Текст книги "Алерния. Артефакт Смотрителей"

Отвечать на колкость Вика не стала. Застенчиво улыбнулась и, отвязав свою лошадку, нагрузила её вещами.

– Спасибо вам, уважаемые, – поклонилась она. – Наверное, там сейчас моя помощь потребуется. – Попаданка махнула рукой в сторону состоявшегося сражения. – Ещё раз благодарю.

Ей самой стало тошно от своего лицемерия, но это жизнь. Куда деваться-то?

Несмотря на помощь магини Тень (всё же она большое внимание уделяла сокрытию своего участия в сражении), наёмники понесли потери. Один из бойцов был убит, а шестеро получили ранения, все средней степени тяжести.

– Буду тебе весьма признателен, лекарка, если ты поможешь моим людям, – сказал капитан.

– Я оплачу и стоимость снадобий, и твою работу, Таня, – добавил Патокл.

– Буду рада помочь, – ответила Вика.

Самую скверную рану получила пожилая полноватая наёмница – острие меча рассекло ей шею возле предплечья. Придись удар чуть на палец выше и левее, и перерезало бы сонную артерию, а это верная смерть. Но попаданка справилась и с такой сложной раной, причём без всякого использования магии. Хватило бальзама, изготовленного в университетской лаборатории.

«Нет, надо будет по возвращении Шленлера расцеловать, – думала Вика, накладывая повязку на кисть последнего раненого. – Гений. Настоящий. И плевать на его склочный характер. Вот возьму и поцелую. Да. А ведь если бы не я, такая замечательная, наверняка моего декана с его-то подозрительной профессией и скверными повадками ждали в здешних реалиях кол, виселица или костёр. Хорошо, что мне в руки попался».

Читая в прошлой жизни книги, в которых ей попадались выражения типа «чудодейственный бальзам» или «чудодейственную мазь», попаданка была уверена, что это просто авторский вымысел. Но теперь, благодаря старому брюзге, она своими глазами видела, что такое возможно и в реальности.

– Всё. До свадебного обряда заживёт, – сообщила она пациенту, завершив работу.

– Спасибо, Таня, – улыбнулся раненый, молодой мужчина под тридцать. – Но я уже женат. И, кажется, теперь начинаю об этом жалеть.

– Ты не жалей, а вставай и иди к десятнику, – прогнал его капитан. – Вижу, теперь и на дежурство уже годен. Таня, – обратился он к попаданке, – а ты не могла бы ещё и одного из этих лесных мразей подлечить? Чтобы только до Гвирея живым его доставить.

– Зачем? – искренне удивилась Вика.

Наёмникам удалось захватить в плен восьмерых разбойников. Расправляться с ними не стали по двум причинам: их могут более изощрённо пытать и казнить в ближайшем городе палачи – мастера своего дела, и за поимку бандитов полагалось вознаграждение.

– За труп не заплатят, – смущённо завершил объяснения командир наёмников.

– Логично, – вздохнула Вика и пошла с ним к группе избитых и связанных пленников.

Из-за ночного боя в путь караван вышел, когда солнце уже поднялось выше макушек деревьев, и до постоялого двора дошёл ближе к полудню.

Пока фургоны с трудом протискивались через почему-то неширокие ворота, Вика оставила свою лошадь у коновязи, намереваясь в любой подходящий момент скрыться, ставить её в конюшню попаданка не стала.

Дала прихрамывающему рабу медную монетку в пять энна (дала бы и больше, она ведь не жадная, но образ лекарки не позволял) и наказала ему накормить животинку овсом и напоить.

– Таня, подожди, – догнал её на крыльце голос Вермы, а вскоре лейтенант-маг и сама оказалась рядом. – Патокл собирается остановиться здесь до утра, нашим не помешает отдых, да и раненым надо восстановиться. Можем комнату на двоих снять. Ты как?

– Не против, но… возможно, тебя с самого утра потревожат. У меня здесь встреча намечается. Кто-то из моих братьев и сестёр тоже в Чивир едет. Я к ним присоединюсь.

– Так провожу, – улыбнулась наёмница.

«Только тебя мне и не хватало», – подумала Вика.

Глава 12

После долгожданной помывки в бане и вполне приличного ужина (от грязных рук у прислуживающих за столами рабынь Вика уже успела отвыкнуть, но умела быстро восстанавливать утерянное и тошноту не испытала) повелительница Ордена разместилась в одном номере с тремя соседками: лейтенантом Вермой, раненной в шею наёмницей и торговкой из Авелира. На постоялый двор прибыл ещё и большой обоз из Фридланда, поэтому пришлось тесниться.

Под утро, ещё до рассвета, она сбежала. Сделала всё, как говорится, по плану. Тихо встала, взяла одежду, что не в оставленной на сохранении поклаже и не в пространственном кармане, «Прыжком» переместилась в коридор (дверь номера жутко скрипела, и неслышно покинуть комнату иначе было невозможно) и оделась очень быстро, как уже обученные новобранцы на курсе молодого бойца. Даже быстрее.

– Госпожа, ты можешь не ходить на улицу, – встретил её на спуске с лестницы полусонный дежурный слуга. – Я скажу Диле, она тебе ведро принесёт и унесёт.

– Я не в уборную. За мной приехали. Уже устали факелами махать – ждут на дороге. Достань из кладовой мои вещи, и пойдём, закроешь ворота, как я выеду.

– Так там привратник, госпожа. Он и запрёт.

На улице почти всё пространство двора было уставлено повозками и устлано спящими на различных подстилках рабами, обслуга из свободных нашла себе места в фургонах, телегах или кибитках.

Обходить препятствия или переступать через них никакой трудности попаданке не представляло даже без использования «Ночного Зрения» – наступал предрассветный сумрак.

Найдя свою лошадь там же, где и оставила, обихоженной и накормленной (дворовый не подвёл), Вика её взнуздала, оседлала, нагрузила поклажей и прошла к воротам.

Единственным человеком, который в это время здесь не спал, оказался не привратник, а какой-то приказчик из встречного обоза, сидевший на бревне перед кузней с кувшином пойла и разговаривавший сам с собой.

На рыжую девушку, прошедшую к воротам мимо него с конём в поводу, пьяница не обратил никакого внимания.

– Не спи, замёрзнешь. – Повелительница довольно сильно пнула в ягодицу сладко задремавшего привратника, усевшегося прямо на землю и прислонившегося головой к воротному стояку. – Открывай, – приказала ему так же негромко.

Ударила она его не из злости или жестокости, а чтобы не удивлять раба своей странной мягкотелостью.

– Прости, госпожа, – вскочил напуганный засоня и суетливо принялся снимать с пазов запирающий брус. – Сам не знаю, как получилось, что уснул.

Пояснять что-то этому слуге Вика ничего не стала – тот бы увидел, что нет никаких людей на дороге, машущих факелами. Поэтому, вскочив на лошадь, спокойно выехала за ворота и напомнила:

– Закрыть не забудь, прежде чем опять заснёшь.

Отдохнувшая лошадь резво побежала по дороге на Глен. В саму столицу Гленской Волчицы попаданка заезжать не собиралась – соратники ждали её в Луроте, севернее, – но тракт туда вёл отсюда один.

Уже через гонг, когда она проехала больше десяти лиг, Вика увидела сквозь деревья взошедшее солнце.

– Улыбкой ясною природа сквозь сон встречает утро года, – по-русски поприветствовала она его пушкинскими строками.

Вскоре попаданка увидела подходящую для отдыха поляну и остановилась на завтрак. Выкинув из головы изводившие её мысли о делах и проблемах, Вика почти целый гонг после еды валялась на траве, подстелив под спину когда-то подаренную ей в Нола-Торе медвежью шкуру, постоянно хранимую в пространственном кармане.

Когда Вика глядела вверх на белые перьевые облака, на неё вдруг накатило ощущение, словно она сейчас находится в родном мире и выехала с друзьями на майские праздники отдыхать на природу, настолько и погода, и природа соответствовали тем, уже начинавшим забываться денькам.

Ребята в их байкерской компании часто любили повторять расхожую фразу из известного фильма, что шашлык не терпит женских рук, и она с удовольствием с ними соглашалась. Но не потому, что считала это утверждение истинным (как раз наоборот, Вика умела жарить на углях мясо гораздо лучше, чем они, не пересушивала, не пережаривала и не снимала с шампуров ещё сырым, да и различные маринады делала намного вкуснее), а из-за лени и нежелания возиться. Хотят мужики повыпендриваться, так и флаг им, как говорится, в руки.

При желании попаданка и сейчас могла бы побаловать себя великолепным шашлыком. У неё всё необходимое для его приготовления было, включая и сочный кусок парного мяса, который под «Сохранением» лежал в одной из перемётных сум. Только готовить для себя одной? Нет, неохота. Был бы с нею хотя бы Бегемот. Поди, шляется сейчас по лесу с очередной подружкой, а о хозяйке и не вспоминает.

Едва так подумав, Вика поняла, что несправедлива к своему хвостатому другу. Наверняка вспоминает и скучает – она котика хорошо изучила.

Попаданка вдруг осознала, что тоскует о Бегемоте больше, чем о Деборе. Эта мысль так неприятно Вику поразила, что она тут же её задвинула глубоко-глубоко в подсознание, чтобы не высовывалась.

Всё же, и в самом деле, человек – существо социальное. Вика почувствовала, что одной ей скучно. А куда деваться? Не искать ведь себе первых же попавшихся попутчиков? Просто надо двигаться быстрее к друзьям, они должны не сегодня, так завтра прибыть в Лурот и ждать от неё гонца. Вот удивятся-то, когда увидят, что их повелительница сама явилась!

Как бы попаданке ни хотелось побывать в Глене, туда она заезжать не станет – и время не потеряет, и не будет риска нарваться на кого-то из своих орденских братьев и сестёр. В логове Волчицы имелись госпиталь и школа с довольно приличными по численности штатами. А уж свою-то повелительницу адепты Ордена всегда узнают, даже ставшую вдруг (спасибо земляку Олегу) рыжей. Вручение младшим мастерам их знаков при выпуске из университета лично госпожой Тенью стало традицией, и каждый выпускник имел возможность видеть повелительницу с расстояния вытянутой руки.

– Отдохнули, и в путь, – вновь на родном языке сказала она лошади. – Поехали, подруга. – Вика вскочила в седло и направила кобылу на дорогу.

Попаданка продвигалась сейчас по владению семьи Дебора, хотя сам Карлайт, не очень крупный, но, по слухам, очень красивый город, оставался чуть в стороне, южнее тракта.

На свадьбе Урании Вика поближе познакомилась с отцом и сестрой своего любимого виконта – и Санок, и заневестившаяся Олна ей очень понравились. Умные, доброжелательные и открытые люди, из тех, кто, что называется, не станет держать камень за пазухой, а случись какая напасть, открыто его швырнёт.

Впрочем, личные хорошие качества графа, графини и виконтессы-наследницы Карлайтских ничуть не облегчали жизнь их крепостных и сервов, в чём Вика убеждалась, проезжая через деревни графства.

Та же, что и везде в сельской глуши, нищета, помноженная на присущий этому времени года – концу зимы – повальный голод среди крестьян.

Исчерпание продуктовых и фуражных запасов в графстве, однако, не помешало повелительнице прикупить в одном из сёл у местного тиуна с бегающими, вороватыми глазами торбу овса для своей лошадки. Магия исцеления, конечно, дело хорошее, но и восполнять физическую энергию её транспорту надо и чем-то получше, чем только травка.

В свободные поселения Вика не показывалась, объезжая их стороной, и пережидала, скрываясь в лесу, прохождение встречных караванов, обозов или просто людей.

Это подневольные крестьяне не задавали вопросов (не осмеливались), почему молодая госпожа едет в одиночестве, а другие-то могли и поинтересоваться. Каждый раз что-то выдумывать попаданке не хотелось.

К середине пятого дня своего одиночного путешествия повелительница Тени достигла городка Вог, где от Гленского тракта была развилка на северо-запад к Луроту.

Объехав Вог по широкой дуге, попаданка устроилась в густом подлеске наблюдать за городскими воротами. Примерно через полтора-два гонга в направлении Глена вышел большой караван. Оставив четвероногую подругу привязанной к дереву, Вика ушла в «Скрыт» и «Прыжком» достигла головного фургона колонны. Весьма быстро подслушав и узнав не только имя главного караванщика, но и (совершенно неожиданная удача) об обозе, который на следующий день отправится из Вога в Лурот, она вернулась за лошадью и, дождавшись, когда последняя повозка скроется за поворотом в дубраве, верхом направилась в город.

– Ты откуда тут взялась, чудо рыжее? Почему одна? – с удивлением и насмешкой десятник стражи отвлёкся от осмотра также въезжавших в Вог двух скоморошьих фургонов и, оставив своего помощника, направился к Вике, остановившейся перед въездом на мост, перекинутый через жутко воняющий ров. – Или ты с ними? – он кивнул было на приезжих артистов, как разглядел на её груди знак Ордена. – Лекарка? Или наставница школы?

– Лекарка, – подтвердила попаданка.

– Но уважаемая, – десятник сменил тон с игривого на серьёзный, – прости, почему ты одна? Что-то случилось с твоими попутчиками?

Судя по его доброжелательному отношению, орденские целители и в Воге заслужили себе хорошую репутацию. Молодцы. Вике, их повелительнице, в качестве бонуса с этого вышла и прямая выгода – её короткий рассказ не вызвал никаких подозрений.

По её словам, она направлялась с только что вышедшим из города караваном в Глен, чтобы оттуда отправиться в Лурот, но узнала об обозе торговца Тришнера, который завтра отправится туда, куда ей нужно, напрямую.

– Вот почему бы мне сразу не спросить? Узнала про обоз от уважаемого Отая, когда уже отъехали от города.

– Наверное, думала о другом? О каком-нибудь красавце-дружиннике, а то, поди, и о дворянине? – поняв, что одинокая красавица-лекарка не попала в беду, десятник вновь перешёл на шутливый тон.

Чувствовалось, что пожилому унтер-офицеру повелительница Ордена приглянулась, и он готов был с ней беседовать как минимум до конца своего дежурства, но тут к воротам со стороны города в окружении четвёрки стражников и в сопровождении весело галдящей толпы народа подъехала телега с клеткой, в которой сидели два каких-то оборванца.

Воспользовавшись случаем, с разрешения заторопившегося десятника Вика вслед за скоморохами и акробатами въехала в город, держась вплотную за цирковыми повозками, раздвигавшими толпу, сбежавшуюся смотреть на казнь преступников.

Надо сказать, толпа была довольно жидкой, у ворот обычно казнили всякую мелочь, и особо изощрённых пыток преступникам не устраивали. Виселица, кол или уморение голодом и жаждой – для здешнего избалованного и пресытившегося разнообразием причиняемых мук населения не самое увлекательное зрелище.

Гостевой двор, где разместился небольшой обоз торговца зерном Тришнера, Вика нашла возле пустыря, образовавшегося после давнего пожара – обугленные остовы мелких бедняцких хижин уже успели зарасти кустами.

Гостиница при трактире была низкого пошиба, зато имелась банька, и попаданке достался одиночный номер за вполне умеренную цену.

Пристроив лошадь в конюшню и занеся свои вещи в номер, прежде чем помыться с дороги, сначала она постучала в комнату торговца, чтобы решить вопрос о своём присоединении к его обозу.

Тришнер, полный и вполне приятный пожилой мужчина, в предвкушении ласк от заказанной в номер и вошедшей буквально прямо перед Викой рабыни, выслушивать выдуманную попаданкой историю не стал, оборвав её на полуслове.

– Я понял, Таня, – улыбнулся он. – Завтра отправляюсь очень рано. Не проспи. Денег с тебя не возьму, но моего младшего посмотришь. Второй день с горлом мучается, кашляет.

И захлопнул перед носом лекарки дверь. Ни до свидания, ни рад был познакомиться. Хотя Вика ничуть не обиделась. Только было странно и непривычно, что её суккубские навыки где-то затерялись. «Ах да, – сообразила она, – я же веду себя не как обычно мне свойственно, а напялила маску лицемерия, да Тришнера ещё и гостиничная шлюшка ждёт. На кой ляд ему орденская лекарка?»

После бани и сибаритского отдыха на мягком топчане, когда наступил вечер, она спустилась в едальный зал, заполненный людьми больше чем на две трети, на ужин. Местечко Вика приглядела себе за столом рядом с весёлой тёткой и её дочерью, девицей лет шестнадцати.

Обе оказались весьма общительными и дружелюбными. Пока служанка принимала заказ и бегала за едой и вином, попаданка познакомилась с соседками. И тут же поймала на себе полный ненависти взгляд сидевшего через стол лицом к ней жреца, пившего вино или эль со своим собратом, имевшим на затылке огромную плешь.

Повелительница давно привыкла, что вызывает у людей сильные эмоции, но в основном это были любовь, обожание, преданность, поклонение, благодарность и даже (в случае с её родными дикарями) обожествление, но вот ненависть встречалась очень редко и, говоря по правде, не без действий с её стороны, а те, кто эту эмоцию к ней транслировал, долго потом не жили.

Причину вспыхнувшей в жреце злобы не надо было искать, она висела на груди лекарки Ордена красивым бронзовым знаком.

– Таня, может, всё же эля здешнего попробуешь? – посоветовала тётка. – Он у Манга очень неплох.

– Ой нет, что ты, добрая женщина, – замотала головой Вика, не любившая в прошлой жизни пиво, не полюбившая здесь и эль. – Мне хватит парочки глотков вина.

Войдя в зал, чтобы не глушить себя, как рыбу, динамитом, повелительница не стала вначале пользоваться обострённым восприятием, однако теперь посчитала, что придётся воспользоваться этим умением ассасинов. И не зря.

– В наш фургон возьмём Нева, слышишь? – сказал сидевший к ней лицом жрец своему товарищу.

– На кой Семеро этот дохляк нужен? – удивился плешивый. – Ронерин ему всю требуху отбил. Эсмос ведь сказал, что раб и трёх дней не проживёт? Один день уже прошёл. Нев же сдохнет по дороге, не доехав до Лурота!

– Не богохульствуй упоминанием псевдобогов, брат. К тому же та самая орденская мразь, которую в наш обоз Тришнер согласился взять, сейчас прямо за тобой через стол сидит. Не крути башкой!

Команда не подействовала, и плешивый обернулся, посмотрев на Вику тупым воловьим взглядом. Попаданка в это время разговаривала с соседками о всяких пустяках, совсем не уделяя разговору внимания, нацелив себя на прослушку разговора слуг Единого.

– Рыженькая. Красивая, – выразил своё мнение обладатель лысины, вновь повернувшись к собрату. – А при чём здесь наш дохляк?

– Каким же ты ослом бываешь, Чикси. Не понимаешь совсем? В общем, грузим раба в фургон, на первом же привале просим эту тварь его вылечить, скажем, в дороге животом захворал. И к приезду в Лурот будет готовая история со множеством свидетелей, как прислужница Тени уморила раба. И денег с неё возьмём за порчу имущества, и ославим сначала на Лурот, а потом и на всё герцогство.

– Так, а если она его вылечит? Про них, этих лекарей орденских, сам знаешь, что рассказывают.

– Ты дурак, что ли? Эсмос что сказал? Забыл?

– Ну, он да. Но… А ладно, – Чикси спорить не стал. – Но красивая сука.

Слушать дальше, как старший жрец ругал своего товарища, объясняя, что твари Ордена, даже если они красивы внешне, изнутри все уродины, Вика не стала.

– Тебе, уважаемая, наверное, с нами было неинтересно. – прозорливо сказала девушка-соседка, посмотрев при этом почему-то на мать.

– Да что ты, Йона, – запротестовала повелительница Ордена, – наоборот, я очень жалею, что нам не по пути. Я бы с радостью составила вам компанию.

Мать и дочь ехали к своему мужу и отцу в Милонег, столицу королевства, куда его позвали служить десятником в егерском полку. В Воге они ждали попутного каравана или воинской колонны.

Тепло друг с другом распрощавшись после ужина, их троица разошлась по своим номерам – Вика поднялась к себе, а у соседок по столу комната оказалась на первом этаже.

Разумеется, с утра она не проспала и вышла к завтраку чуть ли не раньше всех. Она уже доедала свою яичницу с овощами, когда в зале появился, похоже, не выспавшийся, но самодовольный, как индюк, Тришнер.

– Уже готова, рыжая? – усмехнулся он, проходя с парой товарищей, видимо, приказчиков, мимо её стола.

– Меня зовут Таня, – решила немножко проявить характер Вика, не стоит вовсе-то уж давать на голову садиться. – И я готова. А где твой младший?

– Сейчас все трое придут, выбирай, – засмеялся он, усаживаясь с товарищами за следующий за ней стол.

Сбор обоза много времени не занял, и уже через гонг после завтрака Вика в голове колонны ехала рядом с сыновьями Тришнера, одному из которых она уже выдала настойку для полоскания горла. И хотя подействовать лекарство должно было дня через два, восхищённый лекаркой сынок уверял всех, что ему уже полегчало.

Всю дорогу попаданка ловила на себе полный злобы и желчи взгляд подлого жреца, двигавшегося на толстой кобыле в середине обоза рядом с парой храмовых фургонов.

– Извини, уважаемая. – На привале к Вике, пообедавшей в компании сыновей Тришнера, подошёл младший жрец Чикси, – если ты поела, можно я отвлеку от таких хороших парней? Мне нужна твоя помощь.

– Тебе? – удивилась лекарка. – Но…

– Нет, конечно же. Не мне. У нас раб один неожиданно захворал. Мелочь, пустяк, что-то с животом. Наелся чего-нибудь не того паразит. Но нам он сейчас нужен. Можешь помочь? Мы заплатим.

– Могу, – вновь изобразила застенчивую улыбку Вика. – Наша добрая повелительница учит, что в помощи никому нельзя отказывать.

От патоки своих слов она даже почувствовала сладость во рту. Впрочем, судя по взглядам троицы братьев и святоши, лицемерить у неё получалось на пять с плюсом.

Несчастного Нева положили на невысокую, недавно проросшую траву рядом с колёсами повозки.

– Его нужно раздеть, – твёрдо сказала попаданка.

– Зачем? – возмутился старший жрец. – Дай этому скоту какое-нибудь зелье от живота. Что там у вас… в Ордене, – словно выплюнул он название Викиного детища, – для таких вот случаев придумали.

– Разденьте его, пожалуйста, – грустно, чуть ли не со слезой, попросила лекарка.

Не соберись вокруг толпа любопытных, жрецы наверняка бы её требование проигнорировали. Однако пришлось выполнять.

– Понятно, чего он нажрался, – захохотал Тришнер.

На теле несчастного раба не было живого места. В принципе, Вика могла бы уже, как говорится, умыть руки – теперь всем стало ясно, что у парня не простое недомогание. Но ей стало его жалко.

– У меня есть мазь, которая ему поможет, – сообщила она, залезая к себе в чересплечную сумку. – Я попробую ему помочь.

Жрецы стояли с такими рожами, словно страдали зубной болью. Весь их план по оболганию адептки Ордена пошёл псу под хвост.

Вика, не чинясь, принялась втирать очередное орденское произведение в тело изувеченного невольника. И совсем незаметно по чуть-чуть использовала магию исцеления, без неё и чудо Шленлера не помогло бы.

– Вот и всё, – сказала она, поднимаясь с корточек. – Две недели минимум работой не нагружать и не бить. И будет живее всех живых, – попаданка едва сдержалась, чтобы не добавить: «Как тот Ленин».

– Ты хочешь сказать, что до Лурота не помрёт? – с презрением спросил старший из святош.

– Да, преподобный, – поклонилась Вика. – Если сделаете то, что я сказала.