Текст книги "Не спеши умирать в одиночку"

4

Я добрел до припаркованного поблизости «Ягуара» и оперся ладонями о нагретый солнцем красный капот. Мне нужно было отдышаться. Тошнота не проходила, и я со злостью подумал, что было бы круто, если в меня сейчас стошнило прямо на «Ягуар» Тамары. Будет знать, как махать своими ногами.

– Оказывается, я тебя переоценила.

Это раздалось где-то сзади. Мало ей было врезать мне промеж ног, она еще и собралась мозги мне прокомпостировать. Бедняга Джорджик, как он с ней уживался? А может, все-таки это Тамара его угомонила...

– Я-то думала, что ты нормальный мужик, – бросала тем временем Тамара в мою спину гневные слова, не зная, что находится в данный момент под подозрением. Под моим подозрением. – Думала, с тобой можно иметь дело. А ты ведешь себя как кретин, как урод какой-то, сцены устраиваешь...

Она, наверное, думала, что я стою вот так, виновато согнувшись и помалкивая в тряпочку, из-за того, что меня совесть заела. Черта с два. Я просто еще не отошел от удара по яйцам. Женщинам ведь не понять, что это за боль. И Тамара ничем не отличалась от прочих – стояла и чего-то там выговаривала, будто мне было до этого дело.

– ...заявился на поминки и устроил какие-то разборки... – донеслось до моих ушей. – Ну зачем, зачем это тебе было нужно?

– Женщина! – рявкнул я через плечо, с трудом сдержавшись от более сильного выражения. – Закрой пасть! Уже уши вянут!

– Хам, – сказала она даже как будто обрадованно.

– Дура, – ответил я. – Тебе в футбол играть надо с такой силой удара...

– Спасибо за совет.

– Бери, пока бесплатно. – Тут я все же обернулся к ней. Тамара была в длинном черном платье. И еще она была в ярости. Впрочем, об этом можно было догадаться и не поворачиваясь, по голосу. Но лучше один раз увидеть. – Дура, – сказал я, глядя в ее напряженное лицо. – Какой скандал, какие разборки? Ты хотя бы вот это заметила? – я покачал забинтованной рукой. Ей-богу, когда хмырь резал мне руку, было не так больно, как минуту назад после Тамариного маха ногой.

– Что это? – с брезгливой миной осведомилась Тамара. Я объяснил, и пока я говорил, выражение ее лица менялось. Не то чтобы она пришла в умиление от моих подвигов, но по крайней мере перестала пялиться на меня, как на сбежавшего из психушки дебила.

– ...и я решил, что это дело затеял Гиви, поэтому решил объясниться. Можно догадаться, что я был очень зол, а потому мне было плевать, где именно выяснять отношения с Гиви – на поминках по твоему мужу, на кладбище или в музее народного творчества. Я просто пришел и выяснил то, что хотел выяснить. Это не Гиви.

– Я догадалась, – сказала Тамара. – Если бы это был Гиви, то ты сейчас бы со мной тут не трепался. А кто же тогда тебя поцарапал?

– Поцарапал! – фыркнул я и поспешно всунул руку в перевязь, чтобы выглядеть действительно пострадавшим. – Там во-от такой нож был!

– Ну-ну, – миролюбиво произнесла Тамара, – ладно, беру свои слова обратно. Погорячилась.

И она осторожно погладила мою руку.

– Бьешь ты в одно место, а гладишь потом совсем другое, – не сдержался я. – Где логика?

Тамара молча отвесила мне пощечину. Кажется, это уже была вторая пощечина за три дня нашего с ней знакомства. Бедняжка Джордж! Может, это было самоубийство? Может, она его до смерти утомила? Неплохая версия, нужно будет подбросить ментам.

– Садись в машину, – непререкаемым тоном сказана Тамара. В ответ я скорчил презрительную, неуважительную и просто неприличную гримасу.

А потом сел в машину.

5

– Мне нужно в парикмахерскую, – заявила Тамара, когда мы отъехали от ресторана, где поминали безвременно ушедшего Георгия Джорджадзе. Я посмотрел на нее не то чтобы с удивлением – я уже переставал удивляться этой женщине, – а с немым вопросом в глазах: «Правда? Именно сейчас? Именно в парикмахерскую?»

Тамара не ответила, и тогда я озвучил свои сомнения.

– А это нормально, – спросил я, – с поминок ехать в парикмахерскую? Я, само собой, не знаток хороших манер, я последнее время вышибалой в кабаке трудился... Но когда я вломился на поминки и попутно вломил двоим шкафам, это тебе показалось непочтительным.

– Правильно, – согласилась Тамара, не отрывая глаз от дороги, – тогда процедура прощания с покойным еще не закончилась. А сейчас – все, финиш. Можно расслабиться.

Я, как и полагается человеку, проводящему независимое расследование, задумался. И сделал смелое умозаключение:

– А у вас с мужем того... В смысле, большой любви не было.

Тамара удивленно вытаращила глаза и чуть не вмазалась в зад «Волге».

– Н-да, – произнесла она, переварив информацию. – Это ты сильно сказал. Большой любви не было. Средней, к слову сказать, тоже не было. У нас было мирное сосуществование. Ему нужна была фигуристая молодая блондинка. Мне нужен был не слишком противный мужик при деньгах. Вот так все и сложилось. Мы имели то, что хотели.

– Так вы и имели друг друга... – задумчиво проговорил я.

– Слушай, Шура, – резко повернулась ко мне Тамара. – Ты хотя бы немного следи за языком.

Я проверил: язык был во рту. Левая рука, правда, находилась в опасной близости от бедра Тамары, но ведь про руки разговора не было. Тамара сама сказала – процедура прощания с покойным кончилась, можно расслабиться.

– Мужик он и вправду был неплохой, – продолжала Тамара свои воспоминания о замужестве. – В смысле, встречались мне мужики и похуже. Но все равно – устаешь от всего этого...

– От чего? – не понял я.

– От брака, – пояснила Тамара. – Тем более что напоследок он мне кинул-таки подлянку.

– Какую?

– Умер, – просто сказала Тамара. – Без предупреждения. И я теперь как дура на этом «Ягуаре» без копейки в кармане. Идиотское положение, правда?

Я согласился.

– Зато свобода. Сплю одна на всей постели...

– Большой плюс, – оценил я.

– И, господи, перестану краситься в блондинку, – со вздохом облегчения сказала Тамара. – Это ведь у Джорджика пунктик был – непременно блондинка...

– То есть в смерти Джорджика есть и положительные стороны, – подытожил я.

– Чего? – недоуменно уставилась на меня Тамара. – Положительные стороны? Ну ты и циник! А я тебя хотела в самураи записать...

– Не надо меня никуда записывать, – попросил я. – Я уж как-нибудь сам, без записи. У меня безо всякого самурайства теперь хватает причин копаться в этом деле...

Я вспомнил эти причины и помрачнел. Можно было сколько угодно трепаться с Тамарой, трогать ее за бедро и рассматривать искоса грудь, но пользы для дела в этом не было никакой.

– Может, ну ее, парикмахерскую? – вдруг сказал я. – Давай в другой раз.

– А что такое? – удивленно спросила Тамара. Она еще больше удивилась, когда я сказал, что нужно делом заниматься. – А нельзя сначала в парикмахерскую, а уже потом делом заниматься?

– Нельзя, – уверенно сказал я, и Тамара со вздохом согласилась. – Надо бы выяснить, что был за бизнес у Джорджика. Гиви с Шотой тоже ни черта про это не знают. Давай подъедем в контору, порасспрашиваем секретаршу, документы поищем...

– Хорошо, – Тамара развернула машину, и мы поехали в офис «Талер Инкорпорейтед». Я вспомнил, как Тамара в прошлый раз обломала мое приключение с секретаршей, и ухмыльнулся. Надо будет сработать сейчас по методу Джеймса Бонда – трахнуть секретаршу на столе и попутно выведать все секреты джорджадзевского бизнеса. Тамара может подождать снаружи.

– Что это ты сияешь как медный таз? – покосилась на меня Тамара.

– Да так, – многозначительно сказал я, стараясь улыбаться по-джеймсбондовски, роскошно и обаятельно. – Вспомнил вашу секретаршу. Юля, кажется...

– Юля, – подтвердила Тамара. – Юля девушка своеобразная. Как-то приехал в офис один тип из налоговой инспекции, а Джорджика на месте не было. Тип сидел на диване, сидел, совсем истомился, а Юля ему и говорит: «Что время зря терять? Давайте перепихнемся по-быстренькому». Налоговик, не будь дураком, сразу штаны снимать, а Юля его завела в один из кабинетов и говорит: «Вы тут пока раздевайтесь, а я пойду дверь запру наружную, чтобы нас не прервали». Налоговик разделся, ждет. Приходит Юля, тоже раздевается, ложатся они на диван, и вот уже почти доходит до главного момента, но тут Юля говорит: «А вы знаете, нас снимают на видеокамеру». У налоговика тут же все и повисло. Короче говоря, проблем с налоговой инспекцией у Джорджа потом не было. Забавная девушка, правда?

Я ничего не ответил. Я просто подумал, что правду говорят – случайные связи до добра не доводят. Мой выбор – безопасный секс. Безопасный во всех отношениях. Правда, непонятно было, на кой черт я понадобился Юле? Я-то не из налоговой инспекции. Действительно, забавная девушка.

6

Дверь офиса оказалась закрытой, и Тамара ожесточенно жала на кнопку звонка, пока у нее не заболел палец. Я постарался быть остроумным и предположил:

– Наверное, к Юле опять кто-то пришел?

Тамара хмуро посмотрела в мою сторону, видимо, подбирая слова для оценки моего остроумия, но тут загромыхали отпираемые запоры, дверь открылась, и мы увидели слегка растрепанную голову секретарши.

Юля сначала увидела меня и ухмыльнулась, но потом встретилась взглядом с Тамарой, которая в длинном черном платье выглядела довольно мрачновато, и стерла ухмылку с розовощекой физиономии.

– Тамара Олеговна... – проговорила она, отходя в сторону и пропуская Тамару внутрь.

– Я рада, что ты меня узнала, – сухо бросила на ходу Джорджадзе. Я прошел следом, подмигнув Юле, но та больше не смотрела в мою сторону. Кажется, став спутником Тамары, я утратил в глазах секретарши какую-либо ценность. Ну и черт с ней. Никогда не горел желанием стать звездой порнофильмов.

Дверь в кабинет Георгия Эдуардовича, сломанная мною на днях, осталась в том же состоянии, в каком мы ее оставили. Тамара сделала вывод:

– Милиция больше не приезжала?

– Нет, – ответила Юля, присев на краешек своего стола. Сегодня она была одета в голубые обтягивающие джинсы и желтую майку с короткими рукавами. – И я не собираюсь их дожидаться, Тамара Олеговна.

– То есть?

Юля пихнула носком туфли небольшую картонную коробку, набитую всякой мелочью типа одежных вешалок, стоптанных кроссовок примерно тридцать пятого размера, хрустальной пепельницы и свернутого в трубочку постера Леонардо Ди Каприо.

– Вот, сваливаю, – пояснила она. – Сейчас соберу вещи...

Тамара подняла брови, что, вероятно, означало: «Это, конечно, твое личное дело, но на твоем месте я бы так не поступала».

Юля взяла со стола косметичку и бросила ее в коробку к остальным вещам, что должно было означать примерно следующее: «А мне чихать на то, что вы думаете по этому поводу».

Вслух она сказала:

– Я так понимаю, что ловить здесь больше нечего... А париться тут сутки напролет и с ментами общаться – удовольствие маленькое. Так что всего хорошего, Тамара Олеговна. Примите еще раз мои соболезнования.

В последней фразе мне послышалось нечто вроде иронии. Тамара не стала устраивать по этому поводу разборки, она махнула на Юлю рукой и устало опустилась на диван. У нее в этот момент было какое-то опустошенное лицо, и я решил, что сам должен разобраться в тех вопросах, из-за которых мы и приехали сюда. Я же как-никак был мужчина. И где-то даже самурай.

– Юля, – сказал я и строго посмотрел на секретаршу, отчего и сам себе-то стал казаться идиотом. Что уж говорить про Юлю? Она широко улыбнулась, показав щель между зубами. – Юля, нам нужна информация, – сказал я. – Насчет бизнеса Георгия Эдуардовича.

– Бумаги забрала милиция, – сказала Юля.

– Да? – растерянно переспросил я. Юля кивнула. А больше я и не знал, о чем спрашивать. Я беспомощно посмотрел на Тамару, та вздохнула и подключилась к моим усилиям.

– Юля, Джорджик ведь не сам составлял все эти отчеты? – осведомилась Тамара.

– Точно! – спохватился я, вспомнив свой предыдущий визит. – Вы же говорили, что раз в месяц приходил бухгалтер, который делал всю документацию...

– Говорила, – хмуро ответила Юля, явно не обрадовавшись моей хорошей памяти. – Что с того?

– А где бы нам найти этого чудесного бухгалтера? – это опять Тамара с дивана.

– И всех прочих, кто работал на Георгия Эдуардовича, – добавил я.

Юля вздохнула.

– А почему я должна это делать? – печально произнесла она, обращаясь, видимо, к самой себе. – На фига мне это сдалось? Контора-то накрылась, все... Я даже расчета не получила. Да еще и в милицию наверняка тягать будут.

– Будут, – подтвердила Тамара. – И если не хочешь, чтобы тебя туда тягали каждый божий день, давай сюда адреса и телефоны.

Угроза была какая-то сомнительная. Вряд ли Тамара могла как-то влиять на ментов, и Юля это понимала. Тогда, для усиления эффекта, я подошел к картонной коробке и наклонился над ней, будто бы меня очень заинтересовало ее содержимое. И еще я слегка пнул коробку ногой, будто бы собирался ее сейчас перевернуть, чтобы получше рассмотреть все это барахло. Юля, как любая женщина в такой ситуации, перепугалась за свое уложенное шмотье, нервно чертыхнулась, залезла к себе в сумочку и вытащила сложенный вчетверо лист бумаги.

– Последний в списке – бухгалтер, – сказала она пренебрежительно и протянула мне листок. Я взял его и передал Тамаре. Та слегка качнула подбородком, благодаря то ли меня, то ли Юлю.

Во всяком случае, после этого жеста секретарша подхватила свою коробку и быстро удалилась из офиса, оставив ключи на столе.

Так что вроде бы все прошло успешно. В смысле, мы получили то, что хотели. Я был, что называется, на душевном подъеме и по инерции изображал из себя крутого башковитого следователя. Хотя Юля уже слиняла, и ломать комедию больше было не перед кем, ведь Тамара-то знала, чего я стою.

– Странно... – сказал я и почесал в затылке.

– Что тебе странно? – оторвалась от изучения листка Тамара.

– Она явно не хотела отдавать нам этот список. Почему? Может, Юля замешана как-то в убийстве и теперь хочет помешать нашему расследованию?

– Голова! – язвительно отреагировала Тамара. – Если одна женщина делает мелкую пакость другой женщине, то это объясняется простым словом «ревность».

– Ревность? – удивился я. – Кого к кому?

– Думаешь, эта Юля не пыталась охомутать Джорджика? Думаешь, она не стелилась под него, чтобы он бросил меня и женился на ней? Пыталась и стелилась. У нее ни черта не вышло. Так что... – Тамара развела руками. – Только это ей и остается.

– Нормально, – сказал я, присаживаясь на диван рядом с Тамарой, – крепкий тут у вас был коллектив. Дружный и сплоченный. Как пауки в банке.

– Преувеличиваешь, – бросила Тамара. – Хотя, если учесть, что Джорджика в конце концов все же прикончили... Может, ты и прав.

7

Зря она это сказала. В том смысле, что я, может быть, и прав. Я как самовлюбленный кретин посчитал это комплиментом, да не просто комплиментом, а заслуженным комплиментом. Я решил, что и вправду кое-что соображаю в распутывании всяких там криминальных узелков. И меня понесло дальше.

– Надо бы тут все обыскать, – сказал я деловито. – Менты наверняка схалтурили, пропустили что-то...

– Неужели? – скептически отозвалась Тамара. – А ты большой спец по проведению обысков?

Я скромно потупился, хотя даже толком и не представлял, что именно нужно искать в офисе. В мозгу всплывали всякие глупые картинки из глупых фильмов, и получалось, что где-то тут находится штука навроде кассеты, дискеты или просто пачки листов бумаги, которая все кратко и доходчиво объясняет, называет мотивы убийства, имена убийц, их домашний адрес и семейное положение. Обычно такая фигня обнаруживается за пять минут до конца фильма, и все хватаются за голову с криками: «Как же это мы раньше не допетрили!»

– Ну ищи, если есть охота, – сказала Тамара. – А я посмотрю, как у тебя получится.

И она смотрела, как я мучился битых два часа, ползая на четвереньках, простукивая плинтуса, забираясь в стенные шкафы и исследуя содержимое сливного бачка в служебном туалете. Поначалу у меня даже был какой-то азарт. Потом азарт исчез, появилось раздражение, боль в спине и пыль на всей одежде. Правой рукой я несколько раз очень удачно врезался в стену, так что вчерашняя рана очень давала о себе знать.

Пыльный, потный и злой, я сел рядом с Тамарой на диван.

– Ну? – она чуть приподняла веки. Я промолчал. – Все понятно, – сказала Тамара и вздохнула. – Оказывается, менты не такие уж и халтурщики, да?

– Сейчас передохну и начну снова, – упрямо проговорил я.

– Зачем нам новые человеческие жертвы? – вздохнула Тамара и легко хлопнула меня по плечу. Взметнувшееся облачко пыли заставило ее тут же пожалеть о своем жесте. – Пошли отсюда, Шура.

– Какой я Шура? – огрызнулся я. – Меня зовут Александр.

– Александр в переводе с греческого – защитник людей, – сказала Тамара. – Ну-ка, кого ты спас за последние несколько дней? Никого? А за последние пять лет? Вот пока не совершишь пару подвигов по спасению, будешь для меня Шурой.

– Да я кучу народа спас, – обиженно ответил я. – В «Золотой антилопе».

– Это как же?

– Я их вовремя за порог вышвырнул, а если бы не вышвырнул, они и дальше нажирались бы, могли до смерти упиться. Или в пьяной драке нарвались бы на заточку.

Так что я спасал людей в массовых масштабах, и не надо меня так похабно называть – Шурой.

– Уговорил. Будешь Сашей.

– Спасибо, тетя Тома, – язвительно ответил я. и Тамара едва заметно улыбнулась.

– Пошли отсюда, – повторила Тамара свое предложение. – Закрывай контору да пойдем где-нибудь перекусим. Что-то у меня аппетит разыгрался...

Я вспомнил про нашу последнюю совместную трапезу и нахмурился:

– Опять будешь заедать стресс?

– А ты понимаешь, что у меня за день сегодня? – вскинулась Тамара. – Мужа похоронила, скандал на поминках пережила, сюда вот еще притащилась, а тут воспоминания всякие в голову лезут... Одни стрессы. Так что нужно поскорее их заесть.

– Только давайте заедим их иначе, чем в прошлый раз, – предложил я. – Купим в магазине макаронов...

– Спятил? – Тамара покрутила пальцем у виска. – Я за Джорджика зачем замуж выходила? Вот как раз для того, чтобы больше никогда не варить макарон и не есть их!

– Хорошо, – не сдавался я. – Есть у вас микроволновка? Тогда заедем в супермаркет, купим какую-нибудь замороженную деликатесную хреновину и разогреем в печке. Идет?

– Деликатесная хреновина, – повторила Тамара и поежилась. – Ты умеешь сбить аппетит, ничего не скажешь. Может, переквалифицируешься в диетологи?

– Легко, – сказал я. – Ну так что, подходит мой вариант?

– Уйдем из этого дома скорби, – процедила сквозь зубы Тамара и встала с дивана, окидывая взглядом офис покойного мужа. В этом взгляде не было особой грусти, была какая-то отстраненность, а может быть, это даже было недоумение и удивление. Но вот по какому поводу – черт его знает.

Я взял со стола ключи, взвесил их в руке, и тут меня посетила мысль. Со мной такое бывает нечасто, поэтому я обрадовался, и эта радость была яркими светящимися красками написана у меня на роже.

– Что еще такое? – повернулась Тамара.

– Я говорил с Гиви сегодня, и он мне сказал, что те козлы, которые порезали меня вчера, могут вернуться. И подкараулить меня возле дома. Или забраться ночью в квартиру и прирезать меня в постели спящего...

– Какой кошмар! – равнодушно сказала Тамара. – Ну и что дальше?

– Значит, мне нельзя ночевать дома.

– Вот оно что! Даже и не думай! Совсем обалдел!

– Кто обалдел? О чем не думать? – растерянно переспросил я, отступив на шаг от извергавшей всякие резкие слова Тамары.

– Разве что на коврике перед входной дверью! – бросила она в конце концов.

– Какой еще коврик? Я вот подумал, что, может, мне здесь переночевать, в офисе. Ключи есть...

– А, – сказала Тамара и замолчала. Потом она задумалась. Потом рассмеялась.

– Ха-ха, – сказал я в качестве жеста солидарности, хотя ничего смешного не видел.

– Я-то решила, что ты ко мне домой на ночевку напрашиваешься, – пояснила Тамара.

– Упаси бог! – вероятно, я побледнел и инстинктивно стал совершать какие-то оборонительные движения руками. Во всяком случае, Тамара перестала смеяться.

– А что это ты так реагируешь? Что я, уродина, что ли, какая? И ты хочешь сказать, что никогда не держал в мыслях... В смысле, это самое...

Я вдруг почувствовал, что дико устал. Причем по большей части не от ползания по полу джорджадзевского офиса, а от разговоров с его женой.

– Слушай, – примирительно сказал я Тамаре, – поехали в супермаркет, а? Я уже не понимаю, чего ты от меня хочешь. Напрашиваюсь на ночевку – плохо, не напрашиваюсь – плохо...

– Я же говорю, стресс! – голос Тамары внезапно задрожал, и, к моему огромному удивлению, эта женщина разревелась. Причем рыдала она, прижавшись лицом к моему плечу, и вся моя рубашка в результате оказалась пропитанной слезами.

Но я повел себя как герой. Я вытащил Тамару из офиса, усадил за руль «Ягуара» и даже предложил ей свой носовой платок. Тамара сразу перестала плакать и сказала:

– Где ты нашел эту тряпочку? Она как-то странно пахнет...

Я не обиделся. Я вполне понимал ее состояние – потерять мужа, деньги и все, что эти деньги ей давали. Ужас. Удавиться можно. А она всего-навсего обмочила мне рукав рубашки от шеи до локтя. Сильная женщина, ничего не скажешь.

Вот я и промолчал.