Текст книги "Жизнь вместо жизни"

Родители есть родители

Закончив все дела в Кирове, продолжил поездку…

Как всегда, без предупреждения, явился домой среди ночи, вызвав неслыханный переполох. Утром, отметившись в военкомате, практически тотчас же вернулся домой. Сразу же начался «допрос». Деликатный, осторожный, но всё же допрос…

Родители есть родители. То, что я приехал один, и приехал не просто так, а по «делу» было видно невооружённым взглядом. Только к вечеру, зайдя издалека, начал разговор о том, что было бы неплохо, если они приедут на недельку – другую погостить к нам в Москву.

– Почему в Москву, а не в Р….. ское?

Пришлось выкручиваться, будто Наташе рекомендовано лечение в институте акушерства и гинекологии, а меня временно откомандировали в одно из конструкторских бюро. Вряд ли они поверили в моё бормотание, но поехать всё -таки, согласились. Я не сомневался, что они согласятся, и билеты на обратную дорогу были уже забронированы, оставалось только их выкупить в воинской кассе железнодорожного вокзала Свердловска.

Хорошо, что большую часть пути поезд идет ночью.

Пока устроились, то да сё, день прошёл, и только утром следующего дня, часа за три до приезда в Москву, родители снова попытались выяснить истинную причину приглашения их в гости, но мне удалось убедить их в том, что ничего плохого не произошло.

– Хочу познакомить вас с новыми внуками, – однако чувствовалось, что мой ответ их не только не удовлетворил, но ещё больше взволновал. – У меня ещё почти месяц отпуска, приехать к вам с новорожденными невозможно, – познакомитесь с ними, пообщаетесь со старшими, с Наташей.

Водиться с детьми вам не придётся, ни со старшими, ни с младшими, возиться по хозяйству тоже не надо будет, если сами не захотите. Смените обстановку, отдохнёте, развеетесь. Погуляете по Москве, если хотите, можно попытаться организовать «поход» в Большой театр, на Райкина, на Хазанова, по магазинам, в конце концов. Сходите к родственникам, на 3-ю Парковую, сможете пригласить их к нам. Просто отдохнёте. Жить сможете с нами сколько угодно – неделю, месяц, пока не надоест. Не понравится – скажете, сразу же увезу вас домой. Может вам с Наташей или со старшими не хочется «общаться»? Они чем-то вас обидели? Нет! Тогда в чём же дело? Я же вижу, что вы волнуетесь.

– Опять какие – нибудь сюрпризы нам преподнесёшь. – Ждёте очередных сюрпризов? Это вы угадали – сюрпризы вам будут!.. Хорошие или плохие?… Один точно неплохой, другой – не знаю. Для нас с Наташей он стал полной неожиданностью, теперь считаем, что сделали всё правильно – по другому было просто нельзя. Как вы к нему отнесётесь пока сам не знаю, – хотелось бы, чтоб с пониманием….

Заинтригованные ожидаемыми сюрпризами, оставшиеся два часа до Москвы родители ехали практически молча. О чём они думали всё это время, можно было только догадываться. Также, молча, ехали с Казанского вокзала до дома.

Москва. Центр. Чистые Пруды, 14. Июль – Август 1975 г

… В полной тишине поднялись на второй этаж генеральского дома.

Своим ключом открыл входную дверь и пригласил зайти в квартиру. Полная тишина дополнилась полным оцепенением. Родители явно не ожидали оказаться в таких «апартаментах». Переглянувшись друг с другом, они нерешительно вошли в прихожую, которая была нисколько не меньше, чем их комнаты. Самое большее, на что они рассчитывали – на комнаты в московской коммуналке…

Тишину прихожей прервал звонкий мальчишеский возглас – Ура! Папа приехал! Значит, детский сад, по случаю приезда гостей отменён. Сейчас появятся остальные… Однако увидев родителей, Витюшка на секунду замешкался, но узнав их, бросился к нам навстречу.

– И бабушка с дедушкой!

Услышав шум, в коридор выбежала Верочка; увидев «незнакомых» гостей, в замешательстве остановилась, переминаясь с ноги на ногу. Видя, что Витюшка, повизгивая от восторга, бегает вокруг нас кругами, не зная, к кому первому кинуться на руки, подбежала к нам и с разбегу вскарабкалась … мне на руки… Это было её привилегией – первой забираться мне на руки, и она не позволяла никому, даже маме, первой, приласкаться ко мне… Если в дверях появлялась Наташа, всё происходило в том же порядке, только прерогативой первому приветствовать маму, всегда пользовался Витюшка…

… Взобравшись на меня, Верочка, с моих рук, обняла и расцеловала деда и бабушку.

– Где наша мамочка? – тихонько спросил я Верочку.

– Кормит малышей, – также тихонько ответила дочка.

– Тогда будь хозяйкой и приглашай гостей в дом.

Спустившись с моих рук, Верочка ухватила деда и бабушку за руки и потащила за собой в большую комнату.

– Что надо предложить гостям в первую очередь? – шепотом спросил я Верочку. Она остановилась, посмотрела на меня, соображая, что от неё хотят, вспомнила, засмеялась. Отпустила руки гостей, убежала и уже через минуту вернулась, держа в руках два свежих полотенца, приглашая посетить туалетную комнату…

Теперь уже Витюшка, на правах хозяина, дожидался гостей в дверях гостиной, и оба вместе усаживали гостей на большой кожаный диван. Пока старшие развлекали деда и бабушку, переодевшись, пошёл проведать малышей и супругу. Обняв и поцеловав жену, жестом пригласил её в гостиную. Ответным кивком головы, милейшей и благодарной улыбкой, она дала понять, что скоро будет…

Вытащив родителей в коридор, отдал им заранее приготовленные подарки для старших – очередной конструктор для Виктора и коробку с куклой для Веры. Получив подарки, довольные и счастливые ребята убежали в «свою» комнату, казалось бы, потеряв ко всем нам всякий интерес.

Появилась Наташа с Галиной. Поздоровавшись и представив Галину, как свою подружку, они принялись накрывать на стол, помогая Анне Сергеевне…

Все вместе позавтракали, после чего Наташа проводила родителей в приготовленную для них «резиденцию», предложив принять душ с дороги или просто отдохнуть. Отец, удобно устроившись в кресле и пролистав несколько попавших под руку «военных» газет и журналов, стал сладко «похрапывать». Маме такой аккомпанемент отдыха не «очень» понравился и она отправилась в путешествие по нашему жилищу. Обнаружив всю женскую часть личного состава на огромной кухне, она с удовольствием присоединилась к ним…

… Отдохнув, родители многозначительно замолчали, устроившись на диване, в ожидании обещанного сюрприза – «гвоздя» программы… И вот торжественный момент. Из распахнутых, белого матового стекла двухстворчатых дверей, въехала колонна из двух «Луноходов», «пилотируемых» Витюшкой и Верочкой. С важным и торжественным видом, гордые и счастливые от оказанного им доверия, осознавая всю важность церемонии, они сами едва– едва выглядывали из-за колясок…

В белоснежной рубашке с бабочкой, темно-синих шортиках и белых гольфах, Витюшка пытался изобразить на своём лице надлежащую моменту солидность. Верочка, наоборот, в накрахмаленном, нарядном розовом платьице, с огромным белым бантом на голове и в таких же, как у Витюшки, беленьких гольфах, всем своим видом выражала величайшую радость, улыбалась во всё своё симпатичное личико. Мы с Наташей шли позади ребят, подталкивая и подбадривая их.

Наташа была одета в новенькое, недавно сшитое ей самой, голубое платье. Я видел, как они втроём, с Галиной и Анной Сергеевной колдовали по вечерам, иногда до ночи, придумывая друг для друга различные фасоны. У Наташи хорошо получались рисовать эти самые фасоны, затем кроить и шить их. Она уже и Веруську потихоньку учила этому. Для Верочки это было самое счастливое время, когда они садились обшивать очередную куклу… На Наташе были одеты янтарные бусы, оформленные под необработанные камешки, величиной не более полкопейки. В лучах солнца они сверкали золотом, переливаясь крохотными язычками пламени. Такие же искорки сверкали в её глазах, когда она смеялась или просто радовалась.

Мне было приказано одеть белую рубашку с черным галстуком и, хотя бы брюки от чёрного костюма, одетого один – единственный раз на регистрацию в ЗАГС. Одевать дома выходной костюм? Арест на «губу» был для меня меньшим наказанием, чем парадный костюм дома. На «работе» вольготнее всего чувствовал себя в комбинезоне, в лучшем случае в повседневной форме. Дома, я предпочитал хождение в трусах и майке или в спортивном трико. Витюшка, глядя на меня, стал бегать в трусиках и майке; по его примеру несколько раз также «вырядилась» и Верочка, но или женское начало взяло своё, или получила соответствующее «наставление» от Наташи или Анны Сергеевны, но больше она в таком виде не появлялась Очень не хотелось портить настроение Наташе, поэтому я одел костюмные брюки и… офицерскую рубашку навыпуск. Она посмотрела на меня, засмеялась, но ничего не сказала. Значит, согласилась….

… В «кабинах» «Луноходов», как в космических кораблях, находились их «экипажи», по два человечка, соответственно в голубых и розовых ползунках и кофточках, выспавшиеся и сытые, они «мурлыкали» себе под носики только им понятные мелодии, дирижируя самим себе ручками и ножками.

Ожидавшие какого угодно сюрприза, но только не две двухместные коляски с четырьмя внуками, вместо обещанных двух, родители застыли в полном недоумении. Немая сцена гоголевского «Ревизора» в исполнении самых именитых актёров не стоила ничего по сравнению с той, что происходила в гостиной. Родители никак не могли взять в толк – что это, – сон, наваждение или розыгрыш. Присниться такое не могло даже в самом страшном сне; если розыгрыш, то самый глупый и неуместный, и не стоящий того, чтобы ехать за ним за две тысячи километров. Для наваждений тоже не было ни поводов, ни причин. Да и все остальные присутствующие были живые, из плоти и крови…

По иронии судьбы, родители взяли на руки младшеньких – отец – дочку, мама – сына. По лицам родителей можно было понять, что дети им понравились. Подержав их пару минут, они вернули их на свои места, взяв другую пару – старшеньких. На этот раз отцу достался внук, а маме – внучка.

Они держали их на руках, переглядываясь с одной пары на другую, пытаясь понять, кто есть кто. Не найдя больших отличий, они рассмеялись, посадили ребят обратно.

Старшие тут же вертелись под «ногами», ожидая заслуженной похвалы и внимания… Ожидала оценки и Наташа… Я ожидал разбора «полётов». Как только родители посадили малышей на место и уселись на диване, старшие взгромоздились им на колени – Витюшка к маме, Верочка к деду. Малышей увезли в спальню – утомлённые таким вниманием, они начали хныкать. Получив свою долю похвал и поцелуев, вслед за ними «увалились» отдыхать и старшие – распорядок дня у нас соблюдался неукоснительно. Вся церемония знакомства заняла не более пятнадцати минут…Старшенкие тоже нас не подвели – понравились…

Началось обсуждение, кто на кого похож, хотя определить за первые пятнадцать минут знакомства, да ещё сразу четырёх, практически невозможно. Быстрее всего этот разговор был затеян для попытки выяснения истории появления младшей пары малышей.

Сначала каждый высказывал своё мнение, затем начался чисто женский разговор, как всегда переходящий в спор… Единственно, в чём все сошлись единодушно, так это в том, что без моего участия дело не обошлось. Это уже обнадёживало – было видно, что дед с бабкой постепенно отходили от шока, нанесённого очередным преподнесённым им сюрпризом.

Если завязавшийся разговор четырёх женщин, вовремя не остановить, то он может продолжаться бесконечно… Наговорившись, дамы на секунду замолчали, подыскивая новую, животрепещущую тему для продолжения разговора. Воспользовавшись секундным замешательством, вклинился в их «беседу», пытаясь перевести её в более рациональное русло.

– Милые женщины, вы не забыли, что среди вас есть двое любимых мужчин и скоро приедет ещё один – самый главный, и все трое будут очень голодные и злые. Если проснутся ещё трое, то вместо ужина, они съедят вас живьём и тогда вам не помогут ни ваше обаяние, ни ваши прекрасные наряды.

Моё вмешательство возымело своё действие – в комнате воцарилась долгожданная тишина. – Вам бы только есть, больше ничего замечать не хотите, – огрызнулась Наташа.

– Неправда, – парируя контрнаступление, – мы видим всё, даже то, что моя любимая женушка одета в новое, прекрасное платье, которое ей очень к лицу, и в котором она выглядит ещё прекраснее и краше, даже лучше Натали Гончаровой, – продолжал нахваливать жену, зная, что Натали Г. для Наташи – эталон женской красоты, – тем более, что это произведение портновского искусства – дело её собственных рук.

Чтобы скрыть своё смущение от такой похвальбы, Наташа повернулась ко мне, замахала своими кулачками, делая вид, что прогоняет меня, однако по её лицу было понятно, что она довольна моими комплиментами.

Первой поняла мою мысль мама. Уводя разговор в сторону, она с искренним изумлением стала нахваливать Наташино платье, поражаясь тому, что платье сшито ей самой, а не куплено в магазине.

– Я сама умею немного шить, но такое у меня вряд ли получиться. – Давайте, завтра сходим в магазин, здесь недалеко, выберем ткань, и, если мужчины не будут нам мешать, за два – три дня сошью что – нибудь на Ваш вкус. Не возражайте! А ты, – Наташа повернулась ко мне, – забирай старших и отправляйся гулять. Нечего встревать в бабьи разговоры и указывать, что нам делать. Заодно сходи в гастроном и купи что – нибудь на стол.

– Сухого или полусладкого?

– На свой вкус.

– На свой вкус я знаю, что надо купить, а на твой?

– На мой – и того и другого, бутылку молока и торт к чаю.

– Есть бутылку белого и торт к чаю, – ответил ей дурачась, приложив руку к «пустой» голове. – Разрешите идти?

– Свободен! – в том же тоне ответила Наташа.

Услышав про прогулку, старшие «бросили» свои подарки, и буквально, за пять минут были готовы выскочить из квартиры.

Пригласив на прогулку отца, мы вчетвером оказались в уютном зелёном скверике, с детской площадкой и небольшим, чистым прудиком, в котором степенно плавали два белых и один чёрный лебедь. Типичный московский скверик, скрывавший своей раскидистой зеленью трёхэтажный старинный каменный особняк, недалеко от центра, ранее принадлежавший какому – то купцу. Позднее, его немного реконструировали на советский манер, и теперь в нём было десять квартир. На первом этаже было шесть трехкомнатных квартир, на втором и третьем – по две шести комнатные квартиры с двумя туалетами, большой ванной и огромнейшей кухней с газом и горячей водой. Были ещё по две комнатки для экономки и горничной… Проживали здесь семьи больших военных чинов и руководителей военных заводов, занимая первый, либо верхние этажи, в зависимости от воинских званий и должностей. «Гостили» мы на втором этаже…

Прихваченный из дома белый батон для кормления лебедей был наполовину съеден его владельцами, вторая – была отправлена по назначению – на корм лебедям. Накормив лебедей, ребятня взгромоздилась на качели, заставив нас их раскачивать, затем оседлала карусель, раскручивая её, то в одну, то в другую сторону…

Наигравшись, накачавшись и накрутившись, ребятня «переместила» нас во двор дома.

Мы, с отцом устроились тут же, на скамейке. Дождавшись, пока я докурю сигарету, отец устроил мне жесточайший «допрос».

– Что это за квартира? Как ты в ней оказался? Кто хозяин квартиры? Кто эти женщины – пожилая и молодая? Что они тут делают и вообще, что это всё значит? Но самый главный вопрос, который его интересовал, был вопрос о детях – второй паре двойняшек – чьи они и почему я о них не писал?

Взглянув мельком на часы и закурив ещё сигарету, пытался ответить ему на все вопросы.

– Минут через тридцать – сорок познакомишься с хозяином квартиры – его зовут Александр Иванович – он военный, в очень высоком звании. Лётчик, фронтовик, сейчас служит в штабе авиации. Я здесь тоже в гостях, по крайней мере, до конца месяца. Что будет дальше – не знаю; надо уезжать в Р….ское, но хозяин хочет, чтобы мы остались. Как будет – не знаю.

Пожилая женщина, Анна Сергеевна – экономка, его старая знакомая ещё с фронта, а молодая – её племянница, Галина – медсестра из военного госпиталя. Она согласилась на первых порах помогать Наташе с детьми. Как долго – я тоже не знаю.

– Что значит экономка?

– Она ведёт хозяйство генерала уже давно, лет пятнадцать, с тех пор, как заболела и умерла его жена. По поводу детей – я на полном серьёзе тебе говорю – это мои дети. Поверь мне на слово. Большего я тебе сказать пока не могу, да и не нужно. Прошу тебя, не задавай больше этого вопроса. Это мои дети и твои внуки, и внуки хозяина этой квартиры – этого вполне достаточно. Поэтому мы здесь. Ещё прошу тебя, скажи маме, чтобы тоже не волновалась зря. Познакомишься с хозяином квартиры – может быть, он тебе расскажет… Если Александр Иванович сам не заведёт разговор на эту тему, тоже не задавайте «лишних» вопросов. Для него это тоже очень больная тема.

Должно пройти какое-то время, чтобы об этом можно было говорить…

– Почему ничего не написали?…

… – Почему не писал? Мне показалось, что вы без «восторга» встретили появление Наташи с ребёнком, а сообщение о том, что нашлась Верочка, было принято вами с «холодком». Может быть, только показалось… Писать ещё о двух детях, без объяснений, – могло быть неправильно понято, а в письме всего не напишешь… Вначале нужно было решить много других проблем, затем решили дождаться личной встречи…

Пока шёл этот разговор, действительно, во двор въехала чёрная «Волга» и из неё вышел солидный военный. Ребятня тут же побросала свои игры и бегом бросилась к приехавшему, с криком – Дедушка Саша приехал!!! – Подхватив их на руки, он расцеловал их обоих и бережно, словно хрустальных, опустил на землю.

Мы встали со скамейки, подошли к нему. Я познакомил Александра Ивановича с отцом и попросил минут сорок – пятьдесят посмотреть за детьми, пока схожу в магазин по приказанию женщин.

Александр Иванович охотно согласился.

Оставив их вдвоём на той же скамейке, сам отправился за продуктами.

Вернувшись через час, застал всю ту же картину: ребятишки играли в песочнице, два деда мирно беседовали на скамейке, как два старых, испокон века знакомых товарища, просто давно не видевшиеся…

Едва зайдя в квартиру, ещё из коридора, мы услышали оживлённый, даже достаточно громкий разговор, переходящий в спор. На столе были разложены старые журналы мод. Женщины так увлёчённо обсуждали столь насущную и животрепещущую тему, что не обратили на нас абсолютно никакого внимания. Видимо устав спорить, или, наконец, вспомнив о долгом нашем отсутствии, они замолчали, недоумённо переглянулись, не понимая, что произошло.

– С вами обо всём забудешь, – всплеснув руками, Анна Сергеевна бросилась на кухню, откуда уже «попахивало», правда, ещё вкусным, дымком. Только теперь они увидели, что на них смотрят пять пар «голодных» глаз. Спохватившись, словно их застали за чем-то постыдным, женщины судорожно стали собирать журналы со стола, уже накрытого скатертью.

Подойдя к маме, генерал галантно поцеловал ей руку, представился – Александр Иванович!

– Что это вы так шумно обсуждали? – сделав вид, что ничего не видел, поинтересовался хозяин.

– Это наши, женские проблемы, – за маму ответила вошедшая Анна Сергеевна – идите, переодевайтесь, мойте руки и садитесь за стол. Ужин готов.

Забрав у меня авоську с продуктами, Наташа «оценивала» её содержимое. Бутылка с молоком была вручена Виктору, торт – Верочке – всё в холодильник. Остальное с «презрением», двумя пальцами, извлекалось из авоськи. «Сухое» и «полусладкое» выставилось на стол, бутылка армянского коньяка, как бы сама, повисла в воздухе.

– Это ещё зачем? – Не совсем довольный взгляд переходил с бутылки на меня.

– Это на мой вкус, ты же сама велела, вспомни, – пытался я отшутиться. – Ладно, по случаю приезда родителей, – смягчилась жена, и бутылка коньяка заняла своё место посреди стола.

Мне было «приказано» привести себя в порядок, открыть спиртное и тоже садиться за стол.

– Ребят тоже усадить за стол?

– Нет, они накормятся на кухне сами.

– Сами – то они справятся?

– Справятся! Во – первых, они голодные, как собачата, во – вторых, им обещано по куску торта. Ради торта они съедят даже тарелки. Действительно, с питанием «старших», мы проблем не знали. Ели то, что дают, быстро, без капризов, и, если в тарелках что-то оставалось, значит, они и в правду, были сыты.

В дверях гостиной появился Александр Иванович. В белой рубашке, по – домашнему, без галстука. Широко улыбаясь, он пригласил всех за стол, уставленный «произведениями» Анны Сергеевны.

Взяв на себя роль бармена, обходил сидящих за столом, наполняя рюмки. Мужчинам – коньяком, женщинам – лёгким десертным вином. Наташа отказалась, но ей тоже было налито, жестом показав, что может только пригубить.

Подняв рюмку, Александр Иванович, на правах хозяина, предложил тост за гостей, то есть за моих родителей. Затем пошли ответные тосты: за хозяина и его помощницу, за всех женщин и нас, мужчин. Самым главным оказался тост за детей и внуков. После второй – третьей рюмки, завязался непринуждённый разговор, сначала общий, затем разделился на мужской и женский, на беззлобную, дружескую перепалку, снова объединился в один общий, снова распался… В конце концов, чай был отложен на завтра…

Наташа периодически вставала из-за стола, посещая резиденцию детей, возвращалась, показывая глазами, что всё в порядке.

Женщины принялись убирать со стола; нас, мужчин, Александр Иванович пригласил к себе в кабинет – ему очень хотелось продолжить общение. Я тоже не возражал. В кабинете был выход на балкон, даже не на балкон, а на большую лоджию, с кожаным диванчиком и двумя креслами, в которых можно было расслабиться на свежем воздухе.

Прихватив недопитую бутылку коньяка и рюмки, мы уселись в генеральском кабинете… Выпив ещё понемногу, закусили, устроились в кресле и на диване, молча наслаждались дымящимися сигаретами. Отец никогда не курил, молча сидел в кресле, не мешая нашему наслаждению. Возобновился разговор – обо всём и ни о чём…

– Кто этот молодой человек, который встретил нас на вокзале и привёз нас сюда? Мне показалось, что ты с ним хорошо знаком, – по моему, он даже денег у тебя не взял?

Не дав мне ответить, Александр Иванович вставил мне «шпильку»

– Кстати, почему ты не сообщил время приезда, или, хотя бы не позвонил с вокзала? Я мог прислать свою машину, и не надо было ловить «бомбилу».

– Это не «бомбила». Отец прав – это мой знакомый.

– У тебя уже есть знакомые в Москве?

– Почему бы и нет?

– А если серьёзно?

– Бывший офицер – капитан. Я познакомился с ним ещё с год назад. Опаздывал с бумагами на Большую Пироговскую. На Казанском вокзале поймал «левака». Пока ехали, разговорились. Он закончил Львовское политическое…

– То, которое готовит военных корреспондентов?

– Да.

– Мы с ним оказались почти земляками, – он получил назначение в ОМСДОН, в дивизионную многотиражку, написал какой-то очерк, и его вскоре забрали в «Красную Звезду».

Несколько лет всё было нормально, пока его не послали на Западную границу.

Ему было приказано написать статью о воспитательной работе с остатками «бандеровцев», а он написал о том, что «прапоры» списывают до десятка «Калашей» в месяц на эту самую «воспитательную» работу, а потом продают их тем самым «остаткам». Его пытались отдать под суд, якобы за клевету, но потом выяснилось, что сам комбат участвовал в этих торгах.

Суд отменили, но капитана, втихушку, выгнали из редакции и из армии за непослушание, да ещё с «волчьим» билетом – ни в одну редакцию, даже в многотиражку не брали.

Жить – то надо – семья, ребёнок. Вот он и начал на старой отцовской машине зарабатывать на жизнь. Я с ним много общался…

Если хотя бы половина наших замполитов, были такими, как он, у нас не было бы ни дедовщины, ни самоволок, ни, тем более, дезертирства и наркоты в армии.

Сегодня он, действительно, деньги не хотел брать, но я ему «червонец» в «бардачок» положил – догадается. Хотелось бы ему помочь вернуться в армию, в профессию.

– А он захочет?

– Думаю, захочет.

– Познакомь меня с ним, попробуем что-нибудь придумать…

Ещё раз перекурив, ушёл спать, а деды остались сидеть в кабинете. О чём они говорили – не знаю, но ни отец, ни мама, вопросов о детях больше не задавали.

Утром мне было сказано, что я сыт со вчерашнего вечера, поэтому сам бог велел мне забрать старших детей и отвести их в детский сад – вчера они итак «прогуляли» по случаю приезда бабушки с дедушкой. Дети были уже готовы, и мне ничего не оставалось делать, как самому быстро собраться. Успев «стащить со стола кусок колбасы, забрал ребят. Под мою команду «вперёд и с песней», без видимой охоты, но всё-таки послушно, мы втроём вышли на улицу.

У подъезда стояла генеральская «Волга» – водитель стоял возле машины, докуривая сигарету. Поздоровавшись, мы «строем» прошли мимо него. Пропустив наше «воинство», он не мог удержаться от смеха – с таким понурым видом идут только под арест – на «губу».

Детский сад был недалеко и через пять минут, сдав их воспитательнице, я, предвкушая удовольствие, потянулся за сигаретой, но, вовремя осознав, где нахожусь, удержал себя. Увидав своих сверстников, ребятня помахала мне всеми четырьмя ручками, и убежала, тут же позабыв про меня.

Выйдя из садика и присев на ближайшей скамеечке, с величайшим наслаждением, закурил. Какое это удовольствие – сидеть, попыхивая сигаретой, ни о чём не думать, щурясь от ласкового солнышка.

Перекурив, и выпив по дороге минеральной воды в ближайшем гастрономе, не торопясь, но бодро и уверенно, шагал домой. «Волги» у подъезда уже не было, присел на лавочку, ещё раз перекурил. Автоматически глянул на часы – дело шло к десяти часам – ужаснулся и бегом помчался домой. Дома меня уже «ждали». Все уже давно позавтракали – мне был предложен только стакан чая.

– Это тебе наказание за опоздание, тем более, что свой кусок колбасы, ты уже съел, – смеялась Наташа, выставляя на стол кусок пирога с рыбой. Ешь быстрее и звони в Р… ское – без тебя уже вся авиация на приколе.

Родители с удовольствием вслушивались в нашу шутливую перепалку, видя с какой нежностью и влюблённостью, мы смотрели друг на друга. Они искренне радовались, глядя на наши счастливые лица, но всё-таки волновались, понимая, что шестеро детей на руках – это более, чем сложно.

Их тревога усилилась, да и Наташа забеспокоилась, когда меня разыскивали по телефону со службы, хотя и не подавала виду.

Набрав номер приёмной и услышав голос Егорова, пытался вести разговор в непринуждённой, свободной манере, хотя прекрасно понимал, что разыскивали меня не просто так.

– «Хозяин» интересуется, был ли ты в Кирове, и что удалось решить? – спрашивал Егоров, выполняя поручение шефа.

– Всё сделано, всё решено. Там вменяемые люди. Разговаривал с руководителем военпредов, нашли полное взаимопонимание по всем вопросам. Всё будет в порядке.

– Может быть, приедешь, и сам доложишь?

– Это приказ «Хозяина» или твоё пожелание? – Ответил я вопросом на вопрос.

– Моё пожелание.

– Тогда обойдёшься. Передай шефу, что всё в порядке. Я привёз родителей и хочу побыть с ними, а не с тобой. Через три недели выйду и напишу подробный рапорт. Кстати, забронируй три билета на 25 число. Поезд «Урал», до Свердловска, купейный вагон, два нижних места обязательно.

– Ладно, сделаю. С тебя бутылка коньяка. – Обойдёшься водярой, – на другом конце провода засмеялись, из чего стало понятно, что генерал слышал весь разговор.

Положив трубку, вспомнил, что за всей суетой вчерашнего дня, забыл рассказать Наташе о стиральной машине, заказанной в Кирове.

Не найдя жену и родителей в гостиной, пошёл в ясельную комнату, где были апартаменты малышей. Так и есть. Женщины сгрудились возле малышей, а отец стоял на пороге комнаты, впрочем, не без интереса наблюдая за внуками. Увидев меня, отец остался в гостиной, прикрыв двери в детскую.

– Там что кормёжка?

– Нет, так, балуются…

Женщины развлекались, устроив малышам нечто физзарядки…

– Уважаемые дамы! Сколько я помню, вчера, пока были трезвыми, вы собирались в «полёт» по магазинам, или сегодня, с «похмелья», вам не пройти предполётную медкомиссию? – на полном серьёзе я подкалывал Наташу, напоминая ей о вчерашнем обещании.

– Это вы не успокоились, пока не прикончили всю бутылку, – отпарировала Наташа, – сейчас накормлю их и пойдём.

– Нас возьмёте с собой? – не унимался я, пытаясь выяснить их планы насчёт нас.

– Только в качестве извозчиков. Можете сами собираться, запрягать лошадей, и выводить их на улицу. Через полчаса будем готовы.

Запрягать и выводить лошадей означало, что надо привести в порядок коляски и выносить их на улицу. Две двухместные коляски были немного реконструированы, компактно сложены и стояли в прихожей, не занимая много места и прикрытые накидкой.

– Полчаса, это значит не меньше часа. Мы ещё успеем перекусить чего – нибудь. Чай будешь?

– Согласен, – ответил отец.

Воспользовавшись отсутствием на кухне Анны Сергеевны, вскипятил воды и заварил два стакана чая, разогрел два куска пирога. Только мы закончили чаёвничать, пришла Анна Сергеевна и сообщила, что женщины уже почти готовы, а коляски всё ещё дома.

Мы успели переодеться, вынести коляски. Я успел перекурить и только тогда команда из четырёх дам и четырёх «костюмчиков» вышла на улицу.

– Будем ждать вас в сквере, на Чистых прудах – это означало, что они отпускаются в свободный полёт.

– На три часа «полёта» керосина хватит? И «боезапаса?»

– С лихвой, – они сами засмеялись от такого наглого обмана. «Керосином», или «боезапасом» – в «полётах» по магазинам, обозначались наличные денежные средства, уместившиеся в их «полетных» планшетах – кошельках.

Наташа показала, где найти бутылочки с водичкой и молоком, и они отправились в одну сторону, мы – в другую.

Мы тоже были почти «свободны». Остановившись перед газетным киоском, обзавелись свежими газетами, уселись в тенёчке, чтобы не беспокоить содержимое колясок, пересмотрели периодику. Уже собирались тронуться дальше, в дальний конец сквера, когда увидели, спешившую нам навстречу чем-то взволнованную, Наташу.

– Подожди, по-моему, если не аварийная, то вынужденная посадка. Быстрее всего раньше времени кончился «керосин» и «боезапас» – требуется внеочередная «дозаправка» в воздухе.

– В универмаге «выбросили» в продажу женские шубки… Хорошие… И шапки к ним. И сапожки зимние…

– Что от меня требуется?

– Экстренная дозаправка и пополнение боезапаса.

В моём «полётном» планшете «боезапаса» могло хватить разве только на пачку сигарет, две порции мороженого для экстренной дозаправки старших, и пару кружек пива для нас, даже вместе с резервным, аварийным запасом «топлива», о котором Наташа могла только догадываться.

– Сколько надо?

– Около «полтонны»