Текст книги "Тени Богов. Избавление"

– Вот ведь, – покачала головой Андра. – Как ящерица. Сбрасываешь старую кожу и становишься снова юной и свежей. Впору позавидовать.

– Не завидуй, – сказала Фошта. – Даже этой дикой красоте. Ничему не завидуй. Этот подарочек неразрывно связан с другим, которого мне, к примеру, не хотелось бы. Да и чего тебе сетовать? Или у самой тело немолодое? Вся в шрамах, что ли?

– А то нет? – вскинулась Андра. – А вот, а вот? А под лопаткой? А на бедре? А в боку?

– У меня не меньше, – пожала плечами Фошта, склоняясь над ручьем. – Или ты хотела пройти через Обитель смирения без царапинки?

– Ничего я не хотела, – проворчала Андра. – Может, скажешь, что мы там по своей воле оказались?

– Плохо там? – спросила Гледа.

Сестрицы замолчали, замерли бледными силуэтами, посмотрели на Гледу, переглянулись, пока, наконец, одна из них не вымолвила.

– По-всякому. Но, говорят, что там даже хуже, чем в одалском монастыре, где воинов и служителей храма делают из мужчин.

– Это правда, что тех, кто не выдерживает испытаний за монастырскими стенами, убивают? – спросила Гледа.

– Ерунда, – ответила одна из сестриц. – Понятное дело, что кое-кто и гибнет. Но к чему такое расточительство? Если монах не выдерживает воинской закалки – глиняный кубок с прорезью в зубы – давай, ходи по дорогами Берканы, собирай милостыню на содержание монастыря. Что бросили едой – в рот, что монетой – тащи в обитель.

– А если воинской закалки не выдерживает монахиня? – спросила Гледа.

– Тебе лучше этого не знать, – ответила одна из сестриц. – Все одно, твой груз тяжелее.

– Зачем вам туда? – спросила Гледа. – Только не говорите ничего о долге, о Беркане, о Терминуме. Зачем вам возвращаться в обитель?

– Надо посчитаться, – ответила одна из сестриц. – С настоятельницей. Есть за что.

* * *

Когда Гледа вернулась к биваку и попыталась погрузиться в собственные мысли, которые обрывками витали вокруг нее, даже когда получила в руки прихваченную тряпицей чашку горячего бульона, она все еще как будто оставалась возле ручья, где снимала с себя клочьями старую кожу. Поэтому не сразу поняла, что у нее спрашивает Стайн.

– Ты слышишь меня или нет? – в который раз обратился к ней воин. – Ау. Я здесь. Подскажи мне, что помнишь про эту дорогу? Я уже лет десять не ходил на Лупус, нужды не было. Все чаще на королевскую твердыню Фрикт или на Оду. А ты вроде с папенькой и матушкой в прошлом году в Лигену отправлялась? Или я что-то путаю?

– Не путаешь, – ответила Гледа, прислушиваясь к тому, что происходит у нее в животе. – У моего деда там летний дом. Мы там отдыхали… Когда там не было дяди.

– Если я опять же ничего не путаю, – Стайн с сожалением развел руками, – то у тебя теперь нет ни деда, ни дяди. Так ведь?

– У меня никого нет, – ответила Гледа и именно в этот миг поняла, что у нее и в самом деле никого нет. Впрочем, нет конечно. Она и раньше это понимала. Она уже выплакала все, что можно было выплакать. Просто увиденное пепелище на месте родного дома проявило себя только теперь. Никого и ничего.

– Эй! – прикоснулся к ее плечу Стайн. – Ты меня слышишь? Что там по дороге до твоего городка?

– Лигена не город, – прошептала Гледа. – Селение. И она не моя. Там ни постоялого двора, ни трактира, ни рынка, ничего. Пара десятков богатых домов на берегу озера. Озеро небольшое – длиной в лигу, поперек – половина лиги в самом широком месте. Вокруг только камень, поэтому крестьян там нет, да и озеро объявлено королевскими угодьями. Там и небольшой дворец имеется. И дружина. Оттуда идет дорога на Лупус, на юг на Хойду и в Ису. И на север, в Одалский монастырь. Но монастырь рядом. До него лиги три. Он на горе.

– Лупус – это хорошо, – задумался Стайн. – Почти две трети нашего пути в Лупусе можно будет отметить. В монастыре нам делать нечего, а вот в Лигене… можно было бы сделать стоянку. Как раз послезавтра с утра там и будем. А что до Лигены?

– Ничего, – пожала плечами Гледа. – Большая деревня в полутора десятках лиг от Лигены. Сотни на четыре домов. В ней даже храм есть. Но деревянный. А так-то тут каменистые почвы. Только скот, луга. Больше ничего. Отец… так говорил.

– Мир его праху, – прижал ладонь к груди Стайн. – Значит, так и поступим. Завтра к вечеру доберемся до этой деревни, а послезавтра сделаем привал в Лигене. Что спросить-то хотела?

– Скура позови, – сдавленно прошептала Гледа.

Скур явился почти сразу. У костра оставались сестрицы, обучающие вместе с Мортеком Ашмана языку, шевелил ветвью угли Унг, к которому подсел Стайн, а здесь, под кустом, где Гледа расстелила одеяло, царила почти полная темнота. Гледа закрыла глаза и вспомнила ту не такую уж давнюю поездку, когда вроде и мама чувствовала себя получше, поэтому решилась проехаться верхом, и отец был счастлив, лишь сетовал, что сын не балует письмами с королевской службы, и озеро, которое и дало название селению, было удивительным – синим в цвет неба, обжигающе холодным и чистым. Да и все тогда прошло замечательно. Даже дворецкий Стахета Вичти – то ли начинающий страдать зрением бывший книжник, то ли потерявший здоровье воин – худощавый мужчина средних лет по имени Ян – оказался замечательным. Добрым, спокойным, радушным. Где он теперь? Кто присматривает за домом? И где все прочие слуги? Повар, ключник, садовник, конюх… Кто там еще был?

– Гледа? – услышала она и открыла глаза.

Рядом с нею стояли Скур и Ло Фенг.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Ты звала меня, – напомнил Скур.

Гледа перевела взгляд на Ло Фенга. Сейчас он казался ей просто темным силуэтом, хотя она чувствовала, что может разглядеть каждую черточку в ритуальном рисунке, что выбирался на скулы эйконца. Но она не хотела. Не хотела, чтобы ее глаза запылали огнем.

– Я должен все знать, – объяснил Ло Фенг. – Ты старшая отряда, но кто-то должен все знать. Чтобы спасти тебя, если ты потеряешь…

– Человеческий облик? – усмехнулась Гледа.

– Что-нибудь, – ответил Ло Фенг и жестко добавил. – Разум. Сознание. Человеческий облик.

– Вот, – показала на свой живот Гледа. – Мне показалось, что он… что оно шевелится.

– Не может быть, – опустился на колени Скур и приложил ладонь к животу Гледы.

Колдун прислушивался к чему-то не меньше минуты. Потом отодвинулся, сел и вытер со лба пот. – Ничего страшного. Я уж думал, что дело под половину срока идет. Нет, ты все еще пока на третьем месяце. Да и живот все еще незаметен. Просто… ты не простая мама. Твои ощущения слишком тонки. Это шевеление проходит неощутимо для… обычной женщины. Но нам следует поторопиться.

– Постарайся отдохнуть, – сказал Ло Фенг и пошел к костру.

– Да, – вздохнул Скур. – Постарайся отдохнуть. Пока что нам на удивление везет, но это везение может прекратиться в любую минуту.

– Главное, чтобы нам повезло в самом конце пути, – сказала Гледа.

Скур кивнул и тоже пошел к костру. А Гледа прижалась спиной к сплетенным стволам кустарника и принялась окидывать взглядом одного за другим мужчин, что следовали вместе с нею к неведомой цели. Рассматривать их в отсветах костра. Холодного, как сталь его клинков, Ло Фенга. Вечно чему-то ухмыляющегося Мортека. Уже пожилого, но все еще держащего спину ровной Стайна. Красавчика Ашмана, который еще не знает, что срок всякого энса в Терминуме, по словам Рит, не превышает двух-трех лет. Вот уж, кто бы подумал, что именно энсы дали начало странным кимрам? Бедолагу Унга, который держится молодцом, но время от времени почему-то прячет лицо в изодранный рукав. Он ведь собирался почистить доспехи? Или думает заменить их на что-нибудь более подходящее? Интересно, пробудится ли в нем Бланс или даже Карбаф, или Унг только Унг и есть? Кто… Кто из них может лишить ее девственности? Кто будет готов прикоснуться к ее телу? К ее прекрасному новому телу? К ее испоганенному ужасным чудовищем телу? Кому это будет не противно? Кому она доверит это? Кто избавит ее от того, что ее мать считала достоинством собственной дочери? Кто? Хотя бы для того, чтобы не лишаться этого достоинства, исторгая из собственного чрева чудовище… Чудовище?

Гледа приложила ладонь к животу и снова, едва различимо, даже не слыша, а догадываясь о том, что она должна слышать, почувствовала едва приметное движение. А если для существа, которое она считает чудовищем, это не способ убежать из хитроумной ловушки, а способ стать человеком? Хотя… Что хорошего в том, чтобы стать человеком?

* * *

На следующий день все опять пошло своим чередом. Отряд вновь выбрался на дорогу, на которой не добавилось ни следов, ни еще каких-то отметин. Край словно вымер. Чахлые, поднявшиеся среди валунов и скал рощи сменялись оврагами. Иногда попадались почерневшие за зиму загоны для выпаса скота, но людей не было.

Гледа вспоминала давнюю поездку. Обозов тогда им тоже не попалось, но было полно всадников, на дороге мельтешили дозоры. У горизонта или ближе во всякий час можно было разобрать два-три стада какой-нибудь живности. Пастухи жгли костры и до дороги долетал запах печеного мяса.

Теперь пахло только смертью.

После короткого привала, когда отряд вновь вытянулся по дороге, Гледа посмотрела на Скура, пришпорила коня, обогнала Мортека и Стайна и поехала рядом с Ло Фенгом.

– Рит передала твои слова, – сказала она ему. – Якобы ты сказал о Райдонском монастыре. Что там все началось. То, что было прежде менгиров, энсов, жнецов и всей этой дряни. Якобы ты знал это и раньше, но уверился в этом, когда прочитал книгу.

– Рит неточно передала мои слова, – позволил себе улыбнуться Ло Фенг. – Я не мог сказать о дряни. Это ее эмоции. Эйконец должен оставаться беспристрастным.

– Но ты улыбаешься! – заметила Гледа.

– Я человек, – пожал плечами Ло Фенг. – К тому же не так давно я нарушил обет и перестал быть воином покоя. Но я не перестал быть эйконцем. У каждого народа… свои обычаи. Свои представления о том, как нужно проживать жизнь.

– И как нужно ее проживать? – спросила Гледа.

– Ты не получила ответ на первый вопрос, – заметил Ло Фенг, – и уже задаешь второй. Причем на твой второй вопрос ответить нельзя. Можно лишь показать ответ.

– Показать ответ? – не поняла Гледа.

– Да, – кивнул Ло Фенг. – Прожить жизнь на глазах у того, кто спрашивает. Или хотя бы часть жизни. Показать, как надо. Это, кстати, главный и, может быть, единственный способ передать мудрость от учителя к ученику.

– Меня так учил мой отец, – сказала Гледа.

– Он был славным воином, – кивнул Ло Фенг. – Но даже славный воин не может вынести на своих плечах то, отчего ломаются боги.

– Тот бог, что во мне, – не сломался, – прошептала Гледа. – Он затаился.

– В ловушке, – сказал Ло Фенг. – Знаешь, из этой книги я почерпнул многое, но о Райдонском монастыре там ничего нет. Просто эта книга для меня стала подобна висячему мосту между тем, что я уже знал, и тем, о чем мне нужно было подумать. В Райдонском монастыре есть святыня, которая почти забыта, но в которой сохраняется подлинная святость.

– Я не понимаю, – призналась Гледа.

– Древний домик отшельника, – объяснил Ло Фенг. – Безумного старика, который жил очень давно. За тысячи лет до Кары Богов. За сто лет до прихода трижды пришедшего. Он был его предтечей. Всем и каждому, кто добирался до его кельи, он говорил, что не пройдет и ста лет и появится муж несотворенный, который будет трижды убит. И всякий раз после своей смерти этот муж будет возвращаться к своим убийцам. Пока они не раскаются.

– И они раскаялись? – спросила Гледа.

– В этом и загадка, – ответил Ло Фенг. – О раскаянии мне ничего не известно. В книге это изложено довольно туманно. Эти люди вроде бы попытались убить его снова. Но не смогли. Возможно, он продолжает приходить к ним уже за пеленой этого мира. Ты чувствуешь запах?

– Давно, – ответила Гледа. – Еще с утра. Я думала, что где-то в лугах лежит павшее животное.

– Нет, – ответил Ло Фенг. – Ветер дует нам в лицо вдоль дороги. Это запах тлена.

* * *

Пахло от той самой деревни, в которой Стайн рассчитывал устроить ночной привал. Деревня была мертва. Нет, дома, которых и в самом деле было под четыре сотни, стояли нетронутыми. Лишь пара из них была раскатана на бревна. Все эти бревна оказались вкопаны в землю, забиты в камни вдоль дороги. И на каждом висел гниющий труп. Мужчины, женщины, дети. Старики и старухи. Двое или трое из них напоминали обликом чудовищ, хотя изменения лишь начинали проявлять себя в чертах их лиц, в клыках, в когтях вместо ногтей. Но все прочие были обычными людьми. Они были прибиты к столбам за предплечья. К каждому столбу одной большой кованой скобой. Но, что было куда ужаснее, ноги трупов были обгрызены до колен, а кое-где и до бедер. Гледа ехала вдоль этого ужаса и думала лишь об одном – тот, кто это сотворил, должен умирать в нескончаемых муках. Ненависть душила ее.

– Остынь, – прошептал Скур, положив руку ей на плечо. – Успокойся. Не рви нутро. Ты прибавляешь срока своему ребенку с каждой минутой ненависти, что переполняет тебя.

– Это не мой ребенок! – прохрипела Гледа.

– Твой, – безжалостно ответил Скур. – Как это ни страшно, но твой.

– Никого нет, – вернулись с соседних улиц Андра и Фошта у самого конца деревни. – Дома пусты. В них никого не убивали. Или почти никого. Людей просто пленили, связали, веревки и сейчас на них, а потом одного за другим прибили к этим столбам.

– Это сделали белые энсы, – перевел Мортек слова Ашмана. – Они так поступают всегда, когда в деревне появляются бесноватые. Убивают всех без разбора.

– Трупы, похоже, бесноватые обгрызли? – проворчал Скур. – Тогда их тут целая стая.

– Столбы тоже энсы вкапывали? – спросил Стайн.

– Почему они? – продолжил переводить Мортек. – Для этого есть те, кого потом на этих столбах и повесили.

– Не сходится… – заметил Ло Фенг. – В деревне почти четыреста домов. Сколько детей в каждой берканской семье?

– Трое или четверо, – ответил Стайн. – Бывает и побольше. Не все младенцы выживают. А что?

– На столбах почти одни старики, немного детей, – сказал Ло Фенг. – Совсем мало мужчин и женщин среднего возраста. Всего столбов под три сотни. Где остальные жители?

– Не хочешь ли ты сказать, что где-то в округе рыскает чуть ли не орда бешеного зверья? – спросил Стайн, посмотрев на Скура.

– Не хочу, – ответил Ло Фенг. – Люди могли убежать и в горы. Но это не значит, что мы можем продолжать проявлять беспечность, рассчитывая, что никто на нас не наткнется.

– И что ты предлагаешь? – спросил Стайн. – Уже вечереет.

– Пока не знаю, – задумался Ло Фенг. – Надо добраться до Лигены. Если чутье меня не обманывает, путь для нас пока открыт. И если в Лигене все не так печально, как здесь, тогда придется найти проводника. Нельзя идти по тракту. Лучше уйти на какие-нибудь горные тропы, где возможность наткнуться на врага будет меньше.

– И такие тропы есть, – заметил Мортек. – Я знаю одну. Но она начинается от монастыря. Идет горами, но не слишком высоко. И все же проводник бы не помешал. Я могу не знать всего. Местные охотники и пастухи горазды на ловушки. Да и монахи любят это дело.

– Решим все в Лигене, – сказал Ло Фенг, взглянув на Гледу. – В монастыре безопасно? Моркет, я к тебе обращаюсь. Ты ведь был там? Хотя, что я спрашиваю?

– Правильно спрашиваешь, – ответил Мортек. – Я там был человеком. И хлебнул всего, что может выпасть человеку в таком месте.

– Но погибнуть ты ведь не мог? – уточнил Ло Фенг.

– Я мог потерять это тело, – ответил Мортек. – Но не потерял. И все же, с тамошним настоятелем я бы в одной комнате глаз не закрыл.

* * *

Это повторилось. Как и тогда. Отец, мать и Гледа поднялись вместе с дорогой на плоскую вершину очередного холма и увидели все сразу. И огромную каплю темно-синего озера, в которое впадал тонкой ниткой холодный горный ручей. И белые вершины гор, у подножия которых случилось этакое чудо. И крохотные красноватые башни монастыря выше в скалах, к которым забиралась по склону узкая дорога. И вельможную деревню у начала этой дороги. Деревню, состоящую из больших и маленьких дворцов. Из большого, примыкающего к озеру королевского дворца, и дворцов поменьше слева и справа от него, и за ним. Лигена. Святые боги… Да это словно было в другой жизни!

– Вон, – показала дрожащей рукой Гледа. – Видите? Под красной черепицей. Самый верхний дом справа от дворца. Окраинный. Небольшой рядом с другими. Это дом моего деда. Я там бывала раза три. И в озере этом купалась…

– Все тихо? – прищурился Стайн.

– Слишком тихо, – заметила одна из сестриц. – Случаем, не ловушка?

– Вряд ли, – пробормотал Скур. – Наведенной магии не чувствую. Да и кто нас тут мог ждать?

– Иногда ловушки устраиваются не на кого-то, а на того, кто попадется, – заметил Ло Фенг. – Обогнем озеро по тракту.

Они чуть пришпорили усталых лошадок, которые медленно, но шли всю ночь, тогда как их седоки умудрялись поочередно дремать прямо в седлах, и двинулись к поселению. Миновали перекресток с мытарским столбом и повернули к домам. Гледа вдыхала свежий озерный запах и вспоминала, как с визгом влетала в холодную воду. А мама смеялась, что если бы король Одалы оказался в своем дворце, да разглядел бы стройную девчушку, то точно прислал бы сватов.

– Он же старый! – смеялась Гледа.

– Для сына, – уверяла Гледу мать. – У короля Одалы их трое!

– В селении беда, – проговорил Скур. – Ворота усадеб открыты. Кое-где разбиты стекла.

– Я вижу, – мрачно заметил Ло Фенг. – Но если бы Лигену грабили люди, они бы сожгли все.

– Я не понял? – обернулся Стайн. – Это плохо или хорошо, что грабили не люди?

– Все плохо, – сказал Ло Фенг. – Поднимемся к дому Стахета Вичти.

На верхней улице, которая, как и прочие, была замощена камнем, все оставалось по-прежнему. На ней стояло всего три дома, и дом Вичти был крайним. Ворота его оказались закрыты. Гледа подъехала к ним прямо на лошади и постучала, ни на что не надеясь. Но вдруг где-то за высокой оградой скрипнула дверь. Послушался звук шагов и раздался почти забытый голос:

– Кого демоны принесли? Кто это?

– Это меня демоны принесли, – срывающимся голосом ответила Гледа, готовясь разрыдаться. – Это я, Ян. Гледа. Внучка Стахета Вичти. Открывай!

– Гледа? – изумился знакомый голос.

За оградой загремели ключи, ворота приоткрылись, и на улицу выглянул тот самый дворецкий Ян. Все такой же щуплый, худой, чуть поседевший, но еще далеко не старик. Он прищурился, разглядывая всадницу, потом шагнул вперед и заплакал, прижавшись щекой к сапогу Гледы.

– Святые боги, это ты. Это ты. Девочка моя. Я все знаю. Про Стахета, про твоего дядю, про отца, про маму, про брата. Голубь прилетел еще три недели назад… Святые боги, как же так…

– Эй! – окликнула дворецкого одна из сестриц. – Как тебя? Ян? Что там такое? За озером?

Гледа оглянулась. В отдалении, за синей водой, точно на том самом холме, с которого полчаса назад ее отряд любовался чудесным озером, показались какие-то люди. Или не люди?

– Кто это? – спросил Стайн. – Пастухи? С собаками?

– Пастухи, ставшие собаками, – скрипнул зубами Ян. – И они идут по вашим следам. Быстро. Сейчас. Я только выведу лошадей. У меня их две. Надо спасаться!

– Где спасаться? – подал голос Унг, лошадь которого как будто едва стояла на ногах.

– В монастыре, – крикнул уже со двора Ян. – Больше негде. Этих тварей больше тысячи! Они уже делали набег на Лигену. Сожрали всех и все. Я чудом выжил. Был с лошадьми на выезде! Да не стойте вы! Гоните лошадей в гору! Гледа! Не медли! Я уже верхом! До монастыря еще надо добраться! Главное, чтобы нам открыли ворота.

– Пусть только попробуют не открыть, – скрипнул зубами Моркет.

– Гледа! Ты что? – прошептал Унг, глядя на дочь своего бывшего наставника.

– Я хочу уничтожить их всех, – прошептала она, глядя, как склоны холма покрывают сотни черных теней.

– Это люди, – заметил Скур. – Они больны.

– Все равно, – ответила Гледа. – Их и тех, кто их сделал такими. Уничтожить.

Глава десятая. Прозрачность

«Середина жизни, как середина дороги – всегда позади»

Фризская мудрость

Ранним утром третьего дня в сопровождении уже привычного эскорта Рит и Филия стояли на берегу Манназа точно напротив Одалской твердыни – королевского замка Фрикт. Река здесь виляла, огибая известковые утесы, и как раз на них и высились едва ли не самые известные бастионы Одалы. Величественные башни с плоскими верхушками вздымались к синему небу словно массивные серые колонны, а простенки между ними были подобны перепонкам между когтями огромной летучей мыши. Рит рассматривала укрепления и впервые ощущала дух Фризы. Крепость казалась избыточной, словно главным ее предназначением было не защита границ королевства, а устрашение всякого смотрящего на нее.

– Кто-нибудь когда-нибудь пытался взять приступом эти стены? – спросила Рит у Филии.

– Нет, – ответила Филия. – Хотя, когда начались берканские войны, а они продолжались между триста пятидесятым и пятисотым годами со дня Кары Богов, крепость уже стояла. Никому и в голову не могло прийти штурмовать ее.

– Замечательно, – сказала Рит. – Построить такую крепость, сам вид которой отвращает от желания взять штурмом.

– Ее строили после первой жатвы, – объяснила Филия. – Примерно со сто пятидесятого года. Тогдашний правитель Одалы думал, что она поможет укрыться от следующей жатвы.

– И как же ему это удалось? – спросила Рит.

– Он не дожил, – проговорила Филия. – Вторая жатва и битва у трех менгиров случилась через сто пятьдесят лет. Но его род едва не оборвался. Крепость не помогла. Жатва гуляла коридорами этой крепости так же свободно, как и по улочкам в каком-нибудь маленьком городишке.

– А кто там обитает сейчас? – спросила Рит.

– Средний сын короля Одалы, – подал голос Хелт, который вместе с Варгой держался вблизи спутниц. – Старший всегда рядом с отцом в Оде, старик уже не так бодр, как раньше. А младший с большой дружиной на севере. Где-то между Альбиусом и Лупусом. Там не все ладно.

– Так! – послышался голос Лона, который поднимался верхом на лошади на пологий берег от самой воды. – Брод вполне проходим. Ноги, конечно, замочим, но Манназ не самая глубокая и не самая широкая река Берканы. Двадцать моих воинов уже на том берегу. Пятеро на этом у воды. Они войдут в воду, едва вы спуститесь, и будут следить за вами. Течение все же быстрое. А уж на том берегу минуем мытарский двор и сразу поднимаемся к главным воротам, они уже открыты. Брет вас ждет там.

– Выстроить такую громаду и поскупиться на мост? – растянула губы в улыбке Филия.

– Мосты на этой реке есть, – успокоил Филию Лон и, как и все последние дни, с почтением взглянул на Рит, – но в окрестностях Фрикта еще его строителем-королем заповедано не строить ни мостов, ни располагать поблизости каких-то других поселений. И нынешние властители Одалы свято чтут эту заповедь.

– Однако мытарский двор у подъема к крепости поставили, – заметила Филия.

– Только двор, – пожал плечами Лон. – Да и тот смывает едва ли не при каждом разливе Манназа. Без мытарей никак. Налоги и подати – мирная кровь всякого королевства. Начинаем переправу. Сегодня свободный день. Ожидаем короля Ходу в крепости, а завтра рано утром опять выходим. Следуйте за мной!

– О чем задумалась? – спросила Филия у Рит, когда их лошади вошли в быстрые струи Манназа.

– Лон сказал, что на севере не все ладно, – ответила Рит. – Там сейчас как раз должна быть…

– Я знаю, – прервала спутницу Филия. – Но с ней Ло Фенг. Каждый из нас делает то, что может сделать. И вот еще… – Филия помолчала, а потом продолжила. – Мы бы почувствовали, если бы что-то произошло с нею.

– Ты про это? – коснулась собственного лба Рит.

– Да, – кивнула Филия. – В тот миг, когда это началось в ратуше Строма, накрыло не только нас с тобой. Будь уверена, она почувствовала то же самое. И мы почувствуем, если что-то с нею случится.

– И что будем делать? – спросила Рит.

– То, что и делаем, – ответила Филия.

* * *

Вода и в самом деле едва не перехлестывала через холку лошади, хотя течение все же было не слишком быстрым, да и судя по спокойствию животных, дно не оставляло желать лучшего. Уже минут через пять лошади стали выбираться на противоположный берег и подниматься мимо и в самом деле убогого дощатого строения, никакого мытаря в котором не обнаружилось, к крепостным воротам. Подниматься приходилось по узкой, выдолбленной в известняке дорожке, на которой не разминулись бы и две встречных телеги, но подъем был пологим. У ворот крепости отряд вместе с десятком одалских стражников ждал Брет, который и повел спутниц через длинный тоннель сначала в обширный крепостной двор, где предложил спешиться и передать лошадей слугам, а затем по узким лестницам и мрачным переходам, которые были освещены рассеянным светом только через редкие и узкие бойницы, к выделенным для отдыха кельям.

– Непонятно, – бормотала под нос Рит. – Зачем вместо окон ладить бойницы, если они выходят во внутренний двор крепости?

– Крепость должна оставаться крепостью, даже если будет частично захвачена врагом, – услышав ее слова, обернулся Брет. – Каждая башня может послужить отдельным оплотом для ее защитников. Так, во всяком случае, мне объяснил Мидтен.

– Мидтен? – не поняла Рит.

– Второй сын короля Одалы, – сказала Филия. – Тридцать семь лет. Легкий и спокойный нрав. Не любит вельможных условностей и прост в общении. Принц, одним словом. Вроде нашего Ходы, когда он еще был принцем.

– Именно так, – засмеялся Брет. – Старше меня чуть ли не в два раза, а показался ровесником. Хотя, как по мне, чуть-чуть полноват. Но уж точно не толст. И он, кстати, мой правитель. Или один из них. Я же подданный Одалы.

– Получается, что ты теперь дома? – спросила Рит.

– Мой дом в Оде, – скорчил грустную гримасу Брет. – И я, честно говоря, рассчитывал проведать матушку, но Ода остается в стороне. А в этой крепости я еще никогда не был. Но, кажется, она мне уже нравится. Мы пришли. Эта дверь ведет в вашу келью, за этой будем располагаться мы с Варгой. Здесь – Хелт и Лон. Остальные воины ярусом ниже и ярусом выше. Все необходимое внутри вы найдете. Воду сейчас принесут, а обед будет в общем зале. Как раз и Хода успеет прибыть. Все понятно?

– Мы же не должны сталкиваться с королем, – вспомнила Рит. – Конечно, если казус в Строме простителен.

– Вы не столкнетесь, – пообещал Брет. – В обеденном зале очень длинный стол. Не докричишься с одного конца до другого.

* * *

Все обещанное Бретом необходимое оказалось парой деревянных лежаков, накрытых войлочными одеялами, узкая, пусть и застекленная, бойница, через которую можно было рассмотреть все тот же крепостной двор, стол, пара табуретов и лавка, на которой стоял большой чан, наверное, для умывания. Воды в нем не было. Единственное, что порадовало Филию, так это высокие потолки и внушительный запор на двери. Заглянув в затянутый паутиной камин, она отметила, что дымоход узковат для того, чтобы ждать опасности с этой стороны, и, выйдя в коридор, предложила Рит закрыть дверь изнутри, потому как она собирается осмотреть если и не всю крепость, то хотя бы всю башню. Рит закрыла за Филией дверь, расстегнула пояс и легла на жесткое ложе, закрыв глаза. Ей было о чем подумать.

Что-то изменилось. И ей нужно было осознать, что именно изменилось, потому что последние два дня с нею что-то происходило. Будь рядом бабка Лиса, она бы взяла Рит за руку, заглянула ей в глаза, приложила ухо к груди и вскорости расписала бы до тонкостей, что стряслось, почему, с какой такой напасти, надолго ли и что со всем этим делать. Рит и сама могла проделать то же самое, но только не сама с собой. Для того чтобы разобраться с собой, нужно было уединение и не самая простая ворожба, которую теперь делать не следовало ни в коем случае, или то же уединение и погружение в саму себя. Но для начала следовало избавиться от шелухи. То есть перебрать в голове попутные воспоминания, которые выцветают от такого перебора быстрее всего.

Эти два дня были не слишком трудными. Даже когда отряд Лона ушел с основного тракта, ведущего к Оде, и повернул к замку Фрикт, йеранских дозоров на дороге оставалось никак не меньше, чем воинов в эскорте короля Ходы, который должен был следовать в нескольких часах пути за собственной «невестой». Так что никаких новых переживаний не случилось, хотя в течение этих двух дней спутницы узнали, что предстоятель Храма Кары Богов Лур не на шутку раздосадован, если не разгневан, иначе почему он бросил короля Ходу и помчался в Оду, отговорившись, что после ужасного происшествия в ратуше Строма у него возникли неотложные дела, и Ходу он догонит в Хойде или уже в Исе. Филия на этот счет заметила, что Храм в Оде конечно имеется, но ничего такого, что могло бы там же оказать содействие Луру, в этом Храме вроде бы и нет, на что Лон, который и принес эту весть, высказался, что не стоит простым смертным отслеживать каждый жест предстоятеля, может, у того живот скрутило от всех переживаний, и в Оде у него особенный лекарь? И что его, Лона, устраивает уже то, что его правитель пришел в себя и, вроде бы, вновь стал похож на прежнего принца Хедерлига. А пуще всего его, Лона, радует, что проклятая ведьма, как бы она ни была красива на вид, исчезла.

– Она вернется, – пробормотала Филия, но сказала это уже тогда, когда ни Лона, ни Брета, ни Варги, ни Хелта рядом не было. Сказала лишь для одной Рит, хотя Рит и сама в этом ни секунды не сомневалась. С другой стороны и осмыслить произошедшее она не могла, но не потому, что не способна была сопоставлять одно с другим, а потому что голова ее была занята чем-то другим. Рассуждать за Рит принялась Филия. Она бормотала что-то под нос, даже загибала пальцы и почесывала виски, смешно прикусывая губу, но Рит слышала каждое ее слово. По всему выходило, что если Лур призвал не Коронзона, а самого Тибибра, то есть самого могущественного из высших, который только и мог как-то повлиять на Адну, то все происходящее отныне можно считать единым замыслом умбра.

– А Адна как же? – спросила Рит.

– Что? – посмотрела на нее Филия, как будто не ожидала рядом увидеть свидетельницу своих размышлений. – Адна? Кажется, она выпала из этого тула. Но это не значит, что наших врагов стало меньше. Считай, что они разделились на отряды. Адна явно хотела начать усобицу между берканскими королевствами. Если бы Хедерлиг убил Ходу, ее было бы не избежать. А теперь все в порядке, Эйк, рукоположенный в наместника, направляется в Йеру, мы движемся в сторону Исы. Хода жив и здоров, если не считать шишку на затылке. Хедерлиг приходит в себя, ужасное не произошло.

– Разве Адна хотела только этого? – спросила Рит.

– Она хотела еще и убить тебя, – ответила Филия. – Прежде всего убить тебя. Понимаешь? Ну и меня вместе с тобой заодно. Скольких она прихватила стражников и жителей Строма?