Текст книги "Вокруг и около"

Найти свое место

В Милане умеют красиво есть, со вкусом одеваться, до ненормальности любить детей и не придавать при этом значения условностям. Приметив подходящего бамбино, с ним тотчас начинают заигрывать, напевают всякие тру-ля-ля, не спрашивая, берут в руки и заключают в объятия. Вам остается только стоять в виде дерева и растерянно улыбаться. Грань между формальностью и фамильярностью практически неразличима.

Очень похоже на Ереван тех времен, когда автомашин в городе было мало, а заслуживающих внимания и того меньше. Их мигом брали в кольцо, придирчиво рассматривали и чуть ли не на зуб пробовали. При этом владелец мог находиться рядом, в некоторых случаях даже внутри автомобиля, но исполнял сугубо прикладную функцию – отвечал на вопросы трудящихся, давал справки, уточнял некоторые детали.

Другая особенность Милана, вызывающая недоумение оттого, почему Ереван с ним все еще не побратимы – это атмосфера, а точнее, температура общения в объектах общественного питания. Их здесь так же много, как и у нас, и точно так, как в Ереване, не все всем по карману. Но к тебе повсюду предупредительны, вежливы и неизменно точны в расчетах. Сожаление американского коллеги по поводу того, что у него есть две неосуществимые мечты, а именно – заставить официанта вас заметить, пока он этого не захотел сам, здесь, в Милане, неактуально. (Вторая неосуществимая мечта мистера Брайсона – переспорить телефонную компанию.)

Отношения между клиентами и обслуживающим персоналом в миланском исполнении строятся на основе свободы, равенства и отчасти братства. Пусть гастрономического. В здешних ресторанах отсутствует швейцарская чопорность и свойственная многим американским ресторанам запрограммированность. Приняв заказ, миланский официант не бросается со всех ног на кухню, а готов обсудить с вами интересную новость, важное событие, курьезный случай из жизни. И тем не менее, не опоздать с подачей на стол. Это создает атмосферу доверительности и почти домашнего уюта, что помимо прочего способствует правильному пищеварению.

Основы подобных отношений в Армении сложились очень давно, однако со временем были частично утрачены либо перетекли во что-то иное. Два имени для освежения памяти. Нынешнему поколению они, скорее всего, ничего не скажут, но тем, кто помнит, объяснять ничего не надо. Имен, собственно, не два, а три. Серго Амбарцумян со своей забегаловкой на улице Красноармейской в Ереване, Петик и Бурчо с их придорожными трактирами в предместье города. Люди шли сюда не только потому, что вкусно, но еще и потому, что близко по душе и предсказуемо по стилистике общения. Так сегодня ходят в миланскую «Ла Ризака» или открывшуюся совсем недавно в Москве Nobi под патронажем великого Де Ниро, где тарелки обработаны таким образом, что на них не остаются отпечатки пальцев.

Насчет следов на посуде в наших ресторанах говорить не стану, но температура общения здесь ничуть не ниже, чем в Милане, и так же отменно вкусно. За что первопроходцам армянского ветеркового общепита отдельное спасибо.

Недели высокой моды в Милане проходят с той же неотвратимостью, что и приход весны. То есть раз в году. Однако красиво одетых людей можно видеть все двенадцать месяцев. Ведь в Милане разрабатывается, производится и продается продукция лучших модельных домов мира. Но дело не только в этом, дело во вкусе (то ли врожденном, то ли выращенном, как английские газоны), в высоком вкусе миланцев, едва ли превосходящем умение ереванцев одеваться красиво и современно. Гремевшие в советское время швейное объединение «Гарун» и обувную фирму «Масис» в один ряд с «Дольче и Габбана» и «Джордже Армани», конечно, не поставишь, но и судьбы у них разные. Итальянцы демонстрировали образцы лучшего, армяне, отталкиваясь от достигнутого в Италии, пытались воспроизвести что-то равное. Иногда получалось недурно. Так или иначе, ереванцев часто можно было узнавать по одежке, но с какой стати сегодня понадобилось расцвечивать ее турецко-персидскими мотивами, я не знаю.

А теперь о том же, но иначе. В самом свежем рейтинге европейских городов Москва удостоилась упоминания в трех категориях и оказалась не очень дружелюбной, ее жители не очень хорошо одеты, а кухня оставляет желать лучшего. Лондон назван самым дорогим и самым грязным городом, где при этом еще и самая плохая кухня и самые плохо одетые жители. Зато в Лондоне самые лучшие в Европе городские парки, бесплатные развлечения и самая интересная ночная жизнь. Париж оказался наименее дружелюбным и самым перехваленным европейским городом, зато его жители одеты лучше всех, и кухня – самая лучшая. Столица Франции оказалась второй среди самых грязных городов Европы, уступив Лондону и опередив Афины. А в категории «Самый романтичный город» Париж уступил Венеции. Самые дружелюбные к приезжим жители живут в Дублине, Амстердаме и Эдинбурге. Самыми скучными городами Европы признаны Брюссель, Цюрих и Дублин, а самыми чистыми – Копенгаген, Амстердам и Барселона, причем Барселона еще и опередила всех по красоте архитектуры.

Вопрос: как в это смысле выглядит Ереван и на какое место вы бы его поставили?

Ницца – Вильфранш (Франция)

Портрет в лазурном интерьере

Следуя устоявшемуся правилу сравнивать чужое со своим, автор не стал пренебрегать им и сегодня, решив подобрать незнакомому подходящий аналог из знакомого. Сказать, что все вышло наилучшим образом, автор, увы, не скажет, но обнаружить некоторые похожести ему все же удалось.

Природно-географические прелести Монако с административным центром Монте-Карло во главе вполне сравнимы с ландшафтными красотами Ехегнадзора с курортом Джермук в центре картины. Даже с учетом изъятия из первоначальной карты Армении Средиземного моря (но не забывая о неповторимой красоте джермукских водопадов), надо бы помнить и о том, что если все монакское княжество можно пересечь за каких-нибудь пятьдесят минут, то и на обход Джермука потребуется ничуть не больше. Вот вам еще одно сходство. В принципе сопоставима и численность населения: в Монако живет чуть больше тридцати пяти тысяч человек, а средняя продолжительность жизни здесь приближается к восьмидесяти годам, что для армянских горцев тоже не сенсация.

Вопросы начинаются дальше. Ведь если очень постараться, в Джермуке, как и в Монако, тоже возможны автомобильные гонки по схеме «Формула-1», но в Монако в отличие от Джермука в футбол не поиграешь. Потому что, если врезать по мячу сильно и с душой, он залетит либо в соседнюю Францию, либо в Италию, которая тоже рядом. Такая уж это страна: площадью в два квадратных километра (почти вдвое меньше территории Центрального парка в Нью-Йорке и едва ли больше нашего старого Норка в предместье Еревана), протяженностью береговой линии в четыре километра и длиной сухопутных границ – примерно столько же. Правда, карликовое государство пытается каким-то образом вырасти из коротких штанишек и нельзя сказать, что совсем уж безуспешно: за последние двадцать лет к его территории приросло почти сорок гектаров земли, и произошло это за счет осушения прилегающего водного пространства.

Когда едешь по Монте-Карло (хотя кататься по столь крошечному пятачку достаточно глупо) обращаешь внимание прежде всего на две вещи: на неимоверное количество дорогущих автомобилей и столь же избыточное число благополучных граждан. И то, и другое решительно не позволяет соскочить на до боли привычное из классики советской журналистики: «Монте-Карло – город контрастов». Какие к черту контрасты! Монте-Карло купается в роскоши, но это не означает, что если у тебя в кармане нет миллиарда, то этот город не для тебя. Просто здесь – бывает же такое – нет бедных. Потому озвученная на Лазурном берегу реплика московского олигарха Сергея Полонского: «У кого нет миллиарда, могут идти в ж…!» не только вульгарна по форме, но и неактуальна по содержанию. В Монако, у кого нет миллиарда, никуда не идут, а стремятся его заработать.

Где и как? В стране действуют около восьмисот международных компаний и пятьдесят банков, и если знать, что здесь почти стопроцентная грамотность, то спрос на знающих и понимающих всегда покрывается достойным предложением желающих и умеющих.

Основными отраслями экономики княжества является туризм (благодаря казино и климату: триста солнечных дней в году), строительство, фармацевтическая, химическая и электронная промышленность, банковский и финансовый бизнес. Годовой оборот зарегистрированных в стране компаний превышает девять миллиардов евро.

Уровень безработицы очень низкий. Общее число рабочих мест (сорок пять тысяч) превышает количество жителей страны, почему и значительная часть работающих в Монако – иностранцы. Экономическое законодательство Монако нацелено на привлечение в страну зарубежных капиталов путем предоставления сверхльготного налогового режима.

…Монако наших дней в определенном смысле то же самое, что СССР во времена застоя. Если, конечно, исходить из несметного числа портретов главы государства, развешанных, где только можно. Но если изображения Брежнева выставлялись по принуждению, то портреты Альберта Второго – исключительно от души. Потомственный князь делает все, чтобы оградить страну от внешних напастей и внутренних конфликтов, поданные это ценят, воздают правителю хвалу и увешивают его портретами все вокруг.

Правда, защитить страну в случае чего князю Альберту было бы непросто: под армейским ружьем у него всего восемьдесят два человека, и это меньше численности его же военного оркестра (восемьдесят пять человек). История знает лишь один случай, когда армия Монако могла бы показать себя в деле. Это, когда в 1962 году Президент Франции генерал де Голль пригрозил отключить электро– и водоснабжение, если княжество не перестанет переманивать к себе банкиров и не введет подоходный налог. Восемьдесят гвардейцев Королевского дворца и двести семь полицейских Монако были подняты по тревоге, однако, войны, к счастью, не случилось. Князь пошел на уступки. Что свидетельствует о договороспособности монакцев, и не только во внешней политике. Большинство населения княжества – французы (сорок семь процентов), по шестнадцать приходится на монегасков (этнические аборигены) и итальянцев, а более двадцати процентов – представители ста двадцати пяти национальностей, включая, само собой, армян. И никаких намеков по части права наций на самоопределение и поползновений на территориальную целостность. Живут себе поживают, да добра наживают.

А много ли вспомните примеров (здесь мы оставляем Джермук в покое и берем шире), когда группы хозяйствующих либо соперничающих на армянском политическом поле субъектов, готовы не схлестнуться в клинче, а уладить противоречия миром? И что, много вспомнили?

Вот вам и еще один аргумент в пользу того, что Монако из Джермука пока не получается.

Ницца

Родиться в Америке

По какому-то недоразумению США принято считать чадолюбивым государством, откликающимся на рождение каждого нового американца щедрыми финансовыми вливаниями в карманы родителей. Ничего подобного. Государство лишь гарантирует максимум условий для появления на свет маленьких граждан, остальное дело самих родителей.

Расходы, вызванные пополнением семейства, весьма обременительны даже при том условии, что значительную их часть покрывает страховка, так называемый «иншуренс». Потому отлеживаться в госпитале сверх необходимого минимума, точно так же, как и укладываться в него с большим запасом времени себе дороже – за всякое излишество надо платить. Приезжают обычно впритык к родам и спустя сутки или чуть дольше – выписываются, Благо, обследование ультразвуком может определить день рождения ребенка с точностью до одного-двух дней, однако появляться на свет лучше все-таки вовремя.

Согласно исследованиям американских ученых из Национального института ребенка и развития человека в Мэриленде, дети, которые родились на три месяца раньше положенного срока, переживают в школе в три-четыре раза больше различных трудностей по сравнению с теми, кто появился на свет вовремя. По утверждению американских ученых, дети-скороспелки чаще остаются на второй год, намного хуже усваивают чтение, математику, письмо, причем мальчики в учебе отстают чаще и имеют больше проблем в школе, чем девочки. По словам руководителя исследований доктора Германа Бака, число преждевременно рожденных младенцев резко возросло за последние два десятилетия, но ответа на вопрос «почему?» ученые пока не дают.

Устойчивые фразеологические выражения типа «муки рождения» для Америки уже давно неактуальны – примерно 70–80 процентов родов здесь принимаются с использованием высокоэффективных обезболивающих средств. В больничной палате, больше напоминающей гостиничный номер, есть телефон, телевизор, туалетная комната, душ. Супруг, желающий оказать жене моральную поддержку, может оставаться здесь сколько угодно и воочию наблюдать за всеми этапами выхода на белый свет родного дитяти. Роды, как правило, принимают врачи, хотя и здесь, как и повсюду, с этим делом лучше всего управляются акушерки. Ребенок может оставаться с матерью с первых же минут рождения, но как только она пожелает передохнуть, малыша тотчас же заберут.

Чистоту и порядок в американских госпиталях помогают поддерживать волонтеры – пенсионеры и не только, готовые, говоря по-нашему, на общественных началах послужить какому-либо благому делу. Для пожилых это отличная возможность избежать тягот одиночества, для тех, кто помоложе, заручиться рекомендательными письмами для последующего трудоустройства.

Выписываясь, каждая мамаша получит в дорогу небольшую аптечку лекарств на первые дни, встречающим будет преподнесен испеченный по случаю торт, а еще принято дарить сертификат на двадцать долларов для приобретения в госпитальном магазинчике какого-либо полезного для малыша товара: переносной колыбельки, например. Эта очень удобная для безопасного путешествия малыша штука пристегивается к заднему сиденью автомобиля и до определенного времени сопровождает малыша во всех его перемещениях в пространстве. В случае если полиция обнаружит исключение из правил, неприятностей не миновать.

Каждый новорожденный американец большая радость не только для родителей, но и отличный подарок бизнесу, специализирующемуся на детской тематике. От первого вдоха, первого самостоятельного шага и вплоть до достижения совершеннолетия в спину родителям будут дышать производители самых лучших в мире памперсов, детских кроваток, погремушек, питательных смесей, разнообразной одежды до, во время и после беременности, тысячи других крайне необходимых, просто нужных и абсолютно бесполезных предметов детского обихода.

У своих детройтских друзей с некоторых пор я стал замечать кипы печатной продукции по уходу за новорожденными, которые из печатного ящика прямиком отправлялись в мусорный. Некоторая несуразность происходящего потребовала объяснений – оказалось, проведав об ожидающемся в семье пополнении, заинтересованные организации и лица с опережением примерно в девять месяцев спешат уведомить о своем существовании будущих клиентов, фамилии и адреса которых выуживаются из компьютерных регистратур женских консультаций. Главное – опередить конкурента, увести у него из-под носа хоть горсточку покупателей. А ради этого бросать деньги на ветер совсем не жалко.

Чрезвычайно прибыльным бизнесом в США стало и посредничество в усыновлении детей – только в прошлом году таким образом в американских семьях стало на 138 тысяч ребятишек больше, а объем финансовых операций в этой сфере достиг 1,4 миллиарда долларов. Тем не менее, снижение рождаемости американцев не пугает. Впередсмотрящих политиков беспокоит другая проблема: в силу своей открытости, утверждают они, уже через полвека американцы могут превратиться в одно из национальных меньшинств своей страны. Этническая палитра того же Детройта эти опасения только подтверждает.

Детройт

Родиться в Швейцарии

Одно из преимуществ капитализма перед социализмом в возможности выбора из всего, из чего можно выбирать. Не выбирают, как известно, только родителей, но как рожать детей, при капитализме тоже на выбор.

Мало того что Швейцария образцовая капиталистическая страна, она еще и из тех, куда приезжают разрешиться по принципу: что угодно для души – в собственном доме, в родильном, в воде, где пожелаете.

Если в родильном доме, то опять варианты. Желает ли супруг быть во время родов рядом? Где находиться ребенку сразу после рождения: вместе с мамой или в детской палате? Какой палате отдать предпочтение: отдельной, с ванной комнатой, с телефоном или все в одном? Кормить ребенка по фиксированному расписанию или по желанию? Возможно ли какое-либо общение со старшими детьми? Каков график посещений – свободный, фиксированный? Наконец, сколько эта радость стоит?

В общем и целом что-то около семи-восьми тысяч долларов. Не считая проездных, гостиничных, суточных и др. В домашних условиях вроде выходит дешевле, но ненамного: чтоб предупредить возможные неприятности, перед домом в момент родов должна стоять машина-операционная, оборудованная всем необходимым для реанимации, а это тоже стоит денег. Правда, сегодня в развитых странах Европы рожать дома предпочитает всего лишь одна из тысячи женщин. (Исключение только Нидерланды – там доля домашних родов достигает тридцати процентов.)

Какая радость от рождения в Швейцарии помимо явления на свет нового человека, что радость сама по себе вне зависимости от географических координат? Первое, что приходит в голову – швейцарское гражданство, но этого как раз и нет. Законодательство конфедерации такую возможность не предусматривает.

Нельзя сказать и того, что швейцарская педиатрия взметнулась на столь недосягаемую высоту, что акушеры других стран Европы и Америки кусают от зависти локти. Нет, не кусают. Тогда почему? Потому что чисто. Удивительно чисто. Неправдоподобно чисто. В палате, в клинике, в городе, в стране. В пользу рождения по-швейцарски есть, конечно, и другие аргументы, но этот факт, думаю, прежде всего.

Из справки Всемирной организации здравоохранения: «В Швейцарии не существует эндемических инфекционных болезней. Прививки против таковых требуются при въезде только от тех, кто находился в районе эпидемий за четырнадцать дней до прибытия в Швейцарию. Швейцарские медицинские учреждения относятся к наилучшим в мире».

Из личных впечатлений. Переодеваться и переобуваться при посещении медицинских учреждений Швейцарии не требуется. Больше того – в своей одежде можно присутствовать даже при родах. Еще больше: контролирующий роды врач вправе позволить смелому отцу возможность самому перерезать пуповину. (Два последних впечатления не личные, а со слов участников.) И наконец, самое невообразимое: при всем при этом каким-то странным образом инфекция в клинику (в данном случае в лозаннскую клинику «Сесиль») не заносится.

Мягкий климат, твердая валюта и минимум депрессии в окружающей среде и максимум хорошего настроения конкурентоспособность швейцарской колыбели только повышают. И пусть уровень жизни здесь очень высок, очередей разрешаться в родильных домах такого класса все равно нет. Ведь рожать по-человечески можно и в других.

Как бы то ни было, населения в Швейцарии сегодня более 7,5 миллиона человек, мирно проживающих на неизменных 41 290 тысячах квадратных километрах своей суверенной территории.

P. S.

Жилой дом № 24 по проспекту Маштоца в Ереване стоит впритык с родильным домом (НИИ) имени профессора Маркаряна. Автор, детские годы которого прошли на стыке этих домов, хорошо помнит, как мамы пятидесятых прошлого века подносили к окнам и показывали отцам новорожденных. Детеныши были плотно упакованы в пеленки (памперсов тогда и в помине не было), на роженицах безразмерные халаты, все в латках и застиранные, под окнами отцы, большей частью, в чем попало, и счастливые.

Автору трудно сказать, кого больше народилось за десять с лишним лет невольного наблюдения за демографической ситуацией в Ереване – мальчиков или девочек? Но автор знает одно: на его глазах родились и выросли люди, которыми нельзя не гордиться. Целое поколение умных, просвещенных и бесконечно добрых ереванцев. Отсюда: важно не то, где рождаются, а важно то, кем становятся.

Лозанна, Швейцария

Сколько раз думать в году

Когда едешь из Ниццы в Монако, где-то посередине пути видишь указатель, предлагающий свернуть направо. На указателе написано: «Эз», а рядом же, на другом – «Фрагонар», и редко какая залетная птица проигнорирует это имя и промчится мимо.

«Фрагонар» для Франции все равно что «Красная заря» для России, только лучше. Ну, намного лучше… Правда, истинная столица французской и, стало быть, мировой парфюмерии расположена в Грассе, куда автор не поехал единственно из природной лени, но и Эз способен дать полное представление о том, что делает женщин еще более красивыми, а мужчин – достойными прекрасных женщин.

Дело в том что, приехав в Эз, хотите вы того или не хотите, обязательно окажетесь на парфюмерной фабрике «Фрагонар» с небольшим музеем собственной истории, открытыми для посещений производственными цехами и магазином готовой продукции. Однако до того, как о духах и одеколонах, несколько слов из местного путеводителя о деревушке Эз, повисшей между землей и небом.

«Средневековый городок, обласканный вниманием принцев, писателей, скульпторов и музыкантов. Он расположился на высоте четырехсот двадцати девяти метров над уровнем моря. Довольно часто Эз сравнивают с орлиным гнездом, которое примостилось на вершине скалы, откуда открывается великолепный вид на Средиземное море. История городка началась две тысячи лет назад, поэтому не удивительно, что порой здесь можно услышать рассказы, где вымысел трудно отделить от реальности. Вас будут убеждать, что герои легенд о бухте д'Эз, о дьявольском мосте, о заброшенной мельнице или красавице ля Стрега и ее возлюбленном действительно существовали. Так или иначе, каждая из этих историй дарит деревушке некий ореол таинственности…»

Здесь автор просит вчитаться в предложенный текст еще раз, чтоб согласиться: все вышеописанное, да еще с мифами и легендами покруче, наш читатель видел не одну сотню раз. Не выезжая никуда, в пределах родной Армении, которая вся из себя натуральное орлиное гнездо, и где писатели, скульпторы и музыканты тоже нередкие гости. Правда, с принцами получается некоторый дефицит (что, в общем-то, можно пережить), но так уж у нас исторически сложилось.

Трудно понять и принять другое. Почему, имея море возможностей удивлять мир своими системными национальными продуктами, не говоря уже о природно-климатических прелестях, страна зациклилась на одном коньяке, который, кстати говоря, сегодня не такой уж и армянский, а больше французский. Но даже если бы все оставалось по-прежнему, то есть вне зоны пристального внимания «Перно Рикар», то все равно доступ на прославленное предприятие, в отличие от Фрагонара и пр., всегда осуществлялся в режиме максимальной ограниченности, и попасть туда заграничному гостю, если он не Фидель Кастро, практически никак. Кто спорит – пить коньяк и вдыхать ароматы духов важнее, чем просто смотреть на то, как их делают, но когда видишь, как их делают, то и лучше понимается, и чаще вспоминается. А это как раз то, из чего вырастает узнаваемость, иначе говоря, бренд.

Летом прошлого года с гостями, которые много видели и многое знают, мы поехали в Лусакерт, где, как принято считать, пекут лучший в Армении лаваш, хотя в Ацаване уверяют, что лучший пекут как раз у них. Об армянском национальном хлебе гости, конечно, знали, потому что не раз ели. Но тогда все вышло по-другому: мы зашли в первый же дом, перед которым были выставлены кипы свежеиспеченных лавашных листов. Всепобеждающий парфюм правильно пропеченного теста, овеянного дымком натурального тандыра, можно сказать, сбивал с ног, но гости не поддались соблазну тотчас же приняться за еду, а спросили: «А как рождается такое чудо увидеть можно?» Им ответили: «Можно». Пригласили в дом и показали всю технологическую цепочку производства от самого начала и до самого конца. Если вы думаете, что это менее увлекательно, чем наблюдать за тем, как во французском Эз рождаются духи, то сильно ошибаетесь.

Не попадаете в цель также в случае, если посчитаете не заслуживающими внимания и секреты изготовления армянских национальных сыров, например, сыра «чечил». А продукты, производные от абрикоса? А знаменитая армянская гата? Смотри, оценивай, пробуй! Об изделиях народных промыслов я уже и не говорю. Но много ли вы вспомните примеров, когда в Армении, как в местечке Эз во Франции, нечто достойное внимания выступало не только как товар широкого спроса, но и как факт истории своего народа? Чтоб людям не просто пересказывали сюжеты, а показывали процессы. В советское время этим с переменным успехом занималось отделение «Интурист» в Армении, в послесоветское – никто.

«Мало, кто думает чаще двух-трех раз в год, – сказал однажды Бернард Шоу по другому поводу – Я потому и прославился на весь мир, что привык думать не реже одного-двух раз в неделю».

Поскольку есть что прославлять и у армян, может, начнем думать и мы? Хотя бы по одному разу в год.

Ницца – Эз – Вильфранш (Лазурный берег, Франция)