Текст книги "Нова. Да, и Гоморра"

– Эй, Алонша, а сеньоры фон Рэй?.. – Ткнул большим пальцем в шатер.

– Порой заходят. Порой приводят гостей, – сказала Алонша. – Порой хотят увидеть…

– Сейчас, – сказал Таву. – Они сейчас там?

Она взяла бутыль, кивнула.

Таву обернулся и подозвал детей.

Лорк, за которым плелись недоверчивые Красные, подошел. Мужчины длили беседу смутными голосами, подсекавшими вопли и хохот из парусиновых недр. Ночь выдалась жаркая. Бутыль пошла по рукам еще трижды. Досталось и Лорку, и Лале. На последнем круге Князь покоробился, но тоже выпил.

Наконец Таву пихнул Лорка в плечо:

– Пошли.

В низком проеме Таву пригнулся. Лорк, самый высокий из детей, чиркнул макушкой о парусину.

На осевом столбе висит фонарь: резкие блики на крыше, резкий свет в раковине уха, на ободках ноздрей, на морщинах старых лиц. Откидывается голова в толпе, исторгая смех и матерщину. Блестит мокрый рот, каплет бутылье горлышко. Распущенные волосы в бисеринах пота. Кто-то перебил шум колоколом. Волнение звенело у Лорка в ладошках.

Люди стали опадать на землю. Таву сел на корточки. Князь и Лала тоже. И Лорк, но держась за мокрый ворот Таву.

На арене мужчина в высоких сапогах тяжело ходил туда-сюда, жестами усаживая толпу.

Напротив, за ограждением, Лорк вдруг узнал женщину с серебряными волосами. Она льнула к плечу сенегальского студента Лусуны. Локоны стлались по ее лбу перекрещенными кривыми ножами. Студент успел расстегнуть рубашку. Его жилета как не бывало.

Аренщик снова дернул колокольную веревку. Павшая на блестящую руку пушинка держалась, даже когда он дергался и кричал на толпу. Вот он стукнул бурым кулаком по жестяной стене: заткнитесь!

В щели ограждения просовывались деньги. Ставки застревали между досками. Обежав арену взглядом, Лорк заметил юную пару. Мужчина перегнулся через ограждение, показывая что-то женщине.

Аренщик топнул по пюре из чешуи и перьев. Его сапоги были черны до колен. Когда люди почти угомонились, он подошел к ближнему краю арены, где Лорку было не видно, наклонился…

Распахнулась дверь клетки. Аренщик, хэкнув, запрыгнул на забор, схватился за осевой столб. Зрители орали, дыбились. Сидевшие принялись вставать. Лорк попытался протолкнуться ближе.

Он видел, как на той стороне арены встает отец, как обливается по́том искаженное лицо под светлыми волосами. Фон Рэй грозил арене кулаком. Мать, рука на шее, жалась к нему. Посол Сельвин протискивался между двумя шахтерами, оравшими что-то у ограждения.

– Там Аарон! – зашлась Лала.

– Нет!.. – Это Князь.

Но теперь встало столько людей, что Лорк ничего не видел. Таву вскочил и криками призывал всех сесть, пока ему не передали бутыль.

Лорк метнулся влево, чтоб видеть; потом вправо – слева были тела. В груди бился рассеянный азарт.

Аренщик на ограждении высился над толпой. В прыжке он задел плечом фонарь, и на парусине пошатывались тени. Опершись о столб, он хмуро глядел на колеблющийся свет и потирал бугрящиеся руки. Тут он заметил пух. Аккуратно его стряхнул, принялся обыскивать густо заросшую грудь, плечи.

У границы арены заголосили, замолкли, заревели. Кто-то крутил в воздухе жилетом.

Аренщик, чей обыск не дал результатов, вернулся к столбу.

Взволнованного, зачарованного Лорка подташнивало от рома и смрада.

– Пошли, – крикнул он Князю, – давай туда, где будет видно!

– Вряд ли нам стоит, – сказала Лала.

– Почему нет! – Князь сделал шаг. Но глядел испуганно.

Лорк протиснулся вперед него.

Затем кто-то поймал его за руку, и он мигом развернулся.

– Что вы тут делаете? – Фон Рэй, злой и сбитый с толку, задыхался. – Кто тебе разрешил привести сюда детей?

Лорк оглянулся, ища Таву. Таву не было.

За отцом шел Аарон Красный.

– А я говорил: надо было кого-то с ними оставить. У вас тут жутко старомодные няньки. Да их любой смышленый пацан фомкнет!

Фон Рэй резко повернулся к нему:

– Дети-то в полном порядке. Просто Лорк знает, что ему нельзя по вечерам гулять одному!

– Я отведу их домой, – сказала подоспевшая мать. – Аарон, не огорчайся. Они в порядке. Мне ужасно жаль, правда. – Она посмотрела на детей. – Какая нелегкая вас сюда понесла?

Вокруг собирались любопытные шахтеры.

Лала заплакала.

– Ну а это что еще такое? – встревожилась мать.

– Ничего с ней не случилось, – сказал Аарон Красный. – Она понимает, что будет, когда мы вернемся домой. Они знают, что провинились.

Лала, видимо не думавшая о том, что будет, разревелась по-настоящему.

– Поговорим об этом завтра утром. – Мать в отчаянии посмотрела на фон Рэя.

Но отец не ответил – его слишком огорчили слезы Лалы и раздосадовало присутствие Лорка.

– Да, Дана, отведи их домой. – Он поднял голову, увидел столпившихся вокруг шахтеров. – Веди их домой сейчас же. Ну же, Аарон, к чему расстраиваться?

– Так, – сказала мать. – Лала, Князь, возьмемся за руки. Лорк, пошли, сию же…

Мать протянула руки детям.

После чего Князь выпростал свой протез – и дернул!

Мать завизжала, согнулась, заколотила его по запястью свободной рукой. Сталь и пластиковые пальцы ее не выпускали.

– Князь! – Аарон потянулся к нему, но мальчик поднырнул, перекрутился, унесся прочь.

Мать рухнула на колени, прямо на грязный пол, ловила ртом воздух, тихо всхлипывала. Отец поймал ее за плечи:

– Дана! Что он сделал? Что случилось?

Мать затрясла головой.

Князь бежал прямо на Таву.

– Лови его! – крикнул отец на португальском.

Аарон рявкнул:

– Князь!

Мальчик обмяк как по команде. Повис на руках у Таву, весь белый.

Мать встала на ноги и кривила лицо на плече отца. Лорк расслышал ее слова: «…и мою белую птичку…»

– Князь, иди сюда! – приказал Аарон.

Князь побрел назад, двигаясь тряско, электрически.

– Вот что, – сказал Аарон. – Пойдешь домой с Даной. Она просит прощения, что сказала о руке. Она не хотела оскорбить твои чувства.

Мать с отцом поглядели на Аарона. Отец подался вперед; мать отшатнулась. Аарон Красный обернулся к ним. Коротышка. Лорк не видел в нем ничего красного, кроме уголков глаз.

– Понимаете… – Аарон как будто устал. – Я никогда не упоминаю его патологию. Никогда. – И как будто расстроился. – Не хочу, чтоб он чувствовал свою ущербность. Я не разрешаю указывать на то, что он другой, вообще. При нем нельзя об этом говорить, понимаете? Вообще.

Отец порывался что-то сказать. Но только вечер сорвался все-таки по его вине.

Мать посмотрела на одного, на другого, на свои пальцы. Их баюкала, поглаживая, другая ладонь.

– Дети… – сказала она. – Пошли со мной.

– Дана, ты уверена…

Мать оборвала его взглядом.

– Пошли со мной, дети, – повторила она.

Они вышли из шатра.

Таву ждал снаружи.

– Я с вами, сеньора. Провожу вас до дому, если желаете.

– Да, Таву, – сказала мать. – Спасибо. – Она держала руку на животе, на ткани платья.

– Мальчик с железной рукой. – Голова Таву дернулась. – И девочка, и ваш сын. Я привел их сюда, сеньора. Но они меня попросили, поэтому. Велели вести их сюда.

– Я понимаю, – сказала мать.

На этот раз они пошли не через джунгли, а по тропинке пошире, мимо спуска, откуда акватурбы возили шахтеров в подводные шахты. Высокие конструкции покачивались в воде, бросая на волны двойную тень.

Возле парковых ворот Лорка вырвало.

– Подержи ему голову, Таву, – распорядилась мать. – Видишь, Лорк, тебе вредно так волноваться. И ты опять пил их простоквашу. Тебе получше?

Ни слова о роме. Эту тайну сохранили запахи шатра и еще душок, шедший от Таву. Князь и Лала молча наблюдали, поглядывая друг на друга.

Наверху мать перезагрузила нянечку, заперла Князя и Лалу в их комнатах. И пришла в детскую.

– Мамочка, твоей руке еще больно? – спросил он с подушки.

– Да. Кости целы, хотя и непонятно почему. Вот уложу тебя – вызову медико-блок.

– Это все они! – выпалил Лорк. – Сказали, хотят посмотреть, куда вы все пошли.

Мать присела на кровать и стала гладить его спину здоровой рукой.

– А ты сам разве не хотел, самую чуточку?

– Да, – не сразу сказал он.

– Я так и подумала. Как животик? Мне все равно, кто что говорит, я не пойму, чем полезна простокваша.

Он так и не сказал ни слова о роме.

– Доброй ночи. – Она пошла к двери детской.

Он помнил, как она касается тумблера.

Он помнил, как вращается крыша, а сквозь нее темнеет луна.

Князь Красный всегда ассоциировался у Лорка с приходом и уходом света.

Голый Лорк сидел у бассейна на крыше и готовился к экзамену по петрологии; пурпурные листья у скального входа взяла дрожь. Стекло гудело под натиском внешней бури. Башни Ковчега, крылатые, чтобы скользить по ветру, искажались сверкающей изморозью.

– Папа! – Лорк щелчком погасил читалку и встал. – А я третий по высшей математике. Третий!

Фон Рэй, в отороченной мехами парке, прошел сквозь листья.

– И ты, видимо, считаешь, что в данный момент учишься. Может, в библиотеке удобней? Как можно сосредоточиться среди всего, что отвлекает?

– Петрология, – сказал Лорк, показывая записчик. – Чего тут учить-то? У меня уже высший балл.

Только год или два назад Лорк научился расслабляться, невзирая на требование родителей быть идеальным сыном. А научившись, осознал, что требования стали ритуальными и фатическими – и дают простор для общения, если выдержать первый удар.

– Ого, – сказал отец. – В самом деле? – Улыбнулся. Пока он расшнуровывал парку, снег на волосах обращался в воду. – По крайней мере, ты учишься, а не ползаешь по машине «Калибана».

– К слову говоря, папа. Я зарегил «Калибан» на Регату Нового Ковчега. Вы с мамой придете на финиш?

– Если сможем. Ты же знаешь, матери в последнее время нехорошо. Последний полет был крутоват. И она волнуется из-за твоих гонок.

– Почему? Они учебе не помеха.

Фон Рэй пожал плечами:

– Она считает, что гонки опасны. – Он положил парку на скалу. – Мы читали о твоем призовом месте на Транторе месяц назад. Поздравляем. Да, она за тебя тревожится, но когда сообщала всем этим душным женщинам в клубе, что ты – ее сын, горда была как куропатка.

– Жаль, что вы не приехали.

– Мы хотели. Но выкроить месяц из поездки было никак. Кстати, у нас для тебя подарок.

Лорк последовал за отцом вдоль ручейка, вившегося из бассейна. Когда они вошли в дом, ступив на лестницу за водопадом, фон Рэй положил руку на сыновнее плечо. Под их весом ступеньки начали подъем.

– В этот раз мы остановились на Земле. Провели день в обществе Аарона Красного. Кажется, вы встречались, когда-то давно. Корпорация «Красное смещение»?

– На Новой Бразилии, – сказал Лорк. – У шахты.

– Ты даже это помнишь?

Ступеньки разгладились и понесли их по оранжерее. Из кустов повылетали какаду, забились о прозрачную стену – под ее нижними панелями лежали сугробы; уселись на кровишню, и ее лепестки заклевали песок.

– С ним был Князь. Твой ровесник, может, чуть постарше.

Лорк в общем представлял себе, что делал Князь все эти годы, – ребенок обычно в курсе, что происходит с детьми родительских друзей. Недавно Князь стремительно сменил четыре школы, и, по слухам, просочившимся в Плеяды, лишь благодаря капиталу «Красного смещения» эти переходы всякий раз не называли исключением в открытую.

– Помню, – сказал Лорк. – Однорукий.

– Теперь он носит черную перчатку до плеча и расшитый драгоценными камнями нарукавник. Весьма внушительный юноша. Сказал, что тебя помнит. Вы тогда вместе похулиганили, что-то такое. Он-то хоть немного успокоился, судя по всему.

Лорк высвободился из-под руки отца и шагнул на белые половики, устилавшие внутренний зимний сад.

– Что за подарок?

Отец подошел к одной из смотровых колонн. Прозрачный цилиндр в четыре фута толщиной поддерживал просвечивающий потолок капителью из цветочного стекла.

– Дана, не покажешь Лорку, что ты ему привезла?

– Секунду. – В колонне проявилась фигура матери. Она сидела в лебедином кресле. Взяла со столика позади зеленый сверток и развернула его на стеганой парче подола.

– Они прекрасны! – заявил Лорк. – Где вы нашли гептодиновый кварц?

Эти камни, в основе – кремень, геологическое давление сформировало так, что в каждом кристалле размером с детский кулачок свет переливался вдоль раздробленных голубых линий внутри неровных форм.

– Нашла, когда стояли у Лебедя. Мы жили возле Разрывной Пустыни Кралла. Из окна гостиницы было видно, как они сверкают за городскими стенами. Невероятно – все их так и описывают. Как-то после обеда, когда твой отец уехал на конференцию, я выбралась в пустыню. Увидела их, вспомнила о твоей коллекции – и купила для тебя.

– Спасибо. – Он улыбнулся фигуре внутри колонны.

Ни он, ни отец не видели мать вживую четыре года. Жертва синдрома умственного и физического вырождения, по временам тотально некоммуникабельная, она жила теперь в своих покоях с лекарствами, компьютерами-диагностами, косметикой, гравотермией и машинами-чтецами. Иногда мать – или, чаще, ее запрограммированный на паттерн стандартного реагирования андроид – появлялась в смотровых колоннах, выглядела и вела себя как обычно. Точно так же, через андроида и телераму, она «сопровождала» фон Рэя в деловых поездках; все это время ее физическое тело было заперто в экранированной, изолированной части дома, куда не позволялось заходить никому, кроме психотехника, незаметно посещавшего мать раз в месяц.

– Они прекрасны, – повторил Лорк, делая шаг к колонне.

– Вечером оставлю их в твоей комнате. – Она взяла камень темными пальцами, перевернула. – Они и меня очаровали. Почти загипнотизировали.

– И вот. – Фон Рэй повернулся к другой колонне. – Хочу показать тебе еще кое-что. Аарон, видимо, слышал о твоем интересе к гонкам и в курсе твоих успехов. – (Во второй колонне обретало форму нечто.) – Два его инженера только что разработали новое ионное реле. Сказали, оно слишком чувствительно для коммерческого использования и его производство в любых промышленных масштабах невыгодно. Но Аарон уверен, что его порог срабатывания отлично подойдет для малогабаритной гоночной яхты. Я предложил выкупить реле для тебя. Он и слушать не пожелал – прислал его тебе в подарок.

– Правда? – Радость заполонила Лорка сверх изумления. – Где оно?

В колонне на углу аппарели стоял ящик. Вдалеке меж сторожевых башен смутно виднелась ограда яхтенной котловины Неа-Лимани.

– На дроме? – Лорк сел в свисавший с потолка зеленый гамак. – Отлично! Сегодня вечером, когда буду там, посмотрю. Перед гонкой мне еще надо набрать команду.

– Ты берешь в экипаж людей, шатающихся по космодрому? – Мать покачала головой. – Я так за тебя боюсь.

– Мам, любители гонок, ребята, обожающие гоночные яхты, люди, умеющие ходить на крыльях, – они все шатаются по космодромам. В Неа-Лимани я так и так знаю каждого второго.

– Я все-таки думаю, было бы лучше, если б ты набрал команду из школьных друзей, например.

– Чем те, кто говорит так, плохи? – Губы Лорка тронула улыбка.

– Я ничего такого не сказала. Только что стоит брать тех, кого знаешь.

– После гонки, – вклинился отец, – что будешь делать до конца каникул?

Лорк пожал плечами.

– Хочешь поручить мне шахтерскую бригаду в Сан-Орини, как год назад?

Отцовские брови разделились, потом спутались над вертикальными щелями над переносицей.

– После инцидента с той шахтерской дочерью… – Брови вновь распутались. – Ты что, и вправду хочешь туда опять?

Лорк еще раз пожал плечами.

– Ты не думал заняться чем-то еще? – Мать.

– Эштон Кларк что-нибудь да ниспошлет. Мне пора – набирать команду. – Он встал из гамака. – Мам, спасибо за камни. Поговорим о каникулах, когда школа совсем закончится.

Он пошел к мосту, что дугой огибал воду.

– Ты вернешься не слишком…

– До полуночи.

– Лорк… Еще кое-что…

Он остановился в верхней точке моста, облокотился на алюминиевый поручень.

Отец:

– Князь устраивает вечеринку. Послал тебе приглашение. Земля, Париж, остров Сен-Луи. Но это всего через три дня после Регаты. Ты не успеешь…

– «Калибан» долетит до Земли за три дня.

Мать:

– Лорк, нет! Ты не полетишь в такую даль, к Земле, на крошечной…

– Никогда не был в Париже. Последний раз я ездил на Землю с вами, когда мне было пятнадцать и мы ездили в Пекин. Слетать в Дракон – раз плюнуть. – Выходя, он сказал напоследок: – Если команда не наберется, я на следующей неделе и в школу не пойду. – И исчез за тем концом моста.

Его командой стали два парня, которые вызвались помочь с распаковкой ионного реле. Оба – не плеядцы.

Брайан, ровесник Лорка, взял академический отпуск в Университете Дракона, полетел во Внешние Колонии, а теперь пытался вернуться. Он уже капитанил и штырил на гоночных яхтах, но только в кооперативном яхт-клубе под эгидой вуза. Они с Лорком оба интересовались гоночными кораблями – и боготворили друг друга. Лорка брал тихий восторг при мысли о том, как Брайан ринулся на другой конец галактики и гнул свою линию без денег и планов на будущее; ну а Брайан в лице Лорка встретил наконец легендарного богача с личной яхтой и именем, что до сих пор было лишь абстракцией в спортивных лентах, – Лорк фон Рэй, один из самых юных и блистательных гоночных капитанов новой поросли.

Доукомплектовал экипаж маленького трехкрыльного гонщика Дан – за сорок, из Австралии, с Земли. Они с Лорком повстречались в баре, где Дан выдал длинный цикл баек о том, как ходил коммерческим штырем на больших грузовых транспортах, и о гоночных капитанах, в чьих командах подвизался, – самому ему капитанить не пришлось. Босой, штаны опоясаны оборванной у колен веревкой – Дан был довольно типичным штырем из тех, что бродили по жарким переходам Неа-Лимани. Ураганные вихри, катившие из Тонга над сверкающим Ковчегом, разбивались о высокие ветрокупола – шла июмбра, три светлых часа на двадцатидевятичасовые сутки. Механики, офицеры, штыри пили допоздна, болтали о течениях и гонках в барах и саунах, офисах регистрации и доках.

Брайан, на предложение слетать к Земле после гонки:

– Отлично. Почему нет? Мне так и так надо вернуться в Дракон к летним курсам.

Дан:

– Париж? Это ж рядышком с Австралией, нет? У меня ребенок и две жены в Нью-Сиднее, вцепятся – поминай как звали. Ну разве что мы коротенько…

Когда регата миновала кружащий над Ковчегом спутник наблюдения, захватила петлей внутренний край скопления у Тусклой, Мертвой Сестры и возвратилась к Ковчегу, объявили: «Калибан» пришел вторым.

– Прекрасно. Теперь прочь отсюда. На вечеринку Князя!

– Будь там осторожен… – донесся из динамика голос матери.

– Поклонись от нас Аарону. И еще раз поздравляем, сынок, – сказал отец. – Поломаешь в этом глупом полете свою медную бабочку – не жди, что куплю тебе новую.

– Пока, папа.

«Калибан» вознесся над кораблями, скопившимися у смотровой станции, куда зрители стекались поглазеть на финал регаты. Пятидесятифутовые окна внизу моргнули звездным светом (за одним из окон отец и материнский андроид застыли у перил, глядя, как отчаливает корабль), и миг спустя яхта уже бежала по Федерации Плеяд в направлении Сола.

В одном дне пути они потеряли шесть часов на вихревую туманность («Кабы у тебя был нормальный корабль, а не эта колымага, – жаловался Дан по интеркому, – мы бы выбрались, чихнуть не успели бы!»; Лорк повысил частоту сканера на ионном реле: «Вниз на ноль – двадцать пять, Брайан. Быстрее… вот так!»), но наверстали упущенное и даже прибавили во Внешнем приливном дрейфе.

Днем позднее: Сол – пылающий, пытающий свет в космосе бушующем.

Дром де Бло в форме микенского щита-восьмерки скосился в десятке миль под размашистыми крыльями. Отсюда товарные челноки ходили в большой звездопорт на Тритоне, крупнейшей луне Нептуна. На платформах посверкивали тут и там пятисотметровые пассажирские лайнеры. «Калибан» падал к нише в яхтенной котловине, спускаясь на манер тройного воздушного змея. Когда корабль поймали лучи наведения, Лорк присел на ложементе:

– Ну что, марионетки. Обрезаем ниточки. – И отключил гудящее нутро «Калибана» через миг после касания. Вокруг умерли пучки огоньков.

Брайан впрыгнул в рубку, завязывая левую сандалию. Дан, небрит, в незашнурованном жилете, семенил босыми ногами из проекторной.

– Видать, прибыли, капитан. – Он нагнулся поковырять грязь между пальцами. – Дети, что это за вечеринка, куда вы так спешите?

Лорк коснулся клавиши сброса; пол накренился, рифленый настил стал скатываться, нижний край дотронулся до земли.

– Точно не знаю, – сказал Лорк Дану. – Думаю, мы все трое поймем на месте.

– Ооо нет, – протянул Дан, едва они достигли дна. – Светская жисть не для меня. – Они вышагнули из-под тени корпуса. – Найдите мне бар, заберете на обратном пути.

– Если вы двое не хотите, – сказал Лорк, оглядывая дром, – заскочим перекусить – и можете остаться здесь.

– Я… ну, типа хотел пойти. – Брайан глядел разочарованно. – Когда еще я смогу попасть на вечеринку Князя Красного?

Лорк глянул на Брайана. Коренастый шатен с кофейными глазами сменил обшарпанный кожаный рабжилет на чистый, с переливчатыми цветочками. Лорк только начинал понимать, как ослеплен этот парень, автостопом пересекший Вселенную, его, Лорка, богатством, видимым и подразумеваемым, раз полетел с девятнадцатилеткой, на личной яхте гоняющим на вечеринки в Париж.

Лорку сменить жилет и в голову не пришло.

– Ну так вперед, – сказал Лорк. – Подберем Дана по дороге назад.

– Главное, вы двое не ужритесь в хлам, а то не дотащите на борт меня.

Лорк и Дан засмеялись.

Брайан озирался, разглядывая другие яхты котловины.

– Эй! Ты работал на трехкрыльном «Зефире»? – Коснулся руки Лорка, указал на изящный золотой корпус. – Держу пари, кружит он что надо.

– Подъем на низких частотах замедленный. – Лорк обернулся к Дану. – Смотри, чтоб был на борту завтра к старту. Бегать тебя искать я не стану.

– Это когда я так близко от Австралии? Будь спок, капитан. А кстати, не расстроишься, коли я приведу на корабль, ну там… даму – или двух?.. – Он ухмыльнулся Лорку, подмигнул.

– Кстати, – сказал Брайан, – а эти двадцать седьмые «Борисы» вообще как? Наш клуб в универе пытался поменяться с другим клубом, у них был «Борис», не новый, десять лет. Только они еще и денег просили.

– Если она – или они – ничего не стибрят с корабля, – сказал Лорк Дану. Повернулся к Брайану. – Я летал на максимум трехлетнем «Борисе». У друга была эта модель пару лет назад. Вообще, ничего, но «Калибану» не чета.

Через ворота они вышли с посадочной площадки, потопали по лестнице на улицу и миновали тень от колонны в форме свернувшегося кольцами Змея.

Париж так и остался более-менее горизонтальным городом. Конструкций, сколь-нибудь значимо ломающих горизонт, – только Эйфелева башня слева и еще спиральные шпили Ле-Аль: семьдесят ярусов маркетов, вложенных в прозрачное стекло, мозаично переплетенное стальными рольверками, – продуктовый рай для двадцати трех миллионов горожан.

Они шагали по Рю-дез-Астроно мимо ресторанов и гостиничных навесов. Дан закопался под веревку по центру торса, почесал живот, пятерней отбросил длинные волосы со лба.

– Где ж тут напиться работяге-киберштырю? – Он вдруг показал на переулок. – Туда!

В конце Г-образной улицы нашелся кафе-бар с трещиной по всему стеклу, «Ле Сидераль». Его дверь закрылась за двумя женщинами.

– Отли-ично, – протянул Дан и вприпрыжку ринулся вперед Лорка с Брайаном.

– Завидую я таким людям иногда, – тихо сказал Брайан Лорку.

Лорк удивился.

– Тебе правда все равно, – не унимался Брайан, – что он приведет на корабль баб?

Лорк хмыкнул:

– Я бы привел.

– Ага. К тебе небось девчонки так и льнут, у тебя же яхта.

– Я думаю, это плюс.

Брайан погрыз ноготь большого пальца и кивнул:

– Классно было бы. Я порой думаю, девочки как будто позабыли, что я живой. Тут и яхта не поможет. – Усмехнулся. – А тебе случалось… приводить девушку на борт?

Лорк помолчал. Потом сказал:

– У меня трое детей.

Теперь удивился Брайан.

– Сын и две дочки. Их матери – шахтерки на маленькой планете Внешней Колонии, Новой Бразилии.

– Ты в том смысле, что…

Лорк накрыл его правое плечо левой ладонью, а левое – правой.

– Наши жизни очень разные, – сказал Брайан медленно, – твоя и моя.

– Вот и я думаю. – И Лорк ухмыльнулся.

Улыбка Брайана вернулась неохотно.

– Стойте, эй, вы! – Сзади. – Подождите!

Они обернулись.

– Лорк?.. Лорк фон Рэй!

Упомянутая отцом Лорка черная перчатка была серебряной. Повязка высоко на бицепсе усеяна бриллиантами.

– Князь?..

Жилет, штаны, сапоги – сплошь серебро.

– Чуть тебя не проворонил! – Костлявое лицо под черными волосами оживилось. – Мне позвонили с дрома, едва тебе выдали пропуск на Нептуне. Гоночная яхта, каково? Долго же ты добирался. А, чтоб не забыть: Аарон сказал, если ты прилетишь, передать от него поклон тете Циане. Она гостила у нас на выходных на Чобе-Мире месяц назад.

– Спасибо. Передам, когда увижу, – сказал Лорк. – У вас она была месяц назад, а я не видел ее ну очень давно. На Ковчеге она теперь бывает редко.

– Циана… – начал Брайан, – Морган? – закончил он в изумлении.

Но Князь уже продолжал:

– Слушай. – Он уронил руки на плечи Лоркова кожаного жилета (Лорк пытался понять, больше давят пальцы в перчатке или нет). – Мне до вечеринки надо смотаться к горе Кеньюна и обратно. Весь доступный транспорт любого вида доставляет кого-то откуда-то, просто вот без конца. От Аарона помощи не жди. Игнорирует нашу веселуху. Ситуация, говорит, вышла из-под контроля. Боюсь, я правда использовал его имя кое-где, чтобы добыть кое-что, и он этого не одобрил. Ну и улетел куда-то к Веге. Не хочешь свозить меня в Гималаи?

– Не вопрос. – Лорк хотел уже предложить Князю поштырить с Брайаном. Но может, с этой своей рукой Князь толком не втыкает? – Эй, Дан! – закричал он через улицу. – Есть работка!

Австралиец как раз открывал дверь. Развернувшись, потряс головой и побрел обратно.

– Что мы там будем делать? – спросил Лорк, когда они пошли к дрому.

– По дороге расскажу.

Они прошли через ворота (и колонна Дракона, обвита Змеем, светится на закате), когда Брайан рискнул завести беседу.

– Костюм что надо, – сказал он Князю.

– На острове будет полно народа. Я хочу, чтобы все видели, где я.

– А перчатка – это новая мода на Земле, что ли?

Желудок Лорка аж подпрыгнул. Лорк быстро взглянул на обоих.

– Когда о таких штуках, – продолжал Брайан, – узнаю́т на Центавре, на Земле их уже месяц никто не носит. А я не был в Драконе десять месяцев.

Князь посмотрел на руку, пошевелил кистью.

Небо омывали сумерки.

Вспыхнули огни на ограде; свет разлиновал перчатку Князя складками.

– Мой личный стиль. – Князь смотрел на Брайана. – У меня нет правой руки. Это… – он сжал серебряные пальцы в кулак, – сплошь металл, пластик и жужжащие фиговины. – (Смешок.) – Но служит она мне… почти как настоящая.

– Ой… – Сквозь голос Брайана дрожью пробилось смущение. – Я не знал.

Князь засмеялся:

– Я и сам иногда почти забываю. Иногда. Где тут ваш корабль?

– Там. – Лорк махнул рукой, остро осознавая эту дюжину лет между первой и нынешней встречей с Князем.

– Все воткнулись?

– Ты мне заплатишь, капитан, – прокаркал Дан издалека. – Накрутил – и фи́га.

– Я готов, капитан. – Брайан.

– Травите нижние крылья…

Князь сидел за Лорком, положив руку на его плечо (настоящую).

– Собираются все и каждый и еще ихний братец. Это ты прибыл сегодня, а люди прибывали всю неделю. Я пригласил сто человек. Придет по меньшей мере сотни три. Оно разрастается! – (Их подбросило инерционное поле, де Бло отпал, а закатившееся солнце восстало на западе и взрезало мир огнем, как серпом. Пылала голубая кромка.) – В общем, Чхе Он приволокла совершенно дикую компашку откуда-то с края Дракона…

Голос Брайана из динамика:

– Чхе Он – в смысле, звезда психорамы?

– Студия дала ей неделю отпуска, она решила скататься на мою вечеринку. Позавчера ей взбрело в голову полазить по горам, и она ускакала в Непал.

Над ними плыло солнце. Чтобы попасть из одной точки планеты в другую, надо просто взлететь и сесть куда надо. Крыль-проекторный транспорт набирает высоту, огибает Землю три-четыре раза, плавно снижается. Что поездка на другой конец города, что полет на другой конец света – те же семь-восемь минут.

– Сегодня после обеда Чхе радирует, мол, мы застряли, одолев три четверти Кеньюны. Внизу буря, вызвать вертолет со спасательной станции в Катманду им никак. Всяко никакая буря не мешает ей дозвониться через треть мира до меня, чтоб поведать свои печали. В общем, я обещал ей что-нибудь придумать.

– Ну и как прикажешь снимать их с этой горы?

– Ты подлетишь на двадцать футов к горе и повиснешь. Потом я спущусь и приволоку их на борт.

– Двадцать футов! – (Под ними замедлялся помутненный мир.) – Ты хочешь добраться до вечеринки живым?

– Тебе передали ионное реле – подарок Аарона?

– Оно как раз сейчас работает.

– Его чувствительности для таких маневров должно хватить. А ты – крутой гоночный капитан. Да или нет?

– Постараюсь, – сказал Лорк осторожно. – Я точно дурнее тебя. – Он захохотал. – Князь, мы постараемся!

Внизу скользнул сетчатый снежно-скальный узор. Лорк под диктовку Князя ввел лоран-координаты горы. Рукой в перчатке Князь через Лорка дотянулся до радио…

В рубку впорхнул девичий голосок:

– …Вон там! Как думаешь, это они? Князь! Князь, дорогой, ты прилетел нас спасать? Мы висим тут на кончиках наших замерзших пальчиков все такие несчастные. Князь?.. – Фоном – музыка и многоголосая болтовня.

– Чхе, держись, – сказал Князь в микрофон. – Я же сказал, мы что-нибудь придумаем. – Обернулся к Лорку. – Здесь! Они прямо внизу.

Лорк урезал фильтр частот, ведя «Калибан» вдоль гравитационного искажения горы. Дыбились пики, точеные и мерцающие.

– Эй, все, глядите! Я же говорила, что Князь не оставит нас изнывать и пропускать вечеринку?

А где-то за:

– Ах, Сесил, нет, я не могу…

– Подкрути музыку погромче…

– Анчоусы я терпеть ненавижу…

– Князь, – кричала Чхе, – ты поторопись! У нас опять повалило. Знаешь, Сесил, этого не случилось бы, кабы ты не решил показать нам глупый фокус с гобенштоками.

– Ну же, милая, потанцуем!

– Я сказала «нет»! Мы слишком близко к пропасти!

«Калибан» снижался, и под ногами Лорка напольный экран озарился природным светом: лед, галька, булыжники сияли под луной.

– Сколько их там? – спросил Лорк. – Корабль не резиновый.

– Втиснутся.

На скользившем по экрану ледяном выступе кто-то устроился на зеленом пончо с вином, сыром и корзинками для пикника. Кто-то танцевал. Трое расселись на складных туристических стульях. Один вскарабкался на выступ повыше и прикрывал глаза, рассматривая корабль.

– Чхе, – сказал Князь, – мы здесь. Пусть все собираются. Ждать весь день мы не можем.

– Счастье-то какое! Так это ты наверху! Все, пошли, нас ждут! Да, это Князь!

На выступе случился взрыв активности. Все забегали, хватая вещи, суя их в рюкзаки. Двое сворачивали пончо.

– Эдгар! Не смей выбрасывать! Оно сорок восьмого года, его так просто не достанешь! Да, Хиллари, музыку сменить можно. Нет! Рано выключать печку! Ну, Сесил, ты все-таки дурак. Бррр! – ладно, надеюсь, мы вот-вот будем в тепле. Конечно, я с тобой потанцую, милый. Просто не так близко к пропасти. Погоди секунду. Князь? Князь!..