Текст книги "Прикончить чародея"

– Это неприемлемо, – сказала старушка. К ее чести она попыталась защитить свою коллегу.

– Решать, что приемлемо, а что – нет, буду я, а не вы, – заявил я. – Вы показали, что способны выдавать людей тому, кто обладает достаточной силой, чтобы этого требовать. Я не так терпелив, как дракон, и не буду ждать до следующего утра. Я даю вам один час. Если через час я не увижу перед собой Викторию, я начну крушить. И поскольку я не только не так терпелив, как дракон, но и не так милосерден, я сразу начну с центра города. У меня руки чешутся сровнять его с землей, так что постарайтесь не дать мне повода.

Она дрогнула и отдала команду. Очень хорошо.

Мигель говорит, что месть – это блюдо, которое следует подавать холодным. Но во мне больше от человека, чем от эльфа, и я не собираюсь выжидать несколько веков. Я сожру это блюдо горячим и не поперхнусь.

Долги лучше отдавать сразу, пока на них не успели набежать проценты.

Сэра Джеффри доставили на площадь первым. Он был избит, но сломать рыцаря местные дрессировщицы не успели. Времени не хватило. Я не сомневался, что если дать таким дамам, как Виктория, достаточно времени, они могут сломать кого угодно. Если, конечно, жертве не повезет и она не умрет в процессе.

Юный рыцарь, а он действительно оказался юным, младше меня года на два-три, явно не мог понять, что с ним сейчас происходит. Но с ним я могу поговорить позже. Я приказал сэру Ралло выделить Гавейну лошадь, и тот легко впрыгнул в седло.

Этот парень заколол дракона в пешем бою, напомнил я себе. Он может быть наивен или просто глуп, но храбрости и умения у него не отнять. Думаю, что даже одноразовый магический артефакт не так-то просто вогнать в грудь дракона, пробив закрывающую ее броню.

Сэр Джеффри не стал требовать объяснений и сидел в седле молча. Наверное, он был счастлив при мысли, что никогда не вернется в питомник, где с ним обращались, как с племенным животным.

Через несколько минут доставили и Владычицу Викторию. Двое дюжих стражниц тащили ее под руки. Волосы Владычицы были растрепаны, одежда пребывала в беспорядке, а на скуле красовалась свежая ссадина. Наверняка она дралась, как… драная кошка, предчувствуя, что ничего хорошего ей на площади не светит.

Стражницы поставили ее передо мной, и отошли. Бежать-то ей все равно некуда – толпа сомкнулась за ними и ликвидировала проход.

Виктория посмотрела на меня. Она пыталась выказать презрение, но в глазах я видел страх. Она меня боялась.

Ринальдо Финдабаир, Великий и Ужасный, сын Оберона Яростного. Отец заслужил свое прозвище, а я?

Еще отца называли Обероном Кровавым, но исключительно за глаза.

– Не ожидали меня видеть? – спросил я у Виктории.

– Кто ты такой? – спросила она не слишком вежливо.

– А вам еще не рассказали? – я помахал мечом перед ее глазами и представился. – Как вы считаете, можно ли поступать с королем эльфов так, как вы поступили со мной?

– Я не знала, что вы король, – примерно также выглядели и оправдания Гарлеона.

– Ага, – сказал я. – Значит, вы признаете, что с королем Ринальдо так поступать все-таки нельзя. А с чародеем Рико можно? Я открою вам один секрет, Виктория. Так нельзя поступать ни с одним живым существом.

– Вы меня теперь убьете?

– Не стану кривить душой, есть у меня такое желание, – сказал я. Я повысил голос, чтобы меня услышало максимальное количество людей. – Сегодня мужская солидарность сильна во мне, как никогда прежде, и я испытываю сильное желание предать ваш город огню. Но сначала я прочитаю вам нотацию. Если вы не в курсе, что это такое, то я вам объясню. Нотация – это речь назидательного характера, не подкрепленная никакими доказательствами, кроме авторитета того, кто вам ее читает. По-моему, я обладаю достаточным авторитетом в ваших глазах. Кто не согласен, пусть попробует бросить в меня камень.

Как ни странно, камни в меня не полетели даже из толпы.

Боятся – значит, уважают?

– Вот сидит на лошади молодой человек, – я указал на сэра Джеффри. – Его зовут сэр Джеффри Гавейн, он – благородный рыцарь из славного рода, – я еще не разобрался, насколько он благороден, но местным об этом знать необязательно. – Его привезли в ваш город обманом, продали его, как вещь, и обращались с ним, как с животным, – я не знаю, как его сюда привезли, при помощи обмана или каких-то других средств, но к моей нотации эти мелочи не имели никакого отношения. – Вы забыли о том, что он – человек. Вы привыкли обращаться с людьми, как с вещами, и это есть высшее зло из всего, что я видел на этом свете.

Чихать они хотели на все мои слова. Пустое сотрясение воздуха, которое не способно ничего изменить.

Я встал с кресла и поднял меч над головой, устремив лезвие к небесам.

– Мне не нравится ваш город, – заявил я. – Вы превращаете в рабов собственных сыновей, но и с дочерьми вы поступаете не лучше. Они становятся заложницами вашего образа жизни, даже не подозревая, что где-то существует другой. Они не видят мира за вашими каменными стенами. Они читают по ночам запрещенные вами книжки о любви, но не понимают, что это такое, и как можно полюбить вещь. Когда-то вы спрятались от мира за каменными стенами, но теперь вышло так, что это мир прячется за ними от вас.

Молния с моего меча ударила в небо, на этот раз в сопровождении грома. Толпа ахнула и подалась назад.

– Рабство отвратительно, – сказал я. – Разумные существа должны быть свободными независимо от пола или принадлежности к любой из населяющих наш мир рас. Понимаю, что эта мысль для вас нова, и вы не сможете измениться за один день. Поэтому я даю вам время. Целый год, начиная с этого момента. Через год я вернусь сюда и проверю, как у вас обстоят дела. Итак, мои требования. Первое – рабство должно прекратить свое существование в любом виде. Меня не удовлетворит, если вы просто придумаете новое название и смените атрибуты. Я понимаю, что все люди не могут быть равными и не требую этого. Но все люди вашего города с таким громким названием должны быть свободными. Второе – вход и выход из города также должен быть абсолютно свободен и бесплатен для всех, независимо от пола и расы. Третье – вы не будете запрещать вашим детям читать книги, которые читают дети по всему миру. Между прочим, у ваших детей эти книги есть, и я знаю это совершенно точно.

Я перевел дух. Рано я отпустил Гарлеона, надо было назначить его своим глашатаем. У меня уже горло саднило от крика.

– Я вернусь сюда ровно через год, – продолжил я. – И если я увижу, что вы не выполнили моих требований, или выполнили, но недостаточно хорошо, я рассержусь. А когда я рассержусь, то поубиваю вас всех на фиг. Это доступно?

Толпа загудела, давая понять, что это доступно.

– Чудесно, – сказал я. – Не думаю, что вы внемлете голосу разума, но вам придется подчиниться силе. А теперь рассасывайтесь по домам и подумайте над тем, что я вам сказал.

Я снова сел в кресло, положив меч на колени, и закурил трубку, в ожидании, когда исчезнет толпа.

Вскоре на площади остались только мы с Карин, отряд сэра Ралло, сэр Джеффри Гавейн, Виола По Волнам Ходящая, Виктория и престарелая властительница с заметно поредевшей свитой.

– Мы сейчас уйдем, – пообещал я старушке. – Только закончим с вашей коллегой Викторией.

При слове «закончим» Виктория вздрогнула, побледнела и постаралась втянуть голову в плечи. Сегодня утром она была далеко не так уверена в себе, как ночью.

– Посмотрите на меня, – сказал я и расстегнул рубашку, чтобы она могла прочитать собственное имя на моей груди. – Вы хвастались, что можете пытать людей неделями, прежде чем они умрут. Я докажу вам, что существуют гораздо более изощренные пытки.

– Это она сделала? – спросила Карин. – Позволь мне ее прикончить, Рико.

– Смерть легка и милосердна, – сказал я. – Пусть лучше она попробует пожить.

Виктория посмотрела мне в лицо. У нее был взгляд затравленного зверя. Она бы попыталась драться, если бы не знала, что это бесполезно.

– Я не понимаю, – сказала она.

– Поскольку я жив, убивать вас было бы несправедливо, – объяснил я. – И у меня нет никакого желания подвергать вас пыткам, чтобы воздать вам должное. Живите.

– Ты или дурак, или святой, – прошипела Карин мне на ухо. – Лично я склоняюсь к первому варианту.

– Я тоже, – шепнул я в ответ. – Сэр Ралло, подведите моего коня.

Я уже сидел в седле, стараясь не смотреть на ошарашенную моим решением Викторию, когда обнаружил у самого своего стремени Виолу По Волнам Ходящую. Ее голова оказалась примерно на уровне моего колена, и она смотрела на меня снизу вверх.

– Я ошибалась, – сказала она. – Ты не похож на твоего отца. Он никогда не прощал обид.

– А я и не простил, – сказал я. – Пощада и прощение – это разные вещи.

– Оберон сровнял бы город с землей, не оставив тут камня на камне.

– Может быть, вам всем повезло, что я никогда его не видел. Почему вы поселились в таком странном месте, Виола? Я считал, что чародеи не поддерживают рабство.

– Когда-то мне понравилось название. На улицах не было видно мужчин, а когда я поняла, что к чему, было уже поздно уезжать. Я слишком стара. Ты думаешь, они изменятся только потому, что ты их попросил?

– Если вам покажется, что я напугал их недостаточно, продолжайте запугивать их от моего имени. Со старшим поколением уже ничего не сделаешь, но молодежь еще может измениться.

– Разве внешний мир настолько лучше этого? Девчонки начитаются глупых книжек и отправятся искать приключения. Город умрет.

– Пусть уж лучше он умрет сам, – сказал я. – Когда у королей Вестланда кончатся другие проблемы, они обратят свои взоры в вашу сторону. И та смерть, которую принесут в ваш город они, окажется куда более мучительной.

– Может быть. Но я этого уже не увижу.

– Это не оправдание, чтобы ничего не делать. Скажите лучше, вы заранее знали, что я сегодня вернусь?

– Я не была уверена, что ты вернешься. Но знала, что Гарлеону тебя не убить.

– Откуда такая уверенность?

– Ты – сын Оберона, и Повелителя Молний нет на Зеленых Островах. Это не магия. Это логика.

– Увидимся через год, Виола.

– Ты не вернешься сюда через год.

– Может быть. Но это тоже не оправдание.

– А ты вернулся бы сюда сегодня, если бы угнетенными оказались женщины, а не мужчины?

– Я – эльф, – сказал я. – Для меня вообще все люди на одно лицо.

– Оберон умел лгать лучше.

– Оберон мертв.

– Тебе не нравится быть его сыном, – это был не вопрос. Это было утверждение.

– Мой отец – барон Вальдеса, и он человек, – сказал я. – Я никогда не знал Оберона, но судя по рассказам очевидцев, он был не самым приятным типом из всех.

– Он был сильным.

– Истории об Обероне – это сплошная кровь, убийства и войны, – сказал я. – Он был воином, магом, любовником и кем угодно еще, но правителем он был в последнюю очередь, хотя все эльфы называли его своим королем. Он защищал Зеленые Острова от врагов, потому что ему нравилось убивать. А когда драться на островах было не с кем, он отправлялся в Вестланд и дрался здесь. В конце концов он встретил врага, с которым не смог справиться. Так оно и должно было произойти. Тоже логика.

– Оберон погиб при пожаре.

– Ага. Дворцы эльфов часто загораются сами собой, – сказал я. – Дядя Озрик, например, очень любил играть со спичками.

– Ты думаешь, он приложил руку к смерти Оберона?

– Я стараюсь об этом не думать. Но если Оберона убил его младший брат, то мой отец вполне заслуживал такую смерть.

– Разве ты не хочешь отомстить?

– Глупо мстить за того, кого никогда в жизни не видел, тому, кого тоже никогда не встречал. Оберон Яростный, Оберон Кровавый. Оберон Зеленый Змей… Такие парни хорошо смотрятся в легендах и сказаниях. Но жить рядом с ними было б сущим адом. Чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю Озрика.

– Но король – ты, и Озрику им не стать, пока он не избавиться от тебя.

– Я улажу с дядей этот вопрос как-нибудь позже, – сказал я. – У меня нет ровным счетом никакого желания собирать задницей занозы из Древесного Трона.

– Ты слишком долго жил среди людей. Ты – не эльф.

– Сплясать вам танго на натянутой веревке?

– Твоя судьба все равно приведет тебя на Зеленые острова.

– Посмотрим, – сказал я, трогая коня с места. – До свидания, Виола По Волнам Ходящая. И… если вы будете в ближайшее время разговаривать с Исидрионом, сообщите ему, что я могу задержаться в пути.

– Прощай, Ринальдо.

Наш отряд уезжал из города, не оглядываясь.

Может быть, в конце концов судьба и затащит меня на Зеленые Острова, но в данный момент я испытываю только желание убраться подальше от Города Людей.

Спрятанный в ножны Повелитель Молний висел на моем бедре, сзади скакал отряд воинов, по правую руку от меня был рыцарь, а по левую – прекрасная дева-воительница, но я не чувствовал себя Обероном Финдабаиром. И даже Ринальдо Финдабаиром я себя не чувствовал.

Я испытывал только усталость.

Меня зовут Рико, я – чародей, и я терпеть не могу приключения.

З0 января 2007 года. – 15 февраля 2007 года.