Текст книги "Истоки русской души. Обретение веры"

Больше того, как уже говорилось, по мнению некоторых исследователей, под образом Трояна следует понимать не языческого бога, а римского императора Траяна (98—117), совершавшего походы в Подунавье и оставившего по себе память у подунайских славян и русов‑ругов. Если это так, то в «Слове о полку Игореве» можно видеть отголоски сохраняющейся в южных пределах Древней Руси историко-мифологических преданий о дунайской прародине славян и руси, о контактах с римлянами, о Причерноморской Руси, о войнах руси с готами в IV веке. Иначе говоря, можно предположить, что «Слово» представляет нам совершенно оригинальную версию происхождения русского народа. Можно также предположить, что «Слово» было не единственным памятником, представляющим эту версию, – за «Словом», вполне возможно, стояла целая традиция, письменная или устная. И если мы сегодня не имеем подлинника «Слова», то, вполне вероятно, погибла и письменная традиция указанной версии происхождения Руси.

Половцы бегут от ратей киевского князя Святослава Всеволодовича.

Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568–1576 гг.

И кстати говоря, уникальность языческого пантеона и историко-мифологических представлений, которые мы находим в «Слове о полку Игореве», лишний раз свидетельствуют о подлинности этого памятника, т. е. о том, что «Слово» было написано или в конце XII, или на рубеже XII–XIII вв. Ведь сторонники поддельности «Слова» исходят из того, что кто-то написал его во второй половине XVIII столетия. Однако в то время в Российской империи глубоких знатоков отечественной истории, русских по происхождению, можно было перечесть по пальцам. Те, кого можно отнести к «знатокам» (В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов, М. М. Щербатов, И. Н. Болтин), никогда бы не стали заниматься подделками. Кроме того, в XVIII веке никто даже не мог себе представить иного языческого пантеона, кроме известного из летописей. Никто не мог и свободно, да еще и в художественной форме столь ярко выразить языческое мироощущение, да к тому же столь искусно и естественно совместить это мироощущение с христианским миропониманием. Наконец, само игнорирование в «Слове» имени князя Рюрика – признанного официальным основателем правившей на протяжении столетий династии Рюриковичей, – было немыслимо в то время, ибо за любое покушение на генеалогическое древо российских государей могло последовать жестокое наказание. Более того, в 1747 г., после известного «дела» П. Н. Крекшина, который составил ложную генеалогию Романовых и вывел их от Рюриковичей, на вольные занятия генеалогическими изысканиями в Российской империи был наложен официальный запрет. Так что стоит подчеркнуть лишний раз: уникальность многих сведений «Слова о полку Игореве» – это свидетельство его подлинности.

И еще один важный момент. Выше уже говорилось, что «Слово» – это редкий случай религиозно-мифологического единства Руси. Однако можно заметить, что все несчастья с Игорем и войском проходят под знаком языческой мифологии. А вот спасение Игоря освящено уже христианским Богом: Бог указывает Игорю путь из земли Половецкой, радость наступает в странах и городах, когда Игорь проезжает к храму Богородицы Пирогощей. И далее автор «Слова» восклицает: «Певше песнь старым княземъ, а потом молодымъ пети!.. Здрави, князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя плъки! Княземъ слава а дружине!»

Князь Игорь бежит из половецкого плена.

Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568–1576 гг.

Вполне возможно, что само «Слово» исполнено и более глубинным смыслом, а именно – спасение Игоря означает победу христианства над язычеством, христианского Бога над многими языческими богами. И автор «Слова» призывает молодое поколение князей сражаться не только за свою честь и славу, но и за христиан, и не просто против половцев, но и против язычников. Стоит напомнить, что слово «поганый» в древнерусском языке имело и значение «язычник», «идолопоклонник». «Слово» же призывает молодых князей бороться именно с «поганыя плъки». В таком случае в «Слове» следует видеть еще одно свидетельство распространенности в русском народе христианского миросозерцания.

Для религиозного сознания вообще и в частности для русского православного сознания характерно и крайне важно состояние уподобления. Православный человек, устраивая свою повседневную жизнь, стремится подражать, уподобляться Христу, ведь именно Спаситель явил миру истинный пример земного существования, оставил людям Новый Завет, в котором даровал необходимые правила земного человеческого бытия. Но жить по Христу и во Христе – задача неимоверно сложная для простого человека, обремененного многообразными грехами. Поэтому те люди, кто своими земными деяниями доказал приверженность Христовой вере, смог уподобиться Спасителю, совершил подвиг во имя Христово, эти люди начинали, в свою очередь, служить примером для православного народа, становились предметом уподобления и почитания. Со временем многих таких людей уже после их кончины Церковь признавала святыми (были выработаны определенные критерии для канонизации).

Святость – это христианское религиозно-философское понятие, обозначающее явление в людях и предметах земной жизни Святого Духа. Православная Церковь учит, что сам по себе акт канонизации ничего не меняет в судьбе святого, ибо Божий суд над ним уже свершен. Гораздо более важна канонизация для живых. В идее святости выражен христианский идеал человеческого существования на Земле: «Святых жития, – писал древнерусский книжник, – страх Божий вселяют в душу… Тех бо житий зряще, в чувство своих дел преходит, престатие злых помышляют; свет бо есть святых жития и просвещение душам нашим». По учению Церкви, угодники Божии, составляя лик святых, молятся перед Богом о живых собратьях по вере, которым последние воздают молитвенное чествование. А через обращение к святому, через уподобление, хотя бы отчасти, ему и происходит осознание человеком смысла своего земного бытия. Поэтому молитва, обращенная к святому, предполагает небесное покровительство этого святого его духовным детям. «Небесный человек и духовный ангел» – так в Древней Руси называли святых.

Среди первых русских авторов‑агиографов – знаменитый Нестор, Иаков Мних, Симон, епископ Владимирский и инок Поликарп (авторы и составители «Киево‑Печерского Патерика»). Большинство же житий не сохранило имен своих создателей, а некоторые жития и вовсе не сохранились. Так, еще в XIII веке существовало житие Антония Печерского, утерянное уже к XVI веку.

Неотъемлемой частью древнерусского религиозно-философского сознания стало и почитание икон. Смысл иконы как духовного феномена заключался в том, что она несла образ Господа или святого. А само понятие образа является одним из ключевых понятий православного миросозерцания. Кроме того, икона – это и вероучительный текст, призванный помочь постижению христианской истины. И вообще икона является своего рода окном в духовный мир. Отсюда и ее особый язык, где каждый знак – символ, обозначающий нечто большее, чем он сам. Еще в древней Христианской Церкви велась борьба между иконопочитателями и иконоборцами. И не случайно победа иконопочитателей, утвержденная на VII Вселенском соборе и окончательно закрепленная в 843 г., вошла в историю как праздник Торжества Православия.

Крещение Руси в конце X века и обретение Русью смысла бытия в его христианском понимании сразу же поставила перед русскими книжниками важнейшую духовную проблему: истинного спасения Русь достигнет только в том случае, если в ее пределах и в душах русских «новых людей» разольется свет святости. Поэтому в истории русской религозно-философской мысли конец X–XII век – это время освоения многовековой христианской традиции святости, когда христианских святых, живших в другие времена и в других странах, русское общество осмысливает как собственных небесных покровителей, принимает их в качестве духовных и нравственных идеалов.

Почитание Пресвятой Девы Марии, Божией Матери, – важнейший элемент христианского вероучения. Оно было установлено в 431 году на III Вселенском соборе в Эфесе и подтверждено последующими IV, V, VI и VII Вселенскими соборами. Учение о Богоматери ярко выражено в словах Феодора, епископа Анкирского: «Кто не признает Владычицу нашу Богородицею, тот отчужден от Бога».

Храмы и монастыри в честь Пресвятой Божией Матери, иконы, ей посвященные, становятся одними из главных атрибутов христианского бытия. Столь же важными почитаются и чудеса, совершенные иконами: исцеление больных, примирение воюющих, спасение погибающих. Нередко иконы сами выбирали себе то место, где они должны находиться, – зафиксировано множество сказаний о том, как иконы неоднократно сходили с места до тех пор, пока люди не догадывались, куда их нужно поставить. В православной традиции известно также немало случаев, когда иконы чудесным образом переносились из Палестины в Константинополь, из Константинополя в Рим, а затем обратно в Константинополь.

Согласно преданию, Богородица оказывала особое покровительство двум доставшимся ей земным уделам – Иверии и горе Афон. Под Ее покровительством находился также и Константинополь, который, как верили его жители, неоднократно бывал спасен от нашествия различных племен и народов благодаря заступничеству Божией Матери. Особенно стало почитаться чудо, совершенное во Влахернском храме Константинополя, свидетелем которого стал Андрей Юродивый: он сподобился видения Богородицы, которая простерла над верующими белый покров (мофорий, омофор) и вознесла молитву о спасении мира от невзгод и страданий. Точное время этого видения неизвестно, но все церковные историки связывают его с 910 или 911 годом. С тех пор Покров Богородицы становится сначала местным, а затем и общеправославным символом Божией Матери как защитницы мира. Ведь Богородица рассматривалась как главная заступница за людей перед Господом, укрывающая своим Покровом все истинное христианство. Через чудотворные иконы или собственными явлениями Богородица показывала людям Свою волю и Сама решала, кто должен быть под Ее защитой.

Св. Андрей Юродивый в житии.

Икона. 1540-е гг.

На нижнем центральном клейме: явление юродивому Андрею Богородицы во Влахернском храме

С принятием христианства почитание Божией Матери сразу же утверждается и на Руси. Владимир Святой посвящает Пресвятой Богородице главный храм Киева (известный также как Десятинная церковь), а в память о торжестве по случаю освящения храма устанавливает праздник – первый христианский праздник собственно Русской Церкви (отмечался 11 или 12 мая ежегодно). В числе первых икон, вывезенных Владимиром из Корсуни, были три иконы Божией Матери, получившие позднее прозвание Корсунских. В честь Успения Богородицы был освящен и главный храм Киево‑Печерского монастыря – Великая Успенская церковь. Причем, согласно преданию, Богородица сама явилась греческим зодчим, построившим позднее этот храм, со словами: «Хочу церковь воздвигнуть себе на Руси, в Киеве». Особое почитание Божией Матери в Киевской Руси свидетельствовало, что и Русь, вошедшая в мир христианских народов, тоже подпадает под Ее благодатный Покров.

Одним из свидетельств покровительства Богородицы считались чудотворные иконы. Около 1131 года из Константинополя в Киев были доставлены две иконы Божией Матери. Во имя одной, называющейся Пирогощей («Башенной»), в том же 1131 году был заложен каменный храм в Киеве. Другая, писанная, по преданию, святым евангелистом Лукой, была помещена в женский Вышгородский монастырь под Киевом.

В 1149 году удельным князем Вышгорода стал сын Юрия Долгорукого Андрей Юрьевич, позднее получивший прозвание Боголюбский (сер. 1120‑х – 1174). В 1155 году он без согласия отца решает покинуть свой удел и уехать в Ростово‑Суздальскую землю. С собою он взял икону, которая находилась в Вышгородском монастыре. Обосновавшись во Владимире, Андрей Юрьевич строит в ее честь Успенский собор, а саму икону окружает особым почитанием. С тех пор эта икона получила свое имя, под которым вошла в историю, – чудотворная Владимирская икона Божией Матери.

Владимирская икона Божией Матери

Уже вскоре, в начале 60‑х годов XII века, появился и наиболее ранний вариант «Сказания о чудесах Владимирской иконы Божией Матери». По мнению исследователей, «Сказание» было создано при непосредственном участии Андрея Боголюбского, ведь свидетелем более половины чудес, записанных в «Сказании», был сам князь. Следовательно, Андрей Боголюбский видел в иконе державную заступницу создаваемой им новой столицы Северо-Восточной Руси.

Интересно, что, согласно «Сказанию», инициатива перенесения иконы на Север исходит даже не от Андрея Юрьевича, а от самой Божией Матери, – еще до решения князя уехать из Вышгорода икона уже три раза чудесным образом сходила с места. И сам князь не просто уносит икону с собой, а смиренно просит Богородицу быть заступницей и посетить «новопросвещенных людей», которых князь полностью отдает под власть Богородицы, – «да будут все в Твоей воле». По мере продвижения в ростово‑суздальские земли Андрей Боголюбский все больше убеждается в правоте своего выбора, доказательством чего служат многочисленные чудеса, совершенные иконой. Позднее появится свидетельство, которого нет в древнейшем варианте «Сказания», – о явлении Божией Матери Андрею Боголюбскому, которая повелела ему именно Владимир сделать столицей.

Князь Андрей Боголюбский увозит в суздальские земли икону Божией Матери.

Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568–1576 гг.

Князь Андрей Юрьевич Боголюбский, стремясь превратить свое княжество в отдельное, независимое от Киева государство, понимал, что для этого ему необходимо превратить свою новую столицу, Владимир, в значимый общерусский церковный и духовный центр. Для этого он, с одной стороны, попытался учредить во Владимире отдельную от Киева митрополию и одновременно утвердить в сознании современников почитание духовной святыни – иконы Богородицы и, как следствие, признание в народном мнении того факта, что особое покровительство Богородицы связано только с Владимирской Русью. Недаром Андрей Боголюбский придавал огромное значение утверждению почитания Божией Матери во Владимирской земле.

Князь Андрей Боголюбский устанавливает икону Божией Матери во вновь построенном Успенском соборе г. Владимира.

Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568–1576 гг.

Но в то же время в тексте «Сказания» явно прослеживаются и более широкие задачи – политическое, духовное и церковное возвышение Владимира князю Андрею Юрьевичу необходимо для того, чтобы утвердить свою столицу как новый общерусский духовно-политический центр в пику древнему Киеву, которого князь искренне не любил (недаром он допустил, чтобы суздальские рати в 1169 г. устроили страшное разорение древней столицы). Поэтому чудотворная икона изначально выступает в «Сказании» и как общерусская, даже как общехристианская святыня. Об этом говорится уже в самом начале «Сказания»: «…Этот образ Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии не на одном месте чудеса и дары исцеления источает, но, обходя все страны, весь мир просвещает и от недугов исцеляет»[31]31
  Перевод В. П. Гребенюка.


[Закрыть]. А общерусский характер подчеркивается теми фактами чудес, которые совершаются с жителями иных городов.

Князь Андрей Боголюбский передает средства на содержание чудотворной иконы и Успенского собора.

Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568–1576 гг.

В этом отношении стоит отметить две важные идейные тенденции, ставшие с тех пор очень важными в русской религиозно-философской мысли. Во‑первых, уже в ранней редакции текста «Сказания» в еще не разработанной форме присутствует новое понимание значения Богородицы для Руси – Сама Пресвятая Божия Матерь по воле Божией устанавливает над Русью Свое особое покровительство. Во‑вторых, в религиозном и политическом сознании русских людей утверждается идея о том, что на роль столицы государства может претендовать только тот город, который, помимо экономической и политической мощи, славен своими духовными святынями и потому исполняет роль не просто политического, но и духовного центра страны.

И Богородица являла все новые знаки Своего покровительства. Так, именно с новым чудом от Владимирской иконы Божией Матери была связана победа Андрея Боголюбского над волжскими булгарами в 1164 году (описание этого чуда не вошло в раннюю редакцию «Сказания»).

Чудо от Владимирской иконы Божией Матери во время похода Андрея Боголюбского на волжских булгар.

Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568–1576 гг.

И до сегодняшнего дня Владимирская икона Божией Матери является общерусской святыней, главной и самой чтимой из всех русских икон. Ныне чудотворный образ хранится в храме Св. Николая в Толмачах, входящем в музейный комплекс Третьяковской галереи. Имеется также множество списков Владимирской иконы, значительное число которых также почитается как чудотворные.

С именем Андрея Боголюбского обычно связывают еще одно крупное общерусское деяние в честь Божией Матери – считается, что именно по указанию Андрея Юрьевича во второй четверти XII века в русских землях был установлен праздник Покрова Пресвятой Богородицы, который стал отмечаться 1 (14) октября. Само установление Покровского праздника объясняется особым личным почитанием князем Пресвятой Богородицы, ибо он не только искренне верил в Ее покровительство, но и был свидетелем множества чудес, Ею свершенных. Кроме того, именно при жизни Андрея Боголюбского Богородица не раз являла заступничество за Русскую землю и русских людей в различных ситуациях, в том числе в походе на волжских булгар в 1164 г. С именем Андрея Боголюбского обычно связывают и строительство первой на Руси Покровской церкви – знаменитого храма Покрова на Нерли.

Давно уже отмечен тот факт, что праздник Покрова Пресвятой Богородицы, установленный на 1 октября, – это исключительно русское явление. Конечно, традиция почитания одеяний Пресвятой Богородицы к тому времени уже существовала в христианском мире как в православном, так и в римско-католическом. Но вот особый Покровский праздник именно 1 октября нигде, ни на Востоке, ни на Западе, не отмечался и не отмечается по сию пору. Так что сам факт установления собственного церковного праздника вполне вписывается в общий курс Андрея Боголюбского на достижение политической и религиозной независимости.

Но не все так просто. Многие исследователи считают, что праздник Покрова появился несколько раньше – в первой четверти XII века, а некоторые специалисты предполагают: инициатором установления праздника был не Андрей Боголюбский, а его дед Владимир Всеволодович Мономах[32]32
  Проблема истории и причин установления праздника Покрова Пресвятой Богородицы давно привлекает исследовательский интерес. Историографию вопроса и различные точки зрения на эту тему см. в кн.: Плюханова М. Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб., 1995; а также в ст.: Кириллин В. М. Похвальное слово празднику Покрова Пресвятой Богородицы неизвестного автора: особенности, времени и места составления//Древняя Русь: вопросы медиевистики, 2012. № 3. С. 5—20; № 4. C. 13–27.


[Закрыть]. Высказываются определенные сомнения и относительно изначального посвящения храма на Нерли именно Покрову. В частности, указывают на тот факт, что в письменных источниках XII–XV вв. церковь на Нерли именуется просто Богородицкой, а Покровской называется только в текстах XVI в. Кстати, такая же запутанная история с Покровским храмом Новгородского Зверина монастыря – в 1148 г. эта церковь упоминается как Богородицкая, но в 1398 г. уже называется Покровской. Конечно, это вовсе не означает, что оба храма изначально не были посвящены празднику Покрова Пресвятой Богородицы, но определенные загадки эти факты порождают.

Храм Покрова Пресвятой Богородицы на Нерли.

XII в.

Достаточно проблематична и дальнейшая история праздника Покрова Пресвятой Богородицы и храмов, поставленных в его честь. Так, в 1308 г. упоминается Покровский монастырь в Хотькове, и это первое свидетельство о существовании Покровской церкви уже, собственно, в московских землях. А самые ранние сохранившиеся рукописные списки Службы Покрову относятся к середине и концу XIV века. И в то же время современные историки отмечают, что в начале XIV века этот праздник был еще малоизвестен как в целом по Руси, так и в Московском княжестве. Например, его нет в месяцеслове Евангелия московского князя Симеона Гордого (на 1 октября здесь упоминается только св. апостол Анания), как нет его и в псковском месяцеслове XIV века[33]33
  Борисов Н. С. Иван Калита. М., 1995. С. 38.


[Закрыть]. Нет праздника Покрова и в подавляющем большинстве других месяцесловов на период до начала XV века[34]34
  Лосева О. В. Русские месяцесловы XI–XIV веков. М., 2001. С. 122–126.


[Закрыть]. В XII – первой трети XVI века весьма небольшим было и число Покровских храмов, упоминаемых в древнерусских летописях. И только в XV–XVI вв. почитание праздника Покрова заметно расширяется, но связано это уже будет с политикой возвышения и укрепления Москвы как нового духовно-политического центра Русской земли.