Текст книги "Русь окаянная"

На следующее утро, в девять часов Веселов с женой и дочерью вошёл в здание аэропорта «Шереметьево-2». Семья уже направилась в зал VIP, когда зазвонил мобильный телефон Владимира Ивановича.

– Алло!

– Иваныч, – раздался вкрадчивый голос Хохлова, – я уже подъезжаю. Через десять минут буду в аэропорту. Не уходи, пока не повидаемся. Ты в VIP зале?

– Да, – испуганно сказал Владимир Иванович.

– Тогда жди, – трубке послышались гудки. На деревянных ногах Веселов вошёл в зал VIP и плюхнулся в первое попавшееся кресло, не обращая внимания на недоумевающие взгляды жены.

Если Хохлов вдруг помчался в аэропорт, значит, произошло что-то очень важное и неприятное. Желудок сдавило железной рукой, но чувство собственной значимости пересилило «медвежью болезнь». Придав лицу снисходительно-важное выражение, замминистра откинулся в кресле и принялся что-то насвистывать, чего обычно за ним не наблюдалось.

Хохлов, не заходя внутрь зала, приоткрыл дверь и поманил Владимира Ивановича рукой. Тот вскочил и направился за генералом, который стал неторопливо подниматься по лестнице на второй этаж, где располагался бар.

– Давай кофейку выпьем. Время есть, – сказал Хохлов, присаживаясь за столик.

Официант тут же подошёл к их столу и положил меню.

– Два эспрессо, – коротко бросил Хохлов. Веселов отметил, что такой озабоченности на лице генерала ещё не было за период их знакомства, и это десятикратно усилило его тревогу.

– Ты когда последний раз виделся с Покасовым? – спросил Хохлов, не глядя на собеседника.

– Позавчера. – В мозгу Владимира Ивановича возникла картина позавчерашнего вечера, проведённого в сауне в компании Анатолия Романовича и двух «мочалок», девиц лёгкого поведения. Видимо, Веселов не мог скрывать отвращения, поэтому «мочалки» сконцентрировали свои «чары» на пьяном замминистра МВД. – А что?

– Он тебе ничего важного не говорил?

– Например? – Веселов уже нервничал не на шутку.

– Про собачек, например.

– Какие, к черту, собачки? Что случилось?

– Его убили вчера вечером.

Выждав, пока новость отзвенела в ушах, Владимир Иванович, ничего не соображая, спросил:

– А при чем тут собачки?

Замдиректора ФСБ с какой-то грустью посмотрел на впавшего в прострацию замминистра. Душу его переполняло презрение к жалкому, трясущемуся Веселову.

«Может, не пугать зря?» – подумал он.

– Дело в том, что где-то месяц назад в Питере и здесь объявилась банда. Занимается только убийствами. Причём на трупах эти уроды обязательно оставляют бумажку с собачкой. Вот такую, – он достал из кейса фотографию и протянул Веселову. – До сих пор истребляли только бандитов. А вчера в разных частях города были убиты несколько высокопоставленных чиновников. В том числе и Покасов. Возле трупов – собачки.

– А чего они добиваются? – голос Веселова дрожал, как натянутая струна.

– Не знаю, – спокойно ответил Хохлов. – Сначала думали, что это просто бандитские дела. А теперь видишь, как все оборачивается. Не хочу тебя пугать, но я такую же бумажку обнаружил вчера у себя в почтовом ящике. Точнее, жена обнаружила. Если получишь, немедленно мне сообщи.

Сразу после взлёта Веселов прочно оккупировал туалет. Проклятая «медвежья болезнь» не отпускала до самой Ниццы. Какое-то чувство подсказывало ему, что между этой проклятой «собачьей» бумажкой и всеми событиями, происшедшими за последнее время, существует незримая связь. Если бы при всем этом присутствовал доктор Бардин, он был бы очень доволен результатом, так как его лабораторию очень интересовал эффект повышения параметров интуиции индивидуума в обстановке ощущения повышенной опасности.

По прибытии в Ниццу Владимир Иванович немного успокоился. Распаковав чемодан и приняв душ, он дал себе слово не думать о неприятных вещах, тем более что звонков по телефону не было уже две недели. Через полчаса семейство Веселовых уже отдыхало на берегу Средиземного моря под большим тентом, с удовольствием вдыхая солёный морской воздух. После ужина семья замминистра больше часа чинно гуляла по набережной, время от времени натыкаясь на мелкие группы людей, говорящих по-русски. Но несмотря на это, Владимир Иванович был почти счастлив. В двадцать три ноль-ноль Веселов в пушистом халате вышел из ванной.

– Ой, что это? – вдруг воскликнула дочь. Владимир Иванович подошёл к журнальному столику. Возле пепельницы лежала визитка с изображением оскалившейся собаки. Ровным красивым почерком под картинкой было выведено: «До встречей!. И подпись – „Псы Иисуса Христа“.

Глава 9.
«МОНСТР»

Наша впасть защищает только свои интересы и интересы тех людей, которые приобрели громадные богатства в течение нескольких последних лет. Причём они гребли под себя все, что им попадалось в руки, не разбирая, надо им это или нет. На первый взгляд мои высказывания очень похожи на коммунистические лозунги. Но в таком случае и пять Нобелевских лауреатов можно смело записывать в коммунисты, потому что они говорят подобные вещи. Кстати, и Сорос может заочно вступить в КПРФ.

Дж. Кьезо, социолог Лица, ‘ 8

Профессор Бардин сидел в своём кабинете, устремив внимательный взгляд тёмных глаз на экран компьютерного монитора. Слева от него на стуле сидел Воинов, а справа, вольготно развалившись в кресле, – Сидоренко. На экране отображалось лицо Владимира Ивановича Веселова без волос, покрытое сеткой, состоящей из мелких квадратов.

– Сколь символична ваша система, – засмеялся Кот.

– Чем же? – не отрывая взгляда от экрана, спросил Бардин.

– Ему уже давно пора увидеть небо в клеточку, – ответил Константин Павлович.

Николай Иванович поманипулировал с клавиатурой, и клетки, покрывавшие изображение замминистра, уменьшились. Бардин продолжил манипулирование, и на мониторе появились ещё два изображения Веселова, также покрытые сеткой. Под каждым изображением стояла дата.

– Обратите внимание, – сказал профессор, указывая концом своего «Паркера» на экран. – Вот это – матрица его внешности по состоянию на двадцатое мая. Вот это, – «Паркер» заскользил по экрану, – после прочтения им «Бездны». Изменение внешности на шесть единиц. Вот это – после разговора с Хохловым в «Шереметьеве», где, как я полагаю, он узнал о смерти Покасова. Изменение ещё на восемь единиц. А вот это – в Ницце, после получения весточки от «псов». Изменение на двенадцать единиц.

– А почему он на фотографии без волос? – спросил Кот.

На этот вопрос ответил уже Воинов.

– Изменение расположения волос не зависит от изменения психических параметров, и если компьютер будет и это фиксировать, то будет большая погрешность.

Николай Иванович сделал пометки в большой таблице, которая лежала перед ним на столе, и обратился к Воинову:

– Олег, постарайтесь обработать все полученные материалы к концу следующей недели. Выводы будем делать вместе.

Воинов молча кивнул и вышел. Бардин подмигнул Коту:

– Вы славно поработали, Константин Павлович. Думаю, в будущем та научная работа, которую мы провели с вашей помощью, послужит основой для создания психической системы управления экономикой и государством.

– Служу Советскому Союзу, – насмешливо козырнул Сидоренко. – Насколько я понимаю, операция «Псы Иисуса Христа» успешно завершена.

– Совершенно верно.

– И чем теперь заниматься моему «Алмазу»?

– Ждать новых поручений. Пусть ваши люди постепенно увольняются из вооружённых сил и отправляются работать вот в эту охранную фирму.

Профессор положил перед Сидоренко визитную карточку, на которой было обозначено: «ООО „Гард“„. Баранов Владислав Игоревич. Генеральный директор“. Кот спрятал визитку в бумажник и, поняв по лицу Николая Ивановича, что аудиенция окончена, поднялся с кресла и вышел. Кардинал проводил его внимательным взглядом и вновь положил руки на клавиатуру. На экране появились изображения президента России. Изменения внешности фиксировал не только компьютер, но и натренированный глаз Бардина.

Психическое заболевание налицо. Видимо, механизм самоликвидации, заложенный природой в психике каждого человека, о котором ему вскользь говорил Рублевский во время их последней встречи, уже включился. Но и государственный механизм, которому надлежало продлить нахождение этого психоинформационного трупа у власти, также работал во всю мощь. Бардин положил перед собой лист бумаги и углубился в расчёты.

Он был полностью поглощён своим делом, когда дверь отворилась и вошёл Романов. Пётр Алексеевич встал за спиной Кардинала, который так и не прекратил расчёты. На бумаге появлялись цифры и какие-то не ведомые никому значки и символы. Романов внимательно смотрел на монитор.

Наконец Николай Иванович оторвался от расчётов и протянул руку.

– День добрый, Пётр Алексеевич. Глава Партии пожал протянутую руку и прошёл к креслу, которое до этого занимал Сидоренко.

– Итак? – спросил он, вопрошающе глядя на Бардина.

– Все идёт, как мы и предполагали. Он неизлечимо болен. Психически. И физически также. Думаю, ему придётся перенести операцию на сердце. После этого, по нашим расчётам, он проживёт ещё два-три года.

– Сердце настолько плохое? – лицо Романова выражало полное внимание и озабоченность. Бардин рассмеялся.

– Если смотреть с нравственной точки зрения, то оно ужасно. Полное нравственное помешательство, как называл этот феномен великий Ламброзо. С точки зрения ортодоксальной медицины ничего страшного. С точки зрения нашей науки начался процесс медленного умирания. Не знаю, хорошо это или плохо, но через два года, если он ещё будет физически жив, он будет абсолютно недееспособен.

– Физически жив? А как ещё может быть жив человек?

– Энергетически. С энергетической, а следовательно, и с психической точки зрения он уже труп. Точнее, почти труп.

– Не так хорошо, как здорово, – усмехнулся Романов. – И что из этого следует?

– Из этого следует, что наша стратегия должна будет постоянно подвергаться коррекции. Что по выборам?

– Вопрос практически решён.

– Он?

– Конечно. Как говорил незабвенный Иосиф Виссарионович, «не важно, как проголосуют. Важно, как подсчитают». ФАПСИ уже готова. По нашим расчётам, он в действительности наберёт не более восьми процентов в первом туре.

– А кто вышел бы во второй тур, если бы считали не по Сталину?

– Пан Зюзя и Генерал.

Николай Иванович задумался. «Монстр» утверждал, что вероятность следующих выборов через два-три года очень высока. В таком случае времени в обрез. В его мозгу вдруг всплыл разговор с Рублевским, когда тот, именуя президента не иначе, как «низкопробный шарх» (что такое шарх, Николай Иванович не знал, но, памятуя о договорённости, вопроса не задал), заявил:

«Шарх встал на путь саморазрушения. Это, с одной стороны, хорошо, с другой

– плохо. Везде баланс». Но Николай Иванович помнил, что один из генсеков ЦК КПСС после включения механизма самоликвидации физически просуществовал почти десять лет.

– Что Сидоренко? – прервал его размышления Романов.

– Все в порядке. Годится практически для любой работы. Способен системно мыслить, но, если нужно, может абсолютно хладнокровно отправить на тот свет кого нужно.

– Я не это имел в виду, – поморщился Пётр Алексеевич. – В его профессиональных качествах я и не сомневался. Но что у него внутри?

– Цели Партии совпадают с его целями. На измену он почти не способен.

– Почти? – Романов удивлённо поднял правую бровь.

Николай Иванович мягко улыбнулся, голос зазвучал вкрадчиво:

– Я имею в виду то, что ситуация, в которой он станет изменником, крайне маловероятна.

– Но вероятность все же существует?

– Голубчик, – все так же мягко улыбаясь, сказал Николай Иванович, – в теории существует ситуация, когда вы предадите собственных детей. Но вероятность, что вы в ней окажетесь, так же мала, как и та, что имеет отношение к Сидоренко.

Стоявший на столе Бардина селектор внутренней связи неожиданно включился, и мужской голос бодро сообщил: «Николай Иванович. Все прибыли». Бардин поднялся со своего места и пошёл к двери. Романов последовал за ним.

Руководители единственного в России подполья спустились в подвальное помещение, оборудованное под мини-конференц-зал, где за большим круглым столом уже сидели все члены Совета. В угловом кресле примостился Сидоренко.

При появлении Романова и Бардина все встали. Как только председатель Партии занял своё место, Кот подошёл к столу и положил перед ним несколько листов бумаги. Пётр Алексеевич мельком взглянул на первый лист и обратился к Совету:

– Уважаемые соратники. По поступившей к нам информации, исход выборов, которые состоятся через две недели, решён. Нет нужды называть победителя. В этой связи вашему вниманию предлагается анализ ситуации и перспектив её развития, с тем чтобы мы могли построить стратегию нашей организации. Пожалуйста, Александр Петрович.

Бирюков, возглавлявший информационный отдел Партии, встал и раскрыл папку. Все отметили, как сразу же изменился Александр Петрович. Лицо стало непроницаемым, голос жёстким.

– Уважаемые члены Совета. Мы обобщили полученную за последнее время информацию и выявили следующую картину.

Он подошёл к доске и наполовину отодвинул штору. В руке появилась указка.

– Как известно всем здесь присутствующим, тайная фракция КПСС, которую мы называем Третьей фракцией (он ткнул указкой в квадрат, обозначенный на схеме «ФЗ»), захватившая в 1991 году власть в стране и использовавшая в качестве инструмента нынешнего президента, решила продлить его полномочия ещё на четыре года. Все наши попытки выявить фракцию успеха не имели, однако, по информации нашего отдела психологической борьбы (все посмотрели на Бардина, который не отреагировал на заявление Бирюкова), очерчен круг специалистов, работавших во времена СССР над психотропным оружием, которые могут быть связаны с Третьей фракцией. Кроме того, среди людей, окружавших президента все эти годы, не могли не присутствовать представители фракции. Выявление фракции является одной из важнейших задач, стоящих перед нами на ближайшие четыре года.

Анализ информации, предоставленной нам Константином Павловичем, позволяет подтвердить наш вывод о стратегии США в отношении России.

Развал Советского Союза с использованием тайной фракции КПСС следует считать только первым этапом реализации Гарвардского проекта.

Вторым этапом является затягивание России в долговую спираль. Американцам прекрасно известно, что деньги, выделяемые на реформы в России международными финансовыми организациями, находящимися под контролем США, присваиваются высшими государственными чиновниками и коммерческими банками. Трудно сказать, являются ли банки орудием присвоения в руках чиновников, или чиновники являются орудием в руках банков. Очевидно одно: и с той и с другой стороны присутствует Третья фракция. По нашим расчётам, через два года Россия будет обладать внешним долгом, который не сможет быть погашен никогда, а это неизбежно приведёт к введению внешнего управления Россией в замаскированной форме. И это будет являться окончанием реализации Гарвардского проекта по схеме американцев.

Встаёт вопрос, почему, несмотря на то что реализация Гарвардского проекта протекает в соответствии с планом и без каких-либо серьёзных сбоев, ЦРУ обеспокоено положением в России до такой степени, что предложило сотрудничество русскому подпольному сопротивлению?

Прошу обратить внимание на схему, которую нам передал Константин Павлович.

– Он начал водить указкой по доске. – Здесь показаны выявленные ими потоки российских преступных капиталов. Как видите, в США сумма только наркоденег российской мафии составляет 16 миллиардов долларов. Это немного для серьёзного давления на американскую администрацию, однако вполне достаточно, чтобы захватить плацдарм в американском андерграунде и укрепиться в нем. Кроме того, в соответствии с данными мониторинга, этот капитал растёт с невероятной скоростью. По темпам роста он опережает все национальные преступные кланы, действующие в США. И попытки остановить его рост к успеху не привели. Для успешного противодействия русской мафии американцам необходимо менять конституцию. А это невозможно по ряду причин. Показательные процессы над русскими преступниками, проведённые американским правосудием за последний год, показали американцам, что они были несколько наивны и что они столкнулись с принципиально новым явлением. Поскольку деньги русского криминалитета, находящиеся в американских банках, отмыты, возможностей для их изъятия законными средствами американские власти не имеют. В этой связи американцы дали понять, что в случае нашего прихода к власти они закроют глаза на методы изъятия этих денег, а их использование новым российским режимом будет являться предметом переговоров. Учитывая тот факт, что отказ России от погашения внешних долгов как вариант не рассматривается, можно предположить, что американцы будут настаивать на использовании указанных капиталов для погашения российского долга Америке.

Кроме того, в настоящее время мнение специалистов Гарвардского проекта на конечную цель его реализации разделилось. Образовалась группа влиятельных экспертов, считающая, что процесс распада России на отдельные государства может быть сопряжён с такой реакцией населения, которая позволит легитимно прийти к власти диктатору, не подверженному американскому влиянию, что обойдётся американским налогоплательщикам во многие миллиарды долларов.

В этой связи, как мы полагаем, отрабатывается вариант приведения к власти диктатора проамериканской ориентации, защищающего интересы США. Видимо, наша Партия рассматривается ЦРУ в качестве организации, способной выставить нужную кандидатуру. В этой ситуации нам необходимо разыграть американскую карту таким образом, чтобы спецслужбы до самых выборов и некоторое время после них рассматривали нас в качестве замены нынешнему режиму. У меня все.

Бирюков влажной губкой стёр схему и прошёл на своё место. Никто не проронил ни единого слова, пока председатель не повернулся к Сидоренко и не поинтересовался:

– Когда намечается встреча, Константин Павлович?

– Через две недели. Визы уже готовы. Председатель повернулся к Курнакову, который понимающе замотал головой. Романов кивнул Бардину, после чего тот прошёл к доске и отодвинул вторую штору. Взору зрителей предстал рисунок, напоминающий внешним видом электронную схему.

– Прошу внимания, – заговорил Николай Иванович, оперируя вместо указки остро отточенным карандашом. – С момента основания нашей Партии её ряды постепенно росли, и в настоящее время мы имеем следующую картину. Наши филиалы находятся в шести крупных городах. – Карандаш плавно заскользил по схеме. «Паутина» насчитывает около трехсот бессознательных членов, занимающих солидные посты в системе управления государства. Нами разработана методика внедрения в подсознание масс необходимых нам псиустановок. В настоящее время в лаборатории уже изготовлена псевдохудожественная литература, которая за два-три года внедрит эти псиустановки в подсознание нескольких миллионов человек. Как указано на схеме, псиинформационные удары будут наноситься в основном в мегаполисах. Для глухой провинции будут выпущены три художественных фильма, сценарии которых сейчас уже написаны и подвергаются специальной обработке. Как только будут получены деньги от спецслужб, фильмы начнут снимать:

По расчётам лаборатории, психическое состояние будущего президента позволяет сделать вывод о возможности досрочных выборов. В этой связи нами разрабатывается план кампании, проводимой в экстраординарной обстановке. В этих целях нами сейчас готовятся несколько групп суггесторов для проведения кратких мини-митингов в провинции. Уже заготовлены тексты листовок, воздействующих на психику населения и подталкивающих его к принятию нужных нам установок. Через несколько месяцев группы суггесторов начнут работу в указанных на схеме городах. У меня все.

Николай Иванович вопросительно посмотрел на аудиторию.

– Николай Иванович, – обратился к нему один из членов Совета, – я давно хотел спросить. Насколько законна и насколько нравственна система, созданная вами, с помощью которой мы будем брать власть?

Члены Совета зашевелились. Все они были высокопоставленными чиновниками режима, начисто лишённого не только нравственности, но и законности. Именно этот режим сплотил их для борьбы с ним, и во имя его свержения многие были готовы на все. Причины, по которым они сплотились, у каждого были свои. Одни пришли в подполье из чисто нравственных побуждений, другие из страха перед будущим Апокалипсисом, третьих обуревало честолюбие. Но всех их объединяло одно: они не были лишены чувства патриотизма, и методы, с помощью которых профессор Бардин собирался обращаться с русским народом, представителями которого они себя ощущали, вызывали внутренний протест.

Кардинал обвёл всех присутствующих насмешливым взглядом.

– Уважаемые члены Совета, – начал он, – я понимаю ваши сомнения, и сам не в восторге от того, что мы поставлены в положение, при котором всякие другие методы обречены на провал. Скажу сразу же, что с юридической точки зрения все это абсолютно законно, поскольку у нас в стране не существует законов, регулирующих действия как организаций, так и частных лиц в этой области, и с 1985 года в стране идёт псиинформационное истребление населения. Если бы существовали соответствующие законы, то масса людей – политиков, киношников и артистов – уже сидели бы за решёткой во главе с нынешним главой государства. Что касается нравственной стороны. Как вы полагаете, если в войне противник применил оружие массового поражения, будет ли безнравственным ответить ему тем же? Это во-первых. Во-вторых, другого средства (помимо этого), кроме вооружённого восстания, для свержения нынешнего режима просто не существует. А вооружённое восстание – это несовременно.

Отвесив изящный поклон, Николай Иванович прошёл к своему месту и сел. В завязавшейся дискуссии он участия не принимал и даже, казалось, не слушал.

По окончании заседания Бардин заскочил в свой кабинет, взял трубку телефона и набрал номер. Выждав два гудка, он положил трубку и тут же покинул здание, в котором помещалась лаборатория. Через несколько минут он уже прогуливался по Большой Ордынке.

Рублевский незаметно подошёл сзади. Ни на одной встрече Николай Иванович не смог засечь момент его появления. Ощущение было таким, словно человек-невидимка внезапно приобретал видимый облик.

– Как поживаете, Николай Иванович? – весело спросил «монстр».

– Вашими молитвами, Андрей Иванович, – ответил Бардин, стараясь придать лицу такое же весёлое выражение.

Они пошли по Ордынке в направлении Добрынинской площади.

– Красота-то какая, – сказал Рублевский, указывая на старинную церковь. Все-таки у наших дедов были хороший вкус и понимание гармонии духовного и материального.

– Не ожидал от вас, исповедующего непонятную мне религию, такого восторга от православного храма, – ответил Бардин.

– Красота не нуждается в религиозной аранжировке, уважаемый.

Они помолчали несколько минут, а затем Бардин спросил:

– Вы довольны моими людьми?

– О, да. Вы прекрасный селекционер. Не жаль было расставаться?

– Жаль, – искренне сказал Николай Иванович, который не видел своих сотрудников с тех самых пор, как направил их в офис, снятый для Рублевского.

– А что по кандидату?

– Годится, – несколько поколебавшись, ответил Андрей Иванович. – Хотите увидеть своих бывших сотрудников?

Предложение было настолько неожиданным, что Николай Иванович опешил. Согласно условию, выставленному Рублевским при первом разговоре, в «чистую комнату» вход был открыт только этим восьми. Он понимал, что доступ в «святилище» был для него закрыт не потому, что «монстр» ему не доверял, а потому, что там не должно было присутствовать псиполе постороннего. Рублевский сразу же понял колебание Кардинала.

– Не беспокойтесь. В комнату вы входить не будете. Ну что? Идём?

– Идём, – ответил Бардин, внешне невозмутимо и даже несколько равнодушно, хотя сам Сгорал от нетерпения.

Рублевский усмехнулся.

Они свернули на Малую Ордынку и вошли во двор большого здания постройки прошлого века. Поднялись на восьмой этаж и остановились возле бронированной, обтянутой коричневым кожзаменителем дверью. «Монстр» поковырял ключом, затем откуда-то вынул электронное устройство и послал в дверь импульс. Раздался щелчок, и дверь слегка приоткрылась. Представители двух разных направлений освоения «тонкого мира» вошли в святилище. Рублевский тут же указал рукой на дверь справа, и Николай Иванович послушно прошёл в комнату.

Ничего особенного. Диван, два кресла, рабочий стол с монитором, которым пользуются охранники для внешнего наблюдения, и компьютер. На стене – написанный маслом портрет бородача лет сорока восточной внешности. На столе между компьютером и монитором большая пирамида из какого-то минерала и каменное изваяние. В нем угадывались очертания животного, скорее всего, льва, под брюхом которого находилась человеческая фигура. Бардин встал напротив стола и стены с портретом и сконцентрировал на нем все своё внимание. Каким-то шестым чувством он ощущал нечто, исходящее от портрета. Человек, одетый в белую арабскую рубаху, даже на портрете мог служить олицетворением силы и великого ума.

– Это ваш Учитель? – спросил Николай Иванович, почтительно указывая на портрет и поражаясь доверию, оказанному ему, простому смертному.

– Нет, разумеется. Это мой Наставник. Как вы понимаете. Учителя я не имею права показывать никому. Присаживайтесь, Николай Иванович. Берите вон тот стульчик.

Бардин примостился сбоку, и Андрей Иванович включил монитор. Взору Кардинала предстала пустая комната, посередине которой кругом сидели в позе «фараона» его бывшие сотрудники. Их глаза были закрыты, лица непроницаемы, губы шевелились. Николай Иванович впился взглядом в экран, пытаясь не услышать (звук был отключён), а почувствовать звуковой ряд.

Рублевский с интересом наблюдал за Кардиналом, не роняя ни слова. Наконец усилия профессора были вознаграждены. Он почувствовал. Неимоверным усилием, сопровождающимся диким, немыслимым напряжением психики, он почувствовал упорядоченную вибрацию, исходившую с экрана монитора в такт движению губ «биологических приборов», созданных «монстром». Он сразу же расслабился и обмяк, всем видом напоминая то ли выжатый лимон, то ли тающее эскимо.

Рублевский выключил монитор и нажал кнопку, вмонтированную на внутренней стороне стола. Через несколько минут дверь открылась, и на пороге появился молодой человек с таким же непроницаемым лицом, как у бывших сотрудников Николая Ивановича.

– Кофе, – приказал Рублевский.

Через несколько минут на столе уже стояли две чашки крепкого кофе и блюдце с янтарными финиками. «Монстр» достал из шкафчика одну рюмку и бутылку коньяка, внутри которой лежали три скорпиона.

– Выпейте-ка, Николай Иванович. Вы перенапряглись.

Бардин послушно влил в горло коньяк, почти не почувствовав ни вкуса, ни запаха, и взял с блюдца финик. Рублевский посмотрел на него с сочувствием и внезапно предложил:

– Спрашивайте, Николай Иванович. Вы заслужили право задать несколько вопросов.

Бардин тряхнул головой, как бы приходя в себя.

– Определите, пожалуйста, диапазон моего любопытства, Андрей Иванович.

– Он неограничен, – засмеялся Рублевский. – Так что пользуйтесь случаем.

Люди, знавшие Кардинала, были бы, как минимум, очень удивлены, увидев его в состоянии такого возбуждения. Сам же Николай Иванович чувствовал себя Али Бабой, случайно зашедшим в пещеру с сокровищами. Но он тут же вспомнил, что сохранить жизнь герою «Тысячи и одной ночи» в отличие от его жадного братца удалось только потому, что он выказал умеренность и взял только самое необходимое.

– Это передатчики или приёмники? – хрипло спросил он, кивнув на выключенный монитор.

– Передатчики, – ответил Рублевский, испытующе глядя в глаза Бардину.

– Они генерируют единое поле?

Рублевский кивнул головой.

– Смотрите. – Он взял лист бумаги и остро отточенный карандаш. – Сейчас идёт первая стадия подготовки. – Он начал рисовать. – Они отрабатывают концентрацию на первом психическом центре, а его усиление путём создания вибрации при чтении индивидуальных мантр и есть генерация энергии.

Бардин сглотнул слюну. «Монстр» так просто говорил ему о том, чему он посвятил всю свою жизнь с того момента, как понял, что псигенераторы, созданные на базе электроники в закрытом НИИ, где он начинал свою научную деятельность, являются детской рогаткой в сравнении с самым совершённым пси-генератором, созданным самой природой. «Монстр» владел святая святых древних учёных системой подбора звукового ряда для индивидуального организма. Индивидуальной биосистемы.

Рублевский усмехнулся. Он прекрасно понимал, что творилось в душе Кардинала.

– Второй этап – концентрация вибрации на шестом психическом центре, продолжал он просвещать профессора, – и создание псиинформационной матрицы объекта воздействия. Третий этап – нанесение пси-энергетического удара по матрице путём выброса информации в биополе планеты через седьмой психический центр. Точнее, по одному из её психических центров. Это при воздействии на расстоянии через биоэнергетическое поле планеты. Результат в этом случае ожидается через пять-восемь недель. При непосредственном контакте с объектом результат будет получен через несколько часов.

Бардин откинулся на спинку стула и утёр лоб.

– Меня некоторые знакомые считают страшным человеком, Андрей Иванович. Но я

– овечка в сравнении с вами. Да и человек ли вы?

– Это как посмотреть, – засмеялся «Монстр». – С ортодоксальной точки зрения я человек, поскольку у меня человеческое тело и человеческое сознание.

– С другой точки зрения, вы сверхчеловек?

– Не-ет, – протянул Рублевский и досадливо поморщился. – Сверхчеловек это Шварценеггер. С другой точки зрения я вообще не человек.

– А кто же?

– Биологический прибор, выполняющий определённую функцию, обладающий определённым диапазоном самостоятельности и снабжённый механизмом самоуничтожения, если выйду за рамки этого самого диапазона.

– Кем создан этот прибор? – задал Николай Иванович жуткий вопрос, заранее зная, что никогда и никому «Монстр» не скажет этого даже под пытками.

Рублевский серьёзно посмотрел на него и ответил с некоторым сожалением:

– Я могу ответить на этот вопрос, Николай Иванович, но затем сразу же вас уничтожу.

– Скажите, Андрей Иванович, – перевёл разговор на другую тему Бардин, нисколько не сомневавшийся, что «Монстр», не колеблясь, выполнит все, им сказанное, – вы наносили удары по президенту?

– Нет. – На лице Рублевского появилось выражение лёгкого презрения и даже отвращения. – В этом нет необходимости. Шарх сам уничтожит себя. Но воздействие с моей стороны было. Я несколько ускорил включение механизма самоуничтожения, заложенного в каждого из людей самой природой. При тех низменных страстях, что охватили его высшую психику, было бы непростительным расточительством тратить энергию на такого низкопробного шарха.