Текст книги "Нова"

– Все, что угодно. Влиятельная, хорошая семья.

– Это относится и к капитану фон Рею? – спросил Катин.

Тий пожала плечами.

– А иллирион? – спросил Мышонок. – Что вам о нем известно?

Себастьян опустился на корточки, окруженный своими питомцами. Крылья за его спиной сомкнулись. Его волосатая рука успокаивающе дотронулась до каждой головы.

– Федерация Плеяд не имеет. Система Дракона – тоже, – буркнул он.

– Говорят, что фон Рей – пират, – неуверенно сказала Тий.

Себастьян резко поднял голову.

– Фон Реи – хорошая и влиятельная семья. Фон Рей – хороший человек! Поэтому мы с ним и идем.

Тий, уже более мягко, с вежливым выражением лица, произнесла:

– Фон Реи – хорошая семья.

Мышонок увидел Линцеоса, приближающегося к ним по мосту. А через десять секунд – и Идаса.

– Вы двое, вы из Окраинных Колоний?

Близнецы остановились плечо к плечу. Розовые глаза мигали чаще карих.

– Из Аргоса, – сказал альбинос.

– Аргос на Табмене Б-12, – уточнил другой.

– Дальние Окраинные Колонии, – сказал Катин.

– Что вы знаете про иллирион?

Идас прислонился к перилам моста, нахмурился, потом вспрыгнул на перила и сел.

– Иллирион? – он подогнул ноги и зажал ладони между колен. – У нас в Окраинных Колониях иллирион есть.

Линцеос сел рядом.

– Тобиас, – сказал он. – У нас был брат, Тобиас. – Линцеос подвинулся на брусе перил ближе к смуглому Идасу. – У нас был брат по имени Тобиас там, в Окраинных Колониях. – Он взглянул на Идаса, его коралловые глаза подернулись серебром. – На Окраинных Колониях, там, где и иллирион. – Запястья его рук сблизились, но пальцы смотрели в стороны как лепестки лилии.

– Миры Окраинных Колоний? – сказал Идас. – Бальтус – с его снегом, полными грязи дырами и иллирионом. Кассандра – со стеклянными пустынями, огромными, словно земные океаны, бесчисленными джунглями голубых растений, с пенящимися реками галениума – и с иллирионом. Салинус – иссеченный пещерами и каньонами глубиной в милю, с континентами, заполненными мертвенно-красными болотами, с морями, со дна которых поднимаются города, построенные из кварца – и с иллирионом…

– Окраинные Колонии – это миры со звездами, более молодыми, чем звезды Созвездия Дракона, и во много раз более молодыми, чем Плеяды, – перебил Линцеос.

– Тобиас… он на одной из иллирионовых шахт Табмена, – сказал Идас.

Голоса звучали напряженней, взгляды то опускались к почве, то сталкивались. Когда черная рука сжималась, разжималась белая.

– Идас, Линцеос, Тобиас, мы выросли на безводных камнях экваториальной части Табмена, в Аргосе, под тремя солнцами и красной луной…

– …и на Аргосе тоже есть иллирион. Мы были буйными. Нас называли буйными. Две черные жемчужины и одна белая, с шумом катающиеся по улицам Аргоса…

– …Тобиас был черным, как Идас. Я один в городе был белым…

– …но не менее буйным, чем Тобиас, – по его словам. И нам сказали, что мы бешеные однажды ночью, что мы потеряли головы от блаженства…

– …золотая пыль, скапливающаяся в трещинах скал, если ее вдохнуть, заставляет глаза мерцать немыслимыми цветами, и новые мелодии начинают звучать в ушах, и чувствуешь восторг…

– …под влиянием блаженства мы сделали портрет мэра Аргоса, прикрепили его к летательному аппарату с часовым механизмом и запустили над городской площадью, а из аппарата звучали стихи, высмеивающие влиятельных граждан города…

– …и за это были высланы из Аргоса в необитаемые места Табмена…

– …а за пределами города была только одна возможность прожить: спуститься в море и работать, пока не забудется позор, в подводных иллирионовых шахтах…

– …и мы трое, которые под влиянием блаженства ничего не делали, а только прыгали и смеялись, и не дразнили никого…

– …мы были наивными…

– …мы спустились в шахту. Мы работали в воздушных масках, в водолазных костюмах на подводных разработках Табмена целый год…

– …год на Табмене на три месяца длиннее, чем на Земле и там шесть времен года вместо четырех…

– …и в начале нашей второй, цвета морской волны, осени, мы решили уйти. Но Тобиас не пошел с нами. Его руки уловили ритмику волн, куски породы удобно ложились на его ладони…

– …и мы оставили нашего брата в иллирионовой шахте, а сами двинулись в путь среди звезд, боясь…

– …понимаете, мы боялись, что раз наш брат Тобиас нашел что-то, что оттолкнуло его от нас, то один из нас тоже может найти что-то, что разделит и нас двоих…

– …поскольку мы считали, что нас троих разлучить нельзя. – Идас посмотрел на Мышонка. – И нам не до блаженства.

Линцеос моргнул.

– Вот что значит иллирион для нас.

– Еще несколько слов, – сказал Катин с другой стороны тротуара. – В Окраинных Колониях, включающих на сегодняшний день сорок два мира с населением около семи биллионов человек, практически каждый какое-то время занимается работой, имеющей отношение к добыче иллириона. Я полагаю, каждый третий работает в той или иной области, связанной с его производством и переработкой всю жизнь.

– Такова статистика, – подтвердил Идас, – для Дальних Окраинных Колоний.

Черные крылья взметнулись, Себастьян поднялся и взял Тий за руку.

Мышонок почесал затылок.

– Ладно. Плюнем в эту реку и пойдем на корабль. Близнецы спрыгнули с перил. Мышонок наклонился над пышущим жаром ущельем и сморщился.

– Что это ты делаешь?

– Плюю в Инферно-3. Цыган должен плюнуть три раза в каждую реку, которую переходит, – пояснил Мышонок Катину. – Иначе, непременно будут неприятности.

– Мы живем в тридцать первом столетии. Какие неприятности?

Мышонок пожал плечами.

– Я ни разу не плевал в реку.

– Может, это только для цыган?

– Я очень милым это нахожу, – сказала Тий и перегнулась через перила рядом с Мышонком. Себастьян стоял позади нее. Над ними, в струе теплого воздуха парил крылатый зверь. Вдруг он исчез в темноте.

– Что это? – вдруг показала Тий.

– Где? – выпрямился Мышонок.

Она показывала мимо него, на обрыв.

– Эй, – сказал Катин, – да ведь это тот слепой.

– Тот, который вмешался в твою игру. Линцеос протиснулся меж ними.

– Он болен, – он сузил свои цвета крови глаза. – Этот человек болен.

Завороженный мерцанием, Дэн огибал каменные глыбы, спускаясь к лаве.

– Он же обожжется! – воскликнул Катин.

– Но он не чувствует жара, – возразил Мышонок. – Он не видит, и, наверное, ничего не понимает!

Идас, а за ним и Линцеос, раздвинув остальных членов экипажа, побежали вверх по мосту.

– Бежим, – крикнул Мышонок, бросившись за ними.

Себастьян и Тий кинулись вдогонку, оставив позади Катина.

Спустившись на десять метров, Дэн остановился на камне, вытянув руки перед собой, готовясь нырнуть в огонь.

Они были на середине моста, а близнецы уже перелезали через ограждение, когда чья-то фигура появилась на обрыве над тем местом, где стоял старик.

– Дэн! – лицо фон Рея пламенело в обволакивающем его свете. Он прыгнул. Обломок сланца вылетел из-под его сандалий и разбился впереди него, когда он проехался по склону. – Дэн, не…

Дэн прыгнул.

Его тело, пролетев шестьдесят футов, рухнуло на выступ скалы, перевернулось еще раз и свалилось вниз.

Мышонок вцепился в ограждение, перегнулся, навалившись животом на перила.

Подбежавший Катин наклонился еще ниже.

– А-а-а-а, – выдохнул Мышонок, отворачиваясь.

Капитан фон Рей опустился на камень, с которого прыгнул Дэн. Он опустился на одно колено, оперся на стиснутые кулаки, вглядываясь вниз. Над ним мелькнули силуэты – Себастьяновы питомцы – и унеслись вверх, не отбрасывая тени. Близнецы остановились на выступе чуть выше него.

Капитан фон Рей поднялся. Посмотрел на свой экипаж. Он тяжело дышал. Потом он повернулся и стал карабкаться вверх по склону.

– Что случилось? – спросил Катин, когда они все уже были на мосту? – Почему он?..

– Я говорил с ним незадолго до этого, – ответил фон Рей. – Он был членом моего экипажа много лег. Но в последнем полете он… он ослеп.

Представительный капитан. Со шрамом капитан. А сколько ему могло быть? – подумал Мышонок. Раньше Мышонок дал бы ему лет сорок пять – пятьдесят. Но замешательство сняло с пего лет десять – пятнадцать. Капитан был в возрасте, но не стар.

– Я только что говорил ему, что устрою ему возвращение домой, в Австралию. Он повернулся и пошел назад, по мосту, к отелю, где я снимал ему комнату. Я оглянулся… на мосту его уже не было, – капитан поглядел на спой экипаж. – Идемте на «Рух».

– Я полагаю, вы доложите об этом патрулю? – сказал Катин.

Фон Рей двинулся к воротам, на стартовое поле, над которым стометровой змеей извивался в темном небе Дракон. За ним следовал ого экипаж.

– Здесь рядом, на мосту – видеофон…

Взгляд фон Рея заставил Катина замолчать.

– Я хочу взлететь с этого осколка скалы. Если мы пошлем сообщение отсюда, нас задержат и заставят каждого троекратно повторить рассказ.

– Я полагаю, сообщить можно и с корабля, – предложил Катин, – но после старта.

На мгновение Мышонок засомневался в точности своей оценки возраста капитана.

– Мы ничего уже не сможем сделать для этого старого печального дурака.

Мышонок бросил взгляд на расселину и заспешил вслед за Катином.

Поодаль от разлома ночь была прохладной, и туман короной дрожал вокруг индукционно-флюоресцентных ламп, освещающих поле.

Катин и Мышонок были последними.

– Я думаю: что означает иллирион для большинства здешних жителей? – тихо спросил Мышонок.

Катин хмыкнул и засунул руки под ремень. Спустя минуту он спросил:

– Скажи, Мышонок, что ты думаешь об этом старике и его омертвевших чувствах?

– Когда они пытались добраться до новы в последний раз, – сказал Мышонок, – он слишком долго смотрел на звезду через сенсодатчик, и все его нервные окончания были обожжены. Они не мертвы. Они повреждены длительным раздражением, – он пожал плечами. – Никакой разницы. Почти что мертвы.

– О, – сказал Катин и опустил взгляд.

Кругом стояли грузовые звездолеты. Меж них находились небольшие, метров сто высотой, частные корабли.

Некоторое время они молчали. Потом Катин спросил:

– Мышонок, тебе не приходило в голову, как много ты теряешь от этого путешествия?

– Да.

– И ты не боишься?

Мышонок дотронулся до руки Катина своими тонкими пальцами.

– Чертовски боюсь, – выдохнул он. Он откинул волосы, чтобы взглянуть на своего высокорослого товарища. – Ты знаешь, я не люблю таких вещей, которые произошли с Дэном. Я боюсь.

Глава третья

Созвездие Дракона. Тритон. Инферно-3. 3172 г.

Какой-то киборг принес уголек и корявыми буквами вывел на панели компьютера аналогового преобразователя «Ольга».

– Лады, – улыбнулся Мышонок машине, – так ты – Ольга?

Три огонька зеленых, четыре – красных, мигающих и тихонько гудящих. Мышонок начал скучную процедуру проверки величин напряжений и соответствия фаз.

Чтобы заставить корабль двигаться быстрее света, от звезды к звезде, вы должны использовать каждый изгиб пространства, каждое нужное вам искривление, совпадаемое с материей. Говорить о скорости света, как о предельной скорости движения объекта равносильно заявлению, что двенадцать-тринадцать километров в час – предел скорости пловца в море. Ведь если пловец будет использовать морские течения и силу ветра, как это делает парусник, ограничение скорости снимается. Звездолет имеет семь регуляторов потоков энергии, аналогичные парусам. Шесть аналоговых преобразователей. Каждый компьютер контролируется киборгом. Капитан контролирует седьмой. Потоки энергии должны быть настроены соответственно рабочим частотам статических давлений. Тогда энергия иллириона разгоняет корабль. Такова работа Ольги и ее родных сестер. Но управление формой и положением паруса лучше поручить мозгу человека. Такова работа Мышонка (под контролем капитана). Кроме этого капитан осуществляет контроль над множеством дополнительных парусов.

Стены каюты были покрыты рисунками, оставшимися от предыдущих экипажей. Была там и койка. Мышонок заменил неисправную катушку индуктивности в ряду катушек-конденсаторов на семьдесят микрофарад, задвинул плату в стену и сел…

Он протянул руку к пояснице и нащупал разъем. Этот разъем подсоединили к его спинному мозгу у Купера. Он поднял экранированный кабель, петлей свернувшийся на полу и исчезавший в панели компьютера, и возился с ним до тех пор, пока все двенадцать штекеров не вошли в гнездо на его пояснице. Он взял меньший, шестиштекерный кабель и вставил его в гнездо на внутренней стороне левого запястья, затем еще один – в гнездо на правом запястье. Теперь его периферическая нервная система была связана с Ольгой. На шее под затылком было еще одно гнездо. Он воткнул последний штекер – кабель был тяжелым и слегка оттягивал шею – и увидел искры. Этот кабель посылал импульсы непосредственно в головной мозг, который при этом сохранял способность к восприятию зрительных и слуховых ощущений. Послышалось слабое гудение. Мышонок дотронулся до верньера на панели Ольги и подкрутил его. Гудение смолкло. Потолок, стены, пол – все было покрыто приборами управления. Каюта была достаточно мала, чтобы он смог дотянуться до большинства на них с койки. Но когда корабль стартует, он даже не сможет дотронуться до них. Зато он будет управлять двигателями только лишь с помощью нервных импульсов тела.

– Я всегда чувствую при этом, словно перед Большим Поворотом – прозвучал в его ушах голос Катина. Киборги, разбросанные по своим каютам, находились в контакте между собой, когда подключались к компьютерам. – Поясница там, где входит кабель, словно омертвела. Все это больно уж походит на театр марионеток. Ты знаешь, как все это работает?

– Если ты до сих пор этого не знаешь, – сказал Мышонок, – то это плохо.

Идас:

– Спектакль на тему об иллирионе…

– …иллирионе и нове, – это Линцеос.

– Скажи-ка, что ты сделал со своими зверями, Себастьян?

– Чашку молока они выпили.

– С транквилизаторами, – донесся нежный голос Тий. – Спят они сейчас.

Огни потускнели.

Капитан подключился к кораблю. Рисунки, царапины на стенах – все исчезло. Остались только красные огни на потолке, вспыхивающие один за другим.

– Приглашение поиграть, – сказал Катин, – со сверкающими камешками. – Мышонок пяткой задвинул под койку футляр с сиринксом и лег. Кабель он пристроил за спиной.

– Все в порядке? – услышали все голос фон Рея. – Выдвинуть четыре паруса.

Перед глазами Мышонка появился мерцающий свет.

…космопорт: огни по краям поля. Светящиеся разломы коры превратились в фиолетовое мерцание. Но за горизонтом огни были сверкающими.

– Боковой парус на семь делений.

Мышонок согнул то, что прежде было его левой рукой. И боковой парус опустился, словно прозрачное крыло.

– Эй, Катин, – прошептал Мышонок. – Это уже кое-что! Посмотри…

Мышонок задрожал и согнулся под светозащитным экраном. Ольга улавливала его дыхание и пульс, когда нервные центры его спинного мозга управляли кораблем.

– За иллирионом и за Принсом и Руби Ред, – сказал один из близнецов.

– Смотри за парусом, – оборвал его капитан.

– Катин, гляди…

– Лежи и привыкай, Мышонок, – прошептал Катин. – Я как раз собираюсь заняться и подумать о прошлой жизни.

Пустота взревела.

– Чувствуешь, Катин?

– Ты можешь справиться с чем угодно, если постараешься.

– Вы двое, смотрите вперед, – сказал фон Рей.

Они посмотрели.

– Включить основные двигатели.

На мгновение перед Мышонком вспыхнули огни Ольги. И пропали. Крылья распростерлись над ним. И они рванулись прочь от солнца.

– До свидания. Луна, – прошептал Катин. И Луна исчезла на фоне Нептуна, а сам Нептун исчез на фоне Солнца. И Солнце начало уменьшаться. Ночь обступила их.

Федерация плеяд. Арк. Нью-Арк. 3148 г.

Первым делом, как его звали? Его звали Лорк фон Рей и он жил на Экстол Парк 12, в большом доме на холме: Нью-Арк (Н. В. 73). Арк. Вот что надо говорить на улице, если потеряешься и тебе помогут найти твой дом. Улицы Арка были закрыты прозрачными щитами от ветра, и вечерами, с апреля по иумбру, разноцветные клубы расходились в стороны, взмывали вверх и сплетались над городом в скалах Тонга. Его звали Лорк фон Рей и он жил… Это все детские воспоминания, наиболее прочные, наиболее запомнившиеся. Арк был крупнейшим городом в Федерации Плеяд. Мама и папа были важными людьми и часто говорили о созвездии Дракона и его центральной планете – Земле. Они говорили о перестройке, о будущей независимости Окраинных Колоний. Их гостями были: сенатор такой-то и представитель имярек. После того как Секретарь Морган женился на тете Циане, они пришли на обед, и Секретарь Морган подарил ему голографическую карту Плеяд, которая была совсем как обычный лист бумаги, но стоило осветить ее лазерным лучом, как начинало казаться, что смотришь ночью из окна на светящиеся точки, мерцающие на разном расстоянии.

– Ты живешь на Арке, второй планете этого солнца, вот здесь, – сказал его отец, показывая место на карте, которую Лорк расстелил на каменном столе у стеклянной стены. По ту сторону ее паукообразные деревья корчилась под вечерним ветром.

– А где Земля?

Отец в столовой рассмеялся громко и в одиночку.

– Ты не увидишь ее на этой карте, это ведь только Федерация. Плеяд.

Морган опустил свою руку на плечо мальчугана.

– В следующий раз я принесу тебе карту созвездия Дракона.

Секретарь, чьи глаза были похожи на миндаль, улыбнулся.

Лорк повернулся к отцу:

– Я хочу в созвездие Дракона, – затем снова к Секретарю Моргану. – Мне хочется на несколько дней слетать в созвездие Дракона.

Секретарь Морган разговаривал, как множество людей, в школе Косби, где учился Лорк, как люди на улицах, помогающие ему найти дорогу домой, когда он заблудился в четырехлетнем возрасте (но не как папа или тетя Циана) и мамочка, и папочка были так расстроены (Мы так горевали! Мы думали, что тебя украли! Ты не должен подходить к этим картежникам на улицах, даже если они привели тебя домой!). Его родители улыбались, когда он говорил так с ними, но они не стали бы улыбаться сейчас, поскольку Секретарь Морган – гость.

Отец хмыкнул:

– Карта Дракона! Вот все, что ему нужно. Да, Дракон!

Тетя Циана засмеялась. Мама и Секретарь Морган тоже рассмеялись.

Они жили на Арке, но часто отправлялись и на другие планеты на больших кораблях. Там у вас есть каюта, где достаточно протянуть руку, к цветным панелям, чтобы в любое время заказать любую еду. Или вы можете спуститься на обзорную палубу и любоваться пустотой пространства, переведенной в сияние света под сводчатым потолком, вспыхивающими и проносящимися среди звезд красками и знать, что вы летите все быстрее и быстрее. Быстрее, чем что-либо.

Время от времени его родители летали в Созвездие Дракона, на Землю, в города называющиеся Нью-Йорк и Пекин. Он мечтал о том времени, когда они возьмут его с собой.

Но каждый год, в последнюю неделю селюара, они на одном из крупнейших кораблей отправлялись на другой мир, которого тоже не было на карте. Он назывался Новой Бразилией и находился в Окраинных Колониях. Он тоже жил на Новой Бразилии, на острове Сяо Орини, так как у его родителей был дом неподалеку от разработок.

Окраинные Колонии. Новая Бразилия. Сяо Орини. 3149 г.

Первый раз он услышал имена Принса и Руби Ред именно в доме на Сяо Орини. Он лежал в комнате, крича, чтобы закрыли свет.

Его мама, наконец, пришла, опустила сетку от комаров – в ней не было нужды, поскольку дом был оснащен аппаратурой для отпугивания крохотных красных жучков, после укуса которых несколько часов чувствуешь себя веселым, но мама предпочитала страховаться. Мама взяла его на руки.

– Ш-ш-ш-ш! Ш-ш-ш! Все хорошо. Тебе не хочется спать? Завтра будут гости. Ты не хочешь поиграть с Руби и Принсом?

Она походила по детской с ним, потом остановилась, чтобы нажать на настенный выключатель. Потолок начал поворачиваться, поляризованное стекло стало прозрачным. Сквозь пальмовые кроны, смыкающиеся над крышей, струили свой оранжевый свет две луны. Она уложила его, погладила жесткие рыжие волосы. Немного погодя она собралась уходить.

– Не выключай, мамочка!

Она убрала руку с выключателя. Улыбнулась, покачав головой. Ему стало тепло, он повернулся в постели и стал смотреть сквозь пальмовые листья на луны.

Принс и Руби Ред прибыли с Земли. Он знал, что родители его матери были с Земли, из страны называемой Сенегал. Предки его отца тоже были с Земли, из Норвегии. Фон Реи, светловолосые и буйные, спекулировали в Плеядах из поколения в поколение. Он не имел понятия чем, но, как он понимал, очень успешно. Его семья владела месторождением иллириона, разработки которого начинались сразу же за северной оконечностью Сяо Орини. Отец как-то пошутил, что сделает его маленьким десятником разработок. Видимо, иллирион и означал «спекуляцию».

И луны ушли. И он заснул.

Он не помнил, чтобы его знакомили с голубоглазым, черноволосым мальчиком с протезом вместо правой руки, и его подвижной сестрой. Но он помнил, как они трое – он, Принс и Руби – играли на следующий день в саду.

Он показал им то место за бамбуковой рощей, где можно было забиться в высеченные из камня пасти.

– Что это? – спросил Принс.

– Драконы, – объяснил Лорк.

– Драконов нет, – сказала Руби.

– Это драконы. Так сказал папа.

– О, – Принс ухватился за нижнюю губу чудовища искусственной рукой и, подтянувшись, уселся на камне. – Зачем они?

– Чтобы забираться туда. А потом спускаться вниз. Папа говорил, что их высекли люди, которые жили раньше.

– Кто жил здесь раньше? – спросила Руби, – и для чего нужны были драконы? Помоги мне забраться, Принс.

– Я думаю, они глупцы, – теперь и Руби, и Принс стояли над ним меж каменных клыков. (Позднее он узнал, что «люди, которые жили раньше» – это раса, вымершая двести тысяч лет назад, их статуи пережили создателей и на этих обломках фон Реи воздвигли свой особняк).

Лорк вскочил на камни под челюстью, уцепился за нижнюю губу и стал карабкаться.

– Дай руку.

– Сейчас, – ответил Принс. Затем, не торопясь, он поставил ногу на пальцы Лорка и нажал.

Лорк задохнулся от боли и повалился на траву, зажимая пальцы.

Руби хихикнула.

– Эй! – гнев пульсировал в нем, гнев и недоумение. Пальцы била дрожь.

– Нечего было издеваться над его рукой, – сказала Руби, – он этого не любит.

– А? – Лорк впервые за все это время в упор поглядел на клешню из металла и пластика. – Я не издевался!

– Издевался, – враждебно сказал Принс. – Я не люблю людей, которые издеваются надо мной.

– Но я… – семилетний разум Лорка старался как-то увязать эту бессмыслицу. Он поднялся. – А что у тебя с рукой?

Принс опустился на колени, потом ухватился за край камня и повис, качаясь, – на уровне головы Лорка.

– Смотри!.. – он взлетел обратно. Механическая рука согнулась так быстро, что воздух засвистел.

– Не говори больше о моей руке! С ней ничего особенного! Совсем ничего!

– Если ты не будешь дразнить его, – добавила Руби, глядя на мальчика из каменной пасти, – он подружится с тобой.

– Ну, тогда все в порядке, – осторожно сказал Лорк.

Принс улыбнулся:

– Тогда мы подружимся, – у него был слабый подбородок и мелкие зубы.

– Все в порядке, – сказал Лорк. Он уже понял, что Принс ему не нравится.

– Если ты скажешь что-нибудь вроде «Дай руку», он побьет тебя. Он сделает это, хотя ты и старше его. И старше Руби.

– Иди сюда, – пригласил его Принс.

Лорк забрался в пасть и встал рядом с ними.

– Что мы теперь будем делать? – спросила Руби. – Спускаться?

– Отсюда можно смотреть на сад, – сказал Лорк. – И на гостей.

– Кому интересно глядеть на этих стариков? – протянула Руби.

– Мне, – сказал Принс.

– О, – сказала Руби, – тебе. Ну, тогда ладно.

Там, за бамбуком по саду прогуливались гости. Они вежливо кланялись, говорили о последней психораме, политике, потягивая вино из высоких стаканов. Его отец стоял у фонтана, выясняя у спутников их отношение к предполагаемой независимости Окраинных Колоний – в конце концов, у него здесь был дом и он должен был держать палец на пульсе общественной жизни. Это был год, когда убили Секретаря Моргана. Хотя Андервуд и был схвачен, существовали разные мнения о том, какая партия сильнее.

Женщина с серебряными волосами кокетничала с молодой парой, пришедшей с послом Сельвином, который был двоюродным братом Лорку. Аарон Ред, мужчина осанистый, настоящий джентльмен, загнал в угол трех молодых леди и разглагольствовал о моральном вырождении молодежи. Мама ходила среди гостей, подол ее красного платья касался травы, за ней тихонько жужжа двигался буфет. Она останавливалась то тут, то там, чтобы предложить канапис, бокал вина, свое мнение о предполагаемой перестройке. После года феноменального успеха тоху-боху, интеллигенция наконец приняла эту музыку, и теперь скрежещущие звуки метались по поляне. Световая фигура в углу извивалась, мерцала, вырастала в такт музыке.

Его отец громогласно засмеялся, привлекая всеобщее внимание.

– Послушайте! Послушайте, что сказал мне Лузуна! – он держал руку на плече у студента, пришедшего с молодой парой. Несдержанность фон Рея, очевидно, подсказала молодому человеку аргументы. Отец жестом велел ему говорить.

– Я только сказал, что мы живем в то время, когда экономические, политические и технологические перемены ведут к развалу культурных традиций.

– Господи, – засмеялась женщина с серебряными волосами, – и всего-то?

– Нет, нет, – отец сделал отрицательный жест. – Мы должны послушать, что думает младшее поколение. Продолжайте, сэр!

– Иссякла мировая и национальная солидарность. Даже на Земле, в центре созвездия Дракона. Последние шесть поколений стали очевидцами такого переселения народов в другие миры, какого еще не бывало. Это псевдоинтерпланетное общество, несущее новые традиции, пока еще очень влекущие, но на самом деле есть общество абсолютно пустое и прикрывает оно невероятный рост упадка, интриг, коррупции…

– Ну, право, Лузуна, – перебила его молодая женщина – не надо демонстрировать нам свою образованность… – Она взяла бокал, переданный ей женщиной с серебряными волосами.

– …и пиратства…

(С последним словом даже трое детей, скорчившихся в пасти каменной ящерицы, поняли, что Лузуна зашел слишком далеко.)

Мама пересекла поляну, поддерживая платье кончиками пальцев с золочеными ногтями. Она, смеясь, взяла Лузуну под руку.

– Идемте. Продолжим эти социальные разоблачения после обеда. Нас ожидает полностью коррумпированный мангобонгоу с необычайной лозо ей мбиджи е меза, не имеющей никаких традиций упадочный мпати а нсенго, – мама всегда готовила для гостей старинные сенегальские блюда, – и если печь согласится с нами сотрудничать, под конец будет подана ужасная псевдоинтерпланетная тиба йока фламбе.

Студент огляделся и, поняв, что лучше обратить все в шутку, улыбнулся. Держа студента под руку, мама пригласила гостей к обеду.

– Кажется, кто-то говорил мне, что вы закончили обучение в Институте Дракона в Центавре? Следовательно, вы человек образованный. Судя по вашему произношению, вы с Земли? Сенегал? О, я тоже оттуда. А из какого города?..

Папа с большим облегчением провел по своим цвета дуба волосам, и повел гостей в обеденный павильон, окна которого были закрыты жалюзи.

Стоя на каменном языке, Руби говорила брату:

– Не думаю, чтобы ты это сделал.

– Почему же нет? – спросил Принс.

Лорк оглянулся на брата с сестрой. Принс поднял камень с пола пещеры пасти дракона и держал его в механической руке, на той стороне поляны были вольеры с белыми какаду, которых мама привезла из своего последнего путешествия, с Земли.

Принс прицелился. Пластик и металл блеснули в воздухе.

В сорока футах от них птицы с криками бросились в стороны. Одна из них упала, и Лорк даже с такого расстояния видел кровь на ее перьях.

– Это та, в которую я метил. – Принс улыбался.

– Эй, – сказал Лорк. – Мама не… – он взглянул на металлический придаток, прикрепленный через плечо к обрубку руки. – Принс, скажи, а другой…

– Будь осторожен, – черные брови Принса надвинулись на осколки голубого стекла. – Я просил тебя оставить мою руку в покое. – Рука согнулась, и Лорк услышал звук моторчиков – упрр, клик, упрр – в запястье и локте.

– Он не виноват, что таким родился, – сказала Руби, – а обсуждать гостей невежливо. Аарон говорит, что все вы здесь варвары, правда, Принс?

– Правда, – он опустил руку.

Из динамика донесся голос:

– Дети, где вы? Идите ужинать. И поскорее.

Они спустились и направились к дому через бамбуковую рощу.

Лорк лег в постель, возбужденный вечеринкой. Он лежал под двойными тенями пальм над потолком детской, прозрачным с прошлой ночи.

Шепот:

– Лорк!

И:

– Ш-ш-ш! Не так громко, Принс! Чуть тише:

– Лорк?

Он отодвинул противомоскитную сетку и сел в постели. На полу светились фигуры тигров, слонов, обезьян.

– Что вам?

– Мы слышали, как они выехали из ворот. – Принс стоял в дверях детской, на нем были шорты. – Куда они поехали?

– Мы тоже хотим туда, – сказала Руби из-под локтя брата.

– Куда они поехали? – повторил Принс.

– В город. – Лорк встал и тихо прошел по сверкающему зверинцу. – Мама и папа всегда берут своих друзей в поселок, когда те приезжают в гости.

– Что они там делают? – Принс прислонился к косяку.

– Они… ну, они отправляются в город.

Там, где есть неведение в чем-то, всегда появляется любопытство.

– Мы расковыряли электронного сторожа, – сказала Руби. – Он не очень надежный и слишком уж прост. Здесь все такое старомодное! Аарон говорит, что только варвары из Плеяд могут жить здесь. Ты покажешь нам, куда они пошли?

– Ну, я…

– Нам хочется пойти туда, – сказала Руби.

– А разве ты сам не хочешь?

– Ладно, – вообще-то он собирался отказаться. – Я только обуюсь. – Но детское любопытство знать, чем занимаются взрослые, когда рядом нет детей, наложило на него свой отпечаток и впоследствии чувствовалось в его поступках, даже когда он повзрослел.

Деревья шелестели около ворот. Лорк знал, что замок днем открывается от прикосновения руки и то, что ворота послушно разошлись в стороны сейчас, слегка удивило его.

Дорога уходила во влажную ночь. Луна висела над скалами, от нее по морю тянулась узкая дорожка цвета слоновой кости. Огни поселка мигали сквозь листву, словно сквозь огромную перфокарту. Горы, выбеленные светом высоко стоящей в небе меньшей луны, окаймляли дорогу. Кактусы вздымали к небу свои шипастые лопасти.

Около первого же встретившегося им придорожного кафе Лорк поздоровался с горняком, сидящим за столиком около дверей:

– Маленький сеньор, – кивнул тот в ответ.

– Вы не знаете, где мои родители? – спросил Лорк.

– Они прошли мимо, – пожал он плечами. – Леди в красивых платьях и мужчины в жилетах и темных рубашках. Они прошли мимо полчаса – час назад.

– На каком это языке он говорит? – перебил Принс.

Руби хихикнула.

– Тебе это понятно?

Это было открытием для Лорка. И он, и его родители, разговаривая с жителями Сяо Орини, использовали слова, отличающиеся от тех, которые они употребляли в разговорах между собой и с гостями. Он выучился местному португальскому языку, в котором начисто отсутствуют промежутки между словами, под мигающим огнем гипноучителя в раннем детстве, он и сам не помнил, когда.