Текст книги "Кавказцы или Подвиги и жизнь замечательных лиц, действовавших на Кавказе. Книга I, том 1-2"

Неприятель, с своей стороны, прислал к нашим, для переговора, чиновника. Князь Репнин поручил это Гудовичу. Турецкий чиновник объявил, что ежели русские на них нападут, то они тотчас уничтожат сдавшийся гарнизон. Гудович улыбнулся и отвечал девизом, переданным нашими предками: «лягемте костьми, ибо мертвые страму не имут, – и прибавил, – ежели эти несчастные не исполнили завета предков, то они не братья наши и мы их презираем; а турки за эту первую удачу над малодушным гарнизоном дорого поплатятся[55]55
  1-го июня бывший журжинский гарнизон доставлен под турецким прикрытием в корпус князя Репнина.


[Закрыть]».

Граф Румянцов, получа донесение об этом и уважая невозможность, по дальнему расстоянию, руководить своими наставлениями все действия Валахскаго корпуса, поручил князю Репнину распоряжаться самому, сделав ему примечание, чтобы он «в случае превосходнаго усилия неприятельскаго, предпочитал славу оружия пред всеми земли выгодами и ища неприятеля, чтоб иметь с ним дело, укрощал тем самым его покушения и доставлял защиту краю».

Князь Репнин, не зная еще этой воли главнокомандовавшаго, успел уже одержать победу.

Перейдя Аргис, при которой присоединился к Репнину и корпус генерал-майора Потемкина, наши были атакованы турками, старавшимися следовать за нами на другую сторону реки; но их к тому не допустили, и корпус, в начале ночи, благополучно отретировался к Бухаресту, остановился на высоком берегу Дембовицы, при монастыре Вакареште. Июня 10-го неприятель снова вздумал наших атаковать. Гудович, под командою князя Репнина, допустив турок выйти из кустарников, находившихся в двухстах саженях от нашего фронта, дал им время скучиться и подойти на картечный выстрел, и только тогда встретил их сперва картечью, а потом ядрами и гранатами. Поражение, претерпенное неприятелем, было неожиданно и сильно: турки поспешно ретировались. Гудович с корпусом, под командою его состоявшим, имея направо и налево пехотных стрелков, преследовал их по большой дороге до реки Сабары. Генерал-майор Потемкин, стоявший на правом фланге, также неприятелем атакованный, равномерно опрокинул и преследовал бежавших до той же реки, при которой князь Репнин приказал победителям остановиться. Турки отретировались к Журже.

За всю эту экспедицию Гудович не получил никакого награждения.

Генерал-поручик князь Репнин вскоре потом занемог, а находившийся под его командою генерал-поручик Эссен[56]56
  В современных Официальных известиях фамилию этого генерала писали: «Ессен».


[Закрыть] вступил в командование войсками.

В это время Валахия, по которой течет весьма много рек, от беспрерывных дождей, подверглась наводнениям: Аргис и Сабор слились почти в одно озеро и не было возможности сделать никакого движения ни нам, ни неприятелю; Дембовица под Бухарестом и Яломица наводнили все низкия окрестности и испортили переправы, а река Серет разлилась верст на шесть, сорвала и разнесла бывший на ней мост на судах.

Граф Румянцов предписал Эссену, чтобы он потщился искусными движениями отвлечь турецкия силы от Журжи и, заманя их в неудобопроходимыя места, которыми край наполнен, поразил неприятеля и, – если будет удобно, – возвратил бы крепость.

Прибыв под Журжу 6-го августа, с частию войск своих, при которых находился и Гудович, Эссен отрядил конницу вверх по Дунаю, для закрытия осады, а сам, по рекогносцировании, положил штурмовать крепость и приказал нашему герою представить диспозицию, одинаковую с той, по которой она была взята при Олице. В крепости находилось, по имевшимся сведениям, до 10,000 человек и у турецкаго ретраншамента были против прежнего вал возвышен и ров укреплен сильнее, а у нас находилось не более 5,000 чел. и только 8 орудий стараго калибра: 4 осадных и 4 больших двенадцатифунтовых пушки. Поэтому Гудович советовал, прежде штурма, возвести против средины ретраншамента батарею с большим ложементом, и только по пробитии бреши, – от которой неприятель должен был бы отступить, – впезапно, пред светом, после сильной канонады, двинуть войска одновременно из ложемента в пролом и остальные двумя колоннами, вправо и влево, на стены. Эссен не принял этого совета и настоял произвести немедленно штурм, желая упредить усиление неприятеля, котораго можно было ожидать.

В ночи на 7-е августа был произведен приступ тремя колоннами; правою командовал генерал-майор Черторижский, среднею – Гудович, а левою – генерал-майор Олсуфьев[57]57
  Журнал военных действий армей Ее Императорскаго Величества, в 1771 году, под 11-м августа, рапорт Эссена к графу Румянцову. Гудович, в своей Записке, говорит: что правою колонною начальствовал Олсуфьев, а левою Черторижский.


[Закрыть]. Несмотря на одушевление начальников и нижних чинов, это нападение, не приготовленное действием артиллерии, от отчаяннаго сопротивления гарнизона, до такой степени не удалось, что около 2,000 наших пали на месте и 7 пушек сделались добычею турок[58]58
  Военно-Экциклопедическгй Лексикон, 2 изд., статья Журжа, По рапорту Эссена, помещенном в Журнале военных действий армей Ее Императорскаго Величества в 1771 году, под 11-м августа, убито, кроме офицеров, 1714 нижних чинов, о потерянных пушках не упоминается.


[Закрыть]. Колонна Гудовича, состоявшая из 980 человек и из 200 человек резерва, достигла вала и уже приставила несколько лестниц; но, неприятель, вдвое превосходивший нападавших, остановил ее сильным ружейным и пушечным огнем: урон в этой колонне простирался убитыми и ранеными до 760 человек. Сам Гудович также был ранен в ногу, и колонна, хотя получила из резерва еще подкрепление, но не могла уже взойти на вал и отступила[59]59
  Записка Гудовича. В Журнале военных действий армей Ее Императорскаго Величества в 1771 году, под 11-м августа, нет ничего о действиях Гудовича, а сказано: «генерал-поручик Ессен, похваляя усердие и храбрость всем бывших в сем деле, а особливо храбраго майора Рахманова, который был на валу, составлял при отступлении арриергард и, собрав раненых, препроводил их в лагерь».


[Закрыть]. За нею отретировались и все остальныя войска, бывшия уже в форштадтах и остановились в лагере в версте от города. Неприятель здесь наших не безпокоил. По собрании раненых, сколько это было возможно, они, при наступлении ночи, отправлены на высоты, за семь верст далее, по дороге к Бухаресту. После полуночи начал отступление и весь корпус, и на рассвете прибыл на те же высоты. Небольшия неприятельския партии хотя сюда и подъезжали, но не вступали в дело. Простояв на высотах один день, для восстановления порядка, корпус продолжал отступление чрез Аргис, – перейденный 11-го, – на реку Сабару, при которой и остановился.

Заметим, что урон, претерпенный русскими в этом деле, и превосходивший другие потери тогдашней войны, имел весьма неблагоприятное влияние на все народонаселение Валахии.

Наш герой не мог еще ходить от полученной раны, как, чувствуя возможность быть на коне, снова обнажил меч: 25-го августа генерал-поручик Эссен отрядил его, с небольшим корпусом, – состоявшим из незначительнаго числа пехоты и конницы и одного казачьяго полка, – к урочищу Подалупу, на Дунайском заливе, против Силистрии. Находясь здесь, Гудович неоднократно поражал неприятеля, переправлявшаяся чрез Дунай из Силистрии, и особенно 6-го сентября.

В этот день Гудович, получив известие, от своих передовых команд, о переправе турок на наш берег при Ликарештах, в числе 800 человек, отправил против них всю свою конницу, а в подкрепление двинулся лично с пехотою. Неприятель тотчас вступил в перестрелку с легкими войсками; но когда показалась наша пехота, он начал отступление. Сам Гудович шел прямо по дороге для того, чтобы отрезать туркам переправу на Подалупе, а майору Шемякину с карабинерами, и донскому полковнику Агееву с его полком приказал наступать прямо и, если пехота не успеет исполнить свое намерение, то напасть конницею. Все так хорошо удалось, что наша конница, достигнув турок при переправе, ударила на них во всем стремлении и тотчас прервала оружейную оборону, которую употреблял неприятель против пехоты. Турки, видя более 200 своих павшими на этом месте, пустились в бег, оставив захваченных жителей и одного казака. При этом нами взяты в плен сын силистрийскаго паши и 4 рядовых. Неприятель был преследовал почти до самаго дунайскаго берега; сколько позволяла наступившая ночь. Наш урон, весьма небольшой, состоял только в одних раненых. Гудович похвалил поступавших храбро в этот день: майора Шемякина, ротмистра Делабота, поручиков: Нолкена, Небольсина и корнета Клочкова и донскаго полковника Агеева, свидетельствуя о последнем, как отменном наезднике, который своею рукою поражал неприятеля[60]60
  Журнал военных действий армей Ее Императорскаго Величества 1771 года, под 10-м сентября. Гудович в своей Записке, говорит, что во время этого своего командования, не означая именно когда, он однажды взял два знамени и более сотни пленных.


[Закрыть].

Вскоре неприятель начал собираться в больших силах при Журже, под начальством секретно назначеннаго визиря Мусун-Оглу, – продолжая называть прежняго, пред ним бывшая, визирем, и стараясь тем обмануть генерал-фельдмаршала. Но граф Румянцов, узнав об этом, усилил правый фланг армии, на реке Сабаре стоявший, гренадерским корпусом, находившимся под командою генерал-майора князя Долгорукова[61]61
  Василий Владимирович, впоследствии бывший генерал-поручиком в отставке, и скончавшийся в 1782, а по другим сведениям, в 1784 году.


[Закрыть], а потом генерал-майора Текелли, – до того расположенным ниже Силистрии на Дунае.

Между тем турки атаковали расположенный на Сабаре войска, под командою генерал-поручика Эссена, и принудили его отступить к Бухаресту. Тогда и Гудовичу приказано было, оставив свой пост, стараться перейти Дембовицу в двенадцати верстах ниже Бухареста, прикрыть оставленных на реке больных и отослать их далее к речке, лежащей в 4-х верстах от Бухареста. Наш герой поспешно перешел Дембовицу, и скрытно расположил свой корпус за высотами, пред ним находившимися, с намерением обеспечить с той стороны армию от неприятеля, а на случай атаки находиться в тылу туркам.

Здесь вскоре Гудовича сменил гренадерский корпус; а наш герой, по приказу переправившись обратно на левый берег Дембовицы, двинулся, вверх по реке, к Бухаресту, при котором снова перешел на правый берег Дембовицы и соединился с главным корпусом.

20-го октября неприятель, в больших силах, в 45,000 человек[62]62
  Гудович в своей Записке. В рапорте Эссена, помещенном в Журнале военных действий армей Ее Императорскаго Величества 1771 года, под 2-м ноября, показано: «по объявлению пленных, от 30-ти до 40,000 конницы и от 7-ми до 8,000 пехоты.


[Закрыть], снова пришел к урочищу Попешти на Дембовице, и ретраншировал свою пехоту в шести верстах от главнаго нашего корпуса. Турками командовал сераскир с тремя пашами, а визирь Мусун-Оглу остался при Журже, справедливо предсказывая неудачу предположеннаго предприятия, потому что они имели более конницы, нежели пехоты. Эссен, приготовив войска свои к бою, сперва ожидал неприятеля; но вскоре почел за долг сам идти на него, тем более, что турки могли рановременно обозреть корпус Текелли и обратить на него все свои силы, или же, воспользуясь ночью, избежать приготовленнаго им удара.

Вследствие этого, правое наше крыло, под командою генерал-майора князя Долгорукова, устремилось на высоту, впереди фронта лежавшую, а сам Эссен пошел прямо на турок. Не ожидая такого нападения и будучи им встревожен, неприятель собрался толпами, а потом отрядил часть своих сил вправо, чтобы, по переправе чрез Дембовицу в брод, которых река имеят много, – занять Бухарест и ударить на наш обоз. Генерал-майор князь Долгоруков, получа известие об этом движении, тотчас отправил полковника князя Кантемира, со всеми легкими войсками и пятью эскадронами конницы для опровержения их намерения. Когда же неприятель на этом пункте усилился до 3,000 человек, то Эссен двинул туда корпус Гудовича.

Наш герой, переправясь поспешно, не только подкрепил эскадроны и легкия войска; но, встретя неприятеля своею артиллериею и ружейными выстрелами, опрокинул турок и, шестью карабинерными эскадронами, в команде у него находившимися, преследовал и поражал бегущих, чем и очистил левый берег Дембовицы[63]63
  Так по Записке Гудовича. В рапорте Эссена, помещенном в Журнале военных действий армей Ее Императорскаго Величества 1771 года, под 2-м ноября, говорится: «встретя неприятеля своею артиллериею, подал князю Кантемиру способ нанесть такой удар, что неприятель, побежав, принужден был в реку метаться».


[Закрыть].

В то же самое время главный наш корпус, атакуя неприятеля во фронт, а скрытно стоявший генерал-майор Текелли во фланг и тыл, разбили совершенно сераскира, который, не останавливаясь, бежал к Журже, и очистив крепость, далее за Дунай.

Эта победа, дозволившая нам снова перейти к наступательным действиям, было остановленным поражением 7-го августа, одержана не более как 8,000 человек, составлявших все число сражавшихся с нашей стороны. Между лицами, об отменном мужестве и неустрашимости которых свидетельствовал Эссен, находился Гудович, и, как за прежний подвиг при урочище Подалупе, так и за этот последний, получил Высочайшее благоволение.

По вступлении войск, действовавших в Валахии, на квартиры, Гудович, в начале 1772 года, был отправлен фельдмаршалом в Киев для принятия мер, вместе с генерал-губернатором Воейковым, генерал-поручиком Сиверсом, находившимся там для собрания рекрут, и гвардии майором Шиповым, имевшим начальство над карантинами, к скорейшему пропуску задержанных в обсервации за Днепром рекрут, в которых армия, – будучи два года не комплектована, имела крайнюю надобность.

Исполнив поручение с успехом и явившись к графу Румянцову до выступления войск из квартир, Гудович получил бригаду, состоявшую из двух полков и двух гренадерских баталионов, в корпусе, находившемся при самом генерал-фельдмаршала.

Этот год прошел в переговорах, в течение которых армии пребывали в бездействии, по заключении перемирия.

Гудович в начале сентября, находясь в лагере, при урочище Уанче, заболел эпидемическою гнилою горячкою, от которой тогда у нас померло большое число, как нижних чинов, так и офицеров. По вступлении армии на квартиры, наш герой был довезен больной в Яссы, где фельдмаршал поручил было ему сперва кавалерийскую бригаду, а потом пехотную; но, худо выздоравливая, по совету медиков, он вынужденным нашелся удалиться с театра войны, взяв сперва шестимесячный, а потом еще четырехмесячный отпуск в Россию, а поэтому и не участвовал в кампании 1773 года.

Турки, ободренные тем, что русские в эту кампанию не успели утвердиться на правом берегу Дуная, вознамерились в 1774 году начать наступательныя действия, с целью заставить нашу армию очистить Валахию. С своей стороны Императрица приказала графу Румянцову действовать наступательно.

Главнокомандовавший разделил свои войска на три части: одна – под начальством графа Салтыкова, была назначена для осады Рущука, другая – под командою самаго фельдмаршала, направлена против Силистрии, а третья – под начальством Каменскаго, двинулась к Шумле.

Гудович, по выздоровлении, явившись, в начале марта, в армию, был определен в команду генерал-аншефа графа Салтыкова[64]64
  Ивана Петровича, впоследствии генерал-фельдмаршала.


[Закрыть], начальствовавшаго войсками в Валахии, и отряжен им к Журже, с поручением командовать двумя полками, составлявшими в крепости гарнизон, тремя баталионами пехоты и двумя казачьими полками.

По переходе графа Салтыкова чрез Дунай, при устье Аргиса, и приближении его на пять верст к Рущуку, Гудович сделал мост чрез рукав этой реки, протекающей при Журже, а на главном ее течении расположил большую батарею, которою успешно отражал сильныя неприятельския высадки на судах. Этим наш герой препятствовал турецким галерам спускаться по Дунаю, заходить в тыл войск наших, на правом берегу находившихся, и учредил с последними прямо верную коммуникацию. Вслед за тем, граф Салтыков, призвав Гудовича на ту сторону Дуная, поручил ему в команду половину своих войск, на правом фланге.

Июля 14-го, когда сераскир Гассан-Паша, – бывший после капитан-пашею и потом визирем, – вышел со всем гарнизоном из Рущука и приближался к правому флангу, для произведения атаки, а Гудович открыл уже по туркам канонаду, прибыл курьер от графа Румянцова, с известиями о заключении славнаго Кайнарджийскаго мира. Естественно, что начавшееся сражение было остановлено.

Вслед за тем войска переправились чрез Дунай к Бухаресту. Граф Салтыков вскоре отправился в Россию, а команда над всеми войсками, ему подчиненными, была вверена Гудовичу, которому генерал-фельдмаршал приказал, отпустив все войска, оставить при себе только один полк пехоты и гарнизон журжевский, из двух полков состоявший, сдать эту крепость туркам и, взяв с собою больных, как обыкновенных, так и находившихся в чумном госпитале и карантине, следовать в Молдавию.

Исполнив поручение успешно, Гудович был назначен командовать войсками, расположенными под Карпатскими горами, под начальством генерал-майора Глебова.

Вслед за тем, в исходе ноября, ему вверена дивизия, состоявшая из двадцати двух полков пехотных, кирасирских и карабинерных и двух казачьих, которой винтер-квартиры назначены в бывшей Польше. Достигнув Днестра, у Могилева (Подольского прим. ред.), в декабре, Гудович, по позднему времени года, встретил большия затруднения в переправе войск: одни полки перевезены на паромах, пока это было еще возможно, а другие перешли уже по льду. Главная квартира графа Румянцова находилась в Могилеве, в котором расположилась и одна пехотная бригада из дивизии Гудовича, а дивизионная квартира нашего героя помещалась в местечке Шаргороде, где он простоял зиму.

В 1774 году Иван Васильевич не получил никакого награждения, оставаясь по армии вторым генерал-майором, когда первый не участвовал в войне, а находился в Сибири при команде.

3-го мая 1775 года Гудович, по повелению генерал-фельдмаршала, повел в Малороссию корпус, из двух полков пехотных и двух карабинерных, из которых одним – Нижегородским карабинерным – командовал полковник Татищев[65]65
  Николай Алексеевич.


[Закрыть], впоследствии генерал от инфантерии и граф. По прибытии на место, также по повелению графа Румянцова, он произвел инспекцию карабинерным полкам, и нашел один из них, командуемый полковником Тыртовым, весьма неисправным, а другой – полковника Татищева, в лучшем порядке и во всей исправности.

Вслед за тем, ему была вверена в команду часть войск, из шести полков состоявшая: одного гренадерскаго, трех пехотных и двух сейчас упомянутых карабинерных.

В исходе 1775 года Гудович имел новое поручение от графа Румянцова: сформировать три легкоконные полка: Киевский, Черниговский и Северский, из трех полков малороссийских компанейских[66]66
  Компанейские полки была учреждены в царствование Государя Алексее Михайловича малороссийским гетманом Многогрешным, и еще теперь существует из них один – Киевский гусарский Его Высочества Князя Николая Максимилиановича.


[Закрыть].

В 1776 году генерал-фельдмаршал, отправляясь в С.-Петербург, для сопутствия в путешествии Великому Князю Павлу Петровичу, и имея известие, что турки начали собираться при Очакове, приказал Гудовичу, с корпусом, состоявшим из четырех полков пехотных и двух тысяч малороссийских казаков, следовать сначала к Днепру, ниже Перееславля, оттуда к Елисаветградской крепости; а в сентябре, далее к стороне Очакова, до речки Березовки, в 85-ти верстах от Елисаветграда, на которой наш герой и простоял до декабря. Возвращаясь в Малороссию на винтер-квартиры, пустою тогда степью, без жилья, он испытал большия трудности от наступившей зимы, с морозами и вьюгами.

В половине апреля 1777 года Гудович выступил опять в поход, к устью реки Ингула, и расположился лагерем при реке Громоклее, в восьми верстах от Буга. В это время, состоя, как выше сказали, вторым генерал-майором, он произведен, по старшинству, в генерал-поручики. Между тем, турки не переходили чрез Буг и не делали никакого покушения, и самое число их войск, собранных под Очаковым, уменьшилось. Поэтому Гудович, в начале ноября, отвел полки, в команде его состоявшия, на зимния квартиры.

По новому расписанию армии на 1779 год, наш герой получил в команду шесть полков пехоты, принадлежавших к войскам, вверенным генерал-фельдмаршалу графу Румянцову.

В половине апреля 1780 года, Гудович, с этими полками, прибыл в Киев, и здесь, с ними и легкоконным Киевским полком, – в котором был подполковником граф Беннигсен, впоследствии генерал от кавалерии и главнокомандовавший Второю Армиею, – командовал маневрами, производимыми, по повелению фельдмаршала, в присутствии императора Иосифа II, изъявившаго ему за то свое удовольствие.

С этого времени по 1783 год он начальствовал частию войск в Малороссии, а с 15-го июня 1783 по 26-е апреля 1784 года командовал шестью пехотными и шестью конными полками в корпусе генерал-аншефа графа Салтыкова, расположенными в бывшей Польше.

Не получив никакой награды, начиная от 1772 года и в самое заключение с Портою перваго мира, он 1-го января

1784 года был пожалован орденом Св. Александра Невскаго, чрез двенадцать лет и несколько месяцев после получения ордена Св. Анны.

Когда корпус, находившийся в Польше, был распущен князем Потемкиным, тогда генерал-фельдмаршал отправил Гудовича в Херсон, командовать частию войск, состоявшею из шести полков пехоты и легкоконнаго Елисаветградскаго, – сформированнаго им в десяти эскадронах, – трех рот артиллерии бывшаго отборнаго бомбардирскаго полка и четырех донских казачьих полков. Ему, вместе с тем, были подчинены: Херсонская крепость и, на левом берегу Днепра, Сбуривский ретраншамент, где стоял пехотный полк, и Кинбурнская крепость. Отсюда наш герой должен был находиться в сношении с трехбунчужным пашею, командовавшим в Очакове и бывшим потом визирем.

По приезде в Херсон, Гудович нашел чуму; но, при помощи искуснейшаго доктора Самойловича, он успел прекратить заразу. Сверх того, как там производилось строение кораблей вице-адмиралом Сухотиным, то Ивану Васильевичу также предписано доносить о ходе работ и о необходимых пособиях для их успеха.

Деетельная и полезная служба Гудовича вскоре снова обратила на него особенное внимание Государыни и, в апреле

1785 года, он Высочайше определен в должность генерал-губернатора Рязанскаго и Тамбовскаго, с повелением, оставив команду, явиться к Высочайшему Двору, где удостоился получить Всемилостивейшия наставления.

Вслед за тем, независимо от генерал-губернаторства, он назначен, в октябре того же года, инспектором армии, как по кавалерии, так и по инфантерии, в зависимости генерал-инспектора всех войск армии, князя Потемкина.

Обозрев губернии во всем в точности, Гудович, в 1786 году, снова явился в Петербург, с донесением Императрице о всем, им устроенном, и с планами о новом устройстве в них городов, и 22-го сентября следующаго года, – за приведение в порядок губерний, ему вверенных, – Всемилостивейше пожалован орденом Св. Равноапостольнаго Князя Владимира первой степени. С этого времени по 1789 год наш герой мирно отправлял должность генерал-губернатора Рязанскаго и Тамбовскаго.

Между тем, совершенно неожиданно началась вторая война с Турциею. Императрица, желая обеспечить пределы России на юге, в 1783 году приняла в свое покровительство крымскаго хана, и, хотя, в следующем году, Порта согласилась на эту меру, но, в 1787 году, подстрекаемая Англиею и Пруссиею, объявила России войну.

В первую кампанию мы, по неимению средств, ограничивались оборонительными действиями, во вторую – главною целью было овладение Очаковым и Хотином; наконец, в 1789 году, Порта решилась действовать наступательно на левом берегу Дуная, а князь Потемкин, принявший главное начальство над двумя нашими армиями, предположил овладеть Бендерами и Аккерманом.

Привыкши к военной жизни, наш герой не мог при этом оставаться праздным отдаленным зрителем побед соотечественников, и, в начале 1789 года, прибыв в С.-Петербург, лично испросил у Государыни позволение участвовать в военных действиях. Императрица, милостиво приняв просьбу, назначила заслуженнаго генерала в армию князя Потемкина, с оставлением в его ведении управляемых им губерний.

Прибыв в квартиру Потемкина, находившуюся в Кременчуге, Гудович получил в команду главный корпус, расположенный при взятом уже тогда Очакове, с зависимостью прямо от ордера главнокомандовавшаго. Корпус состоял из отряда егерей, одного баталиона гренадер, одного гренадерскаго полка, пяти полков пехотных и двух легкоконных.

Во время этого командования, неприятель, с большим флотом, подходил два раза к Очакову и Кинбурну; но, видя меры, принятыя Гудовичем для их охранения, не осмеливался приблизиться ближе пушечнаго выстрела. Последний приход неприятельскаго флота был во время личнаго присутствия князя Потемкина, который, за распоряжение Гудовича, изъявил ему свою признательность.

Вслед за тем, в сентябре, главнокомандовавший, предпринимая генеральное движение на неприятеля, предписал Гудовичу произвесть поиск на укрепленный замок Хаджи-бей, – где ныне Одесса, – пред которым тогда, в пяти верстах, в море, находился весь флот неприятельский, и в самой бухте котораго стояло двадцать восемь военных турецких судов.

Наш герой отправился из-под Очакова 3-го сентября и, обойдя несколько заливов Чернаго моря, прибыл, к 12-му числу, на два марша от замка. Неприятель ничего не подозревал.

Командовавший передовыми войсками, для этого предприятия отряженными, генерал-майор Рибас[67]67
  Осип Михайлович.


[Закрыть],– впоследствии известный адмирал, – ночью на 12-е число, с тремя полками конными и тремя пеших казаков Вернаго войска Черноморскаго и с шестью их пушками, перебрался за перешеек, между морем и обоими Куяльниками лежащий, а в следующую ночь присоединились к нему, тем же путем, два баталиона пехоты с четырьмя осадными, двумя полевыми и четырьмя полковыми орудиями. Тишина, осторожность, порядок, которые наблюдаемы были войсками при переходе этого опаснаго места, подверженнаго выстрелам с флота неприятельскаго на расстоянии восьми верст, заслуживали особенное внимание. Сам Гудович столь же скрытно следовал со всем корпусом вправо, чрез вершины Куяльника, и, остановясь в восьми верстах от передовых войск, 13-го обозревал их и, по возвращении к корпусу, отрядил на левый фланг, под прикрытием баталиона пехоты, десять орудий артиллерии.

При наступлении ночи придвинулся генерал к Хаджибею и расположился от замка в семи верстах, с намерением подкрепить при нападении передовыя войска и тем умножить поражение неприятеля.

Генерал-майор Рибас, 13-го, соединя свою команду в Кривой Балке, распорядил атаку таким образом, чтобы полковник Хвостов, с одним баталионом пехоты и имея на правом фланге два пехотные полка черноморских казаков, приблизился берегом к замку и старался взойти на него по лестницам; а в то же время и казаки, подступив, должны были лезть на стены и развлекать внимание неприятеля. Другому пехотному баталиону, под командою секунд-майора Воейкова, с одним черноморским пешим казачьим полком, приказано занять форштадт и препятствовать как сикурсу с моря, так и к побегу из замка. На перешейке устроена была батарее из 4-х осадных и 12-ти полевых орудий, чтобы стрелять с фланга по неприятельским судам.

В таком порядке, выступив в семь часов вечера, войска, в глубокой тишине, под продивным дождем, пришли в балку, в двух верстах от замка лежащую.

В 4 часа пополуночи, 14-го числа, генерал-майор Рибас пошел на приступ. На левой стороне полковник Хвостов, под картечными выстрелами с неприятельскаго флота, перейдя овраг, приблизился на сто сажен от стены. После сделанной в части секунд-майора Воейкова черноморскими казаками тревоге и по открытии с замка пальбы, он поспешил, не ожидая праваго своего фланга, поставить первую лестницу, за которою тотчас были приставлены и другие. Турки производили жестокий пушечный и ружейный огонь со стен и с флота, но, не смотря на это, менее нежели в четверть часа, левая сторона стен была нашими занята; а вскоре они овладели и воротами и, наконец, всем замком.

Сскунд-майор Воейков, открытый неприятелем, устремился, с отличною скоростию и порядком на окрестное селение и выбил турок; оставив в нем свой резерв, он сам явился в назначенное ему место, для воспрепятствования сикурсу с флота.

Жестокая канонада с турецких судов, и особенно бросаемыя ими бомбы, начинали нам вредить; но вскоре батарее, отряженная Гудовичем, с артиллерии майором Меркелем, и перенесенная на правую сторону замка с левой, где она не могла успешно действовать, не только заставила неприятеля умолкнуть, но и обратила его в бегство. Два поврежденныя нашими орудиями лансоне (судна) даже опустили флаг, приблизились к берегу и сдались. Гудович приписывал при этом отменную хвалу искусству майора Меркеля.

Турки потеряли убитыми более 200 человек; в плен взяты: двухбунчужный Ахмет-Паша, бинбаша I, агов 5, байракторов 5 и капитан судна 1.

Трофеи победителей состояли в 7-ми знаменах, 2-х флагах, 12-ти пушках, 22-х бочках пороху и 800 ядрах разнаго калибра.

Наш урон состоял в 5-ти убитых, а ранено: 1 офицер и 32 человека нижних чинов.

Генерал-майор Рибас особенно рекомендовал полковника Хвостова – как храбраго и расторопнаго офицера; майора Меркеля, секунд-майора Воейкова и капитанов Воинова, Люберха и Трубникова; квартирмейстеров Девлекеева и Эрдмана, поручика Боасселя, подпоручика Слободчикова, секунд-майора Сендерса, подпоручика Беляка, есаула Кумшацкаго, сотников Лапина и Сенянина, хорунжаго Мельникова и сержантов Зюзина и Попова. Он похвалил также отменно черноморцев: кошеваго атамана Чепегу, полковника Белаго, хорунжаго Высочина, старшин Лисеневича и Левенца, есаула Чайковскаго, и хорунжих Сербена и Белаго, прибавляя, что во все продолжение экспедиции имел великое пособие в доставлении провианта, снарядов и в других нужных случаях от войсковаго судьи подполковника Головатаго.

Гудович, свидетельствуя об отличности всех рекомендованных генерал-майором Рибасом, кроме того, приписывал также особливую похвалу оказавшим усердие, расторопность и исправность в разных от него поручениях: капитану Титову, подпоручику Игнатьеву, есаулу Табанцу, который вел корпус по тамошним трудным дорогам, и поручику Булгартию.

Генерал-фельдмаршал, с своей стороны, препоручил в Высочайшее благоволение все войска, с успехом предприятие совершившия. Но наш герой за него не получил никакого награждения.

В это время князь Потемкин предпринимал осаду Бендер. Желая усилить свое войско, главнокомандовавший приказал Гудовичу, взорвав и срыв Хаджибей, идти к Бендерам, по левому берегу Днестра, с баталионом гренадер и полками гренадерским и двумя легкоконными, а два пехотные полка, при нем находившиеся, отправить в Аккерман.

Гудович двинулся прямо, пустою степью, и счастливо достигнув крепости, расположил свой корпус на Днестре, примкнув правым флангом к реке.

Чрез день после него, 30-го октября, пришла под Бендеры и вся наша большая армия, расположилась по другой стороне реки и обложила крепость. Князь Потемкин приказал Гудовичу, вместе с генералом от артиллерии бароном Меллером-Закомельским[68]68
  Иван Иванович, умерший в следующем 1790 году, от раны, полученной при нападении на крепость Килию.


[Закрыть], произвести рекогносцировку и представить ему план о сделании апрошей и батарей, а между тем возвести одну батарею на левом берегу Днестра. Последнее наш герой исполнил в ту же ночь, построив батарею в кустарниках, лежащих на пушечный выстрел от стен. Столь важная и столь поздно начатая осада могла бы иметь самые неприятныя для осаждавших последствия, если бы Бендеры вздумали защищаться; к счастию, гарнизон, хотя и состоял из 16,000 человек, но был устрашен воспоминанием кровопролитной осады 1770 года и, 3-го ноября, сдался на капитуляцию.

Простояв после этого с корпусом несколько времени на левом берегу Днестра, Гудович получил повеление распустить войска на зимния квартиры, а самому отправиться, до начатия кампании, в губернии ему вверенныя.

В начале марта следующая года, снова явившись в Яссы, наш герой, по повелению князя Потемкина, как инспектор армии, сделал инспекцию одному карабинерному и одному пехотному полкам, находившимся в 80-ти верстах от главной квартиры, а потом был отправлен за Буг, к селению Соколам, для формирования корпуса, из двух гренадерских и одного пехотная полков и из корпуса егерей в четыре баталиона, и с ним двинулся к Бендерам, при которых, расположившись скрытно лагерем, ожидал повеления главнокомандовавшаго. По прибытии туда самого князя Потемкина и войск, на квартирах в Молдавии расположенных, вся сосредоточенная армия была разделена на две дивизии: первая поручена генерал-аншефу князю Репнину, а вторая – Гудовичу. В этом лагере он сделал инспекцию, пришедшему из Молдавию, С.-Петербургскому гренадерскому полку и переформировал его из четырех баталионов в два комплектные баталиона, с переименованием, из С.-Петербургская, Николаевским гренадерским полком. После половины сентября, главнокомандовавший отправил генерала от артиллерии барона Меллера-Закомельскаго, с корпусом, для взятия крепости Килии, а дней чрез десять, повелел идти туда и Гудовичу, с отборным гренадерским корпусом, из полков: четырехбаталионнаго комплектнаго Екатеринославскаго, и двухбаталионных Малороссийскаго и комплектнаго Николаевскаго, с принадлежащею к ним артиллериею, и десятиэскадронным Елисаветградским легкоконным полком.