Текст книги "Жизнь вместо жизни"

– Что думают по этому поводу Анна Сергеевна и Галина?

– Для них тоже на одну посадку – до завтра.

– А мама?

– По глазам видно – на два полёта.

– «Полтонны» на каждую?

– Естественно.

– Тогда придётся получать боезапас и горючее из НЗ на складах «М». Беги домой и неси книгу выдачи «боекомплекта» и «топлива». Бегом! Выполняйте приказание! И сразу на «заправку». Мы поехали сразу туда.

Нам повезло. Две тысячи рублей, после недолгих переговоров, нам выдали в сберкассе в порядке исключения, за четыре шоколадки, по две за каждую тысячу. Рассчитывая только на «дозаправку», я глубоко заблуждался. От нас потребовали не только сопровождение, но и моральную поддержку, то есть «независимую» оценку. Надежда на посещение пивного киоска в дальнем конце сквера, улетучивалась, как сигаретный дым.

Универмаг, в нашем квартале, был филиалом центрального военторга на Воздвиженке и располагался в стороне от известных больших торговых дорог столицы. Приезжие о нём не знали; здесь, в основном, «столовались» жители нескольких окрестных домов, принадлежавших военному ведомству. Конечно, зайти в магазин мог любой покупатель, но на витринах он не видел ничего необычного. Свою «клиентуру» продавцы знали и только им предлагали нечто дефицитное. В последние декады месяцев, для «вытаскивания» плана, в продажу «выбрасывались» самые дорогие и дефицитные товары. На такую «распродажу» и натолкнулись наши женщины.

После длительной «стоянки» на меховом и обувном аэродромах, с остатками «горючего» мы приземлились на детском аэродроме. Здесь нас уже знали, как постоянных посетителей, с двумя «вымогателями» их товаров, но когда им предъявили ещё четверых, на прилавок тут же была выложена масса всяких костюмчиков и туфелек, колготок и шапочек, две «спаренные» летние импортные прогулочные коляски и ещё много всякой нужной и не очень, «амуниции» и «обмундирования». Выжав из всех кошельков последние капли «горючего» я заставил «командиров» приобрести просторный детский манеж, как раз на четверых. Остальное, под клятвенное заверение женщин, до завтрашнего утра, было снова убрано под прилавок…

Почувствовав мать, или услышав её голос, в обеих колясках началось шевеление, и всей компанией, ускоренным темпом, мы двинулись домой. Вытащив содержимое колясок, женщины затряслись от смеха – вся одежда была мокрая насквозь, а от малышей шёл пар, самый настоящий пар. Покидав на пол мокрую одежду и подгузники, Наташа подняла глаза на меня.

– Ты посчитал всё это? – показала она на пол.

– Нет, а зачем?

– Сколько тебе придётся стирать.

– Это не страшно. Скоро я буду делать это с огромным удовольствием, а ты будешь стоять возле меня и умолять уступить тебе эту работу. Это будет чисто мужская работа.

– Результаты твоей мужской работы – вон в кроватках, с голыми попками, копошатся. Что это ты ещё удумал?

– Секрет.

– Колись! Колись, я сказала!

– Много будешь знать – скоро состаришься.

– С тобой и без этого скоро состаришься!..

Оставляя за собой последнее слово, был отправлен в командировку.

– Тебе уже давно пора идти за старшими. Если не хочешь, – Наташа хитро улыбнулась, – оставайся с ними, пойду я. Я понял, что предстоят водные процедуры, кормёжка и моё присутствие здесь совершенно необязательно.

– Нет, нет. Меня уже здесь нет.

Повернувшись через левое плечо, закрыл за собой дверь и пошёл … на кухню – до садика оставалось ещё больше двух часов …

За нашу «необыкновенную» щедрость, нам было дозволено продолжить нашу прогулку в пивной ларёк одним, без детей, но с условием, что на обратном пути, мы заберём из садика старших. Я не сразу понял хитрость наших женщин, но потом разгадал их манёвр – нас просто выгнали из дома, что бы не мешали основательной и тщательной примерке обновок.

Тем временем, мы догуляли до киоска, «заказали» по кружечке свежайшего пива. Отец с удовольствием потягивал пиво, хотя раньше я не замечал пристрастия его к этому напитку. Впрочем, в 14 – 16 лет, я редко бывал с ним вдвоём, да и пива у нас в П….уральске практически не было.

– Слушай, а почему ты не заказал себе билет на обратную дорогу? Хочешь дома отдохнуть?

– Нет, мне первого числа выходить на работу.

– Как же ты будешь возвращаться?

– Самолётом полечу.

– Если билетов не будет? На самолёт билеты заказывают за месяц.

– Будет. Во всех аэропортах всегда есть резерв для ВВС.

– Какое ты имеешь отношение к ВВС?

– Прямое. В нашем ЛИЦе мы занимаемся всеми самолётами, в том числе и военными. Я осёкся, почувствовав, что чуть-чуть не сболтнул лишнего.

Чтобы сгладить острые углы, добавил:

– Все, кто имеет какое – либо заметное отношение к авиации, все числятся в составе резерва ВВС. Министр гражданской авиации – Маршал авиации.

Но отец, кажется, кое– что, если не всё, но всё-таки понял.

– Ты тоже летаешь? – спросил он.

– Очень редко. Только в качестве инженера. – Секунду помедлив, добавил – инженером – исследователем. Именно исследователем, а не испытателем…

О налётанных двухстах часах на боевых самолётах, отец даже не подозревал. Естественно, родители ничего не знали и о моём морском кругосветном «путешествии».

Вероятно, отец всё-таки не успокоился. Минуту помолчал, затем спросил.

– Как же вы устроитесь, если через две недели тебе на работу?

– Не знаю. Здесь вопросов больше, чем ответов. Может быть, переведусь в какое – нибудь КБ. Если нет, то жене с детьми придётся пока пожить здесь, тем более, что генерал этого очень хочет. Наташа тоже не очень возражает, она восстановилась в медицинском институте и ей нужно продолжать учёбу. Я буду приезжать на выходные… Половина жителей области работают в Москве. Расписание электричек составлено так, что все успевают на работу и с работы. У нас дома телефон с московским номером… Жизнь покажет…

– Откуда у вас такие большие деньги. Я имею ввиду сегодняшние покупки?

– Нам очень хорошо платили на Дальнем Востоке – надбавки за отдалённость, типа «северных» – двойные оклады по сравнению с «Большой» землёй. К тому же я получил компенсацию за три отпуска.

Здесь также большие премии за досрочное проведение испытаний. Чем быстрее идут испытания, тем больше вероятность запуска новой машины в серию. Если испытания идут даже с соблюдением графика, то иногда, принимаются решения о запуске самолёта в серию, не дожидаясь завершения испытаний. Генеральные конструкторы не жалеют для этого средств…

– Жена не возражала взять младших? Она не сердится на тебя?

– Нет. Она первая заявила, что забирает детей себе. Их мать и Наташа были двоюродными сёстрами, хотя ещё год назад даже не подозревали о существовании друг друга… С Соней я был знаком ещё с Дальнего Востока.

– Даже так?

– Да. Она не возражала, чтобы у Сонечки был ребёнок от меня. Генерал тоже просил меня об этом. Никто не предполагал, что такое может случиться.

– Почему именно от тебя?

– Не знаю, может быть потому, что Соня всё– таки была еврейкой.

– Что случилось с её родителями?

– Мать умерла при вторых родах, а отец погиб при испытании самолёта. Генерал и отец Сони вместе воевали и дружили ещё с войны.

– Значит Наташа и Александр Иванович – родственники?

– Нет. Я же тебе говорил, что Соня была приёмной дочерью генерала.

– Вот оно что …Тебя хотели вызвать на работу? – переменил тему разговора отец.

– Переживут. Я итак выполнил просьбу шефа заехать в Киров по дороге к вам. Надо было утрясти кое – какие вопросы с военпредами.

– С военпредами?

– Да. Чему ты удивляешься? У тебя на заводе тоже есть военпреды.

– Есть. Сейчас они называются представители заказчика – ПЗ.

– Какая разница, как они называются.

– С ними очень тяжело договариваться.

– Они делают свою работу …

– Генерал не может перевести тебя в Москву? – возвращаясь к нашему прежнему разговору, спросил отец.

– Может, но вопрос – хочу ли этого я?

– Ты не хочешь?

– Не знаю. Мне хотелось пойти учиться дальше …

Я чуть было снова не «ляпнул» лишнего – в академию, но вовремя спохватился и добавил, – в аспирантуру. На моей работе надо идти в ногу с развитием науки и техники. Если часто менять место работы, то я туда никогда не попаду… Заочно? С шестью детьми? С ненормированным графиком работы? – Александр Иванович не может помочь? – Нет. Это закрытая кафедра МАИ. Она под контролем главкома ВВС и Министра обороны.

– В обычную?

– Я уже тебе говорил – в авиации обычных не бывает… Нужно ещё дать Наташе закончить мединститут, чтобы она смогла работать врачом. Полная неопределенность. Мне очень не хотелось «грузить» родителей своими проблемами, но он мой отец, и я обязан сказать ему хотя бы долю правды …

За разговорами подошло время забирать Витюшку и Верочку из садика. Похвалюсь, я никогда не отлынивал от этого мероприятия, мне даже нравилось подхватывать их на руки, когда они, забыв обо всём, бросались ко мне. Затем они отпрашивались у воспитательницы, не забывая предварительно убрать за собой игрушки и только после этого мы с воодушевлением отправлялись домой. Эту обязанность мы с Наташей старательно поддерживали дома. В дальнейшем нам это очень помогало.

Ещё в Р…. ском, если я успевал по времени, то всегда, обязательно заходил в садик по дороге домой. Забирать и приводить детей домой не представляло для меня труда. Витюшка одевался, практически сам, без капризов, аккуратно и быстро. Верочка иногда любила потянуть «волынку», но не потому, что ленилась или неумела, – просто ей нравилось, что за ней «ухаживают». Она довольно улыбалась, когда Витя, на правах «старшего» брата, помогал ей.

Это мне рассказывала Наташа. Со мной Вера собиралась так же быстро, как и Витюшка. Вообще, ребята не были капризными. Верочка росла очень послушной; Витюшка иногда позволял себе поупрямиться, но всегда в пределах допустимого «отклонения от курса». Однажды Вера подражая маме, пристыдила его:

– Ты же мальчик и будущий мужчина, – и всё упрямство как рукой сняло. Мы с Наташей потом долго смеялись. Единственный «каприз», который могла себе позволить Веруська – это первой взобраться мне на руки. Я видел, что Витюшка тоже не прочь, но при свидетелях он не позволял себе показывать «телячьи нежности».

Пока мы не выходили с территории садика, он с независимым видом шел впереди, исполняя роль ведущего. Зато, выйдя из садика, он с удовольствием одной рукой держался за меня, по другую сторону от сестры. Довольные, они наперебой докладывали «садишные» новости и хвастались своими достижениями и успехам.

Здесь, в Москве, воспитательница, впервые увидев меня в форме, сначала удивилась, затем весело засмеялась.

– Теперь мне всё абсолютно ясно, почему эти двое стали несомненными лидерами всей группы, хотя ходят всего несколько месяцев.

Я был доволен ими, хотя не считал это только своей заслугой.

Дома, в Р…ском, мы с Наташей много времени уделяли сначала Витюшке, затем и Верочке. Наташа занималась с ними рисованием, рукоделием, я пытался научить их собирать всякие игрушки из конструктора, поочерёдно, по их желанию, читали им книжки.

Здесь, в Москве, роль учителя взял на себя Александр Иванович. Были приобретены школьные тетради, карандаши, Азбуки и Буквари. Он терпеливо и ненавязчиво учил их читать и считать, держать в руках карандаши, выводя буквы и цифры. Слушались они его беспрекословно, даже немного побаивались, особенно, когда он был в военной форме. Самым страшным наказанием для них было получение от него «наряда вне очереди» – запрета на чтение им на ночь сказки. Любили они деда Сашу всеми своими детскими душами.

Неудивительно, что ребята с первых же дней влюбились и в Анну Сергеевну, называя её бабой Аней, может быть, потому, что она на кухне баловала их чем – нибудь вкусненьким. Уже через две – три недели, они с удовольствием, помогали ей стряпать какие-то пирожки или пирожные, которыми потом угощали всех нас.

В дверях подъезда мы встретились с вернувшимся со службы генералом. Дальше порога квартиры мы пройти не смогли – вся огромная прихожая была занята четырьмя женщинами и всеми сегодняшними покупками. Примерка была в полном разгаре, хотя с момента нашего «выдворения», прошло уже больше трёх часов. Генералу ничего не оставалось делать, как вопросительно присвистнуть.

– Откуда пушнина?

– Из лесу, вестимо, – под громкий смех остальных женщин, в тон ему, за всех ответила Анна Сергеевна. – А лес, я понимаю, вырос в ближайшем военторге по случаю приближения конца очередного месяца. За два часа вашего «десантирования» на его территорию выполнен месячный план всего универмага.

– Нет, ещё на завтра оставили.

– Не может того быть. Вы не могли закончить «штурмовку» прилавков противника, не убедившись в их полном опустошении.

– «Горючего и боеприпасов» на сегодняшнюю «бомбёжку» всей обороны не хватило. Оставили прилавки с детской одеждой. Только «место стоянки» для всех четверых прихватили.

– И во что обошёлся сегодняшний «налёт» на опорный пункт военной торговли? – Этот вопрос уже относился ко мне, как к «ответственному» за материальное обеспечение.

– Ерунда! Полторы тысячи тонн авиационного керосина, полтонны ракет средней дальности типа «воздух – земля» и полтонны пушечных и пулемётных снарядов различного калибра. Остальное по мелочи…

– И всё расстреляли? До последнего патрона?

– Нет. Оставили нам десять патронов на пиво, после ужина можно будет пойти их израсходовать, только сначала я соберу манеж для младших…

Приобретение большого манежа, решило сразу несколько проблем.

Недаром говорится, что двух одинаковых детей не бывает, а у нас их шестеро… По рассказам Наташи, Витюшка, в возрасте полугода, без проблем находился в своей «кроватке» в гордом одиночестве, пока она возилась на кухне, или стирала его пелёнки в ванной. С появлением Верочки, стало ещё проще. Оставаясь без нашего внимания, они сами «развлекали» друг друга.

С малышами так не получалось. С момента их рождения, они «жили» попарно, но не всегда в соответствии с их появлением на свет.

С недавних пор, мы стали замечать, что наша «великолепная четвёрка» начинала капризничать, если они не «сидели» все вместе в одной кроватке.

Однажды, поправляя кроватку, Наташа посадила всех вместе. Моментально, все капризы прекратились. Мы не знали, как поступить – уступить их «просьбе» и потом потакать всем их капризам, или посмотреть, что из этого получиться?

Купленный манеж, решал проблему их совместного «проживания» во время бодрствования, оставалось только поставить этот «аппарат» на колёсики, для маневренности – малышам не очень нравилось оставаться без внимания взрослых.

Для ночного «содержания», была «спарена» в горизонтальном положении вторая двухэтажная кровать, и всех четырёх мы положили вместе, в один ряд, поперёк кроватей. Все вместе они моментально дружно засыпали, только по утрам мы находили их в разных «углах» этой большой кровати, да ещё желтоватые пятна на простыне иногда «выдавали» пути их ночных «путешествий». Ещё одна пикантная подробность. Когда Наташа каким-то чутьём угадывала, и усаживала одного из них на горшок, оставшаяся троица не успокаивалась, пока их не усаживали рядом. Может быть, мы обольщаемся, но нам кажется, что именно тогда были заложены и сохранены основы очень крепкой дружбы этой четвёрки…

Всё это выяснится чуть позже, а сегодня вечером, мы были отпущены в дальний конец Чистопрудного сквера, где располагалась уютная беседка, с всегда свежим пивом и варёными раками на закуску.

– Если я правильно понял, – начал Александр Иванович, отхлебнув несколько глотков, – сегодняшний полёт в универмаг обошёлся в две с половиной тысячи рублей, и ещё на завтра запланировано продолжение. Больше полутысячи на человека.

– Правильно.

– Не слишком ли много для одного раза. Они у нас так разбалуются, что потом их аппетиты не умеришь. Что на завтра оставили?

– Прежде всего, не больше пятисот на человека. Две с половиной на пятерых, в этом списке моя старшая сестра. На завтрашний день оставлены детская одежда, в основном, на старших и две импортные детские летние двухместные прогулочные коляски, для младших. Мне они не очень понравились – красиво сделаны, но какие-то они «хлипкие», не надёжные. Я сумел их разглядеть и думаю, что сумею сделать не хуже. Касаемо «баловства» – пусть женщины порадуются, должен же и на их улице быть праздник. У нас есть работа, служба, диван, телевизор, наконец, этот пивной ларёк… Что они видят каждый день – кухня, грязная посуда, ванная с грязными пелёнками, плачущие дети, храпящие по ночам мужья… Пусть порадуются…

– Значит так. Тысячу за Анну Сергеевну и Галину я тебе отдам. Сегодня же…

– Я считаю, что могу сделать им подарок – Анна Сергеевна кормит нас, обстирывает; Галина возится с детьми, не спит по ночам, даёт возможность Наташе заниматься – было бы несправедливо не сделать им подарок…

– Может ты и прав, но тогда этот подарок мы сделаем им вдвоём, вскладчину. Пятьсот рублей за мной. Всё. Не возражай.

– Затраты на своих женщин я перешлю тебе по почте, сразу же, как только вернёмся домой.

– Если ты это сделаешь, моей ноги в твоём доме больше не будет. Как такое тебе могло в голову прийти, я просто удивляюсь. Давайте прекратим на эту тему всякие разговоры…

Утром следующего дня состоялась запланированная «штурмовка» детского отдела универмага. По этому случаю, старшим был отменён садик, что вызвало неописуемый восторг с их стороны. Младших оставили дома, с Галиной, предоставив им возможность обживать манеж, на что они тоже особо не возражали.

Самое наименьшее желание было отражено на наших с отцом лицах, но на приказ следовать вместе с женщинами, ответили, как всегда, – «ЕСТЬ!».

Пока женщины «атаковали» детский отдел, соображая, что лучше – брать на сегодняшний день, или на «вырост» и в каком количестве, мы с отцом, равнодушным видом осматривали содержание мужского отдела. Ничего привлекательного не было видно, не было и «страждущих» покупателей. Продавцы раскладывали новый товар, на первый взгляд ничем не примечательный… Приглядевшись, обратил внимание, с какой лёгкостью продавцы развешивают по вешалкам мужские дублёнки.

Такие лёгкие и тёплые дублёнки из Финляндии, я видел в продаже в военторговском магазине под Мурманском, на базе противолодочных кораблей. Там они не пользовались большим спросом, так как ходить в них было просто некуда, но качество их было отличное, не в пример турецким, тяжёлым и мешковатым. Такую дублёнку хотел иметь Александр Иванович – его иногда приглашали на официальные и неофициальные приёмы, где необходимо было быть хорошо одетым в гражданскую одежду. Надо действовать молниеносно!

– Девушка, – обратился я к продавщице, – покажите, пожалуйста, такую дублёнку, 52 размера.

– Для Вас она будет великовата, и этот товар продаётся по «приглашениям».

– Насчёт размера не беспокойтесь, и «приглашение» у меня тоже есть… …Наша «контора» находилась в ведении Главкома ВВС и мы имели такие «приглашения» для всей системы военторга… Теперь, надо было вызвонить Александра Ивановича. Мне повезло. Набрав из автомата прямой номер генерала, доложил ему о «находке».

– Сейчас приеду. Генерал приехал через полчаса, и не один, а вместе с Анной Сергеевной. «Обслуживала» генерала вся секция, во главе с её заведующим, молодцеватым молодым человеком, с явно офицерской выправкой и манерами поведения…

Глазомер меня не подвёл – размер я угадал точно. В свои пятьдесят с лишним, генерал сохранил почти стандартную фигуру, и примерка финской дублёнки не заняла много времени. Кроме этого, ему вынесли на выбор несколько самых модных в то время «пыжиковых» шапок и коробки с обувью из натуральной кожи и на натуральном меху.

Сегодня «парадом» примерок командовала Анна Сергеевна, а наши женщины выступали в качестве экспертного жюри. Она же непререкаемым тоном «приказала» генералу примерить и приобрести шапку и зимнюю обувь. Воспользовавшись случаем, был приобретён «парадный» гражданский костюм, две белых рубашки, два галстука и по паре осенней и летней обуви… Было интересно наблюдать, как грозный генерал безропотно выполнял все «приказания» Анны Сергеевны. Вся эта «экзекуция» явно без удовольствия переносилась боевым генералом молча и беспрекословно…

Ещё в первые дни своего знакомства с могущественным генералом и Анной Сергеевной, приглядевшись к ним внимательней, понял, что она была в доме генерала чем-то значительно большим, чем просто домохозяйкой. Во-первых, генерал никогда не садился за стол один, без неё. Ни один серьёзный «домашний» вопрос без неё также не решался. Во-вторых, и это самое главное, они часто вместе просиживали вечерами за чашкой чая, о чём-то подолгу вполголоса беседовали. Вероятно, они вспоминали фронтовую молодость, или что-то другое, близкое и дорогое им обоим… Уходя, генерал что-то шепнул завсекцией, и его вытянувшая фигура выразила полную готовность. Однако Александр Иванович не собирался уезжать – жестом приказал мне следовать за ним и повёл в … детскую секцию.

– Что за коляски вы вчера смотрели? Покажите. Девушки снова извлекли из – под прилавка вчерашние «транспортные средства». Внимательно осмотрев их, Александр Иванович молча расплатился и передал мне.

– Унеси в машину и возвращайся.

Дождавшись моего возвращения, генерал затащил меня и отца обратно в «мужскую» секцию, вызвал молодцеватого заведующего.

– Одеть и обуть по полной программе.

Наверное, это был единственный случай в моей жизни, когда я не выполнил приказания. Покупать на себя одежду и обувь я отказался категорически – одевать и носить её мне было совершенно некуда. Объективности ради, надо признать, что Наташа согласилась с моими доводами и не настаивала на покупках. Отец тоже пытался выкрутиться, но остался в гордом одиночестве и ему пришлось смириться и выполнить приказание генерала в полной программе. Вместо меня, ориентируясь на глазомер Наташи, для мужа сестры – Давида – мы звали его Димой, приобрели дублёнку и «пыжиковую» шапку.

На этом «штурмовка» военторговского универмага, к нашему с отцом удовольствию, закончилась. На наш вопросительный взгляд, нам было сказано, что «прогулка» в сквер Чистопрудного бульвара, может состояться только вечером, при условии нашего хорошего поведения. Согласившись со мной о нецелесообразности покупки такой дорогой одежды на меня, Наташа подтвердила свою озабоченность нашим ближайшим будущим. Мы не представляли себе, где мы будем уже в следующем месяце, – здесь, в Москве, или в Р … ском.

Конечно, приятно пройти по московским улицам красиво и элегантно одетым… Но для Р …ского вполне достаточно зимней лётной куртки – удобной и тёплой. Даже зимней шапки не нужно. Всё мужское население так ходит – на службу и в Дом офицеров. Не отстаёт от них и большинство женщин. Больше здесь ходить некуда. В перешитых из отцовских курток умелыми женскими руками ходят даже дети. Удобно, тепло, дёшево и «сердито».

Последние два– три месяца, Александр Иванович не возобновлял разговоры о нашем проживании с ним. Причин могло быть, как минимум две. Вероятно, мы оказались гораздо более шумными и беспокойными «соседями», чем он ожидал. Мы категорически запретили Виктору и Вере без приглашения даже приближаться к его кабинету и, тем более, шуметь возле его дверей. Как только представилась возможность, «организовал» ещё один хороший цветной телевизор и поставил его в кабинете генерала, вместо старого, черно-белого, предоставив ему и Анне Сергеевне возможность отдыхать, не оглядываясь на нас. Однако полностью оградить его от нашего «весёлого» семейства, естественно, не получалось. …

Как человек военный, он понимал, что жить мы должны там, где моё место службы. Сегодня моя служба в Р …. ском. Либо он сам отказался от идеи перевести меня в Москву, либо у него пока ничего не получается. Во всех случаях, через неделю, максимум, через десять дней, мы должны будем вернуться в Р … ское. Была только одна «небольшая» проблема – не хотелось портить отношения с Александром Ивановичем – было жалко оставлять его одного, даже с Анной Сергеевной. Времени на решение этого вопроса оставалось всего ничего…Самым тяжёлым и неприятным для нас обоих, было завести разговор на эту тему. Мы оба боялись быть неправильно понятыми…

Обсуждая эту проблему, мы договорились с Наташей, не начинать первыми разговора на эту тему.

Первого числа я выхожу на работу в Р… ском; какое-то время буду жить там и приезжать на выходные. Наташе надо учиться – вопрос о восстановлении её в медицинском институте был решён ещё год назад. Как многодетной семье, нам выделены четыре места в ближайших детских яслях, и, после Нового года, младшие смогут их посещать. Нас отсюда пока никто не выгоняет, но, если только станет заметно какое-либо неудобство, Наташа забирает детей и уезжает в Р … ское. Пока суть да дело, закончу ремонт в обоих квартирах. Младшеньким уже полгода, старшеньким скоро исполнится девять месяцев, – приходящую нянечку можно найти и там…

Александр Иванович не забыл о своём согласии подключиться к судьбе Артёма Ерояна. Через некоторое время, генерал сам вернулся к этому разговору:

– Скажи, у твоего знакомого журналиста есть, что показать знающим людям?

– Не знаю.

– Выясни. Если есть, пусть привезёт. Узнай, приходилось ли ему писать что-нибудь об авиации.? Я договорился с нужным человеком. Он согласился посмотреть и, если сочтёт стоящим, поможет напечатать в одном авторитетном военном журнале. Дальше дело техники. …

– В каком журнале?

– Сейчас это не важно. Нужно сделать первый шаг. Узнай, пожалуйста, он числится в запасе или списан вчистую? Если числится, то в каком военкомате? Не возникнет ли у него проблем с медициной, если придётся пройти медкомиссию? Вообще, я хочу с ним поговорить, познакомиться.

Пока ещё есть время до выхода на работу в Р … ском, надо попытаться помочь Артёму вернуться к своей профессии военного журналиста. Вызвонив его по телефону, прошу подъехать к нам, на Чистопрудный бульвар. Сейчас. Срочно. Через полчаса Артём просигналил о своём прибытии. Прихватив пачку ВТ, спустился к машине. Велел припарковаться на стоянке, закрыть машину и вернуться ко мне. – Скажи, Артём, – начал я, затягиваясь сигаретой, устроившись в тенёчке на скамейке, – ты хочешь вернуться в профессию, в армию?

– Зачем ты так шутишь? Это же называется удар ниже пояса, самый запрещённый приём. Я уже даже боюсь мечтать об этом.

– Это можно понимать, как согласие?

– Кто меня сейчас возьмёт? Кому я нужен с таким «волчьим» билетом?

– Пока этот вопрос остаётся открытым. Скажи, у тебя есть, что показать серьёзным людям? Неплохо было бы, что – нибудь об авиации.

Только теперь до меня дошло, о каком серьёзном журнале говорил Александр Иванович. В почтовом ящике нередко появлялся пакет из редакции журнала «Крылья Родины». Вероятнее всего, у Александра Ивановича были там какие-то связи.

– Об авиации ничего. Люди очень серьёзные?

– Очень. Теперь я мог утверждать это смело.

– Тогда надо кое-что пересмотреть, подработать. Сколько у меня есть времени? Когда нужен материал?

– Нисколько. Материал нужен ВЧЕРА. Чем быстрее, тем лучше.

– Кому я должен передать материал?

– Мне. Нам. Для начала, с тобой хочет познакомиться и побеседовать один авиационный генерал. Он не писатель, но в людях разбирается прекрасно, и хочет знать, с кем придётся иметь дело, кого он собирается, под свою ответственность, рекомендовать.

И ещё. – Я перечислил ему вопросы, заданные Александром Ивановичем – не позднее 28-29 числа я должен представить тебя генералу. Дальше ты сможешь обходиться без меня.

Генерал считает, что если этот журнал сочтёт возможным напечатать твой материал, то всё остальное будет только делом техники и времени. Я рекомендовал тебя не только, как журналиста, но и как человека, умеющего слушать людей, разговаривать с людьми, убеждать людей, если хочешь, воспитывать людей. Ты должен подтвердить мою характеристику.

Да не бойся его. Он хороший человек и сам взялся помочь тебе решить твою проблему. Твоя история на Западной границе ему известна. Теперь всё зависит только от тебя. С ним можно говорить откровенно обо всём в рамках приличия и воинской деликатности. Дерзай, и удачи тебе!

Ещё одна мысль не давала мне покоя.

Упомянув о лидерстве моих детей, воспитательница разбередила мне всю душу. С невероятной остротой, мне стало понятно, кого мне сейчас, до «смерти», не хватает. Мне нужен был мой комэск – Сергей Беркутов. Вот кому можно было бы рассказать о всех своих сомнениях, попросить совета! Будучи старше меня всего на семь лет, но прожив, более десяти лет в детском доме, он был мудрее меня, наверное, лет на тридцать. Когда я был рядом с ним, я был уверен, что у него всегда есть ответы на все случаи жизни, что он умеет найти выход из любых ситуаций. Мне не давала покоя мысль о том, что по моей вине, с ним могло произойти нечто такое, что могло сломать ему всю жизнь. Так «упрятать» человека могли только особисты. Фактически, он ничего плохого не сделал. Единственное, в чём его могли обвинить, так это в том, что он не сдал им Соню.

Его соседа, майора, начальника милиции? Он сделал всё правильно. Задержал наркокурьеров, по всем правилам оформил протокол.

Если эти «южане» проболтались о том, что, некто из ГБ, приказал им молчать о Соне, то этого «некто» надо ещё найти, и доказать вообще, что этот факт имел место. Майора могли обвинить в том, что он позволил это сделать неизвестному лицу. Тогда причём здесь комэск.?

Однажды ночью он даже приснился мне. Я явственно увидел его, но не в лётной форме на аэродроме, а в каком– то сквере или в парке. Сам он был какой-то маленький, почти ребёнок и всё время кричал – громко, почти истерично – Ты не отец его; его отец лётчик, он умер и улетел далеко, далеко. Навсегда. Ты чужой дядька, его сосед. Я сам слышал, как мама говорила какой-то тёте…

Проснувшись в холодном поту, сидя на кровати, я судорожно пытался вспомнить, где я слышал этот голос? Вдруг, словно молнией, разрядом тока… – это кричал мальчишка из старшей группы детского садика, там, в Р….ском, который всё время задирался к Витюшке за то, что тот хвастался, что у него есть папа, лётчик. В тот день я пришёл за детьми и пытался убедить этого забияку, что я и есть отец Вити и Веры. Уже тогда его лицо показалось мне похожим на кого-то знакомого, хотя знакомых в то время, в Р….ском, у меня не было…

Ну, конечно! Этот мальчик, кажется, его звали Серёжа, был похож на Беркутова. Почему я сразу не догадался? Как это могло быть? Почему?…

Почувствовав, что я не сплю, проснулась Наташа. Увидела меня сидящим, заволновалась.

– Плачут?

– Вроде нет.

– Чего не спишь? Опять аэродром приснился?

– Нет, ещё хуже.

– Что случилось?

– Ты не знаешь фамилию того мальчишки в садике, с которым ссорился Витюшка?