Текст книги "Кремлевский Сурок"

20

Из записок профессора Воронцова

«Из представленных мне доктором Фирсманом материалов совершенно явственно прослеживается главная задача «Русского проекта». Она предельно проста: добиться окончательного распада России на множество мелких самостоятельных территорий.

Я уже давно пытаюсь анализировать складывающуюся в нашей стране ситуацию за последние двадцать лет. И выводы весьма неутешительны.

К сожалению, нам не удалось избежать участи всех супердержав, которые сложились и существовали в истории за счет режима сильной власти. Или мощной единой политической идеологии. Этот исторический феномен уже неоднократно описывался разными авторами. В частности, о нем говорит один из самых ярых врагов России (что не делает его мнение менее важным, а, может быть, именно в силу этого даже более важным для нас) – бывший советник президента США по национальной безопасности поляк Збигнев Бжезинский. Он сравнивает нынешнюю Россию с некогда существовавшими империями: Великой Римской империей, Монгольской Золотой Ордой, Поднебесной империей династии Цинн, Британской империей периода ее колониального могущества. И делает весьма серьезный вывод: у России сегодня нет той стержневой опоры, на которой она в состоянии держаться. А, следовательно, распад ее неизбежен. И чем быстрее это произойдет, тем это будет лучше для всего мира. Но в первую очередь для жителей самой России.

Очень часто задумываюсь над этой на первый взгляд совершенно абсурдной мыслью. Пытаюсь понять, в чем же неправ этот хитрый поляк? Корректно ли подобное историческое сравнение и подобные исторические аналогии?

Но для этого необходимо все-таки понять, что может являться тем основополагающим стержнем, на базе которого будет крепиться фундамент единства России. Возможно ли сегодня в столь непростой исторической ситуации найти те самые связующие звенья, которые не позволят развалиться всей цепочке?

Видимо, такие цементирующие элементы есть.

В первую очередь, это единая сбалансированная экономическая система.

Но самое главное – это единая национальная идеология. Именно, национальная, а не политическая. Потому что политическая идеология всегда во главу угла ставит интересы конкретной группы людей, конкретного класса, конкретного клана. Единой политической идеологии для огромного государства не может быть по определению. Это полный абсурд. Весь ход мирового исторического развития это доказал неоднократно. Что касается идеологии национальной, то она не обязательно должна отражать интересы только одной национальности. Национальная – не от слова «национальность», а от слова «нация». Это явление более высокого порядка. Нация может объединять в себе представителей многих национальностей и народностей, населяющих территорию страны.

Когда-то Владимир Ульянов-Ленин писал о праве наций на самоопределение. Это утверждение – огромная ошибка и сильнейшее историческое заблуждение. Если внутри нации начинается расслоение и центробежные силы, она перестает быть нацией. Это уже просто некое временное объединение, которое при любой первой возможности распадется на тысячи мелких кусков.

Что же тогда способно сохранить нацию? Что лежит в самой ее основе?

Безусловно, это Национальная Идея. Причем, она может быть не единичной. Может существовать целый набор Национальных Идей.

Тогда возникает законный вопрос: что же такое Национальная Идея? Как она возникает? И как она воплощается?

Можно ли считать то, что предлагал Адольф Гитлер Национальной Идеей Германии? Или то, что пытался осуществить Наполеон Бонапарт для Франции?

Нет! Ибо, Национальная Идея – это целый комплекс мировоззренческих положений и реальных политических шагов, которые принимаются для того, чтобы народ, живущий в данном конкретном государстве, не просто обрел благополучие и достиг процветания. Но чтобы при этом он не потерял своего лица и облика человеческого.

Когда-то во имя Святой Христианской Церкви совершались походы к Гробу Господнему. Как тогда казалось, во имя блага человечества и ради спасения души человеческой уничтожались другие тела и души человеческие. Великая цель, облеченная в кровавые одежды святой инквизиции, моментально превратилась в жалкое уродство и величайшее преступление.

Национальная идея, замешанная на крови людей другой нации, непременно приведет к гибели тех, кто эту идею попытался претворить в жизнь.

Итак, какова же может быть сегодня Национальная Идея для России?

Мне думается, что одной из основных Национальных Идей для России может стать сохранение и воспитание подрастающего поколения в духе любви, уважения и понимания своей национальной истории, своих национальных традиций, своей национальной культуры. Наша история чрезвычайно непроста. Наша культура чрезвычайно многослойна. Наши традиции чрезвычайно самобытны. И именно в этом вся прелесть нашей Национальной Идеи. Россия может стать либо ярчайшим примером осуществления уникальной Национальной Идеи, либо ярчайшим примером самой страшной Национальной Трагедии.

Если подобная трагедия произойдет, то кто от нее выиграет? Думаю, что выигравших не будет вовсе! Даже те, кто сегодня делают ставку на развал России, в конечном итоге окажутся не просто глубоко разочарованы. Они погибнут вместе с нами.

И все-таки этот план сегодня пытаются осуществить.

Кто? И зачем? Это два главных вопроса, над которыми я работаю все последние годы.

В соответствии с определением Збигнева Бжезинского, Америка сегодня является единственной мировой державой, способной диктовать свои условия другим странам и целым континентам. Когда и почему это произошло?

История показывает, что сразу после Второй мировой войны на планете фактически сложился двухполярный мир. С одной стороны, Советский Союз, в результате победы над итало-германской фашистской диктатурой, укрепивший в ходе этой войны свою собственную внутреннюю политическую диктатуру. С другой стороны, Соединенные Штаты Америки, практически не потратившие на эту войну ни одного цента. И, наоборот, заработавшие на ней баснословные прибыли. Из которых самой главной прибылью стало их фактическое геополитическое и экономическое мировое господство.

Пока Советский Союз, напрягая неимоверные усилия, пытался восстановить утраченное и создать что-то новое США спокойно и планомерно производили скупку по всему миру мозгов, технологий и новых экономических инструментов. При этом они никогда и нигде не скупились на подкуп нужных политических деятелей, фактически осуществляя все ту же много раз отработанную в истории чудовищную схему: цель оправдывает средства.

Много раз на протяжении двадцатого столетия говорили и писали о так называемом Мировом правительстве. Никакого Мирового правительства нет. Потому что нет фактического объекта управления – единого Мира.

Но есть сравнительно небольшая группа людей, держащих в своих руках нити мировой экономики. Именно они решают, где, у кого и что взять. И где, кому и что дать. Но при этом, естественно, их главная задача – обеспечение собственных интересов и собственного могущества.

Что же это за силы?

Прежде чем ответить на данный вопрос, не мешало бы вспомнить одну из главных аксиом марксизма: политика это есть концентрированное выражение экономики. Именно таков алгоритм истории.

Когда-то, на заре возникновения человечества, когда появился простейший обмен продуктами труда, появилась и необходимость в тех, кто этот обмен осуществлял. И появилась необходимость в инструменте этого обмена.

Таким инструментом стали деньги. И те, кто держал данный инструмент в своих руках, оказывался на целую голову выше других. Даже если они всего лишь выполняли роль казначеев при могучих правителях.

Но со временем эти самые малоприметные казначеи фактически становились главными советниками великих правителей. И тогда могущество и сила отступали перед блеском драгоценного металла.

Со временем мускульная сила перестала быть главным мерилом могущества. На смену ей тихо и незаметно пришла власть денег. С появлением первых банков именно они фактически стали диктовать политические условия существования мира.

Но по мере развития процессов глобализации возникла необходимость в единой мировой резервной валюте. Такой валютой стал американский доллар. Пока Европа, измученная долгой и кровавой войной, зализывала свои раны, пока Азия искала свой особый путь развития, пока Советский Союз пытался облагодетельствовать мир своей идеологией, Америка быстро и уверенно завоевала все основные мировые экономические позиции. Сегодня ей практически не может противостоять никто! Америка стала империей нового типа. Основанной не на власти грубой мускульной силы, а исключительно на власти денег!

И это явление совершенно нового порядка!

Именно исходя из этих установок нужно подходить сегодня к разработанному ею и активно внедряемому «Русскому проекту». Потому что иначе понять все происходящее будет просто невозможно».

Виктор Петрович несколько раз прочитал написанное, подумал, что на сегодня хватит, и взглянул на часы. На них было два часа ночи. Быстро прикинул в уме разницу во времени, и вздохнул – в Москве уже десять. Самый разгар рабочего утра. Но делать нечего. Как говорится, коли сунулся в чужой стан, надо жить по их правилам.

Воронцов высунул голову в окошко и прислушался. В доме уже давно все спали. И только где-то высоко в небе двигалась едва заметная точка. Может быть, это в космосе над Землей передвигалась международная космическая станция. А может быть, просто летел запоздавший и затерявшийся в вышине самолет.

«Вот так и мы все летим где-то в необъятных просторах Вселенной», – вздохнул он и начал устраиваться на ночлег.

И, уже лежа в постели с закрытыми глазами, вдруг подумал: «Почему же здесь все-таки совсем не поют птицы?

Надо бы завтра об этом обязательно спросить у Дэвида…»

21

В аппарате правительства Григорий Иванович работал уже почти четырнадцать лет. Начинал еще до «августовского путча» 91-го года. Пережил, как говорят в таких случаях, восьмерых премьеров. Поэтому, когда сняли с должности восьмого и назначили девятого, особо ничему не удивился. Знакомым при встрече на все их вопросы со вздохом отвечал: «Ничего! Бог даст, переживем и девятого!»

Но, видимо, в Небесной канцелярии на этот раз произошло что-то непонятное. Всем сотрудникам департамента, в котором он работал последние годы, вдруг ни с того ни с сего предложили подать заявления «по собственному желанию». А поскольку Григорий Иванович был к тому же военным пенсионером, ему просто объявили об увольнении.

Такого поворота событий не ожидал никто. И виной всему стала административная реформа.

Об этой административной реформе сотрудники аппарата правительства слышали давно. Но сути ее до конца не мог понять никто. Знали только, что после нее министерств в том виде, в котором они существовали до недавнего времени, не будет. Вернее, они сохранятся. Но превратятся в некое политическое суперведомство, занимающееся исключительно определением законодательной и исполнительной политики в данной отрасли. Да и число этих министерств резко сократится. Почти вдвое. Зато под министерствами или на одном уровне с ними предполагалось создание неких Агентств и Служб. Как эти новые ведомства будут функционировать, не знал никто.

Еще на стадии разработки административной реформы предполагалось, что в корне изменится и функция аппарата правительства. Теперь, по замыслу авторов реформы, он должен был превратиться в некий согласовательный орган. Своего рода в прослойку между министерствами и Законодательным собранием. Поэтому число департаментов в правительстве тоже резко сокращалось. И многие, в первую очередь, конечно же, пожилые и опытные сотрудники готовились на «вылет».

Кто и где готовит эту самую «административную реформу» долгое время держалось в секрете. Знали только, что причастен к этому процессу бывший руководитель аппарата правительства, а ныне помощник президента, Игорь Шавулин. А в качестве, так сказать, научных консультантов выступала целая группа экономических неолибералов во главе с человеком, давно получившем среди специалистов кличку Чахл и к Немирущий. Этот самый Чахл и к Немирущий, не смотря на свой довольно преклонный возраст, был главным научным наставником всех молодых «реформаторов» и занимал пост научного руководителя Высшей Экономической Школы. А главным среди этих молодых «реформаторов» был ректор этой самой школы – Ярослав Кузьменков. Парень с большими амбициями и претензиями. Многие сотрудники аппарата правительства считали его в какой-то мере чокнутым. Но этот чокнутый, как ни странно, пользовался огромной благосклонностью власть имущих из верхнего эшелона правительства и администрации президента.

Григорий Иванович, как и многие другие его сослуживцы, конечно не знал, да и не мог знать, что Высшая Экономическая Школа создавалась на деньги Всемирного Банка и что сюда постоянно приезжали заокеанские консультанты, которых молодой ректор встречал всегда с огромным уважением и почтением. Эти консультанты никогда не участвовали в учебном процессе. Их вообще мало кто видел в лицо. Они тихо и кропотливо делали свое дело в тиши кабинетов за закрытыми дверьми.

О том, что это за дела, кое-что стало известно только в 2001 году. Тогда двум из бывших консультантов – профессорам Гарвардского университета Хэю и Шлейферу – было предъявлено обвинение в растрате государственных средств. Но сделала это не Россия, а Америка.

Это была наделавшая шуму история. Оказывается, американский Конгресс выделил целых 34 миллиона долларов на проведение в России приватизации. И с этой целью отправил в Москву двух своих эмиссаров. А они не просто «проконсультировали» кого надо, но и прикупили себе на выделенные средства акции приватизируемых предприятий. Конечно же, не без содействия наших российских «реформаторов»!

Американцы очень часто залезают в чужой карман, но не любят, когда залезают в их собственный. Поэтому два эти незадачливые профессора были осуждены. А Гарварду предписали погасить все затраты в тройном размере из своего собственного бюджета.

Сколько осело денег в карманах наших российских «реформаторов», которые под их «научным» руководством осуществляли эту самую приватизацию, не знает сегодня никто.

Но самая большая претензия к Хэю и Шлейферу заключалась в том, что, занявшись личным обогащением, они на какое-то время отвлеклись от главной поставленной перед ними задачи – разрушения и без того подкосившейся российской экономики.

Эти двое были не единственными, прочно осевшими в кабинетах высших российских чиновников. Отпечатки дорогостоящих мокасин различных западных и, в первую очередь – американских эмиссаров, остались на паркетах многих министерских кабинетов.

Но об этом Григорий Иванович и его сослуживцы могли только догадываться.

Получив на руки «Обходной лист» или, как его называли сотрудники аппарата за ядовитый желтый цвет, «горчичник», Григорий Иванович долго печально вздыхал, когда в кабинет к нему буквально ввалился сослуживец по департаменту Валентин Кидакин. Увидев прокисшее выражение лица Григория Ивановича, тот неожиданно бодрым голосом предложил:

– Гриш, а может по маленькой? У тебя чего-нибудь в загашнике имеется? А то я свою бутылку побоялся тащить по коридору.

Но все в департаменте знали, что Валентин никогда не приходит со своим. Был он по жизни невероятным жмотом, у которого даже зимой снега не выпросишь. Но относились к этому спокойно. Потому что Кидакин всегда был в курсе всех правительственных сплетен. И за это ему без всяких ограничений наливали столько, сколько сможет выпить.

Вот и сейчас, Григорий Иванович, ни слова не говоря, полез в холодильник и достал оттуда моментально запотевшую початую бутылку водки. Оттуда же извлек кулек с настоящим украинским салом и баночку маринованных огурцов. Сало Григ – так звали его все сослуживцы – получал с родины. Поэтому в шутку его еще прозвали «хитрым хохлом».

Но сейчас Григу было не до шуток. Настроение и впрямь было паршивое. Он молча налил в стаканчики водку, откупорил банку с огурцами, присел за стол и тяжко глубоко вздохнул.

– Ну, чего ты вздыхаешь, как больная корова? – Валентин одним махом опрокинул водку, закусил салом и с удовольствием крякнул. – Ты, Григ, не горюй! Они без нас никак обойтись не смогут! Чтобы развалить этакую махину, нужны такие люди, как мы!

Григорий Иванович бережно поднял стаканчик, сделал глоток и аккуратно двумя пальцами взял с тарелки кусочек сала.

– Ты, Валентин Николаевич, не понимаешь. Ну, куда я теперь? Как я буду жить на свою пенсию? А, ведь, я привык жить, ни в чем себе не отказывая. И потом… Я совсем не понимаю, что это за реформа такая, при которой чиновники становятся невостребованными?

– Кто тебе это сказал? Чудак ты, Гриша! Без нас – без чиновников – эта страна существовать не сможет! Загнется на второй же день! Вот посмотришь – нашего брата в результате этой чертовой реформы будет в два раза больше! И нам с тобой местечко найдется. Но, по моим данным, – он сделал заговорщический вид, – нас с тобой вообще не уволят. Установочка поступила. Во! Из первых рук информация! Нас, правда, в другие департаменты шуранут. Так сказать, на укрепление. Меня – к социальщикам, а тебя – на культуру. – Он налил себе еще водки, выпил и закусил огурцом. – Более того, скажу тебе по секрету. Начальником у тебя будет один сосунок. Ему всего лет тридцать. И у него даже высшего образования нет. Все его заслуги – шикарные гениталии, которые шибко бабам нравятся.

– Да мне то что? – вздохнул Григорий Иванович, уже заметно повеселев. – Какое мне дело до его образования и до его гениталий? Главное, чтобы здесь оставили.

– Вот давай за это и выпьем! Все будет в порядке! Это я тебе говорю!

Он быстро налил третий стаканчик водки, чокнулся с пустым стаканом Грига и одним махом выпил. Затем сгреб все со стола обратно в холодильник и решительно показал на дверь.

– А теперь пойдем, пообедаем. У меня что-то от твоего сала шибко аппетит разыгрался.

Выйдя в коридор, они нос к носу столкнулись с секретаршей начальника Светочкой, которая на большой каталке везла куда-то целый ворох бумаг. Кидакин тут же галантно пристроился к тележке и попытался подхватить Светочку за локоток.

– Куда это наша радость катит такую уйму бумажищ? Неужели шефу?

– Ну да, шефу! – игриво возмутилась Светочка. – Нужны они ему, как осенний лист в бане! Это все из регионов пишут. Замучили совсем. Все чего-то просят и просят.

– И куда же ты их просьбы?

– А никуда! На свалку! Ну, то есть в архив, – поправилась Светочка. – Пусть полежат до лучших времен.

– А ты думаешь, что такие времена настанут?

– Кто его знает… – вздохнула Светочка, выдернула локоть из руки Кидакина и покатила тележку дальше.

– Видал? – Кивнул в ее сторону Валентин. – Уже почитай целый месяц, сразу как началась эта самая административная реформа, по всему правительству катают вот такие тележки. А чего еще делать? Народ весь поразогнали, министерства все порушили. Решать вопросы и отвечать на все эти послания теперь некому. Так что – не боись, Гриша! Без нас им никак не обойтись!

И оба, уже значительно повеселев, пошагали к лифту.

22

Грузнов приехал в Кремль сразу после пленарного заседания. Он был чрезвычайно возбужден и сразу, минуя кабинет Мишкина, пробежал в приемную Сыркова.

Было видно, что тот его ожидает. Потому что дверь из приемной в кабинет была открыта, и секретарь сразу, как только Грузнов появился на пороге, указала ему в сторону этой открытой двери:

– Он вас ждет…

Сырков при его появлении вскочил из-за стола и, нервно потирая руки, бросился навстречу.

– Ну что там у вас? Рассказывайте!

Грузнов тяжело перевел дух и присел на диван.

– В общем-то, все, как запланировали. Приняли этот чертов закон о «монетизации» сразу в четырех чтениях.

– А как на это реагировали коммунисты?

– Во-первых, из их фракции почти никого не было. А, во-вторых, ну что? Поорали, как всегда. Кое-кто даже пытался ко мне на помост влезть. Но мы сработали четко!

– Молодец, Виктор Вячеславович! Я уже доложил шефу. Он, правда, до сих пор еще колеблется. Но ничего. Это пройдет. Главное, что мы сумели преодолеть этот важный барьер. Теперь уже отступать некуда. С социальной халявой должно быть покончено раз и навсегда!

Заметив, что у Грузнова дрожат руки, Сырков подбежал к шкафчику и достал оттуда бутылку коньяка. Наполнил бокалы. Протянул один из них Грузнову.

– На-ка вот! Выпей. А то у тебя, как у проворовавшегося или как у члена ГКЧП, до сих пор руки трясутся.

– Тут не только руки затрясутся, – вздохнул Грузнов. – Боюсь, что добром это все не кончится. Зюгаев уже пообещал вывести на улицу несколько миллионов стариков. Как бы они действительно не устроили нам бэмс!

– Да ладно тебе трусить-то! – махнул рукой Сырков, медленно смакуя коньяк. – Ты что, Зюгаева не знаешь? Там больше свиста, чем толку! Коммунисты, братец ты мой, теперь уже совсем не те стали! Мы их малость пуганем – они и успокоятся!

– А с профсоюзами чего делать будем?

– Профсоюзами пусть Закисаев займется. Он, ведь, у нас сам в прошлом профсоюзный босс? Даже анархистом успел побывать! Вот пусть он с ними со всеми и договаривается. Не все же ему в кабинете штаны протирать?! Кстати… – Он подошел к столу и нажал кнопку секретаря. – Светик, соедини-ка меня с Зарубовым! Так вот. Может, оно все и к лучшему? Мы сейчас немного пар спустим. Пусть они все маленько покричат. Зато потом, к шестому году, когда нам саммит принимать, все уже поутихнет. Но мы уже сумеем всем, особенно американцам, показать, что стабильно движемся в сторону цивилизованного мира. Тем более, что без этой самой «монетизации» нас никто даже близко к ВТО не пустит.

– Так-то оно так. Но все-таки… – опять тяжело вздохнул Грузнов.

Но Сырков, словно не замечая его настроения, начал вдруг что-то насвистывать себе под нос и весело пританцовывать.

Когда раздался голос Светочки о том, что Зарубов на проводе, Сырков подбежал к телефону и начал кричать в трубку:

– Миша! С тебя причитается! Ты, сучий потрох, будешь теперь делиться с нами по полной программе! – Он искоса посмотрел на Грузнова и добавил. – Я говорю, лекарствами своими с нами теперь будешь делиться! Понял?! Грузнову вот по блату отпусти вагончик успокоительного из своих запасов! Как это, не имеешь запасов? Ах, все жене принадлежит!? Молодец! Предусмотрительный! Заранее все на жену переписал! Так ты у нее позаимствуй! Нельзя же нам такого уважаемого человека без медицинской поддержки оставлять! – Он засмеялся. Затем хлопнул ладонью по столу и, отвернувшись к окну, уже более тихим голосом проговорил. – В общем, завтра утром – ко мне! И прихвати все, что я тебя просил!

Он бросил трубку и вернулся к Грузнову.

– Ну, что же, Виктор Вячеславович! Как говорится, мавр свое дело сделал! Теперь можете и отпуск догулять. А мы пока тут покумекаем, как дальше все обустроить. Теперь нам надо все с Фрадкерманом отработать. Потому что с первого января следующего года закон должен вступить в силу. Я сейчас пойду обо всем доложу Мишкину. Пусть тоже порадуется!

Он быстро допил остатки коньяка и двинулся в сторону выхода. Грузнов последовал за ним, в растерянности поглядывая то на телефон, то на оставшийся нетронутым свой бокал.

После их ухода Сурок потихоньку вылез из-под дивана и подобрался к оставленному на столике бокалу. С удовольствием вдохнул в себя пряный аромат настоящего французского коньяка. Затем сделал маленький глоток.

В голову моментально ударил хмель. Но, несмотря на это, он начал мучительно припоминать, что означает слово «мавр». И его маленький мозговой компьютер тут же выдал: мавр – это литературное название чернокожего гражданина или, попросту говоря, – негра. Поскольку только что ушедшего гостя Сурок глазами не видел, он решил, что тот – негр. А хозяин – молодчина.

Еще на своей далекой ферме в Алабаме он очень часто общался с соседом-негром. Этот Билл всегда угощал его остатками ананаса и других вкусных фруктов. Но другой сосед – Джек – очень часто ругался на Билла и называл его «грязной черной свиньей». Это всегда возмущало Сурка. Потому что в Соединенных Штатах уже давно было запрещено оскорблять людей по расовому признаку. Но запрет, к сожалению, соблюдали далеко не все.

Поэтому, когда хозяин кабинета пожелал своему только что ушедшему негритянскому гостю приятного отдыха, Сурок умилился до крайности и проникся к нему еще большей любовью и уважением.