Текст книги "Нова. Да, и Гоморра"

«Портрет плачущего ребенка» (2852 н. э., Вега IV).

«Портрет плачущего ребенка» (3052 н. э., Новая Бразилия II).

– Что ты доказываешь, Кейтин?

– Соединенные Штаты были продуктом целого коммуникационного взрыва, движения людей, движения информации, развития кино, радио и телевидения, нормировавших речь и структуру мышления – не само мышление, – иначе говоря, человек А понимал не только человека Б, но и людей Ы, Э и Ю. Сегодня люди, информация и идеи движутся по галактике куда быстрее, чем двигались по Соединенным Штатам в тысяча девятьсот пятидесятом году. Потенциал понимания – сравнительно больший. Мы с вами родились на расстоянии в треть галактики. Если не считать студенческих вылазок в Драконский университет в Центавре, я сейчас впервые за пределами Солнечной системы. И все-таки мы с вами куда ближе в плане структуры информации, чем корнец и валлиец тысячу лет назад. Помните об этом, когда пытаетесь судить о Мыше – и Князе Красном. Великий Змей обвивает колонну на сотне миров, но люди в Плеядах и Внешних Колониях его узнаю́т. Мебель Республики Вега повсюду говорит о своем владельце одно и то же. Значение Эштона Кларка одинаково для вас и меня. Морган убил Андервуда, и это убийство стало частью нашего опыта… – Он запнулся – потому что Лорк посуровел.

– Ты хотел сказать: Андервуд убил Моргана.

– Ой, конечно… я хотел сказать… – Смущение жгло щеки изнутри. – Да… но я не хотел сказать…

Среди картин к ним шла женщина в белом. С прической высокой и серебряной.

Тонкая.

Старая.

– Лорк! – Она протянула руки. – Банни сказала, ты здесь. Можем пойти в мой кабинет.

Конечно! – подумал Кейтин. В основном он видел ее на кадрах пятнадцати-двадцатилетней давности.

– Циана, благодарю. Мы могли подняться и сами. Я не хотел тебя тревожить, вдруг ты занята. Много времени не отниму.

– Ерунда. Вы двое, идите за мной. Я думала над ценами на полтонны световых скульптур Веги.

– Республиканского периода? – спросил Кейтин.

– Увы, нет. Эти мы еще сбыли бы. Но им на сто лет больше, и они не стоят ничегошеньки. Пойдемте.

Ведя их мимо левитирующих холстов, она глянула на широкий металлический браслет поверх запястного разъема. Один циферблат помигивал.

– Молодой человек, простите. – Она повернулась к Кейтину. – У вас с собой… какой-то записчик, да?

– А что… да.

– Я бы попросила вас его не использовать.

– Ой. Я не…

– Сейчас с этим получше, но у меня бывали иногда проблемы с приватностью. – Она положила морщинистую кисть на его локоть. – Вы же поймете? Если включите, автоматическое стирающее поле уничтожит все ваши записи.

– Кейтин в моей команде, Циана. Но это совсем не та команда, что в последний раз. Больше никакой секретности.

– Я так и поняла. – Отняла руку; Кейтин посмотрел, как та падает на белую парчу.

Она сказала – и Кейтин с Лорком оба подняли головы, едва она это сказала:

– Утром, когда я пришла в музей, прибыло сообщение тебе от Князя.

Они достигли конца галереи.

Она кратко полуобернулась к Лорку:

– Ловлю тебя на слове насчет секретности. – Ее брови – яркий металлический штрих.

Брови Лорка – металл с ржавчиной; штрих прерван шрамом. Однако же, подумал Кейтин, это у них явно семейное и наследственное.

– Он на Ворписе?

– Понятия не имею. – (Растянулась дверь, они шагнули в проем.) – Но он знает, что ты здесь. Разве не это важно?

– Я сел на космодроме полтора часа назад. Улечу вечером.

– Сообщение пришло час двадцать пять минут назад. Источник очень кстати искажен, операторы могут его отследить, но не без множества трудностей. Эти трудности сейчас преодолеваются…

– Не заморачивайся. – А Кейтину Лорк сказал: – Что он поведает на сей раз?

– Мы все вот-вот увидим, – сказала Циана. – Без секретности, говоришь. Я бы все равно предпочла говорить в своем кабинете.

В этой галерее царил кавардак: хранилище – ну или еще не разобранный материал для выставки.

Кейтин собрался было, но Лорк спросил первым:

– Циана, что у вас тут за рухлядь?

– Если не ошибаюсь… – Она сверилась с датой золотой декалькомании на древнем деревянном футляре. – «Тысяча девятьсот двадцать третий: Эолийская Корпорация»[5]5
  В нашей реальности существовала «Эолийская компания» (Aeolian Company), американская фирма, одно время – крупнейший в мире производитель музыкальных инструментов; основана в 1887 году, обанкротилась в 1985-м.


[Закрыть]. Да, коллекция музыкальных инструментов двадцатого века. Вот волны Мартено, изобретение этого самого французского композитора, тысяча девятьсот сорок второго года[6]6
  В нашей реальности – в 1928 году. Монофонический электронный музыкальный инструмент. Морис Мартено (1898–1980) был не композитором, а виолончелистом и педагогом.


[Закрыть]. А вот здесь у нас… – нагнулась, прочла табличку, – механическое пианино «Дуо-Артс»[7]7
  «Дуо-Арт» (Duo Art) – одна из двух основных схем механических пианино. Первые инструменты такого рода изготовлены Aeolian Company в 1913 году.


[Закрыть], изготовлено в тысяча девятьсот тридцать первом. А эта штука… «виолано виртуозо» Миллза[8]8
  Violano Virtuoso – выпускавшаяся американской компанией Mills Novelty Co. с 1910 по 1930 год механическая музыкальная машина, изобретение Генри Конрада Сэнделла.


[Закрыть], сработано в тысяча девятьсот шестнадцатом.

Кейтин всматривался в стеклянную дверь перед виолано.

Струны и молоточки, регистры, фобы и медиаторы повисли в тени.

– Что оно делало?

– Стояло в барах и луна-парках. Люди бросали в щель монетку, и оно автоматически играло на скрипке, которая у него на полке внутри, под аккомпанемент механического пианино, запрограммированного перфорацией на бумажном рулоне. – Она провела серебряным ногтем по списку названий. – «Бал дарктаунских задавак»…[9]9
  «Darktown Strutters’ Ball» – выпущенная в 1917 году песня афроамериканского композитора Шелтона Брукса (1886–1975). Дарктаун («темный город») – бывшее название афроамериканского района в Атланте, штат Джорджия, и общее – всех таких районов на американском Юге.


[Закрыть] – (Они продвигались сквозь хлам: терменвоксы, анкор-банджо[10]10
  Автоматическое банджо Encore (фр. encore – «еще раз») – американский музыкальный автомат, игравший на банджо; название запатентовано в 1897 году.


[Закрыть] и шарманки.) – Некоторым новым профессорам не нравится, что институт настолько захвачен двадцатым веком. Ему посвящена практически четверть наших галерей. – Она сложила руки на парче. – Может, им обидно, что он в фокусе исследований восемьсот лет; они закрывают глаза на очевидное. В начале этого изумительного века человечество было множеством сообществ на одной планете; в его конце стало, по сути, тем, что мы есть сегодня: информационно цельное общество, живущее на нескольких мирах. С тех пор количество миров возросло; наша инфообщность несколько раз меняла свою природу, страдала иногда от катастрофических бедствий, но по существу сохранилась. Пока человечество не станет чем-то совсем-совсем иным, та эпоха обязана быть в центре академического внимания: это век, когда мы стали собой.

– Прошлое меня не трогает, – объявил Лорк. – У меня нет на него времени.

– Меня оно интригует, – вступил Кейтин. – Я хочу написать книгу; возможно, об этом.

Циана посмотрела на него:

– Книгу? Какого рода?

– Роман, я думаю.

– Роман? – Они прошли под очередным экраном для объявлений: серым-серо. – Вы намерены сочинить роман. Как очаровательно. Годы назад мой друг-антиквар пытался написать роман. Его хватило на первую главу. Но он утверждал, что благодаря ужасно просветляющему опыту проник в самую суть того, как это делается.

– Вообще-то, я работаю над книгой довольно давно, – поделился Кейтин.

– Чудесно. Может, когда закончите, позволите институту сделать психозапись вашего творческого опыта под гипнозом. Может, мы напечатаем пару миллионов экземпляров и разошлем, сопроводив документальным психорамным исследованием, по библиотекам и другим образовательным учреждениям. Я уверена, что заинтересую этой идеей совет.

– Я даже не думал о том, чтобы ее напечатать…

– Через Алкан это ваш единственный шанс. Имейте в виду.

– Я… да.

– Когда вы уже наведете тут порядок, а, Циана?

– Дорогой племянник, у нас куда больше экспонатов, чем вмещают галереи. Где-то все это должно находиться. В музее тысяча двести публичных и семьсот частных галерей. И еще три с половиной тысячи фондохранилищ. Я неплохо знакома с содержимым большинства из них. Но не всех.

Они шествовали под высокими ребрами. Позвонки арками вздымались к кровле. Холодные потолочные огни бросали тени зубов и глазниц на латунную тумбу черепа размером со слоновью ляжку.

– Выглядит как сравнительная выставка остеологии рептилий Земли и… – Кейтин заглянул в костяные пещеры. – Я даже не знаю, откуда родом это.

Клинок лопатки, тазовое седло, ключичный лук…

– Далеко твой кабинет, Циана?

– В восьмистах ярдах – если путь прямой, как полет аролата. Поедем на следующем лифте.

Миновав сводчатый проход, они вышли на площадку с лифтами.

Спиральный подъемник вознес их не на одну дюжину этажей.

Плюшево-латунный коридор.

Другой коридор, со стеклянной стеной…

У Кейтина сперло дыхание: под ними узорчато разлегся весь Феникс, от срединных башен до пристани с перехлестами тумана. Пусть Алкан давно не был высочайшим зданием галактики, в Фениксе он оставался высочайшим.

Горбатый пандус уводил в сердце здания. Вдоль мраморной стены висели семнадцать полотен Дехэй «Под Сириусом».

– Неужели это?..

– Подделки, молекулярные репродукции Найлза Фолвина, сделаны в две тысячи восьмисотых в Веге. Долгое время были знаменитее оригиналов – те выставлены внизу, в Южном Зеленом Покое. А с подделками связано столько событий, что Банни решила повесить их здесь.

И дверь.

– Мы пришли.

Отворилась во тьму.

– Итак, племянник мой… – они шагнули внутрь, и три световых столба упали откуда-то сверху, окружив на черном ковре каждого, – будь добр, объясни, зачем ты вернулся? И что у тебя за дела с Князем? – Она обернулась, смотрела на Лорка.

– Циана, мне нужна еще одна нова.

– Что?!

– Сама знаешь, первую экспедицию пришлось распустить. Я буду пытаться опять. Корабль нужен самый обычный. В прошлый раз мы это поняли. У меня новая команда; и новая тактика. – (Прожекторы следовали за ними по ковру.)

– Но Лорк…

– Раньше планирование было тщательным, мы двигались плавно, сцепленно, нас тянула вперед уверенность в нашей точности. Теперь мы – отчаянное сборище портовых крыс, в их числе Мыш; и единственное, что нас направляет, – моя ярость. Но бежать от нее, Циана, слишком жутко.

– Лорк, ты не можешь взять и повторить…

– Циана, капитан тоже другой. Раньше «Птица Рух» летала под получеловеком, знавшим одни победы. Теперь я стал целым. Я познал и поражение.

– Но чего ты от меня…

– Алкан изучал еще одну звезду, почти перешедшую в нову. Мне нужно название и когда она может взорваться.

– И ты полетишь к ней – вот так просто? А что с Князем? Он знает, зачем ты рвешься к нове?

– Мне плевать. Назови мою звезду, Циана.

Нерешительность поколебала ее худобу. Она тронула что-то на серебряном браслете.

Новый свет:

Из пола восстал инструмент-блок. Она села на выросшую рядом скамейку, вгляделась в огоньки индикаторов.

– Не знаю, Лорк, верно ли я поступаю. Ярость? Не затрагивай решение так сильно мою жизнь, не только твою, мне было бы проще согласиться с твоим настроем и требованием. Благодаря Аарону я получила место куратора.

Она коснулась пульта, и над ними возникли…

– До сих пор я была в доме Аарона Красного желанной гостьей, как и в доме моего брата. Но механизм провернулся до точки, когда все вряд ли останется прежним. Это ты поставил меня перед выбором: я должна принять решение, которое оборвет для меня эпоху великого удобства.

…возникли звезды.

Внезапно Кейтин осознал, как огромна эта комната. На пятидесяти футах, сложившись из точек света, висела, вращаясь, голографическая проекция галактики.

– У нас работают несколько научных экспедиций. Нова, которую ты проворонил, была тут. – (Прикосновение к кнопке, одна звезда из миллиардов вспыхнула – ярко, так что глаза Кейтина сощурились. Поблекла, и сидерический купол вновь заволокло призрачным звездным светом.) – Сейчас наша экспедиция наблюдает за образованием…

Замолкла.

Протянула руку и открыла ящичек.

– Лорк, меня всерьез тревожит вся эта история…

– Циана, не останавливайся. Мне нужно имя звезды. Мне нужна лента с ее галактическими координатами. Мне нужно мое солнце.

– И я сделаю все, чтобы тебе его дать. Но сначала – уважь каприз старушки. – Из ящичка она взяла – Кейтин сотворил у заднего нёба тихий звук изумления, затем его проглотил – колоду карт. – Хочу посмотреть, какой совет даст мне Таро.

– Мне гадали на это предприятие. Если карты сообщат галактические координаты – отлично. В противном случае у меня нет на них времени.

– Твоя мать, будучи землянкой, вечно питала смутное земное недоверие к мистике, хотя интеллектуально и признавала ее эффективность. Надеюсь, ты все-таки в отца.

– Циана, один раз мне уже погадали, на полный расклад. Второй ничего не даст.

Она развернула карты веером, рубашками вверх:

– Может, он что-то даст мне. И вдобавок к чему мне полный расклад? Выбери одну.

Кейтин посмотрел, как капитан тянет карту, и спросил себя: подготовило ее Таро к кровавому полудню на площади Хронаики четверть века назад?

Эта колода была не обычной три-дэ-диорамической, как у Тййи. Фигуры – нарисованы. Карты – желтые. Они запросто могли быть семнадцатого века – а то и древнее.

На Лорковой карте голый труп свешивался с дерева, привязан веревкой за лодыжку.

– Повешенный. – Она собрала колоду. – Перевернутый. Ну, не могу сказать, что удивлена.

– Разве Повешенный не предвещает приход большой духовной мудрости, Циана?

– Перевернутый, – напомнила она. – Мудрость встанет недешево. – Взяла карту и вернула ее вместе с другими в ящичек. – Вот координаты звезды, которая тебе нужна. – Нажала другую кнопку.

В ее ладонь упала бумажная ленточка. Покромсанная металлическими зубками. Циана поднесла ее к глазам, вчиталась.

– Координаты все тут. Она под нашим наблюдением два года. Тебе везет. Прогноз времени взрыва – между десятью и пятнадцатью днями.

– Отлично. – Лорк взял ленту. – Кейтин, пошли.

– А что с Князем, капитан?

Циана поднялась со скамейки:

– Не хочешь посмотреть его письмо?

Лорк замер.

– Давай. Проиграй его.

И Кейтин узрел в лице Лорка нечто живое. Тот шагнул к консоли; Циана Морган поискала индекс сообщения.

– Вот оно. – Нажала кнопку.

На другом конце комнаты к ним развернулся Князь.

– Что ты, черт тебя раздери… – (рука в черной перчатке сшибла со стола хрустальный бокал, а за ним и тарелку с рельефным орнаментом), – творишь, а, Лорк? – (Рука вернулась; кинжал и резная деревянная палочка брякнулись на пол с другой стороны.) – Циана, ты ему помогаешь, что ли? Сука вероломная. Я очень зол. Я просто в бешенстве! Я Князь Красный – я и есть Дракон! Я Змей-калека; но я тебя придушу! – (Дамастная скатерть сморщилась в черных пальцах; судя по звуку, дерево под ней расщепилось.)

Кейтин сглотнул шок во второй раз.

Сообщение – три-дэ-проекция. Расфокусированное окно за Князем льет утренний свет какой-то звезды – вероятно, Сола – на сокрушенный завтрак.

– Я могу все – все, что захочу. Ты хочешь меня этого лишить. – Князь склонился над столом.

Кейтин глянул на Лорка, на Циану Морган.

Ее рука, бледная, с сеткой вен, сжимала парчу.

Лоркова, рифленая, с узлами костяшек, лежала на инструмент-блоке; два пальца держали переключатель.

– Ты оскорбил меня, Лорк. Я могу быть полной сволочью, коль увлечет меня каприз. Припоминаешь вечеринку, когда пришлось разбить тебе голову, чтобы научить манерам? Ты, верно, и забыл мальчика, которого привел – добавлю: без приглашения – на мой скромный прием. Его звали Брайан Энтони Сандерс – заурядный, хамоватый, тупой и невыносимо грубый юноша. Не успели нас представить, как он уже оскорбительно отозвался о моей руке. Я сделал то, чему научился давным-давно: посмеялся. Я даже вежливо отреагировал – ответил на его хамские вопросы так, будто они ничего не значили. Но я не забыл. После вечеринки, вернувшись в свой университет, он обнаружил, что лишен стипендии и обвинен в мухлеже с результатами предыдущих экзаменов, за что, сообщу тебе с радостью, его вскоре исключили. Пять лет спустя – потому что я все еще не забыл – по моей наводке ревизор навестил фирму, где он тогда работал. Через неделю он был уволен за растрату пары-тройки жалких тысяч фунтов @сг своих нанимателей – и, вообще-то, провел три года на каторге, где, я так понял, регулярно настаивал на своей невиновности, пока не стал посмешищем в глазах каторжан. Еще пять лет спустя – жизнь у него вроде не складывалась (вероятно, тебе он запомнился пухленьким мальчиком; мужчиной он страшно отощал), – когда я попросил своих людей выследить его снова, не составило труда спрятать в комнате общаги для холостяков, где он ютился, какие-то несерьезные наркотики – так что его выставили на улицу. Через два года после этого, решив часок поразмыслить, ложкой какого дегтя подпортить ему судьбину на сей раз, я обнаружил, что он по-прежнему бездомен – и сильно увлекся алкоголем. Вот тебе ирония судьбы, две штуки: когда мы его нашли – в канаве у шоссе, близ складских ангаров за космодромом, – он дрых в измятом контейнере, некогда служившем упаковкой для внутриатмосферного турбинного реле производства «Красного смещения». И то ли он побывал за это время в какой-то переделке, то ли что, но мы недосчитались трех пальцев на его левой руке – к чему, поверь, я не имел никакого отношения. И у него уже просто не было средств, чтобы пойти и сделать протезы. В тот момент было делом техники пробудить в нем интерес к тем самым наркотикам, стоившим ему дома, – работавшая на меня девушка на месяц взяла его в настоящую квартиру, ежедневно потчевала наркотой в огромных дозах… а потом исчезла, оставив его на улице с новой привычкой на единственную память о себе. В последний раз, когда я проверял – вообще-то, всего три месяца назад, – я узнал, что после пестрой уголовной карьеры рецидивиста Брайан Энтони Сандерс, пытавшийся потакать своей привычке, умер… и года не прошло, как он околел от холода в тупиковом переулке незначительного города с населением два миллиона на ледяной планете в тысяче световых лет как от тебя, так и от меня, безусловно проклиная божеств случая, расстроивших все его попытки жить счастливой жизнью, – будто у него была особая аллергия на… донимавшие его неудачи. Знать, что его упорно, скрупулезно донимал именно я, – это чудесно, это воодушевляет, о Лорк. Да ведь о таком мечтает каждый: чтобы бездумные хамы платили за бездумное хамство до гроба. Ну а мне просто случилось по рождению обрести власть претворять такие мечты в жизнь. Уверяю тебя, ты такого счастья и представить не можешь. В сумме я потратил всего пять часов, разбросанных по двенадцати годам. Бывают секунды, когда я ощущаю свое величие – и говорю без страха… это я его убил! И видишь ли, те двадцать с гаком человек, что за эти годы огорчили меня так же, как он, я убил тоже. Выходит даже недорого – и очень удовлетворительно. Так вот, Лорк фон Рэй, заруби себе на носу: ты оскорбляешь меня своим существованием. Я сделаю все, чтобы выбить компенсацию за это оскорбление. Я готов потратить куда больше времени за куда более короткий период, убивая тебя!

Циана Морган вдруг взглянула на племянника, увидела руку на переключателе.

– Лорк! Что ты делаешь?.. – Она схватила его запястье, но он перехватил и оттолкнул ее руку.

– Я знаю о тебе куда больше, чем когда отправлял предыдущее письмо, – сказал Князь из-за стола.

– Лорк, убери руку! – не унималась Циана. – Лорк… – Голос надломило отчаяние.

– Когда я говорил с тобой в тот раз, я сказал, что тебя остановлю. Сейчас я говорю: если остановить тебя можно, только убив, я тебя убью. В следующий раз… – Рука в перчатке нацелилась. Указательный палец дрожал…

Князь блеснул и исчез; Циана ударила по Лорковой руке. Переключатель щелкнул.

– Ты что вообще о себе возомнил?

– Капитан?..

Под кружащимися звездами им ответил хохот Лорка.

Гневно затараторила Циана:

– Ты отправил сообщение Князя в систему публичных объявлений! Этот богохульный безумец появился на всех экранах института! – Она в гневе ударила по реактопластине.

Огни индикаторов погасли.

Блок и скамейка провалились под пол.

– Спасибо, Циана. Я получил то, за чем приходил.

В кабинет ворвался музейный охранник. Когда он скакнул внутрь, его озарил столп света.

– Простите, мне очень неловко, но тут у нас… один момент. – Он ткнул в запястный комфон. – Циана, ты что, поехала серебряной крышей?

– Банни, ради всего святого. Это вышло случайно!

– Случайно! Это был Князь Красный, да?

– Ну а кто? Слушай, Банни…

Лорк сжал плечо Кейтина:

– Пошли.

Они оставили охранника/Банни спорить с Цианой.

– Зачем?.. – пытался спросить Кейтин из-за капитанова плеча.

Лорк остановился.

«Под Сириусом № 11» (фальшивка Фолвина) горела пурпурным каскадом за его спиной.

– Я сказал, что не могу передать суть словами. Может, хоть так станет яснее. Теперь найдем остальных.

– Как вы их найдете? Они еще бродят по музею.

– Думаешь? – Лорк припустил вновь.

Нижние галереи: хаос.

– Капитан… – Кейтин старался вообразить тысячи туристов лицом к лицу с бешенством Князя; он помнил свое первое столкновение на «Птице Рух».

Посетители роились на ониксовом полу Зала Фицджеральда. («Если таково их представление о новом искусстве…»)

(«…подавать его вот так, без объявления, думаю, было не очень…»)

(«…а мне показалось очень даже настоящим!») Переливчатые аллегории гения двадцатого века покрывали световой лазурью дугообразные стены. Дети щебетали с родителями. Студенты тараторили друг с другом. Лорк быстро шел между ними, Кейтин не отставал.

Они пронеслись по спирали в холл над драконьей головой.

Черная тварь вспорхнула над толпой, ее дернули обратно.

– Другие наверняка с ним! – завопил Кейтин, показывая на Себастьяна.

Кейтин метнулся мимо каменной челюсти. Лорк нагнал его на синей плитке.

– Капитан, мы только что видели…

– …Князь Красный, как на корабле…

– …на экране объявлений, он…

– …по всему музею, вообще. Мы вернулись…

– …сюда, чтобы с вами не разминуться…

– …когда вы спуститесь. Капитан, что…

– Пошли. – Лорк остановил близнецов, положив обоим руки на плечи. – Себастьян! Тййи! Нам надо на пристань и разыскать Мыша.

– И смыться с этого мира к вашей нове!

– Сначала доберемся до пристани. Потом поговорим, что делать дальше.

Они проталкивались к арке.

– Нам бы поторопиться, пока сюда не прибыл Князь, – сказал Кейтин.

– Зачем?

Это Лорк.

Кейтин пытался перевести его облик.

Расшифровке не поддается.

– Будет и третье сообщение. Я его дождусь.

Затем – сад: многоголосый и золотой.

– Спасибо, док! – крикнул Алекс. Он размял руку: кулак, сгиб, взмах. – Эй, парень. – Повернулся к Мышу. – Отлично ты играешь на сиринге. Извини, что в самый разгар прибыл медико-блок. Все равно спасибо. – Ухмыльнулся, глянул на настенные часы. – Кажись, успеваю на охоту. Малакас! – Пошел прочь меж бренчащих завес.

Лео спросил грустно:

– Сложишь обратно ее теперь?

Мыш затянул шнурок сумки и пожал плечами:

– Может, сыграю еще, позже. – Просунул было руку в ремешок. Пальцы упали в кожаные складки. – Лео, что с тобой?

Рыбак заложил левую руку за тусклые звенья пояса.

– Просто тоску пробудил ты во мне, пацан. – (Теперь правую.) – Потому что времени столько прошло, и не пацан ты уже. – Лео присел на ступеньки. Веселость кисточкой скользнула по рту. – Несчастен я тут, думаю. Может, дальше двигаться пора. Ага? – Он кивнул. – Ага.

– Думаешь? – Мыш повернулся на бочонке, лицом к рыбаку. – Почему сейчас?

Лео сморщил губы. Примерно как плечами пожал.

– Когда старое вижу, понимаю, как много нужно нового мне. А еще уехать ли давно размышлял я.

– Куда полетишь?

– В Плеяды подамся.

– Ты же сам из Плеяд, Лео. И говоришь, что хочешь повидать новые места?

– Сто с чем-то в Плеядах миров. Рыбачил, может, на дюжине я. Нового хочу, да; но также, после двадцати пяти лет, дом.

Мыш глядел на грубые черты, бледные волосы: близость? Сперва подлаживаешь, вот как туманную маску, думал Мыш; после прикладываешь к лицу, чтоб носить. Лео так изменился. Мыш, у которого было мало детства, теперь потерял еще больше.

– Я просто хочу нового, Лео. Я бы не поехал домой… даже если бы у меня был дом.

– Однажды, как Плеяды я, Землю или Дракон захочешь ты.

– Ага. – Мыш поддел сумку плечом. – Может, и так. Почему нет – через двадцать пять лет-то?

Затем – эхо:

– Мыш!..

И:

– Эй, Мыш!

И снова:

– Мыш, ты тут?

– Эй! – Мыш встал, сложил руки рупором. – Кейтин? – Его крик уродливее речи.

Длинный и любопытный Кейтин явился меж сетей:

– Сюрприз-сюрприз. Не думал, что тебя найду. Всю пристань исходил, спрашивал, не видел ли тебя кто. Один парень сказал, ты играешь здесь.

– Капитан разобрался с Алканом? Получил что хотел?

– И даже больше. В институте его ждала весточка от Князя. Так он проиграл ее в системе общественных объявлений. – Кейтин присвистнул. – Злющий!

– Ему дали нову?

– О да. Только он ждет чего-то еще. Я не понял.

– А потом мы летим к этой звезде?

– Не-а. Теперь он хочет в Плеяды. Выжидаем пару недель. Только не спрашивай, что он там будет делать.

– Плеяды? – спросил Мыш. – Там и взорвется нова?

Кейтин раскрыл ладони:

– Не думаю. Может, он считает, что безопаснее провести время на родной территории.

– Погоди-ка! – Мыш снова подскочил к Лео. – Лео, может, капитан подвезет тебя в Плеяды.

– А? – Подбородок Лео съехал с рук.

– Кейтин, капитан фон Рэй не станет возражать, если мы прокатим Лео к Плеядам?

Кейтин постарался изобразить сдержанное сомнение. Слишком сложно; его лицо не выразило ничего.

– Лео – мой старый друг. Еще с Земли. Научил меня, пацана, играть на сиринге.

– У капитана забот полон рот…

– Да, но ему-то что, если…

– Но куда лучше играет меня теперь он, – вставил Лео.

– Спорим, капитан согласится, если я попрошу.

– Не хочу капитана обременять твоего…

– Мы можем попросить. – Мыш сдвинул сумку за спину – Лео, пошли. Где наш капитан, Кейтин?

Кейтин и Лео обменялись взглядами непредставленных взрослых, сведенных вместе задором юнца.

– Ну? Пошли!

Лео встал и последовал за Мышом и Кейтином к двери.

Семьсот лет назад первые колонисты на Ворписе высекли Эскларос-де-Нюаж в скальном ободе месы Феникса. Между причалом для небольших калигобусов и пристанью, где швартуются сетевые наездники, ступени нисходят в белый туман. Ныне ступени обиты и выщерблены.

Увидев, что по случаю полуденной сиесты Феникса на ступенях никого, Лорк фон Рэй стал спускаться меж жилящихся кварцем стен. Нижние ступени ласкал туман; волна за белой волной подкатывала с горизонта, каждая подсинена тенью слева, позолочена солнцем справа – вздыбленные агнцы.

– Эй, капитан!

Лорк посмотрел на верх лестницы.

– Эй, капитан, есть у вас минутка? – Мыш по-крабьи семенил по ступенькам; сумка с сирингой скакала на ляжке. – Кейтин сказал, вы собрались отсюда в Плеяды. Я тут встретил парня, знал его на Земле, мой старый друг. Научил меня играть на сиринге. – Он потряс сумку. – Я подумал, вдруг, раз уж мы туда, может, подбросим его до дому? Он правда мой очень хороший…

– Ладно.

Мыш вскинул голову:

– А?

– До Плеяд всего пять часов. Если он поднимется на борт к отлету и будет сидеть в твоей проекторной, мне все равно.

Голова Мыша вернулась другим маршрутом; ему вздумалось ее почесать.

– О. Ыы. Ну. – Он рассмеялся. – Капитан, спасибо! – Повернулся, побежал вверх по ступенькам. – Эй, Лео! – Последние он перелетал через две. – Кейтин, Лео! Капитан говорит, ладно. – И крикнул вниз: – Еще раз спасибо!

Лорк сделал несколько шагов.

Постоял, сел, уперев плечо в шершавую стенку.

Стал считать волны.

Когда число сильно перевалило за сотню, прекратил.

По горизонту кружило полярное солнце; меньше золота, больше сини.

В тумане перед Лорком возникали и пропадали фигуры: Аарон Красный; Дана; отец. Затем… коренастый наглый юнец в новом жилете, готовый к вечеринке; мускулистый австралиец, цинично глядящий на любую помпу и любую власть. Князь убил одного из вас. Я убил другого. Кто из нас большее чудовище?..

Когда он увидел сеть, ладони скользнули по бедрам и замерли на узлах коленей.

Звенья клацнули по нижним ступенькам. Затем вырос наездник, по пояс в клокочущей белизне. Туманные буйки понесли сеть вверх. Кварц поймал синие искорки.

Лорк облокачивался о стену. Поднял голову.

Темноволосый наездник восходил по лестнице, за-над ним волновались стальные тенета. Сети ударили по стене, загремели. Пятью ступенями ниже Лорка она стянула туманную маску.

– Лорк?

Его руки расщелкнулись.

– Как ты нашла меня, Лала? Я знал, что найдешь. Скажи, как?

Она тяжело дышала, непривычная к весу снаряжения. Шнуровка напряглась, ослабла, напряглась между ее грудями.

– Когда Князь выяснил, что ты улетел с Тритона, он разослал записи в семь десятков мест, куда ты мог полететь. Циане – только одну из. Потом он поручил мне следить за новостями – которая запись получена. Я была на Чобе-Мире и, когда ты проиграл запись в Алкане, понеслась сюда. – (Сети сложились на ступенях.) – Едва я поняла, что ты на Ворписе, в Фениксе… ну, пришлось попотеть. Поверь, я бы не стала повторять этот опыт. – Она положила руку на скалу; сети шелестели.

– В этом раунде, Лала, я рискую. Прошлый я пытался сыграть, просчитав все ходы на компьютере. – Он дернул головой. – Теперь играю, доверившись руке, глазу и уху. Пока хуже не вышло. Зато куда быстрее. Всегда обожал скорость. Видимо, только это и роднит меня с тем, кем я был, когда мы встретились.

– Князь однажды сказал мне что-то очень похожее. – Она подняла глаза. – Твое лицо. – Ее мерцало болью. Она стояла так близко, что могла коснуться шрама. Ее рука взметнулась, упала. – Почему ты не?.. – Она не закончила.

– Так полезнее. Теперь мне служит каждая полированная поверхность во всех этих дивных новых мирах.

– В каком смысле служит?

– Напоминает, зачем я здесь.

– Лорк… – голос ожесточился, – что ты делаешь? Чего ты или твоя семья думаете добиться?

– Надеюсь, ты не знаешь, и Князь тоже. Я не старался ничего скрыть. Только свое послание тебе я передаю довольно архаичным способом. Как думаешь, сколько времени нужно, чтобы слухи одолели космос между нами? – Лорк выпрямил спину. – Минимум три тысячи человек в курсе, что́ вознамерился сделать Князь. Утром я проиграл им его письмо. Никаких больше секретов, Лала. Спрятаться можно много где; есть только одно место, где я буду весь на свету.

– Мы знаем, ты пытаешься каким-то образом уничтожить Красных. Это единственное, на что ты стал бы тратить столько времени и сил.

– Жаль, не могу сказать, что ты не права. – Он спутал пальцы. – Но вы не знаете, каким именно.

– Мы знаем, что тут замешана звезда.

Он кивнул.

– Лорк, мне хочется на тебя орать, кричать… что ты о себе возомнил?

– Что я о себе возомнил, чтобы бросить вызов Князю и прекрасной Лале Красной? Ты правда прекрасна, Лала, и я перед твоей красотой весьма одинок и нежданно проклят своей целью. Мы с тобой, Лала… все миры, на которых мы побывали, не подготовили нас к смыслу. Выживу я – выживет мир, сотня миров, сама жизнь. А если выживет Князь… – Он пожал плечами. – Может, это все-таки игра. Нам твердят, что мы живем в бессмысленном обществе, что нашим жизням не хватает цельности. Вокруг нас вихляются миры, а я все равно хочу играть, не более. Меня готовили лишь к этому – играть, играть жестко, как можно жестче… и эффектнее.

– Ты ставишь меня в тупик, Лорк. Князь так предсказуем… – Она подняла брови. – Удивлен? Мы с Князем вместе росли. А в тебе я вижу неизвестность. На той вечеринке много лет назад, когда ты меня хотел, – это тоже была часть игры?

– Нет… да… Знаю, я не выучил правила.

– А теперь?