Текст книги "Век испытаний"

Глава 4
Такси заказывали, месье?

Который час? Черепанов только сейчас заметил, что за окном сгустились сумерки, а в доме напротив в некоторых окнах зажегся свет. Откинувшись на спинку стула, он устало закрыл глаза. И, словно в калейдоскопе, перед глазами опять побежали картинки: взорванный мост, оборванные провода линий электропередач, сгоревшие остовы машин, замершие на ближайшем к городу пригорке подбитые танки. А между ними – маленькая фигурка человека. Надетая поверх бейсболки каска делала его голову несуразно большой, а черный бронежилет только подчеркивал худобу ног, обтянутых потертыми джинсами и обутых в яркие новенькие кроссовки. Размахивая руками и постоянно указывая ими в сторону аэропорта, человек медленно подходил к постаменту, на котором были установлены большие металлические буквы – «Донецк». Сняв бронежилет, человек попытался взобраться на постамент. Когда ему это удалось, он стал на то место, где по всем правилам украинского правописания в названии города должен был находиться мягкий знак. Но его не было. Куски битого кирпича и торчащая в разные стороны арматура красноречиво говорили о том, что эту букву в названии города буквально выгрызали из бетона.

Ивану всегда нравился Донецк. Он даже немножко завидовал дончанам – каких-то 100 километров от Луганска, такая же степь, такие же терриконы – а жизнь совсем другая. Первое, на что обратил внимание Черепанов, это дороги. Они в этих краях всегда были лучше, чем в других городах Украины, а перед чемпионатом Европы по футболу стали просто фантастическими. Когда он с друзьями приехал на один из матчей европейского чемпионата и впервые увидел «Донбасс-Арену», Ивана охватило чувство гордости за Донбасс и Украину. Как журналист он хорошо понимал, сколько трудностей нужно было преодолеть, чтобы на месте старого, еще юзовского шахтного поселка появился этот красавец-стадион.

Но что еще больше радовало опытный глаз журналиста – так это множество строительных кранов, которые были видны между современными высотками, окружившими со всех сторон центр города. А когда Иван проехал по центральным улицам Донецка поздним вечером, ему показалось, что он на миг перенесся в одну из европейских столиц: обилие огней рекламы и ярких вывесок магазинов делали городской пейзаж за окном автомобиля похожим на космический.

Утопающие в зелени бульвары и набережная всегда были многолюдны. Особенно много было детей. Они были повсюду – возле городских фонтанов и на площадях, в тенистых аллеях парков и скверов, на детских площадках и во дворах. Город помолодел на глазах. По всему было видно, что дончанам это нравится. Ну, а кому же не понравится быть хозяином такого красивого и уютного дома?

Во всей своей полноте эта любовь проявилась в те дни, когда Донецк буквально заполнили толпы туристов из Европы. Дончане не просто отвечали на вопрос иностранца, как ему куда-то пройти. Нет, они бросали все свои дела и шли вместе с ним, чтобы потом вечером рассказывать своим друзьям, как они спасали Европу. А поговорить с итальянским тиффози о футболе? И не важно, что при этом местный житель не знает не только итальянского, но и английского. Все хорошо понимали друг друга. Верх гостеприимства проявили донецкие водители, которые часа два спокойно объезжали заснувшего на проезжей части шведа. Устал человек, с кем не бывает. Мало того, они еще и не позволили местным гаишникам беспокоить гостя.

Но особенно много в городе было туристов из России. Граница-то рядом! Российский триколор был везде – на футболках, на автомобилях, на лицах, на сувенирах. Да и вокруг все такое родное – Царь-пушка в центре города, памятник Кобзону у концертного зала, огромный памятник Ленину на одной из площадей. Когда сборная Украины играла со шведами – все россияне болели за «хохлов», а после того, как Шевченко забил свои два гола в ворота викингов, русские и украинцы в одном порыве кричали: «Шева! – Шева!»

Звуки выстрелов со стороны аэропорта отвлекли Ивана от приятных воспоминаний. Подойдя к окну, он выглянул во двор. Несколько пенсионеров сидели у подъезда, две женщины с хозяйственными сумками не спеша шли вдоль улицы. «Может, показалось?» – подумал Черепанов, приоткрывая окно. Но нет, длинная очередь крупнокалиберного пулемета вновь разорвала тишину и покой городского дворика. Вслед за ней раздались разрывы мин армейских минометов. Женщины ускорили шаг, а пенсионеры степенно двинулись к ближайшему подъезду, с любопытством посматривая на безоблачное июльское небо, словно ожидая оттуда первых капель летнего дождя.

В Донецк Иван приехал вчера вечером. Выполняя инструкции Свята, он не стал селиться в гостиницу, а снял квартиру в районе железнодорожного вокзала. Именно здесь, на перроне вокзала, в последний раз видели Оливера Пернье – французского журналиста, работающего на один из ведущих телеканалов Франции. Записав репортаж об обстреле вокзала и передав его по интернету в редакцию, Пернье исчез. Это было две недели назад. Никто бы и не обратил на это внимание – журналист и раньше выпадал из поля зрения своего редактора, если бы не телефонный звонок. Звонили в редакцию французского телеканала, используя телефон журналиста. Звонивший мужчина был немногословен: Оливер находится «у них», если хотите увидеть его живым, готовьте два миллиона евро. Телевизионщики сразу же обратились в посольство Франции в Киеве, но там развели руками – журналист пропал на территории не подконтрольной официальным властям Украины, а вступать в какие-либо переговоры с представителями непризнанных республик дипломаты не будут. Хорошо, что у Пернье были друзья среди таких же, как и он, журналистов. Это они подсказали боссам Оливера обратиться к волонтерам – людям, «народная дипломатия» которых была порой гораздо эффективней дипломатических переговоров всех чиновников, вместе взятых.

Иван не знал всех подробностей разговора Святенко с редактором французского телеканала, но когда священник позвонил Черепанову и сказал, что нужна его помощь в поисках пропавшего в зоне военных действий журналиста, согласился, не раздумывая. Уже вникнув в детали предстоящего дела, Черепанов понял, что открытые поиски француза могут тому только навредить. Поэтому он решил появиться в Донецке под видом журналиста из Луганска, официально пройти аккредитацию у властей ДНР и повторить маршрут, по которому перемещался Оливер Пернье в последние дни. Иван сразу же отказался от предложения Свята выделить ему в помощники Маллоя. Если француза похитили, а в этом он почти был уверен, то ему одному выйти на след похитителей будет легче.

Иван вернулся к ноутбуку и принялся вновь просматривать последние репортажи Пернье. Журналист был отчаянным парнем. Только самые первые его репортажи из зоны АТО[40]40
  АТО – антитеррористическая операция.


[Закрыть] снимались оператором. Наметанный взгляд Черепанова сразу выделил сюжеты, снятые закрепленной на штативе камерой. Но все последние съемки французского журналиста были сняты в так называемом режиме «онлайн» маленькой видеокамерой, прикрепленной к каске. Голос самого оператора при этом звучит за кадром. Последние репортажи француза были сняты, что называется, в самой гуще событий. Вот кадры боев за Старобешево, вот интервью с бойцами украинской армии в Мариуполе, а это уже съемки в Донецке. Слышно тяжелое дыхание журналиста, который поднимается на верхние этажи многоэтажки. Разбитые лестничные пролеты, остатки какой-то мебели, детские игрушки, брошенные вещи. Вот Пернье останавливается у разбитого окна и на несколько секунд выглядывает из-за угла. В объектив камеры попадает здание разрушенного терминала аэропорта имени Прокофьева, кусок взлетной полосы, по которой на большой скорости движется танк. В это время где-то над головой журналиста раздается звук выстрела и в сторону танка устремляется управляемая ракета. Чем закончилась эта дуэль, осталось за кадром – объектив камеры вздрагивает и резко перемещается в сторону. По-видимому, этот выстрел для Оливера был неожиданным, и он, отпрянув от окна, упал на спину.

Большого ума не надо, чтобы понять, откуда ведутся съемки – микрорайон Октябрьский, девятиэтажки, стоящие в сотне метров от центрального терминала «воздушных ворот» столицы Донбасса. Французского журналиста как магнитом тянуло в аэропорт. Все его последние репортажи были сделаны из его окрестностей. А съемки танкового боя в районе Путиловского моста произвели эффект разорвавшейся бомбы. До этого многие считали, что боевые столкновения между армейскими подразделениями Украины и ополченцами Донбасса сводятся к банальным перестрелкам из-за угла чуть ли не из охотничьих ружей. А Пернье показал всему миру самое большое танковое сражение со времен Второй мировой войны. И где? В самом центре Европы.

Закончив просматривать видеоматериалы, Черепанов пришел к неожиданному для себя выводу: журналист мог стать жертвой любой стороны конфликта. Снимая утром репортаж об обстрелах Докучаевска артиллеристами ВСУ[41]41
  ВСУ – Вооруженные Силы Украины.


[Закрыть], он мог вечером оказаться среди них и укрываться в блиндаже от «ответки сепаров». Или, записав интервью с молоденьким лейтенантом, вчерашним выпускником общевойскового училища, на фоне терриконов Донецка, через пару дней беседовать с пожилым шахтером-ополченцем из наблюдательного пункта на одном из этих же терриконов. Как ему это удавалось – одному Богу известно. Но именно это и предстояло выяснить Черепанову.

Первым, с кем решил встретиться Иван, был журналист из Польши, с которым чаще всего общался Пернье. Заранее договорившись о встрече, Черепанов без труда нашел хостел, в котором остановился поляк. Зденек оказался парнем лет двадцати пяти в простенькой футболке, шортах и очках в грубой оправе. На одной из кроватей, прикрыв лицо газетой, спал грузный мужчина.

– Это мой оператор, – перехватив взгляд Ивана, пояснил Зденек. – Отсыпается перед работой.

Сдвинув в сторону карту Украины, он освободил угол стола и, достав из холодильника пару бутылок пива, сделал приглашающий жест Черепанову.

– Перед тем, как сюда приехать, я изучил много материалов о ситуации в Донбассе. – Зденек говорил по-русски практически без акцента. – Среди них, Иван, были и ваши. Особенно меня заинтересовали интервью с противниками евромайдана, которые вы снимали в Луганске. До сих пор не пойму, где оказалась та черта, перешагнув которую, ваши земляки начали стрелять друг в друга? Вы мне можете это объяснить?

Черепанов присел за стол и с удивлением посмотрел на поляка. Вот чего ему сейчас хотелось меньше всего, так это искать ответ на вопрос «кто виноват?».

– Зденек, вы когда-нибудь в большом городе попадали на оживленный перекресток при не работающем там светофоре? Украина – это перекресток дорог в Европе. Долгое время украинцы жили рядом друг с другом, и не подозревая о том, что этот перекресток будет кто-то регулировать. Но однажды для жителей одной части страны в светофоре зажегся красный свет, и им сказали, что все теперь будут двигаться в одном направлении. Но им туда было не надо. Их дети и внуки, родственники, друзья, наконец, могилы их предков находились совершенно в другой стороне. И они попытались об этом сказать. Но их никто не услышал – интересы нации оказались превыше всего. Заметьте, Зденек, не страны, а одной нации. Ну, а то, что национальные и религиозные конфликты являются самыми кровавыми, надеюсь, вы и без меня знаете.

– Сейчас вы начнете рассказывать мне про фашистов, – польский журналист произнес эти слова с улыбкой.

– И не думал, – спокойно ответил ему Черепанов, хотя улыбка журналиста ему и не понравилась. – Вы когда вернетесь к себе домой в Польшу, спросите об этом у своих родителей. Надеюсь, им будет, что вам рассказать.

Зденек с интересом посмотрел на Ивана, но возражать не стал. Сделав глоток пива, он достал из кофра с телевизионной аппаратурой карту Донецка.

– В последний раз мы встретили Оливера вот здесь, – польский журналист ткнул пальцем в пригороды Макеевки. – По городу пошли слухи, что русские активно помогают местным военной техникой. Оливер хотел поймать их, как у вас говорится, «на горячем» и отснять, как русские танки въезжают в Донецк. Я не знаю, удалось ему это или нет, но там он был не один. Ему помогал один парень из местных. Пернье называл его Вадимом. Я знаю, что этот Вадим хорошо знает город. Раньше он был полицейским, а в последнее время работал таксистом. Минутку…

Зденек включил стоявший на столе компьютер и, пощелкав несколько секунд «мышкой», повернул монитор в сторону Черепанова.

– Вот смотрите. Я в тот день сделал несколько фотографий. На некоторых из них есть и Оливер со своим проводником.

С монитора на Ивана смотрел как всегда улыбающийся Пернье. Рядом с ним стоял ничем не примечательный мужчина лет сорока. Но Ивана больше заинтересовала машина, передняя часть которой попала в кадр. Это был старенький зеленый «Ланос» с табличкой такси на крыше. Увеличив снимок почти до максимума, Ивану удалось рассмотреть номер автомобиля. Поблагодарив Зденека за помощь, Черепанов попрощался и, выйдя на улицу, поспешил набрать номер своего куратора. Он продиктовал священнику номер машины Вадима и попросил узнать о нем все, что возможно.

Уже через пару часов он знал домашний адрес Вадима, который жил в одном из спальных районов города. Во дворе многоэтажки зеленый «Ланос» не наблюдался, но Черепанов решил не отступать и, поднявшись на третий этаж, нажал кнопку звонка. Через какое-то время дверь квартиры приоткрылась, и пожилая женщина вопросительно посмотрела на Ивана.

– Простите за беспокойство, – как можно доверительней обратился к ней Черепанов. – Я могу поговорить с Вадимом?

Женщина не успела ничего ответить, как из глубины квартиры показался сам Вадим.

– Поговорить можно. А вы кто?

Черепанов понял, что от его ответа сейчас зависит – будет ли вообще этот бывший милиционер с ним разговаривать и тем более помогать в поисках француза. В информации, которую он получил от Святенко, кроме адреса, сообщалось и о том, что Вадим был не простым милиционером. Почти пятнадцать лет он отработал в службе наружного наблюдения. А это значит, что кроме отличного умения ориентироваться в городе, умения растворяться в толпе, Вадим наверняка хорошо разбирается в людях.

– Я журналист. Несколько недель назад пропал мой коллега Оливер Пернье. Меня попросили его найти.

– Кто попросил?

Женщина, которая так и продолжала стоять на входе в квартиру, только поворачивала голову, глядя то на одного, то на другого. Но Вадим не торопился приглашать гостя в квартиру. В прихожей он стоял так, что его правая рука и часть туловища постоянно находилась за углом. «А то, что мать находится на линии огня, его не смущает?» – подумал Иван, стараясь всем своим видом показать спокойствие и благодушие.

– Меня попросил один человек, имя которого вам ничего не скажет. Но ни он, ни я к государству под названием Украина и тем более к провозглашенным республикам никакого отношения не имеем.

– Тогда как вы меня нашли?

– Мне помогли журналисты из Польши. Они знают вашу машину, ну, а дальше уже было дело техники.

Было видно, что Вадим растерялся и никак не решится на общение. Неожиданно для себя Иван сказал:

– Меня зовут Иван Черепанов. Я журналист из Луганска. Это легко проверить. Если вы захотите меня увидеть, у Зденека есть мой телефон.

Не дожидаясь ответа, Иван медленно повернулся и стал спускаться по лестнице. На площадке хлопнула закрываемая дверь.

По дороге к себе на квартиру Иван решил пообедать и, проезжая через центр города, остановился у летней террасы кафе. Он был здесь летом 2012 года, когда со своими друзьями приезжал в Донецк на один из матчей чемпионата Европы по футболу. В те дни это кафе облюбовали английские фанаты, которым нравилось пить пиво и при этом фотографироваться на фоне огромного памятника Ленину, который стоял на площади через дорогу. Сейчас здесь было тихо. Столики на летней террасе покрылись пылью, а пивные автоматы на барной стойке даже не были расчехлены, и только приглушенная музыка, звучавшая из кафе, говорила о том, что оно работает. Встретивший его на входе администратор красноречиво обвел зал рукой, предлагая ему самому выбрать столик. К удивлению Ивана в кафе были посетители: четверо мужчин сосредоточенно поглощали мясные блюда, изредка перебрасываясь между собой короткими фразами; две молодых мамочки, поставив перед своими чадами вазочки с мороженым, оживленно что-то рассказывали друг другу, а ближе к открытому окну расположилась веселая компания молодежи, которая больше налегала на пиво.

Сделав заказ, Иван с любопытством посмотрел в сторону включенного телевизора. Он, по-видимому, был настроен на спутниковое вещание, потому как с экрана диктор одного из украинских каналов уверенным голосом рассказывал об успехах армии на юго-востоке страны. В последнее время Черепанов старался телевизор не смотреть: имея самое непосредственное отношение к телевидению, он стыдился за своих коллег. Вместо правдивых новостей с экрана телевизора лился поток дезинформации, а любое мнение, расходящееся с официальной точкой зрения, тут же пресекалось банальным включением рекламы. Глядя на это, Иван не раз задавал себе вопрос: как такое возможно после Майдана? Зачем ложью унижать народ, который на весь мир заявил о том, что он хочет жить по-новому? Вот и сейчас розовощекая девица бодрым голосом отрапортовала о том, что под Докучаевском уничтожено больше восьмидесяти террористов, а со стороны ВСУ потерь нет. Ивану даже показалось, что при этих словах щеки девушки покраснели от стыда за сказанную ложь. Показывая десятки похоронных процессий ребят, погибших в зоне АТО на Донбассе, которые буквально захлестнули города и села центральной и западной Украины, никто из телевизионных начальников даже не подумал о том, что у большинства жителей страны возникает вопрос: если у нас нет потерь, то тогда кого мы каждый день хороним?

Иван уже заканчивал пить кофе, когда прогремел взрыв. Он сначала даже не понял, что произошло – качнулись люстры на потолке, посыпались стекла в окнах, сидевший за соседним столиком малыш свалился со своего стула и громко заплакал. Вместе с другими посетителями кафе Иван выбежал на улицу. Все прохожие смотрели в одну сторону. Там на фоне голубого летнего неба уже опадал вниз огромный огненный шар, на смену которому поднимались черные клубы дыма.

– Это в районе завода химреактивов что-то рвануло, – сказал один из официантов кафе.

– Похоже, туда сейчас птичка прилетела, – ни к кому не обращаясь, сказал один из мужчин. При этих словах он и его друзья быстро направились в сторону здания бывшего Минугля. Черепанов понял, что хотел сказать своим приятелям этот серьезный дядечка. Совсем недавно в прессу просочилась информация о том, что некоторые горячие головы в Министерстве обороны Украины предлагают применить против сепаратистов Донбасса баллистические ракеты класса «Точка У». Зная «меткость» наших ракетчиков, их предложение не приняли. «Похоже, Петр Алексеевич передумал», – подумал Черепанов.

Расплатившись за обед, Иван сел в машину и направился в сторону своей квартиры. Чем ближе он подъезжал к железнодорожному вокзалу, тем больше видны были последствия взрыва. Во многих домах были выбиты стекла, возле некоторых подъездов стояли машины скорой помощи. Люди, стоя на балконах своих квартир, напряженно всматривались в ту сторону, где недавно прогремел взрыв.

Уже подъезжая к подъезду дома, в котором он снял квартиру, Черепанов понял, что неожиданности этого дня не закончились – в одном из соседних дворов среди множества припаркованных машин мелькнул знакомый «Ланос» Вадима. «Быстро работает «наружка», – подумал он, ставя машину на сигнализацию и направляясь к подъезду.

Войдя в квартиру, Иван громко спросил:

– Вадим, вы что будете – чай или кофе?

– У нас нет времени на чаепития, – ответил ему гость, продолжая оставаться в комнате. – Если вы действительно хотите найти француза, то нужно поторопиться. После этого взрыва дэнээровцы выставят на каждом перекрестке такие посты, что из города мышь не проскочит.

– Я вас понял, – Черепанов, уже не ожидая от гостя сюрпризов, вошел в комнату и присел напротив Вадима. – Только перед тем, как мы с вами отсюда выйдем, ответьте мне на один вопрос – как вы нашли эту квартиру?

– Это оказалось несложно, – без всякой бравады ответил ему гость. – Вы не понравились Зденеку. Он решил, что вы агент ФСБ[42]42
  ФСБ – Федеральная Служба Безопасности (Россия).


[Закрыть], и проследил за вами. Поляк мать родную продаст за «русский след» во всей этой истории.

– А почему вы так не считаете? Ведь мы с вами познакомились всего лишь несколько часов назад, – с нескрываемым любопытством спросил Черепанов.

– Ошибаетесь, Иван Сергеевич, – все так же монотонно ответил ему Вадим. – Я знаю о вас такое, о чем вы даже не догадываетесь. Дело в том, что несколько лет назад, когда вы баллотировались в депутаты городского совета Лугани, ваши оппоненты наняли меня собрать на вас компромат. Я в то время был уже на пенсии[43]43
  У сотрудников наружной службы наблюдения год трудового стажа приравнивается к двум.


[Закрыть]. Мы «водили» вас по городу пару недель, но результатами нашей работы заказчики остались недовольны – вы не встречались с криминалом, у вас не было любовницы, вы не насиловали школьниц, не играли в казино, не употребляли наркотики. Короче, премиальных мы так и не получили. Но я вас сразу узнал, как только увидел у себя на лестничной площадке.

Вадим замолчал. Удивленный услышанным, молчал и Черепанов. Звуки сирен за окном постепенно затихли. Им на смену пришел гул голосов, доносившийся со стороны открытого окна. Выглянув в него, Иван увидел жильцов подъезда, которые живо обсуждали недавнее событие. Из обрывков фраз Черепанов понял, что у многих из-за перепада напряжения, вызванного мощным взрывом, вышли из строя холодильники, телевизоры, компьютеры. Но больше всех не повезло какой-то Люсе из соседнего дома, у которой битые стекла сильно травмировали маленькую дочку.

– Иван Сергеевич, я готов вам помочь в поисках француза, но мои услуги будут не бесплатны.

Черепанов не удивился тому, что бывший милиционер потребовал за информацию деньги – такой вариант Свят предусмотрел и выделил Ивану небольшую сумму «американских денег» на непредвиденные расходы.

– А почему так дорого? – спросил он у Вадима, особо не рассчитывая на какие-то поблажки с его стороны.

– В эту сумму входит стоимость бронежилета, каски, аптечки. А как вы думали? Без этого там, куда мы поедем, нельзя. И вообще, что-то мы засиделись.

Последнюю фразу его гость сказал уже от двери, всем своим видом показывая, что нужно торопиться.

Вадим не обманывал: подойдя к своему «Ланосу», он открыл багажник и передал Черепанову новенький бронежилет с надписью «Пресса» и каску натовского образца. Из лежащего здесь же небольшого рюкзака он достал небольшую видеокамеру и протянул ее Ивану.

– Это камера Оливера. Для вашей же безопасности держите ее всегда на виду. Надеюсь, у вас нет с собой оружия?

Иван не стал отвечать на этот вопрос. Сев в машину, он включил камеру и стал просматривать последние материалы, снятые французским журналистом.

– Кстати, правильно делаете, – покосившись на него, сказал Вадим. – Там, куда мы едем, могут проверить, что вы там наснимали. Так что лучше все лишнее стереть.

Уже через двадцать минут они были на северной окраине города. Жители Донецка называли этот район Октябрьским. Теперь уже известный всему миру аэропорт имени Прокофьева остался где-то справа. В вечерних сумерках мелькнули силуэты крестов на городском кладбище, разбитые купола православного храма. Еще десять минут езды среди маленьких, почти сельского вида домиков – и окраины Донецка остались позади. Вспоминая карту города, Иван понял, что они подъезжают к хутору Веселому, немногочисленные дома которого находились как раз между взлетной полосой аэропорта и поселком Пески. С любопытством оглядываясь по сторонам, Черепанов удивленно спросил у своего проводника:

– Послушайте, Вадим, неужели так просто можно выехать из окруженного города?

– Вот за это, Иван Сергеевич, вы и платите мне деньги, – по всему было видно, что Вадим остался доволен произведенным на Черепанова впечатлением. – В следующий раз попробуйте это сделать сами…

Остановив машину на углу густой лесопосадки, он достал мобильный телефон. Перебросившись несколькими, ничего не значащими фразами с каким-то Андреем, он повернулся к Черепанову:

– Мы сейчас повторили маршрут, по которому я вез журналиста ровно две недели назад. Он очень хотел попасть в Пески. По его информации, туда приехал командир «Правого сектора» Дмитрий Ярош, у которого Оливер хотел взять интервью. Здесь я передал его Андрею – сторожу местного гаражного кооператива. Так получилось, что эти гаражи оказались в ничейной, так называемой «серой» зоне. Их обстреливают с обеих сторон. Кроме сторожа и нескольких бездомных собак, там нет ни одной живой души. Сейчас только он знает, что случилось с французом.

Сначала из-за разбитой трансформаторной будки выскочило несколько маленьких дворняжек, которые с громким лаем бросились в сторону автомобиля, а через минуту-другую показался и их хозяин. Средних лет мужчина был одет в офицерские бриджи и грязную тельняшку, поверх которой, несмотря на летнюю жару, был наброшен потертый армейский бушлат. Резиновые галоши, надетые на ручной вязки шерстяные носки, дополняли его наряд. Вместо приветствия Вадим достал из багажника две бутылки водки и пакет с продуктами.

Взяв пакет, сторож все так же молча достал из него колбасу и, разломив ее на несколько частей, бросил дворняжкам. Следующее, что он извлек из пакета, был блок сигарет. Задумчиво посмотрев на него, Андрей бросил в сторону Вадима:

– А без фильтра что – не было?

Потеряв интерес к подарку, он сунул его в пакет и, достав из кармана бушлата свою пачку с сигаретами, закурил. По всему было видно, что сторож никуда не торопится. Не обращая никакого внимания на гостей, он присел под дерево и, попыхивая вонючей сигаретой, принялся гладить собак, которые тут же улеглись у ног своего хозяина. Первым не выдержал Вадим:

– Послушай, Андрей, скоро совсем стемнеет, а нам еще возвращаться. Ты можешь рассказать, что случилось с французом?

– А с ним что-то случилось? – удивился сторож. – Когда я его видел в последний раз, он был живее всех живых. Сначала он хотел поговорить с настоящим бандеровцем. Ну, я ему это и устроил – есть у меня пара-тройка знакомых правосеков. Часа два он с ними у меня в каптерке[44]44
  Каптерка – кладовая для вещей в казарме армейского подразделения (армейский сленг).


[Закрыть] гутарил. Не знаю, как у них там разговор складывался, но твой француз ушел вместе с ними в Пески.

– Они его увели с собой? – вмешался в разговор Иван.

– Да ты чего, мужик? – сторож впервые за все время посмотрел в сторону Черепанова. – Ваш французик им еще деньги заплатил за то, чтобы они его с собой на ту сторону взяли.

Такого поворота событий Черепанов не ожидал. Он был готов увидеть тело убитого журналиста, холмик над его могилой, но чтобы сегодня самому пойти в зону боевых действий!? На такое был способен только Оливер Пернье.

– Интуиция мне подсказывает, что в город я поеду один, – Вадим не спеша закрыл багажник, достал из салона автомобиля рюкзак и протянул его Черепанову. – Я еще в Лугани понял, что вы человек действия. Когда надумаете возвращаться – связь через Андрея.

«Ланос» в сопровождении лающих дворняжек укатил в сторону донецких терриконов. Черепанов, закинув лямки рюкзака за плечи, вопросительно посмотрел на Андрея:

– Ну что, старшина, левое плечо вперед, c песней, шагом марш?

– Каптерщики строем не ходят, – буркнул ему в ответ новый знакомый. Взяв пакет и свистнув своим собакам, он неторопливо двинулся в сторону гаражей.

Наметанный глаз Черепанова определил правильно – Андрей раньше служил в армии. Все его детство прошло в интернате для детей-сирот, потом была общага профтехучилища, ну а дальше – срочная служба. Отслужив свои положенные два года, смышленый пацан сообразил, что на гражданке его никто не ждет, и крышу над головой с куском хлеба там еще нужно будет найти.

– Короче, остался я на сверхсрочную, – продолжал свой рассказ сторож, все дальше и дальше углубляясь в бетонные дебри гаражного кооператива. – Не поверишь, земляк, но я так и просидел в своей каптерке до самой пенсии. Чего только мне отцы-командиры не предлагали – и школу прапорщиков, и складом горюче-смазочных материалов заведовать, я свою каптерку ни на что не променял.

Сторожка была оборудована на другом конце кооператива. Открыв дверь, Андрей отступил в сторону и пропустил гостя вперед. Перешагнув порог, Черепанов попал в светлую комнату, обставленную старой, но еще добротной мебелью. Вещей в сторожке было немного: посуда, маленькая электроплитка, радио, старой модели телефон. На вешалке у дивана висела армейская форма с погонами старшины-сверхсрочника. Узнав, что Иван служил в Афгане, бывший каптерщик засуетился. На столе появилась бутылка водки и закуска из пакета, который привез ему Вадим, на электроплитке зашумел чайник. Иван с сомнением посмотрел на водку, потом на хозяина и понял, что без этого атрибута местного гостеприимства здесь не обойтись.

– Расслабься, земляк, – перехватив его взгляд, пояснил Андрей. – Ты же хочешь узнать, куда подевался француз? Ну вот… А под сто грамм и немой разговорчивым становится.

– Это ты у нас, что ли, немой? – с нескрываемой иронией произнес Черепанов.

– Я-то нет, а вот правосеки, с которыми ушел ваш француз, особой разговорчивостью не отличаются. Кстати, пора их и в гости звать.

С этими словами Андрей вышел на улицу и направился к ближайшему столбу, на котором висел электрический фонарь. Клацнув пару раз выключателем, он что-то сделал с проводами, после чего тусклая лампочка, освещающая небольшую площадку перед сторожкой, судорожно замигала.

История с поисками Оливера Пернье приняла неожиданный поворот, и Черепанов решил подстраховаться. Достав мобильный телефон, он набрал номер Свята. Доложив ему о событиях последнего дня, Иван закончил свой рассказ тем, что в ближайшие часы ждет встречи с бойцами из «Правого сектора», подразделение которых находится в Песках.

– С какими бойцами, Ваня? – с тревогой в голосе переспросил Святенко. – К тебе на встречу могут прийти обычные бандиты. Поверь мне, их с украинской стороны тоже предостаточно. Не хватало, чтобы я потом искал и тебя… Дай мне полчаса.

Слова Свята заставили Черепанова задуматься. «А ведь прав старик. Кто я для солдат ВСУ? Нарисовавшийся ночью вблизи их позиций непонятный тип, в одном кармане которого паспорт с луганской пропиской, а в другом – удостоверение журналиста, аккредитованного в ДНР. Могут и пристрелить».

Между тем бывший старшина времени зря не терял: на столе появилась тарелка с вареной картошкой, зеленый лук, квашеная капуста и нарезанное крупными кусками сало. Глядя на этот натюрморт, Иван невольно сглотнул слюну. Андрей налил водку в стаканы: