Текст книги "Против часовой стрелки"

Изначально на этой машине сигнализации не стояло. Нам её поставили в лагере под Читой, за то, что мы уничтожили банду каннибалов, терроризировавшую всю округу.

Я перехватил «Вал». Машинально проверил магазины в задних карманах. Шестьдесят патронов. Больше не потребуется. Это в фильмах, показывали, будто стрельба идёт бесконечно. Противники высовываются и палят, и палят, и палят, и палят друг в друга. Главный герой с героиней при этом успевают поцеловаться, послушать любимую песню, пересчитать деньги в кармане, а в особо редких шедеврах пожениться. Ничего подобного не бывает. Или ты убиваешь, или убивают тебя. При этом чем больше и бездумнее ты палишь, тем больше шансов у тебя сдохнуть. Действия должны быть чёткими и точными. Молниеносными. Вначале выстрелил, потом думаешь. А лучше вовсе не думать. Оружие и мыслительные процессы – вещи плохо совместимые, иначе оружия вообще бы не существовало.

Командовать, как пойдём, нет смысла. У нас сложившаяся со времён зачисток тактика: я впереди, жена прикрывает тылы. Вообще не хватает нам третьего члена команды. Сейчас бы неплохо кого-нибудь оставить около вездехода, чтобы обеспечить безопасный отход. Но за все семь лет мы не встретили ни одного достойного претендента. К сожалению, самая большая опасность после судного дня стала исходить как раз от выживших людей. От изменённых ждёшь только одного. Общаясь с человеком, всегда надеешься, что он Человек. А он просто ставит свои интересы выше твоих.

Пыль на ступенях скрипела под берцами. На первом этаже двери закрыты. И подпёрты небольшими бетонными плитами. Хорошо, что не тратил времени на пробежку вокруг дома и не пытался забраться в окно. Изменённых, кстати, такая преграда не остановит, но обмануть способна. Попади они через окна, потолкают двери да уйдут. Металлическая подъездная – закрыта, опять же подёргают и уйдут. А на вторые этажи без причины не полезут. На первый взгляд – хорошо устроились. Минус в том, что требуется сидеть как мыши. А если учесть, что централизованное водо– и теплоснабжение, а также водоотведение в этом городе функционировали семь лет назад, то вообще не понятно, как и зачем жить в этой бетонной коробке. Что пить? Чем питаться?

Возле почтовых ящиков лежали кости. Много. Плохой знак. Ира поморщилась. Пахло и вправду отвратно. Видимо сюда ещё и потроха выбрасывали. Двери второго этажа забаррикадированы плитами. Открыта шахта лифта. Кабина осталась на первом, а в крыше пробита дыра.

– Сзади! – я припал на колено, взяв на прицел пролёт наверх и лифтовую шахту. Ира приставными шажками спустилась вниз.

– Чисто, – услышал её голос.

Двинулись дальше. Третий этаж. Отсюда раздался крик. Двери не подпёрты. Бессмысленно. Просто так на верхние этажи изменённые не полезут. А если полезут, то двери, подпёртые плитами им не преграда. Выбьют одним ударом. Видели мы в Пуатье, как группа изменённых штурмовала дом с засевшими там людьми. Страшно, если честно. Ты сопротивляешься, живёшь, дышишь… Но ты уже труп. Против толпы изменённых выстоит лишь военизированная группа людей с пулемётами и огнемётами. И то, кстати, не факт. Были мы на развалинах лагеря под Ереваном. На первый взгляд даже армией не взять. Однако в то, что этот военизированный «амбар» разгромили изменённые, сомневаться не приходилось.

Как ступил на площадку, то увидел его. В одной из квартир, в кресле напротив двери, сидел парень. На вид – мой ровесник. В руках АК-12 с оптикой. Направлен мне в грудь. Синие спортивки, кроссовки, посеревшая майка. Замусоленные волосы прикрывают глаза. Автомат слегка подрагивает. Пусть думает, что держит меня на мушке. Многие погибли от самоуверенности.

– Я её убью, если вы не уйдёте, – произнёс он намеренно холодным, как айсберг, голосом.

Жена благоразумно осталась в пролёте, не показываясь на глаза.

– Слушай, а в чём дело? – я просто тянул время, пытаясь понять, что вообще происходит.

– Уходите, – неожиданно резко взвизгнул парень. – Или я стреляю!

Он неуклюже потряс оружием. В этот момент я и увидел, что автомат стоит на затворной задержке. Опустив «Вал» стволом вниз, вошёл в квартиру.

– Стой падла! – вскочил парень. Включить крутого перца у него не получилось. Мгновенным движением я впечатал приклад «Вала» в его челюсть, выбил передние зубы. Завалившись на спину, он захаркал кровью.

В квартире воняло. Испражнениями, грязным телом, тухлым мясом.

– Где она? – навёл оружие на парня.

Его чёрные глаза блестели из-под волос. Верхняя губа разбита, сильно кровоточит. По выражению лица видно: хочет что-то предпринять, но боится.

Ира скользнула внутрь. Не теряя бдительности, прошлась по комнатам.

– Нашла! – услышал её голос из недр жилища.

Хозяин квартиры злобно посмотрел в ту сторону.

– Малейшее движение и нажимаю спуск, – пообещал я, за что получил полный ненависти взгляд. Всё говорило о том, что сумасшедший похитил девушку и держит в плену. Попадали мы в подобную ситуацию. В Стерлитамаке. Какой-то псих насиловал и держал в неволе четверых женщин. Постепенно их обновлял, скармливая надоевшую остальным «жёнам».

Через минуту появилась Ира. Она вела под руку девушку лет семнадцати. Крайне худая, босиком, в джинсах и растянутом свитере не по размеру, со спутанными волосами. При этом видно, что отмой её и одень – писаная красавица. Красота её чуть и не сгубила.

– У неё озноб, – Ира закинула автомат за спину и обхватила еле державшуюся на ногах девушку.

– Девяносто семь… – пробормотала пленница. – Отец…

– В машину! – скомандовал я.

Что делать с парнем? Честно, не знаю. Лично мне он вреда не причинил, но и отпускать таких нельзя.

– Да брось ты его! – поняла жена мои сомнения. – Мы здесь столько шума наделали… а он без патронов.

Так и сделаем. Направив на него оружие, потихоньку вышел из квартиры. Спускаясь, контролировал и нижний и верхний пролёт. Парень решил не испытывать судьбу. Да и что он мог сделать? Девушка с трудом переставляла ноги и постоянно бормотала цифры. Наконец я догадался, что это частота. А слово «отец» вселяло надежду, что мы от неё скоро избавимся. В нашей дороге к центру Москвы, она будет лишь обузой.

На улице чисто. Видимо и вправду жили здесь и не тужили, даже без патронов, потому что поблизости нет изменённых. Но грохота мы наделали прилично. Даже если не появятся бывшие люди, то какая-нибудь живность мутировавшая, всё равно должна заглянуть, проверить, кто шумел.

Погрузились в КамАЗ. Ира принялась хлопотать над больной, а я отъехал по Михайловской улице чуть дальше в сторону центра. Включил рацию. Нашёл нужную частоту. Несколько секунд сидел и думал, что сказать. По опыту знаю, что лучше всего включать олуха и профана. Тем более если это закрытая частота.

– Эй! Ау! Есть здесь кто? – немного подождал и добавил. – Ку-ку, ёпта!

– Что там у тебя за лингвистические упражнения?! – Ира даже не поленилась заглянуть в кабину.

– Частота, о которой она бормочет, – сказал я. – Молчат.

– И я бы молчала. Давай, серьёзней будь.

Она скрылась в кунге. Девушка вновь залепетала, заметалась в горячке. У нас есть антибиотики, но мало. У нас вообще с лекарствами не густо – не болеем как-то, так уж случилось. Может поэтому и остались людьми – иммунитет, как стальной.

– Нашли девушку, – нажал тангенту. – Рост метр шестьдесят, худощавая, одета в джинсы и свитер. Волосы русые, ниже плеч. На вид лет семнадцать. В плохом состоянии – очень высокая температура. Была в плену у какого-то спятившего парня. Бормочет про эту частоту и отца. Если что-то известно, прошу, отзовитесь.

Переключил рацию в режим приёма. В ту же секунду она ожила.

– Кто вы? Она жива? Приём.

– Приём. Она жива, но у неё высокая температура. Ей срочно требуется медицинская помощь. Приём.

– Кто вы и где находитесь? Приём.

– На Михайловской улице. КамАЗ. Стоим посреди дороги на трамвайных путях. Хотите её спасти – не тяните. Мы не врачи. Приём.

– Выдвигаемся, – раздался другой голос, сухой и властный. – Если это какая-то ловушка или подстава, то лучше не тратьте моё время и свою жизнь.

– Я могу её просто высадить на асфальт, – вдавил тангенту. – Приезжай и забирай. Наверно так и сделаю, раз ты мне тут угрозы кидаешь.

– Я её отец, – раздался из рации тот же голос, но с другими интонациями. – Прошу не делайте этого. Если вы и вправду её нашли, то я отплачу. Обязательно! Дождитесь, пожалуйста! Уже вылетаю! Приём.

– Приём, – усмехнулся я. – Дождёмся. Она в безопасности. Поспешите. Отбой.

Папа, родная кровь, воссоединение семьи… Так трогательно, но не в современном мире. В первую очередь я раскрыл башню. Расчехлил КОРД. Одну ленту зарядил. Вторую приготовил. Девушка, тем временем, дремала тревожным сном. Ира протирала её лоб холодной тряпочкой. На прикроватной тумбочке стоял пустой стакан, лежали таблетки.

Когда отец девушки сказал «Уже вылетаю», я подумал, что это образное выражение. Когда раздался далёкий шум, напрягся. Что-то он напоминал. Каково стало удивление, когда понял, что слышу вертолёт! Последний раз это чудо инженерной мысли я видел лет семь назад. После апокалипсиса никто не летал. Кто её отец?!

Взобравшись на башню, укрыл КОРД куском брезента. Опытный глаз догадается, что там припрятано, но это хотя бы не такой явный вызов. Те, кто сегодня летает на вертолёте, должны быть очень-очень хорошо подкованы с технической точки зрения. Выставлять против них пулемёт не безопасно для здоровья. К сожалению, сегодня действуют волчьи законы: кто сильнее, тот прав. Хотя, когда было по-иному? Изменился только цвет мишуры.

Со стороны МКАДа к нам быстро приближался военный вертолёт. Значит, живут на севере. Судя по скорости, с которой примчали – неподалёку. Вероятно, до сих пор промышляют мародёрством в столице. Те, кто цеплялся за Москву, всегда жили хорошо. Апокалипсис ничего не изменил.

– Папа! – неожиданно громко закричала девушка. На подсознательном уровне отреагировала на шум лопастей. Я спустился по лесенке, глянул на неё. Ира по-прежнему протирала её лоб тряпочкой. Задрала свитер и начала обтирать худое тело. Дела плохи.

Шум летающей машины приближался. Забравшись на башню, увидел, что гости совсем рядом. Они вначале пролетели на несколько сотен метров, затем вернулись. Сесть на дорогу им мешали трамвайные провода. Слева крохотный скверик с мутировавшими деревьями – там тоже не сесть. Вертолёт опустился максимально низко. На носу ЯкБ 12,7. Направлен в нашу сторону. Сразу видно, шутки шутить ребята не любят. Хорошо, что зачехлил КОРД. Открылась боковая дверь, на землю упал моток верёвки. Друг за другом спустились четверо хорошо экипированных мужчин. Все высокие, спортивные, мощные. Движения точны и молниеносны. Все в НАТОвских костюмах для спецопераций. Лица закрыты масками. Разгрузки забиты необходимыми в бою мелочами. У троих автоматно-гранатомётная «Гроза» с прицелами. У одного бесшумный вариант этого оружия. На бедре у каждого по кобуре с «Пустынным орлом». Такой отряд, если сработались и слаженно действует, зачистит любую территорию от любого количества изменённых. С вероятностью в девяносто девять процентов зарабатывают хлеб тем, что достают из бывшей столицы под заказ различные вещи. Вертолёт продолжал висеть, пилоту профессионализма не занимать. Башню я закрыл, но не задраивал. Сразу стало тихо. Броня она и есть броня. Помню, под Нальчиком спали, а на улице верещали мутировавшие еноты. В прошлом, милые создания. Эволюция мало их изменила внешне. Зато наделила таким голосом, что невозможно спать, когда эти визжащие твари где-то поблизости. Хочется выйти и перестрелять их. И это будет крупной и последней в жизни ошибкой. В темноте их почти не видно, охотятся стаями. На утро от человека зачастую даже костей не остаётся. Еноты верещали, пытались нас выманить, но толстая броня КамАЗа глушила звуки. Утром мы себя чувствовали выспавшимися и отдохнувшими.

Четверо гостей проверили местность на предмет опасности. Затем прошли к водительской двери. Один из них дёрнул ручку. Конечно, размечтались! Я открыл боковую дверь кунга. Придётся рискнуть и пустить их внутрь. Ворвался грохот винтов. Ирине жестом показал, чтобы отошла в кухонную часть. Она меня поняла. Присела за посудным шкафчиком. «Абакан» сжала между колен. И не видно, и под рукой. «Вал» я держал стволом вниз. Двое из гостей забрались внутрь, остальные контролировали периметр.

– Где она? – спросил тот, у которого «Гроза» с глушителем.

Я молча кивнул на кровать. Второй гость заметил мою жену. Автоматы оба держали стволами вниз, но кто в современном мире может поручиться, за адекватность людей? Сколько раз нас пытались убить из-за КамАЗа – не перечесть. Собственно поэтому машина и на ходу. Кому нужна покорёженная техника?

Военный с бесшумной «Грозой» убрал автомат за спину. Подхватил девушку и понёс к выходу. Сопровождаемый тремя коллегами, дошёл к вертолёту. По верёвке сразу съехал ещё один человек. В маске, штурмовом костюме, но без оружия. Подхватил девушку, их затянули обратно.

Ира, тем временем, выбралась из укрытия, присела за кухонный столик.

Я собрался закрывать дверь, когда их главный (именно так окрестил человека с бесшумным автоматом) махнул рукой. Трусцой подбежал. Жестами показал, что на улице разговор бесполезен, тогда я пригласил его внутрь и захлопнул дверь, отсекая посторонний шум. Конечно, до конца грохот зависшего рядом вертолёта не приглушить, но разговаривать стало возможно.

– Большое тебе человеческое спасибо! – главный протянул руку в беспальцевой перчатке. После того, как я её пожал, стянул маску. Мужчина под пятьдесят, но великолепно сохранившийся. Видно, что со вредными привычками он и рядом не стоял, а спорт, наоборот, любил и уважал. – Она у меня единственная кровинка… Остальные… здесь остались. Может до сих пор где-то бродят. Там любовь была… пока этот ублюдок с катушек не съехал. Вот хотел я его пристрелить. Не дали. А он потом и украл мою Леночку. Поэтому теперь… помнишь, как в сказках? Что хочешь проси.

Я смотрел на этого довольного человека и думал, а что мне надо? Могу попросить помочь долететь в центр, но это наведёт тебя на ненужные вопросы. Да и вряд ли долетим. Собьют к едрене фене. Лучше землёю.

– Может, к нам на базу заглянете? – указал себе за спину. – Вы, как я догадываюсь, Ангелы жизни?

Я кивнул.

– Нам такие люди нужны. Присоединяйтесь! Живём мы хорошо, вам должно понравиться! Не захотите больше никуда уезжать!

– Да я вижу, что вы не тужите, – усмехнулся я. – Огромное спасибо за предложение, но у нас на столицу другие планы. Мы тут… – замялся на несколько мгновений.

– По музеям хотим пройтись, – подсказала супруга.

– По музеям пройтись?! – улыбнулся главный. – Ваше право. Но если что в Шереметьево езжайте. Там спросите Валерьевича. Меня там все знают.

– В аэропорту окопались? – поинтересовалась Ира.

Это и вправду странно, даже если предположить, что они ведут торговлю по воздуху с отдалёнными лагерями. Удержать аэропорт в современных условиях задача не из лёгких. Либо у них много людей, либо что-то придумали.

– Да, там, – кивнул Валерьевич. – Вам может помощь какая нужна? Добыть чего-то хотите? У нас назавтра запланирован рейд, можем подсобить!

– Нет, спасибо! – я немного устал от его попытки хоть как-то выразить нам благодарность. Настоящие добрые дела совершаются без надежды на вознаграждение. Иначе они становятся работой. – У нас была возможность помочь, и мы помогли. Всё! – развёл руками, давая понять, что разговор окончен.

– Странные вы люди, – посмотрел на меня Валерьевич широко раскрытыми глазами. – Правду о вас говорят. Ладно, как хотите. Если что-то понадобится – обращайтесь. Частоту знаете.

– Обязательно, – пообещала Ира.

Главный спрыгнул на землю. Махнул нам рукой и потрусил к вертолёту. Пилот, по-прежнему, держал машину над трамвайными проводами. Внизу остался лишь один боец – прикрывал отступление начальника, но при случае мог и вверх рвануть.

Наконец они улетели. Я раскрыл башню и несколько мгновений смотрел им вслед. Земля полна странностей. Чем больше человечество погружается в пучину анархии, тем больше странностей. Сейчас вообще странно встретить нормального человека.

Ира повела тяжёлую машину дальше. А я смотрел с башни, чтобы никто к нам даже не попытался приблизиться. Мир сильно изменился и, если честно, крайне удивлён тем, что нами пока захотел перекусить лишь один монстр.

На бульваре Матроса Железняка красовалась огромная карстовая воронка, поглотившая длинный участок пешеходной дорожки.

Чуть дальше, на тротуаре, стоял выгоревший БТР-80. Возле кирпичной высотки на углу с Большой Академической улицей, трамвайные рельсы вздыбились, словно в грунте прополз крот. Кстати, не удивлюсь, если так и было.

Когда проезжали мимо Большого Садового пруда, из воды высунулась огромная голова жабоподобного монстра. Кем он был в прошлой жизни? Кто теперь поймёт. Вполне вероятно, что в прошлом это маленькая и безобидная лягушечка. Теперь страшно представлять размеры этой твари. Причём в её хищных мыслях я ни капли не сомневался. Житель пруда двинулся по воде за нами. Несколько мгновений размышлял, потратить ли на него патроны или успеем уехать. Не успели. Тварь выпрыгнула из воды на дорогу перед нами. Её скорость удивляла и устрашала. Особенно учитывая габариты. Плотное тело метров пять в длину и столько же в ширину имело три пары лап. Задние с ластами, передние с огромными когтями. Центральная пара обладала противопоставленными большими пальцами, а значит, в теории, существо могло и хватать.

Тварь двинулась к нам. Вряд ли она смогла бы сделать что-то серьёзное, если учитывать, в какой броне мы сидели, но рисковать я не намерен. Отложил «Вал» и взялся за пулемёт. Растрачивать ленту на эту гадость не намеревался. Выпустил пять пуль по бывшей лягушке. Одна из них угодила твари в морду, выбила часть нижней челюсти. Брызнула мутная-мутная, фактически чёрная кровь. Жаба-переросток взвыла, как раненный Гризли, и рванулась к спасительной воде.

На углу улиц Прянишникова и Тимирязевской мы увидели странную тварь. Что-то похожее на мелкого динозавра пробежало из одних фиолетовых зарослей в другие. Напротив памятника Вильямсу стоял расстрелянный трамвай. Такое чувство, что на него израсходовали цинк патронов – ни одного живого места не осталось. Из главного входа в двухэтажное розовое здание торчали ноги в джинсах.

Чуть дальше мы объехали перевёрнутую фуру. Ира притормозила и вскоре вообще остановилась возле того места, где рельсы уходят с дороги.

Я соскользнул по тоненькой лесенке, пробрался через прорезиненное соединение в кабину.

– Не хочется мне дальше ехать, – произнесла супруга замогильным голосом.

Я говорил, что её чутьё не единожды нас выручало? Сейчас её интуиция тоже о чём-то нас предупреждала.

Огромные и разлапистые деревья с ярко-филетовой листвой в некоторых местах создавали над дорогой арку. В дебрях Тимирязевского парка мог поселиться кто угодно. И, если честно, я чувствовал, что за нами наблюдали. Нас ждали. Теперь следовало решить: возвращаться мимо твари из пруда, чтобы потом свернуть на Большую Академическую, или попытаться прорваться по Тимирязевской до конца. Первый вариант плох тем, что придётся ехать мимо лягушки-переростка, которая может попытаться отомстить, а второй тем, что можно нарваться на какое-нибудь создание в парке. Можно конечно и к Дмитровскому шоссе двинуть, но это глупо. Крупные транспортные узлы давно облюбовали или антисоциальные элементы (если такое словосочетание вообще имеет место в современном мире), или кто похуже – изменённые.

– Давай всё же попробуем, – Ира вглядывалась в даль, надеялась хоть что-то рассмотреть, но видела лишь фиолетовые листья, нависшие над дорогой. Возле обочины стояла красная припаркованная машина. От времени её цвет превратился в чёрно-бордовый, колёса спустили, но в остальном она выглядела нетронутой. Плохой знак.

Если за нами и следили, то однозначно не ожидали, что мы двинем вдоль больших посадок деревьев. Нормальные люди от таких мест старались держаться подальше. Но мы не нормальные. И цель у нас ненормальная.

– Закрой люк, – сказал я. Когда жена перебралась в кунг, занял водительское место. Поёрзал на сиденье. Пристегнулся. Дождался, когда хлопнула крышка и раздался щелчок.

– Люк задраен мой капитан! – раздался из кунга голос супруги. Через минуту она сидела на пассажирском месте.

– Пристегнись, – сказал я.

Щёлкнула застёжка ремня безопасности. Я опустил солнцезащитный козырёк, чтобы неожиданный лучик яркого солнца не спутал нам все планы.

– Поехали! – вдавил педаль газа в пол.

Теперь всё зависит от степени неожиданности. Чем быстрее мы проскочим, тем больше шансов выжить.