная ревность Вашего Превосходительства к славе оружия Ее Императорскаго Величества, что вы не упустите минуты пойтить атаковать и все то произвесть над неприятелем, что предоставлено в дисиозиции действию того корпуса, котораго вверяю вам предводительство. Само по себе разумеется, коль славно будет новое рачение ваше к службе, есть ли ваше Превосходительство усердным и благовременным содействием с своей стороны нанесет ужас и вред неприятелю, захватив его лагерь и ударяя напротиву стоящих или бегущих прочь; что будет делом вашего искусства и предусмотрения, и в чем с полною надеждою я на вас полагаюсь. Сообщите, Ваше Превосходительство, господам Генералам и Бригадирам, под вашею командою находящимся, сие мое предопределение, уверив каждаго из них, что я добрую и к ним надежду имею, что они будут вам лутчими помощниками в предлежащем деле, коль успех онаго послужит к знаменитости их усердия в заслуг пред нашею всемилостивейшею Государынею».


[Закрыть].

Племянников разделил свой корпус на два каре: одним предводительствовал он сам, имея под командою генерал-майора Гротенгельма и бригадира Гудовича, другой поручил в команду генерал-майору Замятину.

Войскам этим надлежало прежде всего набросать портативные мосты на Ларге; но как их приходилось кидать под неприятельскими пулями, то наш герой, поскакав вперед, перешел чрез реку, с одним офицером, и открыл, что воды было только по колено, и предложил Племянникову переправиться поспешно вброд, с пехотою и конницею, чтобы, таким образом, понести менее урону от неприятельских выстрелов, и, перейдя реку, остановиться под крутою горою, пока не будут все пушки переправлены. Это было исполнено, и неприятель, имевший на левом фланге батарею из 15-ти орудий, не мог уже нам вредить; но конница турецкая пыталась два раза захватить нас в тыл, переехав Ларгу, когда еще не все наши орудия были на другой стороне. Однака, наши так близко стояли к Пруту, что турки не могли иначе двигаться, как на половине ружейнаго выстрела, и потому оба раза были опрокинуты картечью, из гаубиц, поспешно перевезенных чрез реку[33]33
  Записки Гудовича. В Журнале действий армей Ее Императорскаго Величества в 1770 году этого нет.


[Закрыть].