Текст книги "Российское обществоведение: становление, методология, кризис"

Вступление в ВТО: рациональность обоснования

Вопрос вступления РФ в ВТО несколько лет разделял сообщества обществоведов на два лагеря. Число нейтральных или колеблющихся было невелико. Это значит, что основания для раскола имели фундаментальный характер. Отношение к планам вступления в ВТО стало пробным камнем при размежевании общности. Определить, в какой пропорции она разделила общество и какова динамика изменения этой пропорции, весьма трудно.

Здесь мы не обсуждаем выгоды и потери от вступления России в ВТО, наш предмет – методологические установки той части обществоведов, которая убеждала общество и власть в том, что вступление в ВТО будет несомненным благом.

Противники вступления предсказывали столь тяжелые последствия этой акции для России, что эти предсказания были равноценны обвинению другой стороны в намерении совершить государственную измену. Отделаться классическим афоризмом “хотели как лучше, а получилось как всегда” не удастся. Само описание структуры этого конфликта достойно стать предметом исследовательского проекта.

Важной главой этого конфликта стал сравнительный анализ дискурса тех сообществ, которые заняли противоположные позиции, их когнитивной основы. Это уже история, но поучительная. На наш взгляд, когнитивная структура пропагандистов вступления в ВТО является вырожденной – настолько, что она не соответствует нормам рациональности. В понятийном аппарате, которым пользуются сторонники вступления в ВТО, изобилуют туманные, неопределимые термины (типа «интеграция в мировую экономику»). Часто они просто неприложимы к реальности России (говорится о необходимости продвижения отечественных товаров на мировой рынок, в то время как они явно вытесняются с внутреннего рынка и рынка СНГ). Строгие понятия нередко подменяются метафорами, обычно неадекватными. Количественная мера практически отсутствует (никогда не говорилось, сколько и каких товаров Россия может дополнительно «продвинуть на мировой рынок» и какова от этого будет выгода). Не формулируются постулаты, допущения и гипотезы. Нет связного массива фактов для аргументации, многие тезисы прямо противоречат эмпирическим данным.

Не названы ограничения, в рамках которых будет вынуждена действовать Россия при вступлении в ВТО, трудно найти перечень индикаторов, по которым реформаторы собираются следить за ходом процесса, и тем более нет никаких указаний на то, каким образом эти индикаторы связаны с латентными величинами, которые они должны представлять. Наконец, скандальным являлся демонстративный уход от формулировки критериев, по которым реформаторы будут судить об успехе или провале всей программы. Вся конструкция настолько туманна, что в ней отсутствует даже самый простой вывод в виде ответа на примитивный вопрос: зачем РФ вступать в ВТО? Разве Китай перестанет покупать у России нефть, а Германия газ, если Россия уклонится от вступления в ВТО?

В целом интеллектуальная основа, на которой стоит утверждение о пользе вступления в ВТО, напоминает ту, что была построена для обоснования приватизации 1992–1994 гг. Но тогда ее манипулятивный характер не вызывал такого возмущения, потому что общество переживало «время гибели богов», так что приватизация была лишь элементом общей катастрофы. В 2011 г. мы проходили период относительной стабильности, все берется на учет и запоминается.

Напротив, противники вступления в ВТО использовали простые, однозначно трактуемые понятия, опирались на эмпирическую базу опыта мировой капиталистической системы «центр – периферия». Система периферийного капитализма изучена настолько, что знание о ней во многих аспектах достигло уровня теории, модели которой, в отличие от неолиберальных концепций, включают в себя важные черты реальности как центра, так и периферии.

Противники вступления в ВТО сформулировали небольшое число важнейших («ядерных») постулатов, а также создали защитный пояс тезисов второго эшелона. Их аргументы вполне определенны, и логика прозрачна. Хотя по ряду вопросов разные авторы имеют отличные точки зрения, в целом логика отрицания была внутренне непротиворечива. Когнитивная структура этой позиции была целостной, достаточно полной и способной к развитию. По каждому важному тезису можно быстро найти массу эмпирических данных – просто взяв базу данных «Dissertation Abstracts», содержащую рефераты диссертаций, защищенных в США и частично Западной Европе, и привлечь результаты исследований по конкретным вопросам.

По своим свойствам когнитивная структура противников вступления РФ в ВТО – это нормальная структура, отвечающая требованиям научной рациональности. Конечно, в оппозиционной прессе эта позиция излагалась эмоционально, но она без труда могла быть выражена в совершенно бесстрастных терминах, без всякой апелляции к моральным ценностям[29]29
  Эмоциональный накал выступлений против вступления в ВТО был вызван тем, что в СМИ эта позиция была представлена в ничтожной пропорции, по сравнению с позицией «либералов». Кроме того, авторам трудно было мириться с тем, что их сообщения демонстративно игнорировались противной стороной.


[Закрыть].

Сильнейшей стороной в тактике противников вступления в ВТО являлось проведение в ряде отраслей анализа («штабных игр»), в ходе которого были изучены, с реальными данными, последствия приложения норм ВТО к этим отраслям[30]30
  Анализ был выполнен для семи ведущих отраслей российской экономики, а именно черной металлургии, алюминиевой, авиа– и автомобильной промышленности, химической промышленности, сельского хозяйства, банковского дела и страхования.


[Закрыть]. Ни один добросовестный специалист, каким бы энтузиастом ВТО он ни был, не должен был игнорировать результатов этих исследований. Они были представлены на слушаниях в Госдуме и опубликованы в виде доклада Российского национального комитета Международной торговой палаты совместно с отраслевыми союзами и ассоциациями и Российской академией наук.

Вот, например, выдержка из выводов такого анализа, проведенного в промышленности гражданского авиастроения: «Российская авиационная промышленность, несмотря на глубокий кризис, сохраняет потенциал развития… Перспективы вывода из кризиса связаны с многоаспектной государственной поддержкой. Отечественный авиапром в силу принадлежности к оборонно-промышленному комплексу, высокой степени государственного участия и общего критического положения в отрасли не готов к функционированию в условиях ВТО… В целом вступление в ВТО чревато потерей для России национальной авиапромышленности, причем не только ее гражданской части, но, в значительной степени, и военной» [98].

Как можно не замечать таких выводов и делать вид, что «отечественные товаропроизводители» поддерживают идею вступления в ВТО! Можно было бы вести со сторонниками вступления в ВТО разумный диалог, если бы они сказали: «Да, нам не нужна авиастроительная промышленность». Об этом можно спорить. Или бы они сказали: «При вступлении в ВТО отечественная авиастроительная промышленность не пострадает». Об этом тоже можно спорить. Но они просто молчали!

Парадоксально, но позиция противников вступления России в ВТО согласуется с представлениями западных ученых – тех, кто как раз и проектировал ВТО. Напротив, энтузиасты ВТО ссылались на идеологические заявления западных политиков и замалчивали суждения ученых. В 1995 г., после Уругвайского раунда, видные проектировщики ВТО дали подробное толкование, каждый в своей области, тех выгод и потерь, которые понесут страны с разной структурой экономики от вступления в ВТО. Из этих докладов почти с очевидностью следовало, что кому-кому, а России пока не следовало вступать в ВТО. Выгоды от этого она может получить только как страна периферийного капитализма, которая добровольно откажется от обладания собственным научно-техническим потенциалом и от производства наукоемкой продукции. Но разве в российском сообществе обществоведов этот вопрос обсуждался?

Позже это объяснение повторили эксперты в докладах Давосского форума, тоже очень толково. Те вообще не оставляли России места в международном разделении труда по схеме ВТО, кроме как места поставщика сырья. Издержки промышленного производства в Азии ниже, НИОКР полностью забирают себе США и Западная Европа. В туманных высказываниях сторонников вступления в ВТО, которые были завсегдатаями Давоса, ни разу не приходилось видеть хоть какого-то комментария по поводу этих расчетов западных экспертов.

Надо сказать, что сам тип коммуникации с оппонентами, который приняли сторонники вступления в ВТО, выводил их доктрину за рамки рационального дискурса. Они принципиально не реагировали ни на какие тезисы и аргументы оппонентов – не соглашались с ними, но и не оспаривали. Просто не упоминали.

Более того, была произведена подмена предмета спора. Агитаторы за вступление в ВТО делали упор на торговых аспектах экономики. Это заблуждение. Сторонники вступления в ВТО говорят исключительно о балансе выгод и потерь для России в торговой сфере, а центр тяжести проблемы не в этом! ВТО – один из главных инструментов глобализации. Участие в ВТО снизит или полностью устранит барьеры, защищающие хозяйство России от мирового рынка – в момент, когда наше хозяйство больно, а большинство производств неконкурентоспособны.

При обсуждении потерь и выгод для России от вступления в ВТО должно было быть рассмотрено и оценено системное воздействие на хозяйство страны, а влияние на торговлю является всего лишь одним и далеко не главным элементом этого воздействия. И самое серьезное влияние на экономику России окажет выполнение т. н. «системных» условий вступления в ВТО. Они тщательно замалчивались. В результате «системные условия» не изучались даже в тех отраслях экономики, которые пострадают больше всего. Например, свободный доступ иностранных фирм на рынки России и уравнение их в правах с отечественными может нанести несравненно более тяжелый удар по экономике, чем снижение пошлин.

Условием ВТО является уравнивание внутренних и мировых цен на топливо и электроэнергию, а также транспортных тарифов. Ликвидация таможенных пошлин и квот на вывоз сырья повлечет за собой рост цен на энергоносители, что может парализовать не только возрождение промышленности, но и систему жизнеобеспечения населения (например, теплоснабжение). Издержки производства возросли бы уже потому, что только на отопление жилищ и помещений в России расходуется в среднем 4 тонны условного топлива на семью, а другие страны этих расходов не несут. При наших расстояниях повышение транспортных тарифов до мирового уровня тоже повредило бы производственную ткань страны.

Нормой ВТО, которая не подвергается обсуждению, является отказ государства от избирательной поддержки отдельных отраслей или предприятий посредством субсидий, дотаций, льготных цен, налогов и т. д. Такая поддержка государства позволяет отечественному производителю выдерживать конкуренцию более сильного зарубежного производителя, а условие ВТО тормозит развитие передовых отраслей производства. А значит, она утратила бы всякие шансы на выход из кризиса и восстановление народного хозяйства.

Любая страна, претендующая на статус независимой, вынуждена сохранять ядро современной производственной системы, даже если в коммерческом отношении ее ключевые отрасли неэффективны или даже убыточны. В этосе промышленников США есть такая аксиома: «Главные вещи делайте сами». Необходимость для страны и государства поддержки некоторых отраслей и предприятий вызвана не экономическими соображениями, а главными национальными интересами. Независимость страны есть категория более фундаментальная, нежели выгода отдельного производства. Подвергать ослабленное кризисом хозяйство удару конкуренции недопустимо.

Можем мы так отделить оборонное производство, которое государство имеет право поддерживать, от гражданского производства, поддерживать которое нормы ВТО запрещают? Нет, не можем – так уж исторически сложилось. Вот что писал авторитетный эксперт, бывший заместитель председателя Госкомитета РФ по оборонным вопросам В.В. Шлыков о том, почему ЦРУ не могло, даже затратив миллиарды долларов, установить реальную величину советского ВПК: «За пределами внимания американского аналитического сообщества и гигантского арсенала технических средств разведки осталась огромная “мертвая зона”, не увидев и не изучив которую, невозможно разобраться в особенностях функционирования советской экономики на различных этапах развития СССР. В этой “мертвой зоне” оказалась уникальная советская система мобилизационной подготовки страны к войне. Эта система, созданная Сталиным в конце 20-х – начале 30-х годов, оказалась настолько живучей, что её влияние и сейчас сказывается на развитии российской экономики сильнее, чем пресловутая “невидимая рука рынка” Адама Смита.

Чтобы понять эту систему, следует вспомнить, что рожденный в результате Первой мировой и Гражданской войн Советский Союз был готов с первых дней своего существования платить любую цену за свою военную безопасность… Начавшаяся в конце 20-х годов индустриализация с самых первых шагов осуществлялась таким образом, чтобы вся промышленность, без разделения на гражданскую и военную, была в состоянии перейти к выпуску вооружения по единому мобилизационному плану, тесно сопряженному с графиком мобилизационного развертывания Красной армии…

Советское руководство сделало ставку на оснащение Красной армии таким вооружением (прежде всего авиацией и бронетанковой техникой), производство которого базировалось бы на использовании двойных (дуальных) технологий, пригодных для выпуска как военной, так и гражданской продукции. Были построены огромные, самые современные для того времени тракторные и автомобильные заводы, а производимые на них тракторы и автомобили конструировались таким образом, чтобы их основные узлы и детали можно было использовать при выпуске танков и авиационной техники. Равным образом химические заводы и предприятия по выпуску удобрений ориентировались с самого начала на производство в случае необходимости взрывчатых и отравляющих веществ… Создание же чисто военных предприятий с резервированием мощностей на случай войны многие специалисты Госплана считали расточительным омертвлением капитала…

Сама система централизованного планирования и партийного контроля сверху донизу идеально соответствовала интеграции гражданской и военной промышленности и была прекрасной школой для руководства экономикой в условиях мобилизации. Повышению эффективности мобилизационной подготовки способствовали и регулярные учения по переводу экономики на военное положение… Именно созданная в 30-х годах система мобилизационной подготовки обеспечила победу СССР в годы Второй мировой войны…

После Второй мировой войны довоенная мобилизационная система, столь эффективно проявившая себя в годы войны, была воссоздана практически в неизменном виде. Многие военные предприятия вернулись к выпуску гражданской продукции, однако экономика в целом по-прежнему оставалась нацеленной на подготовку к войне…

Совершенно очевидно, что капитализм с его рыночной экономикой не мог, не отказываясь от своей сущности, создать и поддерживать в мирное время подобную систему мобилизационной готовности» [99].

Все это было известно производственникам. На слушаниях в Госдуме они говорили, что в любом изделии отечественного машиностроения эксперты ВТО обнаружат скрытую субсидию – или использован материал, разработанный по заказу государства для ВПК, или оборудование, закупленное для оборонного производства, но в «свободное время» используемое для гражданских целей. Обнаружение таких субсидий наказывается, согласно нормам ВТО, крупным штрафом независимо от их величины (которую к тому же невозможно вычислить, как показал опыт ЦРУ).

Кстати, США не подчиняются нормам ВТО, они оговорили для себя особый режим – главенство национального законодательства над нормами ВТО[31]31
  Представитель президента Клинтона заявил, что постановление ВТО, принятое против США из-за нарушения правил свободной торговли, не имеет значения и не причиняет беспокойства, так как «что-либо, что говорит или делает ВТО, не может заставить США изменить свои законы» [158, с. 117].


[Закрыть]. Наоборот, в Конституции РФ установлено главенство международных договоров над законами России.

Нормы ВТО означают прямое воздействие на научно-техническую деятельность в России. Дело не только в запрете государству поддерживать ту или иную наукоемкую отрасль (например, авиастроение) с помощью субсидий, но и в обязательствах страны-члена ВТО привести свое патентное законодательство в соответствие с соглашением ВТО об интеллектуальной собственности (ТРИПС). Оно позволяет принудительное лицензирование патента, если его держатель в течение трех – пяти лет не начал промышленного производства и экспорта продукта или если он производит его с завышенной, по сравнению с конкурентами, себестоимостью. Нынешние возможности быстрого внедрения результатов нашей отечественной науки сократились, и западные конкуренты смогут выпускать на рынок запатентованные в России продукты раньше наших товаропроизводителей. В этих условиях продолжится свертывание отечественных исследований и разработок.

Говоря попросту, выполнение норм ВТО в условиях кризисов невозможно. Важная сторона глобализации заключается в ослаблении национальных государств большинства стран, подчиняет суверенитет интересам инвесторов. В 1997 г. большая передовая статья в «Нью-Йорк таймс» имела заголовок: «США экспортируют свои рыночные ценности с помощью глобальных торговых соглашений». Речь шла о соглашении ВТО по телекоммуникациям. Как сказано в статье, это соглашение дает США «новый инструмент международной политики» – участники соглашения обязаны предоставить иностранным инвесторам права делать без ограничений капиталовложения в этой сфере [100, с. 105].

Вступление в ВТО – препятствие интеграции стран СНГ и укрепления Евразийского союза, т. к. не допускаются привилегированные отношения в области тарифов, пошлин и цен, особенно на сырье и энергоносители.

Хотя мы не оцениваем баланс выгод и потерь от ВТО, отметим, что через три года пребывания в ВТО директор Департамента содействия инвестициям и инновациям Торгово-промышленной палаты России А. Вялкин сообщил, что заметно усилилось расслоение экономики России на высокодоходные и малорентабельные сектора, не оправдываются надежды на увеличение доступа на международные рынки. Он сказал: «Фактически перекрыт доступ к передовым технологиям, катастрофически упали объемы прямых иностранных инвестиций, чрезвычайно затруднен доступ к дешевым финансовым ресурсам – а ведь это были главные цели нашего вступления в ВТО. Да и для простого российского потребителя членство в ВТО малозаметно: ожидаемого снижения розничных цен на импортные товары так и не произошло… Парадокс в том, что применяемые сегодня в отношении России ограничительные меры находятся в прямом противоречии с принципами ВТО, что позволяет говорить о том, что возможности членства в этой организации в ближайшей перспективе вряд ли обеспечат нам ожидаемые экономические преференции» [101].

Методологические изъяны когнитивной структуры постсоветского обществоведения

Ценностный нигилизм

Это изъян мировоззренческой матрицы, который при рассуждениях и объяснениях становится методологическим дефектом. Йохан Хейзинга говорил, что свобода государства от морали – величайшая опасность, угрожающая западной цивилизации, это «открытая рана на теле нашей культуры, через которую входит разрушение». Эта свобода была легитимирована для власти в период Возрождения нарождавшейся интеллигенцией. В Новое время эту функцию взяли на себя обществоведы и очень немногие ученые в естествознании.

Точнее, эта опасность возникла в ходе Реформации, которая изменила и картину мира (разрушение Космоса и десакрализация мира), и представления об этике и эффективности. Есть выражение: протестантизм «позволил власти эмансипироваться». Имеется в виду, что раньше церковь ограничивала свободу политической практики запретами христианской религии.

Лютер в полемике с католичеством сказал: «Светская власть может лишь ведать дела, постигаемые разумом, …посему люди от мира сего и могут быть в мирских делах гораздо искуснее, нежели люди духа. Язычники, например, оказались гораздо искуснее христиан, мирские дела они начали и окончили более счастливо и в более широких размерах, нежели божьи святые, как указывает и Христос (Луки 16.8): “Сыны века сего догадливее, в своем роде, сынов света”. Они лучше умели управлять мирскими делами, нежели ап. Павел и другие святые; вот почему римляне имели такие превосходные законы и право» (см. [102], с. 156).

Исторический опыт подтвердил вывод Аристотеля: справедливость – ценность высшего уровня. Она, по словам Ролса, так же важна в социальном порядке, как истина в науке или красота в эстетике: «Изящная и экономически выгодная теория должна быть отвергнута или пересмотрена, если она не соответствует истине; точно так же законы и учреждения, независимо от того, насколько они эффективны и хорошо организованы, должны быть изменены или отменены, если они несправедливы».

Невозможность «уловить» ценности научным методом – едва ли не важнейший вывод философии науки. Но поскольку наука завоевала очень высокий авторитет, все политические силы активно привлекают ученых для поддержки именно ценностных суждений. Перестройка в СССР дала для этого красноречивые свидетельства – тогда узурпация авторитета науки идеологами породила острый конфликт в среде интеллигенции, вплоть до распада профессиональных сообществ.

Проблемы политики не являются ценностно нейтpальными и не укладываются в фоpмализуемые модели, предлагаемые теориями. Подход к политическим проблемам без оглядки на нравственные ценности может иметь катастрофические последствия. Обществоведение не должно быть «слишком научным».

А. Бовин, бывший помощником и Брежнева, и Горбачева, в книге-манифесте «Иного не дано» (1988) высказал важную мысль: «Бесспорны некоторые методологические характеристики нового политического мышления, которые с очевидностью выявляют его тождественность с научным мышлением».

Но для мышления государственного деятеля «тождественность с научным мышлением» звучит как страшное обвинение. Научное мышление ориентировано на истину, оно автономно по отношению к этическим ценностям, а мышление политика должно быть неразрывно связано с проблемой выбора между добром и злом. Он исходит из знания о человеческих проблемах. К ним, как говорилось выше, нельзя подходить, отбросив этические ценности. Без них нельзя получить и достоверное знание о предмете.

В своем подслеповатом рационализме современные либералы нашей реформы сильно откатились от уровня диалектики либералов России начала ХХ в. Нынешний рационализм «репрессирует» почти все другие виды сознания, деформируя систему интеллектуального и духовного освоения реальности. Методолог науки П. Фейерабенд пишет: «Либеральные интеллектуалы являются также “рационалистами”, рассматривая рационализм (который для них совпадает с наукой) не как некоторую концепцию среди множества других, а как базис общества… Свобода обеспечена лишь тем, кто принял сторону рационалистской (т. е. научной) идеологии» [103].

Дж. Грей писал, что политические доводы зависят от обстоятельств, они не могут быть доказанными, как теорема: «Политические рассуждения являются формой практического умозаключения, и ни один шаг в них логически не следует из другого; намеки на это можно найти еще у Аристотеля. Политическое мышление обращается к концепции политической жизни как к сфере практических рассуждений, чья цель (telos) – это образ жизни (modus vivendi), а также к освященной авторитетом Гоббса концепции политики, понимаемой как сфера стремления к гражданскому миру, а не к истине» [104, с. 150].

В. Гейзенберг подчеркивает важную мысль: нигилизм может привести не только к рассыпанию общества, ценностный хаос преобразуется «странными» аттракторами в патологический порядок. Он писал: «Характерной чертой любого нигилистического направления является отсутствие твердой общей основы, которая направляла бы деятельность личности. В жизни отдельного человека это проявляется в том, что человек теряет инстинктивное чувство правильного и ложного, иллюзорного и реального. В жизни народов это приводит к странным явлениям, когда огромные силы, собранные для достижения определенной цели, неожиданно изменяют свое направление и в своем разрушительном действии приводят к результатам, совершенно противоположным поставленной цели. При этом люди бывают настолько ослеплены ненавистью, что они с цинизмом наблюдают за всем этим, равнодушно пожимая плечами» [105, с. 31].

Разрушительно этический нигилизм проявился в массивной лжи. Перестройка велась под лозунгом «Больше социализма! Больше социальной справедливости!». А в 2003 г. академик РАН А.Н. Яковлев признался: «Для пользы дела приходилось и отступать, и лукавить. Я сам грешен – лукавил не раз. Говорил про “обновление социализма”, а сам знал, к чему дело идет… Есть документальное свидетельство – моя записка Горбачеву, написанная в декабре 1985 г., т. е. в самом начале перестройки. В ней все расписано: альтернативные выборы, гласность, независимое судопроизводство, права человека, плюрализм форм собственности, интеграция со странами Запада… Михаил Сергеевич прочитал и сказал: рано. Мне кажется, он не думал, что с советским строем пора кончать» [106].

А.Н. Яковлев открыто сказал, что идеологам перестройки приходилось «лгать и лицемерить». Он пишет в своих мемуарах: «Обстановка диктовала лукавство. Приходилось о чем-то умалчивать, изворачиваться, но добиваться при этом целей, которые в “чистой” борьбе, скорее всего, закончились бы тюрьмой, лагерем, смертью, вечной славой или вечным проклятием. Конечно, нравственный конфликт здесь очевиден, но, увы, так было. Надо же кому-то и в огне побывать, и дерьмом умыться. Без этого в России реформы не проходят. … Скажи, например, тогда на высшем политическом уровне о гибельной милитаристской направленности индустриализации, об уродливой коллективизации, о разрушительной идеологии, о террористическом характере государства и партии. И что бы из этого получилось? Ничего путного, кроме очередного спектакля по “разоблачению” авторов подобных высказываний» [46, с. 35, 571].

Ну, обманули население – но как не стыдно обществоведам из этой партии до сих пор убеждать школьников и студентов, что в начале 1990-х гг. произошла «народная демократическая революция»!

Ложь, или неспособность признать и исправить свои ошибки, стала элементом дискурса элиты обществоведов перестройки и реформы. На передаче «Времена» В. Познера 25 января 2004 г. выступил А.Н. Яковлев, представленный как «действительный член РАН по Отделению экономики». Я сидел за столом напротив него. Он сказал по бумажке: «Фактически Ленин приостановил движение России. Если мы вспомним, историки это знают, при Столыпине Россия в два раза увеличила производство, урожай собирала Россия, равный совокупному урожаю Канады, США и Аргентины».

Идейная позиция А.Н. Яковлева – его личное дело. Однако, выступая как академик-экономист и представитель РАН, он не имел права прибегать к заведомой фальсификации. Экономические результаты реформы Столыпина изучены досконально. Если ученый решился оспорить эти результаты, он должен сначала сообщить прежние данные, принятые как научный факт, а потом изложить доводы в пользу своего открытия. Это – элементарная минимальная схема его заявления.

Научный факт, принятый российской статистикой и экономистами, таков. За 1906–1910 гг., по сравнению с 1901–1905 гг., посевные площади во всей России возросли всего на 4,8 %. За это время производство ржи уменьшилось на 9,9 %, пшеницы выросло на 0,1 %, овса – на 2,1 % и лишь ячменя выросло на 19,6 %. В 1911 г. были неурожай и голод. Самый высокий урожай зерновых до революции был собран в 1913 г.: урожай пшеницы в 1913 г. был в два раза выше, чем в 1911 г., и на 38,5 % выше, чем средний урожай за 1906–1911 гг.

В этом самом урожайном году было собрано зерна (в сумме по главным культурам: пшенице, ржи, ячменю, овсу и кукурузе): в России – 5,3 млрд пудов; в США – 6,4 млрд пудов; совокупный урожай США, Канады и Аргентины – 7,9 млрд пудов. Российская империя уступала даже одним США. А на душу населения в России в 1913 г. было собрано 30,3 пуда зерна, в США – 64,3 пуда, в Аргентине – 87,4 пуда, в Канаде – 121 пуд. На что рассчитывал академик?

По совокупности утверждений А.Н. Яковлева на той передаче пришлось обращаться с открытым письмом к президенту Российской академии наук [107]. На это письмо ответили. Президент РАН Ю.С. Осипов объяснил, что руководство не должно вмешиваться в научные споры, а если речь идет о прямом обмане, то нет «предмета для научного обсуждения». Из Отделения историко-филологических наук ответил член-корреспондент РАН В.А. Тишков: «Мы ценим деятельность академика А.Н. Яковлева как ученого… Но Ваш с ним спор – спор убеждений (заслуживает ли советский режим нравственного осуждения или нет?). Он находится вне науки, ибо речь идет о столкновении нравственных установок».

В действительности не было никаких споров – ни научных, ни относительно убеждений, ни нравственных установок. Речь в письме шла о другом – о системе норм и процедур в общественной науке, организованной в Российской академии наук. Из ответов руководства РАН видно, что система норм и процедур в этом сообществе ликвидирована и санкции за фальсификацию отменены. Это важное признание.

Каков главный смысл, который вкладывается в понятие ценностный нигилизм? Очевидно, что любой человек следует какой-то системе ценностей и что любая общность людей собрана на какой-то ценностной платформе. Даже метафора «изверги рода человеческого» в действительности представляет маргинальную общность людей, противопоставляющую себе все остальные общности, – она имеет свою, изуверскую шкалу ценностей. Думаю, что и Хейзинга, и Хайдеггер, и Ролс понимают ценностный нигилизм в сфере человеческих отношений как пренебрежение ценностями «иных» общностей – социальных, культурных, этнических[32]32
  Ограничиваемся сферой человеческих отношений потому, что трактовки нигилизма охватывают диапазоны разного масштаба. Некоторые включают трансцендентные, эзотерические, экологические и другие ценности.


[Закрыть].

В 1990-е гг. мы пережили со стороны элиты обществоведения всплеск этического нигилизма прежде всего в социальной и культурной сферах. Так, депутат и позже академик Н.П. Шмелев писал: «Мы обязаны внедрить во все сферы общественной жизни понимание того, что все, что экономически неэффективно, – безнравственно, и, наоборот, что эффективно – то нравственно» [108].

В этом суждении приоритет отдается ценности экономической эффективности с пренебрежением ценности социальной эффективности (социальной справедливости). У Н.П. Шмелева принятое в представлениях большинства соподчинение фундаментальных категорий – эффективности и нравственности — вывернуто наизнанку. Даже философы капитализма ХVIII в. предупреждали: «Совесть – выше выгоды!» Или то, что безнравственно, неэффективно. Потому-то они и смогли довольно быстро усмирить «дикий капитализм». А у нас дискриминация этики справедливости привела к глубокому кризису.

Именно этот этический нигилизм стал принципиальным дефектом той когнитивной структуры, на основе которой вырабатывалась доктрина реформ. Игнорирование реальной «карты» этических ценностей общества в целеполагании больших реформ выхолащивает их смысл, лишает легитимности. Постановка цели реформы всегда предваряется манифестами, выражающими этическое кредо ее интеллектуальных авторов. Они обязаны сказать людям, «что есть добро», «что есть зло» и «как примирить ценностные расхождения».