Текст книги "Мой необычный друг"

Евгения Кинер

«Новый кетчуп «Галактика»! Сделан из особого сорта томатов, выращенных на экологически чистых спутниках! «Галактика» – лучшее, что вы попробуете на Земле и в космосе».

– Чёрт! – выругался Алекс и швырнул пульт от головизора на пол. Помидоры с экологически чистых спутников! Если всё будет продолжаться как прежде, кетчуп они увидят только в рекламе. И в мечтах.

Он открыл холодильник, вытащил бутылку пива и отпил, мрачно оглядывая поля, вид на которые открывался из окна кухни. Толстые стебли, яркие зелёные листья и томаты… Огромные, как голова ребенка, красные, как песок Марса, сочные, пахучие томаты! Урожая с поля хватило бы, чтоб приготовить кетчуп для всех хот-догов, пасты и стейков на Земле и колониях! И какой кетчуп! Все уже поди и забыли, каков он, вкус настоящих продуктов!

Алекс вздохнул и ударил кулаком по стене. Но! Всегда есть «но»! На Землю третий год отправляются только жалкие крохи урожая! Если это повторится снова, компания найдёт другого фермера на более благополучном спутнике.

– Мойра! – закричал он, наконец-то решившись. – Неси костюм!

Жена, уже давно с тревогой ожидавшая в другой комнате, прибежала на зов. В руках она тащила тяжёлый прорезиненный костюм со шлемом, напоминавший скафандр. Алекс, кряхтя и морщась, принялся натягивать неудобное одеяние.

Мойра с мольбой посмотрела на него.

– Дорогой, может, всё-таки вызовем специалистов? Это продолжается уже так долго! И ведь…

– Нет! – отрезал муж. – Это моя работа, а ты готова спасовать перед любыми незначительными трудностями! Все в моей родне были фермерами: отец умудрялся растить салат на засоленной почве, дед контрабандой вывозил модифицированные семена из Таиланда, а картошку прадеда заказывали даже из Беларуси! А я… Что они сказали бы про меня? Сначала Землю признали слишком загрязнённой для выращивания растений, потом тот провал с грушами-мутантами на Марсе… Но здесь такая почва, что прорастут даже камни! А наша маленькая проблема скоро решится.

Он махнул рукой, облачённой в тяжёлую перчатку, опустил стекло на шлеме и направился к выходу.

– Закрой все окна и двери и не вздумай выходить на улицу! – крикнул он напоследок. А сам направился к сараю, где в красном ящике с надписью «Опасно! Препарат высокой токсичности!» лежал большой баллон.

«Это точно поможет, – улыбнулся Алекс, взваливая яд на спину. – Теперь у них нет шансов. Они ответят мне за потерянные три года».

Гроздья рубиново-красных томатов блестели на ветках, на днях уже можно снимать.

«Вот за этим я сюда и приехал», – любовно оглядывая поле, думал Алекс, подключая баллон к поливалкам.

Он приготовился нажать кнопку, но с беспокойством огляделся: что-то не так. Слишком шелестит листва. Они уже тут, наблюдают…

Сзади что-то ударило в плечо. Помидор. Алекс обернулся.

– Харрингтон! – зло выдохнул он.

У края поля стояло существо, более всего напоминавшее голубую гусеницу размером с лабрадора. Круглая голова с пухлыми щеками и узкими глазками увенчивалась четырьмя пушистыми усиками. Длинное тело с четырнадцатью синими ногами, по семь с каждой стороны, свернулось наподобие улитки. Передними лапами с шестью пальцами существо сжимало помидор.

– Конечно же, это я! – радостно согласился Харрингтон. – Кого ещё ты ожидал увидеть в моих владениях?

Алекс тихо зарычал.

– Красные плоды в этом году особенно хороши. Ты превзошёл сам себя, выражаю тебе особую королевскую благодарность, но пора начинать сбор.

Синие лапки потопали в сторону поля, а из подземных нор начали высовываться другие гусеницы. Совсем не такие: белёсые, размером с кошку, с тупыми невыразительными мордами. Разумным среди них оказался только Харрингтон. Он управлял колонией, а остальные безропотно подчинялись. Когда на спутнике проводили исследование фауны, гусениц сочли насекомыми, от которых легко избавиться.

Они встретились, когда Алекс высаживал первый урожай. Фермера забавляла голубая гусеница, которая повсюду ходила за ним и как попугай повторяла слова. Он назвал инопланетянина Харрингтоном в честь собаки, которая жила у него в детстве. Вскоре оказалось, что гусеница не просто воспроизводит звуки, а понимает их и даже может отвечать. Это ещё больше понравилось Алексу, и скоро он уже рассказывал Харрингтону истории о Земле и производстве кетчупа, который тот слушал с восторгом, словно ребёнок сказки.

Всё изменилось, когда созрели первые томаты. Инопланетянин, ранее не видевший ничего красного, испытал священный трепет. А попробовав, исчез на несколько дней. Когда пришло время уборки, Алекс выехал к дальним полям на комбайне, но собирать оказалось нечего. Из земли торчали голые стебли, с которых оборвали даже листья. Тысячи следов, оставленных на почве, ясно указывали, кто виновен в преступлении.

Если бы Алекс обратился в службу дезинсекции, всё могло закончиться быстро. Но в нём проснулась семейная гордость, и фермер самонадеянно решил, что справится сам.

Сначала Алекс пришёл договариваться, но, увидев объевшегося Харрингтона, перемазанного томатным соком, рассвирепел и пообещал изгнать их силой. Голубая гусеница хмыкнула и прыгнула в нору, едва протиснувшись внутрь.

– Вернись, подонок! – орал Алекс в темноту.

– Бе-бе-бе-бе, – слышалось оттуда.

Вечер фермер потратил на установку сигнализации вокруг оставшихся посадок и разбрызгивание инсектицидов. Он сомневался, что Харрингтон и его сородичи – насекомые, но пришлось использовать то, что имелось. Ночью монитор слежения замигал, окрасив в красный цвет сразу все поля. Алекс носился между кустами томатов, расстреливая гусениц из лазерной винтовки, но они были повсюду, и к утру все грядки опустели.

Вечером Харрингтон явился к дому фермера. Его голубая кожа покрылась оранжевыми полосами и расчёсами.

– Ты отравил священные плоды! – с обидой сказал он.

– Это мои помидоры! – возмутился Алекс. – Не смей их трогать, или в следующий раз будет хуже!

Харрингтон сузил глаза и, почёсываясь, удалился. Ночью дом фермера закидали глиняными бомбами, наполненными слизью, которая растворила краску и прожгла дыры в пластиковых стенах. Это стало началом войны.

Роботы-охранники, заказанные Алексом, били гусениц током. В ответ те устроили в подвале подкоп и напустили в дом мелких жуков, похожих на блох и таких же кусачих.

В следующем году Алекс привез птиц. Они обошлись дорого, но хозяин заверил, что птицы сожрут каждую гусеницу, которая посмеет высунуть голову из норы. Сначала так и случилось, но вскоре птицы объелись настолько, что не могли подняться в воздух и, поддерживая крыльями раздувшиеся животы, лишь наблюдали, как гусеницы поедают томаты. Когда помидоры кончились, вредители унесли с собой и птиц.

Алекс потерял сон, похудел, запустил себя. Рыжие волосы потускнели, борода отросла и запуталась. Каждый день он заливал в норы горячее масло, затапливал их водой, засыпал камнями. В его голове зрели тысячи планов убийства, но всех гусениц уничтожить не удавалось. После каждого раза Харрингтон неизменно появлялся перед домом фермера, чтобы демонстративно съесть помидор. Иногда он спрашивал, не подскажет ли Алекс, как приготовить кетчуп? Фермер свирепел и стрелял в наглеца из винтовки, но тот всегда ускользал.

Мойра, до ужаса боявшаяся насекомых, отказывалась покидать дом. Уже на первый год она заговорила о переезде, но муж и слушать не хотел.

– Ещё одна попытка, – убеждал он её. – Ещё одна, и мы вызовем дезинсекцию.

Но всё повторялось вновь.

На третий год идеи закончились. Прекрасные поля томатов потихоньку краснели. На Земле ждали кетчуп. Алекс впал в депрессию. Остался последний приём – сильный яд, запрещённый компанией, ведь людям обещаны экологически чистые помидоры! Но Алекс больше не мог терпеть. Он устал.

Он глядел на удаляющегося Харрингтона, готовясь нажать кнопку. Токсин из баллона пойдет по системам полива и равномерно опрыскает все помидоры, а заодно и гусениц. Не выживет никто. Алекс поймал себя на мысли, что ему немного грустно, почему они не могут просто уйти? Фермер стряхнул с себя наваждение и вдавил кнопку.

Жёлто-зелёный газ смешался с водой и пошёл по трубке. И тут Алекс почувствовал, как что-то мокрое потекло по его стопе. Пока он отвлекался на Харрингтона, кто-то тихо прогрыз сапог и воткнул в дырку одну из трубок системы полива. Алекс вырубил поливалку, судорожно задергал ногой, пытаясь скинуть обувь, но сапоги намертво соединялись со штанами. Костюм наполнился жуткой химической вонью, токсин быстро испарялся. Перед глазами всё поплыло, и Алекс потерял сознание.

Очнулся он дома, в постели. Голова трещала, комната плыла. Над ним склонилась Мойра, лицо её распухло, наверное, она долго плакала.

– Я думала, ты не очнёшься! – сказала она. – Когда гусеницы притащили тебя и бросили у двери, я думала, что ты умер!

– Они принесли меня домой?

– Да! И сняли костюм.

«Конечно, – подумал он. – Если я умру, кто же вырастит им помидоры?»

– Я позвонила в компанию. Они вызвали команду дезинсекторов.

На этот раз Алекс спорить не стал.

Дезинсекторы прибыли утром. Они выгрузили возле дома большие чёрные ящики и не спеша переодевались в термостойкую экипировку.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Алекс, вышедший на крыльцо вслед за женой. После отравления его шатало, тошнило и жутко болела голова.

– Алекс О’Коннор? – спросил один из них. – Я Нил Хоуп, начальник подразделения дезинсекторов. Ваша жена обрисовала ситуацию. Мы собираемся всё здесь сжечь.

– Сжечь? – ошарашенно повторил фермер.

– Да, – подтвердил дезинсектор. – Мы уже встречали таких вредителей, по-другому с ними нельзя. К сожалению, ваш урожай тоже погибнет, но потом компания пришлёт специалистов по обновлению почвы, и через месяц вы вновь посадите томаты.

Алекс присел на ступеньки. Он не мигая уставился на поле, заросшее помидорами. Наверняка между кустов сидят гусеницы и смотрят. Но вряд ли что-то понимают.

– Но… Один из них – Харрингтон, он не такой… Он думает и говорит… – проговорил Алекс.

Нил покачал головой.

– Да, это их мама. Вы дали ей имя? Плохая идея.

– Харрингтон – мама?

– Ага. Она управляет «рабочими» гусеницами, ну как пчелиная матка. Или муравьиная королева. Они бывают разумны, хотя ума у них не больше, чем у ребёнка. Честно говоря, плевать. Надеюсь, вы никуда не успели сообщить? Ведь тогда спутник закроют для освоения. А вы сами знаете, как тяжело найти место для земледелия. Это война, поймите. Война за землю, за натуральные продукты, за томаты, война за кетчуп. Эх, в этом году он не подешевеет.

Нил развернулся и направился к своим людям, жестами приказывая поторопиться. В чёрных костюмах, с огнеметами наперевес они выглядели устрашающе. Кусты зашевелились: наверное, гусеницы спешили скрыться.

Но не успели. Струи пламени охватили сразу десяток ближайших грядок. Чёрные люди продвигались вперёд, оставляя за собой сожжённые кустики и скрючившиеся трупики гусениц.

– Постойте! – Алекс забежал в дом и вернулся назад с большой коробкой. – Могу я собрать немного томатов? Это хороший сорт, пусть хоть на семена останется.

– Валяй, – пожал печами Нил.

Сгорбившись на грядках, проползая под склонившимися растениями, Алекс шарил по земле, оглядываясь, словно что-то искал. Срывал плоды без разбора, кидал их в коробку. Когда он возвращался с поля, по его щекам текли слёзы.

– Не горюй так, парень! – дезинсектор похлопал фермера по плечу. – Да одна коробка – немного, но скоро тебе никто не сможет помешать!

Алекс с мрачным видом удалился в сарай. Не хотел смотреть, как всё сгорит. Дезинсекторы работали быстро, им понадобился час на то, чтоб сжечь весь урожай, просканировать подземные ходы и пустить по ним огонь. Их катер отбыл до сумерек.

Вечером Алекс принес спасённые помидоры жене. Мойра смотрела сочувственно, пыталась обнять, но муж не терпел нежностей.

– Приготовь-ка лучше кетчуп, – попросил он её.

Они молча поужинали.

– Пойду прогуляюсь, взгляну на поля, – задумчиво проговорил Алекс.

– Но ведь уже темно! – попыталась возразить Мойра, но муж вышел.

Он брёл по обгоревшей земле, непривычно тихой без шелеста листьев. Пахло дымом, лёгкий ветер поднимал в воздух хлопья золы.

– Вот видишь? Видишь, что вышло? – бормотал под нос Алекс.

Он добрёл до края поля, немного постоял и зашёл в сарай. Открыл коробку, ту самую, в которой спасал помидоры. На дне лежал Харрингтон. Несколько его ножек обгорели, на мордочке застыло обиженное выражение.

– Привет, – прошептал Алекс, поглаживая голубую спинку. – Я принёс тебе кетчуп.

Ирина Погонина

Чёрный комочек смотрел круглыми мутноватыми глазками и беззвучно разевал ротик. Пацан в грязно-белой футболке с обязательной иностранной надписью держал его на ладони и развязно улыбался. Заметив мой интерес, длинно сплюнул и озвучил:

– Штука.

Котёнок был жалок и трогателен. Короткий хвостик мелко дрожал, а беззубый ротик открывался снова и снова. Котят отнимают от матери в месяц, а то и в полтора. Этому от силы недели три. И мне совсем не улыбалась перспектива выкармливать его из соски.

Попытавшись двинуться дальше, я с удивлением поняла, что ноги почему-то не слушаются. Потоптавшись, неубедительно пробормотала:

– Почему так дорого?

– Ха, так породистый же! Уши короткие, хвост какой толстый, – продавец приподнял котейку за шкирку, демонстрируя со всех сторон. А тот обвис, прикрыв глаза и поджав хвостик, покачиваясь пушистым мешочком.

Честно говоря, особой породистости в комочке не наблюдалось. А короткие, чуть вывернутые ушки и хвостик-морковка свойственны всем котятам, даже от бездомной кошки.

– Маленький очень.

– Ага, мамка померла, иначе не продавал бы.

Ни следа скорби по безвременно усопшей в голосе не обнаружилось. Более того, нагло-весёлое выражение чуть одутловатого лица вызывало сомнение в знакомстве с «мамкой» котенка.

«Нет! – решительно сказала я себе. – На носу квартальный отчёт, времени даже на полноценный сон не хватит. Не до возни с кошачьим младенцем. И лишних денег не предвидится, а впереди осенние закупки… Так что кругом марш, и пошла-пошла быстренько, без оглядки!»

Парень ещё раз сплюнул и небрежно подкинул малыша. Тот взлетел, испуганно растопырив коротенькие лапки, и шлёпнулся обратно. Дёрнулся и наконец-то издал еле слышный сиплый писк, в котором явственно послышалось «м-м-а-а». Я представила, как через пару минут после моего ухода эта рука широко размахивается и…

В магазине кроме привычных продуктов я захватила коробку детской смеси и кукольную бутылочку с соской. «Сто грамм тьмы» тихонько сопели в нагрудном кармане куртки.

* * *

Кошки были у меня всегда. И в раннем детстве – мама их тоже любила, и в студенческие времена – всем этажом прятали зверьку от коменданта общаги, и потом, когда я стала квартирособственницей. Последние года полтора жила одна. И малышка Тьма заняла привычную нишу домашнего любимца.

Хорошо, что я не замужем. Неизвестно, как супруг отнёсся бы к «подарку», забот с которым едва ли не больше, чем с человеческим младенцем. Во всяком случае, первые две недели приходилось и ночью вставать, и успокаивать детский плач, и грелку специальную купить, которая частично заменила маму-кошку. А уж вытерпеть запахи, которые появились, когда у малышки от неудачно выбранной смеси расстроился желудочек, по-моему, способны только самоотверженные женщины с материнскими инстинктами.

Вадим, и так появляющийся нерегулярно, именно в это время удачно уехал в отпуск. На этот раз почему-то с супругой, а не с секретаршей. Нет-нет, вариант поездки со мной даже не возникал.

Едва встав на лапки и чуть освоившись, котейка стала проявлять характер. Шустрая и своенравная, она умела настоять на своём. Спала в кресле, игнорируя новенькую комфортную корзинку, воду пила только из-под крана, а наполнитель горшка предпочитала определенной марки. Могла перевернуть миску с неугодной едой или спрятать нелюбезный предмет. Вот как она умудрилась затащить гранёный флакон с духами под ванну?!

Вадима Тьма невзлюбила с первого знакомства. Правда, это было взаимно. Нет, она не гадила ему в туфли. Она строго соблюдала секретность интимных дел. Она даже не вылизывалась прилюдно. Вадима она просто изводила. Ну скажите, кто, кроме неё, мог притащить мокрую тряпку в кресло, пока тот буквально на три минуты вышел покурить? Светлые брюки пришлось срочно стирать.

Личные тапочки разлюбезного, выставленные к порогу за пару минут до его прихода, тут же перемещались: один, скажем, в спальню, другой – глубоко под шкаф в прихожей! А однажды в тапке оказался разваренный пельмень. Конечно, обнаруженный ногой… Удивительнее всего то, что остальные пельмени в это время дружно кипели на огне. Добыть один из горячего булькающего варева Тьма не могла! Но вопль Вадима так перепутал мысли в моей голове, что об этом я задумалась гораздо позже.

В день моего рождения кошка прыгнула ко мне на колени с небольшим белым квадратиком, прилипшим к шерсти. Я заинтересованно прочла: «Серьги жен. Серебро, имитация. Акция. 300 руб. 87 руб.». Это был ценник на «старинные серебряные серьги», которые Вадим торжественно вручил мне, туманно намекнув на их немалую стоимость. Где эта бестия его откопала?

Праздничное застолье подходило к концу, когда я, выходя из туалета, услышала голоса в кухне. Голос Вадима звучал негромко, но с таким гневом и возмущением, что я невольно прислушалась.

– Как? Скажи, подлая тварь, как ты это сделала? Я ценник разорвал и выбросил там же, в магазине! Ты не могла… Это безумие! Как?

Слегка растягивая слова, ему ответил смутно знакомый голос. Грубо, но по существу:

– Отвали, козёл.

Вадим выскочил как ошпаренный, протиснулся мимо меня и закрылся в туалете.

В кухне никого не было.

Началось всё с чашки. Как сейчас помню, с какой жалостью я смотрела на подарок Вадима, разноцветными кусочками рассыпавшийся по полу. А котёнок, аккуратно поставив лапки на угол стола, спокойно щурился и зевал.

Чёрный клубочек, научившись есть и спать самостоятельно, вёл жизнь довольно независимую. Мои призывы – «кис-кис» или «где ты, моя хорошая?» – игнорировались. Но когда я садилась за комп, откуда-то с верхних полок точно на плечи следовал прыжок, и черный пушистый воротник обнимал шею. Тёплый, уютный и ласковый. Мне даже казалось, что «кошачий компресс» вылечил мой застарелый хондроз.

Властной лапой Тьма навела порядок и в рядах моих зелёных друзей. Плющи на стене и две небольшие пальмы она оставила в покое, но невзлюбила герани и орхидеи. Все попытки вырастить тропическую красавицу были тщетны. Едва появившиеся бутоны безжалостно откусывались, а в самом большом горшке кошка валялась, топча нежные ростки. Зато кактусы и колючие агавы пользовались её благосклонностью. Пару раз даже казалось, что она с ними разговаривает.

Однажды я не пришла ночевать. Нет, это не было романтическое свидание, просто заболталась с подругой. Дома меня ожидала весёленькая картина. Стены в прихожей лохматились, разодранные острыми когтями. Пол покрывали ошмётки обоев, располосованный календарь с котятами и два пейзажика валялись тут же. Осколки зеркала добавляли живописного блеска. Чёрная бестия спокойно сидела посередине. Казалось, что она уселась тут нарочито, услыхав мои шаги. Круглыми разноцветными глазищами она смотрела на меня, будто чего-то ждала. А я тихо и безнадёжно оседала мимо бархатного пуфика. Кошка презрительно дёрнула хвостом и удалилась.

Ремонт пришлось провернуть за два выходных дня. Зато когда я глянула на деяния рук своих, то чуть не побежала к Тьме с благодарностями. Загадочно-абстрактные обои и отчаянное решение выкинуть старый громоздкий шкаф преобразили прихожую волшебно!

Вадиму, кстати, новшества не понравились. После отпуска он стал появляться гораздо реже. Я даже спросила мимоходом, не обновил ли он секретаршу? Несколько секунд мой любимый мужчина тяжело и недоуменно смотрел на меня, затем произнес:

– Нет, с чего ты взяла?

А я подумала о том, что он давно не дарил мне цветы, даже на Восьмое марта! Наши встречи стали напоминать скучно-супружеские отношения. Вадим звонил, приезжал после работы, ужинал, смотрел телевизор, пил пиво. Затем быстрый блеклый секс и расставание на две-три недели. Он не всегда оставался на ночь, и у меня возникало ощущение, что я просто удобна, как старые тапочки или привычное кресло…

Очередная встреча заканчивалась тускло и традиционно. Свежие простыни похрустывали, привычные ласки успокаивали и навевали хозяйственные мысли. Я едва не хихикнула, вспомнив старый анекдот.

Резкий неожиданный толчок! Я не сразу поняла, что это Тьма в кульминационный момент прыгнула Вадиму на плечи.

Тот вскочил, яростный и взбешённый, поливая кошку эпитетами. Часть из них я, кстати, приняла на свой счёт. А чёрная хулиганка с высокой безопасной полки смотрела, как голый человечек внизу подскакивал и нелепо грозил кулаками. Смешной и жалкий.

Потом перевела взгляд на меня, всем своим видом выказывая удивление: мол, хозяйка, зачем тебе это?

Я села, закутавшись в простыню, и с любопытством смотрела спектакль. Вадим, заметив безразличие к его страданиям, замолчал и недоумённо замер посреди спальни, явно прикидывая, как бы просто лечь и заснуть. Тут у меня, кажется, началась истерика. И Вадим, под мой громкий смех, быстро оделся и выскочил за дверь.

Больше мы не встречались.

Я решила освоить новую профессию. Кое-кто из знакомых успешно работал удалённо, да и свободные вечера хотелось чем-то заполнить. Нашла подходящие курсы и занялась самообразованием. Два-три часа ежедневно выкраивались без особого труда, пока не дошло до текстов, которые писались с натугой. Я правила, вычитывала, снова стучала по «клаве». Порой просиживала над заданиями почти до утра. Наконец, стало что-то получаться. В один из вечеров я впервые состряпала более-менее приличный вариант. Ещё пара-тройка переделок – и можно отправлять на проверку. А там, глядишь, одобрят, и подкатит новая, вовсе не лишняя подработка.

Глянув на часы, я сообразила, что могу успеть в ближайшую «Пятёрочку» до закрытия. В магазине купила копчёную курицу, сыра, два крупных красивых помидора, фруктов и бутылочку сухого вина по акции.

Открыв дверь в квартиру, я не успела шагнуть внутрь: чёрная молния мелькнула под ногами и бросилась по лестнице на верхний этаж! Показалось, что кошка азартно мявкнула: «За мно-о-ой!»

Что за чудеса? Никогда ничего подобного она не вытворяла. Мир за дверью не интересовал Тьму. За окном другое дело: птички, далёкие машинки. И вдруг такая активность!

Шмякнув сумки у порога, я бросилась следом, ни минуты не думая, топоча кроссовками, готовая снести любое препятствие, которое возникнет на пути.

На площадке верхнего этажа я врезалась в тёмную фигуру, выходящую из лифта. Ойкнув, отпрыгнула и снова ринулась вперед, обходя незнакомца по дуге, но запнулась и с размаху полетела на пол!

Резкий рывок удержал от падения на плитки и отбросил буквально в объятия незнакомца. Я удивилась – как это он успел меня поймать? С трудом сообразив, что нужно извиниться и поблагодарить, огляделась.

Кошка сидела у дверей лифта и покорно позволила взять себя на руки. Ещё раз смущенно поблагодарила соседа, и мы двинулись вниз. На ходу я выговаривала беглянке, она смотрела на меня и, кажется, довольно улыбалась.

Каким образом дверь захлопнулась, я так и не поняла. Ключ бессовестно торчал из замка, но поворачиваться не собирался. Что-то заклинило. Наверное, я возмутилась слишком громко. Послышался голос, и к нам спустился настоящий мужчина, чтобы спасти меня ещё раз. Минут двадцать он штурмовал крепость, толкал, тянул и поворачивал. Принёс отвертку и ещё какие-то блестящие инструменты. Ковырял и постукивал, отжимал и оттягивал. Я, держа Тьму на руках, бестолково топталась у него за спиной. Наконец дверь распахнулась. Ключ теперь как-то странно свисал из замка, а сам замок шатался наподобие нездорового зуба.

Я настойчиво пригласила спасителя в дом. Зря, что ли, и курица, и вино! И не позволила ему отказаться.

Посидели очень мило, обнаружив некоторые совместные интересы и даже общих знакомых. Прощаясь, Андрей остановил взгляд на замке, пошатал его и сообщил:

– Завтра поставлю новый, – и, не слушая возражений, аккуратно прикрыл за собой дверь.

Вымыв посуду и убрав остатки неожиданного праздника, я подхватила недопитый бокал и прошла в комнату.

Тьма столбиком сидела на письменном столе возле ноутбука и пристально смотрела на меня. Я не выдержала:

– И что это было?

Кошка нагло зевнула и стала вылизывать переднюю лапу. Весь вид – отстранённо-безмятежный – говорил, что ей на меня глубоко наплевать. Ну, решила она прогуляться в подъезде – что с того? Завтра, может, во двор пойдёт. Захочет и пойдёт!

Тьма резко подняла голову, облизнулась и явственно муркнула: «Ага-мр-р. Канеш-ш-ш-ш…»

То ли вино ударило в голову, то ли бессонница последних ночей. Ужасно захотелось шлёпнуть чёрную нахалку. Я отвернулась и прошла по комнате. Глотнула вина и снова глянула на кошку.

Чёрные изящные лапки небрежно топтались по клавиатуре. На экране возникла строчка абракадабры, затем появилась табличка с коротенькими словами «да», «нет». Как она умудрилась на неё выйти? Отшвырнув бокал, я рванула к компу. Тьма еще раз переставила лапки, наступив на «Enter».

Мои тексты! Готовые, отработанные!

Нет, слёз не было. Скрюченными пальцами яростно хватанув воздух там, где только что была кошка, я крутанулась и запустила ей вслед компьютерную мышь. Прочертив дугу, та ударилась о стекло книжной полки и взорвалась оранжевым пламенем!

Следом вспорхнул ежедневник. Не обращая внимания на его странную траекторию, я искала новый снаряд. Ага, декоративная ваза. Пли! Громоздкое керамическое сооружение рвануло, как хорошая петарда. Черепки-осколки стайкой чирикающих дракончиков отбарабанили весёленькую румбу и, взлетев, закружились вокруг люстры. Тьма, забравшись на самую высокую полку, наблюдала за мной с нескрываемым любопытством. Та-а-к! Не теряя запала, я снова оглянулась и заметила, что из вазочки на столе, недавно наполненной мармеладками, выпрыгивают разноцветные лягушата. Они спасались от светло-коричневой змейки, поспешно вылезающей из горлышка стоящей рядом ликёрной бутылки. Но такие мелочи прошли мимо моего встрёпанного сознания.

Кошка! Бестия! Достать! Подпрыгнув и помогая себе руками, я несколько натужно воспарила над полом, поднялась над столом и поравнялась глазами с чёрной наглой кошачьей мордой.

Тьма зевнула и совершенно отчётливо произнесла:

– Ну, наконец-то! Проснулась! Теперь можно и поговорить…