Текст книги "Тени Богов. Избавление"

– Когда Бланс спасал Гледу, он тоже брал камни из собственной плоти, – заметила Филия. – Правда, не стриксы, а камни вроде тех, что в твоих браслетах. Но с немалой силой. И они тоже были изменены. Великим колдовством моей матери. Колдовством, которое я не успела постичь.

– Твоя мать все еще жива? – спросила Рит.

– Да, – кивнула Филия. – И это дает нам надежду. Я бы почувствовала обратное. Но я уверена, что ей очень трудно.

В дверь раздался стук, и до спутниц донесся голос Брета.

– Это хорошо, что вы закрылись, но тут подоспела еда и вода. Да и я рассчитывал поесть с вами. И Варгу хотел позвать. И Хелта. Только не подумайте ничего плохого. Всего лишь поесть. Главное, что мы предупредили Лура, и он пообещал обо всем позаботиться. Хотя и был удивлен, что вы распознали Адну.

– Мы были в Опакуме, – напомнила Филия, поднимаясь с ложа и подходя к двери.

– Я ему тоже об этом сказал, – засмеялся Брет. – Хода очень обеспокоен, кстати. Он ее тоже запомнил. Но Лур сказал, что Храм выстоит против Адны.

– Хорошо, – кивнула Филия, открывая дверь. – Посмотрим это представление. Надеюсь, никто не сболтнул Луру наши подозрения, что принц Хедерлиг уже мертв?

– Обошлись без глупостей, – скорчил недовольную гримасу Брет, входя в опочивальню и призывая за собой воинов. – Давайте, ребята. Заносите и котлы, и корзинку, и воду. Ставьте здесь и на этом пока все. У вас еда тоже есть. Варга, не стой в коридоре. Хелт сейчас подойдет. Ты посмотри. А здесь роскошно.

– Значит, всего лишь поесть? – усмехнулась Филия. – Ну, поесть, значит, поесть.

* * *

На следующее утро Рит проснулась от стука. Это опять был Брет. Сквозь запертую дверь он напомнил, что через полчаса им отправляться на церемонию, которая пройдет в ратуше, и посоветовал не стесняться и нацепить на себя все доспехи, которые есть.

– Если бы от Адны помогали доспехи, ее бы не боялись лесные путники, – пробормотала Филия, которая, как оказалось, встала задолго до утреннего стука. – Раздевайся. Завтрак придется отложить.

– Раздеваться? – не поняла Филия. – Это еще зачем?

– Делай, что говорю, – пробормотала Филия, размешивая какое-то снадобье в жестяной кружке. – Доспех доспехом, а немного магии не повредит. И поаккуратнее там. Не разбей бутыль вина!

– Думаешь, есть магия, которая может противостоять жнецу? – спросила Рит. – Однако в Опакуме мы как-то обходились без нее.

– Да уж, – кивнула Филия. – Во-первых, Опакум сам по себе был как большой оберег. И посмотрела бы я на вас, да и на себя, если бы не эти особые ножи… Если бы не стойкость Ло Фенга, Гледы, самоотверженность Бланса и Карбафа. Магия нужна хотя бы для того, чтобы не упасть ниц. Или не закаменеть столбом при появлении жнеца.

– Ты не допускаешь, что Лур предпочтет договориться? – спросила Рит, распуская завязи платья.

– Нет, – твердо сказала Филия. – Адна сочтет ниже своего достоинства договариваться с Луром. А Лур сочтет ниже своего достоинства говорить с нами. Так что готовься смотреть во все стороны и принимать решение на ходу.

– Какое решение мы сможем принять на чужой церемонии? – спросила Рит, глядя, как Филия начинает наносить на ее тело вандилские узоры.

– Какое-нибудь, – уверила ее Филия. – Да не дергайся ты. Все эти узоры слезут сами уже к вечеру. О другом думай. Не исключено, что и Лур окончательно еще не уверился в тебе. К тому же, может оказаться, что цель Адны вовсе не ты, а Хода. Или тот же Эйк.

– Это еще почему? – не поняла Рит.

– Не исключай того, что Адна служит Тибибру и хочет посеять смуту среди берканских королевств, – напомнила Филия. – Хотя, смуту она бы с удовольствием посеяла и по собственной воле.

– И Лур будет безучастно смотреть на все это? – спросила Рит.

– Смотреть он будет прежде всего на тебя, – твердо сказала Филия. – И запомни – он должен видеть кимрскую принцессу. Может быть, немного колдунью, но не более того. А по сути – девчонку, скрывающую свое отравленное нутро.

– А кого он может увидеть в тебе? – спросила Рит. – Думаешь, это его не интересует?

– Уверена, что он про меня уже все знает, – процедила сквозь зубы Филия. – Конечно то, что мог узнать в Урсусе. Что я дочь Унды, обычная лекарка, отпрыск старой колдуньи. Не более того. Запомни. Всю мою жизнь мать учила меня прятаться. И то, как я тебя прячу, часть этой науки. Я нанятая шаманка. Да, берканская шаманка. Вот такая у меня будет легенда для Лура. Поняла?

– Поняла, – хмуро ответила Рит, которой вся эта затея не нравилась, поскольку была слишком туманной. – Только у кимров нет принцесс.

– Ты будешь первой, – сказала Филия.

* * *

У ратуши оказалось довольно много горожан, и хотя стражников все равно было больше, от блеска украшений в одежде состоятельных вельмож слепило глаза. Филия, скривив губы, заметила, что, наверное, едва ли не половина аристократов Йеры прибыла в Стром, чтобы не поесть местного сыра, а показаться на глаза наместнику и выразить почтение молодому королю. Лон отозвался на это раздраженной руганью, что и в самом Строме полно богачей, которые способны нацепить на себя гроздья поддельных бриллиантов, и приказал спешиваться еще за два дома до главного входа, но повел Филию и Рит к ратуше не через толпу, а переулками, предварительно накинув йеранские шали не только на них, но и на Брета с Варгой.

– И будете стоять так до конца церемонии, – проворчал он недовольно. – Жаль, что Хелт высоковат, и его бы закутал. Надеюсь, не взопреете. До полуденной жары еще далеко. И радуйтесь, что не заставил платья надевать. В толпе будет незаметно, что вы в портах. Наше место слева от алтаря. Возле хора.

– Они еще собираются и петь, – проворчала Филия. – И откуда, к демону, алтарь в ратуше? Мы же не в храме?

– Не отставать! – прошипел Лон. – Мы войдем через вход для слуг!

Изнутри ратуша оказалась просторной и наполненной прохладой. По случаю действа из огромного зала вынесли все кроме нескольких резных кресел, что были установлены на ступенчатом помосте перед высокими окнами, уходящими к выбеленным сводам. Одно из этих кресел, поставленное на отдельную платформу, которая и в самом деле походила на алтарь, скорее всего предназначалось для короля. Остальные были уже частично заняты. В одном из них сидел Лур, в другом страдал в ожидании предстоящей церемонии великан Эйк. Кресло ему было явно мало.

– Сюда! – вынырнул из толпы, которая постепенно заполняла зал, Хелт. – В сторону! Вон, видите певчих в желтых балахонах, нам к ним.

Рит последовала вслед за Филией, Бретом и Варгой к левым окнам. Стоявшие там же певчие дружно грянули какой-то берканский гимн во здравие короля и его родственников, которых у Ходы толком и не осталось, а Филия толкнула Рит в плечо, прошептав ей на ухо:

– Смотри.

Рит обернулась. Через расступающуюся толпу шел принц Хедерлиг. Рит была от него далеко, по ее прикидкам в ратуше могло достаточно свободно вместиться не менее двух тысяч человек, и она видела только его голову, профиль и немного плечи, но сразу отметила, что если бы не присутствие в этом же зале Эйка, то самым рослым безусловно должен был бы считаться Хедерлиг. Ведьму за головами наполнивших ратушу видно не было, но, судя по раскатившемуся шепотку, впечатление она производила. На помост Хекс не пошла, остановилась, скорее всего у ступеней, по которым поднялся один принц. Поднялся странно, как будто ноги едва слушались его, колени принца дрожали. Он склонил голову перед замершим Луром, кивнул поднявшемуся Эйку и медленно опустился в предназначенное ему кресло, звякнув висевшим на поясе мечом о пол. Вставать ему пришлось почти сразу же. Певчие замолкли, и вместо них по залу раскатились приветственные возгласы. Из дверей, расположенных справа от алтаря, появился молодой король Хода.

– Лучники, – прошептала Филия, показав на фигуры, замершие на галерее над помостом. – Обычно там никого нет. Готова поклясться, что их стрелы заряжены стриксами.

– Думаешь, Хекс не догадывается об этом? – спросила Рит.

– Я все еще не пойму, на что она рассчитывает, – пробормотала Филия. – Ты смотри… А ведь обряд будет вести не Лур. Кажется, это местный храмовник…

Хор снова грянул какую-то песню. Несмотря на то, что Рит знала храмовый язык, она с трудом понимала в натужном многоголосье о чем идет речь, хотя и могла сама пропеть любой храмовый гимн громче и чище всех присутствующих в храме певчих. Тем временем на помост выбрался невысокий храмовник в желтой накидке и, ужасно фальшивя, стал вливать свой голос в голоса певчих, и Рит поняла, что обряд уже начался.

– Лур не сводит с меня взгляда, – прошипела она Филии, поежившись. – Как будто раздевает глазами.

– Даже не надейся, – ответила Филия. – Если только пытается снять с тебя шкуру. Терпи. Проглядеть так он ничего не может. Надеюсь, это ненадолго.

– Все произойдет быстро, – раздался из-под шали голос Брета. – Хода настоял, чтобы обряд продолжался не более десяти минут. Сразу после того, как он передаст Эйку ларец наместника, певчие исполнят еще один гимн, но мы сразу двинемся к выходу. Завтракать будем уже за пределами Строма. Лошади и охрана ждут нас за ратушей.

Рит приподнялась на носках и, сдвинув с глаз шаль, разглядела в руках у Ходы небольшой ларец. Эйк тоскливо озирался. Хедерлиг замер в оцепенении. Лур уже, кажется, смотрел на Хекс.

– Что-то произойдет, – прошептала Филия.

– Она не может предстать жницей? – спросила Рит. – Ты вроде бы говорила, что для этого нужны силы, а те, кто отделяет себя от остальных умбра, не могут полнить силу от менгиров. Что ты имела в виду, когда поминала… другие источники? Есть исключения?

– Именно так, – мрачно ответила Филия. – Есть исключения. Почти несущественные. Жнец может брать силу напрямую.

– Напрямую от кого? – спросила Рит.

– От людей, – ответила Филия. – От кого же еще? Убивая их. Думаешь, возможная усобица – это забава? Это источник огромной силы! Если такое случится, если кровь польется по земле Берканы, Адна вообще может забыть о менгирах. Она будет купаться в силе! Ты чувствуешь?

– Чувствую, – прошептала Рит.

Над набившейся в зал ратуши толпой было раскинуто колдовство. Хекс искала носительницу. Ощупывала каждого, пытаясь ощутить что-то необычное. Рит показалось, что нанесенные Филией на ее тело рисунки начинают нагреваться.

– Проклятье, – раздался голос Варги. – Она ищет!

– И найдет, – мрачно заметила Филия и наклонилась к уху Рит. – Ни тебя, ни меня нельзя прощупать. Таких, как мы, в зале только двое. Ну и разве что Лур столь же непрогляден. Так что, считай, что Адна нас нашла. Я начинаю беспокоиться.

– Что изменилось? – спросила Рит.

– Не знаю, – пробормотала Филия. – Сейчас мне кажется, что Адна еще сильнее, чем я думала. Боюсь, что Коронзон не сможет остановить ее. А Лур не покажется в облике жнеца. Что бы ни произошло. Уж поверь мне.

– Как она определит, кто из нас? – спросила Рит, невольно пытаясь сбросить невидимые щупальца, обвивающие ее.

– Никак, – ответила Филия. – Она убьет обеих. Но сначала должен быть рукоположен Эйк.

– Почему? – не поняла Рит.

– Потому что смерть короля, принца и бедолаги Эйка – это не так впечатляюще, как смерть короля, принца и наместника, – ответила Филия. – Смотри.

– Что нам делать? – спросила в отчаянии Рит, глядя, как Хода начинает вставать со своего кресла.

– Смотри! – повторила Филия.

Король Хода поднялся под звуки гимна, подошел к креслу Эйка сзади, почти сравнявшись с ним – сидящим – ростом, и поднял над его головой ларец, произнеся что-то при этом, точнее влив свой голос в песнопение. Эйк поднял руки, взял ларец, приложил его ко лбу, поклонился восторженной толпе и стал вставать, чтобы развернуться и поклониться королю, оказавшись с ним лицом к лицу.

– Все, – сказала Филия. – Эйк – наместник. Один из достойнейших и самый надежный. Почти простолюдин на престоле. С ума сойти.

И в это мгновение Хедерлиг тоже стал вставать и потянул из ножен меч.

Хор замолчал. В зале послышались испуганные вскрики. Со своего места поднялся Лур и громко произнес:

– Остановись, дочь леса! Не оскверняй обряд Храма Кары Богов!

– Я тебе не дочь леса, – раздался звонкий голос и на ступени помоста поднялась ведьма.

– Святые боги, – прошептала Рит. – Она прекрасна, даже не будучи жницей!

– Что есть, то есть, – пробормотала Филия.

Лур стоял, сплетя пальцы и бормоча что-то себе под нос. Хедерлиг продолжал медленно тянуть из ножен меч. Хода так же медленно прикасался к плечам Эйка. И Эйк медленно разворачивался, опуская ларец на собственное кресло. А на ступенях помоста ратуши стояла самая прекрасная из когда-либо виденных Рит женщин. У нее были длинные волосы, большие глаза, светлая кожа и такое лицо, что черты его складывались во что-то невообразимо очаровательное, покоряющее и дорогое. Она подчиняла себе уже своим обликом!

– Магия, демон меня раздери, – процедила сквозь зубы Филия. – Магия! Только магия! Хотя и высшего разряда…

Хекс развела руки в стороны и застывшие стрелки посыпались с галереи, ломая приготовленные луки о ступени помоста, словно перезрелые плоды с плодового ветра при сильном ветре.

– Адна! – зарычал Лур, и именно в это мгновение Хекс обратилась в жницу. Стала ужасной тенью самой себя. Показалась в облике мертвенной и худой ведьмы с развесистой клюкой в руке. Отняла жизни сразу у двух десятков стоявших поблизости и упрочила свою мощь. Ударила клюкой по ступеням и заставила обрушиться на пол почти всех. И заполнивших зал стражников и горожан. И всех певчих. И короля Ходу. И Эйка. Остались стоять только Лур, все еще тянущий меч из ножен Хедерлиг, Брет, Филия и Рит. Варга боролся, но и он упал на колени.

– Демон меня раздери, – повторила Филия. – Сейчас она устроит тут кровавое месиво, а потом никто и не вспомнит сути произошедшего. И начнется война внутри берканских королевств. И Адна будет купаться в силе даже без всяких менгиров!

– Адна! – повысил голос до истошного Лур.

– Я слышу тебя, Эней, – ответила Адна. – Все будет как должно. Я всего лишь хочу освободить высшую силу. Чего бы это мне ни стоило. Не ты же меня остановишь? И не твой мертвец… Куда ему… Хедерлиг! Быстрее!

– Он борется, – прошептала Рит. – Хедерлиг борется! Может, он и мертв или умирал, но дух в нем еще борется!

– Не о том ты думаешь, – прошипела Филия.

Адна медленно пошла по ступеням в сторону замершей четверки.

– Так оно всегда и бывает, – говорила она, переступая через мертвых стрелков. – Воспитанник одалского монастыря изнемогает под силой, которой не может противостоять. Укрывшийся от моего взора отпрыск Карбафа сам не может понять своей силы, небольшой, впрочем. И рядом с ним двое девиц застыли в ожидании собственной судьбы. Кто из вас сосуд? Кого я должна разбить или смять? Не проще ли сделать это с обеими?

Рит потянула из ножен меч.

Хедерлиг тоже наконец вытащил из ножен меч и стал поднимать его над повисшим на спинке кресла Эйка Ходой.

Филия скрестила перед собой пальцы.

Адна ударила посохом по ступеням, и лоб Рит запылал от боли. Руна врат вновь проявилась на нем.

– Надо же! – засмеялась Адна. – А кувшинчики-то помечены оба! В котором из них драгоценность?

Рит посмотрела на Филию, которая схватилась за свой лоб. Перевела взгляд на Хедерлига. Тот застыл с поднятым мечом.

– Убожество! – зарычала Адна, оглянувшись, на Хедерлига. – Делай свое дело, мертвяк!

Меч Хедерлига пошел вниз.

– Стой, – раздался голос, от которого здание ратуши затряслось. Задребезжали стекла. Посыпалась пыль с перекрытий. Затрещали колонны.

Лур обессилено рухнул на кресло.

– Стой, – пронеслось над залом повторно, и Варга упал ниц на лежащего рядом Хелта, а Брет опустился на колени.

Адна замерла, и лучники, лежавшие на ступенях начали осыпаться пеплом.

– Стой… – влетело в каждое ухо, и Рит дрожащей рукой прикоснулась к собственному лбу. Пылающая руна на нем исчезла.

В темной стене над окнами – за спиной Ходы, за мечом в дрожащих руках Хедерлига, за мечом, который почти дошел до шеи молодого короля, за согнувшимся принцем Исаны начало проступать огромное лицо невообразимого чудовища. С тяжелой челюстью и глазами, из которых изливалась бесконечным потоком смерть и сила.

– Тибибр? – в ужасе выдохнула Адна и исчезла.

Хедерлиг выронил меч, который ударил Ходу по затылку плашмя, и повалился на пол бесчувственной куклой. Лур раздраженно сплюнул и пошел прочь из ратуши, ступая прямо по телам. Начали раздаваться стоны и слабые крики о помощи. Эйк и Хода зашевелились.

– Отлично, – выдохнула Филия. – Кажется, они уверились в нас. Адна засвидетельствовала и Луру, и даже Тибибру.

– Быстро! – рванулась к помосту Рит. – Хедерлиг! Он боролся!

* * *

Дух принца ускользал из тела воина. Рит приподняла ему веки, увидела в огромных зрачках невыносимую муку и принялась вливать силу в могучее тело.

– Бесполезно, – опустилась на колени рядом Филия. – У этого кувшина нет дна. Ты его не наполнишь. Его ничто не наполнит. Он растворяется. Ему не за что зацепиться. Он держался в этом теле лишь волей Адны!

– Нож! – прошипела Рит, разрывая шнуровку на груди принца.

– Ты с ума сошла, – прошептала Филия. – Ты понимаешь, что подвергаешь риску все?

– Нож! – почти заорала Рит.

– Держи, – протянула ей Филия тонкий нож. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

– Все, что поможет остановить кровь и оказать первую помощь, – процедила сквозь зубы Рит и рванула платье у себя на груди. – Доставай свои снадобья! Он боролся! Понимаешь? Он боролся!

– Твою же мать, – покачала головой Филия и сдвинула на живот сумку, которая висела у нее на боку.

Рит опустила голову, мгновение смотрела на едва различимый шрам у себя на груди ниже ключиц в виде треугольника. На бугорки по его краям. И решительно прикоснулась острым лезвием к собственной плоти. Кровь потекла у нее по пальцам.

– Эйконские стриксы… – поняла, побледнела, ужаснулась Филия. – Ты понимаешь, что нас обвинят в колдовстве и казнят, если принц умрет?

– Помогай, – процедила сквозь зубы Рит и тремя уколами наметила точки на груди Хедерлига, а потом стала рассекать почти мертвую плоть.

– Крови нет, – выдохнула Филия.

– Будет, – ответила Рит. – Быстрее!

Она один за другим вставила в плоть принца эйконские камни, прижала их ладонями и затянула, запела на весь зал эйконскую обрядовую песню, оживляя дух воинов, живущих в этих камнях и призывая их поддержать принца.

– Откуда ты знаешь этот обряд? – поразилась Филия.

Рит не ответила. Она была занята. Что она могла сказать? То, что ее бабка Лиса, которая пестовала из своей внучки смену себе, прошла через Клан теней и была служкой при змеином храме на далеком острове? Что она служила Клану еще долгие годы, пока Клан не забыл о ней? Что она учила свою внучку всему, даже тому, о чем говорила сама, что вот это-то, Рит, тебе точно не пригодится? Сейчас это было неважно. Главным было пробудить камни, которые примолкли, уснули, наполнились покоем в теле Рит. Пробудить камни и заставить их поймать, удержать, закрепить в истерзанном теле дух воина, который однажды должен будет стать великим королем своего королевства. Все. Обряд закончен. А теперь заклинание бодрости и утренней силы, пусть даже принц не шевелится. Все что есть, всю силу, всю волю, все желание – все без остатка. Да оживай же ты, демон тебя раздери!

– Рит, – послышался голос Брета. – Остановись. У тебя кровь идет из носа.

– И из глаз, – донесся голос Варги. – Слезы с кровью. Ты отдала все.

– Будь я проклят, – сдавленно прошептал Хода. – Что ты творишь, девочка?

– Спасает того, кто отказался убивать тебя, даже будучи под магией жницы, – сдавлено ответила Филия.

– Все, – совсем глухо, едва различимо долетел голос Эйка. – Отпускай руки, кимрка. Он уже дышит. Открыл глаза. Все. Успокойся.

– Хвала небесам! – донесся восхищенный выдох Лона.

– Так уж и небесам? – удивился Хода.

– Воды! – закричала Филия. – Воды невесте короля! И отойдите ваше величество в сторону! Не нарушайте обряд! Вы не должны сближаться до обручения. И до свадьбы.

«Какая к демонам свадьба?» – подумала Рит.

Глава девятая. Ненависть

«Что толку от ключа,

Если дверь сорвана с петель?»

Берканская мудрость

Утром следующего дня Гледа почувствовала привычную тошноту, но уже мгновением позже остановила лошадь и, прижимая ладонь ко лбу, сползла из седла в придорожную пыль.

– Печет! – пожаловалась она подскочившему Скуру. – Даже в глазах потемнело. Не вижу ничего.

Отряд остановился, но приблизиться к Гледе кроме колдуна рискнул один лишь Мортек. Он присел рядом, осторожно взял ее за плечи и попросил:

– Успокойся. Поморгай. Еще. А теперь подними взгляд. Видишь меня?

– Да, – неуверенно кивнула Гледа.

– Ну вот, – удовлетворенно заметил Мортек. – Ничего страшного. Знак врат проявился, – сказал он в ответ на вопросительный взгляд колдуна. – На лбу. Или не видишь? Ну да, днем не слишком заметно. Смажь чем-нибудь. Это с тобой до конца жизни, девочка. Или до конца… напасти.

– Что это значит? – спросил Скур, сдвигая на живот сумку со снадобьями.

– Значить может все, что угодно, – ответил Мортек. – В худшем случае – поиск. Если кто-то поймет, что невообразимая ценность ускользнула, то нас будут искать. И найти Гледу через знак – один из самых простых способов. Тогда даже не знаю. Спрятаться будет трудно. Но я думаю, что не все так плохо. Будем надеяться, что знак проявил себя из-за беды, в которую попал один из других сосудов. Сколько вас было отмечено?

– Трое, – мрачно пробормотала Гледа, прихватывая голову платком поверх нанесенной Скуром мази. – Как понимаешь, метки мы не сами друг другу ставили. И не тот, кто ловушку устраивал.

– Но кто-то их ставил, – прищурился Мортек. – Трое, значит? Тогда кто-то из них попался. Или же переживает явление жнеца… Скорее, второе, думаю. И если жнец проявлял себя ненадолго, все пройдет. Ослабло жжение?

– Да, – кивнула Гледа, вновь забираясь в седло. – За каким демоном являться теперь жнецам?

– За тем самым, – сказал Мортек. – Да, дорогая моя. За тем демоном, который в тебе. Хотя ты можешь называть ее богиней. Мы тут потихоньку движемся себе предгорной дорогой на восток, а где-то кипят страсти. Кто-то хочет выпестовать высшую и заслужить место у ее ног, а кто-то мечтает оставить все так, как есть. Отсюда и явления. Другого объяснения я придумать не могу.

– А ты чего хочешь? – спросила Гледа, посмотрев на Ло Фенга, что замер в паре десятков шагов.

– Я хочу ясности, – ответил Мортек и потянулся, раскинув руки и звякнув доспехами. – И не только здесь, – он коснулся кулаком собственной груди, – но и в небе. Над головой. Над всем Терминумом.

– Недавно захотел? – скривила губы Гледа. – В Опакуме? Раньше как-то без этого обходился?

– Раньше ясность была, – ответил Мортек. – Или предполагалась. Запомни, дурак не тот, кто дурак, а тот, кто упорствует в дурости. Нас догоняют, кстати. Опять этот неугомонный парнишка. Кажется, он воспользовался твоим советом.

Гледа оглянулась. По дороге вслед за отрядом пылил всадник. Мортек не ошибся, это был Унг. Вчера, узнав, что он родом из Экинуса и получив разъяснение, в какой стороне располагается его предполагаемая родная сторона, Унг попросился в отряд Гледы. Хотя бы до того момента, когда их пути будут совпадать. На что Скур под молчание Гледы сказал парню, что будь у того оружие, доспех, запас провианта и лошадь, вопросов бы не возникло. Дорога общая – хочешь держись в хвосте отряда, хочешь – в голове. Главное, не путайся под ногами. А подводы для бедолаг и увечных в отряде Гледы нет. Лошадей свободных – тоже. Втолковывать очевидное Унгу не пришлось. Парнишка почесал только-только затянувшийся шрам на голове, кивнул и пошел не по дороге, а по каменистой луговине куда-то на юг. И вот, пытается догнать отряд уже верхом. Вчера Гледа после того разговора все же подъехала к Ло Фенгу и спросила, правильно ли она поступила? Эйконец, который с каждым днем как будто становился все скупее на слова, посмотрел на сияющие белым вершины Молочных гор и произнес нечто неопределенное:

– Поступила? Не знаю. Не готов ответить. Даже если соглашусь считать твое «недеяние» поступком.

– Почему? – не поняла Гледа. – Я ведь могла посадить его на круп любой лошади. Он же лишь немногим меня старше. Знакомый. Я не должна была быть более милосердной?

– Не спрашивай меня о милосердии, – попросил Ло Фенг. – Всякая цепь утрат начинается с милосердия.

– Как же я должна была поступать… – Гледа запнулась. – Или нам не нужны воины в отряде?

– Пока не случится битва, мы не узнаем, воин он или растяпа, – заметил Ло Фенг. – Что тебя беспокоит? Или тебе нужен совет?

– Да, – выдохнула Гледа.

– Поступай так, как подсказывает тебе твое сердце, – ответил Ло Фенг. – Что бы в нем ни управляло тобой. Милосердие ли, обида ли, ненависть или что-то еще. А я буду тебе помогать. И даже скажу что-нибудь, если вдруг почувствую, что ты слушаешь подсказки, которые идут не из собственного сердца. Устраивает?

– Да, – кивнула Гледа.

– Хорошо, – сказал Ло Фенг.

Сейчас он смотрел на приближающегося всадника молча. Гледа окинула взглядом всех остальных, вместе с нею в отряде уже было восемь человек, конечно, если всех их можно было бы счесть людьми, и спросила Мортека:

– Может так случиться, что это не Унг, а Бланс? Или Карбаф?

– Мудреешь на глазах? – засмеялся Мортек. – Вполне. Особенно, если учесть странное предубеждение обоих. Пусть даже по слухам на деле оно было свойственно одному Карбафу. Вселяться в людей, которые обречены на смерть. Которые уже умирают. Чтобы не чувствовать себя потом кровопийцами. В этом случае Унг подходит. Кажется, он и в самом деле едва выжил.

– Я не шучу! – прошептала Гледа.

– Кончились шутки, – мрачно ответил Мортек. – Давно кончились. Но ты должна понимать, что вероятность такого исхода минимальна. Скорее всего – Унг это просто Унг.

– А ты можешь как-то проглядеть это? – спросила Гледа.

– Если Бланс не захочет, чтобы его узнали, его не узнают, – заметил Мортек. – Для того, чтобы увидеть курро или одного из их последышей нужно явление жнеца. В его свете многое становится ясным. Да и то… Но опять же – кто будет приглядываться? Таким даром был отмечен сам Бланс. Его избранница Амма. Это же может увидеть Адна. Впрочем… У меня такого дара нет. Нет в его ясности и полноте. К тому же не забывай, что вселившийся может пробуждаться не сразу, последствия тяжкого ранения будут сказываться на нем так же, как и на человеке, в которого он вселился, пусть даже человек этот скорее всего умер бы от такого ранения. Нет, если Унг– это Бланс, и он не захочет, чтобы я его узнал, я его не узнаю.

– Проклятье… – прошептала Гледа.

– Почему же? – удивился Мортек. – Не забывай о главном. Если Унг – это Бланс, то тебе нечего опасаться. Разве что досадовать из-за появления назойливой няньки. Бланс еще тот зануда.

– Вот и я! – радостно зачастил приблизившийся Унг. – Все, как вы сказали. Лошадь, доспех, оружие, провиант. Целый мешок лущеных орехов! Пойдет?

Зрелище, которое представлял собой Унг, несомненно заслуживало внимания. Пожилая кобылка с тряпичным самодельным седлом, топор в одной руке, не слишком большой мешок в другой. Что-то вроде доспехов на плечах и на поясе воина из него конечно не делали, но вполне могли послужить шутовским нарядом для представления на ярмарке. Если бы, конечно, не пятна крови, которыми были заляпаны наручи. Ашман подал лошадь вперед и произнес что-то.

– Это доспех энсов, – перевел Мортек. – Хотя, кровь уже не слишком свежая.

– Каких энсов? – не понял Унг. – Да, доспех грязноват, я его попытался отмыть в ручье, но особого успеха не добился и решил отложить это дело. Боялся не догнать вас.

– Где ты это взял? – спросил Стайн.

– В деревне какой-то, – пожал плечами Унг. – Как называется, не знаю, спросить не у кого было. Деревня пустая, хотя всего в ней домов-то чуть больше десятка. Там все в крови.

Парень замолчал, оглядывая своих возможных спутников, потом добавил с явной неохотой:

– Сломалось во мне что-то. После Альбиуса. Не в том смысле, что по голове меня шарахнули и память отбили. Хотя и это тоже. Другое сломалось. От крови не тошнит. Мертвые не пугают. В той деревне мертвых не было. Хотя воняло изрядно. Кости были. Изгрызенные.

– Тут волки есть? – посмотрел на Стайна Скур.

– В горах – да, – ответил Стайн. – Они, правда, никогда раньше не выбирались из горных долин, но… Только ведь это могут быть и не те волки.

– Могут, – кивнул Мортек. – Именно не те волки и могут.

– Но нам они вроде бы не страшны? – посмотрел на Мортека Скур.

– Теперь страшны, – ответил Мортек. – Нет, что я говорю, если Гледа снимет ведьмины кольца, они точно оставят нас в покое. Но в зверя может обратиться и сама Гледа. Голос…

– Голос, – повторил Скур и посмотрел на Гледу.

– О чем вы говорите? – спросил Унг, озираясь. – Вы возьмете меня с собой?

Он и в самом деле казался младше своих лет. Даже младше Гледы, несмотря на то, что на его подбородке начинала курчавится русая бородка.

– Это плохая идея, – ответил ему Стайн. – Если ты думаешь, что с нами ты окажешься в безопасности, то я тебя огорчу. Никакой безопасности рядом с нами не будет.

– А где будет? – спросил Унг.

Ему никто не ответил.

– Теряем время, – сказал Ло Фенг и тронул лошадь. За ним потянулся остальной отряд. Гледа оглянулась. Унг остался в своем нелепом наряде посреди дороги. Парень дождался, когда между ним и сестрицами наберется расстояние в сотню шагов и тоже поехал следом.

Уже вечером, когда над пустынной, ползущей вдоль окраинных скал Молочных гор дорогой начал опускаться сумрак, и Стайн увел отряд по течению холодного ручья на лигу в сторону, чтобы заночевать в заросшем орешником распадке, и Ашман с девицами занялись костром, а Унг начал ладить костерок поменьше в стороне, Скур не выдержал:

– Давайте еще десять костров запалим! И факелы вдоль ручья расставим. Туши, мать твою. Замерз – иди и садись возле этого костра. Хотя ночи теплые.

Унг сразу ожил, послушно затоптал пламя, начал о чем-то переговариваться со Скуром и Стайном, показывая им все тот же мешок с орехами, а Гледа вернулась вдоль ручья вверх по течению на пару сотен шагов. Вернулась, чтобы ополоснуться. Через минуту она поняла, что Андра и Фошта следуют за ней неотступно.

– Мы не сами, – предупредила Андра.

– Ло Фенг приказал не отходить от тебя, – добавила Фошта.

– Доверяет вам уже, выходит? – пробормотала Гледа, распуская завязи.

– Голова есть на плечах, почему не довериться бравым воительницам? – пожала плечами в сумраке одна из сестриц.

– Да и с учетом Мортека мы как-то поднялись в его глазах, – засмеялась другая. – Мы ведь куда как лучше, чем жнец. Пусть он и в отставке.

– Вроде бы, – заметила первая.

Гледа ничего не ответила на эти слова, тем более, что и сестрицы принялись раздеваться, собираясь последовать ее примеру. Гледа разложила в траве оружие и ловя последние лучи опускающегося за горизонт солнца, стала осматривать себя. Опухоль на лице спала, каких-то еще отметин отыскать тоже не удалось. С другой стороны, разве узнал бы ее Унг, если бы она все еще напоминала опухшее чудовище? Или же в облике юного воина-недотепы все-таки явился Бланс? Гледа провела рукой по бедру, услышала шелест, потянула за попавшую под ладонь шероховатость и начала снимать с себя шелушащуюся кожу целыми полосами.