Текст книги "Жизнь вместо жизни"

– Что– нибудь важное или срочное есть? – произнёс генерал, указывая рукой на папку, не поднимая головы.

– Никак нет, товарищ генерал.

– Оставляй, я потом посмотрю. Можете идти.

Порученец продолжал стоять, вытянувшись по стойке смирно.

– Что ещё?

– Звонили из штаба авиации Московского округа.

– Кто звонил?

– Офицер по особым поручениям командующего, подполковник Кравцов.

– Что он хотел?

– У нас служит капитан Полянский.

– Я знаю о таком. Мне доложили, что он срочно взял неделю отгулов. Что-то произошло?

– Не знаю, но от имени командующего Кравцов просил рассмотреть возможность предоставить капитану очередной отпуск.

– В чём дело, пусть идёт.

– Дело в том, что капитан сейчас работает в пятой бригаде; им осталось очень мало времени до сдачи изделия, и они очень серьёзно возражают. Работы ещё очень много, и капитан Полянский сейчас им очень нужен.

К тому же капитан утверждает, что он не использовал ни одного отпуска с начала службы, ещё с Дальнего Востока, откуда он прибыл к нам. Я справился в строевой части: он действительно за четыре года ни разу не был в отпуске, и у нас он уже два года. За Дальний Восток он получил компенсацию, а два отпуска ему полагаются.

– Что ты знаешь о нём?

– Руководители отзываются о нём, как о хорошем специалисте; как о человеке, почти ничего, кроме того, что когда-то мы были однокашниками в училище, но недолго. Он пришёл в училище со срочной службы, экстерном сдал экзамены за первые два курса и был зачислен сразу на третий.

– Это я знаю. Что ещё?

– Женат, четверо детей, в том числе, двое приёмных, – приёмной двойне по четыре года, младшей – по три месяца.

– Кто его жена?

– Наша местная, вдова капитана Короткова, погибшего четыре года назад при испытаниях. Она родила двойню через месяц после гибели мужа. – Это тот, который, отказался катапультироваться и не допустил падения самолёта на город?

– Так точно!

– Что сейчас у них случилось?

– Не знаю. Говорят, что умерла какая-то родственница в Москве и их вызвали на похороны. Капитан взял отгулы до понедельника и уехал вместе с женой и детьми. Из штаба специально за ними присылали машину.

– Кто вызвал, куда вызвали?

– Выяснить не удалось. В бригаде никто не знает. Порученец сослался на просьбу командующего.

– Надо немедленно разыскать капитана…

– Сегодня среда, значит, ему осталось три дня. Если ему нужен отпуск, значит, он должен объявиться сам.

– Значит, так. Как только капитан появится, немедленно его ко мне. Надо что-то решать. Просьбе командующего отказывать нехорошо, но и нам он нужен. Надо с ним переговорить, понять, что случилось, и чем мы можем помочь. Обязательно найдите его! …

… За два года работы в центре, в штабе я был всего два раза и ориентировался в его «закоулках» весьма неважно, но сегодня я уже чётко знал, куда мне идти. Перед отъездом из Москвы через дежурного дозвонился в приёмную «Хозяина». Фамилия ответившего показалось очень знакомой, но вспомнить, где её слышал, я не смог.

В замешательстве, не зная с кем имею честь разговаривать, представился по полной форме. В ответ услышал удивлённо – восторженный возглас.

– Семён?!

– Да! – Ещё более удивлённо ответил в трубку.

– Неужели не помнишь? Вспомни Даугаву, училище. Это я, Володя Егоров.

– Из Суворовского?

– Ну, наконец, вспомнил! Конечно, это я, суворовец Егоров.

– Володя, скажи, генеральный на месте? Мне срочно нужно попасть к нему на приём по личному вопросу.

– Хорошо, что ты позвонил, – услышал я вместо ответа – откуда ты звонишь?

– Из Москвы, ведь я в отгулах.

– Срочно приезжай! Шеф ещё три часа назад приказал тебя найти. Сколько времени тебе понадобится, чтобы добраться?

– Часа три, не меньше.

– Хорошо, я доложу генералу, что в 13.00 ты будешь у него. Подожди на трубке…

Через минуту услышал голос Егорова.

– В 1400 генерал тебя примет. Приезжай.

– Где вас найти? Какой кабинет?

– 305. Всё. До встречи! …

В 13.50, остановился перед нужным мне кабинетом, по привычке одёрнул китель, поправил головной убор… В дальнем углу приёмной, у окна, сидел всё тот же Володя Егоров, ничуть не повзрослевший, с тем же непокорным чубом на голове, только с погонами старшего лейтенанта на плечах.

В приёмной, кроме нас, никого не было; мы обнялись, как старые друзья, с восторгом и удивлением рассматривая друг друга… Зазвонил телефон, и, приняв серьёзный вид, Володя вернулся к своей работе – Сядь, посиди, генерал пока занят, но совещание уже заканчивается, и ты сразу же зайдёшь…

Из распахнувшихся дверей кабинета «Хозяина» вместе с клубами табачного дыма вышли человек десять офицеров. Некоторых я знал, и они знали меня; подходили, здоровались. Вышел хозяин кабинета.

– Я сейчас.

Его не было минут десять – пятнадцать. Всё это время Егоров пытался проветрить кабинет, но из этого ничего не получилось, и сизый табачный дым всё ещё висел под потолком.

Приказав зайти, «Хозяин» жестом прервал мою попытку доложиться и показал на стул напротив себя.

– Скажите, капитан, что у Вас случилось, и зачем срочно потребовались отпуска?

– Извините, товарищ генерал, но я только собирался просить Вас об отпуске, а Вы уже всё знаете.

– Нет, не всё. Так что же всё – таки случилось?

– Умерла двоюродная сестра моей жены.

– Ну и что? Зачем тебе отпуска?

– Она умерла после рождения двойни – не выдержало сердце. Мы решили забрать малышей себе.

– Но у Вас уже есть четверо, причём двое таких же младенцев, чуть старше?

– Где четверо, там и шестеро! Чем кормить – пока хватает. Сейчас супруге нужна реальная помощь и поддержка – оставить её одну с шестью детьми? Одной ей не справиться – она ещё сама слаба после родов.

– Кто отец малышей?

– Я.

– ??????

– Да, да. Так получилось.

– Жена знает об этом?

– Конечно!

– Наверное, нужно решать вопрос с жильём? Где вы собираетесь жить восемь человек?

– Где жить – вопрос не сложный. У жены двухкомнатная квартира, у меня – однушка. Квартиры смежные – сделаем проход, будет трёхкомнатная. Одну кухню тоже можно использовать как комнату. Дело не в этом. Покойница была приёмной дочерью генерала Добрунова, ему очень не хочется оставаться одному и он настойчиво пытается уговорить нас остаться у него. Но моя служба здесь – работа инженерная, творческая – мне здесь нравится… Тесно? Пока нет, потом будет видно. В тесноте, да не в обиде.

– Теперь мне понятно, что за звонок был из штаба ВВС округа. Генерал Добрунов мог бы сам мне позвонить. – Александр Иванович себя очень плохо чувствует, вероятно, он просил командующего.

– Может быть…

Значит так. Пока ты разыскивался, я разобрался с твоими отпусками. За Дальний Восток – забудь. Тебе должна была быть выплачена компенсация. За два года здесь я могу дать два отпуска, но сейчас Вы нужны здесь. Очень нужны. За сдачу изделия в срок полагаются большие премии; ими поощряют обычно тех, кто сдаёт изделия. Надо найти другое решение.

Идите, обедайте и в 1600 жду Вас у себя с предложениями.

После обеда до назначенного времени оставалось больше часа. Я не знал, куда себя деть. Идти домой – не было смысла. Отвлекать людей от работы – не хотелось. Самое главное, мне хотелось побыть одному, сосредоточиться и принять решение, которое устраивало бы всех нас, – нужно быть на службе и надо помочь Наташе. Мнение генерала по этому поводу мне было уже известно. Его категорическое заявление, что я нужен здесь, автоматически означало то, что отпуска мне сейчас не будет. Касаемо сдачи изделия, то это произойдёт не ранее двух месяцев. Ничего другого я сейчас придумать и предложить не мог.

Ровно в 1600 неизвестный мне лейтенант «предложил» войти в кабинет. «Хозяин» жестом показал мне на стул и вопросительно взглянул на меня, давая понять, что ждёт от меня конкретных предложений. Поблагодарив его за внимание, попросил тайм – аут до завтра, решив посоветоваться ещё раз с семьёй.

– Я так и думал, что ты сам примешь правильное решение. Жду Вас в понедельник на работе. – Разрешите идти? – Идите. Дома, собрав Наташины вещи и детскую одежду, отправился на электричку, в Москву.

Дорога недолгая, но сегодня она показалась мне вечностью.

Москва, Чистопрудный Бульвар

Десятки вопросов «крутились» у меня в голове, не находя своих решений, перепутываясь в один, ещё более запутанный клубок. Я никак не мог ухватить хотя бы одну ниточку, за которую можно было бы потянуть, чтобы решить какую – нибудь, хотя бы одну, проблему.

Звонок в «центр» из штаба авиации МВО не представлял для Александра Ивановича большого труда – там он был на первых ролях, но ЛИЦ в составе НИИ подчинялся непосредственно Главкому ВВС. Неужели Александр Иванович был у маршала с такой мелочной просьбой о моём отпуске? Не думаю. Но даже командующий авиацией округа не позвонил бы в ЛИЦ, не имея «добро» от маршала. Значит, разговор с маршалом, вероятнее всего, состоялся. О чём?

Неужели Александр Иванович разговаривал с Главкомом о моём переводе в Москву? Человек он неплохой, но достаточно твёрдый и решительный в своих решениях и действиях. Какое решение принял Главком?…

Ещё одна мысль беспокоила меня, я даже не представлял себе, как её осуществить – надо было сообщить обо всём своим родителям. При знакомстве их с Наташей и Витюшкой, я не увидел восторга на их лицах, хотя чувствовалось, что Наташа им понравилась. Когда я написал, что нашлась Верочка, ответ был, мягко говоря, не восторженный. Только после «очного» знакомства и после рождения Надюшки и Гришеньки, письма их потеплели. Сейчас предстояло сообщить ещё о двух внуках. Как объяснить им их появление? Объяснять всё равно придётся… Что, если привезти их сюда? Нужно посоветоваться с Наташей и с Александром Ивановичем…

Пока жена кормила ужином, старшие ребятишки буквально висели у меня на руках, не давая возможности спокойно побеседовать. Наташа улыбалась, глядя на весёлую возню ребятишек, но глаза выдавали её тревожное ожидание. Навозившись и нашумевшись, ребятишки «уползли» в детскую комнату.

Усевшись рядышком, обнявшись за плечи, – мы всегда любили так сидеть, будто поддерживая друг друга, Наташа снова тревожно – вопросительно посмотрела на меня.

– Ты лучше расскажи, как наши малыши?

– Которые?

– Младшие и старшие. Дали прикурить? Молока хватает? – Терпимо. Кормёжки пока хватает, но, вероятно, скоро будет мало. В роддоме обещали помочь, да и старших уже можно потихоньку прикармливать молочными смесями.

– Самые старшие не ревнуют?

– Вроде нет, даже пытаются что-то помогать.

– Молодцы!

– Что ты выездил? – Плохо. В отпуск меня отпустят только после окончания испытаний. Работы ещё очень много. Это произойдёт максимум через два, в лучшем случае, через полтора месяца.

– Что же будем делать?

– Наверное, это время тебе придётся побыть здесь. Тут и медицина под рукой. Может, придётся найти нянечку на это время. Самых старших попытаться устроить в садик.

Есть ещё одна идея – пригласить моих родителей. Всё равно надо их «обрадовать», пусть приедут, познакомятся с внуками.

– Родителей оставь в покое. Пригласить надо, но позднее. Насчёт нянечки – надо подумать – другого пути, вероятно, нет, но надо согласовать с Александром Ивановичем – всё – таки придётся приглашать чужого человек в его дом.

– Тогда я пошёл к генералу.

Постучав и спросив разрешения, вошёл в комнату, служившую ему рабочим кабинетом. Его вопросительный взгляд означал, что он давно ждёт меня. Передав ему привет от генерала Уткина, пересказал ему суть моего разговора насчёт отпуска, и нашего видения решения проблемы.

– Ну, что же, профессор, вероятно, прав, испытания надо заканчивать. Насчёт нянечки, я не возражаю – этот вопрос я беру на себя, и с садиком тоже вопрос решу.

– За это время я постараюсь закончить ремонт в обеих квартирах.

– Не надо.

– Почему? – Не надо, и всё! Не надо! Родителей можешь привозить сюда, очень рад буду познакомиться. Удивлённый требованием не делать ремонта в квартирах, пытался понять причину этого. Вероятно, уже принято какое-то решение. Ладно – поживём, увидим.

Утром следующего дня позвонил в «контору» и попросил Егорова доложить генералу, что в понедельник буду на работе.

Почти всё так и получилось. В пятницу, утром, у нас появились две женщины, заявив, что пришли по просьбе Александра Ивановича.

Лицо той, которая постарше, оказалось мне знакомым – похоже, что я её видел в квартире генерала в свое первое с ним знакомство и рядом с Александром Ивановичем на похоронах Сони. Вторая, – молодая, примерно ровесница Наташи, представилась Галиной – медсестрой из детского отделения госпиталя ВВС.

Старшая, Анна Сергеевна, – чувствовала себя достаточно уверенно, словно была здесь ранее. Оказалось, что она в своё время, ухаживала за женой Александра Ивановича, а после её смерти, вела всё его домашнее хозяйство.

Раздевшись, Галина вымыла руки, и, прежде чем войти в комнату к малышам, привычно одела медицинскую маску и отглаженный, первозданной чистоты, белоснежный медицинский халат. Увидев незнакомую тётю в белом халате, старшие испуганно спрятались за мамину юбку, ожидая внеочередной «экзекуции». Посмотрев на спящих малышей, Галина решительным голосом велела вызвать участкового педиатра, а мне было приказано собраться и ехать домой, в Р……ское, за медкартами старших и старшеньких.

Краснея и смущаясь, мы пытались заговорить с Галиной о величине оплаты её услуг, но она, отмахнулась, заверив нас, что с Александром Ивановичем обо всём есть полная договорённость…

… Первое, что я сделал, выйдя на работу, собрал ещё одно «транспортное средство» -«Луноход-2» для транспортировки второй пары малышей внутри квартиры. Хотел реконструировать первый «Луноход» и сделать его двухэтажным, но получилось тяжело и громоздко; сделать его двухрядным, на одном шасси, не получилось – не проходили в дверях…

Через полтора месяца, мы завершили испытания и сдали государственной комиссии изделие Т…., за что были премированы денежными премиями. Затем нас «попросили» помочь другой бригаде в окончании испытаний, потом оказалось, что нужно срочно подготовить регламент технического обслуживания ещё одной новой машины, после чего вместе с инженерами экспериментального завода составить ведомость замечаний к конструкции третьего изделия… Как было обещано, меня отпустили в два отпуска только через четыре месяца, обещав при этом, что в случае необходимости, я буду немедленно отозван. Об этом можно было не говорить – «зигзаги» в офицерской жизни никто не отменял…

Время показало, что мы приняли правильное решение. Наташе продлили декретный отпуск, как за рождение младшеньких; старшие пошли в детский сад. Вдвоём, а иногда втроём, с Анной Сергеевной, они неплохо справлялись с ребятами.

С получением отпуска, на меня были возложены обязанности доставки старших ребят в садик и обратно, снабжение продуктами, походами со старшими на молочную кухню за детским питанием и прочими «непредвиденными» и вспомогательными мероприятиями. После сдачи «теоретических» экзаменов, зачётов по правилам «эксплуатации» и «регламентным» работам, мне было высочайше дозволено в короткие минуты бодрствования подержать на руках и поиграть с малышами… под бдительным и строгим приглядом женского населения…

Ближе к середине отпуска стало ощущаться нехватка чего-то важного, без чего становится неинтересно, скучно. Днём, когда было чем заниматься, скучать было некогда, но ночью…

Недавно увидел себя сидящим в кабине самолёта в трусах и майке за запуском двигателей на прогрев…

Запускаю правый двигатель – пищит, но обороты не набирает; запускаю левый – то же самое… Тяну РУД – не помогает… Я в ужасе… Вчера вечером работали, как часы… Выскакиваю из кабины… Просыпаюсь – сижу в кровати. Пищат двое, один из старшеньких, другой из младших. Облегчённо вздыхаю и «шлёпаю» к кроваткам. Утром жена рассказывает, приснилось ей, будто у неё отрывают руки – сначала одну, затем другую. Посмотрели – на обоих синяки. Я ей свой сон рассказал. Смеялись до упаду. Уже за завтраком, спросила:

– Соскучился по работе?

– Наверное!

Через несколько дней гуляли вдвоём, с колясками. Где-то высоко, за облаками, слышался гул двигателей самолёта – инстинктивно задрал голову, так что уронил фуражку прямо в лужу. Посмотрев на меня, Наташа засмеялась.

– Значит соскучился, – и уже серьёзно, – или с детьми надоело возиться, или я надоела?

Обняв её, поцеловал, успокоил:

– Только соскучился.

– Тогда съезди, проведай, заодно квартиры проверишь.

Квартиры, конечно, надо проверить. Это точно. Вот насчёт проведать?…

На Дальнем Востоке, я буквально, за месяц вошёл в коллектив эскадрильи. У меня появились друзья, хорошие товарищи среди своих коллег – техников и лётчиков. Здесь, в Р….ском, этого ничего не было – ни товарищеской взаимовыручки, ни элементарной человеческой дружбы. И на работе, и в выходные каждый был сам по себе. За два года работы ЛИЦ, я не сумел ни с кем по – настоящему сблизиться, сдружиться.

Верный своему правилу, пытался найти причину в себе и не находил. Неужели я так сильно изменился? Не скоро, но всё-таки до меня дошло – здесь боялись произнести лишнее слово – опасались «стукачей». Не исключалась вероятность доносов друг на друга…

Но всё же это был аэродром. Здесь не было предполётной суеты, зато «пахло» авиационным керосином. Здесь не было дружного, разноголосого рёва запускаемых двигателей, зато в достаточном количестве можно было услышать «незлобную» перебранку с заправщиками или с буксировщиками – было всё то, без чего не обходится ни один аэродром. Если говорить честно, то скучал я по тому аэродрому, что был там, на Дальнем Востоке, по той, нашей второй эскадрилье, скучал по Сережке Беркутову, Лёше Иволгину, оруженцу Кузьмичёву, по всем нашим «петушкам» и «беркутятам»…Только где она теперь наша вторая эскадрилья?… Последнее письмо, написанное полгода назад, вернулось назад с пометкой – В/Ч №… не существует. Рухнула последняя надежда разыскать Беркутова…

Примерно за месяц до выхода на работу, завёл с Наташей разговор о том, что надо съездить за моими родителями и привезти их сюда. Это будет лучше, нежели объяснять им, что и как, там, дома. Не сразу, но Наташа согласилась с моими доводами. Нужно было поехать в Р … ское оформить проездные документы – имелась такая возможность для бесплатного проезда родственников военнослужащих. Оформив все документы в финчасти, собрался пообедать в «конторской» столовой. На свою «беду» столкнулся с Егоровым. Искренность его радости встречи со мной не вызывала сомнений. Пока обедали, он сообщил мне, что собирался звонить генералу Добрунову, зная, что я с семьёй обитаю у него. После обеда увёл меня к себе, в приёмную. Там он передал мне личную просьбу «Хозяина» съездить в командировку в Киров. Отказать «Хозяину» я не мог, тем более было по пути, и через день, выехал на машиностроительный завод, продукцией которого пользовался наш ЛИЦ. Необходимо было решить с военпредами несколько вопросов.

г. Киров. завод п/я №…

Всё дело заняло буквально два часа и, по моей просьбе, мне устроили небольшую экскурсию по основным цехам завода. Привели меня и в новый цех «ширпотреба». В то время все оборонные предприятия добровольно – принудительно обязывали производить сложную бытовую технику для населения. Заводу «предложили» освоить производство автоматических стиральных машин. Не мудрствуя лукаво, руководство завода выписало несколько образцов из Швеции, чтобы на их основе спроектировать и начать выпуск подобной продукции, якобы, на уровне мировых стандартов.

Получилась стиральная машина «Вятка – автомат». Очень хороший подарок нашим женщинам. Один, «иностранец», как контрольный образец, стоял среди своих дальних «родственников», родившихся в этом цехе. Для того времени – машина весьма неплохая и, самое главное, нужная. Конечно, она разительно отличалась внешним видом, разумеется начинкой и, как водится, качеством сборки.

Увидев, как загорелись мои глаза, военпред – полковник в отставке, задал только один вопрос.

– Надо такую? Какую?

– Конечно, надо! У меня шестеро детей, из них четверо грудных. Хотелось бы импортную.

– Импортную не советую.

– Почему?

– Они, конечно, красивее наших, но мы не знаем, насколько она окажется долговечней, а в случае необходимости, запчастей будет не найти. Большинство машин идёт с нашей приёмкой – Министерство обороны закупает их для прачечных комбинатов на небольших кораблях и подводных лодках. Пока претензий по качеству нет. Мы же умеем делать танки и самолёты не хуже заграничных. Если захотим, конечно… Полковник хитро улыбнулся…

– Хорошо, пусть будет наша, но с вашей приёмкой.

… – По просьбе руководства завода, мы ещё контролируем их производство на экспорт – те красивее будут.

– Сможешь организовать в экспортном варианте? – Если доверяешь, оставляй деньги и адрес – отправлю багажом. Свяжусь с военным комендантом станции – всё будет сделано без проволочек.

Обменявшись на всякий случай телефонами и адресами, мы расстались.