Текст книги "Больше чем деньги. Финансовая история человечества от Вавилона до Уолл-стрит"

Зов дальних странствий

Ренессансный XIV в. стал временем не только расцвета искусств и коммерции, но и тяги к далеким путешествиям. Отправиться в неведомые страны считалось хорошим тоном среди состоятельных венецианцев. Я думаю, что во всех богатых городах, особенно во времена изобилия свободных денег, становилось больше тех, кого манили далекие горизонты. Наверное, так было и будет всегда. А в тот век в домах аристократов и купцов и даже во Дворце дожей на стенах появились карты мира с торговыми путями Венеции. Обычным делом стало увидеть на картине богатую даму, держащую в руке компас и рассматривающую глобус или атлас.

О знаменитом венецианском путешественнике Марко Поло слышали, наверное, все. Но когда я читаю подробности его жизни, то не перестаю поражаться. Никколо, отец Марко, и его брат Маттео были патрициями, купцами и путешественниками. В Константинополе они имели свой торговый дом, однако во время беспорядков в Византии в 1260 г. дела пошли хуже. И тогда братья, зашив драгоценности в одежду по обычаю того времени, решили отправиться в Бухару на поиски новых торговых связей и путей. Там войны и беспорядки задержали их на несколько лет. По воле случая они познакомились с посланником Великого хана, правившего Монгольской империей и Китаем. Так братья попали в Пекин, где их принял сам Кублай-хан[118]118
  Хан Хубилай, внук Чингисхана.


[Закрыть], как называл его Марко Поло. Он долго расспрашивал купцов о законах Венецианской республики, а потом вручил им послание к папе и попросил привезти масло от лампад, горящих у Гроба Господня в Иерусалиме. В Венецию братья добирались сложными путями и долго – в родном городе они оказались через 15 лет. Там Никколо ждал сын Марко – ему исполнилось 16. Получив от папы Григория X благословение и сосуд с драгоценным маслом, они вместе с молодым Марко Поло отправились обратно к Великому хану.

Вернулись они через 24 года. В бородатых странниках, одетых в грубую татарскую одежду и наполовину позабывших родной язык, трудно было признать венецианцев, а тем более членов известного рода Поло. Им поверили только после того, как Марко распорол свою одежду и показал спрятанные в швах драгоценные камни – множество рубинов, сапфиров, бриллиантов (это были щедрые дары Кублай-хана). Оказалось, что по его поручению Марко совершил путешествие через всю Азию. Он посетил не только Китай и Монголию, но и Тибет, Кашмир, Индию, Бирму, Сиам.

Марко Поло приняли с почестями – он был теперь не только знаменитым путешественником, но и богачом. Вскоре после возвращения он построил новый дом. А во время войны с генуэзцами за свои деньги снарядил галеру. В сентябре 1298 г. в бою возле острова Курцола его взяли в плен. Около года Марко пришлось провести в генуэзской тюрьме. Там он прославился своими увлекательными рассказами о дальних странах, и один старик из Пизы записал это все в стиле средневековых рыцарских романов. Так появилась знаменитая книга, хотя сам Марко о ней не упоминал. Вернувшись в Венецию, он занимался обычными торговыми делами и спокойно умер в 1324 г., немного не дожив до 70 лет.

Были и многие другие путешественники. Джованни Кабото пошел на службу к англичанам (они называли его Джон Кабот) и, совершив плавания через Атлантический океан, достиг берегов Северной Америки в районе острова Ньюфаундленд. Вместе с британским флагом он поставил там и флаг Венеции – Республики святого Марка. Никколо Конти путешествовал по Цейлону и Индонезии. А нанятый инфантом Португалии Энрике Мореплавателем молодой венецианский патриций Альвизе да Мосто открыл Сенегал и Острова Зеленого Мыса.

Так начиналась очередная волна глобализации. Наверное, именно итальянцы подтолкнули испанцев и португальцев к колонизации новых земель на других континентах. Во всяком случае это итальянцы научили испанцев строить корабли для плавания через океан. Христофор Колумб – итальянский капитан из Генуи, и среди его моряков насчитывалось немало генуэзцев. Большинство путешественников были купцами, подобно арабскому Синдбаду отправлявшимися в дальние страны в поисках не только приключений, но и возможности разбогатеть. Ведь именно благодаря коммерции и торговле возвысилась Венецианская республика.

Вначале было море и немного земли

Венецию основали в 421 г. на островах вблизи побережья Адриатического моря. А в 697 г. возникло новое государство – Светлейшая Республика Венеция (Serenissima Repubblica di Venezia), или Республика святого Марка, как называли ее венецианцы по имени своего покровителя. Она существовала ровно 1100 лет – до 1797 г. По легенде, апостол Марк с учениками во время бури нашли пристанище на пустынном острове, где потом возник город. Иметь такого покровителя для венецианцев было очень важно. В 828 г. они даже похитили в Александрии мощи святого и привезли их в свой город, где построили для них храм – собор Святого Марка.

Как говорили сами венецианцы, «вначале было море и немного земли». На островах отсутствовали источники продовольствия и пресная вода – их жителям оставалось только заниматься торговлей и захватывать новые территории. Что они успешно делали. Нехватка земли определила дальнейшую судьбу Республики святого Марка – венецианцы стремились расширить сферу своего влияния до самых далеких берегов.

Формально Венецианская республика находилась под властью Византийской империи, хотя на деле византийцы не вмешивались в жизнь города. Венецианцы оказывали Константинополю различные услуги, взамен получив многочисленные привилегии в торговле. Так они без усилий проникли на огромный византийский рынок. Венецианских купцов можно было встретить не только в Византии, но и в Египте и Сирии. А после Четвертого крестового похода (1202–1204) и захвата Константинополя венецианцы стали полностью контролировать Средиземное море. Одно время обсуждалась идея перенести столицу Венецианской республики в Константинополь. «До этого Венеция паразитировала на Византийской империи, пожирала ее изнутри. Теперь Византия стала почти что ее собственностью»[119]119
  Бродель. Материальная цивилизация… Т. 3. 1992. С. 97.


[Закрыть]. Транзитная торговля сильно обогатила республику, и недаром венецианцев называли хозяевами золота всего христианского мира.

Основным конкурентом Венеции (и в торговле, и в расширении сферы влияния) стала Генуя. Эти два города-государства вели между собой постоянную борьбу – грабили суда друг друга и блокировали гавани. Они создали целые морские колониальные империи, напоминавшие колонии древнегреческих полисов[120]120
  Еще в XII в. и Венеция, и Генуя получили от Византийской империи право создавать на берегах Черного моря свои торговые колонии; они стали перевалочными пунктами в торговле с Персией, через них проходила часть маршрутов Великого шелкового пути.


[Закрыть]. При иных обстоятельствах место Венеции могла бы легко занять Генуя. Да и сами финансовые инновации часто зарождались не в Венеции (банковское дело было лучше развито в городах Тосканы, а двойная бухгалтерия возникла во Флоренции).

Венеции легко досталось богатство, полученное от транзитной торговли. И возник понятный соблазн не рисковать в поиске новых путей, а пользоваться старыми проверенными методами. А когда Венеция зациклилась на своем прошлом, для инноваций уже не осталось места. Несмотря на это, а также на постоянные войны с Генуей и другими итальянскими городами (а еще с византийцами, а потом и с турками), в XV в. Венецианская республика стала одним из самых влиятельных государств Европы и центром торговли всего мира – emporium orbis, как называл ее Петрарка.

Крестовые походы и коммерческая революция в Италии

После падения Рима (V в. н. э.) жизнь и экономика в Европе надолго пришли в упадок. Захватившие Вечный город варвары могли только пьянствовать и грабить. Они не знали, что делать с обширным хозяйством империи, и оно быстро развалилось. Римские монеты исчезли из обращения[121]121
  Впрочем, расчеты при заключении сделок или определении процента прибыли все равно велись в условных римских единицах. Это как если бы наличные доллары в какой-то стране исчезли из обращения, но по привычке сделки заключались бы в «условных единицах», имеющих свой реальный курс. Подобное мы уже когда-то видели.


[Закрыть]. Часть основанных римлянами европейских городов перестала существовать, а часть сократилась до небольших размеров. Упадок городской жизни стал очевидным. В Х в. была разве что пара десятков городов с населением несколько тысяч человек. В крупнейших из них, Венеции и Лондоне, жило примерно по 10 тысяч. А в Константинополе, столице Византийской империи, – около миллиона человек. Примерно столько же и в Багдаде, столице Арабского халифата. Больше можно ничего не говорить – все ясно. Хотя европейцы в написанных ими книгах часто изображают дело так, будто и в Х в. (а не только в XIX в.) мир вращался вокруг Европы, не будем себя обманывать. В действительности он вращался явно не вокруг Европы, а вокруг Арабского халифата. Или Китая.

Европейская экономика находилась тогда в застое и была замкнутой, со слабой внешней торговлей. Ни о каких финансовых инновациях и речи не шло: для их появления требовалась совсем другая степень открытости новому. Поэтому финансовые услуги в то время были самыми примитивными – на рынках менялись деньги. Хотя, с другой стороны, именно после падения Рима исчезло рабство и началась новая феодальная эпоха. Ее частью стали вольные торговые города – сначала в Италии, а потом и в Северной Европе.

Новая волна в европейской истории началась в эпоху Крестовых походов (1095–1290)[122]122
  Об истории Крестовых походов написано много, и нет смысла повторять здесь это. Хочу только сказать, что европейские историки часто романтизировали Крестовые походы: подвиги отважных рыцарей, Ричард Львиное Сердце и все такое. Понять это можно – они ведь писали о «славных делах» своих далеких предков. А для непредвзятого человека XXI в. история эта имеет жуткий вид, больше всего напоминая исламский джихад – священную войну с иноверцами. Толпы религиозных фанатиков вторгались в другие страны, чтобы «освободить» их от «неверных», а по сути – разграбить. Большинство этих стран никогда не имело отношения к захватчикам. Когда-то я путешествовал по Сирии (это было до начала войны) и видел там еще не разрушенной одну из крепостей, построенных крестоносцами, – Крак-де-Шевалье. Ее подавляющая огромность и мрачность – хорошая иллюстрация к тому, что я говорю о духе Крестовых походов.


[Закрыть]. Это был переломный момент в истории Италии – через нее пролегали все пути крестоносцев[123]123
  Крестоносцы арендовали флот венецианцев, пообещав им половину всех богатств, добытых в походе.


[Закрыть], а потом пошел поток товаров из стран Востока, в том числе из Индии и Китая. «Все богатства Востока, все караваны Леванта сосредоточивались в Италии и отсюда, как из центра, расходились в другие государства Западной Европы»[124]124
  Нисселович. 1890. С. 128.


[Закрыть]. Вместе с товарами в Европу проникали восточные обычаи, в том числе торговые и финансовые инновации. Это за короткое время подняло итальянские торговые республики[125]125
  На территории Италии тогда еще не существовало единого государства.


[Закрыть] Венецию, Геную и Флоренцию на такой уровень, что итальянские корабли начали плавать по всем морям, а склады итальянских купцов появились в портовых городах всего Средиземноморья[126]126
  Использовали ли итальянские торговые республики римский опыт финансовых инноваций? Скорее всего, нет. Географическая близость не должна вводить в заблуждение – это были совершенно разные эпохи и культуры. Исторический разрыв традиций в большой мере связан с тем, что христианская Европа отбросила все наследие Рима как языческое и чуждое по самому своему духу. И даже когда в Европе эпохи Возрождения появился интерес к античным цивилизациям, произведения древних авторов (в том числе Аристотеля) попали к европейцам в арабских переводах.


[Закрыть].

Первым стал развивать торговые связи с арабами небольшой город-государство Амальфи, который с трудом помещался вместе со своим портом в узкой долине между гор, круто обрывающихся к морю. Тогда все Средиземное море контролировали арабские пираты, нападавшие на прибрежные итальянские города. Амальфи не имел возможностей защищаться силой и, чтобы выжить, вынужден был сотрудничать с арабами в торговле – через этот город восточные товары попадали дальше в Европу. Дело оказалось востребованным и пошло быстро. Вскоре амальфитяне открыли свои представительства в Константинополе, Каире, Иерусалиме. Их примеру последовали другие города.

Начался расцвет итальянских городов-государств Венеции, Флоренции, Генуи и других. В них возродились идеи античного полиса, и там возникла европейская демократия налогоплательщиков. Успех итальянских городов-государств зависел от возможности связать Европу с арабскими странами и Византией. На транзитной торговле они получали огромную прибыль, которую потом снова вкладывали в восточные товары, особенно в роскошные византийские ткани[127]127
  Предметы роскоши вообще преобладали в итальянской торговле – никто не хотел связываться с перевозкой рыбы, древесины или соли: труда много, а прибыли мало.


[Закрыть]. Итальянские купцы ради выгоды имели дело с кем угодно – и с арабами, и с евреями, и с другими народами. Лишь бы это давало прибыль. Их коммерческая сеть быстро расширялась и достигла Англии на севере и Китая на востоке. Итальянцы везде финансировали торговые операции и предоставляли кредиты под фиксированный процент. Предлагали они и безопасную передачу денег с помощью нового в Европе финансового инструмента – переводного векселя[128]128
  Первые векселя имели примерно такой вид, как этот документ 1297 г.: «Банкьере Симон Росси признает, что получил 24 генуэзские лиры и 32 денара, а его брат… в Палермо должен уплатить предъявителю этого документа 8 марок чистого серебра» (Endemann. 1874. S. 83–84).


[Закрыть], европейского перевоплощения арабской суфтаджи.

В то время мир Средиземноморья «протяженностью шестьдесят дней пути представлял собой своего рода… мировое хозяйство, замкнутую вселенную… В любом мировом хозяйстве должен быть свой центр, узловая точка, которая задает тон и своей деятельностью придает единство всему целому». Такая точка находилась «в узком четырехугольнике», образованном Венецией, Миланом, Генуей и Флоренцией[129]129
  «Центр тяжести постепенно перемещался из Венеции, где он еще находился в начале столетия, в Геную, необыкновенный расцвет которой приходится на 1550–1575 годы» (Бродель. Средиземное море…Ч. 2. 2003. С. 57).


[Закрыть]. Эти города стали настоящими международными финансовыми центрами[130]130
  В книге «Искусство торговли» (Practica della mercatura), написанной в первой половине ХІV в. Перголетти – агентом флорентийской компании Барди, названы города, где торговали итальянские купцы. Они были не только на побережье Средиземного и Черного морей, но и в Армении, Персии, Туркестане, Монголии и даже в Китае (Луццатто. 1954. С. 288).


[Закрыть]. Особенно выделялись богатством Венеция и Генуя. Они посылали корабли не только в страны Востока, но и на север – во Фландрию, Северную Францию и Англию, продавая туда восточные товары. Флоренция долго славилась производством тканей, а не торговлей и стала крупным финансовым центром лишь с XV в.

Кампсоры и банкьери

После смерти папы Климента V его наследник Жан, виконт де Ломань, решил упорядочить часть доставшегося ему наследства. Чтобы рассортировать и оценить разные монеты, пять кампсоров (менял) со своими помощниками потратили шесть дней. В то время в городах в обращении находилось не менее десяти типов монет (а иногда и больше) разных годов выпуска и разного качества. Все это необходимо было знать, понимать и уметь правильно оценить[131]131
  Из записей в книге одного французского менялы XIV в. из Лангедока – кстати, это одна из немногих дошедших до нас таких учетных книг – видно, что меняла оценивал десятки видов разных монет и для многих по возможности регулярно отслеживал курс.


[Закрыть]. Работа менялы на первый взгляд кажется простой – сидишь себе на рыночной площади за столиком и обмениваешь валюту, как сегодня это делают девушки в обменных пунктах. Но это только на первый взгляд.

Кампсору приходилось следить за большим количеством разнообразной информации. У каждого более-менее крупного менялы или купца имелся специальный журнал (по-итальянски они назывались pratiche della mercatura), где коммерсант записывал курсы обмена монет, цены на золото и серебро, сведения о состоянии рынков и торговых обычаях в городах разных стран. Как и купцы, менялы старались заранее узнать о прибытии кораблей из Англии, Фландрии или стран Востока, чтобы получить свежие новости о ценах и рынках. Хотя актуальность такой информации была условной – курсы обмена монет менялись каждый день. Так что агентам торговых компаний приходилось хотя бы раз в неделю записывать цены на золото, серебро, разные монеты и товары. «Здесь… так жарко, что столько писать… становится невыносимо трудным»[132]132
  Эрс. 2014. С. 65.


[Закрыть], – жаловался один из молодых торговых агентов.

Финансовые услуги стали востребованы в итальянских городах, когда там с XII в. начался общий экономический подъем. Их оказывали первые банкиры – «банкьери» (итал. banchieri). В Генуе в ХІІ в. их насчитывалось уже около 30. Предшественниками итальянских банкьери были обменщики монет различных городов-государств – менялы, они же кампсоры (лат. campsores)[133]133
  В Венеции деятельность кампсора считалась одним из семи самых сложных ремесел, а цех менял (Arte del Cambio) стоял над 14 цехами рабочих профессий. В 1318 г. в нем было более 300 участников. Во Флоренции цех менял возник в 1202 г. Они занимались обменом монет, торговлей драгоценными металлами и драгоценными камнями, а также мелкими депозитными и кредитными операциями. Проводившие более крупные операции банкьери не входили в этот цех.


[Закрыть]. Большинство крупных состояний и успешных карьер в итальянских городах того времени связаны не с купцами, а с финансистами.

В архиве, оставшемся после смерти купца и финансиста Франческо Датини (1335–1410), есть целый пакет бумаг с названием «Стоимость товаров и грузы кораблей». Большие листы, сложенные вчетверо, расчерчены на столбцы, где указывались курсы монет, цены на драгоценные металлы и стоимость многих товаров. Так получилось, что об этом финансисте из небольшого городка Прато возле Флоренции нам известно больше всего именно благодаря его архиву. Он не имел наследника и свой капитал завещал больнице, поставив одно условие: сохранить его бумаги. Так до нас дошли 3500 (!) учетных книг, 300 договоров о партнерстве и 150 тысяч писем, в основном деловых. И это бумаги только самого Датини. Можно себе представить, сколько таких записей велось в филиалах его компании – а их существовало больше десяти.

Сначала Датини жил в Авиньоне, где находилась папская резиденция – там кипела жизнь и размещались многие флорентийские компании. В 1382 г. он вернулся в свой родной городок Прато и основал там «шерстяную лавку», а по сути – фирму по обработке шерсти (этим славилась Флоренция). К концу века у Датини трудилось больше 700 работников. Шерсть он закупал через Брюгге в Англии, а готовые ткани продавал в Генуе, Валенсии и Барселоне. Позже он решил погрузиться в финансовый бизнес и стал компаньоном менялы Доменико ди Камбио. За столом на городской площади Датини, конечно, не сидел, а выдавал кредиты в своем роскошном доме, окончательно достроенном в 1407 г. и украшенном лучшими флорентийскими художниками. Так что современникам он запомнился именно как меняла, а не как торговец шерстяными тканями. А по сути, Датини был ростовщиком, дававшим в долг с помощью переводных векселей. Дела шли хорошо – в 1407 г. в описи его имущества упоминаются 25 домов и 9 небольших зданий в Прато, а также 46 земельных участков с фермами и без них в окрестностях городка.

Подобные бумаги, хотя и в гораздо меньшем количестве, остались и от других финансистов и купцов. Зачем они тщательно собирали всю эту информацию о товарах и монетах в разных городах от Египта до самых дальних колоний на берегах Черного моря? Что это, простое любопытство? Вряд ли. Исходя из этой информации они делали свой бизнес, зная разницу цен и курсов – монет, золота, серебра, товаров. А иногда, имея свежие сведения, они могли действовать, пока остальные были в неведении, и провоцировать подъемы или падения цен. Проще говоря – вести игру на повышение или понижение. Особенно хорошо была организована доставка свежей коммерческой информации скоростной курьерской службой во флорентийских компаниях.

На рынках, ярмарках, на перекрестках больших дорог или возле мостов кампсоры обменивали монеты купцам или паломникам. Проще всего менял было найти на рыночных площадях, где они сидели за своими столиками – bancо. Кампсоров все знали, и все им доверяли. Никакого осуждения их деятельность не вызывала. На двух витражах из Шартрского собора изображены менялы, которые помогли епископу обменять на монеты серебро, собранное на постройку храма. Что тут сказать – дело богоугодное!

Эта сложная работа оказалась не настолько прибыльной, как хотелось бы кампсорам, и большинство из них, собрав на обменных операциях кое-какой капитал, рано или поздно начинали искать другой, более надежный источник прибыли. Чаще всего им становилось ростовщичество. Они продолжали называть себя менялами (чтобы избежать обвинений в противозаконных кредитах под проценты) и сидели за теми же столиками, но, по сути, основной доход получали от кредитов под проценты, а не от обмена.

Ростовщичество было объявлено смертным грехом – ростовщиков отлучали от церкви. Тогда многие в Европе считали, что торговля вообще недостойное дело для христианина. Но так как без торговли невозможно обойтись, то пусть лучше ею занимаются иностранцы либо люди другой веры. Например, евреи[134]134
  Евреи могли давать деньги в долг только иноверцам. «Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост…» (Второзаконие, 23:20), поэтому они с чистой совестью давали кредиты под проценты христианам.


[Закрыть]. А христиане еще несколько веков могли спать спокойно. Существует стереотипное мнение, что только евреи и были ростовщиками. На деле же с ХІ в. их начали вытеснять итальянцы – ломбардцы, а также флорентийцы и венецианцы. Вскоре они полностью захватили в свои руки финансовые услуги в европейских городах. Разбогатевшие итальянцы стали нанимать евреев как подставных лиц. В случае чего всегда можно было сказать: «Так это же не я, а тот еврей… я и не знал, что он такими вещами занимается».

Венеция умело балансировала между разными верами – исламом и христианством, католичеством и православием, – сознательно сохраняя дистанцию от Рима и защищая себя от чрезмерного влияния папы. Поэтому к ростовщичеству и кредиту здесь было прагматичное, куда более спокойное отношение, чем в других странах Европы.

Однако ростовщичество запрещалось церковью. И недаром Данте поместил ростовщиков, как страшных грешников, в самый глубокий круг ада. Со временем церковь признала, что такая суровость ни к чему, кредитор идет на риск и вполне может рассчитывать на прибыль. И споры шли уже не о том, допустимо ли ростовщичество вообще, а о величине приемлемого процента и о том, какой процент считать чрезмерным. Судя по дошедшим до нас нотариальным записям, нормальной считалась прибыль не больше 10–15 % годовых.

Власти постоянно подозревали менял в том, что они дают запрещенные займы под проценты[135]135
  Итальянцы имели весьма прагматические представления о том, что является ростовщичеством, а что нет. Начиная с XII в. венецианцы спокойно брали 20 % от суммы кредита и обтекаемо называли их «данью». Так было до XIV в., а когда церковь запретила это, в Венеции издали законы против ростовщичества, но на практике отношение к прибыли за кредит осталось таким же расчетливым. Венецианцы считали, что если за инвестированный капитал выплачивается прибыль в размере, определяемом рыночными условиями, то в этом нет никакой проблемы. Понятно, что такое вольнодумство сильно отличалось от строгой позиции церкви.


[Закрыть], время от времени изгоняя их из разных городов. Больше всего доставалось, конечно, евреям как представителям другой религии. А итальянским кампсорам это оказалось только на руку – избавившись от конкурентов, с ХІІІ–ХІV вв. они стали лидерами в своем бизнесе.

В 1308 г. во Флоренции, где крупных купцов было не больше 20 человек, насчитывалось 274 менялы, и они владели 93 столами на городских площадях. А в 1318 г. во флорентийском цехе менял (Аrte del Cambio) уже состояло 300 человек. Большинство из них не было евреями – коренные флорентийцы, граждане торговой республики. Мелких ростовщиков, не входивших в цех менял, было гораздо больше. Они не имели постоянного места и ходили в толпе на Mercato Nuovo – Новом рынке. В том же 1318 г. руководившие цехом консулы решили провести чистку – постановили, что члены цеха должны иметь свой стол на постоянном месте, предоставить рекомендации других известных кампсоров, а главное – платить членские взносы, размер которых повысили. Так что в 1320 г. из 300 менял осталось 190 со 110 столами, а в 1324 г. и того меньше – 143 с 43 столами[136]136
  Эрс. 2014. С. 104.


[Закрыть].

Разбогатевших менял – кампсоров, начавших заниматься ростовщичеством (иначе говоря кредитами), – в Италии называли банкьери. А кредитами тогда пользовались почти все. Предприниматели, рассчитывавшие только на собственный капитал, встречались разве что среди ремесленников или мелких лавочников.

В Венеции существовала хорошо развитая банковская система[137]137
  Крупными считались 10 банков – в 1498 г. депозиты в четырех основных из них достигали 1 млн дукатов, а количество вкладчиков в наиболее известном банке Lippomano составляло 1248 (из них 700 принадлежали к богатейшей аристократии). В конце XVI в. венецианские банки стали приходить в упадок – из 103 банков 96 обанкротились. В это время средиземноморская торговля утратила былое значение и начался подъем Северной Европы.


[Закрыть] – 13 % мужского населения имели банковские счета. К концу XV в. депозиты, кредиты, перевод денег в другие города и учет векселей стали обычным делом[138]138
  Ежегодно в городе чеканили 1,2 млн золотых дукатов и 0,8 млн серебряных. В начале XV в. годовой доход Венеции составлял в среднем 750 тысяч дукатов. В 1432 г. он достиг 1,1 млн дукатов (во Флоренции – 0,3 млн дукатов) – почти как годовой доход Англии или Франции. Из 1,1 млн дохода города 600 тысяч поступали с территории самой Венеции, 300 тысяч – из владений республики на материке и около 200 тысяч – из владений на Востоке (Брис. 2008. С. 196). Доход города вряд ли был больше 10 % валового дохода всей республики, который мог составлять порядка 10 млн дукатов. При населении 150 тысяч человек это означало, что доход на душу населения был около 70 дукатов – немало для того времени.


[Закрыть]. Четыре или пять банкьери всегда сидели на центральной площади Риальто в тени перед церковью Сан-Джакомо.

На этой площади бился пульс города. Там находился не только самый большой рынок, но и главный источник неиссякаемой энергии венецианцев. По легенде, именно на этом месте высадились на берег основатели города. И здесь же начали торговать первые купцы. Сердцем Риальто считалась маленькая церковь Сан-Джакомо-ди-Риальто. Чем дороже стоил товар, тем ближе к центру площади он продавался. А на периферии располагались многочисленные таверны и бордели. От Риальто к площади Святого Марка шла главная торговая улица – Мерчерия. На ней постоянно кипела жизнь, там находились 276 роскошных магазинов, банки покрупнее и мелкие банкирские конторы.

Перед банкьери на столах, покрытых коврами или тканью, лежали их учетные книги. Когда клиент хотел взять в долг деньги или перечислить их на счет другому человеку, банкир делал запись в своей книге. Она считалась такой же официальной, как и записи нотариусов, поэтому расписки или квитанции никто не выдавал. Все крупные купцы имели счета у банкьери, и переводы денег стали обычным делом. С помощью записей (scritta) сразу оплачивались сделки. Эти встречи на площади уже напоминали биржевые собрания – на них устанавливались цены на товары, курс облигаций государственных займов и ставки морского страхования.

В память о тех временах осталось название Calle de la Sicurtà – Страховая улица (рядом с Риальто), где решались крупные дела. На площади Святого Марка и на рынке Риальто «без шума, без споров, без слов, как бы одними кивками головы заключались торговые операции города или, вернее, всего мира – зачатки биржи… только банкротство какого-либо купца, возвещаемое сильным стуком по его кассе, прерывало эту тишину»[139]139
  Кулишер. 2004. Т. 1. С. 288.


[Закрыть]. И если купца в наказание лишали права ходить на Риальто, это означало, что он вообще не сможет заниматься крупной торговлей.

В то время золотые монеты итальянских городов (венецианский дукат, генуэзский дженовин и флорентийский флорин) стали чем-то вроде свободно конвертируемой валюты. Их принимали во многих странах, и начинавшиеся в итальянских городах-республиках финансовые потоки достигали Франции, Испании, Англии, Византии и стран Северной Африки. Управляли этими потоками итальянские банкиры. Возникла целая разветвленная сеть, созданная из переплетения деловых и личных связей между банкьери в разных городах и странах. «В Европе и в Средиземноморье, на Западе и на Востоке – всюду были итальянцы… умные, живые… предмет ненависти в такой же мере, как и предмет зависти»[140]140
  Бродель. Материальная цивилизация… Т. 2. 1988. С. 141–142. Во Франции итальянцы временами становились даже придворными банкирами королей. Филиппу IV много лет служили выходцы из Флоренции братья Альбиццо и Мушатто Гвиди (их больше знали по французским прозвищам Биш и Муш). Целые колонии итальянских финансистов появились в Брюгге и других городах Фландрии.


[Закрыть].

Вскоре в итальянских городах возникли первые профессиональные объединения финансистов – «компании» и «общества», как они их сами называли. А в ХІV – ХV вв. появились первые банкирские фирмы[141]141
  В Венеции банки впервые упоминаются в 1270 г.


[Закрыть] Аччаюоли, Уццано, Барди, Перуцци, Медичи. Они занимались денежными переводами, депозитами и кредитами. У банка Барди[142]142
  У Барди было пять представительств в Англии, шесть во Фландрии, четыре во Франции. Быстро рос и капитал банка (он увеличился с 91 тысячи ливров в 1310 г. до 150 тысяч в 1320-м, и это только за 10 лет). Доходы делили между собой полтора десятка основных участников фирмы.


[Закрыть] главным клиентом был сам папа римский. Банк собирал церковные налоги и хранил их у себя, производя и другие операции для папского престола. Барди обслуживали не только папу – банк стал кредитором неаполитанских, французских и английских королей[143]143
  Кредитование королей и их семей считалось тогда модным – этим занимались не только Барди, но и банкирские семейные компании Перуцци и Аччаюоли. Но дело это оказалось рискованным. Неаполитанский король Роберт (правил в 1309–1343 гг.) и английский король Эдуард ІІІ (правил в 1327–1377 гг.) просто отказались платить долги (а последний задолжал немало – 600 тысяч флоринов он взял у Перуцци и 900 тысяч у Барди). И тогда вдруг стало ясно, что итальянские банкиры не могут никак повлиять на королей. Это погубило фирмы Барди, Перуцци и Аччаюоли – их пришлось ликвидировать.


[Закрыть]. Кроме крупных (по тем временам, конечно) банков, в итальянских городах существовало множество мелких банкирских контор – только лишь в Венеции их было почти полторы тысячи. Они обслуживали небогатых вкладчиков, делая финансовые услуги доступными для всех.

Появились и первые прототипы бирж – периодические встречи купцов, кампсоров и банкьери для заключения сделок и совершения вексельных операций. В Венеции коммерсанты собирались на рынке Риальто и в крытых галереях на мосту Риальто, где находились лавки кампсоров. Во Флоренции – в крытом рынке Mercato Nuovo в центре города[144]144
  В Париже на Большом мосту (мосту Менял), наверное по примеру собраний на венецианском мосту Риальто, в начале XIV в. тоже проводились собрания купцов и первых банкиров. Они упоминаются в указе короля Филиппа Красивого в 1304 г.


[Закрыть].