Текст книги "Русь окаянная"

– Такого блядства мы предусмотреть не могли даже при богатой фантазии наших аналитиков, – выдал глава Партии на родном языке.

– О да, да. Блядство, – засмеялся Эстанж. Ферран не понял выражения.

– Что это значит? – спросил он на французском. И, после того как Эстанж разъяснил ему суть русского идиоматического выражения, тоже засмеялся.

– Это блядство, как вы его называете, – сказал он, – иначе называется геополитикой. А в политике, как правило, выигрывает тот, кого меньше предают. Ваш президент всегда выигрывал, потому что его не успевали предать. Он это делал быстрее. Учитесь у него, вдруг сами станете президентом.

– Мы попробуем изобрести новую политическую технологию, – буркнул Романов.

– Итак, господа. У вас имеются какие-нибудь предложения? Вы готовы дать деньги?

– Деньги мы вам дать не можем по ряду причин, но мы готовы устроить все так, что деньги к вам поступят от ваших соотечественников.

– Каким образом?

– Ещё в студенческие годы в Сорбонне, – засмеялся Эстанж, – я прочитал ваш знаменитый роман «Золотой телёнок». Так вот, как говорил его главный герой, чтобы не потерять все, подзащитный согласится отдать часть.

Президент в это время уже выслушал доклад рыжего и теперь делал вид, что размышляет.

– Добро, – сказал он наконец, – действуйте. Он проводил их насмешливым взглядом и вновь включил телевизор.

По нашим сведениям, в начале июля произошла встреча, в которой с российской стороны приняли участие один из руководителей Совета безопасности Огарёв и небезызвестный Роман Абрамович, а с американской стороны – один из помощников Госсекретаря США и представитель ЦРУ.

Встреча проходила за пределами России, вероятнее всего, в австрийских или швейцарских Альпах. На альпийской встрече действительно обсуждались вопросы предоставления гарантий членам семьи в случае возникновения непредсказуемой ситуации в России и распространения в отношении членов семьи закона, защищающего права секретных агентов. Представители семьи просили о гарантиях с тем, чтобы избежать секвестра на имущество, блокировки счётов и депортации определённых лиц. Такие гарантии были даны.

Версия. ‘ 29. 1999 г.

Глава 2. ПРЕЗЕНТАЦИЯ

Мы дошли до такой степени социальной «завшивленности», что на каждое очередное сообщение об убийстве разводим руками: «Ну, наверное, было за что».

Генерал Гуров, начальник Главного управления по борьбе с оргпреступностью Новая газета, ‘ 48, 1998 г.

Алексей Иванович Иванов вышел из студии Останкино, где он давал интервью, закурил сигарету и направился к своему «жигулю» красного цвета. Он уже взялся за ручку дверцы, когда сзади его окликнули:

– Алексей Иванович, можно вас на минутку? Иванов обернулся. Перед ним стояла женщина средних лет, одетая в простую, но дорогую одежду. Иванов быстро осмотрелся. Поблизости никого не было.

– Слушаю вас, – любезно сказал он.

– Алексей Иванович, я с интересом прочитала вашу книгу и с ещё большим интересом посмотрела интервью.

«Какая-нибудь тележурналистка, – подумал Иванов, – хочет получить скандальный материальчик». Но вслух сказал:

– Вы были на студии?

– О нет, – улыбнулась незнакомка, – у меня телевизор в машине.

– Как я полагаю, – улыбнулся в ответ Алексей Иванович, – вы одна из поклонниц моего таланта.

– Ваших талантов, – засмеялась женщина. – Ведь книгу писали несколько человек. Не так ли?

Это уже становилось интересно. Кардинал лично корректировал текст и утверждал, что ни один в мире компьютер не установит, что «Бездну» писали несколько человек. Если за минуту до этого Иванов собирался под благовидным предлогом отделаться от дальнейшего знакомства, то теперь он просто не имел права сделать это. Необходимо было «снять» с незнакомки как можно больше информации и доложить Бардину, чтобы тот сумел вычислить источник утечки информации из лаборатории.

– Не беспокойтесь, пожалуйста. Об этом, кроме меня, не знает никто, доброжелательно сказала незнакомка.

– Я и не беспокоюсь. Тем более что вы ошибаетесь.

– Пусть так. Алексей Иванович, могу я пригласить вас на чашку кофе?

– Было бы непростительной глупостью отказаться от приглашения столь очаровательной дамы, – вальяжно улыбнулся Иванов, надевая маску отпетого бабника.

– О! Не пытайтесь ввести меня в заблуждение. Вы нечто более сложное, чем обыкновенный ловелас. Поезжайте за мной.

Она села в синюю «вольво», и Иванов послушно пристроился ей в хвост. Через несколько минут они уже сидели в кафе на Тверской. Иванов внимательно изучал незнакомку и не мог отделаться от ощущения, что он уже встречал кого-то, очень на неё похожего. Причём не внешне. Она даже скорее не напоминала, а ассоциировалась с каким-то далёким эпизодом его жизни.

– Ну-с, – сказал Алексей Иванович, после того как ему принесли чашку крепкого кофе, а незнакомке стакан минеральной воды без газа, – чем могу быть полезен?

Дама слегка насмешливо улыбнулась.

– Я думаю, мы также можем быть вам полезны.

– Кто это «мы»? – вежливо спросил Иванов. Незнакомка положила перед ним визитку, на которой выделялся какой-то старинный герб золотого тиснения. Алексей Иванович не был силён в геральдике, но фамилия владелицы визитки говорила о многом. «Натали Галипкая, Русский клуб», – прочитал он про себя и внезапно вспомнил, с чем ассоциировалось сегодняшнее знакомство. Простота в сочетании с надменностью – признак современной русской аристократии, прошедшей через жернова советского воспитания. В прошлом ему доводилось встречаться с подобными личностями.

– Итак, чем же вы можете быть мне полезны? – спросил он уже несколько раздражённо.

– Ваша книга произвела определённое воздействие на московский бомонд, начала Галипкая.

– Не только на московский, – усмехнулся Иванов.

– Не сомневаюсь. Но мы пока работаем только в Москве. У нас к вам предложение. Мы хотели бы провести презентацию вашей книги.

– Вот как, – Алексей Иванович был несколько озадачен.

Работая над психоинформационным оружием, именуемым «Бездна», они не планировали шоу.

«А что, можно попробовать», – подумал он, вспомнив, что Кардинал предоставил ему весь диапазон самостоятельности.

– Ну что ж. Предложение интересное. Сколько у вас уйдёт на это времени?

– Практически все готово. Мы могли бы провести это мероприятие, скажем, в ближайшую пятницу. В отёле «Москва».

– Вы состоятельные люди, – улыбнулся Алексей Иванович. – Вам что, деньги некуда девать?

– Это наша забота, – очаровательно улыбнулась представительница «Русского клуба».

– Хорошо. Вот вам моя визитка. В четверг подтвердите дату, и в пятницу я как штык буду на вашем мероприятии.

Расставшись с Галицкой, Иванов направился в свой офис, где состоялось краткое совещание участников проекта «Бездна», а женщина, поколесив по городу, остановила машину возле гостиницы «Москва». Быстрым шагом миновала вестибюль и подошла к лифту. Она не заметила, как одновременно с ней возле гостиницы остановилась белая «Волга», из которой вышел средних лет мужчина и проследовал за ней в гостиницу. Они вместе зашли в лифт, проплыли несколько этажей и, когда тот остановился, мужчина пропустил её вперёд и проследил, в какой номер она пошла.

В номере сидели несколько человек, которые выжидательно посмотрели на Галицкую, как только она вошла.

– Ну?

Она победно оттопырила большой палец.

– Все в порядке. Он согласился. В пятницу он будет. Побольше прессы, и мы разом создадим себе статус интересной структуры.

– А почему вы выбрали именно его? Мало ли сейчас в Москве скандальных писак? – заговорил усатый мужик, одетый с небрежностью свободного художника.

– Скандальных писак действительно развелось очень много, – ответил ему мужчина в коричневом пиджаке фирмы «Картье», – но эта книга вызвала самый большой ажиотаж.

– Да брось ты, – махнул рукой «художник», – книги того же Доценко пользуются гораздо большей популярностью. Да и ажиотажа я никакого не заметил.

– А ты читал «Бездну»? – спросила его Галицкая.

– Я подобную макулатуру не читаю.

– Напрасно, – усмехнулся «Картье». – Ажиотаж был, но не в массах, а в узких кругах политиков и в особенности чиновников. Переполошились не на шутку. Я это от своих клиентов знаю. Ну а нашему клубу необходимо привлечь не внимание масс, а именно этих кругов.

В четверг, разложив перед собой пачку приглашений на презентацию книги «Бездна», Галицкая достала из сумочки визитку А. И. Иванова и сняла трубку телефона.

– Слушаю, – ответил мужской голос. Это был чужой голос, что немного удивило её, так как Алексей Иванович предупредил, что к этому телефону допущен только он.

– Мне, пожалуйста, Алексея Ивановича.

– Простите, а кто спрашивает?

Несколько раздражённо она назвала своё имя. Собеседник не обратил внимания на раздражение.

– Алексей Иванович сейчас отсутствует, но он говорил мне о вас. Не могли бы мы встретиться?

– Я встречусь с Алексеем Ивановичем, – все больше раздражаясь, сказала Галицкая.

– Видите ли, его не будет очень длительное время, а, насколько я знаю, у вас намечено мероприятие с его участием. По поводу этого я и хотел с вами поговорить.

– Ну хорошо. Где и когда?

– Если не возражаете, в том самом месте, где вы пили чай с Алексеем. Скажем, сегодня в то же время плюс два часа.

– Как я вас узнаю?

– Я сам вас узнаю.

Через три часа Галицкая уже входила в кафе на Тверской, где состоялась её первая и, как оказалось, последняя встреча с Ивановым. Сидевший за одним из столиков мужчина помахал ей рукой и, когда она присела за тот же столик, представился:

– Мячков Евгений Владимирович. Можно просто Евгений.

– Итак? – она вопросительно посмотрела на него.

– Итак, случилось нечто, в результате чего я должен заменить Алексея на вашем мероприятии.

Внешне Мячков был гораздо менее привлекателен, чем Иванов. Если в Иванове чувствовалась некая скрытая мягкая сила (типичный интеллигент), то в его коллеге просматривалась сила грубая. Взгляд глубоко посаженных глаз сверлил собеседника, как два буравчика. Мигал он очень редко, и на слабонервных это, видимо, действовало безотказно.

– А почему не сможет быть Алексей Иванович? – спросила Галицкая, явно недовольная заменой действующего лица.

Вместо ответа Мячков достал бумажник и выложил на стол черно-белую фотографию. Женщина заинтересованно взяла эту фотографию, и лицо её слегка побледнело. В луже крови на тротуаре лежало тело Иванова. Рядом стояли несколько зевак и два человека в милицейской форме.

– Как это произошло? – тихо спросила она несколько хрипловатым голосом.

– Сбила машина, когда он шёл по тротуару. Через несколько часов после встречи с вами, – спокойно ответил Евгений Владимирович.

– Он жив?

– Нет. Скончался по дороге в больницу. От внутреннего кровоизлияния.

– Это несчастный случай?

Мячков отрицательно покачал головой. Затем спрятал фотографию в бумажник и посмотрел в глаза собеседнице.

– Это было хладнокровное запланированное убийство.

– Вы знаете, кто это сделал?

– Догадываемся. Люди недальновидные.

– Почему вы так думаете?

– Они создали «Бездне» такую рекламу, что Алексей на том свете хлопает в ладоши.

Раздражение женщины наконец выплеснулось наружу.

– А вы исключаете, что в недалёком будущем эта реклама повторится. Только хлопать в ладоши уже будете вы?

– Это не исключено, – насмешливо ответил он. – А может быть, похлопаем вместе?

– Я-то тут при чем? – пожала она плечами.

– Вы ввязались в скверную историю. Так что мы не будем в претензии, если вы отмените ваше мероприятие.

– Мероприятие состоится, хотя бы потому, что я очень упрямая.

– Ну что же. Располагайте мной в таком случае.

Глава 3.
ЛУЧШЕ ПОЖЕРТВОВАТЬ ЧАСТЬЮ, ЧЕМ ЦЕЛЫМ

– Что вы намерены делать как депутат?

– Немедленно встретиться со Скуратовым и помогать ему. Его спасение назвать известные имена, фамилии и номера счётов в зарубежных банках. Вороватое окружение Ельцина боится этого более всего. Если этого не сделает Скуратов, или ему не дадут этого сделать, я назову их сам.

Из интервью А. Коржакова, Парламентская газета, ‘ 96

Андрей Петрович Ваулин, директор Российского НИИ финансов переходного периода, а в прошлом крупный государственный чиновник, устало развалился на широкой двуспальной кровати гостиничного номера. Настроение было радужное: Париж встретил его прекрасной погодой, а переговоры с будущими партнёрами прошли очень успешно. Это было очень важно, так как именно с их помощью Андрей Петрович надеялся в будущем получить сначала вид на жительство во Франции, а затем и гражданство. Впереди маячил двухнедельный отпуск на собственной вилле на Лазурном берегу, где с весны находилась его семья. Единственное, что несколько омрачало отпуск, так это необходимость возвращаться в эту гнусную Россию, где в целях создания видимости борьбы правительства с коррупцией прокуратуре время от времени выдавали какого-нибудь бедолагу-чиновника. А поскольку Андрей Петрович знал очень многое и очень о многих, в случае его заклания могли получиться самые неожиданные результаты. Обидно все-таки сгинуть в неказистом отёле «Лефортово», имея сотни миллионов долларов в банках за рубежом.

«Ну, дай Бог, полгода не тронут, а там „прощай, немытая Россия“«, подумал Ваулин и выключил свет. Сон пришёл мгновенно, как у человека не просто с чистой, а с кристально чистой совестью. Перед самим собой его совесть была чиста, как слеза младенца.

Проснулся он от того, что кто-то осторожно тронул его за плечо, и ласковый голос произнёс по-русски:

– Господин Ваулин, не угодно ли проснуться? Андрей Петрович от неожиданности подпрыгнул на кровати, затем сел и протёр глаза. Возле него стоял человек в темно-синем костюме и затемнённых очках. Ещё один вольготно расположился в кресле справа от кровати, а возле входной двери, облокотившись о стену, стоял третий. В лицах незнакомцев не было никакой враждебности, напротив, все трое приветливо улыбались. Ваулин попытался вскочить, но железная рука пригвоздила его к постели.

– Спокойно, Андрей Петрович. Мы не грабители. Убивать вас тоже не собираемся, – сказал человек в синем костюме. – Давайте побеседуем.

Он отошёл от кровати и уселся на диване, всем своим видом показывая расположение к собеседнику. Ваулин как истинный финансист начал прокручивать в мозгу все возможные ситуации. Судя по акценту, который отчётливо слышался в речи «синего», русскими бандитами, «наехавшими» на соотечественника-миллионера, они, скорее всего, не были. Полиция или налоговики не стали бы проникать в номер среди ночи. Козни партнёров? Маловероятно, так как то сотрудничество, о котором они договорились несколько часов назад, было для них гораздо более выгодным вариантом развития отношений. Скорее всего, это одна из спецслужб. Это в их духе – действовать, как в бульварных романах. Но чья?

– Странный способ вести беседу, – сказал он, затягивая переход к существу вопроса, чтобы ещё немного подумать.

– Это в ваших же интересах, – улыбнулся незнакомец. – Для вас лучше не появляться в нашем обществе. Кроме того, в этом номере нет прослушки. Можно говорить абсолютно доверительно.

– Для того чтобы говорить доверительно, необходимо, по крайней мере, знать, с кем разговариваешь.

– Я думаю, вы уже догадались, – опять заулыбался «синий». – Ведь у вас не мозг, а компьютер, судя по имеющейся у нас информации. Жан, дай-ка, – он протянул руку к сидящему на диване.

Жан вынул из портфеля папку.

– Посмотрите, Андрей Петрович. Здесь вся ваша вторая жизнь, – он протянул Ваулину папку.

Тот был вынужден подняться и, стыдливо прикрываясь одеялом, подойти к креслу.

– Не стесняйтесь, Андрей Петрович. На нашей работе «голубых» не держат, осклабился незнакомец, сидевший в кресле.

– Единственная приятная новость за время знакомства, – буркнул Ваулин и углубился в чтение.

Пред ним предстали схемы операций, проведённых им в бытность работы в министерстве, имена участников, номера счётов. Находясь в «гнусной» России, он мало беспокоился о последствиях своих финансовых операций, большинство из которых детально описывалось в газетах. Он считал себя «неприкасаемым» не в силу занимаемого им высокого социального статуса, а потому, что его показания могли вскрыть «вторую» жизнь многих уважаемых людей, находившихся ныне у власти. Они, в свою очередь, потащили бы за собой других уважаемых людей и так далее. До главы государства и его семейства включительно.

Того, что его ночные гости выдадут эти материалы российским властям, он не боялся в силу тех же причин. Да и знали о нем российские спецслужбы побольше того, что представили ему визитёры. И ясно, что они это прекрасно понимали. Понимали, но тем не менее все же пришли. Значит, у них на уме что-то другое. Но что? Вот этого Ваулин вычислить никак не мог. Незнакомцы видели, что объект воздействия усиленно размышляет, и терпеливо ждали, когда этот процесс закончится.

– Я вас слушаю, – наконец сказал Андрей Петрович, придя к выводу, что больше он ничего просчитать не сможет.

– Вы понимаете, господин Ваулин, – сказал человек, сидевший в кресле, – что вся эта информация может быть использована не только в качестве компромата на вас в средствах массовой информации, но и для принятия к вам некоторых мер юридического характера. В России, мы это прекрасно понимаем, вам вряд ли что-нибудь грозит при нынешней власти. Но у нас во Франции, да и в некоторых других странах, где размещены ваши капиталы, есть законы, которые могут быть использованы против вас. Не говоря уж о том, что в нашем арсенале имеется ряд спецметодов и мероприятий.

– Например, обнаружение в моем чемодане на таможне килограмма героина, усмехнулся Ваулин.

– И это тоже. Но при том, что мы имеем, нам нет необходимости прибегать к столь примитивным мерам.

– Чего вы от меня хотите? – спросил Андрей Петрович, заранее зная ответ. Точнее, сколько вы хотите и каким образом желаете получить?

– Вот это деловая постановка вопроса, – улыбнулся «синий». – Как я уже говорил вам, мы не грабители. Поэтому мы просто попросим вас профинансировать некое наше мероприятие. Объём финансирования составит всего двести миллионов долларов. Ровно столько, сколько вы потратили бы на уплату налогов в вашей стране, если бы ваши операции с бюджетными средствами носили легальный характер.

– Круто, – с облегчением перевёл дух Ваулин. – А что, у французского правительства уже нет денег на финансирование мероприятий, проводимых национальной разведкой?

– Есть, – засмеялся сидящий в кресле. – Казна Франции полна. Но нам нужно наличными.

– Теперь перейдём к вопросу о нашей помощи вам, – вмешался «синий». После того как вы дадите указание банкам выплатить наличные нескольким нашим компаниям, вы получите французское гражданство и сможете вполне легально жить на вашей вилле в Каннах или в своём особняке в Париже. Я думаю, вы можете уже не возвращаться в Россию. Да, и ещё. Господин Гомье, – он кивнул на субъекта, стоявшего у двери и в ходе всей беседы не проронившего ни слова, – позаботится о том, чтобы не возникло никаких сложностей с получением денег, и вообще будет опекать вас на территории Франции.

С этими словами он поднялся с кресла и, отвесив окончательно успокоившемуся Ваулину полупочтительный, полунасмешливый поклон, направился к двери. Андрей Петрович ожидал, что оставшиеся последуют за ним, но они даже не пошевелились. Когда «синий» вышел и Гомье занял его место на диване, Ваулин вопросительно посмотрел на них.

– Что-нибудь ещё? – спросил он, ощущая некоторое беспокойство.

– Да, – кивнул головой сидящий в кресле. – Теперь я попрошу вас рассказать нам о всех ваших бывших партнёрах в России. Словом, о тех, кто мог бы выступить, как и вы, нашими спонсорами.

– С удовольствием, – весело сказал Ваулин. – Как любит повторять мой бывший начальник, который, к сожалению, не годится в спонсоры, «делиться надо».

– Очень жаль, что вы это поняли только сейчас, – саркастически усмехнулся Гомье.

100 тысяч бездомных детей. Примерно столько их в настоящее время обитает в Москве. Об этом сообщила в понедельник на пресс-конференции в Москве заместитель председателя Международного движения «Добро без границ» Светлана Бочарова. По её словам, за последние три года число детей-сирот в столице увеличилось на 30%.

Новые известия, ‘ 159, 1999 г.

Олигарх удобно расположился в кресле у камина в своём кабинете на втором этаже роскошного особняка в пригороде Гамбурга. Сидя в глубокой задумчивости, он старался переварить состоявшийся утром перед его вылетом в Германию разговор с верным партнёром, в прошлом могущественным вице-премьером, а ныне главой одной из самых крупных государственных компаний. Несмотря на огромные амбиции, которые с самого рождения можно было прочесть на надменном лице «рыжего» (они не пропали даже в тот период, когда «выдающийся реформатор» и одновременно «великий комбинатор» ещё торговал картошкой на одном из ленинградских рынков), он примчался в «Шереметьево» за два часа до вылета самолёта на Гамбург, на котором улетал олигарх, и терпеливо ждал его в зале VIP.

Сам поступок уже свидетельствовал о том, что вопрос был из ряда вон выходящим, но когда олигарх выслушал предложение «рыжего», он понял, что недооценил всей его важности, когда утром после звонка «реформатора-комбинатора» решил не торопиться и приехал только за сорок минут до отлёта. Речь шла о судьбе государства и, что было ещё более важно, о судьбе самого олигарха и ему подобных.

Олигарх потёр ладонями плечи (псориаз, мучивший его уже не один год, постоянно давал о себе знать) и недовольно поморщился, но не от ощущений, вызываемых болезнью, а от стука в дверь.

– Войди, – отрывисто бросил он. Дверь отворилась, и вошёл помощник в сопровождении одного из охранников.

– Владимир Олегович, – почтительно обратился к боссу помощник, – там два каких-то немца желают с вами поговорить.

– Кто такие?

– Они не представились. Сказали только, что по просьбе господина Кохлера.

– Впусти.

Кохлер был одним из ближайших сподвижников олигарха. Занимая пост «министра по приватизации России», как называли его в узком кругу, он фактически бесплатно оттяпал огромные куски госсобственности в пользу банка, возглавляемого олигархом, а в действительности в пользу самого олигарха. Нажив на приватизации баснословные барыши, Кохлер погорел, как Шура Балаганов, на мелкой взятке в сто тысяч долларов, которую ему оформили как гонорар за книгу, не существующую в природе. Об этом пронюхал конкурент олигарха, оставшийся «с носом» в ходе одной из крупнейших афёр.

С помощью принадлежавших ему СМИ конкурент сумел в краткие сроки вышибить из кресла и министра, и всех его подручных, которые гордо именовали себя «молодыми реформаторами». Пару месяцев назад олигарх через своих платных осведомителей в ФСБ узнал, что по поручению премьера прокуратура начала раскручивать против Кохлера дело. На потеху толпе.

Олигарх был очень встревожен. Но не судьбой отработавшего своё сподвижника, а тем, что игра в борьбу с коррупцией затронула тему, считавшуюся до сих пор табу – приватизацию. Он посоветовал Кохлеру попутешествовать некоторое время до выяснения ситуации, что тот послушно и исполнил. Сбежал в Швейцарию, где хранил основную часть своих капиталов, и затаился, как мышь.

Охранник ввёл в комнату двух немцев, одетых в строгие тёмные костюмы. Молча кивнув им на кресла, стоявшие возле камина, олигарх заложил руки за голову и вытянул ноги, всем своим видом показывая полную уверенность в собственных силах.

– Вы говорите по-русски? – спросил он, когда немцы уселись.

– О, разумеется.

– Чем могу быть полезен?

– Напротив, это мы пришли, чтобы быть полезными вам, – сказал немец помоложе и кивнул на своего товарища. – Это господин Зюсмильх. Из Интерпола. Что касается меня, то я майор Грюнвейс, представитель БНД.

Это было несколько неожиданно. Олигарх, проводя свои операции в России и за рубежом, прекрасно понимал, что рано или поздно ему придётся встретиться с представителями Интерпола, но визита германской военной разведки он не ожидал. Ведь не вербовать же его за деньги пришёл этот господин!

– Вы не будете столь любезны, – жёлчно заговорил олигарх, предъявить мне какие-нибудь доказательства того, что вы действительно представители этих организаций, а не какие-нибудь аферисты.

– Конечно, конечно, – закивали головами гости. Они достали свои удостоверения и почти ткнули их в нос олигарху.

– А как я могу проверить, не фальшивки ли это?

– Очень просто, – улыбнулся разведчик, – вы можете позвонить своему послу (именно это и собирался сделать олигарх, как только удалятся странные гости) и сообщить ему о нашем визите. Он свяжется с нашими штаб-квартирами и получит подтверждение, что мы те, за кого себя выдаём. Однако не в ваших интересах, чтобы о нашей встрече знал ещё кто-нибудь, кроме вашей охраны.

– Хорошо, – после некоторых раздумий сказал олигарх. – Я вас слушаю.

– Сначала прочтите записку, которую вам прислал господин Кохлер. Грюнвейс протянул ему сложенный вчетверо листок бумаги. На листке с эмблемой известного Женевского отеля почерком Кохлера было написано: «Володя, нас взяли в оборот. Прошу тебя крепко подумать, прежде чем принять решение. Лично я капитулировал. Алик».