Текст книги "Последний русский. Роман"

К Луизе обращался на вы. Не то интеллигентски-профессорски. Не то как школьник перед учительницей.

– Чудесно. Надеюсь, как настоящий ученый и исследователь, не перевозбудишься. Будешь сохранять полное спокойствие. Не впадешь в транс. Или, чего доброго, не грохнешься в обморок. Не то все пойдет насмарку…

Она говорила совершенно серьезно. Но еще серьезнее был сам Сильвестр.

– Для меня это – совершеннейшая абстракция, – заверил он. – В данном мероприятии я лишь диспетчер и системщик-оператор. У меня иные стимулы и мотивы. Я действую объективно, как ЭВМ. Если меня что и интересует, так это только перераспределение и оптимизация ресурсов…

Ну вот, еще один чудак-умник, подумалось мне.

– Кстати, – прибавила Луиза, – Сильвестр мог бы помочь тебе с учебой. Подтянуть по предметам…

Я внимательно посмотрел на Сильвестра.

– А может, ему тоже – обработать анестезином соответствующие поверхности? – предложил я. – А еще лучше – вообще кастрировать. На благо науки. Объективность так объективность. А?

Сильвестр испуганно захлопал глазами. Словно ожидал, что я действительно готов как-нибудь в этом духе над ним надругаться. Причем немедленно.

– Не бойся, Сильвестр, никто тебя не тронет, – успокоила его Луиза. – Не шути так с ним, Сереженька. Он у нас пугливенький, как зайчик. Но в своем деле действительно разбирается великолепно. Владимир Николаевич его любит. Владимир Николаевич его не обижает. Золотой интеллектуальный фонд.

– Значит, и вундеркинд у него под крылом? – удивился я. – Не только Евгений и Всеволод?

– Господи, – пожала плечами Луиза, – да Владимир Николаевич каждому готов помогать. Такой человек. И помогает. Он и тебе поможет, если потребуется. Замечательный человек. Мы все у него под крылом. Что тут странного?

– Не знаю, – признался я.

Нет, не то чтобы я туго соображал. Но никак не мог ухватить кончик нужной нити-мысли. Что-то сбивало. Опять этот вездесущий Владимир Николаевич!

В общем, на 12-м сплошь собрались давние знакомые. Да еще находились под покровительством этого замечательного человека. Более того, замечательный человек собрал ребят у себя в отделе, словно птенцов в гнезде, и спасал от армии.

Стало быть, как и Аркадий Ильич, Владимир Николаевич служил в недрах того же мощного ведомства. Чем они там занимались-хозяйничали – нефтью, газом, атомными станциями, или чем иным? Бог знает… О мощи ведомства можно было судить хотя бы по тому, что оно разместилось в громадном, высоченном комплексе зданий, сверкавшем синим стеклом и никелированной сталью.

Кстати, до сих пор мне и в голову не приходило, что знакомый семьи – наш Аркадий Ильич – является уж очень большим начальником. Да и непохоже было. Не исключено, что с тех пор, как он появлялся у нас дома, то есть за долго до маминой смерти, многое переменилось. Может, стал важной персоной, государственным человеком, политиком…

Теперь выяснялось, что Аркадий Ильич начальник этого самого Владимира Николаевича, который, в свою очередь, руководил одним из многочисленных филиалов ведомства.

Между тем, Владимир Николаевич был личностью, как я успел понять из отзывов, весьма противоречивой. Ребята его явно побаивались. Хотя упоминали с непонятными мне намеками и иронией. Мол, попадешь к Владимиру Николаевичу, сам поймешь… Но я-то не собирался попадать ни к какому Владимиру Николаевичу!

Разговор, между тем, вертелся вокруг новых компьютерных технологий.

Свирнин подводил теоретическую базу, объясняя тезис о том, что Интернет есть не что иное, как коллективное бессознательное.

Понятно, не само бессознательное, а лишь его аналог. Проявленное материальное воплощение. Объективизация архетипов. Если прежде о бессознательном можно было судить по отрывочно-субъективным, чисто умозрительным работам психоаналитиков, то теперь Интернет и есть зеркальное отражение коллективной души. Впервые она обрела материальную оболочку, трансформировалась в нечто наглядное и конкретное. Интернет – это то, чем забита голова среднестатистического индивидуума.

Что же мы имеем? Даже приблизительные статистические прикидки, относительно того, что именно в каких пропорциях наполняет коллективной души, показывали, что подавляющий процент (около 99%) информации имеет хотя и примитивный, но зато экстремальный эротический характер. Огромный вивариум, битком набитый тошнотворными монстрами. Хаос рекламы, порнухи, насилия и чернухи.

Только тысячную долю процента занимают искусства, науки и прочее.

Большой сенсации в таком раскладе, конечно, нет. Мы представляем собой то, что представляем. Не больше, не меньше. Все вписывается в классические представления о коллективном бессознательном.

Что же касается новых форм виртуального секса, то поскольку и мир, и мы сами есть не что иное, как условность, а тем более, для среднего человека, закостеневшего в автоматизме, то и виртуальный секс есть разновидность предварительной игры, вроде ритуальных эротической плясок или простого кокетства, цель которых – освежить прелесть доброго старого дедовского способа… Таково было мнение Свирнина.

Кукарин тут же вступил в диспут.

Эротические устремления Интернета как коллективного бессознательного – лишь пар над раскаленной поверхностью. В глубине, конечно, – жажда власти, борьба за власть. Это ядро. И в этом смысле глобальная сеть имеет все признаки зарождающейся тоталитарной суперсистемы с соответствующими символами и атрибутами.

Вся компьютерная эстетика есть не что иное, как раздробленные элементы-частицы некоего фундаментального символа. Подобно частям кода-пароля, их должны соединить те, кто причастен к общему делу. Символ складывается в головах населения в единое целое – в особую значимую совокупность, – и приобретает выраженное организующее свойство. А точнее, гипнотический психологический эффект.

Причем происходит это вовсе не по причине в результате развития сети и материализации каких-то там архетипов из коллективного бессознательного. Скорее наоборот – сеть развивается по специально заданным законам. А уж затем воздействует на коллективное бессознательное, продуцируя в нем новые архетипы.

Так что – никакого хаоса. Это ж элементарные основы конспирологии. Рядовые члены общества, профаны, могут сколько угодно мнить себя свободными и своевольными, но они – не более, чем материал. Другое дело – продвинутые члены (1% от общей массы, не больше; и к последним, надо полагать, Кукарин причислял и себя). Эти имеют уникальную возможность занять то или иное место в этой вновь зарождающейся системе. Они соединят свою волю с Волей Системы и станут Творцами собственной обновленной души.

Стало быть, для всех для нас это чрезвычайная удача – жить в начале Новой Эры, наблюдать рождение Нового Мира.

Возвращаясь вопросу о предельной насыщенности Интернета порнографией, Кукарин повторил, что лишь непосвященные воспринимают порно буквально. На самом деле это особая символика – символика тела, вроде математических формул, при помощи которых можно рассчитать и водородную бомбу. Голый зад, шары-груди, иссоп или девичья бородка между ног – тоже символы. Причем чрезвычайно действенные, лаконичные, ядреные. То, что кажется особенно вульгарным и примитивным, – есть элементы основной корневой мандалы-свастики, полная конфигурация которой известна лишь нескольким великим архитекторам…

Черносвитов прервал приятелей, довольно чувствительно ткнув Кукарина кулаком в живот, и высказал собственное мнение.

Как бы эти ваши скрытые архитекторы не старались, Россия все проглотит. В том числе и порнуху. Занюхает рукавом, чтоб не сблевать. Впитает, переварит и выдаст свое – неповторимое, родное, исконное. Как уже не раз бывало. Причем самым простым и очевидным манером. В конечном счете, все решит какой-нибудь новый народный герой, юродивый или богатырь, с наганом или маузером, лазером или нейтронной пушкой. Рано или поздно прорвется сквозь все защитные оболочки и хитросплетения суперсистемы. Доберется до этих самих архитекторов. Огорошит заигравшихся по глупой башке ядреным елдыриным – и дело с концом. Осуществит народную волю и чаяние. Это и будет прямым и буквальным исполнением Божественного Промысла… После чего мы снова сможем наслаждаться нашим родным видами – чистыми реками, тучными нивами и синими лесами.

Высказав эту заветную мысль, Черносвитов нахмурился и умолк. Видимо, и сам не ожидал от себя такой неожиданной поэтической загогулины.

Психолог-любитель Евгений, раскрасневшийся еще больше, принялся убеждать всех, что действительно: эти забавы с Интернетом, на первый взгляд безобидные, в частности, виртуальные сексуальные контакты, могут таить ловушки еще более коварные и опасные, даже чем реальная жизнь… Тут он, конечно, не удержался и опять свернул на свое.

По его мнению, чем впутываться в разные сомнительные приключения, из которых еще Бог весть как выкарабкаешься, лучше уж самому распутывать таковые. Вот тут новые технологии вещь незаменимая. С помощью компьютера и Интернета он намерен вытащить на свет немало тайн. К примеру, можно проникнуть в различные картотеки, архивы и т. д.

Компьютер – самый подходящий инструмент! Просчитывает варианты с колоссальной скоростью, позволяет управляться с гигантским количеством разнообразных сведений, синтезирует новые невиданные варианты… Если, кроме компьютера, у человека есть кое-что в голове – аналитические способности. Для того, кто владеет новыми технологиями, открывается новый мир. Это все равно, что если во время ночного поединка, один из противников получает в свое распоряжение прибор ночного видения. Это все равно, как Господь Бог взирает на всех нас сверху и отлично видит и то, где мы прячемся от него и то, что пытаемся от него утаить.

Вероятно, и Евгений хотел ощутить себя Господом Богом, будучи увлечен этой страстью к расследованиям. Между прочим упомянул, что в «филиале серьезного ведомства», в отделе небезызвестного Владимира Николаевича имеются самые современные компьютеры. В частности, в его личном распоряжении мощный компьютер. Плюс всегда под рукой продвинутый программист Сильвестр. Словом, уже удалось получить несколько порций прелюбопытной информации и соответствующим образом ее интерпретировать.

Якобы даже высшее руководство прибегает к услугам Евгения. Держит его для особых поручений. Было ясно, что ему хотелось произвести на компанию впечатление. И в первую очередь – на Луизу. Делал он это с обычной навязчивостью, и, чтобы остановить его красноречие, ей снова пришлось на него хорошенько цыкнуть.

Кристина прямо заявила, что для теоретических споров слишком глупа. Но, что касается практики, хоть сейчас готова испробовать на себе чудеса прогресса – чудесные симуляторы, вибраторы и прочее. Веселый спорт. Если без грязи и пошлости. Уж этого она не потерпит. А тем более, оснащенные умными компьютерами, знающими что и как. Вроде тренажеров, стимулирующих определенные группы мышц… Да только не изобрели еще такой вибратор, который бы нам подошел… Тут Кристина подтолкнула локтем свою подругу-матрешку Соню.

Соня ласково и многозначительно улыбнулась. Певучим знакомым голосом прибавила, что разохотившаяся женщина, конечно, готова на все. А начать можно хоть и с вибратора. Но чтобы по-настоящему, то есть чтобы так душевно и глубоко кончить – тут все же без реального партнера никак не обойтись.

Варвара-Варя отнеслась ко всему сказанному с неожиданной горячностью.

– Зря иронизируете и сально отшучиваетесь, подружки! Именно чтобы без свинства, без грязи, именно чтобы все очень чисто…

Ради такой возвышенной экзистенциальной идеи Варя согласилась бы полжизни пояс невинности носить. Или хоть английской булавкой заколоть самое-мое. А всех уродов, препятствующих прогрессу и наступлению светлого завтра, по одному и гуртом стерилизовать и лоботомировать. В том-то и беда, что даже самые идейные экстремалы и радикалы распускают слюни при виде раздвинутых коленок, а некоторые верные подруги готовы продаться за улыбку смазливой хари. Следовательно, виртуальный секс, если речь идет о нем, родимом, должен быть доступен народу, как воздух, вода и хлеб.

Даже малыш-великан Эдик, явно смущаясь, но стараясь говорить отрывисто и дерзко, заявил, что если выбирать между сексом с виртуальной женщиной или в живой, то уж ему подавай живую и погорячее.

Всеволоду же все эти мнения, конечно, пришлись не по душе. Он снова заподозрил, что другие решили посягнуть на область философских, художественных, а тем более, поэтических обобщений. Он говорил об Интернете как бы с презрением. Но в то же время именно его точка зрения показались мне не только умной и убедительной, но и чрезвычайно близкой моим собственным воззрениям, если бы я взялся их сформулировать. При этом я чувствовал, что его апломб раздражает и злит не только меня, но и всех остальных. Что и говорить, его снобизм, уверенность в том, что он один обладает правом открывать миру абсолютные истины, могла кого угодно вывести из себя. Мол, вы здесь все по сравнению со мной идиоты и кретины, и должны молчать в тряпочку, когда я снисхожу до вас и просвещаю вас, убогих. Что касается снобизма, в этом с ним не могли тягаться взятые вместе Свирнин, Кукарин и Черносвитов… Но я также не мог не замечать и того, что Луизе это как будто нравилось. Хотя время от времени и подтрунивала над его самоуверенностью.

Всеволод сказал, что безусловно «понаблюдает» за виртуальным сеансом, почему бы нет. Точнее, понаблюдает за всеми нами, и мы послужим ему прекрасным материалом для дальнейших художественных обобщений. Не кто-нибудь, а именно он давал Луизе основополагающие советы. Так сказать, вливал творческие идеи относительно постановки этого перформанса-хеппенинга в Интернете.

– Вливал, вливал, – кивнула Луиза.

Заметив ее иронию, он прибавил, что идеи идеями, однако все эти разговоры о начале Новой Эры Человечества в связи с изобретением Интернета, о перемещениях человека, его разума и души в Новую Виртуальную Реальность и тому подобном, – все это чепуха. Мол, нам, молодым, посчастливилось родиться на заре очередного сотворения нового мира. А на деле – сознательная или бессознательная демонизация-обожествление модных технологий.

Глупая молва всегда приписывает новинкам всякую чертовщину. Телефон считался средством коммуникации с загробным миром. Телевизор – устройством, испускающим лучи смерти… Обыкновенную картошку – и ту крестьяне окрестили сатанинскими орехами и бунтовали. А первых врачей, пытавшихся делать прививки, народ считал вредителями-отравителями и побивал кольями.

О компьютерах, едва они появились, тоже ходило немало самых фантастических слухов и легенд. Однако скоро выяснилось, что возможности новых технологий куда скромнее. Достижения есть, но самые умеренные, обыденные. Что такое компьютер? Модернизированная пишущая машинка, телевизор, электронный секретарь, – не более того. Удобное средство коммуникации, супертелефон, телевизор, калькулятор – и только.

Все ждали чего-то сверхъестественного – пересоздания человеческой сущности, экспансии искусственного интеллекта, чуть ли не Конца Света. Обычное нагнетание страстей. В кино, в книгах. Пугают, пытаются поразить, изумить. Кстати, как творческий человек, Всеволод отлично понимает, какими средствами это достигается. Прежде всего, в людях нужно разжечь непомерную, патологическую страсть к фантазированию, чтобы они начинали элементарно путать желаемое с действительным, а будущее с настоящим.

Вот, к примеру, говорят, экое чудо: два человека могут общаться друг с другом, находясь на расстоянии тысяч километров! Ну и что с того? За тысячу километров или в одной комнате – люди все равно разделены одной и той же непреодолимой преградой… Даже если компьютер еще сто раз модернизируют, сделают биологическим, запихнут, зашьют нам в башку, как какой-нибудь сердечный клапан, селезенку или искусственную почку, в нас самих от этого мало что изменится.

Если уж на то пошло, утверждал Всеволод, не компьютер изменяет человека, а человек усовершенствует компьютер. Как ни парадоксально. Причем это «очеловечивание» компьютера видно во всем. Даже виртуальная реальность, о которой столько разговоров, есть не что иное, как вторичный продукт, обыкновенная подделка и суррогат. До сих пор компьютерные игры развивались лишь в одном направлении, стараясь как можно точнее копировать реальность, как можно реалистичнее изображать то, что уже существует. Но для чего копировать то, что уже существует в природе? И притом в гораздо совершенном виде. Как говаривал кто-то из классиков: для чего изобретать гомункулуса в колбе, если у нас, как говорится, любая баба может его просто родить?

Это, наконец, смешно и глупо – тупо лепить компьютер по своему образу и подобию! Может быть, когда-нибудь это будет иначе? Почему бы, спрашивается, при помощи компьютеров не ринуться в области так сказать внечеловеческие – никогда прежде не исследованные, даже не существовавшие?

– Вот это действительно серьезная проблема, – с неожиданной горячностью подтвердил молчавший до того Сильвестр, оторвавшись от клавиатуры. – Чтобы избежать очеловечивания компьютера, потребовалось бы с самого начала заложить в него некий особый алгоритм самосовершенствования. Предоставить его самому себе, а уж потом посмотреть, что из этого выйдет…

Это было весьма любопытная мысль. Но Всеволод, по своему обыкновению перебил собеседника, холодно усмехнувшись:

– Ты, Сильвестр, хоть и профессор, а балда, все равно что сундук со знаниями…

Ему не требовались ничьи подтверждения. Он предпочитал сам задавать вопрос и сам же на него отвечал.

– Как ни крути, – продолжал он, – компьютер – кусок железа, побочный, причем вторичный продукт человеческого самопознания. Даже с компьютером в голове, мы не изобретем ничего сверх уже существующей реальности. Никакого особого алгоритма. Человек – существо абсолютно эгоистичное и самолюбивое, и никогда не даст технике шанса саморазвития. Не то, что щедрый и великодушный Господь Бог, который однажды дал человеку, им произведенному, свободную волю и выбор… К слову сказать, человек оказался не способен воспользоваться предоставленной ему свободой. До сих пор мечется внутри замкнутого круга…

– А как же твои собственные занятия, Всеволод? – не выдержав, вмешался я. – Значит, и ты не творишь, а пережевываешь уже известное?

Как ни странно, на это мое замечание он отреагировал. И с изрядным энтузиазмом.

– Именно я, Сереженька, – заявил он, – и намерен совершить прорыв из этого порочного круга. Расширить пределы реальности. Впервые в человеческой истории!

Иначе и быть не могло. Как я сразу не догадался!

– Все равно, – зачем-то продолжал спорить я, – сравнивать компьютер с обыкновенным телефоном или телевизором, это то же самое, что сравнивать ядерный реактор с печкой, которую топят дровами. В отличие от последней, ядерный синтез изменил цивилизацию, перевернул мир!

– Чудак! Это ты так считаешь, потому что, наверное, плохо знаком с предметом. Не атомные станции, не ядерный синтез переворачивает мир, а наше представление о нем. Если из твоей дурацкой печки с дровами сотворить соответствующее представление, и оно способно перевернуть мир!

– Я об этом и говорю, – загорячился я. – Об Интернете и компьютерах у нас уже имеется такое необыкновенное представление. Ничего не надо выдумывать. Все сразу почувствовали, что от этих вещей веет чем-то невероятным, что в них заключены фантастические возможности…

Всеволод лишь покачал головой.

– Да ты посмотри, – воскликнул я, показывая на компьютер Сильвестра, – Столько разных, совершенно незнакомых людей подключились сейчас к одному и тому же сайту, ждут необыкновенных острых ощущений…

– Что ж, поглядим, что из всего этого выйдет, – усмехнулся Всеволод.

Он похлопал Сильвестра по плечу.

– Ну что там у тебя за цифры, профессор? Сколько их там – подключившихся, наших собратьев по сексу?.. Ого!.. Это поучительно!.. Самое примитивное, самое вульгарное, а вот поди ж ты, какой имеет спрос! Восемьсот тысяч! Почти миллион маленьких человечков сейчас уединились, засели в своих норках, чтобы заняться перед компьютером, извините за выражение, обыкновенной дрочкой. А что еще может предложить виртуальный секс? Вот надувательство! Разнообразие, огромные возможности? Новые острые ощущения?.. Кстати, что касается ощущений, сколько не компьютеризируйся, они-то, ощущения, надо полагать, останутся теми, что и были еще у Адама с Евой.

Допустим, что у нас есть какие-то фантастические, изощренные технические средства, чтобы достичь известных ощущений виртуальным способом. К чему мы придем? К реальному любовному приключению. Со всеми восторгами, непредсказуемостями, опасностями. Можно представить, какое полное и глубокое удовлетворение вы получите от подобных экспериментов! Ну, допустим, человека обвешают всеми этими сенсорами, датчиками, суперстимуляторами и вибраторами, подключенными через компьютер к Интернету, а некая компьютерная программа или реальные заочные партнеры будут посылать соответствующие импульсы, доводя его до оргазма. Это все равно что подвесить у себя между ног аппарат искусственного доения, а пульт дистанционного управления с инструкций выставить где-нибудь в людном месте, чтобы любой случайный прохожий мог сдури давить на кнопки. Разве не сумасшествие? Отдать себя на растерзание? Впрочем, любители острых ощущений всегда найдутся. Говорят, бывают чудаки, сунут член в дырку в заборе, «во внешний мир», и ждут, какое романтическое приключение за этим последует… Реальное любовное приключение… – задумчиво повторил Всеволод. – Приключение-иллюзия, которая в любой момент растает, а вы, если повезет, очухаетесь… Скажем, рано утром, на автопилоте, выйдете из дома… Представьте, что вот так, словно выскочив из наркотического сна-галлюцинации, обнаружите себя на набережной Москва-реки. Словно с похмелья. Ноги трясутся… Речные чайки кружат над дорогой, приземляются на мостовую, что-то торопливо, жадно клюют. Проносится автомобиль, вспугивает чаек, вспархивающих прямо из-под колес, чтобы, немного покружив над мутно-серой, с радужными маслянистыми каймами водой, вернуться на прежнее место. В чем дело, чем они там кормятся? Очень просто: автомобиль зашиб одну из птиц, ее расплющили, раскатали колесами, розово-пегое пятно, и теперь сородичи, словно и не чайки вовсе, а хищные вороны, набрасываются и выклевывают то, что осталось. Немного погодя, еще одна из чаек бахнулась о бампер. Новая пища для сородичей. Так, вероятно, повторяется, раз за разом, бог знает сколько времени…

Такая картинка. Такой порочный круг. Когда вы это осознаете, вы, может быть, также поймете, что с вами случилось. Пока вы молились на новое виртуальное чудо, из вас выдоили все гормоны, всю психическую энергию, все гениальные мысли. И вам, как этим глупым птицам, нужно клевать те же самые ошметки, чтобы в один прекрасный момент самим превратиться в ошметки…

– Захочу, – вдруг шепнула мне Луиза, показывая глазами на Всеволода, – так он у меня будет под кроватью жить и философствовать…

Она и не думала его прерывать. По ее виду я догадался, что она чрезвычайно довольна уже тем, что ребята так разговорились и разгорячились. Любовалась, словно представлением. Словно все это было спектаклем или театром, которым она сама руководила. Значит, начало было удачным.

– Расслабься ты, Всеволод, не бойся, – со смехом посоветовала Всеволоду Кристина. – Бог с ними с аппаратами искусственного доения и состояниями творчества. И никто не заставляет тебя, дурачок, вставлять в дырку в заборе. Может, все не так страшно. Это ж приспособления не для медитаций, а для баловства!

Кстати, Макс на этот раз не вставлял ни слова. Лишь весело поглядывал на ребят. Его, должно быть, чрезвычайно забавляли глубокомысленные рассуждения неоперившихся птенцов, которые так любили поболтать о проблемах Интернета, коллективного бессознательного и прочих умных предметах. Виртуальный секс его вообще не интересовал?.. Гораздо больше увлекали путешествия по закоулкам подсознания?

Девочка Стася снова увлеклась манипулированием киви. По выражению ее лица невозможно было судить об ее отношении к разговору. Возможно, при грубоватых оборотах, брезгливо морщилась в душе. А может, просто обдумывала и спокойно мотала на ум. Я слышал, что такая неожиданно кратковременная подростковая мудрость иногда прорезывается у некоторых девочек.

По понятным причинам не участвовали в разговоре Павлуша и Ванда. Да им и не нужно было ни о чем высказываться, ничего маскировать, так как, по выражению Луизы, они предназначались на роль «живых моделей». Вряд ли они вообще понимали, где находятся и что происходит…

Какие бы ни высказывались мнения о компьютерах и интерактивных забавах, было очевидно, что все мы ждем, когда же, наконец, начнется хваленый глобальный сеанс. Трудно сказать, что возбуждало больше: необычность обещанных виртуальных «приключений» или что все это обсуждалось вслух в нашей тесной компании. Если мы и пустились в теоретические «дискуссии», то отчасти для того, чтобы умничаньем или шутками замаскировать свое специфическое возбуждение.

Что касается меня, я вообще не понимал, что такое «сеанс». Для меня Интернет все еще оставался экзотикой. Во-первых, компьютер слабоват и не подключен к сети. Во-вторых, абонементная плата не по карману. Куча проблем. Более того, я ни разу не видел этого самого виртуального порно. Конечно, было любопытно. Что-то вроде секса по телефону, просмотра порнографических картинок или еще одна разновидность компьютерных игр?..

До сих пор все держалось в рамках, которые здесь, естественно, определялись Луизой. Не проскользнуло особых сальностей, пошлостей, всех этих «свойских» вольностей, забубенных ругательств, которые, к примеру, между Павлушей и мной были вполне обыкновенными. Правда, во внутреннем общении самые циничные высказывания, мат, не воспринимались как таковые.

Луиза выдвинула разноцветную ширму-экран, загородив нишу, где расположились «модели» – Павлуша и Ванда, а сама села за компьютер Сильвестра.

За ширмой помещалась специальные видеокамеры. Они были подключены к компьютеру, а тот, в свою очередь, при помощи особой программы обрабатывал получаемое изображение. Будучи лишь моделями, тела Павлуши и Ванды использовались в качестве исходного материала – для графического синтеза совершенно новых персонажей. В данный момент на экран выдавались отдельные живописные части обнаженной натуры, иногда в многократном увеличении, как при дотошном сканировании. Кожа становилась похожа на кожуру апельсина, одним из тех, которыми манипулировала девочка, и была усеяна сверкающими капельками пота. Трепещущие веки и ресницы пульсировали в ритм невнятным словам и учащенному дыханию.

– Модели готовы, – громко объявила Луиза, хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание компании. – Может, начнем мероприятие? Люди, подтягивайтесь поближе!

– Теперь нужно решить, – продолжала она, – кого мы сделаем игроком. И, собственно, героем наших виртуальных приключений… Кто готов вступить в непосредственную интимную связь с Интернетом?.. То есть, кому мы доверим эту честь и ответственность?

Дружно загалдев, совершенно по-школьному компания сгрудила вокруг Луизы и потянула вверх руки: «мне! мне! меня!..» Обводя компанию испытующим взглядом, Луиза качала головой и раздумывала, на ком остановить свой выбор. Я поймал себя на том, что внутренне волнуюсь, надеясь, что Луиза предложит мою кандидатуру. Я бы не отказался.

На самом деле, она заранее все распланировала, а компанию просто дразнила. Расшевелила, раззадорила, а в результате заявила, что исполнение главной роли не сможет доверить никому. То есть играть будет сама.

Если уж она и собиралась устроить представление, то это должен быть театр, эстетически осмысленное действо, а не цирк и тем паче не бардак.

– Не огорчайтесь, милые, – подмигнула она толстым подругам, которые было начали возмущаться, – пока никаких муляжей-вибраторов, языков из латекса, надувных кукол и тому подобных электронных эротических игрушек из области фантастики не предвидится… К тому же, наш сеанс, – напомнила она, – особого рода. Эротический контакт в нем присутствует, но, скорее, психологический. Если так можно выразится, интеллектуально-эротической конкурс-марафон…

– Валяй! – кивнул Всеволод, решительно отодвигая Евгения и устраиваясь с другого бока от Луизы.

Сеанс начался.

С точки зрения ультрасовременных направлений в искусстве, со всевозможными компьютерными ухищрениями, мероприятие вполне могло бы служить точкой приложения творческих амбиций Луизы – с ее загадочным проектом «Абсолютного Искусства».

Правда, от новомодного проекта ощутимо веяло если не богохульством, то легким святотатством, поскольку оно оказалось ни чем иным, как переработкой ветхозаветной лирики в виде компьютерных комиксов. Эдакий лихой авангардный вариант «Песни Песней».

Однако, судя по тому, что к игре уже подключилось такое количество народа – сотни тысяч человек, новое развлечение пользовалось самой широкой известностью и популярностью и напоминало развлекательные интерактивные телешоу-викторины с более или менее оригинальными правилами. В качестве ознакомительных и рекламных роликов (а также для разогрева участников) прокручивались короткие клипы, составленные из эпизодов прошлых сеансов, которые, несмотря на простой сюжет, отличались изрядным разнообразием. Не без юмора. На заранее разработанную основу накладывались предложения, поступающие от подключившихся к игре в режиме реального времени, благодаря чему сюжет получал непредсказуемое развитие. И, несмотря на фактически порнографическое содержание, не без доли красивой романтики. А главное, с весьма внушительными денежными призами. Каждый из зрителей мог примериться к роли Жениха или Невесты, а по итогам конкурса даже выиграть кучу денег. И название вполне подходящее – «Виртуальная Свадьба».

Юноша встречался с девушкой, между ними вспыхивало взаимное притяжение, происходило сближение, назначалось свидание, дело доходило до ласк, возникали различные препятствия, которые им приходилось самоотверженно преодолевать, и так далее. В результате должна была состояться собственно церемония бракосочетания Жениха и Невесты. Свадьба – пышный праздничный карнавал, эротический пир, брачная оргия, полный разгул фантазии.

В соответствии с желанием зрителей изменялись не только индивидуальные черты и внешность Жениха и Невесты, но и вся атмосфера, антураж, – а действие переносилось в различные исторические эпохи или вовсе погружалось в фантастические миры. В этом смысле Интернет действительно представлял собой подобие визуальной реализации коллективного бессознательного, в виде фантастических грез, галлюцинаций и сновидений.