Текст книги "Ментальное пространство России"

Тайна и неизвестность рождают возможность движения, ибо человек может жить и куда-то мысленно двигаться лишь при одном условии– если он не знает своего будущего, куда включена и дата его смерти. Движение же рождает время и историю. История, как история поисков, как история блуждания в лабиринте расширяющегося человеческого сознания рождает идеи, образы, конструкции. Несмотря на внеисторичность Западного мифа, несмотря на внеисто-ричность лабиринта, несмотря на замкнутость пространства города, несмотря на структурный «запрет истории» в лабиринте, ибо там, где нет разницы– вверх, или вниз, вправо, или влево, там, кажется, и не может быть никакой истории, но именно в лабиринте, именно в Западном мифе история начинает двигаться. Несмотря на запрет и одновременно благодаря ему. Неизвестность будущего способствует движению истории, ибо человек всегда стремится в сторону тайны.

Однако, несмотря на реалистичность Западного лабиринта, в нем все же есть один абстрактный символ, который, как и Бог в восточном мифе, вбирает и поглощает в себя всю реальность. Этот абстрактный символ– деньги. Они есть высшая реальность, высший мотив, объект для поклонения.

В отличие от Бога восточного мифа, деньги заставляли людей не смотреть на небо, но метаться по лабиринту в поисках себя же самих. И потому человек, принадлежащий к западному мифу бесконечного Лабиринта, всегда более активен и деятелен, чем человек восточного мифа, пытающийся лишь дождаться, досидеть до конца истории, прописанного в священной Книге.

Динамичность Запада и неподвижность Востока, – это расхожие и часто повторяемые метафоры. Россия к XIX веку в своем коллективном сознании имела оба этих, абсолютно противоречащих друг другу мифа. Россия была одновременно страной и Востока и Запада. Она была одновременно и городской, и деревенской. Она хотела думать одновременно и о душе, и о деньгах. Она хотела одновременно быть монархией и зарабатывать деньги производством и торговлей. Она имела уже два божественных символа– императора и деньги. Ей хотелось быть одновременно Западным городом-лабиринтом, и Восточной монархией, основанной на мифе Книги. Война между этими двумя мифологическими системами была неизбежна. Однако эта война трансформировалась третьим мифом, вобравшим в себя и Восток и Запад. Пророком, написавшим, или, лучше сказать, воссоздавшим третий великий политический миф, был Карл Маркс.

Подобно пророку Моисею, написавшему книгу Бытия, Маркс в своих экономических работах воссоздал гигантскую самодостаточную систему мироздания и отправил своих последователей по лишь ему одному известному пути. Как и библейский Моисей, Карл Маркс так и не увидел земли обетованной, где восторжествовали его идеи, воплощенные в жизнь его уже русскими учениками. Он умер, не дождавшись Великой пролетарской революции, которую он предрек, как истинный пророк.

Политэкономия Карла Маркса– удивительная по своей глобальности система, охватывающая практически все области человеческого бытия. Его главный труд «Капитал» начинается с удивительной идеи, пока еще непривычной прежнему коллективному сознанию России. В начале «Капитала» Маркс явил некую тайну вещи, которая кроется не в самой вещи, но в человеческом сознании, в самом человеке взирающим на вещь. По Марксу– человек живет вещами. Во взаимоотношениях с вещами и протекает человеческая жизнь. Поэтому сама вещь, оказывается уже не вещью, не стулом, столом или сюртуком, но функцией человеческого сознания, результатом его труда и продуктом употребления.

Человек, по Марксу, употребляет то, что производит. Вещь, вышедшая из человеческого сознания, созданная человеческим трудом, а затем вновь погруженная в сознание и оцененная– становится новой субстанцией, именуемой «товаром». Товаров не существует в природе, – товары существуют лишь в человеческом сознании, ибо товар имеет стоимость только для человека.

Глобальные выводы марксова учения состоят в том, что для человека вся реальность– есть товар и имеет Стоимость. Жизнь одного человека и всего общества определяется круговоротом товаров. Все, что создает товары– также является товаром. Человеческое сознание в этом смысле такой же товар, как и все прочие. Если Аристотель говорил, что ум есть то, о чем человек думает, то сознание «марксова человека» состоит исключительно из производимых и потребляемых вещей, а потому само оказывается вещью. Сознание больше не дух, не душа, но вещь, рождающая и потребляющая вещи.

Человеческое сознание, по Марксу, превращает вещь в товар, товар в деньги, деньги в капитал, который снова рождает вещи и деньги. И так, до бесконечности, поскольку никакого конца этот процесс не предполагает. Он вечен и бесконечен, как подлунный мир.

Человек в данной системе оказывается лишь винтиком, гайкой, шестеренкой гигантской машины производства товаров. Эта машина периодически взрывается потому, что форма собственности на орудия труда, создающие вещи перестает соответствовать желанию коллективного человечества иметь потребляемых вещей все больше и больше. Тогда происходит перераспределение средств производства, что, по сути, и составляет человеческую историю, после чего процесс производства продолжается дальше.

Человеческое общество рождает, по Марксу, огромный Молох, гигантскую машину, бесконечно саморазвивающуюся фабрику, которая ни на минуту, ни на секунду не должна прекращать свою однообразную механическую работу. Лишь одно отличие существует по Марксу между людьми. Люди делятся на тех, кто работает и тех, кто не работает. Те, кто не работают, но потребляют вещи, попросту мешают Молоху функционировать, а потому они должны быть ликвидированы как класс, как общность, будучи ненужной частью человечества.

Главная идея марксова учения – достигнуть полного тождества всех со всеми, чтобы бессловесные рабы Молоха были на одно лицо, с одним общим выражением, и тогда сам Молох достигнет своих истинных, онтологических, космических размеров, превратясь в великого Бога, который есть Все и может Все.

Маркс выстроил удивительно функциональную теоретическую систему, и из ее идеологии через полстолетия вырос гигантский коммунистический лагерь– закрытая промзона, добровольно или насильственно втянувшая в себя все население России, а затем и многие европейские и азиатские страны.

Работы Маркса– гениальные тексты, на которых впоследствии будет построена религиозная идеология коммунизма. Маркс создал самодостаточную, вбирающую в себя все Систему, ментальное погружение в которую создает у человека удивительное ощущение движения, которое по сути и есть жизнь.

Остро чувствуя основные тенденции развивающегося индустриального общества, Маркс воссоздал их на бумаге и явил человеку модель бесконечного процесса производства, который именно в своей бесконечности скрывает подспудную идею бессмертия общества, так околдовавшего русское сознание. Маркс построил модель Бога-машины, он создал идеологию, в которой человек отдается этому Богу, одновременно чувствуя свою органичную принадлежность ему, пусть даже в виде маленькой и словно бы не живой, подчиненной детали, что, тем не менее, самому человеку дает ощущение осмысленности своего существования, как принадлежности к чему-то великому и необъятному.

В марксовой системе человек находит себе покровителя, возможно даже более гуманного, чем прежний, непредсказуемый, капризный, ревнивый библейский Бог или русский царь-самодержец. Хотя, как впоследствии показала история, коммунистическая государственная Машина оказалась такой же непредсказуемой, всевидящей, ревнивой и коварной, как и отмененный коммунистами библейский Бог.

В мифологическом контексте теория Маркса уникальна. Капиталистическая система и товарное производство, на основании законов которого Маркс выстраивал свою теорию, своими мифологическими корнями уходит и в античную западную и в восточную монотеистическую мифологию.

Капитализм как расширенное воспроизводство товаров, собственно и возник в Европе с началом эпохи Возрождения, когда в культуру темного религиозного средневековья и экономического запустения стали возвращаться ценности античного мироощущения и образы античной культуры. Появившийся в это время протестантизм нашел согласие христианского сознания европейского человека с новой, (хотя исторически старой) античной реальностью.

Культ денег и вещей – идея не христианская, но античная. Однако для античности, для античной западной мифологии Города, характерен также и культ Человека. Индивидуальный человек, по сути, – главная ценность античной культуры и главный персонаж греческой и римской мифологии.

В архаической же восточной мифологии, мифологии Книги, мифологии иудеев, а впоследствии и мусульман, человек– существо второстепенное. Он не субъект, но объект, все действия в Восточной истории производятся не им, но над ним. Главный персонаж Восточной мифологии Книги, не человек, но Бог. Человек всегда находится здесь подчиненном положении.

Карлу Марксу в его учении удалось соединить Восток и Запад, экономический дух мифа Города и аскетический, нивелирующий человека, дух мифа Книги. В его работах присутствует и та и другая идея. Гордый дух античного человека, нуждающегося в вещах построил себе Машину, и в конечном итоге должен подчиниться этой Машине, трансформировав, таким образом, экономическую идею западной античности в тоталитарную идею восточной архаики.

Главный персонаж марксовой мифологической истории, – хотя и человек, способный продуцировать вещи, но по сути своей раб, пролетарий, у которого кроме «своих цепей», более ничего нет. Однако освободившись от цепей, делающих его рабом другого человека – собственника, он попадает под полную власть уже Бога-машины. Но именно к подобной полной и безраздельной власти Бога и стремятся представители восточных религий.

Вышедший из еврейской протестантской семьи материалист Карл Маркс, отринув прежнюю религию, все равно сохранил ее, воспроизведя ее в новом, эстетически и идеологически необычном виде.

В противоборстве этих трех мифологических систем и проходила русская история середины XIX – начала XX века.

Глава 15
Трансформации политического мифа России XIX–XX веков

Пришедший к власти в 1825 году император Николай I продолжил реализацию в России идеологии Восточного православного монархического мифа. Николай не был подвержен ни свободолюбивым западническим, ни мистически-религиозным рефлексиям своего старшего брата Александра I. Понимая, что «декабризмом», духом европейской западной свободы заражена большая часть русского высшего дворянства, Николай изменил систему имперского правления. Он отстранил от власти все высшее дворянство, витающее в философско-либеральных облаках и начал строить государство по типу восточной деспотии. Отныне самодержавие опиралось не на коллективный разум нескольких сотен высокородных дворянских семей, большинство которых так или иначе были связаны с декабристами, но на преданный царю молчаливый и покорный бюрократический аппарат.

Для управления государством Николай заново организовал Собственную его Величества канцелярию, которая существовала и прежде, однако заметной политической роли не играла. При Николае I канцелярия превратилась в гигантскую государственную машину, став своеобразным буфером между царем и страной. В ней образовалось четыре отделения:

1-е отделение исполняло личные поручения государя;

2-е отделение должно было привести в порядок государственное законодательство, попытки реорганизовать которое начались еще со времен Петра I и тяжким грузом передавались от одной царствующей особы к другой;

3-е отделение, ставшее впоследствии легендарным в борьбе с инакомыслием и революционным движением, – ведало полицией, дабы «наблюдать, чтобы спокойствие и права граждан не могли быть нарушены чей-либо личной властью, или преобладанием сильных, или пагубным направлением людей злоумышленных». Впоследствии третье отделение заменило собой те тайные канцелярии по политическим делам, которые существовали в России с XVIII века, и занималось политическим сыском;

4-е отделение руководило просветительскими и благотворительными учреждениями.

Реорганизация аппарата крайне централизовала власть. Теперь дела со всей России решались не на местах, а непосредственно в Петербурге.

Для законодательной реформы Николай привлек людей из близкого окружения своего старшего брата периода еще не наступившего разочарования Александра в своей царственной участи. Во главе Государственного совета был поставлен Кочубей, законотворчеством вновь занялся знаменитый Сперанский. По указанию царя, который не желал сочинения новых законов, но хотел лишь привести в порядок те, которые существуют, Сперанский сделал «Полное собрание законов Российской империи», начиная с Уложения 1649. Это собрание, составленное в хронологическом порядке, было собрано в 45 томах. Из этого огромного собрания Сперанский извлек те законы, которые не утратили силы и годились для сегодняшнего применения. Так был составлен «Свод законов» в 15 томах, по которому и должна была жить Россия.

Еще одной тяжкой проблемой, занимающей русских императоров со времен Екатерины II, был крестьянский вопрос, а именно отмена крепостного права. Взойдя на престол, Екатерина и Александр, очарованные западными европейским либеральными идеями, пытались взяться за эту проблему, однако погружение в текущие государственные дела постепенно вызывало у них охлаждение, разочарование, а затем тихий, часто невысказанный ужас перед идеей освобождения крестьян. Причина ужаса состоял в том, что в результате крестьянской реформы в стране должно было появиться около 20 миллионов бывших рабов, которые могли бы обратить в хаос все государственное устройство России. Николай I столкнулся с той же проблемой. С одной стороны он понимал, что крестьянская реформа неизбежна, с другой же, напуганный, как и его предшественники, возможностью бунта в стране, а также известиями о революционных движениях в Европе, очень осторожно подступился к этой проблеме.

Вся деятельность правительства в этом направлении была строго засекречена, чтобы не смущать умы и не подавать лишних надежд. Так, либерал Сперанский составлял планы освобождения крестьян, Николай I их всемерно поддерживал, заявляя при этом весьма дипломатически, что «нет сомнения, что крепостное право в нынешнем его у нас положении есть зло для всех ощутительное и очевидное; но прикасаться к оному теперь– было бы злом еще более гибельным».

Двигаясь в направлении освобождения крестьян крайне осторожно, правительство создавало законы, согласно которым помещикам самим предоставлялся выбор– освобождать или не освобождать своих крепостных. Иными словами, царь не возражал против освобождения, но пытался сделать это не государственным, но частным порядком. Однако землевладельцы не собирались отпускать крестьян без прямого приказа. Ситуация осложнялась еще и тем, что множество крепостных крестьянских хозяйств из-за низкой производительности разорялось. Огромное количество таких хозяйств (7 миллионов крепостных крестьян) были заложены за долги в государственных ссудных организациях, то есть висели на шее у государства. Однако государство было согласно терпеть убытки, но пока воздерживалось от решительных шагов.

При Николае I не было бунтов, подобных Пугачевскому, однако слухи и ожидания скорейшего освобождения крепостных вызывали постоянные волнения в крестьянской среде.

Таким образом, верховная власть последовательно придерживалась идеологии Восточного политического мифа, и монархическая система управления Россией не подвергалась никакому сомнению. Однако давление Западной идеологии уже давно чувствовалось в русском государстве. Запад влиял на Россию не только из Европы, но словно бы рождался здесь же на бескрайних русских просторах.

Борьбу за идею свободы, абсолютно враждебной восточной идеологии православной монархии, в Россию принесли Радищев и декабристы. Дело их продолжил Герцен.

Герцен был русский человек с выраженной западной ментальностью. Его отец был высокородным дворянином, дальним родственником царской семьи. Путешествуя по Европе, он познакомился с дочерью мелкого чиновника из Вюртемберга, которую привез в Россию. От этого брака родился сын Александр.

Александр Герцен был талантливейшим и крайне разносторонним человеком. Тем не менее, художественная проза, вышедшая из под его пера, не относится к высокой классике русской литературы. Даже во времена господства коммунистической идеологии в России революционные тексты Герцена за классику никогда не выдавалась, как случилось это, например, с его последователем Чернышевским. Однако именно Герцен, пожалуй, первым в русской художественной литературе создал острейший и крайне болезненный образ человека-раба в его глубочайшем и тягостном психологическом противоречии. Это был образ крепостной актрисы, созданный им в повести «Сорока-воровка», образ женщины, на сцене играющей свободного, наделенного властью и красотой человека, в жизни же оказывающейся рабыней, телом принадлежащей своему хозяину. Лишь только Грибоедов раньше Герцена в своем обличительном монологе из «Горя от ума» – «А судьи кто?» – коснулся этой темы.

Крепостная актриса– образ крайне неприятный для общественной морали Российского государства. Впоследствии, уже при коммунистическом режиме, Герцен, несмотря на хвалебные слова в его адрес В. И. Ленина, явно недолюбливался властями, именно за свою радикальную идею свободы и явное диссидентство, которое больше не было нужно Советскому государству.

После ссылки за антиправительственную деятельность в 1847 году, Герцен покидает Россию и уезжает сначала во Францию, где ведет политическую леворадикальную деятельность, а затем, после трагической смерти матери, одного из сыновей и жены, направляется в Англию. Здесь он издает свой знаменитый журнал «Колокол».

«Колокол» пользовался в России огромным успехом. Это был первый регулярный печатный орган, направленный против российского самодержавия. Издание отличалась знанием дела, искренностью и язвительным красноречием. По тайным каналам «Колокол» проникал в Россию и распространялся настолько широко, что регулярно читался высшими должностными лицами государства, в том числе и самим императором.

Герцен использовал обширную информацию о различных преступлениях российской бюрократии, поступавшую к нему из конспиративных писем и устных сообщений и обнародовал наиболее характерные случаи взяточничества, судебной несправедливости, деспотизма и казнокрадства должностных лиц. «Колокол» называл имена и предоставлял документальные доказательства. Русские путешественники специально приезжали в Лондон, чтобы встретиться с загадочным лидером сопротивления царю. Среди многочисленных посетителей, являвшихся к Герцену из любопытства, или чтобы пожать ему руку и выразить чувство симпатии и восхищения, бывали даже высшие государственные чиновники и генералы.

После смерти Николая I Герцен публикует обращение к новому императору с призывом освободить крестьян и начать широкие радикальные реформы. Его очередная статья, адресованная Александру II, уже после того как в 1858 г. были сделаны первые шаги в реформе по освобождению крестьян, заканчивался словами «Ты победил, Галилеянин!»

В дальнейшем принцип свободы, пропагандировавшийся Герценом, взошел на богатой русской ниве мощнейшим революционным движением. Однако одной идеи свободы для формирования новой, нарождающейся в России коммунистической религии было не достаточно. Великую книгу Бытия для этой религии написал Карл Маркс.

Первый том «Капитала» вышел в свет в Гамбурге в 1867 году. Последний, четвертый, том был опубликован Каутским уже после смерти Маркса в 1902. По признанию самого Маркса, он принес в жертву своей гигантской работе свое здоровье, счастье и семью. Владимир Ильич Ленин с несвойственной ему трогательностью и даже сентиментальностью писал о смерти Маркса в своем очерке «Карл Маркс» – «14 марта 1883 года Карл Маркс тихо заснул навеки в своем кресле».

Однако для возникновения новой религии и этого было мало. Религиозное учение, – это эсхатологическая история, которой нужен конец– достижение рая, прописанное не наукообразными, а оттого мертвыми экономическими терминами, но живыми словами и живыми образами, понятными не только экономисту или политику, но и простому, живому реальному человека. Эту работу для русского коммунизма сделал Чернышевский.

Николай Гаврилович Чернышевский (1828–1889) был яростным противником самодержавия и как мог добивался его свержения. За свою публицистическую антиправительственную деятельность в журнале «Современник» и за призывы к крестьянскому бунту, по личному распоряжению Александра II Чернышевский был посажен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Сенат приговорил его к четырнадцати годам каторжных работ и пожизненному поселению в Сибири. Александр II утвердил решение сената, при этом весьма лицемерно снизил каторжный срок вдвое, хотя впоследствии Чернышевский пробыл в заключении двадцать лет. В тюремной камере Петропавловской крепости он начал писать свой знаменитый роман «Что делать», самим своим названием относящийся к традиционным главным и вечным вопросам русской жизни.

В литературном отношении, по определению современников и потомков роман «Что делать», бездарен. Тем не менее, в советские времена он входил в школьную программу и изучался вместе с высокой русской литературной классикой. Его чтение вызывало тоску и скуку. Советские литературоведы, как могли, защищали роман, но говорили не о его литературных достоинствах, а лишь о непонимании «Что делать» людьми, чуждыми коммунистической идеологии. Что во многом действительно так. В конце девятнадцатого века этот весьма сомнительный литературный текст оказал на историю России колоссальное влияние.

Чернышевский написал первую русскую утопию. Он воспроизвел будущее Человека труда. И будущее это было светлым. В четвертом сне Веры Павловны, которой, как и положено пророкам, будущее являлось во сне, Чернышевский писал– «По этим нивам рассеяны группы людей… почти все поют; но какой работой они заняты? Ах, это они убирают хлеб. Как быстро у них идет работа».

В последствии этот образ поющего крестьянина оживет на экранах первых советских кинофильмов. Эти опереточные крестьяне явятся в полуголодную страну, словно из другой, несуществующей, кукольной жизни. Театральный крестьянский колхоз будет напоминать труппу крепостных артистов выряженных в графские одежды. Эти крестьяне так и останутся на кинопленке, но никогда не сойдут с белой простыни экранов кинотеатров в реальную советскую жизнь. Их бесхитростные простые истории очень быстро выйдут из моды. Они не настоящие люди, но манекены, обслуживающие марксову Машину. Однако свой роман Чернышевский писал в XIX веке, когда только началось освобождение крестьян от крепостного рабства. В те времена революционерам очень хотелось верить, что светлое крестьянское завтра наступит совсем скоро.

Владимир Ильич Ленин был одним из таких верующих людей. Жена Ленина, Надежда Крупская, вспоминала, как вождь мирового пролетариата читал Чернышевского: «Я была удивлена, как внимательно он читал этот роман и какие тончайшие штрихи, которые есть в этом романе, он отметил. Впрочем он любил весь облик Чернышевского».

В истории сохранились гневные слова Ленина, сказанные в Женеве в 1904 году по поводу романа «Что делать» во время спора с меньшевиком Валентиновым: «Отдаете ли вы себе отчет, что говорите?… Я заявляю, недопустимо называть примитивным и бездарным «Что делать?». Под его влиянием сотни людей делались революционерами. Могло ли это быть, если бы Чернышевский писал бездарно и примитивно? Он, например, увлек моего брата (брат Ленина был казнен за попытку покушения на царя), он увлек и меня. Он меня всего глубоко перепахал». (История русской литературы 19 века. М., 1974).

Чернышевский вселил новую веру во множество русских людей. Эта вера, опираясь на экономическую идеологию Маркса, идею свободы Герцена и образы самого Чернышевского, родила новую религию. Религия, подобно пожару, стала быстро распространяться по огромной стране и через полвека полностью поглотила ее.

Говоря о зародившейся новой материалистической коммунистической религии, очень хочется к слову «религия» добавить приставку «псевдо». Здравый смысл восстает против слова «религия» применительно к коммунистической идеологии. Ведь для самих коммунистов слово «религия» считалось ругательством. Однако коммунистические идеологи уже после революции 1917 г. развивали свою идею по всем канонам религиозного церковного строительства.

Русскими коммунистами после революции был создан культ главного Божества– верховного Правителя. Человеческая история в изложении коммунистов, как и во всех религиозных Писаниях, приобрела эсхатологический характер и получила светлое райское завершение– коммунизм. В коммунистической стране был создан свой собственный иконописный канон (соцреализм), лишь в рамках которого можно было изображать святых вождей. Жизнь советского человека была наполнена коммунистическими обрядами и ритуалами, так же обязательными для выполнения, как обряды в любой другой религии. Коммунисты создали собственную инквизицию, зорко следившую за чистотой коммунистической идеи во всех областях человеческой жизни. Но самое главное – за свою идею коммунисты могли не только умереть, но могли и УБИТЬ. Миллионы людей погибли в борьбе за коммунистическую Идею или против нее. Коммунисты жили как истинно верующие люди во всем величии своей веры и ее же фанатическом ничтожестве.

Российская политическая власть в XIX в. остро чувствовала надвигающуюся угрозу и резко ужесточила политический сыск и цензуру. Однако естественные процессы нарастающего кризиса господствующей монархической русской идеологии развивались своим естественным путем.

Превращение России Николаем I в жестко бюрократическое государство, построенное наподобие восточной деспотической империи, начало ослаблять страну. Политическое «смещение на Восток» всегда исторически вело Россию к военной слабости. Восток всегда традиционно терпел поражения от армий Запада. Эта закономерность постепенно проявилась и в России. На Востоке Россия еще одерживала победы, на Западе начала терпеть поражения.

Войны России со своими восточными соседями– с Персией в 1826–1828 годах и с Турцией в 1828–1829 годах были победоносными и принесли новые восточные территории в Закавказье и на Черном море. В 1831 году было подавлено восстание в Польше, где прочно обосновалась российская самодержавная власть. Эти военные победы утвердили русского царя в собственной силе и правоте. Россия стала расширять свое военное присутствие в Азии, приняв на себя военнополитический контроль над Турцией.

Такое же давление Россия пыталась осуществлять и в Европе. Взяв на себя функции международного жандарма, она пыталась препятствовать нарастающим национально-освободительным, а подчас и революционным движениям на европейском континенте. В 1849 году русские войска, исходя из представлений российского императора о незыблемом миропорядке, на территории Австрийского государства подавили восстание венгров. Николай I резко выступал против любых европейских правительств, возникших в результате революционных переворотов. Россия по идеологическим соображениям не признала законность пришедшего к власти во Франции Наполеона III. Европа чувствовала в русском императоре врага демократических изменений и пыталась противодействовать расширению русского влияния.

Поводом к очередной войне России с Западом стал конфликт в Палестине. Турецкий султан, под чьим управлением находились святые христианские земли, передал ключи от Вифлиемского храма от православных католикам. Николай I потребовал вернуть ключи назад православной церкви. Султан отказался выполнить распоряжение русского царя. Тогда в ответ русские войска заняли принадлежащие туркам княжества Молдавию и Валахию «в залог, доколе Турция не удовлетворит справедливым требованиям России». Осенью 1853 года Турция, заручившись поддержкой европейских стран, объявила России войну, а флот Англии и Франции, угрожая России, появился на Босфоре. Русские корабли на Черном море под командованием адмирала Нахимова уничтожили в Синопской бухте турецкий флот. Тогда в Черное море вышли англичане и французы. Почувствовав опасность, русские стали готовиться к обороне. Одновременно России нужно было держать войска против Австрии и Пруссии, которые угрожали на Дунае. Затем конфликт распространился уже на Балтийское море, где английские и французские корабли вышли к Кронштадту. Однако местом главного противостояния России с Западом был Крым. Англичане и французы осадили Севастополь. Обороной города руководили адмиралы Нахимов, Корнилов и Истомин.

Огромной трагедией для русского командования было затопление флота в севастопольской бухте, чтобы блокировать подход к городу вражеских кораблей. Героическая осада Севастополя продолжалась 350 дней. За это время погибло все высшее военное руководство оборонявшегося гарнизона. После того, как оборонительные укрепления были разрушены, русские войска отошли на север. Обескровленный в боях противник не преследовал отступавшую русскую армию.

Во время этой осады 18 февраля 1855 года в Санкт– Петербурге скончался русский император Николай I, оставив свое государство побежденным и униженным.

Александр II, в отличие от своего отца, был человеком либеральных и во многом прозападных взглядов. Он получил прекрасное образование, знаменитый Михаил Михайлович Сперанский, готовивший крестьянскую освободительную реформу еще с его дядей Александром I, вел с ним занятия по русскому законодательству.

Первым политическим шагом Александра II было заключение мира с Турцией и ее западными союзниками. Согласно мирному договору 1856 года России был возвращен Севастополь, но она потеряла право держать свой флот в Черном море. Кроме того, Россия потеряла право покровительства и защиты христианских подданных Турции. Это право передавалось теперь европейским странам.

О заключении мира Александр II уведомил народ специальным манифестом, в котором утверждался лозунг обновления России: «Да утверждается и совершенствуется ее внутреннее благоустройство; правда и милость да царствуют в судах ее; да развивается повсюду и с новую силою стремление к просвещению и всякой полезной деятельности». Через четыре года после манифеста, в 1861 году, крестьяне Российской империи были освобождены от крепостного права.