Текст книги "Рубакин Николай Александрович. Хрестоматия"

§ 75. Работники книжного дела и машинки для выдавания и продавания книг

‹…› Ни библиотекари, ни книгопродавцы, ни издатели не умеют распространять книги. Они обыкновенно лишь поджидают, когда сам читатель придет к ним и спросит книгу; они плохо умеют, а то и совсем не умеют рекомендовать книгу читателю, а рекомендовать ему книгу подходящую – и тем более, как мы знаем из личных знакомств со многими и многими работниками книжного дела, эти последние в большинстве случаев не имеют ни малейшего представления о том, что, собственно, следует называть «подходящей» книгой. ‹…›

Стоя у книжного дела, прежде всего надо понять его основную задачу, его глубоко общественный, можно сказать, исторический, мировой смысл; надо понять его непосредственную, практическую связь с духовной жизнью человечества; надо понять, что, стоя около такого дела, даже слабый из слабых делается сильным, если только он возьмет в свои руки орудие истины и справедливости, против которого беспомощны все силы адовы; нужно почувствовать этот переход, возможный для всякого мало-мальски жизненного человека – переход от бессилия к силе, от бессмысленной жизни к осмысленной – превращение из человека, еще вчера, быть может, загнанного и забитого, в человека, понимающего, что он делает, и куда идет, и как надо это делать, и как идти; надо почувствовать непосредственную связь каждого отдельного работника с чем-то великим, светлым, радостным, непреоборимым, что называется работой для лучшего будущего и своей родной страны, и других стран, путем органической, планомерной работы в целях распространения знания, понимания, настроения. ‹…›

§ 76. Надо вдумываться в душу читателя

Чтобы быть хорошим распространителем хороших книг, надо вдумываться в душу читателя. Надо почувствовать и понять ее искания. Надо особенности этой души понять и, поняв, пойти им навстречу. Надо почувствовать и понять ее искания. ‹…› Только вдумываясь в читательскую психологию, чутко и внимательно присматриваясь к этой душе и стараясь понять ее в связи с общими условиями места и момента, можно делать хорошее дело действительно хорошо. На этой же психологической и социальной почве должно быть поставлено и дело самообразования. Попробуем наметить в самых общих чертах некоторые практические приемы, необходимые для такой постановки.

Чтобы читатель принялся за чтение книги, нужно, во-первых, чтобы он узнал о ней, о ее существовании, о некоторых, хотя бы наиболее важных качествах ее; во-вторых, нужно, чтобы читатель заинтересовался всем этим; в-третьих, чтобы он нашел данную книгу настолько для него нужной, что отдал бы часть своего времени на ее чтение; в-четвертых, нужно, чтобы читатель нашел ее не только нужной, но еще понятной, а главное – интересной, чтобы книга действительно затронула и разум, и чувство читателя. Но и этого еще мало. Все силы книги не в том, чтобы «шевелить мозги и душу», и не в том, чтобы представлять собой, как выражался Н. М. Карамзин, «приятное чтение, не оскорбляющее вкуса», а в том, чтобы книга затрагивала волю. Затрагивать волю – в этом и состоит главная задача книжного дела. Будь книга чисто научной или будь она сборником самых чувствительных стихов, будящих самые тонкие и даже возвышенные чувства, – не в этом главная ценность, не в этом значение книги. Правда, можно и даже должно быть ей благодарным и за такие ее влияния и чувствовать даже счастье за сладкие минуты, проведенные за ее чтением. Но не в этом выражается главная сила книги. Ее суть в том, чтобы побуждать волю, порождать действия, проявлять силу, способную в жизни оставлять свой след, – и так, чтобы, исследуя результаты, действия как явление объективное, можно было судить о самой книге: вот что она дает жизни при таких условиях. Давать знания, понимание, настроения, пуская книгу в ход, – вот что значит приближать ее к жизни.

§ 77. Ознакомление с книгами путем их описывания

Что нужно делать, чтобы читатель мог узнать книгу? Книжная практика выработала целый ряд приемов для знакомства читателя с книгой. ‹…›

Основным приемом, ведущим к цели наиболее рационально, должна быть правильно организованная и возможно объективная, описательная, систематическая рекомендация книг. ‹…›

Мы придаем этому слову наиболее широкий смысл. Рекомендация прежде всего ничего не должна навязывать и никого не должна стеснять. Она должна лишь раскрывать перед читателем, во-первых, по возможности полную и обоснованную систему знаний, во-вторых, давать по возможности полный список относительно хороших книг, имеющихся в обращении, такой список, который говорил бы не только о названии, но и о характере книг. Все прочее – дело самого читателя. Библиотечный каталог, как мы уже говорили, должен по возможности облегчать всякому желающему приобретение общего миросозерцания, указывать систему, указывать дороги, или, точнее говоря, лестницу знаний, а по какой дороге и куда идти – это пусть решает сам читатель. Большинство начинает свое чтение с отдела беллетристики и затем поднимается по ступеням каталожной лестницы все выше и выше. Но это не единственно возможный путь: работать над выработкой общего миросозерцания можно, идя, так сказать, и сверху вниз, и снизу вверх, и даже скачками. Каждый отдел библиотечного каталога, даже каждая книга могут быть рассматриваемы как исходный пункт, от которого живой человеческой душе открыты дороги во все стороны. Каждый читатель может начинать свое дело самообразования на свой собственный лад, идя от того вопроса, который кажется ему в данное время наиболее интересным и занятным. Важно только одно – чтобы, начав это дело, читатель не прекращал его, а переходил бы от книги к книге, из отдела в отдел, из одной области знания в другую, и это до тех пор, пока не будет пройдена сверху вниз или снизу вверх вся лестница знаний. ‹…›

Спрашивается теперь, как сделать так, чтобы читатель возможно меньше ошибался в пригодности книги, им для себя выбираемой? Для этого необходимо, чтобы читатель с помощью каталога мог судить, во-первых, о содержании книги, во-вторых, о степени ее понятности для него как читателя, стоящего на такой-то ступени образования. Ознакомлению читателей с содержанием книг, вводимых в каталог, помогает отчасти выписывание полных заглавий их. Но судить о содержании книги по одному заглавию далеко не всегда представляется возможным.

‹…› … мы рекомендуем составителям библиотечных каталогов возможно тщательнее относиться к библиографической стороне дела и, вписывая книги в каталог, помечать: 1) фамилии авторов; 2) их имена; 3) названия книг, воспроизводя их без всяких, даже ничтожных, сокращений; 4) имена переводчиков, буде книга переводная, с указаниями, с какого языка она переведена; 5) номера и свойства издания (напр., 2-е, 3-е, «исправленное», «сокращенное», «с изменениями» и т. п.); 6) имя издателя или название издательской фирмы; 7) год и место печатания; 8) цену книги продажную и даже 9) число страниц, шрифт и формат, чтобы читатель имел возможность судить по каталогу даже о размерах книги, соображая эти данные с количеством времени, которым он располагает. Официальное библиографическое издание прибавляет к этому еще указания и веса книги, адреса типографии, где книга печаталась, и адреса склада ее. ‹…›

Вообще нужно принять за правило, что самым лучшим средством для распространения хорошей книги может и должно служить ее описание – это описание нужно делать при всяком удобном случае возможно полным и возможно беспристрастным, не пренебрегая ничем для того, чтобы объективно познакомить читателя с содержанием и характером книги. ‹…›

§ 78. Книжное содержание и книжные заголовки

‹…› В первой главе мы говорили, что в число задач книжного дела входит ознакомление читающей публики не только с его задачами, не только со схемой общего образования, не только с внутренней организацией каждого из отделов этой схемы – с фактами, с их историей и географией и теориями, – но и с направлениями научно-философской и литературно-общественной мысли, наконец, с самими авторами, по крайней мере наиболее выдающимися, и их произведениями. В этом и состоит один из последних этапов намеченной нами выше программы, и мы делаем попытку осуществить его во второй части этого нашего труда. Читатели найдут там впереди каждого отдела краткий библиографический очерк его – «предварительные замечания». В них мы, во-первых, стараемся давать общую характеристику каждого отдела, выбирая ее из произведений какого-либо знатока и специалиста, во-вторых, даем характеристику общих обзоров отдела и некоторых монографий, стараемся распределить авторов, вошедших в отдел, если это оказывается возможным, по странам и по эпохам, по направлениям и по вопросам. Далее, мы стараемся характеризовать каждое направление, приводя выдержки из первоисточников или же опять-таки пользуясь трудами специалистов, изучивших этот отдел. Далее, в каждом отделе теоретического или философского характера мы обращаем особенное внимание на наиболее выдающиеся теории и стараемся по первоисточникам изложить самую сущность их, не входя при этом в их обсуждение и критику ‹…› …мы же старались указать и рекомендовать лишь самый метод, который, по нашему мнению, может сослужить хорошую службу читающей публике, а также, разумеется, и всем лицам, стоящим около книг, в деле ознакомления их с книжным содержанием не по одним только заглавиям, в целях приобщения читающей массы к сокровищам человеческого знания, понимания и гуманно-общественного настроения.

§ 79. Книги с недостатками и без недостатков

‹…› Организовать общеобразовательную библиотеку или магазин правильно – это значит организовать выбор интересных и понятных книг. Книги не понимаемые и вообще неинтересные – все равно, что книги не существующие. И даже более того – это книги не только не читаемые, но и отбивающие иногда охоту читать. Каталог должен учить выбору книг. Как известно, неудачный выбор первой книги в целях самообразования имеет громадное влияние на всю последующую работу. ‹…›

§ 80. Классификация книг по подготовке читателя

Вопрос о понимании книги есть, прежде всего, вопрос о научной подготовке читателя и о его умственном развитии. С этой точки зрения все книги могут быть классифицированы по степеням трудности их изложения. Правда, не все категории книг нуждаются в таком распределении, напр., беллетристические. Но для всех научных книг оно положительно необходимо. Книги беллетристического отдела не нуждаются в таком распределении их по степеням восходящей трудности потому, что не требуют от читателей никакой особой подготовки для своего понимания. Без сомнения, одно и то же беллетристическое произведение может быть иногда понято разными читателями различно, в зависимости от степени их развития, как это и констатирует такой опытный и талантливый исследователь народной литературы, как С. А. Ан-ский (см. его «Очерки народной литературы»), но делить книги беллетристического отдела на понятные, малопонятные и вовсе непонятные было бы по меньшей мере странно. Даже самый неподготовленный читатель, напр. деревенский крестьянин, очень быстро ориентируется в книге беллетристического содержания, привыкает к языку ее, схватывает картины, образы, задумывается над основной идеей, делает сравнения и сопоставления описываемой жизни со своей собственной, наконец, оценивает и действующих лиц, и всю обстановку их жизни, и сюжет, и идею книги, и даже самого автора как творца. Беллетристические произведения, таким читателем отбрасываемые в сторону, …отбрасываются им не вследствие непонимания, а вследствие оценки. Словом сказать, беллетристика есть самый доступный отдел из всех отделов и, во всяком случае, не требует ни литературной подготовки, ни особого ключа для своего лучшего уразумения.

Совсем иначе обстоит дело с научными книгами. Эти последние для своего понимания требуют от читателя некоторого знакомства с научной терминологией, некоторой привычки к отвлеченному мышлению и даже некоторого запаса сведений, размеры которых зависят от степени популярности данной книги. ‹…› … смысл каждого отдельного слова для читателя кажется понятным, а смысл всего предложения для него остается темен.

И это зависит не только от соотношения слов, но и от того, что читатель придает им вовсе не то значение, какое придал им писатель. Вот в этом-то и заключается сущность популяризации, чтобы, сообщая знания читателям, стоящим на низших ступенях научной подготовки, прибегать в своем изложении только к таким словам, которые имеют в глазах этого читателя тот же самый смысл, какой они имеют в глазах популяризатора. Только при исполнении этого условия этот читатель будет выносить из предназначенной для него книги те же представления, образы, понятия, идеи, какие в него желает вложить автор. Другими словами, популяризатор должен быть, так сказать, психологом той общественной среды, которой он намерен служить своими знаниями и развитием. Говорим психологом, а не только знатоком этой среды, потому что есть знатоки, не знающие психологии данной среды, хотя и знающие экономическую, бытовую и всякую иную обстановку ее. А чтобы быть психологом, нужно быть и знатоком этой среды. Но можно быть таким знатоком и не будучи психологом. Вот поэтому-то особенно и трудно составлять популярные книжки для читателей наименее подготовленных, или, точнее говоря, вовсе не подготовленных; поэтому нечего и удивляться, что существует очень мало научно-популярных книг, которыми имеет возможность удовлетворяться этот читатель. ‹…›

И так как у такого читателя еще не хватает умственной гибкости, чтобы за словом улавливать мысль (много духовной силы уходит на чисто внешнее трение о слог), то получается при чтении сплошная неясность… ‹…›

Исходя из такой читательской психологии, необходимо распределять все книги, вводимые в каталог, на несколько категорий по степеням трудности их понимания. ‹…› … для каждой можно указать более или менее яркий тип читателя, воплощающий в себе ту подготовку, какая требуется для понимания определенной категории книг. Эти читательские типы до некоторой степени могут быть охарактеризованы следующим образом:

1) Читатель, получивший образование начальное и, во всяком случае, ниже среднего. ‹…›

Под словом «начетчики» мы понимаем вообще читателей, сумевших, благодаря своим умственным способностям и любви к чтению, приобрести довольно высокую научно-литературную подготовку (большей частью не систематическую) и обязанных ею не школе, а книге. Такого рода светские «начетчики» не должны быть относимы к этой категории читателей, так как они уже поднялись значительно выше. ‹…›

Популяризировать – это значит знать, прежде всего, как излагать, а что касается до того, что именно излагать, об этом, разумеется, не может быть даже никакого вопроса: все знания, все науки, все системы философии предназначаются одинаково для всех людей, а не только для культурных классов. Если эти последние в силу исторических и иных причин совершенно разучились говорить с народом о высоких материях на понятном народу языке – пусть они учатся этому языку, пусть изучают народ как читателя, изучают его психологически и социологически. Это изучение и может, и должно дать то, что недостает нашим популяризаторам: умение приобщать самые низы читающей публики к самым вершинам научно-философского знания и понимания. И эти низы могут и должны быть приобщены к этим вершинам. Повторяем, самые широкие круги читающей публики, к которым и относятся трудящиеся классы, уже много, много лет поджидают популяризаторов, которые переводили бы для них произведения человеческого научного гения с культурно-научного жаргона на простой народный язык.

2) Вторая читательская категория – это читатель, получивший среднее образование; это читатель так называемых популярных книг, которые занимают промежуточное положение между книгами народными, с одной стороны, и собственно научными – с другой. Это читатель, еще получающий образование в гимназиях и даже дошедший, быть может, до старших классов гимназии; это читатель – учитель, фельдшер, техник и вообще человек, образование которого выше начального, но ниже среднего, начетчик из крестьян и фабрично-заводских рабочих, чиновник, конторщик, это всякий человек, успевший окончить курс в уездном, городском и т. п. училище. Это читатель, уже умеющий понимать, хотя бы даже немного, научный жаргон. Он еще нуждается в указаниях настолько популярных книг, чтобы их можно было читать без словаря иностранных слов и чтобы можно было черпать из них такие знания и идеи, которые уже сделались для него интересными, быть может, просто понаслышке, но с которыми он желал бы познакомиться ближе и обстоятельнее. Этому читателю нужны не столько науки, сколько введения в науки. Он прежде всего ищет такую книгу, которая захватила бы его и раздвинула бы его кругозор. Книги, какие можно рекомендовать этому читателю, должны перед ним сыграть роль своего рода откровения, каждая в своей области. Они должны затронуть не только интеллектуальную, но и эмоциональную сторону его «я». Поэтому книги этой категории нужно подбирать особенно тщательно. ‹…›

3) К третьей категории принадлежит читатель, получивший образование среднее или имеющий вообще подготовку не ниже среднего учебного заведения. Это обыкновенный культурный читатель-неспециалист, «читатель почитывающий», как характеризует его Щедрин. Он-то и есть главный потребитель научных книг и уже не нуждается в таких книгах, которые представляют собой введение в науку, потому что уже введен в нее, а желает лишь систематизировать, углубить, расширить свои знания, сделать их более точными, более научными. Этот читатель отчасти еще учится разбираться в литературно-общественных и научно-философских течениях и направлениях, а отчасти даже и умеет делать это. ‹…›

К главным потребителям такого рода книг принадлежит русское студенчество, «третий элемент» и вообще лица свободных профессий, получившие образование среднее и выше среднего, до университетского включительно, но не сделавшиеся специалистами.

4) Четвертую категорию составляет читатель-специалист и вообще читатель, желающий познакомиться с той или иной отраслью знания еще ближе, полнее и шире. Этот читатель уже умеет читать и усваивать всякие научные книги, он умеет разбираться в направлениях. Каждое направление каждого автора он видит в его исторической перспективе. Ни в какой специальной подготовке и ни в каких специальных указаниях этот читатель уже не нуждается. Он сам знает, что и как читать, и если мы вводим в наш каталог книги, помогающие и специальной подготовке, то делаем это лишь потому, что читатель-специалист в одной области может не быть специалистом в другой и тем не менее может стремиться к пополнению и усовершенствованию своих знаний. ‹…›

Такова общая схема распределения книг по степеням восходящей трудности изложения. Деление всех научных книг на четыре разряда (не меньше), по нашему мнению, представляет большие удобства для читателей и, несомненно, имеет весьма большое практическое значение, так как помогает любому читателю собственными силами разбираться в существующей наличности книг и выбирать прямо по каталогу такие книги, которые соответствуют его научной подготовке и умению читать и усваивать прочитанное. Нельзя не пожелать, чтобы и библиотеки, и книжные магазины ввели, как правило, обозначать эти степени и в своих каталогах. Такой прием, несомненно, отзовется благотворно на распространении книг в читающей публике. ‹…›

§ 81. Распределение книг по главным кругам читателей

‹…› Общеобразовательная библиотека должна давать читающей толпе общее миросозерцание, ведя к нему, во-первых, с той самой ступени лестницы, на которой стоит по своей образовательной подготовке данная общественная группа, а, во-вторых, исходя из психологического изучения читателей и социологического изучения того ядра интересов, которые этой группе или, точнее говоря, преобладающему большинству ее всего ближе и дороже. Только при соблюдении этого условия общеобразовательная библиотека поведет вперед и вверх не отдельных читателей, уже стоящих над толпой по своим умственным способностям и по своему пониманию, настроению, энергии, а людей толпы, людей средних, самую толпу, которая и должна быть главным объектом книжного просвещения.

То, что сказано здесь относительно организации маленькой библиотеки, может быть вполне приложено и к любой библиотеке, предназначаемой для любой общественной группы, для любого уголка русской земли, для любого момента истории и для любой общественной среды. Все это наложит и даже должно наложить на общеобразовательную библиотеку свой особый отпечаток, и это – право жизни, право индивидуальности. Но и у библиотеки, с другой стороны, должно быть свое право, которое есть вместе с тем и обязанность. Всякая библиотека, какова бы она ни была, должна служить не только вечной истине, но и злобе дня. Об этом служении посредством определенной организации местного и злободневного отделов уже было сказано выше.

Изучение книжных богатств, находящихся ныне в обращении, позволяет нам сделать нижеследующий интересный и довольно утешительный вывод: в настоящее время, несмотря на относительную бедность некоторых отделов каталога и вопреки невыносимо тяжелым цензурным условиям, искусственно задерживающим умственную жизнь громадной страны, все же имеется возможность даже с очень скромными, небольшими средствами организовать вполне удовлетворительные, систематически подобранные, идейно организованные общеобразовательные библиотечки, честно и энергично служащие не только бесстрастной вечной истине, но и страстной злобе дня.

Есть полная возможность приступать к организации таких библиотек сначала в очень скромных размерах, затем постепенно развивая дело не только в ширину, но и в глубину, опираясь при этом на изучение книги, с одной стороны, и на изучение читающей толпы – с другой. Основываясь на этом, желательно в каждом каталоге распределять книги не только по степеням трудности изложения, но и по кругам читателей. Сила воздействия всякой книги на читателя обусловливается прежде всего психическим и социальным типом его. ‹…›

§ 82. Распределение книг по индивидуальностям читателей и по их психологии. Что значит «любимые авторы»

‹…› Но есть и еще одна сторона в книжном деле, быть может, самая важная, самая решающая. Мы говорим об индивидуальности читателя – о его личных, только ему одному присущих свойствах, его личных особенностях, его интересах и настроениях, постоянно столь изменяющихся, в каждый момент различных. Нужно ли говорить о том, что все эти особенности, словно какие-то «капризы», оказывают огромное влияние и на выбор книг, и на силу книжного воздействия? Для того чтобы действительно удачно выбирать книги и для самообразования, и для рекомендации другим, чтобы поставить дело распространения и даже созидания книг на правильный фундамент, нужно перенести вопрос, как уже было упомянуто выше, на почву психологии, и не только общей и социальной, а прежде всего индивидуальной.

Сущность этой стороны дела заключается в следующем.

Между читателем и книгой, которая ему нравится, всегда существует определенное соотношение, точнее говоря, сходство, аналогия, если не тождество. ‹…›

Спрашивается, почему же у разных читателей имеются разные любимые авторы? Чтобы дать точный, научный ответ на этот вопрос, прежде всего необходимо сделать исследование – исследовать читающую публику именно с этой точки зрения, чтобы путем исследования ответить прежде всего на такой вопрос: какие именно читатели каких именно авторов считают своими любимыми? Ответив же на этот, вполне поддающийся как экспериментальному, так и статистическому изучению вопрос, можно затем идти и дальше: изучить психические и социальные свойства, во-первых, самих читателей, во-вторых, авторов и произведений их, оказывающихся наиболее любимыми или нравящимися, для того чтобы на основании такого изучения наиболее плодотворно работать над распространением знания, понимания и настроения посредством книг и их рационального выбора. ‹…›

§ 83. Психология читателя и типические черты ее разных особенностей

‹…› Итак, перед нами читатель, «психический организм», имеющий определенные свойства – и разум, и чувства, и волю. Всякий знает, что у разных людей все эти стороны психической жизни бывают различны. Они разных типов, разных степеней развития. Существует особая отрасль психологии, так называемая индивидуальная психология, наука о характере, «характерология», которая изучает их. По разным психическим типам, при помощи более или менее точных исследований, можно классифицировать всех людей, принимая при этом в расчет все их не только психические, но и антропологические, и профессиональные, и всякие иные особенности – и расу, и пол, и возраст, и особенности интеллектуальной, эмоциональной и волевой жизни, и воспитания, и класса и т. д. и т. д. Каждый человек, со всеми своими типическими, как и индивидуальными, особенностями, является объектом точного исследования, и здесь вопрос его изучения стоит опять-таки на научной почве.

Но пойдем дальше и спросим себя: что же такое тип? Тип – это значит некоторая комбинация некоторых наиболее часто повторяющихся отдельных свойств; эти отдельные свойства, в свою очередь, поддаются точному изучению, и среди них, в свою очередь, можно различать их собственные типы. Можно и приходится говорить не только о разных типах личности, но и о разных типах ума, эмоций, воли, памяти и т. д. Но и эти последние представляют собой, в свою очередь, новые и новые комбинации еще более детальных сторон, еще более частных качеств. Возьмем, напр., сторону интеллектуальную. Психология учит, что эта сторона психики представляет целый ряд очень сложных и своеобразных явлений, и качественно, и количественно различающихся между собой. С одной стороны, к интеллекту относятся такие явления, как, напр., восприятия, память, суждения и т. д., и т. д. Читатель, интересующийся данным вопросом, найдет о нем очень много интересного в любом руководстве по психологии. Эта же наука показывает, что и эти частные проявления психической жизни бывают у разных людей и качественно и количественно различными. Нервное вещество и вообще организация, особенности органов чувств и центральная нервная система, по причинам, еще не выясненным наукой, оказываются различными у различных субъектов. У одних, напр., более восприимчива область слуха, тогда как у других субъектов наибольшая восприимчивость проявляется в области зрительной, у третьих – в области двигательной (моторной), у четвертых – и зрительной, и моторной, и т. д. Память же бывает различных типов – то логическая, то диалектическая – формальная или материальная – зрительная, слуховая, моторная и т. д. Резко отличаются разные люди и по манере своих суждений, или, точнее говоря, рассуждений, по типу и характеру своего мышления. Есть люди, мышление которых всегда начинается с фактов, восприятий, от которых они и поднимаются все выше и выше, более или менее далеко, по лестнице обобщений, к общим понятиям, теориям и системам. С другой стороны, есть люди, которым совершенно не дается такого типа мышление, они, поддаваясь своей природе, мыслят обыкновенно обратным способом, то есть идут по лестнице рассуждений вниз, от общего к частному, от имеющихся в их голове обобщений к фактам, подтверждая правильность того, до чего они таким способом додумываются, соответствием их идей с фактами. Таковы два, резко отличающиеся типа ума – индуктивный и дедуктивный. Впрочем, встречается, разумеется, и множество средних, переходных ступеней между ними. Подобно этому, можно отметить в области интеллектуальной еще два типа ума, тоже поддающихся точному исследованию, – тип синтетический и тип аналитический. Склад ума синтетический – это склад творческий, созидательный, идущий от частей к целому. Напротив, склад анализирующего ума – это склад, разлагающий целое на части, разрезывающий и, так сказать, врезывающийся в свой предмет мысли и вечно находящий в нем все новые и новые стороны. И с этой стороны все люди могут быть классифицированы по этим двум типам и по переходным ступеням между ними.

Разные типы ума не что иное, как разные комбинации тоже разнообразных типов памяти, восприятий, суждения и мышления и т. д., отдельно изучаемых и классифицируемых психологией, даже при помощи точных приборов. Берем теперь следующий принцип классификации – по эмоциональным особенностям. Здесь мы встречаем еще большее число типов, смотря по количественным и качественным преобладаниям тех или иных эмоций. То же самое можно сказать и о волевых типах, начиная от самого рефлективного, полусознательного и кончая волевым и сознательным в полном смысле слова. Все вышеизложенное позволяет нам сделать такие выводы: читающее человечество может быть классифицировано по психическим, не говоря уже по социальным, типам. Каждый такой тип, в свою очередь, представляет более или менее сложную комбинацию разного рода психических особенностей других, более частных типов. Смотря по качественной и количественной стороне этих частных особенностей читательской психики, бывает различным и влияние на нее одной и той же книги.

§ 84. Психология книг и типические черты ее разных особенностей

‹…› …что представляет из себя любая книга? Прежде всего – она отражение психики ее автора и всякого рода особенностей этой психики. И тип его восприятия, и тип памяти, и тип суждения и мышления, и вообще склада ума не может не отражаться не только на плане книги, но и на самой манере изложения, и даже на выборе и трактовании сюжета. И книги, как люди, бывают и индуктивные, и дедуктивные, и синтетические, и аналитические, и конкретные, и отвлеченные, и эмоциональные, «с настроением», и «рассудочные», без настроения, и представляющие собой набор «рефлексов», шатаний, «бесцельностей», тогда как в других книгах с первой же страницы уже ясно чувствуется и воля, и определенность цели ее; такая книга как бы подталкивает читателя, заражает его своей волей.

§ 85. Социологическая сторона типов книг и типов читателей

Но идем дальше и из области психологии переходим в область социологии. ‹…› …книги, как и люди, поддаются классификации социальной. Но и это еще не все. За этой классификацией следует еще историческая. ‹…›

Вокруг нас, в обществе, нас окружающем, тоже есть типы, принадлежащие как бы к остаткам отдельных эпох, и не только по складу своих воззрений, но также и по своим настроениям. ‹…›