Текст книги "Экипаж колесницы"

– О, господи… – Паша, уже взявший шапку, положил ее на место, – когда все хорошо, так мы сами с усами, а как чего случается, так сразу Паша.

Когда он приоткрыл дверь, Оля сидела на стуле, задумчиво изучая красное распухшее колено.

– Что стряслось, сестренка?

Она подняла глаза, в которых не было, ни обиды, ни физической боли – в них, вообще, ничего не было, и это пугало, потому что обычно, все Олины эмоции читались на ее лице. Цветы, бережно сложенные, лежали на столе.

– Итак, – Паша присел на краешек дивана, – что стряслось? В чем я виноват на этот раз?

– Да ничего не стряслось! Идите вы все к черту!

– Конкретно. Но мне, бестолковому, не могла б ты объяснить поподробнее.

– Не хочу я ничего объяснять!!

…Все вернулось в привычное русло… Куда я хотела вырваться отсюда? Кто меня отпустит? Смешно. Снова тот же дом, те же лица, те же слова, а за ужином мать снова будет рассказывать про какую-нибудь Калерию Ферапонтовну; и пирог с яблоками будет – как без пирога с яблоками? Это невозможно. И куда ж без моего любимого братца? Сейчас он в два счета научит меня жить. А завтра снова будет институт, и Лариска с ее вечными проблемами. Наваждение какое-то… но куда я от всего этого денусь? Это дурацкий вымысел – Вадим; он не вписывается в «интерьер», а, значит, его никогда не будет. Все останется незыблемым, и не надо строить иллюзий…

Паша видел, как прокатившаяся волна мыслей постепенно меняла выражение Олиного лица, и наконец едва уловимая игра глаз или губ удовлетворили его.

– Рассказывай, – даже не попросил, а приказал он, – может, вместе чего придумаем. Я ж тебе плохого никогда не советовал.

Придумывать Оле уже не хотелось ничего (зачем снова себя мучить?), а рассказать – пожалуйста; теперь ей стало все равно.

– Опоздала я, – Оля вздохнула, – он демонстративно оставил цветы и ушел.

– Так позвони ему и все объясни; извинись, в конце концов. Я-то думал, вы разошлись в принципиальных вопросах!

– Я ж тебе говорила, что он здесь в командировке! Где он живет, я не знаю; даже фамилии не знаю.

– Интересно девки пляшут – по четыре штуки в ряд… – (это была любимая Пашина присказка), – а он тебе очень нужен? Стоит так убиваться?

Оля прищурилась, глядя на брата. …Какая разница, нужен он мне или нет, если все равно изменить мою жизнь невозможно?.. И тихо сказала:

– Не нужен… и не стоит… все правильно.

– Странные вы все-таки существа, женщины, – Паша пожал плечами, – вроде, голова, два уха, два глаза, а ничего не поймешь. Тебе что, романтики захотелось? Так со мной сейчас работают два командированных – могу рекомендовать. Один, правда, ни рыба – ни мясо, а второй, нормальный; с ним работать можно.

– Паш, ну, при чем тут «работать»?

– Оленька, притом, что человек, либо свободен, либо – раб, а чтоб быть свободным, надо уметь работать. Я, вот, свободен, и мне плевать…

– Не надо, Паш, пожалуйста – я знаю, что тебе плевать…

– Короче, – перебил Паша – иначе б они поссорились гораздо серьезнее, чем пару часов назад, а ему этого совершенно не хотелось, – языки подвешены у всех, а жизнь надо строить только с тем, кто дело умеет делать – свободным надо быть.

И совершенно неожиданно Оля согласилась с братом, вдруг представив вкус этой самой свободы. Разве б оказался так неразрывен круг бытия, обладай она хотя бы ее капелькой? Да она б могла абсолютно все! …Оказывается, братец-то не такая уж тупая счетная машина! Он живет так, как хочет… и Вадим, наверное, живет так, как хочет…

Мысли о Вадиме уже сделались ровными и спокойными, без всплесков эмоций и желаний, ведь все равно его невозможно отыскать в огромном городе.

– Ну что, познакомить с мужиками? – Паша подмигнул, пытаясь снять напряженность момента.

– Не надо, Паш, – Оля вздохнула, но попытку оценила. Она улыбнулась и совсем по-детски протянула мизинчик, – давай мириться? Мирись-мирись, и больше не дерись…

Вместо детской забавы Паша наклонился и крепко прижал сестру к себе.

– Ты у меня очень славная, но еще совсем глупая, – прошептал он ей на ухо.

– А ты на меня не обижайся, – она поцеловала брата в щеку, – иди, а то Валентина, небось, уже икру мечет. Провожать не пойду – нога болит. Знаешь, как я грохнулась!.. Жуть!

– Лечись – ты ж будущий врач. Пока.

Еще секунду назад у него было прекрасное настроение, но напоминание о жене испортило все.

– Валентине жарко стало, – пояснила мать, когда Паша появился из комнаты, – на улице ждет; уже минут пятнадцать.

…О, господи!.. – Паша оделся и бросив родителям «пока», вышел, – сейчас начнется – почему родственники тебе дороже, чем я… Да потому что это моя сестра, а не хрен собачий!..

* * *

– Юр! Выключи ты свет. Давай спать, а?

– Спи, – Юра свернул газету, – нервный ты стал – уже и спать при свете не можешь…

– Не могу!

– Вах-вах-вах!.. А я ведь говорил, что не придет она.

– Я не хочу об этом.

– А зря. Сейчас я тебе обрисую ситуацию, и ты уснешь, как младенец, причмокивая губами, и не будешь мучиться кошмарами неразделенной любви, – поскольку Вадим молчал, Юра не спеша закурил, – начнем с того, что женщина – существо мудрое; гораздо мудрее нас, мужиков.

– Как это?..

– Ишь задело! – Юра засмеялся, – от них, а не от нас исходят флюиды, объединяющие людей в пары, поэтому мужчина может выбирать женщину лишь одним способом – затащить в квартиру, приковать к батарее и насиловать, насиловать… но тут, сам понимаешь, уголовный кодекс; во всех остальных вариантах женщина позволяет себя выбрать, улавливаешь разницу? То есть, ты можешь выпрыгивать из штанов, заваливать ее подарками, вешать на уши тонны лапши – ничего не будет, если она сама не выбрала тебя до того… понимаешь – до того!.. как ты еще только подошел к ней. Твоя ситуация имеет два пути развития, и при любом ты можешь спать совершенно спокойно. Либо ты ей, на фиг, не нужен – тогда наплюй и забудь; ну, не выбрала она тебя – кстати, эту версию я считаю наиболее реальной. Либо она провоцирует, чтоб ты сам нашел ее…

– Как же я ее теперь найду? – Вадим даже сел на постели.

– Объясняю для тупых механиков – приходишь в мединститут, находишь первый курс, ждешь конца лекции, встречаешь ее у аудитории, получаешь плевок в морду, утираешься и уходишь домой. Делов-то на полчаса!

– Почему сразу плевок? – обиделся Вадим, но сама идея с институтом показалась ему гениальной – это было, как озарение, вмиг поднявшее его над суетой, – может, она просто опоздала.

– На первое свидание девушки опаздывают не больше, чем на пять минут – говорю ж, они не дуры; даже блондинки. Либо не приходят совсем.

– Но бывают всякие обстоятельства…

– О, Вадик, ты, либо идиот, либо идеалист!.. Короче, я все сказал, а ты решай. И не надо взирать на мир с вселенской тоской; любовь – штука светлая… в конце концов, отчаянная – ну, чтоб не биться головой о стену, а пробивать ее, понял? Все. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – но спать как раз Вадиму и расхотелось. Появившийся шанс (причем, такой элементарный!) разбудил фантазию, и мечты, которые он уже похоронил, вновь перестали казаться несбыточными; не важно, пойдет он в тот институт или нет – главное, есть выход, и им в любой момент можно воспользоваться!..

– Не спишь? – Юра повернулся к нему лицом, – я чего прикинул-то?.. Что ты, что она… чего вы будете делать? Смотреть друг на друга коровьими глазами, стоя на пионерском расстоянии? Не, Вадик, тебе нужна совсем другая девка…

Вадим тут же попытался проиграть их свидание, но видел лишь его постельную концовку, а, вот, как будет выглядеть остальное? Вспомнил свои ощущения в ресторане, мучительные поиски темы разговора. …Ведь это она начала со мной общаться, а не я с ней! А если она замолчит?.. Вадим представил, как будет сидеть угрюмым филином и по-дурацки хлопать глазами, а она будет смеяться над ним. Картина получилась настолько яркой, что сразу расхотелось искать, расхотелось встречаться. …Лучше не забивать голову, а платить бабки и знать, что от тебя больше ничего не требуется – остальное шлюхи сделают сами; а эти свидания, любовь – это… – он не нашел слова, чтоб охарактеризовать подобную ерунду, – а еще лучше лежать здесь и ждать – вдруг она сама меня отыщет?.. Вот, будет классно!..

– Юр, наверное, я не буду ее искать. Как думаешь?

– Как я думаю? – Юра от удивления привстал, – а чего мне об этом думать? Я думаю, как настроить захваты.

…Ах да, захваты ж еще! – Вадим, вроде, и не забывал о них, но мысли о работе отодвинулись на второй, если не третий план, а тут обрушились на него с той же безысходностью, как и мысли об Оле. …Надо разорвать этот круг неудач и невезения– разорвать по любому, иначе проще застрелиться! Ольку – на хрен; не нужна она мне! А робот… валить надо, и начинать новую точку! В конце концов, год я отъездил, и все было нормально!.. Да, валить! Нечего терять время!..

– Юр… – он замолчал, судорожно прикидывая, не ошибся ли в принятом решении.

– Чего? Появилась идея?

– Не появилась. Юр, – Вадим закрыл глаза и глубоко вздохнул, – я не смогу наладить этот робот – я просто не знаю, что там можно сделать, и мы без толку теряем время.

– Почему без толку? – кровать заскрипела, и Юра сел, – ты ж сегодня что-то там пробовал, а знаешь закон диалектики – количество всегда переходит в качество.

– Ничего я не пробовал – я тупо создавал видимость работы. И завтра я буду заниматься тем же самым, и послезавтра; короче, пока нас не выгонят.

Вадим ожидал, что на него обрушится поток матерщины, а Юра молчал; и чем дольше длилась пауза, тем большим ничтожеством ощущал себя Вадим – вроде, он даже не достоин того, чтоб с ним общались.

Но он ошибся – Юра все-таки заговорил.

– Значит, так! – голос его стал совсем не тем, каким он философствовал о женщинах, – катись отсюда! Причем, завтра же! Как раз самолет летит! Что ты набрешешь в отделе, не знаю, но для меня ты не существуешь!

– А ты что будешь делать?..

– Это уже не твой вопрос! – Юра погасил сигарету и кровать снова заскрипела, – приятных сновидений, говнюк.

После такого монолога у Вадима отлегло с души. …Все не так уж плохо, – подумал он, – докладную он писать, вроде, не собирается, а приеду – попрошусь на большую линию. Там спокойно; там есть руководитель, а наше дело – гайки крутить. Юрка на такую работу никогда не согласится, так что мы можем годами не встречаться, – он повернулся на бок, – нет, не так уж все плохо. Главное, завтра взять билет…

* * *

Когда Юра появился в цехе, Паша не спеша ползал пальцем по схеме, что-то записывая в блокнот.

– Колдуешь? – Юра протянул руку.

– Колдую. А где твой «Кулибин»?

– Нету «Кулибина» – смылся, – Юра снял куртку.

– Как смылся? А завтра будет?

– Его не будет никогда, – Юра надел халат, присел рядом и закурил, – вчера этот сучонок заявил мне, что сделать ничего не сможет; и, вообще, все это время валял дурака, а никаких вариантов у него нет и не предвидится! Ну, я ему сказал, чтоб валил домой – на фиг, он тут нужен?

– А, может, он прав?.. – Паша уставился в схему, – нет, робот не плохой, но не годится для нашей технологии…

– Не бывает такого! Нет плохих технологий – есть хреновые руки! На этом козле свет клином не сошелся – приедут нормальные ребята и все сделаем; я уже с утра позвонил в Воронеж, так что до конца недели кто-нибудь нарисуется.

– Ох, не знаю, – Паша вздохнул, и в сердцах двинул схемы так, что они чуть не упали на пол, – ну, подумай сам! Разновысокая коробка; узкая, да еще с дырявым дном! Нельзя ее взять вашим роботом!

– Паш, – Юра усмехнулся, – не надо лезть в механику с нашими электронными мозгами – есть люди с полетом фантазии, по этой части. Так что, не горячись – пойдем; ты «сопли» в стойке убери, а я проверю все после этого урода – он и наворочать мог; короче, не переживай – то, что один человек придумал, другой всегда сможет наладить.

* * *

Паша уже почти час стоял у пульта, держа палец на кнопке. Юра, как заправский механик, выравнивал плоскости захватов, то, подлезая под тонкую металлическую руку, то всей тяжестью, наваливаясь на «пальцы», и выгибая их в сторону. Паша не смотрел на него. Его взгляд блуждал по свежевыкрашенной стене цеха, поверх прессов, поверх суеты и грохота.

Рабочий день заканчивался. …Скоро домой… – подумал он, и эта мысль была куда неприятнее, чем отъезд воронежского механика.

С Валей вчера они так и не помирились. Сначала она тенью скользила по комнатам; потом демонстративно гремела посудой, включала и выключала радио, а Паши, вроде, и не существовало; даже на его вопросы она отвечала жестами.

…Идиотизм какой-то. Почему я терплю все это, а не стукну кулаком по столу, чтоб, либо сломать окончательно, либо разом поставить на место? Странно, «за глаза» я почему-то способен высказать ей все, что думаю, но стоит остаться наедине, появляется страх потерять… что потерять?! Дурак, оглянись, терять-то нечего!.. – Паша вздохнул, снова вспомнив «тот проклятый день». Сколько раз он возвращался в него, пытаясь понять, что же, именно, пошло не так.

А был это день рождения Вовчика. …Вовчик, Венька и я… – Паша прикрыл глаза, возвращая картины прошлого, – какое прекрасное время! Три мушкетера!..И почему мы решили, что нужна еще бутылка?.. Точно, это Венька сказал! Вот, и бежал бы сам в этот чертов кабак… Лучше б меня менты забрали!..

Но из закрывшегося час назад ресторана вышли не менты. Паша сразу понял, что это всего лишь официантка, но важнейшим аргументом являлось торчавшее из сумочки, горлышко …Кретин, ведь мог же я тупо купить тот пузырь и не уговаривать ее идти к нам? Мог!.. Неужто все в жизни так глупо?.. Кстати, а какой сегодня день? Она ж сегодня работает! Хоть вечер проведу спокойно… – он отпустил палец.

– Эй, Паш! Нажми! – Юра продолжал возиться с захватами, и Паша снова вдавил кнопку. Мысли его перекинулись на Юру.

…Вот он, небось, не стал бы унижаться, живя с такой стервой! На нем написано, что он свободный человек. Интересно было б пообщаться за кружкой пива… с другой стороны, что я, жаловаться стану, мол, жена жизни не дает? Он же засмеет!.. Бросать ее надо, Вальку; хватит, пожили красиво!..

– Все, я вернул машину в исходное положение, – Юра вытер руки и швырнул ветошь в ящик, – теперь ждем нормального механика. Слышь, Паш, а тут в кино что-нибудь приличное идет? Одному – тоска смертная; телевизор в общаге не работает…

– А ты в шахматы играешь?

– Почему нет? – Юра пожал плечами, – и в преферанс тоже.

– Так поехали ко мне, сгоняем партейку.

– Так поехали!

* * *

Оля закрыла учебник и уставилась в окно, где холодный ветер гнал поземку. Вечерело.

…Здесь всегда ветер, – подумала она, – Пашка говорит – живем в аэродинамической трубе… Такое впечатление, что весны не будет никогда… не хочу зиму! Зимы нужны в детстве, когда санки, коньки, снежные бабы; а сейчас только гамаши, сапоги да десять кофт – никакого удовольствия, – Оля сложила книжки в пакет, – завтра семинар и три лекции. На последнюю можно не ходить; лучше, к Любке съезжу, а то давно она не звонит. Хотя с ребенком, наверное, тяжело, – достала желтого котенка, который при нажатии смешно мяукал, – Ромка. Роман… смешно, у Любки – Роман, – она вздохнула. Тикали часы на кухне; у соседей жужжал пылесос – в общем, тишина. …Итак прошел еще день; прошел незаметно и невзрачно…

То, что сбежать из этого жуткого мира насовсем невозможно, Оля уяснила, но можно ведь сбежать на время! Чтоб долго-долго бродить по улицам, и думать, и мечтать…

…Черт, угораздило ж с этой ногой!.. Оля прошлась по комнате. …Ходить, конечно, можно, но не гулять же! Там еще и скользко… а тут скучно!.. Мать скоро придет… и Оля не задумываясь, стала одеваться. …Главное не столкнуться с ней на остановке, а то: – Оля, вернись, тебе обязательно надо покушать – нельзя все время ужинать у Ларисы!.. Ха, кто б нас там еще кормил?.. Ничего, успею…

Смешавшись на остановке с толпой, она влезла в первый попавшийся троллейбус. …Все! Свободна!.. Ага, на ближайшие несколько часов… Свобода – это ж когда есть тысяча возможностей и ты выбираешь любую, а у меня что? Смешные иллюзии!.. Стоп! А что это за маршрут – куда я, вообще, еду?..

* * *

– Не хило, – остановившись посреди комнаты, Юра огляделся, – слушай, Паш, где ты все это берешь? Ну, кроме газеты «Правда» – это я догадываюсь, где; а остальное, не в нашем же советском магазине?

– Не знаю я, – буркнул Паша. Ему стало стыдно барахла, так старательно приобретаемого женой. А началось-то все уже на второй день после свадьбы, когда Валя сказала: – В твоем тряпье я б постеснялась на улицу выходить. Ты не будешь смотреться рядом со мной. …Зато теперь я смотрюсь!..

– Да уж, – Юра погладил шкаф, – березка, небось, карельская, а коврики спецрейсом от Индиры Ганди? На обратной стороне автографа нет?.. Ой, слабо!..

Паша молчал, не зная, то ли попытаться поддержать этот шутливый тон, то ли оскорбиться в унисон своим мыслям.

– Ладно, – Юра уселся за стол, – ставь фигуры, если они не из слоновой кости. Эх, пивка б неплохо! Не догадались взять.

– Да все есть! – Паша засуетился, обрадованный тем, что досмотр закончился; сразу появились красивые массивные кружки и бутылки с не по-советски длинными горлышками.

Через полчаса две из них опустели, а Юрины фигуры оказались рассечены надвое стремительным пешечным клином.

– Дебют не предвещает ничего хорошего, – не отрывая взгляда от доски Юра открыл очередную бутылку и достал очередную сигарету. Он ведь не знал, что первый разряд по шахматам Паша честно заработал еще в институте, став победителем городских соревнований, – ладно, перекуем короны на топоры… Эх, зараза, как же мне забраться в твою конюшню?..

Паша завидовал этому человеку – даже проигрывать он умел легко. …Уж, он бы точно не потерпел Валентины… ни дня!.. – Паша чувствовал себя слабее, по части житейской, поэтому ему непременно хотелось выиграть в шахматы. Он уже придумывал, как бы подколоть Юру после того, как объявит ему мат, когда раздался звонок в дверь.

– Черт! – Паша в сердцах, чуть не смахнул фигуры. …Вечно эту тварь приносит не вовремя! Сидели люди, никого не трогали, а сейчас начнется: – Ах, у Манечки… ах, у Танечки… убирайте ваши дурацкие шахматы, давайте кушать. Я достала… Господи, наверняка ведь что-нибудь еще приперла!.. Все-таки он пошел открывать; лицо, наверное, обрело соответствующее выражение, потому что Оля даже отпрянула.

– Ты чего? Или Валентина будет выступать, что я пришла?

– На работе Валентина… – Паша мотнул головой и там что-то сдвинулось – он улыбнулся, – Олька, проходи! Я думал жена явилась, – (он так и сказал «жена», а не «Валя»).

– А я села в троллейбус – даже номер не глянула, а он меня сюда и привез; ну, думаю, зайду в гости, раз уж так получилось, – Оля засмеялась, – замерзла – жуть! В троллейбусе холод собачий, а народищу!.. Дверь не закрывается, – она подышала на руки.

– Молодец, что зашла. Тебе чаю или чего покрепче?

– Сейчас отогреюсь, не суетись, – и добавила после секундной паузы, – муторно мне; ты умный; все знаешь – подскажи что-нибудь хорошее, а?

– Проходи, – Паша совсем растерялся – никогда еще сестра не приходила к нему со своими проблемами.

Юра к разговору в коридоре не прислушивался – он вертел в руке затравленного Пашиными пешками короля, но выхода не находил; услышав шаги, поднял голову.

– Знакомься, Юр, это моя сестра – Ольга.

– Так мы, вроде, знакомы, – Юра встал, – сегодня, точно, день сюрпризов! Ну, привет, – он протянул руку.

– Здравствуйте….

Олина рука была очень холодной, а на лице читалось такая растерянность, что Юре стало весело.

– Слушай, нескромный вопрос; у нас спор тогда вышел – почему ты не пришла? Мы ведь честно ждали.

Оля попятилась. …Что это – сон?.. Явь?.. Материализация желаний?.. Но тогда, где Вадим?.. Ей очень хотелось спросить об этом, но в голове все клокотало, и она сжала ладонями виски. …То есть, Паша говорил о них…но «ни рыбу – ни мясо» он не будет приглашать домой… получается… но так не может получаться! Где-то ошибка!.. Это у него ошибка – он ведь совсем не знает его…

– Стоп, ребята! – Паша переводил взгляд с гостя на сестру и обратно, – дурдом… Оль, так ты к нему спешила на свидание?

Девушка молча опустила голову, а Юра пояснил:

– К Вадиму она спешила, – и достал сигарету.

Олин взгляд испуганно метнулся по лицам мужчин – ей показалось, что говорили они о мертвом. Больше она не могла сдерживаться; присела на стул, чтоб не упасть в обморок от правды, которая наверняка окажется ужасной.

– А где Вадим?.. Я тогда здорово опоздала – транспорт…

– Понятно, – Юра трагически вздохнул, – короче… ну, чтоб ты не сильно страдала – козел он, и тупо сбежал; не от тебя – тебя, прости за грубость, он очень хотел трахнуть, – Юра видел, как сжались Пашины кулаки, но спокойно продолжал, – он сбежал от робота, которого не может наладить – ни хрена он не специалист, а дерьмо. Так что тебе крупно повезло – у тебя есть шанс встретить нормального человека. Я тебя утешил?

– Да… – Оля кивнула, хотя какое утешение могло быть в том, что рухнул мир? Только то, что она сама при этом уцелела?

…А стоило ли?.. – в ее глазах появились слезы, – нет, конечно, стоило! Этот Юра прав!.. Но за что все оно так?.. Оля даже не знала, что ее унизило больше – то, что ее хотели всего лишь «трахнуть» или то, что он «дерьмо»?.. Слезы, прозрачной пеленой, скрыли лица мужчин, ждавших продолжения.

– Я пойду, – она прихрамывая, направилась в коридор.

– Слушай! – Юра схватил Пашу за руку, – ее надо проводить, а то зарулит в «Турист» и наделает глупостей!

Паша представил долгую дорогу до родительского дома; слова, которые придется придумать, чтоб сдержать неконтролируемые потоки слез. …Как я не люблю этого! Ведь не зря я учил ее, что нельзя отступать от схемы и лезть во всякие авантюры… Было слышно, как открылась дверь, и не дождавшись от Паши ответа, Юра кинулся в коридор.

– Оль! Подожди! – но девушка не остановилась.

На ходу застегивая куртку, он бросился следом и догнал ее уже во дворе; схватил за руку.

– Да не лети ты так! Давай, может, поймаем такси?

– Не нужно мне такси… – голос звучал механически, и вдруг она встрепенулась, – и провожать меня не надо, пожалуйста!

– А я не провожаю – я сопровождаю. Кстати, сразу хочу предупредить – клеить я тебя не собираюсь.

– Слава богу…

– У меня есть жена, которую я люблю. Да, я могу изменить ей, но только не с человеком, еще способным влюбляться.

Оля остановилась; даже приоткрыла рот, чтоб ответить, но подавленное сознание не могло реагировать так быстро, и ничего не сказав, она пошла дальше. Юра следовал буквально в шаге – они походили на поссорившихся влюбленных, только, в отличие от них, мысли текли совсем в разные стороны. У Юры они были по-мужски конкретными и жесткими: …Логично – люди, способные ломать машины, с такой же легкостью ломают и судьбы; в этом нет никакого парадокса, и как ее утешать, если таков закон жизни? А мне и не надо ее утешать; мне надо просто доставить ее домой, чтоб не случилось чего…

…Какая же я дура! – Оля мысленно усмехнулась, – кто такой Вадим? А никто! Я ж его совершенно не знала, а напридумывала-то!.. Ах, он сказал одну красивую фразу и красиво молчал!.. И что? Точно, дура! Ассоль, раскройте пошире глаза! Ваш капитан Грей – примитивный пират! Вы довольны? А вы влюбились в него… Нет, признайтесь, Ассоль! Влюбились ведь?.. Да, влюбилась – но не в него, а во что-то другое. Только что это, другое? Фантазия? Иллюзия?..

Они уже ехали в автобусе номер сорок шасть, и Оля смотрела сквозь подмерзшее стекло на проплывавшие мимо яркие квадратики окон – голубые, желтые, красноватые. …Кто может угадать, что там, за ними? А ведь где-то должно быть то, что я придумала. Где-то должно… Вадим… Одно имя я и взяла из жизни… – окно, которое только что, горело ярче всех, погасло; зато этажом ниже вспыхнуло другое, – вот так, был Вадим, и погас… Значит, зажжется кто-то другой! И идти мне по этажам, зажигая и гася окна, пока не останусь со свечкой на каком-нибудь чердаке. Да, уж лучше со свечкой… Ей стало жаль себя – она ж сравнивала его с небом, а он хотел ее «трахнуть»!..

Окна продолжали гаснуть, и больше не зажигались – наступала ночь…

Так же молча они дошли от остановки до дома.

– Все, – в подъезде Оля остановилась, – вон, моя дверь; можете взять с родителей расписку в получении груза…. Как прогулялись?.. Обратно дорогу найдете?.. И не говорите, что было приятно пройтись с красивой девушкой – не люблю банальности… и, вообще!.. Я б тогда сроду не пошла с вами – просто Лариске надо было, а она моя подруга!

– Честно говоря, в кабаке я подумал о тебе хуже…

– И на том спасибо, – Оля вздохнула, – мне пора.

Юра дождался, пока закроется дверь, и только после этого, спустился вниз.

…Интересный человечек… и на что купилась, дурочка? Хотя максималисты и романтики всегда покупаются на всякое дерьмо. Ее беречь и лелеять надо, а тут сразу мордой в грязь. За что, спрашивается?.. Хотя мне-то что до всего этого? У меня что, своих проблем мало?.. Надо еще раз позвонить на завод – узнать, когда шеф пришлет механика, и, главное, кого…

По пути Юра купил водки и решил, что ночью надо спать, а утром… а утром будет утро.

* * *

С бутылкой Юра явно погорячился – не стоило допивать ее всю, но разве русского человека может что-то остановить, если у него скверное настроение?.. Или, наоборот, слишком хорошее…

Юра открыл глаза, оглядывая пустую комнату. Он помнил все, происходившее вчера, причем, не только поездку на «край географии», а даже то, как в час ночи уронил на пол последнюю кильку и не стал поднимать ее. Свесил с постели голову – рыбка действительно лежала рядом с его тапками. Похмелье проявлялось у Юры, в основном, в лени. …А, вот, не пойду никуда и все, – он вздохнул, – что там делать без механика?..

Сколько он плавал в невесомости, окруженный ласковым серым туманом, неизвестно, но в дверь постучали.

– Вы… – вахтерша, всегда сидевшая внизу, заглянула в бумажку, – Бородин из Воронежа? Звонили из приемной директора – вас ждут на заводе.

– Откуда звонили? – Юра вскинул голову, но вахтерша уже закрыла за собой дверь.

…На кой кляп я директору?.. – тем не менее, Юра начал быстро одеваться, – если только цех рухнул и робота раздавило… Не, шутка, конечно, но очень хреновая шутка…

То ли мозги у него работали плохо, то ли, действительно, произошло нечто из ряда вон выходящее, но даже добравшись до завода, Юра так и не придумал разумного объяснения странному вызову. Он вошел на проходную, стараясь не дышать на охрану, и увидел рядом с «вертушкой» человека, стоявшего к нему спиной; очень знакомого человека в очень знакомом кожаном пальто, с очень знакомой сумкой; правда, человек этот не мог появиться здесь так быстро.

– Лешка?.. – Юра вытаращил глаза, и человек обернулся, – Некрылов! Черт! Ты откуда?

– Из Новосибирска, – Леша обнял приятеля, – ни фига там работы нет, вот, шеф кинул тебе на подмогу. А ты чего на работу не ходишь? Я уж тут всех на уши поставил.

Нельзя сказать, что Юра был счастлив; счастье – это несколько другое; он просто почувствовал себя спокойно и уверенно, ведь теперь все проблемы будут решены… вернее, теперь и нет никаких проблем, а так, рабочий момент!

Пока оформляли пропуск, он успел рассказать Леше обо всех приключениях, и с роботом, и с Вадимом; выдал резюме по поводу местных спецов, обрисовал жизнь в Омске и даже рассекретил тайну, относительно военной продукции завода. Поэтому когда они вошли в цех, Леша был в курсе всех вопросов; правда, и до конца рабочего дня оставалось лишь два часа.

– Вот, смотри, – Юра взял из ящика деталь.

– Смотрю, – подстелив газету, Леша уселся на стул. Минут двадцать он крутил в руках длинную узкую коробку, украшенную отверстиями самых разных диаметров, и наконец, хитро прищурившись, поднял голову, – есть одна мыслишка. Тащи ключи.

– Ты что, прям сейчас собираешься работать?

– А чего сопли жевать? – Леша снял пальто, – только проверим одну идейку; это быстро.

Принеся ключи, Юра занял место на стуле, с недоумением наблюдая, как Леша укорачивает роботу руку и уменьшает высоту подъема; в чем заключалась «идейка», он не понял, но теперь ему это и не требовалось.

Прошло полчаса, прежде чем Леша нажал «пуск», и рука метнулась вперед. Захват придавил край детали; злосчастная коробочка завалилась на бок и магниты намертво прилипли к боковой плоскости. Рука резко ушла назад; деталь пружинисто затряслась, но не упала.

– От оно как! – азартно воскликнул Леша, – ваша загадка века решена! – он принялся собирать ключи, – завтра настроим, чтоб бросал ее в нужное время, погоняем, и на фиг!

– Ты – гений… – Юра восторженно покачал головой, – до такого даже Чернов не додумался!

– Я не гений, я – поэт!.. Где тут у вас моют руки? – двинувшись в указанном направлении, Леша обернулся, – кстати, с тебя, как с аборигена, программа вечера.

– Ну, в местном кабаке я был, – Юра выразительно поморщился, – ничего хорошего.

– И что – будем по шло надираться в общаге? Да лучше б тогда я остался в Новосибирске!

– Ты ж говоришь, там нет работы.

– Работы нет, – Леша намылил руки, – зато есть девушка.

– В Омске тоже полно девушек…

– Это не те девушки, Юрик!.. Правда, я даже не знаю, как ее зовут, и, скорее всего, она обычная шлюшка, но какие у нее глаза!.. – Леша вытер руки, надел пальто, поданное напарником, и видя его растерянное лицо, засмеялся, – ну, что ты так смотришь? Да, придумал я ее…

– Знаешь, у меня тут тоже есть одна знакомая придумщица, – вспомнил Юра, – она себе Воронова придумала; из этого урода слепила чудо небесное, и теперь страдает!

– Так поехали, утешим бедную девочку!

– Да?.. – Юра посмотрел на приятеля не как на классного механика или классного парня, а как на кандидата в «чудо небесное», – в принципе… – почесал затылок, потому что кандидатура показалась вполне подходящей, – я ничего не обещаю – нас могут запросто послать оттуда…

– Вот, если пошлют, возьмем пузырь и с чистой совестью осядем в общаге. Я праздника хочу, понимаешь?.. Не, каков нахал!.. – Леша внезапно остановился перед самой проходной, – я ему за час сделал машину, с которой вы тут месяц мумукались, а он не хочет меня с девочкой познакомить! Западло, Юрик!

– А поехали! – в Юре тоже взыграл азарт – не охотника, а, скорее, творца, способного совершить чудо.

Правда, уже в автобусе он реально представил, как они завалятся к Оле и ее родителям. Это была чистейшей воды авантюра, но оправдание нашлось быстро – победителям прощается все, а сегодня они и есть победители! Они победили железного монстра, от которого позорно бежал Вадим …надо обязательно сказать ей об этом!.. Прямо с этого и начну!.. Юра успокоился и переключился на свежие омские анекдоты.