Текст книги "Мраморный рай"

– …за что мы заплатили максимальную цену, – грубо, но негромко перебил Макс.

Батрак оставил его реплику без внимания и продолжал:

– …и теперь администрация станции вправе рассчитывать на…

– Выйди на, – сказал Макс, приподнимаясь и не глядя на него. Илья сделал осторожный шаг назад, потом еще один. – Пожалуйста, на… Сейчас ребенок допьет чай, и мы двинем… в пытошную.

Денис вздрогнул и со страхом посмотрел на отца.

– Дядя Макс шутит, – сказал Сергей.

– Жду снаружи, – сухо обронил Илья Михайлович и смешной вихляющей походкой покатился к выходу из столовой.

Макс так ничего и не объяснил, а Сергей не стал расспрашивать.

Обидчиво поджавший пухлые губешки Батрак повел их в начало платформы, откуда раньше поезда уходили в сторону Перово. Справа на рельсах виднелся хорошо вооруженный и укрепленный блокпост. Бойцы, сидевшие за мешками, проводили их внимательными взглядами.

На деревянной двери в стене белой краской, довольно аккуратно, было выведено: «Администрация».

Помещение было небольшим, метров десять. Стол, несколько табуретов. Денис, Сергей и Макс расселись, Илья Михайлович остался стоять. Двух минут не прошло, в комнату энергично шагнул высокий мужчина в старом, но аккуратном костюме, рубашке без галстука, тщательно выбритый и причесанный. Сергей узнал его – он следил за ними вчера, когда они шли по станции. Вошедший окинул присутствующих цепким взглядом:

– Все собрались? Отлично…

Макс приподнялся:

– Боря, ты, что ли?

– Я, Макс. Здоро́во. Присаживайся. Илья, ты тоже сядь, что ли, не люблю, когда ты маячишь… – Вошедший опустился на свободный табурет. – Итак. Поскольку вы из диких… Я имею в виду, подмосковных, я вам короткий урок политической грамотности дам. Вы находитесь на станции «Новогиреево» бывшей Калининской линии. Конечная станция с края – «Новокосино». Меня зовут Борис Михеев, я заместитель руководителя станции по безопасности, без меня здесь даже мыши не бегают. Илья Михайлович является куратором от администрации Калининской конфедерации, в которую мы входим. Столица – на станции «Площадь Ильича». «Марксистская» входит в состав Союза станций Кольцевой линии – Ганзы – и нам не подчиняется. На «Третьяковской» вообще бардак… Но об этом после. Теперь по существу. Наша ветка – одна из наиболее вменяемых и спокойных во всем метро в экономическом, политическом и социальном аспектах. У нас хорошие, давние связи с Ганзой, на установление которых в свое время было потрачено много сил, времени и… но оно того стоило. На наших станциях стопроцентная трудовая занятость. Анархисты с «Войковской» – ох, доберусь я когда-нибудь до Нестора… – и свинари с «Речного» распространяют слухи насчет того, что у нас тут привидения пешком ходят, власти никакой и вообще кошмар и ужас… Вы сами можете убедиться, что все это ложь… Хочу послушать вас: кто такие, откуда пришли и зачем к нам.

– Боря, давай я в двух словах… – начал было Макс, но Михеев оборвал его:

– Пусть Коломин. С тобой после переговорим.

Сергей рассказал о колонии, нашествии хищных шмелей, путешествии через город, поле и лес. У Батрака откуда ни возьмись в руках оказались блокнот и карандаш; он стал делать быстрые пометки в продолжение Сергеевой саги. Михеев слушал внимательно. Ни малейших признаков недоверия на его лице или на лице Батрака Сергей не замечал – впрочем, как и симпатии или расположенности в отношении гостей.

Детали о способностях Дениса Сергей покамест опускал, и без них в истории получались прорехи, неубедительности; он, как умел, латал на ходу. Пока говорил, бросал быстрые взгляды в сторону Дениса; тот сидел неподвижно, глядя в одну точку.

Когда Сергей умолк, Михеев некоторое время переваривал услышанное. Потом сказал:

– Допустим, это правда…

– Что значит – допустим?! – возмутился Макс. – Боря, ты совсем на административной работе нюх потерял?! Ты же видишь – я с ними! Я за них ручаюсь!

Михеев без выражения посмотрел на него.

– По нашей жизни, – сказал он, – никто ни за кого ручаться не может. Тем более – верить в поручительства. Сергей Дмитриевич, а к нам вы зачем?

Момент истины, подумал Сергей. Говорить или нет насчет Возницына? Хотя – что плохого?

– Я ищу моего бывшего руководителя Эдуарда Возницына, – твердо сказал Сергей, глядя Михееву в глаза. – Случайно выяснилось, что он работает…

– Зачем вам Возницын? – быстро спросил Михеев, слегка побледнев.

Сергей помолчал, формулируя.

– Много лет назад, перед самым Катаклизмом, в лаборатории, которую он возглавлял, в Яшкине, он поставил опыт. На своих подчиненных. Тогда уже всерьез готовились к войне, изучали новейшие возможности противодействия облучениям, лечение последствий… Подчиненными этими были мать Дениса… Полина. Моя жена. И я. Нужно было для испытания защитных препаратов. Средства были экспериментальные, запас ограничен. Когда началось… Мы уже пострадали. Эдуард Георгиевич переправил нас в институт и оставил небольшой запас препаратов. Мы с Полиной принимали их, и на какое-то время наступала… ремиссия. Но лекарства закончились, новых Возницын не прислал, и недавно моя жена… – голос его дрогнул, – умерла.

– Теперь умираете вы, – жестко констатировал Михеев.

– Да, – сказал Сергей. – Я рассчитываю, что Возницын сможет помочь. Мне хуже с каждым днем, и я опасаюсь, что мой сын… останется один.

– Понятно, – кивнул Михеев и посмотрел на Батрака, сидевшего рядом. – Как полагаешь, Илья, не лгут голубчики? – Тот пожал плечами. – Вчера вечером в туннеле на перегоне «Перово» – «Новогиреево» погиб Павел Литягин, помощник и правая рука Возницына. Вы, Сергей, его помнить не можете, они стали работать вместе только здесь, в метро. Литягин и сотрудник линейной медслужбы, которой руководит Возницын, были убиты странным оружием – стрелами. Исчезли медикаменты, которые отправил на «Новогиреево» Возницын. Но это еще не все. Сегодня утром выяснилось, что Эдуард Георгиевич пропал.

Глава 2

Мир перед глазами Сергея поплыл. Он почувствовал острую боль в груди, как будто в сердце вонзили раскаленный прут. Здесь сказка неожиданно обрывается… Последняя надежда рухнула. Столько опасностей преодолеть, такой путь проделать – и ради чего? Чтобы выяснить, что на этой, по уверениям Михеева, вполне благополучной ветке метро так же, как в верхнем мире, убивают людей (чем, он сказал? стрелами? но какого дьявола стрелами? у них же здесь огнестрельное оружие повсеместно…). И именно сейчас, когда цель была так близка, Возницын пропал… Будто нарочно.

Он стал заваливаться набок. Встревоженные голоса окружающих доносились как сквозь вату, потешно искривлялись и, наконец, пропали вовсе – как и окружающий мир.

Сергей увидел Полину – молодую, одетую в легкое летнее кремовое платье. Она бежала по пустому солнечному ничто, весело смеялась и звала его за собой. Откуда-то пришло понимание, что пока он не может к ней присоединиться; очень скоро – но не сейчас. Сергей жалел об этом и даже, кажется, плакал. Тянул руки, хотел просто прикоснуться к любимой, ощутить ее тепло… Но она была недостижима.

Сергей открыл глаза. Над головой нависал выцветший за долгие годы брезент палатки. Он лежал на мягком матрасе и был заботливо укрыт пледом. В углу сидел Макс и просматривал какие-то бумаги. Сергей пошевелился.

– Очнулся? – живо откликнулся Макс, откладывая бумаги. – Вот и молодец. А я местную газету изучаю. Надо же, много лет прожил на Калининской линии, а не знал, что издается их вестник.

– Сколько… – начал Сергей и зашелся в кашле. – Сколько я был в отключке?

– Шесть часов.

– А где Денис?

– Пошел прогуляться по станции. К нам мальчишка заглядывал, зовут Игорьком. Людмилы сын – какой, ты, говорит, знаешь. Хвастался, что в честь деда назвали. Подружка твоя бывшая, что ли? – Макс внимательно смотрел на Сергея. – Так Людмила эта в здешней пекарне работает, прислала пирожков. Я съел пару, ничего, вполне себе. Хотя Полинина выпечка мне нравилась больше. Хочешь? – Сергей отрицательно помотал головой. – Так Дэн с Игорьком и убежал. Новый приятель, первый в метро…

– Только этого не хватало, – сказал Сергей.

– Слушай, Серега! – Макс поднял на него взгляд. – Ты хоть помнишь, сколько твоему пацану лет? Он же мальчишка! Ему гулять надо с другими пацанами, хулиганить… А что у него за жизнь? Родители… помирают. Его самого раз в неделю как по часам сожрать кто-то норовит. А в свободное время извольте хворых лечить и сумасшедших утихомиривать… Добро это?

Сергей молчал.

– Как чувствуешь себя? – спросил Макс после паузы.

– Скверно.

– Пока ты был без сознания, тебя смотрели здешние медики… Педики… Главное, я им говорю…

– Можешь не продолжать, – перебил Сергей. – Каков прогноз?

– Говорят, пара дней тебе осталась. Вообще не понимают, как ты с такими делами еще по земле ходишь. У меня есть, ясное дело, версия, но я ее при себе держу… Говорят, нужно серьезное обследование…

Он еще бубнил что-то – полувиновато (может, врал), полуутешающе, но Сергей уже думал о своем. Значит, не успею, говорил он себе. Все переживания и огорчения отступили, его охватила совершенная апатия. Можно пролежать в палатке не двигаясь, до самого конца. Сорок восемь часов – совсем немного… Велик соблазн…

А как же Денис? Полина не простит.

Простит. Я сделал все, что мог, она это видела. И мальчишка не пропадет. Макс его не бросит, воспитает. Жаль, конечно, думал он отстраненно, почти с безразличием, что так вышло, но иногда обстоятельства оказываются сильнее, сколько ни борись.

– Мы идем искать Возницына, – сказал Макс.

– Зачем?

– Время еще есть. Если он жив – мы его найдем. И он тебе поможет. Не надейся, что я повешу себе на шею обузу в виде твоего сына. Он, конечно, мальчишка славный, но мне такая ответственность на фиг не нужна. Хочешь, поговори с Людмилой. У нее двое, будет третий – вдруг не откажет?

– Сволочь ты, – сказал Сергей.

– Мир такой, – осклабился Макс.

– В чем дело, можешь ты мне объяснить? Почему Возницын пропал именно сейчас, через день после нашего появления в метро? За что убит этот, как его… Литягин… да еще так странно – стрелой?!

– Михеев считает, с нами это не связано…

– Неужели?

– Он говорит, некие силы начали подрывную деятельность на линии с целью эскалации социальной напряженности и в дальнейшем, если все пойдет, как у них рассчитано, – паники. Затронули одну из важнейших областей – медицину. Представляешь, что тут начнется, оставь людей без врачебной помощи и лекарств? А стрелы – просто сбить со следа, запутать.

Сергей пришел к выводу, что идея выглядит связно.

– Как ты собираешься искать Возницына?

– Мы, – жестко заявил Макс. – Не я, а мы. Ты пойдешь. Тебе плохо, я понимаю… Но ноги пока не отнимаются? И кому это больше всех надо? Двинем в сторону «Площади Ильича», где располагается руководство Калининской конфедерации. Поиск начнем оттуда. Перед доро́гой тебе вколют поддерживающие препараты, я договорился. Вообще-то для чужаков они платные, но мы внесли достаточно… Михеев даст команду.

– Я не могу… – сказал Сергей. – Опять идти куда-то… Когда мы бежали из колонии, была цель: спастись от насекомых, добраться до метро, сына спасти из этого треклятого мира, довести его до убежища… Ну и надеялся, что лекарство дадут, что еще смогу потянуть. Но теперь… Я больше не верю. И не могу.

– А куда ты, на… хм… денешься, дружище? – душевно сказал Макс и добродушно ухмыльнулся.

* * *

Кажется, у них это вошло в правило: есть в столовой отдельно от других граждан станции. Пока Сергей собирался с силами, пока ждали Дениса, наступил вечер. Ужинали полуостывшей недоваренной картошкой и тефтелями со слабым запахом мяса. Денис поначалу тараторил об их с Игорем похождениях на станции, о том, как весело, здорово и интересно они играли, как были в гостях у тети Люды, какая она добрая, все расспрашивала о Сергее, какая славная Игорешкина сестра Даша – уже большая, ей четырнадцать лет; Игорек по секрету рассказал, что за ней ухаживают сразу два мальчика, ее одноклассники… Видя, что отец не реагирует, Денис чуть обиженно замолчал. Ел снова плохо: у Людмилы его, видать, подкормили – наверняка ее чудесными пирогами… Его недоеденную порцию Макс и Сергей разделили между собой.

Глупейшая ситуация, отрешенно думал Сергей. Зачем она расспрашивает обо мне? Ведь вчера Денис ясно увидел, что я ей не нужен! Тогда к чему все эти реверансы: подослала сына с пирогами, потом принимала Дениску у себя, говорила с ним обо мне… Где логика? Хотя – понятия «женщины» и «логика» несовместимы, это общеизвестно… Нужно скорее уходить. В дороге переключусь на другие заботы. Да и не так много осталось…

В то, что они найдут Возницына, Сергей не верил. Как найти, если это – похищение? Диверсия! Работали профессионалы, наверняка целая группа… Куда идти? Где искать? У кого спрашивать? В лучшем случае обнаружится труп Эдуарда. Положим, зачем Макс тащит с собой его, Сергея, понятно: отвлекает от упаднических мыслей. Развлекает, так сказать, напоследок. А Сергею какая разница – загнуться на станции или в перегоне? Вдруг еще и с Максом что случится? Тогда Денис останется совсем один?!

Еще в колонии Сергей наслушался от караванщиков, пришедших чуть ли не из самого Полиса, легенд и баек о метро: о загадочных черных; о призраках утащенных детей, яростными криками разрушающих стены и вздымающих рельсы; о Мамочке – губительнице путников; о бродячих туннелях. Может, иногда и брехали караванщики; только Сергей за два десятка лет жизни в новом мире понял, что действительность часто бывает чудовищнее и извращеннее любых мифов. И сейчас он твердо знал одно: он должен уберечь от всех этих ужасов сына.

Отставить, сказал вдруг внутренний голос.

Делай, что до́лжно.

Оставшись здесь, ты просто тихо загнешься, и тебя зароют в каком-нибудь закутке, либо вынесут наверх на радость трупоедам… Отправившись в путь, ты умрешь, как мужчина, до последнего пытаясь изменить ситуацию. Вот так и надо. Полина бы одобрила.

И будь что будет.

В столовую решительно вошел Михеев и подсел к ним за стол.

– Как вы, Сергей Дмитриевич?

Сергей улыбнулся и не ответил.

– Понятно. Макс проинформировал о ваших планах. Я не очень понимаю, зачем это нужно, но… не возражаю. Выхо́дите завтра. Сухой паек и документы для прохода через блокпосты по всей линии, включая «Марксистскую», для вас готовы. Оружие будет вам возвращено… Хотя для нас это большая потеря… Патроны есть у Макса, дадим еще немного. Все оставшиеся потом вернете. Сына планируете оставить здесь?

Сергей посмотрел на Дениса. И правда, почему бы не…

Мальчик ответил взглядом, полным мольбы.

– Хочешь, я поговорю с тетей Людой, ты немного поживешь у них? – негромко предложил Сергей, наклонившись к Денису. – Дня три, не больше, до нашего возвращения?.. Будете играть с Игорьком… Тетя Люда вкусно готовит… представляешь – пирожки…

Глаза Дениса заблестели нехорошо. Мальчик отвернулся и всхлипнул.

Он был с нами в течение всего опасного путешествия по поверхности, подумал Сергей. Рисковал ради нас… И мы рисковали ради него.

– Денис пойдет с нами, – ответил он Михееву.

– Людей в сопровождение не дам, – сказал Михеев. – Если со дня на день здесь затеется какая-то… ерунда, мои люди должны быть под рукой. Отсутствие даже одного будет ощутимо, у всех четко определены задачи на случай чепе.

– Звучит, как оправдание, – сказал Сергей и бледно улыбнулся. – Вы не волнуйтесь, я все понимаю.

– Я не оправдываюсь, – сухо сказал Михеев, – я разъясняю обстановку. Инструктаж по вопросам безопасности при движении по туннелям получите завтра на блокпосту у туннеля к «Перово» у старшего смены. После ужина вы, Сергей, к медикам на укол стимулятора… Препарат дорогой, тем более что сданное вами оружие пока не может считаться уплатой… Но у нас есть ваши довольно качественные противорадиационные костюмы числом три. Один испорчен, но не критично. Ладно, это обсудим потом, в рабочем порядке… Ты, Макс, – в оружейку, получишь автомат и пистолет. Все, граждане. Удачи.

Поднявшись, Михеев быстро вышел.

– Значит, вы с Борисом были знакомы раньше… – пробормотал Сергей, глядя на Макса. – Откуда ты его знаешь?

– Старая история… – неопределенно ответил тот.

Утром следующего дня, экипированные в камуфляжные костюмы, водолазки и старые, но крепкие армейские ботинки, они были готовы к походу. Форма нужного размера нашлась даже для Дениса – прежде ее носил карлик, живший на станции. Куда делся карлик потом, история умалчивала. Патронов хватало, пистолет и автомат Макс получил, сухпаек и фонари тоже.

Коренастый усатый старший смены на блокпосту, посетовав, что взрослые берут с собой мальца («Не надо бы ему, нечего там делать, сгинет ни за грош…»), обстоятельно рассказал о правилах поведения в туннелях, об опасностях, которые могут подстерегать. В большей степени его лекция была адресована Сергею и Денису; Макс, хоть и отсутствовал в метро некоторое время, в этих вопросах был человеком подготовленным. Однако кое о чем не слыхал и он.

– Сирены, – сказал усатый. – Тетки поют. Да так лихо, что прешься на голос. Если вовремя заткнуть уши – нормально, соскакиваешь, а коль зазевался, как крыса за Гамельнским крысоловом, идешь на голос. И все: сгинул человек. Дальше. Дракон.

– Что?! – спросил Денис. Он не верил своим ушам. – Их же не бывает, дяденька, это все сказки!

– Кому как, малец, – серьезно сказал усатый. – Впрочем, все равно это не настоящий дракон, просто аномалия. Сначала гудят рельсы, густо так и довольно громко. Вот тут надо срочно искать убежище, желательно у стены. Еще лучше, если комнатка какая-нибудь. Сразу в нее забиться, потому как через пару минут в лицо вам пойдет огненный вал. Размер, как правило, аккурат с туннель. Не успеешь спрятаться – сгоришь. Падать между рельсов бесполезно, захватит. При этом на той станции, со стороны которой огонь движется, ни о чем подобном не подозревают. Где он зарождается, как и почему, куда девается, пока не поняли. Все, кто хотели узнать… – он развел руками. – Опять же, нельзя на него смотреть: завораживает. Это от спасенных известно. Ну, про бродячие туннели…

– Закругляйся, – сказал Макс. – Пора нам.

– Последнее. Получили несколько подтверждений того, что в туннелях, в том числе на нашей ветке, замечены… ходоки, путники, бродяги… Все по-разному их называют… Словом – людишки, не прибившиеся ни к одной из станций. Живут в боковых туннелях, ответвлениях, переходах. Чем питаются – непонятно. Говорили – другими людишками, но информация не подтвердилась. Ходоки несколько раз спасали людей. Митя, а где у нас Евграф? – обернулся усатый к одному из бойцов. Тот что-то буркнул неразборчиво. – Отдыхает Евграф. Ну, пусть отдыхает… Вот Евграфа они оттащили, когда туннель накрыло… И коротким путем, боковыми шахтами, вывели к «Новогиреево». Есть его не стали. Правда, Евграф худющий, на хрена им его мослы?! А вот ты, Макс, со своими бицепсами… – добавил он чуть громче, ехидно, и бойцы с готовностью, нестройно загоготали. – Ну все, парни. Шуруйте с богом…

* * *

Макс и Сергей шли по щебенке с двух сторон путей, вдоль самых стен. Макс держал автомат наизготовку, время от времени приостанавливался, крутил головой, но туннель покуда никакого беспокойства не внушал. Сергей, попавший в постъядерное метро, да еще и в туннель, впервые (до Катаклизма он проносился по ним на поездах, в дороге редко смотрел в окно, в основном читал), тоже осматривался, но больше с интересом.

Денис вел себя, как ребенку и положено: сначала шел по правой рельсе, держась за руку Макса, потом переместился на левую и схватился за отца, потом стал прыгать со шпалы на шпалу. Наигравшись, пошел спокойно.

Сергей освещал фонарем полукруглый сводчатый потолок, стены со ржавыми, покосившимися кронштейнами – на некоторых покоились провисшие кабели, а кое-где кабели обрывались. Зачем, подумал Сергей, кому-то понадобилось рвать эти кабели? Да и кто обладает такой страшной физической силой? Уж конечно – не человек…

Сергей думал о Максе. Вместе они проделали длинный путь, пережили тяжелые испытания, вместе спасали Дениса из цепких лап лесных пигмеев-каннибалов… А до сих пор Сергей так и не разобрался в этом человеке. Кто он? Откуда взялся? Кем был раньше – до Катаклизма и годы после? При определенной словоохотливости, как только заходила речь о Максовом прошлом, тот замыкался в себе и отмалчивался. Почему? С какой целью появился он в городе? Допустим, в колонию попал случайно: его, почти неживого, принесли караванщики Джедая. Но что – или кого – искал он в городе? Почему отказался от своей миссии и пошел в Москву? Просто пожалел Сергея и Дениса, сделал это в память о Полине, которая внимательно и от души ухаживала за ним? Ерунда, какой из Макса альтруист?! Он настоящий хищник, а маску своего в доску парня надевает только на населенных станциях… В то, что Макс не помнит о своем задании, потому что какие-то там шмели отравили его ядом, действующим на мозговые центры, Сергей сейчас уже не верил. Возможно, вначале так и было, но постепенно-то память к нему вернулась; позже, в дороге, когда Сергей подступал к нему с расспросами, Макс врал, делал это не всегда убедительно, сам это понимал и все равно стоял на своем. Что за дурацкое упрямство?!

И все-таки: друг он или враг? Назвать врагом человека, который столько раз спасал их жизни, не поворачивался язык, а другом… Почему не договаривает? Что скрывает?

Мимо мелькали тюбинги. В туннеле было тихо, только звук шагов…

Впереди показался свет. «Перово».

– Вот и ладушки, – с облегчением сказал Макс. – Первый отрезок пройден. Может, и дальше все будет так же хорошо? Действительно – ветка мирная…

– А ты не знал? – тут же спросил Сергей, которого продолжали мучить подозрения. – Ты ведь жил много лет на «Шоссе энтузиастов»! Или врал? Опять врал, ты все время врешь… Что, не ходил между станциями?.. А на каких еще ветках бывал?

– Зачем тебе об этом знать? – сухо откликнулся Макс. – Лучше тебе, парень, не знать об этом. Добра там нет. Позже поговорим. У нас какая задача – помнишь? Вот о ней и думай.

Я выясню, пообещал себе Сергей, обязательно выясню… Получу ответы на все вопросы. Пусть не рассчитывает, что отвязался от меня…

С Перовского кордона били яркие лучи фонарей. Макс прокричал о наличии проходных документов и на всякий случай поднял их повыше. Автомат повесил за спину, вторую руку тоже поднял.

Их подпустили к кордону, придирчиво проверили документы. Старший смены – как показалось Сергею, брат-близнец «новогиреевского», такой же пожилой, коренастый и усатый, – осмотрел всех троих придирчивым взглядом и задержался на Максе.

– Я тебя откуда знаю? – с подозрением, угрюмо спросил он.

Макс нервно хохотнул.

– Мы тут все на одно лицо, – ответил он.

На «Перово» решили устроить привал. Как и в случае с «Новогиреево», Сергей узнавал и не узнавал станцию. Она была просторной за счет отсутствия колонн, но от давней чистоты и лоска не осталось и следа. Со светом здесь обращались крайне бережно, станция освещалась скудно. Кроме того, каждый квадратный метр пространства был на учете: производственные и жилые помещения примыкали друг к другу почти вплотную. Это была, как понял Сергей, главная промышленная станция линии, здесь работало и жило большое количество людей.

Производственные боксы – цеха – были щитовыми, за исключением нескольких многоместных палаток, сшитых вместе. На рабочих местах со светом дело обстояло лучше, чем на станции в целом: местный «Бродвей», узкая улочка во всю длину станции, протянувшаяся между двух рядов жилых и рабочих боксов, стоящих с двух сторон у краев платформ, была освещена скудно. И запах: тяжелый труд, покорность, склоненные перед безрадостным будущим головы людей. Значит, и здесь не такой уж рай, подумал Сергей. Так где же? В Полисе? Под Ленинкой?

Сейчас, в самый разгар рабочего дня, все жилые палатки были темны, а в рабочих, наоборот, был свет, оттуда доносилось жужжание, стук разнообразных механизмов, короткие деловые переговоры; видно, как перемещаются за стенами палаток-цехов тени людей… И ни души на «улице». Интересно, подумал Сергей, вылавливают ли здесь военные праздношатающихся в рабочее время, как это было в стране в прошлом веке? Вполне может быть.

Все работают, одни мы, неприкаянные, бродим…

После вчерашнего довольно болезненного укола стимулятора он ощущал необыкновенный внутренний подъем. Казалось, что болезнь отступила… Может быть, удастся все же разыскать Возницына, и он все исправит, даст ему отсрочку от смерти…

– Вы посидите, – сказал Макс. – Я схожу в администрацию, отнесу письмо от Михеева.

Сергей, распираемый энергией и любопытством, теперь очень хотел знать, что в письме, и еле удержался от вопроса.

Макса не было довольно долго. Денис, привалившись к отцу, уже начал дремать. Наконец Макс вернулся в сопровождении высокого мужчины, одетого в камуфляжную форму без погон, с вытянутым, лошадиным лицом и светлыми сальными волосами, зачесанными назад. За их спиной маячил автоматчик.

– Степанов моя фамилия, – сказал человек. – Вот что, судари мои. Михеев пишет, что к убийству Литягина вы отношения не имеете. Я ему доверяю, поэтому пропускаю вас дальше. Документы подпишу. Но инцидент очень неприятный, а главное – нехарактерный. Криминала у нас давно не водилось, да еще шутовского, со стрелами.

– Нам что теперь, на каждой станции до «Площади Ильича» пропуска визировать? – возмутился Сергей. – У нас на это времени нет! Михеев обещал, что документов за его подписью будет достаточно для прохода до самой «Марксистской»! Что вы нам тут голову морочите?

Лошадиное лицо Степанова посуровело и еще больше неприятно вытянулось.

– Вы чужаки, – сказал он. – Пришли сверху меньше двух дней назад. Да еще дикие. Как только появились, начались преступления. Утверждаете, что ищете Возницына, а он как раз пропал! Убиты его люди! Михеев и я имеем полное право задержать вас до выяснения, но… – тут он бросил короткий, вроде бы заискивающий взгляд в сторону Макса, – делать этого не станем. Пока. По ряду причин.

Макс показал из-за спины Степанова Сергею кулак. Но тот уже и сам осознал, что напрасно вступил в пререкания с представителем власти: не время и не место. Сергей смущенно пробормотал что-то вроде: «Да-да, вы, разумеется, правы, извините…», но странный взгляд, брошенный Степановым в сторону Макса, и сказанные слова отложил в памяти. Загадок прибавилось; решимости получить у Макса ответы прибавилось тоже.

Расписавшись на пропуске и ворча, Степанов ушел. Сергей и Денис сидели на разбитых ступенях в конце узкого «Бродвея». Станция гудела, как улей, – работала: грохотала, жужжала, постукивала, разговаривала и перекрикивалась на разные голоса. Все эти звуки сливались в потрясающую, ни на что не похожую какофонию, дополняемую невообразимой смесью запахов, в которой можно было уловить запах еды и горячего металла. Сергей подумал, что больше ни одна станция метро, наверное, не работает столько, сколько «Перово».

Денис потянул отца за шею к себе.

– Папочка, я хочу тебе что-то сказать…

– Ну скажи.

– Давай не пойдем дальше, а?

– Мы должны, малыш. Ты устал? Я ведь предлагал тебе пожить на «Новогиреево», у тети Люды. Конечно, я понимаю…

– Не надо, – умоляюще сказал мальчик. – Останемся тут.

– Дениска, да что с тобой? Мы передохнем, а потом…

– Мы погибнем. Там – смерть.

Мальчик сказал это таким тоном, что Сергей немедленно поверил. Вгляделся в лицо сына. Денис готов был вот-вот заплакать.

– Ну что ты такое… – начал Сергей и вдруг, бросив случайный взгляд в сторону «Бродвея», увидел странную картину.

Макс прогуливался возле одного из рабочих цехов; было похоже, что он кого-то ждет. Вот из цеха вышла женщина в синем халате, направилась к нему, но тут же в нерешительности остановилась, потому что, заметив ее, Макс налетел на нее сам, начал кричать, размахивая руками. Из-за общего звукового гвалта Сергей, как ни прислушивался, не мог разобрать ни слова, хотя раскрасневшийся Макс, то и дело поправляя съезжающий с плеча автомат, кричал довольно громко. Лишь раз до Сергея долетели его слова:

– Объясни мне, только внятно – почему ты здесь? Где ты должна быть?! Мы о чем договорились?! Или наше соглашение перестало действовать?!

Женщина оправдывалась, потом начала плакать. Макс разошелся не на шутку. Казалось, еще секунда – и он ее ударит. Сергей приподнялся было, собираясь подойти и приструнить товарища, но Денис удержал его за рукав. Макс сделал резкий указующий жест – выбросил руку в сторону туннеля, ведущего к «Шоссе энтузиастов». Женщина, вытирая слезы руками, убежала в цех.

Еще одна тайна, подумал Сергей, делая себе зарубочку в памяти. Последняя ли? Что толку… Все равно Макс не отвечает ни на какие вопросы.

Тот подошел к ним. Он все еще не мог успокоиться, его буквально трясло.

– Пора идти… – буркнул он.

– Денис не хочет, – сказал Сергей, с интересом наблюдая за ним. – Утверждает, что мы все там погибнем. Ему можно доверять, ты же знаешь…

– Чушь собачья! – гаркнул Макс.

Денис сжался и прильнул к отцу.

– А если не чушь? Послушай, давай поговорим спокойно, без нервов. Я не знаю, что там у тебя за ситуация с этой мадам…

– С какой мадам? С какой еще мадам?!

Макс вдруг в одно движение оказался рядом с Сергеем, близко-близко, железной хваткой взяв его за камуфляжную куртку на груди и притянув к себе. От него ощутимо повеяло яростью и смертью.

– Я уверен, Серега, что ты не шпионишь и не подслушиваешь… – прошипел он. – Я очень не люблю таких людей… Мне их прежде приходилось давить. Будет жаль, если ты дашь… мне повод. Постарайся этого не делать, договорились?..

Сергей с усилием кивнул – Макс немедленно отпустил его и, отвернувшись, совершенно другим тоном – опустошенным, что ли, бросил:

– Мало времени, пошли. А если Дэн не хочет – оставь его здесь.

Мальчик двигался с покорной обреченностью, как ягненок, которого ведут на заклание. Обменявшись дежурными, ничего не значащими фразами с бойцами на блокпосту, путешественники миновали его и вышли на рельсы.

Как и на перегоне «Новогиреево» – «Перово», в туннеле было чисто, пусто и тихо, не ощущалось никакой опасности. Тот же свод полусферой, те же тюбинги, те же торчащие из стен кронштейны и лежащие на них, местами тронутые гниением, бесполезные кабели. Едва заметные выемки в левой стене.

Денис ошибся, сказал себе Сергей. Конечно, ошибся. Он всего лишь ребенок, десятилетний напуганный мальчик. Ничего страшного, пройдем, как и первый перегон…

– Смотри, – сказал Макс и посветил фонарем.

Высоко на закругляющемся своде белой краской крупно было выведено:

ВНИМАНИЕ ОПАСНЫЙ УЧАСТОК

– Папа… – сказал Денис и задрожал.

– Ничего, сынок, все нормально, все будет хорошо… – Сергей забеспокоился.